admiration

             Мицуя восхищался.       Вообще, он восхищался многими людьми. Он восхищался силой, что таится в полторашке-Майки. Он восхищался преданностью своим друзьям Па-чина. Он восхищался, теперь уже в хорошем смысле, сумасшедшим Казуторой. Он восхищался умилительным Хаккаем и его отношениями с Юзухой. Он восхищался братской любовью Кавата; то, как Нахоя защищал Сою(как старший брат, Мицуя его понимал), то, как заботливо Соя клеит глупые разноцветные пластери на лицо и костяшки Нахои. Он восхищался Такемичи, который воодушевлял их жить и двигаться дальше, бороться до конца, не смотря ни на что. Он восхищался Шиничиро, который хоть и давно обычный механик, а всё ещё легендарный основатель Чёрных Драконов. Он восхищался сдержанности и, в действительности, добротой, что таится за огромным Дракеном(хотя, его огромность — не больше, чем иллюзия из-за оверсайза, в котором Рюгуджи постоянно ходит. На самом же деле, не смотря на свой подкаченный торс, их Кен достаточно худощавый и например футболка Майки, которая самому Сано в обтяг и до бёдер, Дракену на размер-два великовата и до таза). Он восхищался Изаной, который, не смотря на показательные тёрки с Майки, был готов заживо закопать любого, кто не так на его отото с имото посмотрит(и его, как старший брат, Мицуя понимает тоже). Он восхищался Чифую, ведь именно он мог приободрить Такемичи, когда отчаивался даже их Плаксивый герой, даже когда Хината не могла ничем помочь, ведь сама была разбита. Он восхищался даже Кисаки и Ханмой, их дружбой и идеальным дуэтом(и не смотря на то, что творил Тетта, Мицуе жаль, что он не увидит новую эру гопников. И иногда он волновался, думал, где же Ханма и всё-ли с ним хорошо, ведь он пропал после смерти Кисаки). Он восхищался Свастонами, их непоколебимой силой духа и умением следовать за целью до конца. Он восхищался своей семьёй, своей мамой и своими сестричками, ведь мама так невозможно много работает и это заслуживает уважения; а его девочки получили хорошие оценки в школе и он так горд.       Он восхищался ими всеми.       Но больше всех он восхищался Баджи.       Кейске Баджи, человек, что был на грани смерти три раза и каждый раз он защищал друзей. Сначала подставился, чтобы Казутора не совершил ошибку, чтобы защитить Шиничиро. Ведь ему-то удар попал в висок и ограничилось двухнедельной комой, да сотрясением. А старшему Сано попало бы по затылку и вряд-ли бы он дожил хотя бы до скорой помощи. Потом, сам себя ножом пырнул, чтобы Майки не погружался во тьму, чтобы не мстил Казуторе, ведь это сам Кейске себя убил, а не Ханемия его пырнул. А в последний раз это было, когда он подставлялся под каждый удар Изаны, который предназначался Такемичи. А ведь в отличие от Ханагаки, он не такой выносливый, тоже крепкий достаточно, но не для таких ударов, и он не смог больше встать в тот момент, когда Курокава его с вертушки окончательно нокаутировал. После этого Ханагаки вытерпел ещё пару ударов, прежде чем Майки, Шиничиро и Дракен пришли, чтобы помочь им. Мицуя тогда не знал, ему опять рыдать от страха потерять Баджи или радоваться, что малышка Эмма жива, хоть и без сознания(а ведь её пытались убить так же, как его и Улыбашку).       Кейске Баджи, человек, который узнав, что Дракен — омега, сначала глупо моргал глазками, а потом прижался к Кену и начал во всю орать, что каждого отпиздит, кто не так в сторону Рюгуджи посмотрит. Обычно омег, даже доминантных, не было принято впускать в банды, но хей, они ведь строят новую эру гопников? Тем более, Майки, чей запах так красноречиво застрял на Кене уже как год практически, одной своей позой говорит о том, что никто не имеет права высказаться об этом негативно. Так что, похуй совершенно. Но то, как Кейске сразу кинулся на свастона-новичка, что посмел вякнуть что-то пренебрежительное в сочетании со словом "омежка"...это захватывало дух и заставило сердце Мицуи трепетать.       Кейске Баджи, человек, что считает их своим сокровищем. Человек, что готов голову об стену разбить, чтобы защитить. Защищать в одиночку, если потребуется — и ведь так он и сделал на тот ебаный Кровавый Хеллоуин. Тот человек, который первый горой встанет за друзей, и ему кристально поебать, что Майки и Дракен сильнее его — и Сано, и Кена, и Такемичи, и Казутору, и Чифую, и всех-всех-всех, он всех защитит, даже ценой жизни. Это так огорчало, ведь так Баджи совсем о себе не думал — да и, к тому же, сам себя ломал, пытаясь вести себя, как примерный сын, чтобы мать не расстраивать. Ночами над домашкой не спал, учил, правда учил, пытался понять. Но это так восхищает. Заставляет сердце Такаши биться быстро-быстро, с чувством, будто сейчас остановится и ему хотелось обнять Кейске, позволить расслабиться, сказать что теперь он будет защищать его. Он мог это сделать, ведь они знакомы уже достаточно давно, по ощущениям и вовсе лет миллион, да и Баджи больно тактильный. Только вот он не мог. Не мог, как бы не хотел, ведь стоило ему только подойти к нему и сильно сократить расстояние, как ноги подкашивались и сердце словно замирало. Он не боялся Кейске, да и вообще, раньше он такого не испытывал.       Просто влюбился он недавно совсем.       Наверное, он влюбился, когда сам на грёбанном инвалидном кресле и перевязанной башкой, вместе с Нахоей, свалил из больнички и с помощью Хаккая с Соей припёрся на собрание Свастонов, и пожелал Такемичи, Чифую, всем им удачи(потому что на тот момент у Майки, Шиничиро и Дракена был свой момент, когда они пытались понять, им надеяться на лучшее или уже начать оплакивать Эмму). В тот момент, Баджи пулей подлетел к ним. Его глаза блестели, брови совсем незаметно дёргались, будто не зная, что надо изобразить: хмурость или что-то ещё. Он смотрел на них, смотрел-смотрел-смотрел, в его ярких карих глазах была видна вина и Нахоя, очевидно чувствуя настроение капитана первого отряда, махнул рукой.       — Мы уже в порядке, — усмехнулся Улыбашка, — Драться, конечно, не сможем, только мешаться будем..а так, всё пучком!       Только вот лицо Баджи никак не изменилось и он резко приблизился, нагибаясь перед Мицуей. Он опирался руками на подлокотники кресла, сам смотрел прямо в глаза Такаши и тот на секунду забыл, как дышать. Наверное, Мицуя сошёл с ума или виной всему тот удар по голове, но он почему-то только тогда заметил, какими мягкими выглядят волосы Баджи, какие милые у него клыки, что обычно делают его бешеным псом в глазах других, но для Мицуи он скорее как дворовой кот. Эти обеспокоенные, наполненые чувством вины глаза, что смотрели-смотрели-смотрели на него, его рот что-то говорил кажется, но всё, на чём Такаши смог сконцентрироваться, это глаза напротив. Завораживающие, он смотрел в них, словно загипротизированный.       Ещё и этот запах. Вообще, ни у одного человека нет конкретного запаха, это просто запах их тела, феромоны, просто мозг пытается понять, чем конкретно пахнет и подбирает ассоциации. Вот Баджи, по скромному мнению Мицуи, пахнет охуительно лапшой и апельсинами. Странное сочетание и, наверное, он действительно недооценил тот удар по своей качерыжке, но этот запах не выходит из его головы, он словно впился в кожу и одежда Такаши будто вся пропахла им. Не то чтобы ему это не нравилось, ему пиздец как нравилось, он даже стыдливо подумал о том, что хочет уткнуться в шею Кейске, чтобы лучше прочувствовать запах, но вместо этого выдавливает из себя что-то вроде "это не твоя вина" и в итоге он наблюдает, как Такемичи ведёт Свастонов в бой с Поднебесньем.       Он должен быть горд за Ханагаки, а так же взволнован серьёзным мордобоем, на который отправилась кучка школьников, но мысли возвращаются только к четырнадцатилетке, который свою длинную волосню в хвост на время драки собирает, шрам свой на виске показывает неспециально, улыбается этой своей ухмылкой и, блять, ему становится жарко. Он практически своим три месяца назад бритым затылком чувствует, как Нахоя лыбится и пальцем на него указывает.       — Ты чего красный весь? Помидор бля, — и хихикает, уже зная, чем будет подъебывать Мицую всю оставшуюся жизнь. Слушая его "хихи", Такаши думает о том, что и Нахое тот удар по голове обошёлся потерей тех крупиц адекватности, что у Кавата и так маловато было — Это из-за Баджи?       Мицуя почти растерянно смотрит на Улыбашку, пытаясь придумать оправдание своему поведению, но только больше краснеет.       — Никогда не видел, чтобы доминантный альфа так краснел из-за альфы! — весело замечает старший близнец, скрестив руки на груди и продолжая посмеиваться с выражения лица Мицуи.       Но вскоре, смешки с его стороны пропадают и он лишь улыбается, но сейчас Такаши понимает, что эта улыбка достаточно искренняя, а не как обычно, натянутая. Мицуя, кажется, научился различать улыбки Нахои(всё-таки, они уже два года бок о бок дерутся).       — Похоже, ты втюрился, Такаши, — хоть и с ноткой веселья, но достаточно серьёзно произносит Кавата.       — Думаешь..? — сам капитан второго отряда никогда себя так не чувствовал, поэтому неуверенно почесал затылок. Он всегда чувствовал внутреннее равновесие, не смотря на всё, что могло происходить вокруг и, соответственно, он был достаточно спокоен большую часть времени. А тут, его как волной эмоций захлестнуло.       — Ты смотрел ему в глаза всё время, что он был здесь, да ещё и краснея. При этом, ты буквально замер, как олень в свете фар.       В тот день, Соя и Хаккай вернулись со сломанными конечностями, Такемичи серьёзно побитым, как и остальные Свастоны, но самое главное, что они вернулись с Изаной и Какучё, которые хоть и получили пулевые ранения, но выжили. Спустя пару дней выяснилось, что Изана не хотел пытаться убить Эмму, что это было сделано за его спиной и это всё козни Кисаки, но мстить было некому, ведь Тетта уже был сбит грузовиком. Все эти события были неоднозначны и, наверное, Мицуе стоило беспокоиться о сломанных костях Хаккая, когда они только вернулись, но всё, о чём он мог думать, это Баджи и он беспокоился, что Кейске не было среди остальных. Такемичи тогда помрачнел и сказал, что Шиничиро срочно понёс его в больницу, потому что Кейске получил много серьёзных ударов, используя себя как щит для Ханагаки и, возможно, мог откинуться. Мицуя не знал, что чувствовал в тот момент, потому что его сердце сначала замерло от ужаса, а потом быстро-быстро забилось от восхищения. Ещё позже, когда Кейске пришёл в себя, а сам Мицуя со старшим Каватой смогли встать с инвалидных кресел, Майки объявил, что Тосва будет распущена.       С тех пор, Мицуя признавал, что да, он по уши втрескался в человека-катастрофу по имени Кейске Баджи. Но благодаря своему хорошему самоконтролю, он вёл себя как всегда, не вызывая подозрений, даже если был в секунде от позорного обморока из-за того, что Кейске слишком близко(и под "слишком близко" имеется ввиду, что Баджи во время общих посиделок постоянно валялся на нём, как вздумается, пару раз даже у него на коленках сидел, из-за чего Мицуя точно чувствовал, что пропах грёбанной лапшой и апельсинами. Потому что он был тактильным, но Дракен занят Майки, Эмма Хинатой, Чифую — Такемичи, Шиничиро вовсе не бывал на их встречах, а все остальные не позволяли ему на себе лежать). Об этом знали только Нахоя и Хаккай. Никому другому он не стал рассказывать, потому что если знает Дракен, значит с вероятностью в девяносто четыре процента будет знать Майки, а знает Майки = знает Эмма. А это двестипроцентная гарантия того, что начнутся глупые планы, чтобы свести их вместе. Заставят его ещё за Баджи ухаживать, дарить цветочки и конфеты. Не то чтобы он был против, просто ему было неловко и он готов сквозь землю провалиться только от мысли, чтобы подарить Кейске что-то "романтичное", что обычно дарят своим парам. Если сказать кому-то, кто не Дракен, вероятность создания планов по их сведению была стопроцентной, что повлечёт за собой то, что об этом узнает Дракен и..ну, вы поняли. Поэтому, Такаши лишь думу думал и не знал, как поступить. Он понимал, что наверное это неправильно, держать в себе чувства(а молчит о чувствах он уже год), тешить их надеждами и потом чувствовать обиду, когда надежды не оправдаются. Только вот, он никак не мог совладать со своими эмоциями, хоть он не краснел до состояния помидора и не падал без чувств рядом с предметом воздыхания, но всё равно, как называл это Нахоя, "впадал в олений ступор", как заколдованный смотря только в глаза Баджи. А так же, Хаккай поделился наблюдением, что Майки стал кидать на него странные взгляды и есть риск того, что он обо всём догадается, так что действовать надо быстрее.       — Попробуй сблизиться с ним, — пожимает плечами старший Кавата, когда Мицуя приходит к нему опять изливать душу. Он бы за этим пошёл к Хаккаю, но сейчас его бывший заместитель занят тем, чтобы занаво учиться общению с Тайджу и налаживанием отношений в семье, поэтому Такаши не хотел его трогать.       — Охуительный план, Нахоя. Я с ним дружу уже пять лет, какой к чёрту "сблизиться"? — со вздохом отвечает Мицуя, хотя упрёка в его голосе нет.       — А что я могу тебе посоветовать? То, что я не девственник, не значит, что я умею придумывать стратегию, как успешно подкатить к своему хорошему другу, — слегка раздражённо фыркнув, говорит Улыбашка и кладёт руку на плечо Такаши, — Попробуй спросить Майки, что ему нравится. Они ж друзья детства, он явно знает Баджи лучше всех.       — Майки меня и так явно подозревает в чём-то, если я пойду спрашивать его об этом, то он точно догадается, — Мицуя чувствовал себя как-то обречённо, потому что казалось, что выхода нет.       — Ну и иди в пизду тогда, — вздыхает Кавата, но тут же хитро улыбается, — Точнее, в задницу. В задницу Кейске.       — Нахояя.. — устало стонет Такаши, закрывая лицо руками, потому что этот подъеб отвратительный, как и все остальные, которыми Улыбашка мучает его уже год. А засранец лишь смеётся с его реакции.       А потом Мицуя купил для Баджи лапши.       В тот день, они гуляли всей честной компанией, когда вдруг полил дождь. Все разбежались, кто куда — Эмма к Хинате, Дракен к дому Сано с Майки, Казутора вместе с Чифую и Такемичи к Ханагаки свалил, Па-чин направился к своей девушке, Хаккай к себе домой, а они с Баджи забежали в какую-то лапшичную. Почему не домой? Мицуя не знает, он просто бежал за Баджи и вот они здесь. Решают переждать дождь(который уже перерос в ливень) тут. Кейске начинает ныть, что он хочет лапши, а денег у него нет. Руки сами собой потянулись за кошельком, а рот сам собой заказал еду. Он даже не задумывался об этом, как о способе "сблизиться", он просто сделал, без каких-либо мыслей.       И на его шею накинулись, обнимая и благодаря. Мицуя чувствовал горячее дыхание Баджи на своей шее, которое контрастировало с ледяной мокрой одеждой, и ощущал, что не может контролировать то, как он стремительно краснеет. А потом Баджи добил его, чмокнув в щёку и Мицуя опять впал в ступор, пока сердце вырисовывало невиданные кульбиты в груди и билось, как бешеное. Кожа, к которой мимолётно прикоснулись эти немного искусанные губы, словно горела огнём и честно говоря, Мицуе хотелось верещать как девчонка, на которую обратил внимание самый популярный мальчик в классе, и плевать, что это не в его стиле. А ещё хотелось побежать и рассказать об этом Нахое и Хаккаю, как своим "лучшим подружкам", но Баджи продолжал обнимать его за шею и говорить, что он обязательно вернёт долг.       — ..Не нужно, я угощаю, — Такаши понадобилось сглотнуть образовавшийся в горле ком, чтобы произнести это, на удивление, ровным голосом. Единственное, что его смущает, так это то, как сильно у него горит лицо.       Потом Баджи, не изменяя привычкам, садится на его колени. Это заставляет несчастное сердце Мицуи то-ли трепетать, то-ли бешено биться, то-ли замереть, не понятно. Но он впервые чувствует себя таким взволнованным, когда Кейске, как ни в чём не бывало, с улыбкой благодарит официантку(вообще, он впервые видит лапшичную, сделанную на манер кафе, но с другой стороны, близнецы Кавата хотят открыть ресторан-лапшичную, так что он даже не удивился), когда она ставит перед ним порцию лапши. Она странно косится на них. Судя по запаху, который Мицуя уловил чисто случайно(потому что его мозг сосредоточен на грёбанной лапше и апельсинах), она омега. И, кажется, многие в кафе на них странно смотрят. А-то и не удивительно, ведь они оба альфы(хоть Мицуя и является доминантным альфой, но всё же). Но, честно говоря, Такаши кристально поебать, потому что прямо сейчас на нём сидит тот, по кому он страдал последний год и Мицуе хочется начать курить, потому что от Шиничиро слышал, что это успокаивает нервишки.       Баджи съезжает с его колен и садится между ног(пришлось немного придвинуться плотнее к спинке сидений, чтобы этот дурак не свалился под стол), прислоняется спиной к его груди, позволяя Мицуе положить голову на своё плечо. После этого, Кейске улыбается и Такаши снова краснеет, опять чувствуя себя девчонкой-симпом.       — Ну давай хоть разделим лапшу? — предлагает Баджи, пока его уже немного  высохшие волосы щекочут нос Мицуи, — А-то сам остался без еды..замёрз, да? На улице ж пиздец, я сам продрог как собака!       — Ты замёрз? — кажется, это всё, что услышал Такаши из речи Баджи, ведь опять оказался в каком-то ступоре. Теперь, когда он чуть подуспокоился и сердцебиение более-менее пришло в норму, он нашел плюсы такого положения, ведь не смотря на всё ещё мокрую одежду, тепло помещения и тепло тела Кейске очень помогают перестать морщиться от неприятного холода, а запах его объекта воздыхания успокаивал, — Давай согрею.       Он не даёт отчёта в своих действиях и словах, просто делает без задней мысли(прямо как в тот момент, когда заплатил за лапшу) обхватывает Баджи руками, несильно прижимая к себе. Он хочет окутать его своим теплом, чтобы он мог согреться и поэтому одна его рука обнимает его за грудную клетку, а вторая за торс, таким образом пытаясь дать больше тепла. На данное действие Кейске лишь ойкает, но ничего не говорит и, произнеся громкое "итадакимасу" начинает есть лапшу, а Мицуя чувствует себя так, будто он в любую секунду может разорваться на части из-за переполняющих его эмоций(такого с ним было..никогда. Он не особо эмоциональный. Наверное, именно поэтому Баджи его так привлекает — он заставляет его чувствовать весь спектр эмоций на полную катушку). Он чувствует, как лицо начинает гореть с новой силой и стыдливо делает то, что хотел сделать ещё год назад, в тот момент, когда влюбился: утыкается Кейске в шею, аккуратно вдыхая более чёткий запах, надеясь, что сам Баджи не запалит. Он не замечает, что уснул в таком положении, поэтому когда его будят, он даже пугается и не понимает, как они оказались в таком положении и почему он ещё не умер от смущения. Потом воспоминания возвращаются и он видит пустой стол, — скорее всего, официантка забрала порцию, когда Кейске всё съел, — а потом видит лицо виновника его сердечных метаний прямо перед своим лицом. Он делает незаметный вдох, чтобы успокоиться.       — Ты мило спал, не хотел тебя будить, — в своей обычной манере сообщает Баджи, хотя, очевидно, немного смущён, — Да и, дождь не заканчивался.       — Сколько мы здесь были? — его голос немного хрипит и более низкий после сна и он замечает, как Баджи отводит взгляд(а так же он замечает румянец и он не знает, это его воображение или реальность), поэтому выгибает одну бровь, не понимая, почему его друг вдруг сделал это действие.       — Ну, два часа, — спустя секунду сообщает Кейске и через ещё три секунды вновь поворачивается к нему.       — О. Я спал два часа? — уточняет он, хоть и уже понимает ответ. Видимо, его так разморил приятный запах Баджи, небольшая усталость из-за дружеской прогулки и тепло помещения после ледяного душа на улице, что он хорошо так поспал. Обычно, когда он спит днём, у него потом болит голова, а тело ломит, но в этот раз он даже ощущает, что его силы немного восстановились.       Баджи лишь кивает в ответ.       — Пойдём по домам? — спрашивает он и Мицуя ощутимо кивает, потому что его голова всё ещё на плече Кейске, а руки всё ещё его обнимают за торс. Подросток легко смеётся, — Тогда отпусти меня.       Такаши заторможенно моргает, ещё не совсем соображающий после сна, но спустя секунду понимает, что от него требуется и неохотно отстраняется. Баджи встаёт и выходит из-за стола, и Мицуя морщится из-за того, что тепло и запах чужого тела, к которому он успел привыкнуть, ушли. Баджи смеётся, что поднимает старшему настроение и он мягко улыбается в ответ. Сам встаёт и потягивается, хрустя позвоночником и облегчённо выдыхая. Они вместе выходят из лапшичной и Мицуя провожает Кейске до дома. Тот на прощание опять кидается на его шею и крепко обнимает, вновь благодаря за лапшу. После чего, с широкой улыбкой, демонстрирующей клыки, убегает в подъезд своего дома. А Мицуя выдыхает и закрывает лицо руками, чувствуя своё горячее от смущения лицо. И сам домой уходит.       И не возвращается из своего дома, потому что он, блять, заболевает. Вот они все вместе под дождём пробежались, а заболел только он! Что за несправедливость. Из саднящего горла снова поднимается противный кашель и он шмыгает забитым носом, закутываясь в одеяло ещё больше(вообще, Луна ему чуть-ли не все одеяла в доме принесла, так что его со всех сторон окутывало тепло. Ибо, пока что, его морозило). Ещё и гон начался, ну что за невезение. Он конечно мог бы выпить подавители и не мучиться, а за одно в сон провалиться на пару часиков, но сестрички пытаются приготовить для него бульон, как и сказала мама по телефону, а есть что-то надо, так что он старался не спать. Немного обидно, что мать даже не соизволила проверить, жив-ли её единственный сын вообще, но он понимает, что она много работает, чтобы этот самый сын в нормальной одежде ходил и имел карманные деньги, так что он не жалуется. Хотя чувствовал он себя паршиво и хотелось вести себя, как капризный ребёнок, чтобы другим было хоть немного так же паршиво, как ему. Но черт бы побрал его добрый характер. К нему заходило пара друзей, но надолго не задерживались, кто-то даже занёс домашку(если честно, он не запомнил, кто это был). Хаккай оживленно поделился тем, что Тайджу оказывается умеет вязать и даже согласился связать ему шарф, хоть и в своей грубой манере. Мицуя был рад, что у его бывшего заместителя всё налаживается. Он, конечно, не знал, как Хаккай и Юзуха приняли старшего Шибу обратно, но не смел судить. Всё-таки, это не его семья. А потом, Хаккай сказал, что сегодня Нахоя не придёт, так как отлеживается дома после того, как подрался с какими-то мудаками, которые приставали к омеге. Сам почти на ногах не стоял, но смог защитить честь той девушки. Мицуя улыбнулся, понимая, что старший Кавата не меняется. Но дольше часа Хаккай у него не просидел и вскоре тоже ушёл, оставляя Мицую болеть в одиночестве.       И тут, ураганом в их квартиру влетел Баджи, представился перед его сёстрами и залетел в его комнату. Он в чёрной длинной футболке, что выглядит ему слишком большой, делая его очаровательно маленьким, а на ногах у него шорты до колен и белые носки. Он аккуратно закрывает дверь и садится на край кровати хозяина комнаты, но выглядит он крайне весёлым и взбудораженным. Он начинает рассказывать всякую ерунду, что сегодня на уроках ему было скучнее обычного, что давали в столовке, как он побил самоуверенных придурков, которые обоссались, как только узнали, что он бывший Свастон. Жаловался на то, что его лучший друг постоянно тусуется с Такемичи и нет, Такемучи конечно классный и я рад, что Чифую с ним, но блин, с кем мне теперь тусоваться, я даже не против послушать ерунду про мангу, и в принципе взахлёб рассказывает обо всём на свете. Мицуя слушает его трёп и на лице сама собой появляется идиотская улыбка. Настроение поднялось ещё в тот момент, когда он услышал голос Баджи в коридоре, а сейчас он и вовсе был рад, что болеет, ведь теперь с ним снова та атмосфера, что была в лапшичной: запах Баджи, сам Кейске, тепло и уют, а ещё сердце, стучащее быстрее обычного.       В какой-то момент, Кейске затыкается и внимательно смотрит на его покрасневшее лицо(и Мицуя сам не знает, из-за чего краснеет: из-за чувств к человеку на своей кровати, из-за гона или из-за болезни). После, он чуть пригибается к нему и принюхивается. О, понятно.       — У тебя запах ощущается чётче, чем обычно, — озадаченно сообщает Баджи, хмуря брови и Такаши мог бы расплакаться от того, каким милым и очаровательным выглядит Кейске, но собственные остатки гордости он топтать не хочет, — Это из-за болезни?       — Нет. У меня гон, — со страдальческим вздохом сообщает Мицуя, — Невезуха, ага?       Баджи смотрит на него пару секунд, а потом кончиком языка облизывает губы и сердце Мицуи, созерцавшего это, замирает на секунду, а между ног собирается некое сексуальное напряжение. Как же, блять, резко сменилась атмосфера..       — Слушай, Такаши, — бывший капитан второго отряда незаметно вздрагивает, потому что Баджи редко зовёт его по имени. Его фамилия в кругах друзей больше похожа на прозвище, так что собственное имя теперь звучит даже немного странно, — Если я сейчас скажу кое-что..ты не будешь же смеяться, да?       Он озадаченно кивает, всеми силами игнорируя свой движ в штанах.       — Ага, не буду. Что ты хочешь сказать?       — Даже если это будет глупо? Ну, это и так глупо, но всё же. Обещай.       — Обещаю, говори уже.       — Эм... — Баджи начинает мяться и, зная Кейске, это дико не в его стиле, ведь обычно слова вылетают из его рта раньше, чем он думает. Мицуя напрягается, чуть хмуря брови. А сам Баджи, от вмиг прявившегося напряга, начинает теребить свою спутанную волосню, — Я..это...ну...       Мицуя терпеливо ждал, пока он соберётся с мыслями и наконец скажет. Он не хотел давить на него, поэтому старался не сверлить Баджи взглядом.       — Я..ну, мне типа твой запах нравится..и ты, типа...тоже. Нравишься мне. Вот, — наконец говорит Кейске и поворачивается к нему, на его идеальных щеках румянец, а смотрит на Мицую такими затравленными глазами, будто он провинившийся котёнок.       А у Такаши в голове маленькая обезьянка в тарелки хлопает. Осознание резко накрывает его и он дико краснеет, издавая ахуевающее "ЭЭЭ?!", глупо хлопая глазами. Баджи тут же вскакивает и закрывает лицо руками, сам заливается краской. Он убегает, начиная говорить что-то о домашке и делах, пытаясь уйти. Мицуя вдруг паникует, что он уйдёт и начнёт его избегать, поэтому буквально вываливается из кровати. Его ноги путаются в одеяле, но он хватает его за запястье. Баджи округляет глаза и смотрит на Такаши, и теперь уже он глупо хлопает глазами. Они слышат, как к комнате кто-то подходит, но не заходит, а стоит у двери.       — Такаши-нии, Баджи-сан, у вас всё хорошо? — кажется, это Мана, — Мы с Луной-нээ слышали грохот..что-то упало?       — Я просто споткнулся и упал, но всё отлично, Мана-чан, — произносит Кейске, при этом не отстраняя свою руку от пальцев Мицуи, который теперь уже нежно держал его, сам того не замечая, большим пальцем поглаживая кожу чужого запястья, — ..Я в норме, детка.       — Хорошо, — слышится голос девочки, полный облегчения, — Мы с Луной-нээ позовём вас, когда бульон будет готов!       — Будем с нетерпением ждать, — отвечает Мицуя, чуть отдышавшись от своего небольшого падения.       После этого, они слышат топот детских ног, которые отдаляются от комнаты и начинают молча смотреть друг на друга. Проходят несколько долгих минут, по ощущениям вовсе вечность, из-за которых Такаши начинает казаться, что вот-вот Баджи начнёт смеяться и скажет, что это шутка, и уйдёт, разбив глупое сердце Мицуи.       Но тот лишь опускает взгляд ещё ниже и самым, сука, невинным тоном произносит:       — Ой. Мицуя, а у тебя стоит.       Такаши прижимал ладонь ко рту Баджи, стараясь максимально заглушить его и так тихие стоны. Ведь знал, Кейске не умеет сдерживаться и рано или поздно мог в голос закричать. А в квартире всё-таки младшие сестрички. Баджи обнимал его за шею, он жмурился и его ресницы очень соблазнительно дрожали. Брови бывшего капитана первого отряда стояли домиком, а по лицу стекла капелька пота. Пальцы ног Кейске поджимались и он старался быть тихим, но это у него не особо получалось, ведь самоконтроль потихоньку выскользал из пальцев с каждым движением руки. Мицуя, сжимая в правой руке два члена, старался двигать рукой как можно нежнее, не желая, чтобы Баджи испытывал дискомфорт. Температура и общая слабость от болезни ушли на второй план, потому что возбуждение преобладало и он, удобно устроившись между разведённых ног, уткнулся лицом в шею Кейске, упиваясь его запахом и толкаясь в собственную руку, так же создавая трение и заставляя Баджи выгибаться в спине на кровати. Такаши начал самозабвенно выцеловывать шею младшего, оставил влажную дорожку от ключиц до подбородка, не прекращая дрочить им обоим. В какой-то момент Баджи снова задушенно стонет, ведь вторая рука Мицуи до сих пор закрывает его рот. Честно говоря, Такаши хотелось бы послушать, как звучит голос Кейске в такой ситуации, но..нет, не сегодня.       Он сам не понимает, почему решил, что это хорошая идея, но он кусает Баджи, сильно зажимая между зубов кожу ключицы и тело под ним дёргается и слышно, как Кейске приглушенно шипит от лёгкой боли. Продолжая сжимать челюсти в укусе, он начинает двигать рукой быстрее и грубее, чем вызывает бурную реакцию — Баджи тут же начинает выгибаться, приглушенно стонет и даже всхлипывает, сжимая ткань футболки Мицуи в кулаки и прижимая старшего к себе ещё ближе. Такаши намеренно наращивает темп, внезапно сменив нежность на грубость и судя по потемневшим карим глазам, Кейске это нравится. И Мицуя кончает первым, но продолжает двигать рукой, доводя до конца своего партнёра. И наконец разжимает челюсти, почти хищно смотря на покрасневшую кожу и метку, которую он оставил. Скорее всего, запах Такаши на младшем останется надолго..       А ещё, он облизывает свои губы, которые искусал, ведь и сам сдерживал стоны. Он наконец убирает руку от лица Баджи и тот начинает громко, тяжело дышать. Они оба пытаются восстановить дыхание и остановить бешеное сердцебиение. Мицуя убирает влажную из-за спермы руку и наклоняет голову, мягко целуя свой укус в качестве извинений. Баджи вздрагивает, но тут же расслабляется.       — Блять... — первым подаёт голос Кейске и его голос дрожит от того, что только что произошло. У него уходит ещё пара минут, прежде чем он прочищает горло и говорит, — я..ты..м-мы мне на футболку закончили...       Мицуя усмехается, но прячет смешок за прочисткой горла.       — Сходи в душ, — Такаши сам от себя не ожидал, что его голос будет звучать намного ниже обычного, но он удовлетворённо замечает, как Баджи смущается с этого, — Ты знаешь, где.       — А одежда..?       — Мою возьмёшь.. — Мицуя на секунду замолкает, а потом ложится на грудь Кейске. Он трётся щекой и улыбается, чувствуя на своей голове чужие пальцы. Следующие слова вырываются из рта сами собой, но у него нет сил смущаться, — Чёрт возьми, ты мне пиздец нравишься...       А вот Баджи краснеет и поджимает губы, но всё же отвечает:       — Это..взаимно, — он вздыхает, а потом забавно морщится, — Только вот..блин, неприятно как-то, между ног влажно..       — Э? — брови Мицуи удивлённо приподнимаются(ведь обычно естественная смазка там есть только у омег), но он тут же понимает, в чём дело, — А, блять, точно, я же доминантный..тогда тем более иди помойся.       На лице Кейске вновь появляется ухмылка.       — Такой ахуительный, что даже альфу течь заставил.       — Да иди ты.. — беззлобно ворчит Такаши, усмехнувшись, но потом он озадаченно поднимает взгляд на младшего, — Стоп, а почему у тебя между ног влажно? Разве..это не происходит только во время цикла?       Услышав вопрос, Баджи краснеет пуще прежнего и это кажется Мицуе самым милым зрелищем в мире.       — Ну..на самом деле, я пришёл сказать, что..кажется, у нас пиздец высокая совместимость, потому что у меня гон одновременно с твоим начался. Я это понял, когда вспомнил, что пару дней назад ты вскользь сказал, когда у тебя гон начнётся и я увидел, что у нас он одновременно..       Комната погрузилась в тишину на несколько минут, пока Такаши красноречиво не выдал:       — Ахуеть.       — Ахах, не то слово.       Мицуя расплывается в улыбке, но, как бы он не хотел остаться так навсегда, он встаёт с Баджи(попутно отмечая, что теперь и он испачкал свою одежду в их общей конче). Он вздыхает:       — Ладно..а теперь давай дуй в душ. И старайся не попасться сёстрам. А я пока переоденусь. Мои вещи в шкафу, бери, какие хочешь..       — Хорошо, Мицу.       После этого, Такаши наблюдал, как его котик(не, ну правда, Баджи ведь настоящий кот...) вылазит из-под него и временно застёгивает ширинку, чтобы не светить трусами в коридоре. После, Кейске подходит к шкафу Мицуи и несколько минут выбирает вещи, пока не берёт просто огромную оверсайз толстовку чёрного цвета, длинные голубые домашние штаны и нижнее белье. После этого, он улыбается ему и выходит из комнаты(почему они не додумались закрыться в комнате? А если бы сестры вошли, а тут картинка такая интересная? Такаши даёт себе мысленный подзатыльник), оставляя старшего в раздумьях.       Мицуя снимает футболку и кидает её в небольшую кучку грязных вещей, которые планировал постирать завтра. После этого, он оделся в белую майку и рухнул обратно на кровать, вздыхая. Сейчас, из него будто выкачали весь воздух, но зато гон его больше не мучал и, скорее всего, завтра же сойдёт на нет. Ведь он провёл его со своей..парой? Нельзя, наверное, решать за двоих. Но они поговорят об этом позже, когда у Мицуи будут силы на разговоры. Он размышляет о случившемся и начинает засыпать, когда возвращается Баджи. В его одежде он выглядит таким очаровательным. Такаши чувствует себя так, будто заново влюбился, потому что сердце вновь начинает стучать быстрее. Кейске подходит и ложится с ним в кровать, говоря, что сказал его сестрёнкам о том, что Такаши-нии должен поспать немного. Луна немного поворчала, ведь она старалась над бульоном, но не стала спорить. А он у них на ночёвку останется, мать отпустила. И вскоре, Мицуя уже засыпал, слушая сопение Баджи под боком. Он сам себе казался самым счастливым.       А потом, Баджи заразился от него и тоже заболел, но это уже другая история.