А вы любите розы?

      Не понятно каким образом, но доктор Джекил, спустя долгое время, все же вышел на прогулку, хоть и с ходячим ужасом Лондона, напечатанный на заголовках газет. Как раз таки этот негодяй, чей рост был невелик, шел с лучезарной улыбкой, гуляя с ним чуть ли не вприпрыжку. В руках найденная неподалёку палка. Сейчас он напоминал мальчишку, желающий избить крапиву за нанесённую жгучую боль рукам и щиколоткам. К сожалению, подобного растения под ногами нет, поэтому палка будет служить для других целей, разумеется, если они найдутся. Увы, их не оказалось, и она улетела восвояси.       — Так куда мы идем? — скромно спросил высокий мужчина, смотря на коротышку сверху вниз.       Тот сбавил шаг и промолчал. Он потëр затылок, наверное, думая, куда бы можно сходить. Паб не подходит, так как ему туда дорога категорически закрыта, да и Джекилу не понравится такая идея. Если и согласится пропустить пару бокалов красного вина, то дома, где нет лишних глаз и будущих проблем. Мало ли на каких пьяных людей наткнутся, потом им не отвертеться. В голове всплыл один из городских парков, который знаменит красотой, проходящими там мероприятиями и праздниками. Не отличить от центральной площади. Осенью там особенно замечательно, жаль, что давным давно прошел закат, а город накрылся ночной пеленой. Чарующий вид. За этим можно наблюдать часами, наслаждаясь переливающимися нежными цветами и окончанием тяжелого рабочего дня. Мистер Хайд взял чужую ладонь, улыбаясь удивлённому лицу.       — Я бы предложил выпить и отметить твою вылазку в город, но сам знаешь. — хихикнул, сверкнув алыми глазами. — Поэтому идем в парк.       — Как скажешь, Эдвард. Давно там не был.       Ему ничего не оставалось делать, кроме как идти за маленьким черноволосым чертёнком, не отдергивая ладонь. Идти так не был против, наоборот, руке стало теплее. Перчаток с собой нет, на что чувствительная кожа стала мёрзнуть из-за холодного осеннего ветра. Появился ещё один плюс - не потеряешь по дороге собеседника. Ежели пропал из виду, то взгляни вниз, где соединены ладони – потеряшка найдена. Держит твою ручку, игриво впиваясь коготками, слово котёнок с клубком ниток.       Идти долго не пришлось. За время короткой прогулки Генри успел рассмотреть незнакомые и чуть забытые городские улицы: реставрация здания, ремонт дороги, которую преградили табличкой и прочими вещами, чтобы никто не ходил, новые магазины, успевшие недавно открыться. Он обязательно туда сходит, уделив себе день для отдыха. Конечно, если прилавки не постигнут ужаса Лондона, ради его прихотей и забавы – наводить страх, получая удовольствие. Сейчас же ничего не вытворял и был предельно спокоен. Еще бы. Рядом с ним создатель. Не хотелось бы перед ним приставать к прохожим, кой сейчас по пути не встретишь, и бить стекла, на пару с прилавками. Лучше спокойно и мирно прогуляться, на время отложив злодеяния, игнорируя желание поскорее их совершить.       — Мы пришли. — с этими словами он отпускает чужую ладонь, подбегает и плюхается на скамью.       Протянул ноги и поднимает руки, потянулся. Неплохую дистанцию прошли. Чертёнок немного подустал, даже ничего не натворив. Запрокинул руки на спинку, кивая на оставшееся местечко, мол: "присоединяйтесь, доктор Джекил". Мужчина, рассматривающий освещённые участки парка, сел рядом. Ветер завивал светлые волосы, мешая глазам. Заложил их за ухо, обгоняя тонкие пальцы собеседника, желающие сделать то же самое. Разочарованный вздох и глухой смех. Они сидели молча, обмениваясь краткими взглядами.       — Очень красиво. — в ответ мистер Хайд угукнул и почесал покрасневший кончик носа. — В молодости я часто здесь гулял.       — А сейчас из лаборатории не вытащить.       — Эдвард, ты же знаешь про мою работу...       Он готов начать оправдываться, но к пухлым губам приложили указательный палец. Щеки покраснели и Генри замолк.       — Ни слова больше.       Кивок головой, освобождение от оков. Уста сжались в тонкую нить. Ему нравилось, когда их касались, целовали, кусали и проводили по ним подушечками пальцев. Одновременно и возбуждало, и смущало. Джекил хочет поцелуй, но вряд ли скажет об этом черноволосому. Начнёт делать намёки, идти издалека, дабы достичь желаемого. Подсев ближе, он заговорил.       — Эдди. — тихонько позвал, краснея лицом, будто от холода.       — М? — повернул голову. — Ты замёрз? Дай сюда руки.       Почему бы ему не сказать о своих потребностях? О поцелуе в губы? Получив совсем иное, Генри грустно вздыхает, смотря на то, как греют тыльные стороны ладоней тёплым воздухом. Больше не холодно, на душе засияли приятные нотки. Эдвард целует бледную кожу рук, но не в губы.       — Тебе стало теплее? — легкая улыбка в знак согласия. — Славно... Совсем забыл! — молодой человек бегло встает со скамьи, словно натворил делов, и вот-вот прибежит полиция. — Сейчас вернусь.       Светловолосый не успел ничего сказать, лишь понимающе кивнул головой. Пока собеседник отошёл, он погрузился в воспоминания. В те времена, когда был совсем юношей, сидел здесь с друзьями, с которыми продолжает общение по сей день, конечно, не обходится без ссор и недопониманий. Но он не желал сейчас подобное вспоминать, ведь вышел на воздух ни для того, чтобы прокручивать в голове давние обиды. Когда появится свободное время и хорошая погода, то доктор Джекил обязательно возвратится сюда вместе с Габриэлем и Хэсти, взяв плед и чайный сервиз. Пикник в парке? Недурно. Осталось выбрать укромное местечко, дыбы мужчинам никто не помешал. Сидеть дома и попивать горячий чай немного наскучило. Хочется разнообразия.       — Боже мой, Эдвард!       Учёный испуганно схватился за сердце, боясь, что оно остановится. Неожиданное появление проекта до жути напугало. Сидишь себе, никого не трогаешь, планируешь будущие встречи, а к тебе подходят со спины, так еще и цветы вручают. Кстати, о цветах… Доктор Джекил не является представителем женского пола, но такой чудесный подарок переданный лично ужасом Лондона ни каждый день получал. Он встал напротив с протянутым букетом. Голова смотрит в правую сторону, нахмуренные брови так и говорили – "возьми быстрее это убожество, пока не получил им по голове". Всё еще удивляясь такому поступку, Генри молча взял подарок, рассматривая лепестки. Алые, красные и чуть розоватые оттенки, напоминающий завязанный платок на тонкой шее Эдварда. Ему нравились розы - красные и белые. Последние как раз шли к лицу филантропа: светлая кожа, волосы, стиль одежды и душа. Но у него тоже хватало скелетов в шкафу, ведь именно он создал мистера Хайда, а теперь спокойно с ним гуляет и принимает свежие цветы.       — Какая прелесть. — зачарованно смотрит на розы, продолжая рассматривать. — Благодарю.       Эдвард усмехнулся, радуясь, что такой знак внимания пришёлся доктору по вкусу. Зевок в ладонь. Генри легонько тряхнул головой, отбрасывая желание спать. Заметив его усталость и сонные глаза, черноволосый выдохнул, подставляя свой локоть.       — Пошли домой, Спящая красавица.       Доктор Джекил закатил глаза наверх, после такого прозвища. Его и заставлять не нужно. Подхватил чужой локоть, направляясь в особняк.       Знакомый дом. Еще пару шагов, дверь, а за ней уют и теплая мягкая кровать. Близится завершение встречи, которую очень долго ждал Эдвард. Всё равно безумно рад такому событию. Смог провести немного времени со своим создателем и цветы вручил, хоть какой-то добрый поступок совершил за свое существование. Нет, были и другие, не менее хорошие, но опять же шли в сторону ученого.       — Что ж, мистер Хайд. — он повернулся, беря букет роз в другую руку. — Этот вечер мне надолго запомнится. Я тебе безумно благодарен.       Ангельская улыбка на губах Генри, разогревающая любую душу. Тот смотрел на него не отрываясь, не желая его отпускать домой и вообще расставаться. Мужчина чуть нагнулся и целует в бледную холодную щеку. По телу прошлась волна дрожи, доходя до кончиков ушей, добавляя в них краски. Такой воздушный и невинный, что характерно ученому. Но счастье прошло недолго, ведь любимый человек открывает входную дверь и вновь улыбается на прощание, говоря про добрые сны. Она закрывается, а вместе с ним и полное завершение встречи.       Подул холодный ветер, развивая кучерявые черные волосы. Стало тоскливо и обидно. Не смог взять инициативу в руки, предложить продолжить вечер, но уже в постели, как бы грубо и пошло не звучало. Это могло смутить Генри, вызвать недоразумение и шок, но была надежда на то, что он даст согласие, отвечая на страстные поцелуи. Мистер Хайд спрятал ладони в карманы, направляясь в противоположную сторону от дома, пиная попавшийся под ногами камушки. Он желал продолжения, провести ночь со светловолосым. Скорее, горел и пылал вожделением к родному телу.       Мягкая и чистая постель. Генри в очередной раз зевнул в подушку, полностью укрываясь одеялом. Райское наслаждение, хоть и редко получаемое. Так и не удалось получить поцелуй в губы, зато проект получил, но в щеку. Ничего, в следующий раз Джекил сможет набраться смелости и сказать ему о желаниях. Тишина и спокойствие помогало быстрее погрузиться в сон. Ему видится парк, тот самый, где они провели сегодняшний вечер. Розы, скамейка, которая многое повидала за время своего существования. Эдвард Хайд. Очень неожиданно, что вызвало долю замешательства. Даже во сне появляется, каков "нахал". Подходит, дотягиваясь подушечками пальцев до скул доктора. Нежно оглаживает, не делая ничего зазорного и опасного. Генри наслаждается лаской, расслабленно прикрывая веки и улыбаясь уголками губ. Фонари тускло освещали парк, едва показывая чужие тени. Черноволосый повел его к скамье, взглядом намекая, чтобы тот на нее сел. Они вместе, как влюбленная парочка, даруя друг другу нежности. Эдвард покрывает лицо мужчины легкими поцелуями, медленно переходя к шее. По телу прошлись мурашки, как только теплый воздух попал по чувствительным участкам. Он выгибается, мычит от удовольствия. Возбуждение ударило в голову. Это был сон, но какой интересный и заводящий. Такое очень редко снится, считай, что никогда. Будет очень обидно, если такой пленительный момент закончится на самом интересном месте. В реальности вряд ли случится, а если и предоставится шанс, то ученый сгорит от смущения, стесняясь сказать, как сильно желает возлюбленного. Он отвык от его внимания, ласк и страстных словечках в постели, позабыв, какого подобное ощущать и слышать. Бедный, совсем заработался, что не может уделить крохотную минутку для поцелуя, а то и ночь, хотя сам давно хочет. Ждёт, когда силой нагнут и начнут выбивать сладостные стоны. Платок, ранее завязанный на шее, полетел вниз, оголяя ее полностью. Пиджак расстегнут, как и рубашка, показывая грудь. Ладони припали к ней, лаская каждый дюйм и спускаясь ниже к паху. С уст доктора доносятся томные вздохи, веки прикрыты, руки и ноги дрожат от возбуждения. Ему всё нравилось, а поцелуи в шею и ключицы сводили с ума. Эдвард остановился.       Он прошипел, ведь Генри перевернулся на живот, продолжая обнимать подушку и пряча в ней покрасневшее лицо. Так не пойдет. Как теперь сжиамть грудь, шею и плечи? Упругий зад – какая удача. Но не будет же чертенок сразу врываться в нутро создателя. Слишком грубо, хотелось как следует его возбудить. Знал бы он, что Генри давно горит желанием быть взятым. Нижнее бельё сняли лёгким движением, оставляя спящего в расстёгнутой пижаме.       Губы покрывают нежную и еще нетронутую кожу ягодиц. Ранее, на ней красовались едва заметные синяки и покраснея, после бурной ночи со шлепками, когда мужчина не хотел идти спать, а иного способа не придумали. Это нравилось и Хайду, и Джекилу. Ему помнится, когда первый яро шлепал последнего, а затем жестко трахнул в лаборатории, не жалея дрожащее тело от столь грубого обращения. Зато сон был крепок. Он не мог нормально ходить на следующее утро, всё чертовски болело. Придерживаясь за стенку, еле как дошел до ванной. Про стулья и другую мебель говорить нечего – все делал стоя, даже записи. Тогдашнее лицо Генри въелось в мозг коротышки. Искусанные губы, покрасневшие от слез глаза, которые стекали по щекам филантропа и падали на стол, изогнутые от удовольствия темные брови. Ногти царапали мебель, а по бёдрам стекала смазка, пачкая пол.       — Я тогда не извинился. — прошептал Эдвард, поднимая пленительный зад Джекила чуть выше. Тонкие губы вновь касаются кожи, мягко и очень нежно ее целуя. Со стороны спящего доносились восхитительно сладкие стоны, которые, как на зло, заглушались подушкой.       — Ты тогда был плохо растянут. — плюнул на свои пальцы. — Да и сейчас тоже. Себе это делать ты явно не будешь.       Смоченные пальцы очертили проход, тесно прижались, а затем плавно вошли. Бёдра дернулись, и Эдвард удерживает одно из них. Сон Генри прервался, позволяя ему проснуться. Закончился он тем, что получает свой желаемый поцелуй, блаженно выдыхая. Дрожащие веки раскрылись, сонно хлопая ресницами. Пальцы скользят внутрь, он окончательно просыпается, прикрывая рот ладонью. Забытые ощущения, лишь только во снах они появлялись, когда Джекил ласкал себя под одеялом. Ему стыдно за это, что удовлетворялся самостоятельно, боясь сказать об этом Хайду. Стенки смазываются слюной, пальцы ласкают мягко и податливо.       — Эдди… — тихо всхлипывает, пытаясь выбраться из капкана – руки коротышки, продолжающая держать бедро.       Подрагивающие стенки оставили в покое. Лицо учёного разочарованно взглянуло на черноволосого молодого человека. Засияла его хитрая улыбка, глаза загорелись огнем похоти. Он получит то, чего желал – тело мужчины, незабываемую ночь с ним, а далее и утро, не отпуская идти в лабораторию.       — Я тебя возбудил, Генри? — послышался скрипучий смех от застенчивого взгляда. — Хочешь, чтоб я тебя трахнул?       — Эдвард...       Ладонь с острыми когтями легла на ягодицу, а затем, шлепнула её снизу вверх. Выгибается и стонет, выпячивая зад выше. Он отвернулся, не в силах посмотреть в похотливые алые глаза.       — Эдди, возьми меня, прошу...       — Что-что, мой любимый доктор? Вас совсем не слышно, говорите громче.       Растёт обида на издевательства со стороны чертенка. Возбуждённый мужчина сжимает наволочку подушки и губы, кидая на него хмурый взгляд.       — Желаю услышать это с твоих уст, Генри.       — Войди в меня, Хайд. Я так хочу ощутить твой толстых член внутри себя. Как ты меня жёстко вбиваешь в кровать, доводишь до криков и слез. — он прижимается задом к паху проекта, вздыхая от его тепла и размеров. — Так хочу, чтоб ты кончил внутрь, наполнил меня до краёв спермой и назвал грязной похотливой шлюхой.       Генри задрожал от своих же слов, начиная уводить свой взгляд куда угодно, лишь бы не на Хайда. Тот же внимательно всё слушал, расправляясь со своим одеянием и освобождая на волю налитый кровью член. Бёдра дрогнули от его исходящего тепла. Без единого слова, в растянутое тело плавно вошли, вырывая мужской вздох. Первый толчок, и Генри запрокидывает голову, сдерживая стон. А за ним и следующие, не давая ему тихо себя вести. Глухие хлопки, томные и срывающиеся на вскрики стоны, наполняли спальню. Хозяин дома полностью отдавался под жаркие ласки, отвечая на них сладостными звуками. Его бедра сжимают, нанизывая на горячий твёрдый ствол. Проход успел расшириться и теперь принимал всю длину. Едва ощутимая боль, но очередная дрожь наслаждения всё меняет. На место первого, пришло совсем иное, заставляя Джекила изгибаться и всхлипывать.       — Ох, Эдвард... — кладёт на его ладонь свою, ласкающая торс и грудь. — Ты такой хоро-оший... — вскрикивает от глубоко толчка, сжимая и царапая чужую руку. — Не так сильно, прошу...       Чувство заполненности сводило с ума, от чего начинает шептать всё, что приходит в голову. Его чувства, как лучше двигаться - жёстче или нежнее. Это нравилось Эдварду, и, в какой-то степени, помогало ему довести доктора до оргазма. Ему хотелось подольше, но мужчина кончает быстрее. Как и сейчас, он скоро достигнет пика, а чертёнок ещё на половине пути. Он выходит из тела и переворачивает Генри на спину, закидывая стройные ноги выше.       — Мгха-ах! — резкий заход, мужчина выгибается, прикрывая рот. — Боже мой, Хайд...       Его смущало, что может разбудить слуг, а утром начнёт их избегать, сгорая от стыда. Но ужасу Лондона было плевать. Он силой вбивается в красивое тело, царапает когтями бёдра и целует грудь. Губы обхватывают соски, играя с ними языком и задевая острыми зубами. На макушку легла ноша - ладонь, поглаживающая по запутанным чёрным волосам. Генри мычит в кулак, как только его шею целуют, а следом кусают и зализывают. Невероятные ощущения. Он подмахивает навстречу, дрожа бёдрами при наступлении оргазма.       — Да! Да! – Генри сбивчиво и глубоко дышит, издавая низкие и откровенные стоны. – Еще, Эдвард, еще!       Имя произносится протяжно, давая мотивации черноволосому вбиваться усерднее. Из отверстия по ягодицам и бёдрам стекает смазка. Хлюпающие звуки и поскуливание Генри напрочь снесло голову низкорослого. Слишком хорошо, внутри горячо и мокро.       — Быстрее, Эдди!       Он кусает губы, слыша, как ловит оргазм создатель, соблазнительно выгибаясь и прижимая его голову в центр груди. Сладкий стон мужчины, и он кончает себе на живот, тяжело дыша. Ещё несколько движений и в него вливается белое семя. Уголки губ поднялись вверх, ловя ещё один оргазм. Джекил промычал, удовлетворённо поджимая ноги и приглаживая тёмные волосы. Из нутра выходят, давая сперме вылезти на свободу. Она стекает вниз, небрежно пачкая чистую простынь. Эдвард ложится рядом с учёным, наблюдая за ним. До сих пор не может прийти в себя и отдышаться, но нашёл силы перевернуться набок в сторону чертенка.       — Ты такой громкий, Генри.       — Правда? — угуканье и он застенчиво смеётся, ища ногами одеяло. — Ты очень хорошо стараешься. — всё же отыскал, и готов им укрыться, но ужас Лондона скинул его с тела. — Что такое?       — Я хочу ещё. — глаза испуганно округлились, а ноги дрогнули от услышанного факта.       — Милый, я не смогу второй раз… — кладет на свою талию руку, разворачиваясь поудобнее. Молодой человек хищно оскалился. Генри врёт. Сможет он ещё раз, но точно не сейчас. Филантроп это уловил, понимая, что ему точно не отвертеться.       — Если только через часик.       — Ты самый лучший.       Его страстно целуют в губы, прижимая ближе к себе. Удивлённый вздох, и он отвечает на поцелуй, беря лицо низкорослого.              Розы, подаренные Эдвардом на встрече, лежали на столе. Одна из них пала вниз, будто была в шоке от происходящего на сцене, благо, что сейчас антракт.