Под моей кожей

Она понятия не имела, когда началась ее одержимость. На самом деле, это была ложь, которую она говорила себе каждый раз, когда ее мысли возвращались к ониксовым глазам, диким черным волосам и покалывающему позвоночник запаху теплой корицы. Гермиона поднесла палец к подбородку, касаясь места, где в нее когда-то вонзилась палочка Беллатрикс Лестрейндж, и закрыла глаза. Сосредоточившись на своем дыхании, она мысленно перенеслась в тот момент, когда рука крепко держала ее за талию, а тело темной ведьмы прижималось к ней. Она вздрогнула, вспомнив, как боролась, прежде чем кончик изогнутой палочки вонзился в ее плоть. Следующим был запах; насыщенный запах корицы и сосен, как Рождество, вторгающийся в ее чувства. Затем горячее дыхание защекотало ее шею, когда губы коснулись уха. «Не двигайся, Мадди. Не сопротивляйся». Гермиона крепко обхватила себя руками, ее глаза сузились сильнее, когда она оглянулась на воспоминания. Она почти чувствовала, как подбородок Беллатрикс покоится на ее плече, ее дыхание медленное и ровное, омывающее ее липкую кожу, когда страх пробежал по ее позвоночнику. Но это был не просто страх. Было что-то еще, что-то первобытное и грубое. Сенсация, которую юной ведьме еще предстояло открыть, но о которой она читала во многих маггловских историях, что она изучала. Она слегка прижалась к Пожирателю Смерти, вызывающе выпятив челюсть, и услышала тихий вздох у своего уха, едва заметив, как по коже побежали мурашки, прежде чем почувствовала, что сильная рука ослабила прикосновение; большой палец теперь поглаживал ее бедро. Гермиона повторила движение, ее собственный большой палец коснулся обнаженной кожи, едва видимой над ее шортами, когда она откинулась на подушки своей кровати. Она видела вспышки света за своими веками, когда проигрывала различные заклинания и проклятия, которые летали вокруг них, когда ее держали на острие волшебной палочки. На расстоянии она услышала, как кто-то окликнул ее по имени. Безумные крики и взрывы, эхом отдающиеся в коридорах. И тогда это случилось. Она высвободилась из хватки женщины, палочка упала, горячее дуновение воздуха коснулось ее щеки, и мягкие прохладные губы запечатлели нежный поцелуй на ее разгоряченной коже, прошептав «Беги». Тепло, которое окутывало ее, исчезло, и когда она повернулась лицом к своему похитителю, вместо этого ее встретили ничем. Беллатрикс появилась на долю секунды позже, заставив голову Гермионы закружиться, когда проклятие было направлено прямо на нее. Она едва подняла свою палочку, когда проклятие было встречено более сильным, исходящим из изогнутой палочки, и она смотрела, как Пожиратель Смерти упал на землю. Темные глаза встретились с ее собственными на мгновение, прежде чем она аппарировала, оставив ее одну, потрясенную. Она открыла глаза, прижав руку к сердцу, пытаясь вспомнить тот самый момент. Это все еще было туманно, происходило так быстро, что она почти думала, что ей это приснилось, в последующие годы. В конце концов, Гарри выскочил в коридор так быстро, что, возможно, это он отразил заклинание, а не она. Не правая рука Волдеморта, спасающая ее жизнь. Она сделала глоток воды, а затем скользнула под одеяло своей кровати, подняв волшебную палочку, чтобы задернуть вокруг себя шторы, плотная красная драпировка закрыла мир за ее пределами. Восстановив дыхание, Гермиона закрыла глаза и попыталась вспомнить. Отбросив все остальное, она была почти уверена, что именно Беллатрикс защитила ее в тот день, но это не имело смысла, не после их следующей встречи. Она почувствовала, что ее шрам горит, как будто в знак протеста против ее чувств. Нет, эта встреча была такой, какой не была их первая. Холодный камень под ее телом. Путы, удерживающие ее дергающиеся конечности, когда длинные пальцы обхватили ее запястье, оттягивая рукав, чтобы обнажить ее кожу; кожу, на которой все еще был знак ее статуса крови. После разрушения Хогвартса и смерти Волдеморта болел только ее горящий шрам, такой же, как у Гарри. Она вспомнила блеск в глазах Беллатрикс, когда Добби аппарировал их в безопасное место, крик ее сестры, чтобы бросить в них свой кинжал, зная, что если бы она это сделала, один из них наверняка бы умер. Но она этого не сделала, и это было еще одной вещью, которая не давала Гермионе спать по ночам. Она перевернулась на бок, одной рукой цепляясь за покрытую шрамами руку, чтобы облегчить боль, и разочарованно вздохнула. Иногда она задавалась вопросом, почему она вернулась в школу после всего, через что она прошла со своими друзьями. Она могла бы работать в Министерстве, как Гарри, который великолепно освоился в качестве аврора, или Рон, который занял место Фреда во «Всевозможных волшебных вредилках» Уизли. Она вспомнила поцелуй Рона, когда вокруг них рушился Хогвартс, и отшатнулась, вспомнив, как отвергла его на следующий день, и боль на лице ее друга. Им потребовался почти год, чтобы Рон перестал думать о них, как о паре и они снова стали друзьями, к большому облегчению Гарри и Джинни. Год после разрушения Хогвартса был, мягко говоря, хаотичным. МакГонагалл заняла должность директора и руководила восстановлением школы и ее территории. Преподаватели, некоторые студенты, в том числе, Гарри, на первый семестр, и поддержка Министерства позволили замку гордо стоять, как когда-то, и приветствовать своих учеников после года отсутствия. Некоторые студенты были приняты в Дурмстранг и Шармбатон для продолжения обучения во время перестройки, но с нетерпением вернулись. В Большом зале снова будут шумные факультеты и пиры. Гермиона решила остаться и гордилась тем, насколько помогла школе и новому директору, которая теперь настаивала, чтобы она называла ее Минервой, когда они были одни. Она хотела продолжить свое образование, но война задержала этот прогресс, а также год, который она потратила на помощь в восстановлении. Время для нее текло по-другому, учитывая, что она использовала маховик времени на третьем курсе, и скоро ей исполнится двадцать два. Перевернувшись, она снова вернула Беллатрикс в свои мысли, стоя среди обломков, когда Хагрид вынес Гарри на руках. Она почувствовала укол боли, думая, что он мертв, как если бы это было правдой, слеза укусила ее щеку, прежде чем упасть на подушку. Темная ведьма заняла свое место рядом с Волдемортом, его гордым и внушающим страх генералом, хихикая, когда она наблюдала за разрушениями, которые лежали на их пути. Гермиона затаила дыхание, когда темные глаза встретились с ее, вперив в них пристальный взгляд, который простирался через руины между ними. И снова она почувствовала тот же укол страха, смешанный с неосязаемым притяжением, которое она в то время не хотела принимать за влечение. ‘Но это было’. Когда Беллатрикс отвела глаза, Гермиона проследила за ее взглядом, когда смотрела ‘возвращение Гарри из мертвых’. На лице темной ведьмы не было ни шока, ни замешательства, вместо этого она ждала; ждала, пока Гарри не вступит в битву с Волдемортом, прежде чем повернуться к своей сестре и племяннику и увести их. Ее черное одеяние создало вихрь, когда она шагнула вперед, развернулась на каблуках и обрушила каскад непростительных проклятий на своих товарищей-Пожирателей Смерти, в их глазах отразились шок и боль, прежде чем они встретили свою смерть. Гермиона застыла, даже после того, как ее друзья вновь присоединились к драке, загипнотизированная видением перед ней, произносящей заклинание за заклинанием на ее собственной стороне, даже когда Темный Лорд выкрикивал ее имя от боли из-за ее предательства. Беллатрикс отвлеклась, черные глаза встретились с карими глазами Гермионы, и она получила заклятие в спину, ее одежда разорвалась и пламя лизнуло плоть. Женщина закричала в агонии и упала на колени, когда Молли использовала Агуаменти, чтобы потушить огонь. Снова поднявшись на нетвердых ногах, Лестрейндж направила свою волшебную палочку на своего обидчика, своего шурина, обматывая его цепями, которые, казалось, становились все туже, чем больше он сопротивлялся. После этого Гермиона потеряла ее из виду, ее внимание было привлечено к Гарри, который наконец уничтожил Волдеморта, развеяв его в пепел. Рон бросился к ней и прижал ее к себе, когда были схвачены последние пожиратели смерти, и после этого наступило некоторое подобие нормальности. Она вспомнила, как МакГонагалл обыскивала разрушенный двор в тот вечер, но когда она подошла к ней, чтобы предложить свою помощь, ее отправили обратно внутрь. Она не могла не задаться вопросом, искала ли Минерва Беллатрикс, которая, казалось бы, исчезла с поля боя, тяжело раненная. Работала ли она на их стороне все это время, как Снейп, или почувствовав, что ситуация меняется, сменила сторону в акте неповиновения? В последующих отчетах, похоже, предполагалось, что она сменила сторону намного позже, чем Снейп, но никто не знал, что заставило ее это сделать. Гермиона прикусила губу, задавая тот же вопрос, который не могла перестать задавать. Почему? Почему она перешла на другую сторону? Что заставило самого страшного Пожирателя Смерти предать своего хозяина? ‘Она сказала мне бежать. Она поцеловала меня в щеку и спасла мне жизнь’. Время не остановило ее мысли, блуждающие вокруг Беллатрикс и увидит ли она ее когда-нибудь снова. Она знала, что будет опасаться, если увидит, испугается, рассердится. Гермиона, однако, пришла к катастрофическому осознанию того, что это был не страх, свернувшийся клубком в глубине ее живота, а что-то более темное, что-то более первобытное и неузнаваемое. Огонь, который болел и зудел; восхитительно ковырялся в краях ее разума, умоляя, чтобы его впустили. Это было возбуждение и это захватывало дух. Пыхтя, она плотнее натянула одеяло и попыталась уснуть. Завтра начнутся ее уроки. Она больше не могла позволить себе отвлекаться на эти темные ониксовые глаза, растрепанные черные волосы и запах корицы. Ей нужно было перестать думать о ней. И все же тихий голос в голове шептал: 'Но ты никогда не перестанешь'. *************************************************************************** «Проснись, соня!» — Сказала Джинни, когда Гермиона открыла дверь, потирая глаза ото сна. Гермиона застонала. — «Который час?» — Спросила она, пока ноги нашаривали тапочки. «Пора завтракать. Твое любимое время дня, если я не ошибаюсь». — Ответила Джинни, натягивая свитер. — «У тебя еще есть время принять душ». — Усмехнулась она. «Хорошо». — Зевнула Грейнджер. — «Я приведу себя в порядок, а потом встретимся в общей комнате, идет?» «Конечно. Увидимся». — Улыбнулась рыжая, оставив невыспавшуюся, потрепанную Гермиону стоять в одиночестве. Девушка вздохнула. Ее тело не спало ночью нормально, сколько она себя помнила. Если во сне не воспроизводились события, приведшие к битве, и сама битва, то ее поглощала Беллатрикс Лестрейндж. Иногда ее сны были воспоминаниями о моментах, которые они разделили вместе, другие были связаны с ее пытками, и Гермиона просыпалась в холодном поту, охваченная паникой. Но другие… Другие были наполнены нежностью, когда Гермиона поворачивала голову и ловила эти губы, которые целовали ее в щеку, ее пальцы вцеплялись в дикие кудри, когда она искала опору, углубляя поцелуй, в который Пожирательница Смерти стонала. От этих снов она просыпалась возбужденной, ее пальцы скользили по губам, пытаясь сохранить прикосновение, которого они так отчаянно хотели. Ее влечение к Беллатрикс доминировало в ее снах, даже когда она пыталась в часы бодрствования отмахнуться от него; отмахнуться от нее. После душа юная ведьма оделась и направилась к Джинни, обнаружив ее у камина, уткнувшейся носом в книгу. «Что ты читаешь?» — Насмешливо спросила она, выглядывая из-за спинки дивана. Джинни отметила свою страницу и встала, положив книгу на ближайший стол. — «Алиса в стране чудес. Я помню, ты говорила, что это одна из твоих любимых книг, поэтому я решила ее прочесть». «И?» — Спросила Гермиона с мягкой улыбкой. «Мне это нравится!» — Джинни просияла. — «Ты была права, когда сказала, что я должна почитать маггловские книги. Я прочитала «Гордость и предубеждение " и «Франкенштейна» за лето». «Оба варианта отличные, если можно так выразиться». «Можно…». — Джинни усмехнулась. — «Давай спустимся в Большой зал, пока не стало похоже, что мы намеренно готовились к грандиозному выходу». Гермиона фыркнула. -«Потому что, конечно, такого раньше никогда не случалось». Подруги спустились в Большой зал, который был полон возбужденных студентов. Они направились к столу Гриффиндора и заняли свои места, с удивлением обнаружив, что Невилл уплетает блинчики с беконом. Он улыбнулся им обеим, наслаждаясь едой. «Я была не уверена, что ты будешь здесь». — Сказала Джинни, выкладывая несколько блинчиков на тарелку, прежде чем открыть крышку бутылки с кленовым сиропом и налить сверху липкую сладкую жидкость. Невилл сглотнул, его глаза метались между двумя друзьями. — «Ну, я изначально не собирался». «Не собирался. В твоем последнем письме ты сказал, что подумываешь об изучении волшебных существ в Нью-Йорке». — Ответила Гермиона, в животе у нее заурчало. «Да». — Он нервно усмехнулся. — «Не знаю, о чем я думал на самом деле. Что я действительно хочу делать, так это преподавать гербологию». «Ты очень хорош в этом, Невилл». «Спасибо». — Сказал он, покраснев. — «Итак, я связался с МакГонагалл, и она посоветовала мне вернуться и закончить последний год здесь. Профессор Спраут дает мне дополнительные уроки, чтобы я мог, надеюсь, год преподавать вместе с ней, прежде чем она уйдет на пенсию. Это если я, конечно, сдам все экзамены». «Ты, безусловно, пройдешь». — Гермиона заявила с теплой улыбкой. Она положила в свою тарелку бекон, яйца, помидоры и тосты и не смогла подавить тихий стон, сорвавшийся с ее губ от вкуса. «Боже, как я скучала по еде». — Она усмехнулась. Джинни рассмеялась. — «Ты напоминаешь моего брата с бездонным желудком!» Гермиона немного напряглась при упоминании Рона, движение, которое не осталось незамеченным ее подругой, когда рука мягко легла на ее руку. -«С ним все в порядке, ты же знаешь. Думаю, есть женщина, на которую он положил глаз на работе». «Это хорошо. Я рада за него. Я никогда не хотела причинить ему боль, Джинни». Джинни встретилась с ней взглядом и мягко улыбнулась. «Конечно, ты не хотела, Гермиона. Вы просто по-разному воспринимали вашу дружбу». «Мне не по себе от того, что он думал, что мы вместе. Все это было так… захватывающе, мы втроем вместе все эти годы. В мире было так много эмоций, что иногда я до сих пор не могу поверить, что это произошло». — Гермиона почувствовала, как кто-то сжал ее запястье; долгожданное утешение, когда она продолжила. -«Гарри и Рон для меня как братья, но все думали, все почему-то ожидали, что я окажусь с одним из них. С Гарри никогда не было моментов, чтобы я сомневалась, есть ли между нами какое-то притяжение, но у Рона всегда был такой взгляд… знаешь, такой взгляд, который говорил: 'Ты мне действительно нравишься'. Время шло, и со всем, с чем мы столкнулись в тот последний год, я думаю, его дружба со мной стала его любовью, а моя… моя просто осталась прежней». Джинни вздохнула, в последний раз сжав руку Гермионы, прежде чем снова взяться за вилку. -«Послушай, я понимаю. Мы все так думаем».- Ответила она, взглянув на Невилла, который неловко заерзал на своем стуле, снова сосредоточившись на завтраке. -«Он не первый мальчик, который влюбился или влюбится, не получив взаимности. Ваша дружба подверглась испытанию, но теперь вы оба прошли через это. Честно говоря, я думаю, что мама была более подавлена, чем Рон!» — Рассмеялась младшая Уизли. Гермиона кивнула. -«Твоя мама такая замечательная, Джинни. У тебя самая лучшая семья». — Она перекладывала еду на тарелке, думая о своих родителях и о том, что их больше никогда не будет в ее жизни; они никогда не вспомнят ее как своего единственного ребенка. Она не заметила, как по ее щеке скатилась слеза, пока не почувствовала, как Джинни вытирает ее пальцем. «У тебя всегда будет дом и семья в моем лице, Гермиона, я обещаю». Блестящие глаза встретились с глазами ее подруги, и она кивнула в знак признания правды, которую она уже чувствовала. У нее была семья, которую она создала сама, и она очень дорожила ею. Закончив завтракать, друзья весело болтали, пока не услышали, как профессор МакГонагалл попросила тишины. Тишина опустилась на Большой зал, когда ученики повернулись лицом к новому главе Хогвартса в начале новой эры. «Студенты, я хотела бы поприветствовать вас всех в недавно восстановленной Школе чародейства и волшебства Хогвартс». — При этом в воздухе раздались аплодисменты и одобрительные возгласы, включая преподавательский состав, сидевший за главным столом. МакГонагалл постучала палочкой по кафедре и снова наступила тишина. -«Волшебный мир пережил царство террора, и вместе мы восстановили его кирпичик за кирпичиком, а теперь мы воспользуемся моментом, чтобы поразмыслить о жизнях, доблестно отданных, чтобы вернуть этот мир и порядок в нашу жизнь». Студенты и преподаватели склонили головы, даже призраки остались неподвижными из уважения, поскольку все помнили своих близких. Она нашла руку Джинни и крепко сжала ее, думая о Фреде и дыре, которую он оставил в клане Уизли. «Мы всегда будем помнить, — продолжила Минерва, — «но нам также нужно смотреть в будущее с новой надеждой. Я горжусь каждым из вас, особенно теми, кто храбро сражался, защищая эту школу и своих сокурсников». Ее добрые глаза встретились с глазами Гермионы, и юная ведьма почувствовала тепло в своем сердце. -«Я уверена, что все вы с нетерпением ждете продолжения учебы, а также тех, кто приступает к началу вашего волшебного образования. И, конечно, с недавно построенным полем для квиддича, я уверена, многие из вас будут в восторге от возможности попробовать свои силы в факультетских командах». Последовал еще один взрыв приветствий и возбужденной болтовни, прежде чем МакГонагалл прочистила горло. -«Я должна объявить о некоторых изменениях в преподавательском составе, и хотела бы попросить вас всех о поддержке, понимании и уважении, пока мы вносим соответствующие коррективы». «Тебе это не кажется дурным предзнаменованием?» — прошептала Джинни, обхватив ухо Гермионы. Гермиона повернулась и кивнула. -«Или это может быть из-за того, что мы слишком много думаем?» — Предположила Грейнджер. Младшая Уизли ухмыльнулась и снова обратила свое внимание на верхний стол, где на самом деле была пара пустых мест. «Я рада возвращению профессора Трелони в качестве вашего учителя прорицания».- В зале раздались аплодисменты, и Гермиона радостно улыбнулась, несмотря на то, что это не был ее любимый предмет. Сибилле Трелони потребовалось некоторое время, чтобы приспособиться к тираническому правлению Амбридж, но они тесно сотрудничали в течение последнего года и невероятно подружились. «Я полагаю, вы знали, что она вернется?» — Громко сказал Невилл, перекрывая шум. Она кивнула в ответ. -«Я знала, да. Я подумала, что это будет приятным сюрпризом для всех, учитывая то, что произошло в наш последний год». — Оба друга кивнули в знак согласия. «Возможно, я немного преждевременно делаю свое следующее заявление, но я чувствую, что сейчас подходящее время упомянуть, что профессор Спраут через пару лет уйдет на пенсию, и поэтому наш Невилл Лонгботтом заменит ее, как только закончит учебу». Спраут вскочила на ноги и гордо присвистнула. Симус Финниган так сильно хлопнул Невилла по спине, что в итоге он встал, что, конечно, означало, что весь стол Гриффиндора поднялся на ноги, шляпы полетели в воздух. Каждый стол последовал его примеру, включая некоторых слизеринцев. Невилл сильно покраснел, но улыбнулся от уха до уха. «Это чертовски блестяще». — Сказала Джинни. -«Я не ожидала, что она объявит об этом в этом году». «Я тоже». — Запнулся Невилл. -«Думаю, мне нельзя сейчас расслабляться». «Как будто ты когда-нибудь расслаблялся в гербологии». — Гермиона усмехнулась. Макгонагалл хлопнула в ладоши, и ученики вернулись на свои места, их внимание вернулось к директору. Она пробежалась по остальным преподавателям, которые остались на своих должностях, и Гермиона была рада видеть, что Хагрид вернулся на свой пост профессора по уходу за волшебными существами. «А теперь позвольте мне продолжить». — Ее глаза сканировали зал поверх очков в проволочной оправе. Гермиона внезапно почувствовала, что у нее пересохло во рту, и сделала глоток своего напитка. Она почувствовала покалывание нервов и что-то, что она не могла понять. Подсознательно она положила руку на свою покрытую шрамами руку и ее пальцы потерлись о ткань свитера. «За эти годы у нас было много учителей, занимавших должность преподавателя защиты от Темных искусств. Поэтому неудивительно, что, когда мы вступаем в новую главу здесь, в Хогвартсе, мы также берем нового профессора, который принесет истинное понимание предмета, пройдя его путь». Невилл бросил обеспокоенный взгляд на Джинни и Гермиону. -«Я же говорила тебе, что это звучит как дурное предзнаменование».- Зашипела Джинни. Гермиона кивнула, закусив губу, ее пальцы чуть крепче сжали руку, теперь осознавая, что на ее коже горит след. Ей стало жарко, по спине поползли мурашки страха, и появилось ошеломляющее чувство того, что должно было произойти. Если бы она не была так увлечена моментом, она, возможно, посмеялась бы над тем, как время, проведенное с Сибиллой, отточило ее восприятие будущих событий. Вместо этого она тяжело сглотнула, пытаясь успокоить дыхание; пытаясь отогнать образ, который преследовал ее мысли. «Все вы, наверняка, слышали ее имя».- сказала МакГонагалл. — «Всем вам рассказывали истории, и некоторые из вас были их свидетелями». — Ее взгляд упал на Невилла, а затем перескочил на Гермиону, как будто ища на ее лице понимания. Юная ведьма затаила дыхание, не смея взглянуть на свою подругу, опасаясь, что это ее погубит. — «Я не буду извиняться за это решение. Это, конечно же, полностью одобрено Министерством. Без сомнения, у вас будут вопросы, и некоторые из вас, я уверена, будут более чем счастливы высказать свои опасения, но я прошу всех вас, пожалуйста, доверьтесь системе». Гермиона медленно покачала головой, ее хватка стала тисковой, а шрам тлел под ее рукавом. «Позвольте мне представить вашего нового преподавателя защиты от темных искусств, профессора Беллатрикс Блэк».