Down from the stars

Долгий день, с неба падают тяжёлые капли и разбиваются вдребезги о серый асфальт, который явно переживает не лучшие времена. Эти капли, падая и разлетаясь на более мелкие, ударяются об асфальт снова и снова, приминая собой пыль, скопившуюся в трещинах. Запах мокрого асфальта вовсе не по душе Квакити. Он чиркает зажигалкой и поджигает дешёвую сигарету, сразу откашливаясь от резкого запаха. Эту сигарету он стрельнул у какого-то подростка, сам такие не курит, его намного лучше, но он оставил их внутри здания, в которое так не хочется заходить. Лучше он будет дышать запахом мокрой пыли и дымом дешёвых сигарет, чем не будет дышать вообще — в казино слишком душно, что странно, учитывая работающие вентиляции и кондиционеры. Он делает затяжку, впускает дым в свои лёгкие и медленно выдыхает его. Отвратительный вкус. Долгий день. В час ночи людей на улице значительно меньше, чем днем. В переулке при свете единственного фонаря, что едва освещает каких-то пару метров, почти никто не ходит. Возможно, из-за камер над входом для персонала казино, возможно, из-за самого казино здесь. Квакити слышит полицейскую сирену не так далеко от него и даже успевает заметить яркие огни, несущиеся мимо переулка, но почти не обращает внимания на машины. Скорее всего, опять кого-то обокрали или кто-то подрался. Он не знает и, если честно, ему все равно. Когда-то он хотел стать адвокатом, но потом что-то пошло не так. Что же это было? Кажется, он попал в плохую компанию. Да, именно, Шлатта нельзя было назвать хорошим человеком. В итоге, он открыл свое казино, и это была первая легальная вещь, которую он сделал за все годы знакомства со Шлаттом. Если бы Алекс все же стал адвокатом, то у него, скорее всего, было бы очень много работы, учитывая, что живёт он в совсем неблагополучном районе, а может быть, он бы уже был мёртв. Может, компания Шлатта не была такой уж большой ошибкой? По крайней мере, он научил его стрелять и пользоваться кастетом. Ещё одна затяжка. Дым. Тяжёлые капли грозятся затушить дешёвую сигарету, но та по какой-то причине все же не тухнет. Думается, он заболеет. Сляжет с простудой или гриппом на пару дней или, если повезёт, дня на три-четыре. Болеть на самом деле ему вообще нельзя, иначе будет слишком много проблем. Но сейчас это совсем не волнует Квакити, его вообще мало что волнует в данный момент. Его усталость заменила его лицо, он смотрит на все своими пустыми глазницами и иногда вздыхает. Будь его воля, он запер бы все этих людей внутри и уехал бы в другой город, страну, к своей семье, хотя навряд ли она примет его после всего, что он натворил. Ничего страшного, он тоже все ещё зол на себя и все так же не может простить. Ну и ладно. Дым выходит из лёгких, растворяясь в воздухе мягкими спиралями. Противная сигарета оставляет на языке слишком горький вкус, хочется заесть его или запить. В любой другой ситуации Квакити просто потушил бы недавно начатую сигарету и, бранясь, вернулся бы к своим делам. Однако не сейчас. Он будет специально медленно втягивать в себя неприятный дым, только чтобы как можно дольше не возвращаться вовнутрь. Надо же, когда-то он был так рад собственному казино, что же стало с этим энтузиазмом и эйфорией? Возможно, люди просто наконец задолбали его. А может он сам от себя устал? Что бы то ни было, казино он держит не из-за любви к игре, как раньше, а из-за стабильного заработка, да и навряд ли он может устроиться куда-то, если закроет его, учитывая, что местная полиция, которой перепадает от доходов заведения за сокрытие факта драк и шумных ночей, сразу заведёт на него дело. Выглядит так, будто у него не осталось выбора. Ему придётся и дальше открывать эти двери каждую ночь, общаться с пьяными посетителями и терпеть ругань. Может, стоило все-таки выучиться на адвоката? Он затягивается. Капли дождя продолжают разбиваться об асфальт, стучать крыше здания и мусорным бакам с громким звуком, от которого мигрень Квакити растёт все больше. Он слышит скрип железной двери рядом с собой, но даже не оборачивается на вышедшего. В его руках кастет, защитить себя он сможет, если понадобится. Вышедший человек закрывает за собой дверь, ругаясь на ржавые петли, и выдыхает, когда голоса за ней утихают. Алекс успевает сделать ещё одну затяжку, прежде чем из холодных рук сигарету забирают чужие, горячие. — На улице холодно, — говорит парень, втягивая в себя дым дешёвой сигареты. Он морщится, тут же бросает ее под ноги и тушит подошвой потертых кед. — Обычно ты покупаешь лучше, с деньгами вообще напряг? — С деньгами все в порядке. Мои остались в кабинете, не хотелось возвращаться, когда понял, что забыл, — он не может сказать вслух, что возвращаться не хочет и сейчас. Он просто смотрит куда-то перед собой и надеется, что теперь ему не придётся заходить вовнутрь. — Вот оно как, — парень достаёт помятую пачку сигарет из кармана, молча предлагает Квакити, и тот с радостью забирает из упаковки новую дозу никотина. Зажигалка у него есть, хоть это он не забыл на своём столе, постоянно играясь с огнём. Одно движение, и языки пламени уже пляшут в его руке. Алекс любезно протягивает зажигалку парню и тот закуривает от неё. — Ты сам не свой с тех пор, как Шлатт умер, ты знаешь? Вначале пытался показать всем, что все в порядке, а теперь куришь какую-то дрянь под ливнем. — Я в порядке, Сапнап. Я был готов к его смерти ещё тогда, когда он впервые пришёл ко мне побитый. Не думал, правда, что он умрёт так, но я был готов к этому в любом случае. — Ты не выглядишь так, будто ты в порядке. Как бы сильно ты его ненавидел, разве ты не ждал, когда он сделает тебе предложение? — Да какая разница, — он трет виски, голова ужасно болит. — Ему не нужна была семья, мне, как оказалось, тоже. Поговорим о чем-то другом? Как Дрим? И Сапнап рассказывает, перебегает с темы на тему, заполняя тишину в голове Квакити бессмысленной болтовней. Капли дождя постепенно становятся все тише и тише на фоне его голоса, сирена скорой, мчавшей по тому же пути, что и полиция ранее, ещё долго остается незамеченной, пока чужой голос не указывает на неё. Он говорит ещё что-то, голос занимает все мысли парня, выбрасывая из его головы заботы о казино. На его плечи падает чужая куртка, он не сразу замечает её, но как только её тепло передаётся ему, он с непониманием смотрит на парня. — Я же сказал: на улице холодно, — объясняет Сапнап. — Не хватало ещё, чтобы ты заболел. — Мне не холодно. — Тебе и на смерть Шлатта все равно. Ник тушит бычок о железную дверь позади себя, говорит ещё что-то напоследок, и заходит обратно в здание. Квакити не слушает, у него на плечах его куртка, его сигарета в руках, его запах все ещё рядом и его слова о Шлатте эхом разносятся в его голове. ''Вот же сукин сын,'' — думает он, поправляя сползающую с плеч куртку и затягиваясь в последний раз. Падающие с неба капли снова начинают действовать ему на нервы, его только успокоившаяся мигрень нарастает с новой силой. Насколько эгоистично желание вернуть парня назад, к себе, под дождь? Нужно возвращаться в казино. Сейчас вот только он перестанет дрожать от пробирающего до костей холода и зайдёт в здание.

***

Он все-таки заболел. Простуда и не больше, но голос заметно хрипит. Придётся зайти в аптеку на обратном пути. Он не привык вставать рано, обычно он спит до трех дня, ложась только под утро. В его ненормальном режиме виновато казино, которое работает только по ночам, и все было нормально, пока он не понял, что в его рутине должно появится место ещё для кое-чего, что нельзя сделать в одиннадцать ночи или шесть утра. Сегодня он спал два часа вместо привычных восьми. Солнце неприятно слепит глаза, когда он идёт по улице. На часах одиннадцать утра, людей на улице много, и они все выглядят странно. Квакити привык видеть кучу людей в своём казино, привык видеть эмоции и чувства. Эти же люди, идущие с ним по улице, тихие и безэмоциональные, будто они и не живые вовсе. Он не знает, хотел бы он видеть таких людей в своем казино или нет. С одной стороны, возможно, его мигрень наконец исчезла бы, но с другой стороны, всем нравятся фильмы, где актёры хорошо отыгрывают свои роли. Если бы каждый его посетитель был таким, то он бы умер от скуки. Он проходит мимо многоэтажек с занятыми под магазины первыми этажами, читает надписи над дверьми, порой заглядывает в окна. Он проходит пару-тройку таких домов, прежде чем замечает нужную надпись над белыми дверьми, и, не долго думая, входит в здание. Все помещение выкрашено в бежевый, только потолки остались белыми. Эти тёплые цвета кажутся ему до ужаса скучными и типичными для подобных мест. Он подходит к стойке регистратуры, девушка за ней мило улыбается ему и просит подождать ещё десять минут. Квакити садится на диванчик у окна в том же зале и послушно ждёт истечения этих десяти минут, изучая книги на полке. Рядом с ним стоит маленький столик с чистой бумагой и цветными карандашами, скорее всего это детский уголок, и он бы не прочь порисовать, пока ждёт своей очереди, но, увы, для взрослых такое не предусмотрено, поэтому он продолжает бегать глазами по страницам первой попавшейся под руку книги. Спустя некоторое время, когда он даже начинает задумываться о том, что читает, девушка все с той же милой улыбкой просит пройти его по коридору до конца и зайти в последнюю дверь справа от него. Он благодарит её и следует указаниям. Деревянная дверь тихо скрипит, когда он, постучавшись, толкает её вперёд. Его встречают такие же бежевые цвета, как и в коридоре или зале, разве что интерьер обставлен не так скучно. Боже, эти белые потолки точно убьют его. Может предложить им сделать ремонт за его счёт? Он переступает через порог, неуверенно оглядываясь по сторонам. За большим столом из тёмного дерева никто не сидит, и он уже начал думать что ошибся и не так услышал девушку за стойкой регистратуры, однако все равно заходит глубже внутрь и устраивается у окна на маленьком диванчике темно-зелёного цвета, который никак не вписывается в интерьер помещения. Он разглядывает стены, из них торчат гвозди, на которых держатся подвесные горшки с длинными стеблями, торчащими из них, на некоторых стенах просто приколочены полки, на которых стоят уже другие виды растений. Ни одного цветка он не видит, хотя оно и понятно: сейчас у многих аллергия на пыльцу. Часы беззвучно тикают над входом в кабинет, и, кажется, они показывают неправильное время. За столом, сразу бросившегося в глаза Квакити, когда он только зашёл, стоят огромные шкафы, заполненные книгами, только на первых полках стоят игрушки и много канцелярии, предназначенные, наверное, для работы с детьми, а на верхних стоят папки с, как ему кажется, какими-то документами. Он усмехается: документы на казино и другие важные вещи для его работы он хранит в сейфе под столом. Он снова смотрит на неправильные часы, они сообщают ему, что он сидит один в этом кабинете уже пять минут. Квакити думает, что следует уйти, и он, видимо все же ошибся, но как только он встаёт и направляется к двери, её ручка поворачивается, и она открывается. Через порог помещения переступает высокий парень, который тут же замечает его и, виновато улыбаясь, извиняется за свое опоздание. Он показывает рукой на стул у деревянного стола, приглашая его сесть, и сам садится напротив, тут же залезает в ящик стола и достаёт оттуда блокнот и ручку. Парня, если Квакити правильно помнит, зовут Карл Джейкобс, и сегодня он будет работать с ним. — Алекс, верно? — спрашивает он, на что получает положительный ответ. — Можем перейти на «ты»? Если некомфортно, то не будем, — Квакити кивает, мол, он не против. — Замечательно! Так, я здесь, чтобы помочь тебе, держи в голове, что я никак не наврежу тебе. Меня зовут Карл, и с этого дня я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь тебе. Карл Джейкобс — его психотерапевт. Сам он навряд ли обратился бы за помощью к нему, если бы не Ник, который дал понять, что у парня явные проблемы. Карл ещё что-то спрашивает, записывает в свой блокнот все, что говорит Алекс, пока тот рассматривает специалиста, пытаясь узнать о нем хоть что-то. Его растрепанные волнистые волосы падают ему на глаза, и он время от времени поправляет их, в такие моменты парень замечает чёрный лак на его ногтях, поблескивающий в лучах солнца, лезущих через незашторенное окно. Его фиолетовое худи выглядит нелепо, оно даже не полностью фиолетовое: один рукав жёлтый, другой — синий, капюшон вообще розовый, а спереди красуется квадратная спираль. А ещё, кажется, оно ему немного велико. Бледные веснушки почти незаметны на его коже, если специально не вглядываться, и… черт возьми, у него фиолетовые глаза. Не то, чтобы его, Квакити, жёлтые глаза считались распространенными, но фиолетовые он видит чуть ли не впервые в жизни. — Алекс, почему ты пришёл сюда? — Я думаю, у меня проблемы. Около года назад умер важный для меня человек, и я все ещё не могу смириться с этим. И проблема не в том, что я так любил его, что без него жизнь кажется невыносимой, или что там обычно бывает у людей, переживших смерть близких, нет. Я ненавижу его за все, что он сделал, он был ужасным человеком. Однако, несмотря на все это, я все равно зол на него за то, что он оставил меня одного. И все бы ничего, подумаешь, какие-то чувства выбиваются на фоне общего балагана из мыслей, но оно мешает мне существовать. Я просто не могу перестать его винить в том, как живу сейчас. — Как он умер? — Что-то с сердцем. Не вдавался в подробности. Думаю, это могло случиться из-за его пьянства, хотя кто знает, что ещё он мог принимать. В любом случае он был слишком молод для такой смерти, и других причин для неё не было. И Карл все спрашивает-спрашивает-спрашивает, и Квакити отвечает на все вопросы почти всегда честно. Час проходит быстро, хотя ему и было сложно открыться незнакомцу вот так — он предпочитает держать все в себе, но, как оказалось, это была не лучшая идея. Возможно, если бы он не держал все в себе, то сейчас и не сидел бы перед психотерапевтом. О его нынешнем состоянии они заговорили довольно быстро, парень что-то записал в своём блокноте, Квакити удалось увидеть только слово «апатия» Вообще этот блокнот его пугает, будто на него собирают компромат, или в завтрашней газете напечатают что-то про его прошлое, настоящее и предполагаемое будущее. Он знает, что так нужно, но незнание написанного пугает его. Что вообще думает о нем этот парень с россыпью веснушек по всему лицу? Что если он думает, что перед ним сидит псих? Квакити не псих, он уверен в целостности своего рассудке, хотя когда в последний раз он говорил с нормальными людьми? Без зависимостей, с любящим семьями и желанной работой? Ему не с кем себя сравнивать, откуда ему знать, что он не сошёл с ума? На обратном пути после своего первого сеанса он заходит в круглосуточный, в котором обычно закупается, с чёткой целью приобрести пару энергетиков. Парень за кассой, кажется, обычно работает в ночные смены, он видел его буквально позавчера в два часа ночи, когда ему срочно понадобилось купить что-то для дома. Кассир явно удивлён его появлением здесь в это время, или, может, он так удивлён его одежде? Ну да, не его обычная белая рубашка и брюки на подтяжках, только серая толстовка и чёрные джинсы, и что? Не всегда же ему носить только то, что он носит в казино. Квакити терпеливо ждёт, пока парень пробивает его спасение от последствий недосыпа на сегодня, и уходит под немое сочувствие, будто кассир догадался обо всем. Он возвращается домой только к двум дня, ложиться спать смысла уже нет — будильник заведён на полтретьего. Первый энергетик оказывается наполовину опустошенным почти сразу же, как парень переступил порог своей квартиры. Удобно жить в том же здании, где и работаешь: всегда можно вернуться домой, если что-то забыл, и ты никогда не опоздаешь на работу. Плюсов вообще много. Правда, когда ненавидишь свою работу, минусы кажутся весомее. Да и ему везёт только пока квартиру на втором этаже никто не покупает, и он единственный живёт там. Как только туда заселятся, он уверен, на казино начнут приходить жалобы за шум, хотя и звукоизоляция там хороша. В любом случае он просто надеется, что никто не захочет заселятся в дом в преступной районе на тот же этаж, где живёт парень со шрамом на пол лица. Хорошо ещё, что здание небольшое — всего четыре квартиры. Весь первый этаж и подвал он успешно переделал под казино, а служебный вход некогда был обычным входом в здание, изначально предназначенное для жилья. Второй этаж довольно просторный, две квартиры находятся напротив на расстоянии почти пять метров друг от друга. Алекс честно не знает, что не так с этим зданием и почему оно также странное, но его планировка ему только на руку. Он пишет Сапнапу, чтобы узнать, могут ли они встретиться сейчас. Его куртка после того вечера все так же висит в коридоре, ведь её хозяин не появлялся в казино с того времени, и, честно говоря, Квакити завидует. Ответ приходит не сразу, но все же приходит. Спустя сто сообщений ругани на парня за то, что он не даёт себе отдохнуть и просто подождать, когда владелец вещи сам придёт, на глаза попадается адрес, и он сразу направляется туда, захватив с собой банку недопитого энергетика и забытую вещь. Встреча была назначена в каком-то кафе, хозяин оставленной вещи уже сидел за столом на улице, когда туда пришёл Алекс. Он быстро допил свой энергетик, не дойдя пару шагов до самого кафе, и выбросил банку в ближайшую урну под неодобрительный взгляд чёрных глаз. Парень подходит к столику, здоровается и передаёт куртку. Он хочет уйти сразу после того, как вещь ложится на колени владельца, но тот останавливает его и просит сесть с ним за столик. Он говорит, что заказал для него что-то, и теперь парень обязан остаться и съесть это, тем более за еду платит Ник. Он покорно садится напротив него за белый дощатый стол и по привычке смотрит на время. — С каких пор ты пьёшь энергетики? — Были дела утром, пришлось рано встать, вот и не выспался. — Мог бы отоспаться вместо встречи со мной. Совсем себя не бережешь, ещё и голос хрипит. Не думаю, что у тебя была настолько бурная ночь, чтобы он звучал так, — Алекс, кажется, моментально просыпается и пялится на парня, выражая явное возмущение, на что Ник только смеётся. — Я заказал тебе суп. Плачу я, так что не парься. Хочешь ещё что-нибудь? Кофе? — Мог бы сказать, что у нас свидание, — я бы оделся во что-то более подобающее, — язвит Квакити, наблюдая, как Сап закатывает глаза. Тем временем девушка-официантка приносит заказанный ранее суп и оставляет их почти что сразу, только пожелав приятного аппетита. Алекс под сверлящим взглядом друга показательно съедает первую ложку блюда. На вкус не так уж и плохо, всяко лучше его стряпни, и он продолжает есть кремовый суп уже по собственному желанию. — Не волнуйся, мне все равно, какую одежду снимать с тебя под конец нашего «свидания», — и Квакити давится. Он почти уверен, что покраснел. Не от смущения, так от злости на хохочущего друга, но покраснел. — Как дела в казино? — Приходи и увидишь. С хрена ли мне тебе все рассказывать? — Ну, возможно потому, что я плачу за твою еду. — Резонно, — парень усмехается и кладёт в рот очередную ложку супа. Квакити рассказывает ему о прошедших днях, о крупных посетителях и паре разбитых бокалах, а ещё он уволил уборщика, когда заметил, что тот шарится по чужим карманам. Сапнап слушает, не перебивает, тихо наблюдает за сидящем напротив него уставшим парнем, который то и дело трет глаза и ест со скоростью черепахи. Через десять минут периодических зеваний Алекс не выдерживает и заказывает кофе, которые принесли на удивление быстро. Остаётся надеяться, что это не чей-то недопитый напиток, хотя заказавший не выглядит так, будто его хоть что-то волнует сейчас. Ник предлагает десерт и оказывается послан по вполне логичной для сонного человека причине: парень заснёт, если не займёт себя чем-нибудь в ближайшее время, и поедание какой-то сладкой херни явно не входит в список вещей, заставляющих держать глаза открытыми. Тогда он предлагает Алексу взять выходной и опять оказывается послан, но уже менее цензурно. Да, работать там не хочется, но если не Квакити, то кто? Тогда ему снова указывают на его хриплый голос, и снова он пытается сказать что-то про свое казино, и что не так уж все и плохо, всего лишь больное горло, и вообще он уже купил лекарства, они в пакетике стоят у него на кухонном столе рядом с другой банкой энергетика, которую он забыл убрать в холодильник. Сапнап закатывает глаза и снова просит друга отоспаться хотя бы сегодня, и затем добавляет, что если уж ему так хочется чем-то заняться посреди ночи, то он может позвать его к себе, и они найдут, чем заняться, чтобы это что-то не было работой и не грузило изнуренное тело и разум больного и усталого Алекса. И это он ещё не знает про ненависть парня к казино, вау. Квакити допивает свой кофе и обещает подумать над предложением друга, хотя уже заранее знает, что одно только больное горло не может стать причиной для закрытия казино на эту ночь, даже его недосып не играет большой роли. Если бы у него поднялась температура, тогда он действительно задумался бы над этим и, скорее всего, взял бы выходной, хотя не факт. Не везёт ему, конечно. Сапнап предлагает пройтись вместе до его, Квакити, дома, но, честно говоря, сейчас он не совсем хочет чьей-то компании, он просто устал и поэтому легко раздражается, так что лучше ему побыть одному до тех пор, пока не придёт время открывать двери казино, а там уж он затаится в каком-нибудь месте, где людей обычно немного, и просидит там до пяти утра. Поэтому, он сразу отказывается от предложения друга, отшучиваясь, мол, не намерен сегодня позволять кому-то снимать с него одежду, и Ник, звонко смеясь, кидает пару слов напоследок и прощается с ним. Теперь можно идти домой и готовиться к очередной ночи, наполненной пьяными разговорами и потраченными деньгами.