Течением

      Время, казалось, текло очень быстро. Ещё недавно стремительными темпами он постигал дзен, чтобы отрешиться от некоторых сомнительных радостей пребывания в детском теле. Видимо, другие люди все же достигали нирваны, раз не помнили свое прошлое. Он не забыл. Нирваны, к сожалению, тоже не достиг.       Время было похоже на мед. Особенно после осознания куда именно он попал.       Первое время, конечно, он ничего не понимал, потому что язык был другой, имена произносились иначе и понять, что Корделия это Корделия было не так уж и легко. Хотя бы потому что местные ее звали Kōderia-sama. Небо на землю от осознания, к сожалению, не упало.       Пришлось смириться с собственным положением.       Сначала он почему-то запаниковал, потом понял, что ни на что не влиял, да и успокоился.       Аято был у матери любимчиком. Он не мог сказать почему именно, то ли потому, что он считался старшим, то ли потому, что был сильно похож на нее характером уже сейчас. Не то, чтобы сопливое нечто, прижимающееся к его боку, напоминало мать чем-то кроме глаз. Но то внешне. Характер у Аято цвёл и пах уже сейчас. Внимание все должны уделять непременно ему, игрушки все для него, подушки его, одеяла его. Все принадлежало ему, включая близнеца. Вот они, прелести братской любви. Ему всего ничего, а он уже бесил невообразимо.       Он выпал из своих размышлений, когда раздалось хныканье Канато. Аято опять оттолкнул сиреноглазого от близнеца. Ах, видимо осчитался какой-то особенной эксклюзивной куклой, которую они ещё не поделили. Райто не понравилось сравнение, которое привел его собственный мозг.       Канато был слегка слабым на фоне Аято. П Он полагал, что именно поэтому первое время с матерью был только он один. И, хотя именно Канато родился первым, он единственный был таким маленьким. В этом не было ничего удивительно, мать у них была пусть и сильнее человеческих женщин, но все же тройняшки...       Ах, так о чем он. Канато казался слабее Аято, но вот мощь его лёгких поразила нашего официально старшего брата до глубины его крохотной души.       "Мне кажется, через парочку лет я уже буду седым".       Канато хныкал, выпятив нижнюю губу, и обиженно посматривал на них. Аято вцепился в несчастное тело близнеца ещё сильнее и окатил сиреневого брата злым взглядом исподлобья.       "И почему я не Субару? Сидел бы один, грустно смотрел на Кристу, меланхолично зависал с розами в саду. Прожил бы тихую спокойную жизнь и, возможно, когда-нибудь все-таки бы умер".       Но он был не Субару. Ему повезло оказаться Райто, родным братом двух маленьких пока<i/> не кровососов. Избежать заварушку не удалось бы при всем желании.       Он обречено вздохнул и протянул приглашающе руки ноющему Канато. Мать, наблюдающая весь этот балаган, хмыкнула. "Развлекайся, жестокая женщина, конечно, какое тебе дело, что меня собираются порвать на два куска", - ворчал недовольно Райто.       Корделия явно забавляясь, в ответ на его страдальческий вздох подхватила Канато под подмышки и уложила в его объятия.       Аято сбоку навалился на него ещё сильнее, Канато, видимо, посчитал это соревнованием и вцепился ему в шею.       Упали они уже втроем, и, видимо, очень напоминали клоунов, потому что Корделия совершенно не стесняясь хохотала.       <i>Предательница.       Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним. Решил он использоватьь главное оружие любого ребенка. Заплакал. Корделия растерялась. Райто у неё был самым спокойным. Почти не издавал звуков. Из словарного запаса только страдальческие вздохи и обречённый взгляд. Видимо сразу понял куда попал, хмыкнула женщина.       Сначала он подумал, что она решила все же забрать Аято, пока не почувствовал, что его самого подняли на руки и прижали к груди. Было мягко. Ладно, мама, ты прощена.       Он невольно обнял ее в ответ, Корделия усмехнулась краем губ. Райто ничего не смог сделать с накатившим теплом и решил принять тактическое отсупление, спрятав лицо, уткнувшись ей в шею. Что за оружие массового поражения эта женщина.       Корделия не была матерью-наседкой, не испытывала к ним какой-то сильной любви или привязанности, скорее любопытство и снисходительность.       Но он чувствовал, что любил ее, как и братьев. Может это было какое-то запечатление? Или просто безусловная родственная любовь. Он не знал. Даже если так, он привязывался к ним, как к живым существам.       Не то чтобы можно было проводить время в компании Корделии и не быть очарованным ею. Райто прекрасно понимал почему Криста так к ней цеплялась.       Корделия была яркой, интересной и красивой. Впрочем, все представители вампирского мира были довольно красивы. Но что красота без харизмы? Матери же от природы с лихвой досталось и того, и другого. И что самое чарующее в ней, - она казалась счастливой. И это делало ее в тысячу раз прекраснее.       Может у нее и не пробудился никакой материнский инстинкт, но Райто видел, что она с восторгом разглядывала их пока сморщенные лица. Он знал что она высматривает. Или вернее </i>кого .       Они были плодом ее любви к... К Карлхайнцу. Они были желанны. Были предметом гордости. "Сразу трое, - пронеслось в мыслях Райто, - вероятно, это было утешением после того, как Беатриче родила один за другим двух наследников". Брак с Корделией дал Карлу силу и власть, но приняли бы приверженцы чистой крови их - полукровок (да и то не полностью, ибо их мать тоже была полукровкой), как наследников первой очереди на трон Короля Вампиров? Явно нет. Пришлось матери запрятать уязвленную гордость поглубже и позорно ждать очереди.       Ему было ее жаль, как женщину. Даже в последние минуты её жизни Карл казалось издевался над ней, несчастная. Райто почувствовал обиду за мать. "Впрочем, с любовью нашего отца к разного рода манипуляциям не удивлюсь, если это была часть какого-то плана". Это его не оправдывало. Было горько осознавать, что ей не избежать уготовленной судьбы.       <i>Что бы кто там не думал, а Карл был прекрасно осведомлен чье сердце бьётся в груди Комори Юи. Райто было интересно, помогал ли Рихтер осуществлять планы Карла? Или был такой же пешкой?       Мать не была ангелом. Её сущность имела диаметрально противоположную природу. Но он знал, что укоренившаяся в сердце привязанность к ней не даст просто смотреть на то, что с ней собирались делать.       На самом деле последствия этого генетического закона (Райто всё ещё не понимал как он именно работал) касались только Рейджи... Может потому он и бесился? Он сам и братья не были чисто вампирами, четверть крови короля демонов, ещё четверть прародителей. Они биологически превосходили братьев от других женщин по силам и возможностям. И у демонов и у прародителей были множества различных способностей не доступных другим расам. И что больше всего устраивало Райто меньшая зависимость от крови. Она присутствовала, но в гораздо более ослабленном виде. Этого могли достигать и просто сильные вампиры со временем. Что давало Райто надежду, что с годами его собственную жажду можно было ослабить достаточно, чтобы он мог игнорировать ее. Вот любом случае, пока что он был свободен от всего этого.