Расследование в Сихейвене

В то самое утро, когда Аманда звонила своей булочке-подруге и наблюдала за успехами своего младшего брата в огненной алхимии, Зависть сидел на подоконнике в коттедже, который они с Жадностью и Фьюри снимали на деньги, позаимствованные из сейфа фюрера. Выражение лица у него было убийственно скучающим. Он поминутно широко зевал от скуки, а когда не зевал, то бормотал: «Скуууучно… Какие эти людишки скуучные… Какой ты, братец, скучный…» «Братец» т.е. Жадность развалился на большом диване в комнате, и весь вид его говорил что-то типа: «Тут все мое». Черная длинная челка спадала на один нагловатый жадный глаз. Его рубашка и брюки тоже были черные, хотя на улице стояла настоящая летняя курортная жарища. В углу комнаты (в которой ничего собственно и не было, кроме дивана, ведь коттедж был очень дешевый) Обжорство что-то сосредоточенно жевал. Судя по запаху, стойко пропитавшему все помещение, это «что-то» был тунец… — Хорошо Похоти! Нашла себе место, развлекается там! Кто бы мог подумать, что став няней, она будет столько удовольствия получать. Правда, парня она себе так и не нашла. И Фьюри тоже обнаглел! Пристроился к «почтенному семейству Брэдли», чай у них пьет, за покупками ходит! А над кем я издеваться буду? – Зависть развел ручками и вопросительно взглянул на братца Жадность. Тот невозмутимо сказал: — Здесь развлечений нам хватает. Хочешь купайся в море, хочешь гуляй, хочешь подсматривай, в каком дурацком положении оказалась Похоть. Еще бы, если бы я не жил в одном коттедже с тобой… — Кто бы говорил! Братец, это ты целый день присваиваешь себе все, что видишь! — Мне не нужно присваивать, все итак мое! – для убедительности Жадность показал на себя большим пальцем правой руки и добавил: — Жадность я! Зависть ничего не придумал лучше, чем попробовать одновременно развести ручками и сделать фейспалм, но от этого потерял равновесие и чуть не вывалился в окно. Тогда он соскочил с подоконника и с сияющей улыбкой провозгласил: — Мы придумаем себе развлечение! — Все развлечения уже итак мои… — вяло сказал Жадность. – А что ты предлагаешь? — Поиздеваться над этой глупой булочкой Амандой Коклин! – сказал Зависть. – И заодно испортить отдых сестричке Похоть! Сделать так, чтобы они поссорились. Это же весело. Намного веселее, чем просто наблюдать за ними и презирать их! — Что ты собираешься делать? Физиономия Зависти приобрела выражение особой пакостности: — Аманда, как мы смогли установить, наблюдая за жизнью этих Коклинов, в школе познакомилась с парнем, Дейвом… А Солярис как раз ищет себе парня. Я превращусь в Дейва, и его руками насолю им обеим, — он торжествующе развел ручками. — А куда ты денешь настоящего Дейва? – не скрывая сомнения, спросил Жадность. — Братец, не надо недооценивать мою информированность! Настоящий Дейв на неделю уезжает к какой-то там тетушке в другой невообразимо скууучный американский город. Но Аманда об этом не знает. — Как ты планируешь их поссорить? Как-то уж слишком мелковато для тебя… — глубокомысленно протянул Жадность. — Это уж мое дело! Вот использую внешность Дейва, поиздеваюсь над людишками… — И, главное, какую роль в этом буду играть Я? – Жадность приподнялся с дивана. — А ты продолжай сидеть здесь, все развлечения итак твои! И весело помахав братцу ручкой, Зависть выбежал из коттеджа. — Эй, а Похоть велела нам следить за Обжорством! – крикнул ему вдогонку братец и добавил уже тише: — Если ты уйдешь, я тоже за ним приглядывать не буду. К тому времени у Обжорства как раз кончился тунец. Жадность сразу понял это, поскольку звуки «хрум-хрям», доносившиеся из угла комнаты, затихли.