Breathe in water, Breathe out air (Вдохнуть воду, выдохнуть воздух)

Изуку родился в неволе. Его мать была тропической русалкой, а отец — одичавшим холодноводным тритоном. Он родился у них, склоняясь по цвету и форме к тропическим, но по размеру, силе и тяге к океану — к холодноводным. За его ростом на протяжении многих лет внимательно следила мать, отец давно продан, и, в конце концов, когда она умерла от потери и душераздирающего горя, Изуку остался один, но за ним хорошо ухаживали в более просторном вольере благодаря спонсорской помощи господина Яги и его усилиям по сохранению природы. Одна стена выходила в океан, огромное стеклянное окно между ним и той свободой, которая лежала за его пределами. С этой стороны никогда не было ничего, кроме рыбы, возможно, иногда попадались предприимчивые тюлени или выдры. Однако это был лучший вид, чем с другой стороны, где маленькие и большие люди прижимали свои жирные лица к стеклу и смотрели на него, раскрыв рот. Иногда дети были милыми, иногда их глаза блестели, когда он играл и кружился по кругу, но их было так много, что это надоело. Сверху послышался шум: кто-то стучал металлическим ведром. — Малыш, — раздался теплый голос его воспитателя Яги-сана, пробившийся сквозь воду, — пойдем, юный Изуку, у меня тут для тебя угощение на день рождения. Соблазн остаться у окна, понежиться на своем песочке и почесать конечности водяным папоротником, Изуку вздыхает пузырьками и поднимается, его мощный хвост вялый и медленный. Вольер был недостаточно велик, чтобы он мог развивать максимальную скорость, он ударялся о борта и края, оставляя на себе шрамы и глубокие порезы от давления, которые так медленно заживали в этой фильтрованной воде. Ему было интересно, какова на вкус океанская вода, чище ли она, или, может быть, мутнее? Было бы так интересно попробовать ее на вкус. Размяться. Зеленая копна волос Изуку выбивается на поверхность, вода ложится ему на лицо. Он отталкивает ее, ворчит, моргает в солнечном свете и видит Яги-сана, сидящего на корточках рядом с водой, с приветливой улыбкой на лице. Если говорить о людях, то господин Яги — определенно любимец Изуку. Чирикнув ему, Изуку подплыл ближе и положил руки на бортик рядом с ним. В мире было мало людей, которые, как знал Изуку, не причинят ему вреда, и господин Яги оказался номером один. — Привет, молодой человек. — Приветствовал Яги, осторожно садясь и позволяя своим ногам свеситься в воду Изуку. Это было опасное движение, так считали многие тренеры, но Яги был с Изуку всю свою жизнь. — Здравствуйте, Яги-сан. — Изуку тщательно выговаривает слова, голос нечеловеческий, щелкающий, но с некоторой степенью точности. Человеческие слова требуют воздуха в легких, а не воды, поэтому каждый раз требуется период адаптации. Он радуется своему успеху, и Яги, как обычно, с гордостью гладит его по волосам. — Сегодня твой день рождения, Изуку. — Говорит ему Яги, и Изуку оживляется, ожидая обычного подарка — моллюсков, гребешков и устриц разных видов. Яги протягивает ему ведерко с морепродуктами, отчего Изуку прихорашивается и щебечет от восторга, но прежде чем Изуку успевает отступить и уплыть вместе с ним, говорит. — Завтра мы познакомим тебя с новым жителем UA. Это такой же тритон, как и ты, который был спасен у берегов Барбадоса. — Яги говорит ему, и хотя Изуку говорит на человеческом языке — его невозможно не выучить — он не может поверить в то, что ему говорят. Он задает вопросы на своем языке — кто он? На кого он похож? Как он выглядит? Спасенный — это значит спасенный или похищенный? — Но Яги только разводит руками, чтобы остановить поток непонятной океанской речи. — Я мало что знаю, но я знаю, что высшие чины хотят, чтобы вы встретились. — В его выражении лица появляется что-то грустное. Или это была нерешительность? Изуку было трудно понять человеческие эмоции, у них не было оболочек, чтобы показать их. — Надеюсь, он тебе понравится, а ты ему. Ты особенный, Изуку, ты знаешь это? У вас будут прекрасные дети. Дети? Он имеет в виду детей? Щенков? Изуку будет делать щенков с этим новым тритоном? Он наклоняет голову и вопросительно проводит рукой без ведра по гидрокостюму Яги. Яги вздыхает, заглушая кашель больной рукой. Нахмурившись, Изуку напевает несколько нот песни, которой его научила мать, и Яги улыбается в знак благодарности. — Всемогущий, сэр! — Полночь, другой дрессировщик, работавший с касатками-убийцами в нескольких вольерах, окликает его со стен офиса. — Спасибо, мой мальчик. — Яги снова гладит его, прежде чем убрать свои ноги из вод Изуку. Он не ответил ни на один из вопросов Изуку, но это не новость. Новый тритон. Изуку закусывает лакомством, а затем весело тащит ведро по воде перед тем, что выглядит как небольшая группа человеческих детей, сопровождаемая женщиной, которая смутно напоминала ему его мать, но превратившуюся в человека с ногами. Ему интересно, каким будет этот новый тритон.

______

— Это он? — Киришима усмехается, слегка взмахивая рукой, когда зеленоволосый тритон осторожно высовывает голову из зелени. Он милый. — Да, это молодой Изуку. Его мать Инко умерла почти пять лет назад, так что он долгое время был один. — Яги-сэнсэй отвечает, проводя рукой по волосам. — Его обогащение пострадало. — Они находятся в подземной смотровой площадке для публики, к счастью, аквариум был закрыт по понедельникам. Изуку наклоняет голову и щебечет на них, хотя они ничего не слышат сквозь воду и толстое стекло. Выбравшись из листвы, Киришима удивляется очевидному здоровью и физической форме тритона: крепкие плечи, мощный толстый хвост, шрамы, рассекающие его среднюю часть тела и руки. И его цвет. Переливающаяся зеленая чешуя, мерцающая голубым в зависимости от отражения света, его гребни — все белые, черные или зеленые, и они торчат из его волос прямо, вместо типичных двух плавников за ушами, с которыми Киришима знаком. Он был похож на кудрявый одуванчик с его разноцветными листьями и оборками на предплечьях и плечах. Его жабры тоже были такими тонкими, выстроившись на ребрах, более гладкими, чем Киришима когда-либо видел. Даже с острыми зубами и острыми когтями, характерными для мера, Изуку выглядел почти безобидно, чуждый человеческим глазам, существо водное. Красивый, абсолютно красивый. Несмотря на то, что Киришима работал с мерами большую часть своей карьеры, у него то и дело перехватывало дыхание. — Он кроссбред, его мать была тропической, что означает, что он единственный самец, способный родить в неволе. — Яги-сэнсэй сказал ему, видя, что Киришима был так отвлечен видом тритона. Заинтересовавшись новым человеком, Изуку подплывает ближе и плывет боком рядом с ними, рассматривая нового человека и Яги. Изуку радостно машет рукой прямо на Яги, кружась от удовольствия, и это заставляет их обоих смеяться. — Он больше, чем я думал, это хорошо. Значит, он сможет защитить себя. — Киришима ухмыляется, а Яги-сенсей стонет, потирая лицо. — Если он такой жестокий, как все говорят, почему мы поместили его вместе с Изуку? Мальчику трудно убить свою собственную рыбу, чтобы съесть ее. — Яги-сэнсэй приветственно улыбается Изуку, который подплывает достаточно близко, чтобы положить руки на стекло. Вот он бесстрашный, с восторгом думает Киришима. Киришима ухмыляется, а Изуку моргает от острых зубов у, казалось бы, обычного человека. Он проверяет ноги — нет, все еще две человеческие ноги, а затем снова смотрит на полный рот зубов. Его интерес и мыслительный процесс были захватывающими. Изуку ухмыляется в ответ, обнажая свои острые зубы, и Киришима смеется. — Он будет в порядке!

______

Изуку не в порядке. Его поместили в разветвленный коридор, соединяющий так много их вольеров, и настоятельно требовали с раздутыми стенами куда-то вниз, чтобы, возможно, встретить этого тритона? Но он нервничал. Он трещал, кричал и вопил, чтобы кто-нибудь заговорил с ним, хотя бы человек, но ничего. Рыжеволосый мужчина, который, как он был уверен, был ходячим тритоном, стоял впереди, на коленях у корзины для новоприбывших, которая, по сути, представляла собой уютный маленький аквариум с несколькими растениями и прозрачными стенками. Когда Изуку неуверенно приблизился, он увидел большую тень, движущуюся внутри. Большая. Очень большая. Изуку почти не хочет смотреть, но любопытство от встречи с другим тритоном пересилило страх. Он подошел к прозрачной перегородке, но никого не увидел. Резервуар был практически пуст, но, возможно, он прятался в растениях? Изуку попробовал издать небольшую трель, осторожное приветствие. Ничего. Он повернул голову и посмотрел на рыжеволосого мужчину, который сидел на корточках под открытым небом. В выражении его лица было что-то напряженное, поэтому Изуку оглядывается и тут же отшатывается. В нескольких футах от него стоял бледноволосый тритон с горящими красными глазами, с огромным черным хвостом, чешуя которого агрессивно вздымалась, а под ней блестел красный цвет. По обе стороны от дверного проема — большие мощные руки, мускулы выпуклые, рюши, более острые, чем Изуку когда-либо видел на любой русалке, и рычание настолько злобное, что Изуку уже чувствовал зубы на своей коже. — Ты кто такой?! — прорычал другой тритон, горло щелкало от ярости. Отступив подальше за пределы досягаемости, Изуку вздрогнул от волнения. Он явно опасен, может убить Изуку в одно мгновение, если он не будет осторожен. Но он также был великолепен. Мощный. Его голос был глубоким и грубым, а руки выглядели большими и сильными. — Отвечай! — снова прорычал чернохвостый, ударяя кулаком по пластику. Он дрожит, но не ломается, и это заставляет рыжеволосого человека над ним щелкнуть языком и укорить его. — Кацуки, брат, правда, не пугай его. Разве он не красив? Разве он не симпатичный? — Он воркует, а очевидный Кацуки рычит на него, брызгаясь. — Чувак. — жалуется Киришима. Очевидно, что рыжеволосый мужчина уже некоторое время находится рядом с этим большим чернохвостым тритоном, он не принял это близко к сердцу, но все же старался оставаться вне досягаемости. — Изуку. — Изуку пытается сказать это уверенно, но, в конце концов, срывается на писк. Его хвост поджался под себя, сворачиваясь, чтобы скрыть часть тела и внутренние органы от сверлящего взгляда красных глаз. — Что?! — рычит Кацуки, — Деку? — Он смеется, почти беззлобно, но в основном с накопившейся агрессией. — Это твое гребаное имя, бесполезный? гребаный Деку… — Я-Изуку! — кричит он, придвигаясь ближе, чтобы подлететь и встретиться с пугающим мером. Он раздувает свои листья в знак вызова и, отчасти, в знак исполнения. — Моя мать назвала меня Изуку. — Плечи Кацуки вздымаются от этого зрелища, зубы Изуку оскаливаются, и он показывает свои зубы в ответ. Это было хорошо с пластиком между ними, Изуку не был уверен, что выиграет бой за доминирование с ним. И даже тогда, если бледный блондин выиграет бой за доминирование, остановится ли он перед тем, как убить его? Изуку не хотел умирать. Честно говоря, Изуку был бы не против подчиниться этому невероятно красивому, сильному и умелому мужчине, но только если бы на то была веская причина. Над ними послышался разговор людей. Господин Яги немного встревожен, но Киришима пытается его успокоить. Похоже, что его защита что-то показала дикому тритону, и он немного расслабил чешую. Изуку почти оплакивает потерю красного цвета, но в другом достаточно волнения, чтобы чешуйки на его хвосте постоянно менялись. Это красиво и отвлекает. У него есть несколько шрамов, как и у Изуку, но все они выстроены идеально, как срезы когтей, или грубые и рваные, как укусы. Он видел битвы. Ни одна из них не казалась свежей, однако, что могло заставить людей спасти его? — Я все равно буду звать тебя Деку. — Кацуки ворчит, бросая взгляд на людей, а затем на Изуку. — Они делают это с тобой? — Он выпячивает подбородок, глядя на шрамы Изуку. — О. — Изуку тоже смотрит на них, проводя пальцем по самым страшным на своих руках и животе. Он поднимает взгляд и видит, что красные глаза изучают его, от верхушек его волос до кончиков хвостовых плавников. Немного прихорашиваясь и меняя цвет, Изуку беспечно отвечает ему. — Нет, я сделал это в основном для себя. Яги-сан говорит, что мне скучно и не хватает развлечений. Думаю, я просто хочу двигаться быстро. Кацуки фыркает, затем, продемонстрировав еще один прием доминирования, трепещущие ушные плавники и чешуйки хвоста, превратившиеся из черных в опасные красные, он, кажется, расслабляется и уплывает. Без выражения ярости и ненависти на лице, которое, как Изуку понял по запахам и подергиваниям его хвостов, на самом деле не было таким уж интенсивным, он выглядел довольно мило. Киришима говорит что-то с облегчением и гордостью, и Кацуки гримасничает, глядя на него. — Мне нравится твой человек, ухаживающий за тобой. — Говорит ему Изуку, прижимая обе руки к пластику между ними. Возможно, Кацуки все-таки не хочет его убивать? У Изуку появился новый друг? Друг, который… подарит ему детей? Однако слова были ошибкой. — Он не мой человек! И не мой опекун! — кричит на него Кацуки, вихрясь и пыхтя, как надувная рыба. Изуку, не впечатлившись, лишь моргает на него, рассеянно проводя пальцами по волосам. Поймав взгляд Кацуки на то, как они пробираются сквозь темно-зеленые пряди, поблескивающие вкраплениями белых веточек, он улыбается, прикусив губу. Пойманный, Кацуки угрожающе рычит один раз, затем поворачивается и ныряет в зелень. — Увидимся позже! Может быть, они пустят меня внутрь! — Изуку зовет его за собой, довольный. Киришима медленно раздвигает надувную стену между ними, поэтому Изуку вздыхает и желает в последний раз взглянуть на прекрасную черно-красную чешую. Он высовывает голову из воды, чтобы поприветствовать Яги-сана и человека Кацуки. — Ну, как все прошло, молодой человек? — Хорошо. — Изуку произносит человеческое слово в ответ, и Киришима чуть не падает, размахивая руками. Встревоженные, Изуку и Яги смотрят, как он восстанавливает равновесие. Несмотря на очевидную привязанность рыжеволосого к Кацуки, Изуку был уверен, что блондин убьет его, если тот упадет в его вольер. — Он говорит?! — спросил Киришима, удивленно и изумленно переглядываясь со светловолосого мужчины на зеленоволосого тритона. — Только немного, это тяжело для его голосовых связок, у них нет таких, как у нас. — Яги улыбается, гордясь собой, и протягивает руку вперед, чтобы погладить Изуку по голове. Количество сердечных приступов, которые Яги вызвал у Айзавы, главы службы безопасности и охраны труда, зашкаливает просто потому, что он делает такие вещи. Киришима разинул рот. Изуку, однако, просто позволяет ему прикоснуться к себе, улыбаясь во все зубы. — Я рад, что ты смог найти с ним общий язык, юный Изуку. — Яги-сан хвалит его. — Это не могло быть легко. — Изуку трепещет и поднимает руку вверх, чтобы показать свой бицепс, и бросает на них взгляд, полный решимости, и они оба смеются. — Он позволяет тебе гладить его. — Шепчет про себя Киришима, глядя на него, — и он знает мужские шутки. Это здорово. — Я был с Изуку всю его жизнь. — Яги объясняет, и они начинают двигаться с Изуку обратно к его вольеру. Остановившись, Изуку оборачивается к отгороженной стене, которая скрывала от глаз его нового друга. — Пока, Каччан! — кричит он в воздух на человеческом языке и усмехается про себя, когда тут же из-за стены раздается крик. Оба человека моргают от неразборчивого мер-слова из комнаты прибытия Кацуки и от самодовольного выражения лица Изуку. — Какого хрена ты только что меня назвал?! Я убью тебя на хрен! Изуку хихикает, а затем нетерпеливо спешит обратно в свой вольер, чтобы провести весеннюю уборку. Позже в тот же день люди нашли у кромки воды небольшую кучу выцветшей, пропитанной водой ткани, несвежие, старые нитки водорослей, расколотые раковины моллюсков и длинную проволоку, давно проржавевшую.