***
Машина летела на бреющем полете над вершинами высоких, вековых елей, рассекая плотную стену проливного дождя. Я в очередной раз неодобрительно взглянула на бешено крутящуюся вокруг своей оси стрелку встроенного в приборную панель компаса и лишь печально вздохнула. Чем ближе к Москве, тем сильнее становились помехи. Магнитное поле Земли вообще сошло с ума, активно пытаясь сжечь мне все сенсоры и запороть электронику машины. Пока что безуспешно. Пока что… Что же такое там произошло тогда? И это было ещё до последней войны. Сама Москва-2 осталась восточнее, я же лечу к старому наземному городу. Третья Мировая и ее последствия? Вполне себе возможно. Про ту, старую Москву нашего мира я знаю не так и много. Ведь я и была там лишь один раз… Что-то явно рвануло. И рвануло очень мощное. ЭМИ-бомба? Возможно, но сомнительно. Не бывает такого. Поле Смерти, вроде тех, что я видела тогда, в мире Кремля? Не думаю. Те поля вообще как-то странно фонили, но точно не так. Старое расположение материальной оболочки Зеркала? Ещё сомнительнее. А вот пси-установки Излучателей, что были в Кремле, на Красных Воротах, в одной из сталинских высоток, на ВДНХ и ещё в паре мест вполне могли создать такое поле при своем разрушении. Так что лучше всего отталкиваться от этой версии. А ещё лучше от версии того, что там просто что-то опасное. Так проще. Ещё и дождь этот мешает сильно. Не хочется на полной скорости впечататься в слишком высокую сосну чисто из-за того, что видимость ограничена сотней метров — не больше. Дальше ничего не видно даже при включенных фарах. Просто вот так как-то. Вот и приходится вести машину чисто по высотомеру да встроенному инерциальному навигатору — таковы реалии послевоенных миров. Но сейчас я уже должна лететь над старым пригородом, да только под машиной одна тайга. А теперь вопрос — это я ошиблась, или это город полностью стёрт войной и временем? Не знаю и знать не хочу. Вот, сейчас уже подлетаю к старому расположению Дома Народов, а подо мной одни только деревья. Помехи усилились и только. Н-да. Ладно, может на земле станет яснее. Машина плавно скользнула в просвет между деревьями, похожий на аллею. Хотя нет. Не аллея. Просто дорога, по краям которой растут деревья. Но дорогой тут и не пахло. Я приоткрыла дверь и пошевелила прикладом СВДС толстый ковер хвои, под которым была земля. Может это и была дорога — сейчас не понять. Но куда она ведёт — я не знаю. Тут вообще должны были быть дома. Хм… Не знаю. Слишком много времени прошло. Я закрыла дверь и поддала газу. Послушная машина тут же зашуршала резиновыми гусеницами по лесной подстилке и покатила по дороге среди высоченных елей. Темно тут, точно вечер наступил. Дождь делает свое чёрное дело, как и густой лес. А из-за дождя ещё и ничего не слышно. Нападет сейчас кто и все — приехали. Но тут сверху биорадар вообще никого не засек, да и сейчас молчит. На него помехи вроде бы не так сильно воздействуют, но все же лучше приборам не доверять. А машина всё так же мерно катила по абсолютно ровной дороге из еловых иголок. По длинной-длинной и прямой, точно стрела, дороге. Будто великан когда-то давно рубанул мечом по земле, рана зажила, завалилась землей, а шрам остался. А сейчас я еду прямо по нему. Или по геоструне… Было же такое — дисколеты могли практически мгновенно перемещаться на огромные расстояния благодаря своей системе навигации, летая четко над линиями магнитного поля Земли. А один из них просто пропахал тут землю. Зона их знает… Но вот спереди замелькали едва различимые проблески света, а я поддала газу и ещё раз проверила работоспособность «Владимировых». Мало ли что там появится. Лучше всегда быть наготове, а там уже разберутся самые мощные серийные пулеметы Третьей Мировой, а эрэс «градовского» типа сразу охладит пыл большинству тварей. И вот, машина выкатила на широкую поляну. Мать моя Зонушка… Вот черт. Угадала. У-га-да-ла… Н-да. Бывает. Просто угадала, что именно тут будет. Я часто угадываю такое. Слишком часто. Хотя очень хочется, чтобы такое было как можно реже. Но я всегда угадываю — потому, что это я. Там, вдали, нестерпимо сияла алым рубиновая звезда на вершине шпиля, поднимающегося прямо из земли. И была она всего лишь где-то в четырех метрах над землёй. Че-ерт… Вот оно что, почему я не видела ничего. Вот где были все здания. Под землёй. Она поглотила их. Все эти дома. Семьдесят с лишним метров Спасской башни были погребены под землёй. Куранты, все это — под землёй. Черт… Эх, Москва… А свет в рубиновой звезде разгорался все сильнее и сильнее. Вспышка, резко шарахнуло электромагнитным импульсом — и свет звёзды снова потух. Вот оно что… Вот что так фонит. Так тут обломись — машина у меня на аналоговых компонентах, а я более-менее ещё экранирована. Я не спеша вышла из машины и пошла прямо к алой звезде. «Красная»… раньше это значило не только цвет, но ещё и красоту. Цвет крови. Цвет жизни. Цвет войны, заката и рассвета. Свет кремлевских звёзд поистине вечен. Холоден, вечен и нет над ним власти ни у кого — ни у времени, ни у перемен. Пусть чернь в гневе волнуется у подножия стен из красного кирпича, пусть в страхе дрожит по подвалам и бомбоубежищам пока летят ракеты — их свет вечен и все так же холоден. Он вечен, а вот люди, которое в злости что-то орут под избитыми в разное время то нацистскими, то натовскими пулями стенами — нет. Я не спеша шла вперёд, а под ногами что-то хрустело. Я подняла одну из этих штук и внимательно рассмотрела, невольно усмехнувшись. На меня смотрел пустыми глазницами череп крысы. Вон что такое белеет под слоем из еловых иголок. Свет кремлевских звёзд несёт смерть. Раньше нес врагу, а сейчас всем тем, кому не повезло его увидеть. Ведь для старых советских звёзд теперь больше нет «своих». Разве что меня признала рубиновая звезда Спасской башни. Красавица… Кремль исчез тысячелетия назад, а ты ещё тут. И, думается мне, ты ещё меня переживешь. Ты и правда вечная. Не удивлюсь, если ещё сталинские высотки уцелели и что-нибудь такого плана, а глубоко под землёй остался все таким же неповреждённым Мавзолей, а в нем лежит Ленин — все такой же вечно живой вождь. Над таким время не властно. Как и Зеркала. Вот я и стою тут, внизу — маленькая темная фигура под огромной рубиновой звездой, символом давно исчезнувшего государства. А сверху лишь льет дождь, непроницаемой стеной ограждая этот небольшой кусочек планеты от всех миров, всего Мультиверсума. А я только и могу, что смотреть на алый свет, полыхающий в центре огромной звёзды. Смотреть и любоваться нереальной красотой холодного света. Но когда я попыталась коснуться шпиля, все наваждение исчезло. Рука просто прошла сквозь него, как сквозь голограмму. Или сквозь призрака. Вот что случилось с Кремлём. Он остался в вечности. Просто застыл — как те два корабля-призрака, которые я видела давным-давно. Остался таким же призраком, как Путевой Обходчик, Метрострой, «крылатые» и другие легенды Москвы. Теперь твой покой никто не потревожит, Москва. А мне пора. Туда, за Урал. Интересно будет сравнить то, что было, с тем, что там сейчас…***
Машина плавно летела над тайгой на автопилоте, а я не спеша расправлялась с вчерашней рыбой. Хорошо тут. Наконец-то мое время. Я полностью свободна от всего — получила исполнение своего желания. Просто свободна от всех долгов, миров, войны и обязанностей. Я никому ничего не должна. Могу лететь куда угодно, делать что угодно. Это так… необычно. Впервые я чувствую себя по-настоящему на своем месте. Просто радость в свободе. Как-то так… — А что, может это и правда наш путь? — хмыкнула Аня. — Просто будем мотаться по мирам — никому ничего не должны, живём сами по себе, помогаем тем, кому хотим, делаем то, что хотим. Как тебе такой вариант? Жить как самураи — нет цели, только Путь. А наш путь — в свободном поиске шататься по мирам и помогать тем, кому хотим. Ну и кому выгодно помочь… м? — Якоря, Ань., — печально вздохнула я. — У нас слишком много якорей. Два города, Марс, мой мир, друзья-знакомые. Но да шут с ними. У нас с тобой есть то, что куда важнее всей этой хрени. Один молодой парень с темными волосами и зелёными глазами… вот и все. Я бы давно бросила это все и ушла бродить по мирам, но мне есть ради кого идти по этому Пути. — Понимаю., — печально вздохнула она. — Все понимаю. Только вот хотела проверить и уточнить. Но раз ты так хочешь — значит и правда хочешь. Интересно все же — обычно парни за девчонками на край света ходят, по пути наваливая целые горы трупов врагов, а у вас наоборот. У нас. Да, так. Ты вон, какие только испытания не прошла, но вернулась. Было бы ещё ради чего возвращаться… Воспоминания. Только они тебя рядом и держат. Его чувства к тебе и воспоминания о прошлом. Ну и куча сломанных алгоритмов. Помнишь, мы копались в документации? Обидно было… Все остальные — более-менее живые, а ты после всего этого — андроид. Просто механизм, что считает себя живым. — Да и плевать, — фыркнула я, выкинув хребет от рыбины в окно. — Я — это я. Не человек, не киборг, не перехожий, не Зеркало… Что-то новое. Просто Боевой Ангел и этим все сказано. Могу делать все, что хочу. На меня никакие правила не распространяются и ограничений тоже нет. Мой Путь — мои права. Вот и все. Так что давай к Ямантау. Просто потому, что могу. И хочу. Интересно, что из этого причина, а что следствие? Философия… Послушная машина повернула на пару десятков градусов вправо. На север… как бы парадоксально это ни звучало. Какое все же странное у нас будущее. Надо будет потом как-нибудь поговорить с кем там… может с Райаном чаи погонять. Давно я к нему не по делу не заходила. Так уж выходит, что все лето я занята, а зима — время постоянных дождей и скуки, но только не для меня. Люблю зиму. Можно сидеть у окна, смотреть как льет дождь и отдыхать… Или смотреть, как падает снег, превращая улицы Припяти в непроходимые серо-белые аллеи смерти, где кажется, что дома загоняют тебя в клетку. Но мне это нравится. Не знаю, почему именно. Мне, обычно такой веселой и жизнерадостной — и зимняя Припять. Контраст. Люблю контраст. Именно на нем строится моя жизнь. Контраст меня и всего окружающего. Я — живая игрушка, у которой сил больше, чем у самых реальных из существующих… существ, как бы неправильно это не звучало. Просто так получилось. Заместо четких планов — хаос разрозненных действий, который в итоге даёт просто нереальный результат. Я как хаос, который делает всё, к чему прикасается, порядком. Хм. Интересно даже звучит. Парадоксально. И это мне нравится. Так уж вышло. Тайга… Великое зелёное море. После предпоследней войны ты успешно отвоевала свои исконные территории, без всякой жалости выгнав ленивых людишек, заставила их в страхе дрожать по ночам за стенами их коробок из бетона и стали от волчьего и не только воя там, за периметром. А Последняя Война совсем освободила тебя от гнета. Теперь здесь ты хозяйка — как и многие тысячи лет назад. И только старые убежища времён ещё Советского Союза да редкие развалины особо прочных объектов военного назначения напоминают о том, что когда-то здесь жили люди. Вот под нами огромная воронка — здесь когда-то был шахтерский городишко. Да только после тотальных сдвигов тектонических плит от многочисленных ударов геофизического оружия все тут обрушилось вовнутрь, похоронив рабочих в их же домах и шахтах. И теперь на место когда-то процветавшего шахтерского города пришла тайга. Зелёное море сразу же поглотило жалкий искусственный островок в нем. Теперь на дне той воронки, где металл и пластик смешались с землёй, растут лиственницы… Интересно. Обычно же тайга преимущественно лиственничная, а тут все сплошные кедрачи. Чем-то не подошла послевоенная земля лиственнице, а кедрам пришлась по вкусу. А тут вот, растут в воронке. Красиво очень… контраст между видами отлично видно. В тайге после Четвертой Мировой городов не было, как и над ней. Тут люди не живут. А когда люди не живут, немудрено чему другому поселиться. Зверьё обычное — ещё ладно, но тут и мутантов полно, что остались после предыдущих войн. Разведгруппы тут бесследно пропадали, а кто выходил живым — нес околесицу про шестиглазых чудовищ, гигантских пауков, панцирных медведей и прочую нечисть. А я склонна такому верить. Кто знает… кто знает. — Сейчас появится из-за горизонта, — отвлекла меня Аня. — Смотри. Да с чего она появится-то? До нее ещё… ох, мать твою… И правда. Удивительно… Но это была именно она. Ямантау. Чертова гора, вокруг которой ходило столько легенд. И это именно она сейчас выходила из-за горизонта. И казалось, что это это Эверест, а не та захудалая гора высотой 1600 с лишним метров. Че-ерт… ну ничего себе. Гора явно «подросла» после Третьей Мировой. — Именно, — хладнокровно подтвердила Аня мои предположения. — По высоте она лишь немного не дотягивает до старого Эвереста — здесь высота 8432 метра была по замерам двухсотлетней давности. Сейчас, быть может, ниже, быть может и выше… Ну да это неважно. Самое интересное, что убежище под Ямантау точно цело. — Чего-чего? — чуть не поперхнулась я. — Какое ко всем демонам убежище? После Четвертой Мировой что-то построили? Мы же мониторили все их стройки, ничего не ускользнуло. Не было тут ничего. А все остальное давно бы стерло сдвигами в горе. Что такое ты несёшь? — Ты сама это разработала, — хмыкнула она. Перед глазами замелькали какие-то схемы, планы, графики и формулы. — Ты этого не помнишь. Ты много всего стёрла из своей памяти, чтобы это не досталось никому. Но чертежи-то остались. Ну по ним и было создано это убежище. Здоровое, на базе запасов элемента сто пятнадцать, супербетона и некоторых технологий, которые ты изобрела сама, например грависталь. И все это было использовано тут. Абсолютно непробиваемый бункер, способный выдержать даже прямое попадание тяжёлого термоядерно-аномального заряда мощностью в сто пятьдесят мегатонн. Мощно, согласись? Торсионные поля первого порядка увеличивают прочность горы, второго порядка — рассеивают энергию взрыва, третьего — колебаниями в противофазе нейтрализуют то, что осталось. То есть даже с твоим оружием пробить его будет весьма и весьма сложно. Как думаешь, что там теперь? Мне кажется, что он точно должен был уцелеть. — Вот это мы сейчас с тобой и узнаем, — усмехнулась я и круто послала машину вниз. — Кстати, а что там исследовали? Или склады там, шахты баллистических ракет? Да и когда это было построено? — Давай по порядку, — печально махнула рукой Аня. — Построили его практически сразу после того, как отгремели последние взрывы Третьей Мировой. Всего-то за полгода после дня «X». Самое лучшее время было, чтобы замести следы. И вон сколько отстоял ещё… А исследовали там нас. Наше наследие, хотя правильнее сказать — наследие Войны, все то, что она оставила после себя. А это десятки чертежей нереальной по своей эффективности или возможностям техники, целая куча всевозможных химических составов, знания о радиобиологии и не только этом ее типе, передовые знания о физике ядерных реакций, ну и просто невозможное количество артефактов и артмодифицированных стволов, каждый из которых обнуляет энную часть законов физики, особенно первый закон термодинамики. Так что тут исследовали наше наследие. Что наисследовали — вот это я не знаю совсем. Но вроде как местные учёные чего только не переправили туда, даже остатки объекта Z-224. Я думала, что там она совсем в хлам, а оказалось, что это не так. Но сведения о том, что именно там разработали, не ушли за пределы комплекса. — Значит, сейчас мы это и узнаем, — криво усмехнулась я. — То, что создано Войной, не несет ничего кроме смерти… Машина плавно скользнула в просеку, где была проложена старая железная дорога, ныне забитая всевозможной техникой. Поезда, грузовики, легковушки, танки и БТР-ы, местами были видны обломки самолётов и вертолеты. И все это ржавело под открытым небом черт-те знает сколько лет. «Плохая гора» берегла свои секреты. Ну я-то уйти смогу… Вот и раззявленная пасть тоннеля, уходящего вглубь горы. Старые гермоворота открыты уже неизвестно сколько лет, возможно что целые сотни. Ну ладно… Я включила тепловизионный режим, снизилась практически до самых рельс и аккуратно повела машину вперёд. Главное сейчас не просмотреть кого-нибудь там… нехорошего. Кто знает, что именно может тут водиться. Но было тихо. Как бы я не напрягала слух, все равно ничего не слышала. Гора молчала. И это мне не нравится. Совершенно не нравится. Что-то тут не так. Хоть и вроде и так. Какая-то мелочь… неприятная такая мелочь, которая рушит абсолютно всю картину. Где-то она есть. Это я вижу. Но что именно такое я вижу? Что именно? Пыль на месте, следов не видно, лампочки освещения давным-давно разбиты, проводка по стенам тоннеля ободрана охотниками за металлом. И только отблески вытертого до зеркального блеска металла — рельсы блестят даже в самых темных тоннелях. Твою. Мать. Рельсы. Я поняла, что меня так насторожило. Рельсы. Они блестят даже в самых темных тоннелях — но не когда по ним не ездили больше двухсот лет. Засада!!! И одновременно с этим сзади глухо грохнуло. Семьсот метров. Гермоворота захлопнулись. А спереди раздался мерный стук. Тудуц-тудуц. Тудуц-тудуц. Так колеса поезда стучат по стыкам рельс. Точно засада. Но я так просто не дамся, мать вашу!!! Вдали появились яркие вспышки, потом их стало больше. Вокруг засвистели пули, одна ударила точно в лобовое стекло, оставив на нем большую трещину. Мать моя Зона… это стекло выдерживает очередь из малокалиберной пушки, а тут от простых пуль уже начало сдавать. Не простых пуль, значит. А от моих. Твою ж… Валим! Я развернула на месте машину и дала полный газ. Давай, ласточка, вытягивай! Надо было что-нибудь придумать насчёт стрельбы назад… По машине беспорядочно забарабанили пули. Быстрее, быстрее, быстрее! На дорогу выскочила какая-то темная фигура, которая тут же была размазана о бампер. На лобовое стекло обильно плеснуло таким же тёмным. Давай, быстрее!!! Дворники, работайте хоть сейчас! Всё-таки фигура была не одна. Их была целая толпа. Это я поняла, когда вылетела за поворот и на машину обрушился целый шквал пуль, к счастью не причиняющий никакого вреда машине. Но тут заработали курсовые КПВ и началась настоящая бойня. Просто нереальная бойня на уровне зачистки Розуэлла. Тоннель мгновенно заполнился долбящими звуками от работы двух «Владимировых», трескотней мелких калибров оружия налётчиков, визгом рикошетов и тошнотворным звуком рвущегося мяса. Крики людей, все это — все смешалось в адскую какофонию крупнокалиберной бойни. И тут машина с разгона впечаталась в то, что осталось от толпы. Хруст костей, крики… чья-то летящая голова с раззявленным в крике ужаса ртом. А лицо… глаза выколоты, на их месте какие-то камни, абсолютно белая кожа… А дальше я не рассмотрела, потому что в ужасе зажмурила глаза и ещё пару секунд гнала машину вслепую — только бы больше не увидеть такого. Но вот и гермоворота. Конечно же запертые. Эрэсом — огонь!!! Безоткатная установка на крыше дернулась и выплюнула реактивный снаряд, который через какие-то секунды впечатался в ворота. Яркая зелёная вспышка — и «Черный на черном» вылетел из адского тоннеля, набирая мгновенно набирая высоту и унося перепуганную хозяйку далеко-далеко в сторону. Жители Ямантау точно запомнят этот день. Как и наглая девчонка, что решила узнать секреты проклятой горы. Прошлое ворошить нельзя — таков закон.