120

уже шестой день эдди полностью чист. он отказался от всей наркоты, которая у него была. сидеть месяц дома и всего шесть дней без наркотиков. мансон, ты чертов красавчик. сегодня, если верить вчерашним разговорам ребят, должен приехать стив и хоппер. у эдди явно проблемы. он ещё не до конца избавился от клейма убийцы. до чего ты себя довел, придурок. эдди не хотел, чтобы они смогли открыть дверь. он не хотел, чтобы они нашли его и привели в сознание. он не хотел снова оказаться в теплых объятиях широких рук харрингтона, медленно вдыхая запах кондиционера для волос, которым стив уже пропитался. на часах около пяти утра. глаза сами по себе закрываются, заставляя парня клювать носом. допив через силу стакан воды, эдди поставил его куда-то на стол, сразу же забывая о нем. желание лечь и не проснуться просто переполняло парня, заставляя его смеяться. если бы у него были силы, то он бы валялся здесь в истерике, жалко глотая ртом воздух, как рыба на песке. он бы ревел от смеха. ревел бы от своей ничтожности. падая на кровать, эдди боком почувствовал что-то холодное и тонкое, противно прилипающее к его коже. тихо проматерившись, эдди повернулся, находя на своем теле фотографию с ребятами. дастин с улыбкой до ушей сидит на плечах эдди, показывая язык лукасу с максин. майк и оди обнимаются, не обращая внимания на особые папарацци. на фоне курит билли, ожидая кого-то. — эдди-и-и-и! — дастин влетел в мансона, чуть ли не сбивая его с ног. — хендерсон, твою ж! — ловя мальчишку в бока, эдди начал громко смеяться, чувствуя, как по щекам текут слезы. — джонатан согласился сделать нам фото. нас всех! — сразу же тащя эдди к месту, которое назначил джонатан, что находилось относительно не далеко, дастин тихо посмеивался над парнем. улыбка сама появляется на лице, больно стягивая мышцы. мансон лежит на своей руке, почти бессильно рассматривая подрагивающую в его руках фотографию. эти маленькие лучики солнца, которые разнообразили жизнь эдди… он не достоин их. нет. слишком прекрасно.                          — твою мать, хватит реветь, баба — прошептав самому себе, мансон уткнулся в подушку, начиная тихо всхлипывать. ебанная изнанка. ебанный векна. ебанный хоукинс. — эй, смотрите в камеру! — байерс тихо смеялся, посматривая на ребят. все шумят, смеются, корчат рожицы стиву, стоящему позади джонатана. ворчание билли слышно даже им. тихое сопение, подривыстые вздохи. эти звуки сообщали о том, что мансону повезло уснуть без сопровождения кошмаров. фотография лежит рядом с парнем. мокрые пятна от слез на белой рамке слегка выделялись, сминая бумагу. на часах семь сорок. эдди все так же тихо сопит. сегодня ночь прошла относительно спокойно, лишь сверчки подавали признаки жизни за окном. несколько жучков отчаянно бились в окно, не понимая, почему они не могут пролететь внутрь, но совсем скоро они отбросили эту затею. девять тридцать. эдди сидит на кровати, рассматривая свои ладони: на кончиках пальцев рубцы от струн гитары, несколько свежих порезов и красные пятна, оставшиеся после долгого ношения колец. встав с кровати, эдди тихо прошел на кухню, набирая очередной стакан воды. лишь шум воды помогал не упасть на пол, снова засыпая. если это вдруг случится, то парень проснется лишь к пяти, а то и семи вечера. сухие губы прислоняются к холодной чашке, зубы тихо ударяются о керамику. первый глоток и… шум мотора. стиви? что-то ты рано. не похоже на тебя обычного. волнуешься что-ли? серьезно? остановившись, эдди начал прислушиваться ко звукам снаружи трейлера, все так же держа губы на чашке. — харрингтон, ну куда ты несешься?! сядь в машину, я ни черта не понял! — за дверью слышится обречённый вздох, который вызывает у эдди ухмылку. их дальнейшего разговора он явно не услышит, поэтому, допив воду, парень взял в руки гитару. руки так и чесались порвать струны, дабы стив услышал расслабиться и отпустить ситуацию. первый удар по струнам даётся легко, камень с плеч резко исчезает, а ком в горле растворяется, позволяя воздуху наполнить лёгкие до конца. — давай ещё раз, стивен — хоппер, дождавшись приземления харрингтона на сиденье, повернулся к нему, понимая сложность ситуации. — фу, джим, не называйте меня так! — стив поморщился, немного встряхивая головой — отец меня так называет… жуть полнейшая! — ну хорошо. давай ещё раз. в этом трейлере находится ваш друг — эдди мансон? — ну вы очень догадливый, я в полном шоке, джим. — мы сейчас уедем отсюда и я сообщу отделению о том, что знаю адрес наркомана — джим нахмурился, а после улыбнулся, услышав тихое «хорошо, простите» — в общем тут живёт наш друг, думаю, вы его не забыли из-за тех обвинений в убийстве. он уже месяц, а то и больше не выходит с нами на связь, как и из своего трейлера — стив под конец явно занервничал, начиная активно жестикулировать перед своим лицом руками, бегая глазами по машине. — так. хорошо. я должен поговорить с ним и постараться достать его оттуда? — было бы славно. — так, хорошо. если вдруг что, то мы сообщаем об этом детям, как я понял. слишком глупый план, стив. — я… я знаю, но… боже, я же не один слышу это? — стив чуть ли не засветился, услышав знакомые аккорды гитары. он хотя бы убедился в том, что мансон жив и способен двигаться, избивая свою же гитару. тихий стук в дверь вырывает эдди из своих размышлений о своем жалком существовании и возвращает в реальный мир, заставляя прекратить бить по струнам. он явно не планировал даже разговаривать с ними, не то, чтобы открывать им дверь. нет, стив, хватит, забудьте же вы про меня. эдди всеми фибрами души желал, чтобы он пропал из жизни детей и остальных так же быстро, как и появился в них. — эдвард, это джим хоппер — голос намного мягче обычного, что очень удивляет парня, заставляя его повернуться в сторону двери. — я… я приехал не для того, чтобы посадить тебя или что-то такое. мы просто должны с тобой поговорить, ясно? ребята очень волнуются за тебя — на последнем голос джима слегка дрогнул. он видел, как они волнуются за него. страшные теории о том, что происходит с эдди заставляли детей сходить с ума, начиная грустить ещё больше. дыхание начало подводить. о, черт, только не это. гитара медленно опускается на кресло, а сам парень не понимает, что делать. позвоночник пробивает колким током, заставляя паниковать ещё больше. голос хоппера становится все тише и тише, как будто он под водой. или же эдди сам медленно погружается на дно, не надеясь на спасение. — эдди? что там происходит? — услышав вздохи, хоппер повернулся к стиву, все так же ведя свой монолог. харрингтон стоит у машины, что-то говоря в рацию. он, конечно же, изменил свой план, поняв, что происходит. — эдди, хотя бы одно слово — хоппер продолжал стучать в дверь, думая о том, что с ним происходит и, дай бог, если он откроет дверь, то что с ним надо будет делать. картина перед глазами медленно расплывается. эдди опирается на угол стола, все так же продолжая попытки сохранять равновесие. дышать слишком тяжело и больно. хочется просто закрыть глаза и не открывать их. он слышит лишь свое жалкое сбитое дыхание и бешеное биение своего сердца. голос хоппера все так же звенит в ушах, а его стуки отдаются головной болью. слишком больно, слишком плохо, слишком страшно, все слишком. — эдди! — детский голос раздается за дверью, а после сбитые стуки, явно отличающиеся от стуков хоппера. эдди резко всплывает. возвращается на поверхность, впуская в свои лёгкие воздух, выплёвывая воду. лишь паника не собирается отступать, заставляя парня хватать воздух ртом. — эдди, пожалуйста, открой! — стуки в дверь все продолжаются, не теряя свой напор. хендерсон. эдди сверлит дверь взглядом. слишком больно. — дастин… — лишь имя срывается с губ эдди, заставляя всех за дверью замолчать. — дастин, уезжайте… валите отсюда к чертовой матери! стук по столу заставляет всех вздрогнуть. — уезжаем. он не выйдет на контакт в таком состоянии — шляпа возвращается на голову хоппера, а сам он медленно тянет хендерсона за плечо. он примчался сюда на велосипеде майка, как только услышал голос стива со стороны рации. — хоппер… — едем, харрингтон. десятый день. эдди сидит на кресле, рассматривая все свои сломанные медиаторы. куски пластика сломаны так причудливо. один край достаточно острый, чтобы поцарапать им себя. другой же округлый. можно составить целую коллекцию из уже деталей пластика. голос хендерсона все так же сверлит голову эдди. сердце кровью обливается. он должен был выйти или же, хотя бы, не прогонять их. им явно больно от этого. возможно, они больше никогда не приедут сюда, больше никогда не будут стучать в эту дверь, прося его открыть дверь. возможно, они больше никогда не вспомнят эдди, думая о том, какой он урод и трус. мысли наплывают одна за другой, заставляя эдди бросит идею рассматривать замысловатые линии пластика. ему нужно прогуляться.