Мы ближе к смерти
Ледяная реальность
Убивает меня.
Звуки похоронного марша из уст брата заставили девушку вжаться в спинку дивана. Ужас чёрными змеями расползался по помещению и заставлял кожу покрываться мурашками. Страшно, страшно, страшно. Но взгляд Гониля всё ещё тёплый и спокойный — значит, всё хорошо и змеи отступают. Счастье и отчаяние — две стороны монеты под названием «Истерика»: вот о чём подумала девушка, когда вновь заиграл припев и младший, напрягая связки, вновь и вновь желал счастливого дня. Дня смерти. Они стояли и с надеждой смотрели на неё, отпустив в потолок последние ноты, стараясь отдышаться; ловили ртом воздух и нервно улыбались, стараясь прочесть её. Сэри улыбалась в ответ, хотя хотелось кричать до сорванного голоса и навзрыд плакать в родную рубашку. Все лгут. И она не исключение. Сделав глубокий вздох, девушка на выдохе захлопала в ладоши и крикнула «Браво», заставляя пятерых парней взвиться в танце радости. Они переглянулись, расплёскивая счастье из глаз в сердца друг другу, и уже грезили о своём успехе. Лишь Иль неотрывно смотрел в её глаза, ловя в них ответ на свои вопросы. «Ты поняла, о чём здесь, да?»«Конечно»
«Прости, я доставил тебе боль…»«Не извиняйся, здесь нет твоей вины»
«Я люблю тебя, ты ведь знаешь?»«Знаю…»
— Ребят, идёмте за рамёном, раз нуне понравилось? Я очень проголодался, — сказал Сынмин и все единогласно поддержали его. Они наперегонки помчались к выходу, спешно уложив инструменты, куда пришлось, ведь тот, кто последний — будет платить. Гу никуда не спешил. Он спокойно сложил палочки в чехол, выключил аппаратуру и взял за руку Сэри, ведя её к двери. Он на секунду задержался на пороге, оглядывая помещение и, выключив свет, вывел девушку на свежий воздух. Он привык к тому, что платит, ведь он всегда приходит последним. Но, впрочем, если бы даже он приходил первым, Гу бы всё равно платил — старший, хён. Гониль почувствовал, как его ладонь сжимают озябшие пальцы, и спрятал сцепленные руки в карман кардигана, заботливо накинутого на плечи ранее теми же руками. Ким судорожно улыбнулась: ещё не отошла от песни, но постепенно успокаивалась — Илю не нужно было ничего говорить, лишь быть рядом и держать её за руку. Они медленно шли, вдыхая свежий ночной воздух и усмехаясь беснующейся впереди компании. — Надо же, Хёнджун подружился с Сынмином? — тихо произнесла девушка. — Я думала, его лёд никогда не тронется. — Твой ведь тронулся, — отозвался барабанщик, поймав на себе её взгляд и улыбнувшись глазами. — Хёни ещё покажет себя. Думаю, внутри него спит тот ещё вулкан. — Джуёна всё равно никто не переплюнет, — засмеялась она, когда младший подбежал к ним, прячась за её спиной от ловких пальцев Джисока, что сейчас представляли опасность быть защекоченным. Ли жался к ней, игнорируя недовольный взгляд Гониля, а Сэри лишь смеялась, ероша длинные смоляные волосы на макушке, что оказалась у неё под рукой. — Да, я неповторимый! — закричал он в самое ухо и отлетел от них сразу же, словив уже новую угрозу получить затрещину. — Кстати, хён, почему именно Сэри-нуна должна была послушать нашу песню? Она же не разбирается в музыке… Тут уже настала очередь Гу давиться смехом, а следом разразились хохотом и все остальные. Причина была даже не в фразе Джуена, а в смехе старшего — сочинить на него битбокс не составит проблем даже для новичка. — К твоему сведению, ты набрал грязных нот в тридцать четвёртом и тридцать пятом тактах, — стараясь отдышаться, проговорила девушка, а лицо басиста удивлённо вытянулось. — Но как?.. Это было едва заметно, нуна! — У меня абсолютный слух, милый мой, — кровожадно улыбнулась Ким, а Чонсу, подошедший на смех Иля, со знанием дела кивнул. — Не думал, что если Су ходил в музыкальную школу, то и я её закончила? — Нуна, ты крутая! — протянул Джисок, теребя пальцами губу и сжимая в другой ладони руку Джуёна, переплетая с ним пальцы. — Да, моя девушка очень крутая, — прокричал в ночной воздух Гониль, чтобы даже звёзды услышали его. Парни рассмеялись и уже все вместе двинулись к мерцающему неподалёку конбини. Хоть зашли они все вместе, как и ожидалось, Гониль платил. Поэтому, пока он ещё разговаривал с кассиром, ребята занимались каждый своим делом: Хёнджун распечатывал плёнки на рамёне; Сэри открывала крышки и высыпала приправы, не забывая Илю и Хёнджуну высыпать лишь половину пакетика — они переносили острое, но не любили; Джуён бегал к автомату с кипятком и заливал лапшу водой; Джисок распечатывал и добавлял в рамён сыр; Сынмин с Чонсу чистили яйца и, закончив с плёнками, Джун открывал коробочки с кимчи. Гу вернулся, когда все уже сидели на высоких стульях вдоль длинного стола у окна, и принёс большую бутылку лимонада и стаканчики. Он разлил по ним химозную, приторно-сладкую, едва прохладную воду, — каждому из них нужно было беречь голос, — и уселся рядом с девушкой, опуская ладонь ей на бедро, обтянутое тканью чёрных джинс. Этим он привлёк к себе внимание Сэри — та увлеклась рисованием на стекле, запотевшем от пара их дыхания и кипятка. — Что рисуешь? — тихо спросил он, чуть отодвигая от себя миску. — Тебя, — улыбнулась девушка, тыкая пальчиком в смешного хомячка, что постепенно уже начинал исчезать. Гониль лишь усмехнулся, сощурившись и открывая рамён для неё, затем для себя. Ели они молча — таков был закон в их компании после того случая, как подавившегося яйцом Джуёна пришлось откачивать именно Гонилю. Тишина нарушалась лишь громким сёрбаньем, шумными выдохами и периодичным цоканьем. Ри лишь краем глаза заметила, когда Гу выскользнул из-за стола, в то время, как все остальные были поглощены игрой в местную дженгу. «Ему нужно побыть одному» — вполне ожидаемая мысль, из-за которой она не пошла вслед за барабанщиком. Если бы он хотел провести время в её обществе — он бы прямо сказал об этом и позвал бы с собой. Поэтому, лишь спустя десять минут, девушка покинула магазин, захватив с собой кардиган, который парень в очередной раз не взял с собой. Гу стоял спиной ко входу в магазин, опираясь локтями на железное ограждение и перебирая в пальцах тонкую сигарету. Ночной ветер путался в тёмных волосах парня и, казалось, путал его мысли. Жёсткая складка пролегла над бровями, что делало парня гораздо старше своего возраста. Гониль думал, очень много думал в последнее время. Чем ближе они подходили к моменту истины, чем яснее он видел путь перед собой, тем страшнее становилось ему. Нет, бояться за себя не было в его привычках. Но он вполне отдавал себе отчёт, что, однажды впутавшись в это дело, может пострадать его семья и окружение, что было куда хуже. — Переживаешь? — без лишних вступлений спросила Сэри, становясь рядом с ним и чувствуя плечом его тёплую руку. Сигарета переломилась в тонких пальцах и тут же была спрятана в задний карман джинсов. Девушка лишь усмехнулась: — Тебе не обязательно… — Обязательно, — отрезал Гониль, чуть наклоняя к ней голову и заглядывая в глаза. — Ты говорила, что это может спровоцировать приступ. Я в порядке, — улыбнувшись, он потрепал её по волосам, затем вновь облокотился на перила. — На улице прохладно, я оставил кофту тебе. Ри послушно накинула на себя чёрный кардиган, на секунду прижавшись носом к воротнику, тут же словив на себе взгляд внимательных чёрных глаз. — Пахнет тобой, — честно призналась она, глупо улыбнувшись и вызывая ответную улыбку на тонких губах напротив. — Это просто незаконно, — застонал он, закрывая лицо руками и сквозь пальцы продолжая смотреть на то, как смыкаются в полумесяцы глаза Ким, когда она смеётся. — То, насколько ты милая, должно быть запрещено законом, иначе я просто не выдержу! — Не выдержишь и сделаешь что? — сквозь смех проговорила она, тут же замолкая, чувствуя на губах быстрый смазанный поцелуй. Вначале слегка удивлённая, а затем более смелая улыбка расцвела на её губах и Ри без слов прижалась щекой к мягкой ткани рубашки, обвивая руками его торс, крепко-крепко сжимая ладони на спине. Иль лишь слегка улыбнулся, опуская одну руку ей на лопатки, а пальцами второй путаясь в густых каштановых волосах. — Я люблю тебя, — тихонько прошептала она куда-то ему в грудь, но Гу, конечно же, всё слышал и прошептал признание в ответ. Она всё ещё очень хрупкая. Хоть с тех пор прошёл уже год, Гониль всё ещё боится нечаянно сделать ей больно, всегда отслеживая свои движения, чтобы ненароком не задеть её, не сломать, не разрушить. Она маленькая и очень нежная — этого не знает никто, кроме него. Никому больше она не покажет эту сторону. Он не позволит. Он защитит. Но сможет ли он? Может ли он давать такие громкие обещания, когда сам ходит по лезвию ножа? — Сэри, знаешь, я думаю… — начал он, тяжело вздохнув. — Не смей говорить, что думаешь, что нам стоит расстаться, — пробурчала она, щипнув несильно пальцами за бок и заставляя Гу поёжится. — Если скажешь — я уничтожу твои запасы сладостей в тайнике в коробке из-под обуви, на третьей полке стеллажа у двери. Он облегчённо рассмеялся, чувствуя вибрацию её голоса у себя под кожей. — Ты-то откуда узнала о нём? — Я всё знаю, Гу Гониль. И то, что ты боишься за меня — тоже знаю, — она отстранилась, поднимая серьёзный взгляд на него, чуть прищурив один глаз. — Послушай меня, мистер Гу. Я сама выбрала идти за тобой. Сама решила, что буду рядом, не смотря ни на что. Сама, а не ты, слышишь? — Да, я понял, — на выдохе отвечает барабанщик. И делать нечего — приходится верить. Ведь, когда она такая серьёзная и щурит правый глаз — он не смеет ей возражать. На двери магазина звякнул колокольчик, заставляя обоих обернуться: на улицу сравнительно тихо вышли ребята — Джисок спал на спине Сынмина, будить парня не хотели. — Хён, идём домой, — потребовал Джуён, стараясь держать открытыми слипающиеся глаза. — Да, конечно, — мягко улыбнулся тот, переплетая пальцы с Сэри и первым спускаясь на улицу — за ним потянулись и остальные. — Знаю, что задаю много вопросов, но почему ночью? — тихо спросила девушка, когда очередной зевок за их спинами раздался чересчур громко. — Они все учатся. Джисок с Сынмином ещё и работают. Хёнджуна вообще еле спасли от переезда. Чонсу, сама знаешь, пропадает на занятиях, а Джуён… — Иль оглянулся на младшего, который еле передвигал длинные ноги. — А Джуён это Джуён, — улыбнулся он и отпустил руку Ри. — Забирайся, — сказал парень, присаживаясь на корточки и подставляя Джуёну спину, на которую басист не без удовольствия завалился, оплетая ногами торс старшего, а руки скрестил у него на груди. — Нуна, — прогнусавил Джуён, еле удерживая один глаз открытым, — а Гониль-хён меня любит больше, — сонно улыбнулся он, окончательно проваливаясь в сон на тёплой спине старшего. Сэри лишь тихо хихикнула в кулачок. По приходу в студию единогласно решили отложить дальнейшую репетицию и все обсуждения на следующий день — благо, был выходной, на редкость, у всех. Единогласное решение, правда, принимали Иль, Сэри и Чонсу — остальные поддержали хоровым сопением. Спали все вместе — так теплее, ведь одеял всего три. Когда Джисока уложили на разложенный диван, тот тут же нащупал руками скинутого неподалёку Джуёна, тут же оплетая того конечностями. Спину Джуёна подпирал Сынмин, а Хёнджун отчаянно искал место посвободнее даже во сне, то и дело, ёрзая. Чонсу пролез к стенке — на его ноги, к теплу тут же подобрались Джи и Ён, а Джун, нашарив-таки себе место, попал в медвежьи объятия Мина, с чем пришлось смириться. И все эти поползновения происходили буквально за десять минут, за чем с отцовской улыбкой наблюдал Гониль, приобнимая за талию Сэри, которая еле сдерживалась, чтобы не засмеяться. Укрыв скучковавшихся парней, нашли себе место у стенки и Ри с Илем. Гониль чутко вслушивался в дыхание спящих вокруг него ребят. Он не мог уснуть вот уже которую ночь — и это давно перестало быть новостью, скорее, уже вошло в привычку. Когда Джисок нервно задёргался во сне, угрожая зарядить коленкой в пах Джуёну, Иль аккуратно погладил того по плечу, иногда слегка похлопывая, провёл пальцами по спутанным тёмным волосам — Сок быстро успокоился, заулыбавшись во сне. Такие разные. Но все без оглядки шли за ним. Гу пугала эта доверчивость. Они настолько верили ему, верили в него, что это становилось просто невыносимым. Он чувствовал ответственность — она огромным тяжёлым мешком давила на плечи и он боялся, правда боялся, что однажды не выдержит и сломается. Он ведь тоже не всесильный…***
Flashback
***
Биформ казался необъятным, но безумно родным океаном. После всех тех неудачных попыток влиться в среду музыкантов, Иль наконец почувствовал себя дома. Здесь не нужно было оправдываться, притворяться, скрываться, подстраиваться. Он наконец мог просто играть и не думать ни о чём. А благодаря очкам, эта возможность была доступна ему везде. Наслаждение от игры, похвала тренеров, восхищённые улыбки хубэ окрыляли, как ничто другое. Гониль лучился счастьем после занятий, а ожидание новых с каждым днём становилось всё невыносимее. И это угнетало. Хотелось оставаться в пространстве дольше. Хотелось остаться там навсегда. В реальном мире требуют его присутствия, но самому Илю здесь нечего делать. Вся его жизнь, его любовь, его страсть — она там, в Биформе, среди таких же опьянённых музыкой, как и он. А реальная жизнь требовала сдачи экзаменов. И для этого было необходимо пройти волонтёрскую стажировку в одной из больниц. Необходимым условием посещения биформа было поддержание хорошей успеваемости в учебном заведении. Поэтому, другого выхода, как надеть белый халат и отправиться в больницу убирать утки — не было. Но и там Гу находил возможность играть — почти всё время безлюдная крыша стала его пристанищем. Волонтёрские часы подходили к концу, но Иль всё чаще ловил на себе долгие и непонятные взгляды больших карих глаз. «Влюбилась», — сам себе кивнул он, приветливо улыбаясь худенькой девушке, что быстро отвела взгляд, когда он посмотрел на неё. Это была не его проблема, поэтому, спустя недолгие раздумья, он решил, что просто не будет обращать внимание. Отношения ему сейчас ни к чему. Ему важна лишь музыка. Время, проведённое на крыше больницы, было самым лучшим для парня. Весенние лучи солнца приятно пригревали, свежий ветерок ерошил волосы, а очки и встроенные наушники давали возможность погрузиться в атмосферу концертного зала. Скоро прослушивание и Илю нужно было тренироваться вдвое больше.«Дополнительные баллы на прослушивании»
Неоновая красная надпись была чем-то новым. Обычно в локациях нельзя было передвигаться, можно было выбрать лишь при подключении определённую студию, аудиторию, либо зал. А здесь рядом с надписью горел значок подошв, как в компьютерных играх. Пару раз попробовав переместиться к надписи, Гониль оставил эти попытки, поднявшись на ноги и шагнув вперёд — к его удивлению, и в пространстве он продвинулся дальше. Шаг, ещё шаг. Иль был уверен, что до ограждения крыши ещё далеко и он вполне сможет дойти до надписи, тем более, вот она, ещё немного. Он занёс ногу для последнего шага, чтобы встать на подошвы, кажется, даже его размера, но сильный удар сбил его с ног на покрытие крыши, заставляя очки слететь в сторону: Иль злобно оглянулся, пытаясь подняться, но вес чужого тела не давал сделать этого. — Что ты делаешь? Ты хоть знаешь… — Это ты что делаешь?! — прервал его надрывный крик: упавшая на него девушка подняла лицо, не стесняясь стекающих по щекам слёз. — Ты… Ты чуть не умер! И только сейчас до Гониля дошло, что произошло. Пока девушка заходилась в хриплых слезах и кашле на его груди, он смог осмотреться: на месте, где он, по-видимому, недавно стоял, был разобран один из пролётов ограждения крыши. И если бы он сделал ещё один шаг… Иль переглотнул. Высота больницы — пятнадцать этажей, он бы просто превратился в фарш по прилёту на асфальт. Страх липкими волнами жара накатывал на тело, покрывая мелкой испариной лоб под густой чёлкой и пробивая дрожью тело. Он чуть не умер. Девушку оттащили от него почти сразу прибежавшие на крик санитары и лишь спустя несколько дней Иль смог попасть к ней в палату. Казалось, Ким Сэри — он прочитал имя на табличке на двери, ещё сильнее исхудала за эти два дня. На фоне чрезвычайно белой наволочки, её лицо казалось совсем маленьким и ещё более светлым. Разметавшиеся по плечам и одеялу тёмные волосы, заплетённые в две слабые косы, лишь дополняли своей тусклостью болезненный вид девушки. Что уж было говорить о тонкой нитке капельницы, скрывавшейся под одеялом. Когда Гониль тихо отворил дверь и вошёл в палату, она не отреагировала, продолжая смотреть в окно, за которым весенним переполохом расцветали деревья. Парень замер в нерешительности в нескольких шагах от кровати, и было открыл рот, чтобы поздороваться, как девушка заговорила. — Красиво, правда? — с едва заметной хрипотцой спросила она, переводя на него взгляд больших карих глаз, и, не дождавшись ответа, продолжила, чуть щуря правый глаз. — А ведь ты, оппа, мог это не увидеть. Гу как кипятком ошпарили. Так, в лоб, он признался себе, что был в шаге от смерти, лишь в первый момент, а она… — Тебя хотели убить, знаешь ведь? — снова вопрос, повисший в тишине, а парню вдруг захотелось присесть — он оглянулся в поисках стула, но, видимо, кто-то вынес обычный больничный пуфик. Сэри похлопала тонкой ладошкой по простыни рядом с собой и Гониль аккуратно присел. Тут же его рука оказалась сжата в чужой — Ким неспешно рассматривала покрытую шрамами и мозолями ладонь, узловатые пальцы, испещрённые незаживающими ранками, пока Иль в недоумении не мог вымолвить ни слова. — Барабанщик, да? — спросила она, опуская его руку ему на колено и заглядывая ему в глаза. Тот кивнул. — Я так и знала. У меня брат пианист. Ким Чонсу, знаешь такого? — Гониль покачал головой. — Ясно. Его тоже чуть не убили в биформе. Сказали, провести волшебной палочкой по руке и его скилл улучшится, глупо, правда? Ладошка, лежавшая поверх одеяла, сжалась в кулак до побелевших костяшек, а девушка отвела взгляд, повернув голову в сторону. — Вместо волшебной палочки было лезвие, понимаешь, оппа? Гониль не понимал. Не верил тому, что она сейчас так спокойно говорила. Этого просто не могло быть. Она всё, наверняка, придумала, какое убийство в наш-то век? Парень резко поднялся. — Я хотел поблагодарить и оставить вот это, — он положил на прикроватную тумбочку пакет с фруктами, Сэри даже не отреагировала на это, не повернув голову. — Я пойду. Звук закрывшейся двери подарил облегчение: слова, что Иль услышал в палате были неприятными и, он уверен — ложными. В биформе слишком хорошо к ним относились, так зачем им убивать своих подопечных? Даже звучит дико. Действительно, дико. И он убедился в этом, просматривая запись своей последней репетиции с sd-карты очков дополненной реальности, которые восстановить так и не смогли. После того, как с Иля слетели очки, на экране загорелась надпись: «Благодарим Вас за участие в Биформ! На этом наше сотрудничество заканчивается и…» Дальше шли помехи, а затем — кроваво-красная надпись на весь экран:«Счастливого дня смерти»
От того, что слова девушки оказались правдой — легче не становилось. Действительно хотелось умереть. Иль чувствовал подобное впервые и… не знал, что делать. Получается, от него хотели избавиться? Но почему? Почему таким способом? Почему именно через смерть, а не через исключение? Он ведь бы всё понял и принял… ПОЧЕМУ ОНИ ХОТЕЛИ ЕГО СМЕРТИ? В своих рассуждениях он ходил по кругу, но сдаваться не хотел, хотел добраться до сути, но она ускользала — быстро и перед самым его носом. Хотелось выть от отчаяния. Барабанная установка была покрыта толстым слоем пыли, а затем и плотной тканью — Гониль даже и думать не мог об игре. Он ни о чём не мог думать, кроме как о своём изгнании в вечность. Порывшись в интернете и найдя подобные случаи суицида у подростков-музыкантов, Гу тоже не стало легче. Совсем. Эти посты писали родственники умерших. И они так же ничего не знали. Гониль загонял себя в круг из которого не было выхода, проводя всё, абсолютно всё своё время в гараже, пока в один из дней не раздался грохот ударов в дверь. Иль не открывал — в этом не было смысла. Да и вставать сил не было, не то чтобы открыть массивную железную дверь. Когда в воздухе засвистел звук болгарки, парню пришлось сесть. В открывшемся проёме, из которого нещадно слепило солнце, стояли две фигуры. — Вот ты где, оппа, — та, что была гораздо ниже второй, неспешно вошла в помещение, подходя ближе. — Оппа, — на его щёку опустилась ледяная ладошка, от чего кожа покрывается мурашками. — Хочешь, я покажу тебе настоящую жизнь, а не ту подделку, что ты привык видеть? Гониль чувствовал, как глаза наполняются слезами, но останавливать их не было смысла. Гониль устал от подделок. Гониль до безумия хочет жить. Просто жить. И он кивает, заглядывая в карамельные глаза, залитые солнцем, кивает и надеется на лучшее.***
End Flashback
***