Обратно

Несколько дней спустя

Правда долго секретом не являлась. Жители поместья буквально за сутки узнали про ситуацию с Наной и Эстебаном. Кто-то косо смотрел, пытался утешить, осуждал. Мужчины что-то обсуждали по нашей теме, но а я, в свою очередь, лезть в политику не захотела. Возможно, это эгоистично, как-то чересчур глупо и странно. У меня другие приоритеты. Утром, после завтрака, брала с собой весь необходимый инвентарь и уходила в лес, либо в сторону озера. Тренировалась в одиночестве, дабы привести собственные мысли в порядок. Мои речи скудные, обычные, действия до жути отточенные, какие-то механические, а внутри полная пустота. Мне хотелось бы отмотать время назад, не услышать этих слов и ходить с пеленой на глазах. Знаю, сама занимаю сторону правды, учу этому, но почему же не была готова? Гнев и желание сломать Эстебану нос, на удивление, пропали. Появилось полное безразличие к Колиньяру. Если мы случайно пересекались где-то в коридоре, то внутри абсолютно ничего не происходило. Есть он и есть. С Наной и остальными разговоров не было. Лишь Александр, луч ярчайшего солнца, который озаряет мою тьму, спасал от печали. — Мама! — лукаво улыбнулся. В этот момент он был очень похож на Лионеля. Красавец. — Да? — откладываю книгу. — Это тебе! Мальчишка протянул мне небольшой куст ромашки вырванный с корнем. Романтик. — Посадишь? — Сделаем это вместе! Еле как отыскав самый большой горшок, вооружились инструментами и вышли на веранду. — Я вас практически не вижу! — возмущенно фыркнул старший Савиньяк, — наконец-то удалось поймать. — Привет, — стыдливо опустила глаза. Александр внимательно оглядел нас и выдал следующее: — Всё, — махнул рукой, — идите, я сам справлюсь. Вы мне только мешаете. — Простите, — поклонился, — Ваше Величество. Удобно устроившись на скамейке, насладились погодой. — Ты как? — Паршиво, — улыбаюсь, — а ты? — Полегче стало. Помнишь манекен на пружине, который стоит в главном зале? — Конечно, — кивнула. — Угадай, кто подпилил напильником эту самую пружину в тех местах, где есть ржавчина? И да, в кого эта хабазина отлетела, когда пружина не выдержала нагрузки? — Не знаю, — напряглась. — Александр решил за тебя отомстить. — Боже, — расхохоталась, — серьёзно? Хочешь сказать, что Колиньяра придавило? — Да. Мы с Арно еле как подняли манекен, пока Эстебан под ним задыхался. — Как вы поняли, что это сделал Александр? — Я нашёл в его комнате напильник, — усмехнулся, — считай, отыгрался парень. Жаль, что ты этого не видела. — Признаться честно, даже думать о нём не хочу. Мне противно, — вздыхаю, — в голове не укладывается. Я пыталась найти какое-то оправдание, либо же обвинить себя, но поняла только то, что вся вина за случившееся на нём. Поцелуй, особенно неожиданный, изменой не считается? — Предположим. — Хорошо. Меня убивает тот факт, что он отреагировал. И да, — опережаю его, — про инстинкты и прочую хрень не смей говорить. Мы не животные, а значит, контролировать себя способны. — Вот смотри, если я сейчас, тебя поцелую, то ты среагируешь? — Дам в морду. — Это уже потом. Какие первые ощущения от прикосновения губ? Возбуждение? Мурашки по коже? — Я тебя не понимаю. — Там Эстебан стоит и пялится на нас. Подыграй мне, пожалуйста, — прошипел, — я хочу ему отомстить. — Это подло. — Эсмилир! — Зачем опускаться до их уровня? Мы — дворяне. — Да ну тебя. Запустив руку в мои волосы, Лионель нагло притянул к себе, и поцеловал краешек губ. Я сначала испугалась, но потом всё поняла, обхватив его шею. Со стороны это выглядело как самый настоящий поцелуй. — Зачем за щёку кусать? — фыркаю. — За вредность. Через несколько секунд донеслись звуки падающих вещей. Эстебан принялся громить библиотеку. — Ужасно. — Разве? — откинулся на спинку, — чувствую себя великолепно, — достал кинжал. — Ты чего? — Сейчас закончит перестановку и придёт меня душить, — хохочет, — попляшем. — Успокойся, — пытаюсь уложить его волосы, — ёжик, Колиньяр ничего тебе не сделает. — Уверена? Из поместья вылетел разъярённый Эстебан, который был готов убивать, резать всех подряд и сжигать дома. Давненько не видела его таким. Поднявшись, Лионель спокойно прикрыл меня собой. — Лучше уйди. — Нет. — Совсем уже? — схватил его за воротник, — жить надоело? — А что, — ухмыляется, — ледяная кровь в жилах закипела? Не понравилось? — Эстебан, отпусти его. — Кадык голыми руками вырву. — Мне повторить? — рявкнула. — Самой как? Нормально? — прикрикнул. — Я не собираюсь устраивать концерты на всеобщее обозрение, как и слушать твои всевозможные претензии, ясно? Если хочешь поговорить, то будь добр зайди в поместье. Спокойно, без ора. Небрежно отпустив Савиньяка, Колиньяр хотел вернуться в поместье, но его повалил Александр, обхватив ноги юноши. — Мама! — забрался на спину, — папа, бегите! Я его держу! — Вот же, — расхохотался Эстебан, — Алекс, успокойся, пожалуйста. Аккуратно скинув с себя мальчонку, поднялся, подхватывая его на руки. — Я победил. — Почему вы не убежали? — возмущённо смотрит на нас, — я же справлялся. — Молодец, что заступаешься, но нападать со спины — очень подло. Мужчины так не поступают. — Понял, — скривился. — Отлично, — отпустил, — пойду. Александр горд собой. — Спасибо, — выдыхает, — я был готов к бою, но понял, что он просто меня убьёт. Без шуток. — Дважды спасла твою жизнь. — Мы спасли! — шлепнул отца по ноге. — Удачи. Я нашла его в разгромленной библиотеке. Стулья в разных углах, некоторые сломаны, стол разбит, книги валяются на полу, пострадали даже подсвечники. — Зачем он тебя поцеловал? — А зачем ты отреагировал? — начинаю уборку. — Это вышло случайно! Я не хотел! Всевышний, помилуй! — взревел, — почему ты не разговариваешь со мной? Почему игнорируешь, избегаешь? — Я всё объяснила. Мне нужно время. — Да лучше ударь меня, закати истерику, наори, обматери с ног до головы, но говори хоть что-нибудь, Эсми! Твоё молчание — настоящая пытка. Он измученный, уставший и очень злой. Совесть замучила? — Складывается впечатление, что ты выгорела или остыла. — Возможно, — пожимаю плечами, — отрицать не буду. — Вот так, — опешил, — понял. — Пойми, Эстебан, я не контактировала с тобой по одной простой причине, — смотрю на него, — мне нечего сказать. Все мои попытки провалились. — У меня нет никаких чувств к Нане, а тот поцелуй, — замялся, — стечение обстоятельств, недоразумение и ошибка. Вообще не понимаю, как они с Савиньяком живут. Она же ребёнок! — Их отношение — другое. Как и наши. Многие задаются вопросом, почему такие как мы, сошлись уже во второй раз. — Если надо будет, то и в третий сойдёмся. — Нет. Одной твоей реакции хватило. — Савиньяк поцеловал тебя, и что, ничего не ёкнуло? — Сравниваешь со своим спермотоксикозом? — поднимаю книги. — Отвечай. — Это лишь сладкая месть и ничего более. После того разговора в Талиге, когда мы договорились говорить друг другу всё, я делилась с тобой всем, что было внутри. Почему ты сразу ничего не сказал? — Боялся реакции. — Если начался пожар, то его тушат сразу же, ибо потом останутся лишь угли, верно? — Да. — Здесь то же самое, — подошла к окну. — Я промолчал из-за того, что не хотел тебя расстраивать, тем более, — замялся, — потерять. Думал, ну было и было, даже забыл. Пожалуйста, Эсми, пожалуйста, поверь мне. — Зажёг и потушил. У тебя внутри всё пылает от боли, гнева и эмоций, а у меня ничего, — оборачиваюсь, — пусто. Мне казалось, что ты воплощение верности и принципов, силы, гарант женского счастья, способный подарить любовь и раствориться в ней. Твои чувства, действия вознесли меня до небес, а этот поцелуй, — грустно улыбнулась, — безжалостно с них скинул. Наши взгляды колоссально отличаются друг от друга, как и планы, действия, постоянно какое-то напряжение, недосказанность. — Разные люди. — Страсть затуманила разум, забрав возможность рассмотреть недостатки до точки невозврата. — Над отношениями надо работать. — Ты прав. Мы лишь ругаемся, потом сексом занимаемся, пару дней все хорошо, и так по кругу. — Будучи в браке, как часто вы ругались? — Редко. — Почему? — Больше одинаковых мыслей, принципов, интересов. Во-первых, мы ровесники и наши характеры формировались вместе, во-вторых, знакомы дольше, знаем друг друга, а в-третьих, для ссор причин не было. Жили тихо. — Значит, к тебе вопросов нет, — поджал губы, — проблема во мне. — Знаешь, Маркус мне сказал, что мы друг другу дарованы судьбой, но одной судьбы недостаточно. Нужно нечто большее. — И что же это? — Без понятия. И вновь меня настигла та адская боль. Топором по затылку дали. — Эсми! — подлетел ко мне. — Опять. От перенапряжения из носа хлынула кровь, а через мгновение мир потух.

Талиг

Альдо Ракан восседал на Талигском троне, предвкушая вкус грядущей победы над Колиньярами. Он знал, что те убили Зависть, но считал это лишь началом их конца. — Август мёртв, — в зале появился Робер, — повесился. — Да, — кивнул, — мы знаем. Эпинэ пугало перевоплощение друга. Юноша стал одеваться и вести себя иначе. Более грубый, резкий, крайне жестокий. Мужчину удивляло то, почему Альдо говорит о себе во множественном числе, скорее всего, это связано с Грехами. — И всё же, я предлагаю отступить. Пусть живут в своём Дриксене, а мы будем развивать Талиг. — Этого нам мало. — Хватит, Альдо. Посмотри на себя! Ты слаб, без трости даже подняться не можешь. Грехи питались Раканом. От прежнего жеребца в отличной форме ничего не осталось. Скелет, обтянутый кожей, дрожащие руки, тёмные, практически чёрные вены, синяки под глазами. Теперь понятно, для чего даётся бессмертие… — И что? — Я беспокоюсь за тебя. — За нас, Робер. Она нам снится. Практически каждую ночь мы видим Эсмилир Колиньяр во сне. Скажи, есть какие-то новости про эту девушку? — Не интересуюсь ею. — Зря. Твои старания напрасны. Мы все равно возьмём Дриксенскую империю и убьём Колиньяров. Ну, — усмехнулся, — как минимум её. — Почему ты так нацелился? — У неё наше бессмертие. Всё, не докучай нам, а то отправишься к Дьегаррону. Вспомнив, как жуткие тени разодрали генерала стрелков, Эпинэ с трудом сдержал порыв тошноты. Кишки приходилось по всему залу собирать. Талиг поработила тьма, превратив сильную державу в колонию. Люди голодали, жили в чудовищных условиях, те, кто был не согласен с новым режимом, ушли на корм бесовщине. Твари, что вылезли после Кровавой Луны, рвали и убивали жителей средь бела дня, при этом, не выпуская за пределы страны. Эти чудовища, одновременно похожие на зверей и людей, имеют мутации. У кого-то по две пары глаз, три руки, два рта. Всё это выглядело жутко, мерзко. Они разговаривали на своём языке, который звучал как голос Ада. Запах крови, грязи и чего-то стухшего не пропадал. — Возможно, — прошептал себе под нос, — Эсмилир действительно спасение Талига. Альдо убедил дворян, что происходящее — необходимость, и бояться нечего, но лишь Робер понимал то, что надо действовать.

Дриксен

Я очнулась в той же библиотеке. Сердце колотилось с бешеной скоростью, чуть ли не выпрыгивая из груди, а на глазах застыли слёзы. Эстебан усадил меня на кресло, сам куда-то ушёл. — Что ты увидела? — вернулся, — опять Создатель? — Нет, — мотнула головой, — Талиг стал рабом Ракана и его тварей. Я это видела. — Вы не поверите, — ворвался Реджинальд, — кого мы взяли. — Удивите. — Эпинэ. Соскочив, не рассчитала сил и вновь упала. — Аккуратно, — помогает подняться. — Минутку, — остановила жестом руки, — минутку. — Держи, — протянул мокрое полотенце, — кровь на лице засохла. Благодарно кивнув, вытерлась, и приняв помощь Колиньяра, поднялась. — Как это случилось? — спросил Эстебан. — Мы с твоим отцом ушли в лес за грибами, — вспоминает, — увидели лошадь у границ, Робер пытался нас повалить, может, не узнал, а может и испугался. Думаю, он вам сам всё расскажет. Мужчина сидел привязанный к стулу, а за его спиной стоял Колиньяр-старший с заряженным ружьём. Наши разбили ему бровь. — Начинаете с рукоприкладства? — смотрю на Джонатана. — Необходимая мера. Слишком буйный. — Ваше Величество, — улыбнулся, — рад видеть. — Ёрничаешь, Эпинэ? — рявкнул Эстебан. — Я к ней обращаюсь, — кивнул в мою сторону. Робер признал меня королевой. Приятно. — Талигу нужна помощь. — И из-за этого ты готов предать Альдо? — Грехи всё равно его сожрут. Он им не нужен, всего лишь поддерживает состояние. Позволяет находится в этом мире. — Подкормка. — Удобрение, — кивнул, — да. — Твоя голова обещана султану. — Знаю. Так тому и быть, но прошу, спасите Талиг. Вы не видели того, что там происходит. — Пояснишь? — в дверях застыли Савиньяки, — Робер. — Лионель, Эмиль. — Я видела, — смотрю на Лиона, — опять голова заболела. — Ты тоже его видишь? — удивился, — сны с твоим участием посещают Альдо каждую ночь. Он говорит, что сновидения похожи на кошмары. — Интересно, — усмехнулся Эстебан. — Не смешно, — пихнула его, — Талиг превратился в колонию, порабощённую сверхъестественными существами. Чудовища питаются людьми, сделали из них своих прислуг. — Грехи с помощью Ракана соберут армию и нанесут удар по Дриксену. Ему нужна Эсмилир. Ракан считает, что если убьёт её, то получит долгожданное бессмертие. — Меня невозможно убить. — Боюсь, он на это способен. Прекрасная новость! — Сколько времени займёт подготовка? — Они ждут Похоть. — По сути, она должна пойти после Гордыни, а перед ней Обожрство и Жадность. Как-то нарушили порядок. — Нет. Эти Грехи уже были, просто вы не заметили. — Отлично, — хором, — значит, ждём Гордыню, — продолжает Лионель, — что нам о них известно? — Если вы внимательно осмотрели мои вещи, то нашли огромное количество книг. В них все написано. — Где ты их взял? — От Сильвестра все же, — улыбается, — кое-что осталось. Надо лишь поискать. Так что, — размял шею, — спасайте Талиг, королева. Развяжите? — Посидишь пока. Стул мягкий, — улыбаюсь. Покинув комнату, решили быстро обсудить это. — Мы вообще можем доверять Эпинэ? — Эстебан. — Думаю да, — Лионель, — но смущает то, что он так легко предал Ракана. — Робер в отчаянии. Птичка сама залетела к хищнику в пасть. Заметьте, он абсолютно спокойно отреагировал на то, что султан его убьёт. — Видимо, планы себя не оправдали. Ожидал другого. — Он бился ради мира и справедливости, а что получил? Ад? — Грядущий, — Колиньяр глянул в окно, — не знаю как вы, а я просто в ахуе. Неужели, всё это правда? — К сожалению, — хором. — Лион, — крикнул Эмиль, — подойди! — Извините, — кивнул и ушёл. — Ладно, надо бы ознакомиться с материалами. — Подожди, — взял за руку, — не убегай от меня, Эсми. Его прикосновение не вызвало как-либо чувств или ощущений. Это печально, так как я люблю Эстебана, привязана к нему. — Я не убегаю. Хочу заняться делом. — Мы с другим ещё не закончили, — улыбнулся краешком губ, — в итоге, — прикрыл глаза, — мы вместе или нет? — Не знаю, — накрыла его ладонь своей, — время покажет.