Пламя в его руках

Невинность притягательна. Ее хочется опорочить. Разрушить. Подчинить себе. Рейнира дрожит в его руках, а прикосновения будто обжигают ее — новые, незнакомые. Приятные. Она тянется к нему — и от касания ее губ мир на секунду меркнет. Деймон отвечает яростно, почти пугающе — и Рейнира вздрагивает, когда он вжимает ее в стену. Но секундный испуг сменяется страстной решимостью — она вновь впивается в его губы. Невинная, но непреклонная. И все же ее можно взять — но не подчинить. Ему хочется целовать ее снова и снова — шею, лицо, губы, слушать ее вздохи, чувствовать, как она прижимается к нему все ближе — с доверием и желанием. …почему он продолжает? На задворках разума вспыхивает напоминанием — потому что привык получать то, что хочет. Потому что брату будет больно. Потому что… На самом деле все это меркнет перед его настоящим желанием — и это не власть, не чужая боль, не обладание невинностью. Это сама Рейнира. Гордая, властная, умная, — понимающая его. А сейчас — податливая, льнущая к нему, распаленная. Пламя в его руках. Ее взгляд почти умоляет. И Деймон сдается — ей и своей страсти. Приникает губами к шее Рейниры, скользит ладонью по животу, все ниже и ниже… Она дрожит — но подается навстречу. Выдыхает почти с криком, когда он погружает пальцы в нее. Двигается нежно — хотя желает взять ее поскорее, не сдерживаясь, как привык. Только вот Рейнира — не шлюха из борделя. Она не знала страстных прикосновений к ее коже, не ведала поцелуев. Она отдала всё ему — и достойна узнать, какой сладкой может быть настоящая близость. С кем хочется, а не с кем до́лжно. Она влажная. Мука ожидания на ее лице сменяется осторожностью… А секунды спустя — истомой. Рейнира начинает понимать. Когда она несмело двигается навстречу его пальцам, Деймон останавливается. Ласкает ее, не проникая — Рейнира вздрагивает от новых ощущений, тянется к нему с поцелуем. Стонет, смотрит в глаза почти умоляюще — готова. Больше нет нужды себя сдерживать. Деймон подхватывает Рейниру, спиной она упирается в стену — но уже не пугается его натиска. Просит. Шепчет. «Продолжай». Их тела соединяются, и ему кажется, что это — больше, чем все то, что он испытывал доселе. В ней — всё: опороченная невинность, которая распалила в его душе темное пламя, кровь их семьи, красота и любовь; она — единственная, кто его понимает, женщина, которую он желал больше всех тех в Семи Королевствах, с кем он был и не был. Рейнира принимает его. Это читается в ее взгляде. Это говорит ее тело. Она сжимает его плечи, отзывается на каждое движение и подается к нему. Так, чтобы ощутить его глубже — и мысль об этом бьет Деймона наотмашь. Она… все эти годы ждала его. Хотела. Страсть, зреющая в ней долгое время, распустилась ядовитыми цветами. Рейнира отравлена ей, и потому не боится. Когда она изгибается и сжимает его, а с ее губ срывается всхлип, под ним будто разверзается бездна. Он падает, исчезает в потоке наслаждения, и в голове бьется лишь ее имя: Рейнира. Рейнира. Рейнира.