Тебя достаточно

      Вечер казался нескончаемо длинным. Но ближе к часу, когда ночная тишина и поздний мрак объяли Магнолию, Нацу явно расслабился и отошёл после того, как Люси его окончательно отвергла. По крайней мере, она так думала.       Они с Хэппи не спешили покидать её квартиру почти до поздней ночи. Драгнил долго рассказывал напарнице о новых заданиях на доске в гильдии, об очередной драке с Греем и её преждевременном завершении, о Леви с Лисанной, которые заждались свою подругу-писательницу и надеются поскорее её увидеть. Волшебница понимала, что уже давно не навещала своих друзей, но оставалась непреклонна в своём решении больше времени проводить за работой над романом: в конце концов, она хотела удержаться на плаву в этом деле, а без труда…       — Кстати! — Нацу аж подскочил на кресле, вспомнив то важное, что хотел сказать. — Мастер сегодня говорил, что у Хисуи скоро день рождения, и она устраивает бал. Мы все приглашены!       — Ничего себе, — Люси ответила так тихо, что сама не была уверена, сказала ли это вслух. — Как быстро время летит… Последний раз мы были во дворце, когда? Год назад?       — Уж почти два, — поправил её Хэппи и протяжно зевнул. — В прошлом году у них был закрытый приём, если я всё правильно помню. Они тогда только восстанавливались после войны с драконами, поэтому на такие большие тусовки не распылялись.       Хартфилия задумчиво наматывала прядку ещё не обсохших после душа волос на палец и смотрела куда-то в пустоту. Прошло уже полтора года, а ощущается как один день. Столько всего успело произойти, что счёт времени улетучился сам собой, как что-то ненужное. Но тяжелее всего для неё было вспоминать год, что прошёл сразу после победы над Тартаросом — когда исчезли драконы, когда они сразили проклятья, когда распустилась гильдия. Когда Нацу с Хэппи бесследно исчезли, оставив на прощание всего лишь жалкую записку. Она хотела их понять, она пыталась их понять. Но до сих пор в ней сидит и скребётся острыми коготками маленькая ощетинившаяся обида, которую так и не удалось забыть или хотя бы заткнуть. Невольно в голову закрадывалась её саму поражающая своей абсурдностью мысль: если он действительно любит её, почему тогда так поступил?       Своих мыслей девушка не озвучивала, стараясь выбраться из тоскливых воспоминаний о прошлом в и без того неясное настоящее. Уже поздно сожалеть о чём-то и обвинять Нацу в том, каким он был раньше — хотя, казалось, с тех пор он мало изменился — сейчас лучше сосредоточиться на решении текущих проблем, коих было тоже немало: роман не пишется, денег после оплаты аренды кот наплакал, ещё и с лучшим другом нужно заново налаживать контакт. Ещё и бал этот.       — Господи! — вдруг воскликнула Люси и подорвалась к шкафу, распахивая настежь дверцы. — А в чём я на бал-то пойду? Он вообще когда планируется?       Она обернулась к друзьям, но Нацу в ответ молчал. Неловко почесав затылок, он перевёл вопросительный взгляд на Хэппи, будто надеясь, что его товарищ помнит, когда должен состояться торжественный вечер. Иксид, который уже вовсю исходил зевотой и сонными причмокиваниями, услышал его немые мольбы.       — Через месяц, — котёнок сладко потянулся. — Не парься ты так из-за одежды! Был бы там дресс-код, Мастер нам сказал бы.       — А может, он и сказал, просто вы двое не слушали, — беззлобно огрызнулась волшебница и стала спешно перебирать вешалки с платьями. — Да и какая разница, обозначен там дресс-код или нет? Это бал в королевском дворце! Выглядеть нужно подобающе.       Свою коллекцию вечерних платьев Люси долго не рассматривала, моментально бракуя наряды и безразлично швыряя их вместе с вешалками на диван. Коктейльное голубое? Слишком наивно. Красное с длинным вырезом на бедре? Слишком вульгарно. Атласное чёрное с юбкой в пол? Прошлый век! Очень скоро из одежды в шкафу остались только её повседневные блузки, юбки и какие-то мешковатые штаны с растянутой футболкой, которые она надевала только в тех случаях, когда нужно было заняться каким-нибудь «грязным дельцем» — почистить сифон под ванной, покрасить потолок или заштукатурить дыры в стенах — что никак не подходило на роль торжественного аутфита, как ни посмотри. Обречённо проскулив, девушка подошла к заваленной одеждой софе и начала медленно собирать те тряпки, которые по великому недоразумению она когда-то сочла за шикарные вечерние платья.       — Гляди-ка, шмотья полон шкаф, а надеть всё равно нечего, — съязвил Хэппи, ехидно наблюдая за подругой.       — Завидую я тебе, — саркастично отвечала Хартфилия, вешая наряды в шкаф. — Мне бы тоже хотелось ходить круглый год в одной шерсти и не заморачиваться насчёт одежды.       — Ох уж мне эти проблемы кожаных! — не унимался иксид. Шутку Люси не оценила и швырнула в него декоративную диванную подушку. К её сожалению, не попала — снаряд прямо перед наглой кошачьей мордой одной рукой перехватил Нацу.       — Остынь, Люси, — сказал он. — Правда, к чему такие сложности? Хисуи будет рада тебя увидеть и без платья. Вы же с ней в тот раз, вроде, закорешились.       — Да знаю я, — отмахнулась волшебница и вновь осмотрела свой скудный гардероб. — Я это не для Хисуи делаю, а для себя. Когда приходишь во дворец, тоже хочется почувствовать себя особой голубых кровей в пышном платье и с тиарой в волосах. Такой, знаешь, писанной красавицей, как в сказке! — она мечтательно вздохнула. — Фантазии, мои фантазии…       — Но ты и так красивая.       Иной раз Люси и оценила бы его комплимент, на которые он в целом был довольно скуп, но в нынешних обстоятельствах, в которых оказались их отношения, его слова отзывались неприятными покалываниями где-то в груди. И вроде, не сказал он ничего такого, но почему-то противная горечь всё равно сдавила горло. Только возвращать разговор в русло очередного выяснения отношений очень не хотелось.       — Ты не поймёшь, — с напускным безразличием отрезала она, но её с головой выдал громкий стук резко закрытых дверей шкафа. Так бы она и потянулась к ключу Девы, чтобы та унесла её за собой под землю от стыда подальше, только Нацу ничего не заметил. Или просто сделал вид.       — Всё, молчу, — сдавшись без боя, Драгнил поднял ладони вверх и встал с кресла. — Но если серьёзно, у тебя же так много одежды — неужели вообще не в чем пойти?       Девушка нетерпеливо всплеснула руками и заметалась по комнате, выразительно качая головой.       — Это всё не то, нужно что-то особенное, — она задумчиво приложила палец к губам. — Я знаю, это странно звучит, но я просто… просто не вижу себя в этом на балу. Я не хочу чувствовать себя просто красивой, я хочу быть…       — Прекрасной принцессой? — продолжил Нацу за неё.       — Да!       Люси прикусила язык и обомлела. Она осторожно посмотрела на юношу и снова поймала тот самый взгляд. Ещё немного, и она превратится в жалкое подобие себя самой, а внутри останется лишь истлевшее пепелище. Наивно было думать, что он так быстро её отпустит, но надежда всё равно её не оставляла. Ровно до этого момента. Ему нужно было гораздо больше времени, и если она была готова дать ему это время, то что насчёт него самого? Это же Нацу, а сдаваться он не привык. Глупая Люси, наивная.       — Но ты ж у нас и так, вроде, не из простушек, — подал голос Хэппи. — Если не золотой ложкой кормили, то серебряной. И точно не кашей из топора какой-нибудь.       — Хэппи! — в унисон прикрикнули напарники и бросили на иксида красноречивые взгляды. Люси смотрела донельзя оскорблённо, что в уголках глаз невольно начали собираться солёные капельки, а Нацу — с нескрываемым осуждением. Котёнок непонимающе развёл лапами — то ли он действительно не имел в виду ничего плохого, то ли просто издевался. Как бы то ни было, терпение Хартфилии лопнуло окончательно.       — Идите домой, — сказала она угрожающе тихо. — Уже поздно. Мне завтра работать.       — Да ладно тебе, он же шутит! — начал оправдывать друга юноша, медленно приближаясь к напарнице и готовясь её успокаивать.       — Нацу, прошу тебя, — взмолилась Люси и отвернулась, пряча сорвавшиеся вниз слёзы. — Час ночи. Я очень устала и хочу отдохнуть. Спасибо, что предупредил меня о празднике, но если это всё, то, пожалуйста, уйдите.       Нацу выдержал молчаливую паузу. Ждал ли, что она передумает и позволит остаться, или просто вспоминал что-то важное, о чём забыл предупредить — она не знала. Но повернуться к нему и попрощаться в лицо не решилась, сдерживая рвущиеся наружу всхлипы. Вскоре она услышала скрип оконных створок.       — Ну тогда… — неуверенно заговорил юноша. — Спокойной ночи?       — Спокойной ночи, — на выдохе произнесла волшебница, так и не повернувшись.       Когда звуки шагов Драгнила и их с Хэппи голосов окончательно стихли, с неё наконец сошло оцепенение. Она выключила свет в комнате и бросилась на кровать, прижимая к лицу подушку и давая себе волю наконец прореветься.       Набитая перьями девичья подружка терпеливо и молча впитывала слёзы и заглушала протяжные грудные завывания, которые Хартфилия даже не пыталась больше сдерживать. Больно было не столько от той глупости, что ляпнул Хэппи, сколько от всех тех чувств, что она пыталась в себе давить эти последние два дня. Она всё пыталась понять, когда перестала быть для Нацу другом, почему не заметила этого раньше, чтобы морально подготовиться или даже попробовать что-то изменить до того, как станет слишком поздно. Но тот не подавал никаких признаков своей влюблённости до самого момента их уединения в лесу. Или она сама была слепа? Но отмотать время в прошлое и попытаться выследить изменения в поведении друга девушка уже не могла. Оставалось только смириться с той реальностью, которую они уже успели для себя создать, и решить, что делать дальше.       Когда сил реветь уже не осталось, она замолчала, тихонько давясь слезами, что всё текли и текли из её глаз, не прекращая. Наволочка уже промокла насквозь, а влажное пятно расползлось почти на половину всей её поверхности. Раньше было по-другому: Люси почти не приходилось рыдать в одиночестве, заперевшись в тёмной комнате посреди ночи. Раньше она всегда могла разделить свои слёзы с Нацу, уткнуться лицом в его крепкую грудь и быстро успокаиваться от его мерных шершавых поглаживаний по её макушке. Стоило осознать, что теперь она ещё не скоро сможет позволить себе такую роскошь, как слёзы снова становились горячее. В конце концов сил не осталось совсем. Мокрые ресницы заклинательницы сомкнулись, и она провалилась в сон без сновидений.

***

      Засохшая сырость плача будто обратилась в клей, и распахнуть веки до конца не получалось. С усилием потерев опухшие глаза пальцами, Люси наконец смогла их открыть и убедиться, что исходящее из окна яркое свечение ей не приснилось. Уже день? Тогда почему часы над дверью показывают третий час ночи? Неужели сломались?       Она поднялась на кровати и посмотрела в окно. Небо было ещё тёмным, а восходом даже не пахло, но прямо перед её окном, не решаясь залететь внутрь, парил сияющий шарик размером с небольшое спелое яблоко. Это была магия, которую она уже видела. Ещё какое-то время она не сводила удивлённого взгляда с волшебного сгустка, всё ещё пытаясь понять, проснулась ли она или просто видит слишком реалистичный сон. Вскоре белая сфера потухла, и её комната снова погрузилась во мрак. Очухавшись, девушка подскочила к подоконнику и посмотрела на улицу. Прямо перед её домом стоял светловолосый юноша, внимательно рассматривая её окно. Завидев Люси, он широко улыбнулся.       — Я думал ты спишь, — сказал он. — Или я тебя разбудил?       Волшебница попыталась ему ответить, но голос спросонья сел и охрип, поэтому она просто помотала головой. Прочистив горло тихими покашливаниями, она сказала:       — Подожди немного, я сейчас спущусь!       Она откинула от себя подушку и спрыгнула с кровати на пол, а затем подорвалась к шкафу. На внутренней стороне дверцы было зеркало, но отражение растворялось в густой черноте комнаты, поэтому даже узнать собственное лицо в нём было почти невозможно. Хотя выразительные колтуны и торчащие волосы не спрятала даже ночь. Включать свет она не стала: не хотела заставлять Стинга ждать, да и просто видеть своё заплаканное лицо не было желания, поэтому она просто надеялась, что в темноте Эвклиф ничего не заметит. Быстро переодевшись, она торопливо причесала волосы деревянным гребнем и выскочила на улицу.       Наверное, перед тем, как нацепить лёгкую футболку, стоило хотя бы оценить, как был одет сам Стинг — достаточно тепло, чтобы спокойно выносить терпкий ночной морозец, даже накинул сверху белую толстовку на молнии и с капюшоном. Люси же оставалось похвалить себя хотя бы за то, что вместо шорт она выхватила джинсы и не стала мудрить с обувью, натянув до колена свои излюбленные высокие сапоги. Стараясь не выдавать свою мерзлявость, она подошла к парню и приветливо улыбнулась.       — Рада тебя видеть, — тихонько сказала она. — Что делаешь в Магнолии?       Стинг ответил на её улыбку взаимностью и расстегнул молнию на кофте.       — Погоди минутку, — он стянул с себя толстовку и накинул на плечи девушке. — Так-то лучше.       Ткань ещё сохранила тепло волшебника и приятно согревала кожу. Но совестный укольчик в голове не дал благодарности сойти с её губ, но вместо этого заставил волшебницу обеспокоенно осмотреть оголившиеся руки Эвклифа.       — А как же ты? — взволнованно сказала она, сдерживая дрожь. Не хватало ещё обременять волшебника вопросами своего здоровья, как дитё малое.       — А я закалённый, — игриво отвечал тот, но в его взгляде читалось какое-то смутное беспокойство. Его брови собрались у переносицы, а радужки глаз испытующе впились в лицо девушки, прячась под густыми ресницами. — Ты плакала? Что-то случилось?       Только сейчас Люси поняла, как близко находилось его лицо. Так близко, что теперь он мог видеть следы её недавней истерики. Должно быть, выглядела она сейчас ну очень жалко.       — Ничего такого, — отмахнулась она, пытаясь спрятать опухшие глаза под чёлкой. — Переутомилась немного, такое бывает. Не бери в голову, я уже в порядке!       Стинг всё не сводил с неё пытливого взгляда, но вскоре отстранился, позволив девушке и дальше хранить свои секреты. Уже за это она была ему безмерно благодарна.       — Не хочешь пройтись немного? — предложил он, указав рукой в освещённую фонарями даль улицы. — Если не планируешь ложиться спать, конечно. Только я не знаю города…       Люси тепло усмехнулась и просунула руки в рукава кофты Эвклифа. Она могла бы вернуться в квартиру и взять что-нибудь потеплее для себя, а толстовку вернуть её законному владельцу, но если честно, отказываться от редкой возможности позволить кому-то так невинно поухаживать за собой ей не хотелось. Закалённый так закалённый.       — Я тебе всё покажу, — ответила она и прошла вперёд. — Ты так и не ответил на мой вопрос, кстати.       Стинг неловко взъерошил волосы на затылке и мигом нагнал Хартфилию, поравнявшись с ней.       — У нас начался сезон разъездов в союзе мастеров, — бурчал он в ответ. — Вам Макаров не говорил? Мы приезжаем в город с визитом в местную гильдию и смотрим, как идут дела. По сути, чисто формальная командировка с мониторингом: опросить местных, побеседовать с магами, проверить документацию и всё такое. Наш бывший мастер как-то умудрялся от этого уклоняться, но мне до его уровня наглости ещё расти и расти.       — Союз мастеров? — Люси вопросительно изогнула бровь. — Я думала, вы в Саблезубе относитесь к Западному региону, почему тогда у тебя командировка здесь?       Люси помнила, что рассказывала ей Мираджейн про союзы мастеров. Их было несколько, и каждый относился к своему региону, чтобы контроль легальных гильдий был более эффективным: гораздо проще работать с теми, до кого легко добраться и увидеть своими глазами обстановку вокруг союзников. Но гильдия Стинга располагалась в горах близ Крокуса, и местные волшебники находились под контролем Западного союза мастеров. Что он мог делать на территории Восточного союза — вопрос, ответ на который молодой мастер не торопился дать. Однако вскоре он всё равно сдался.       — Периодически всплывают всякие предложения поехать в другие регионы, — начал Стинг. — По большей части это задумывалось как простой дипломатический визит, чтобы не терять контакта с другими легальными гильдиями в королевстве, но Магический Совет в своё время эту идею поддержал и начал прям проталкивать практику в союзы. Кажется, они так хотят проверять региональных мастеров и их подчинённых на лояльность к власти, чтобы избежать массированных восстаний.       — Я думала, они в Совете перестали быть такими дотошными, — Люси задумчиво приложила палец к губам. — Вроде как, у нас с ними уже наладились отношения, но они, оказывается, всё такие же параноики. Всё ещё видят угрозу своей власти, господи, да кому они там нужны!       — Это просто теория, — поспешил уточнить Эвклиф. — Так-то никто из мастеров особо не знает, зачем им это. Может, оценили благородный порыв подчинённых — я лично без понятия. Я в эту тему особо не лезу, пока не вижу в этом угрозы для своих. Но если так подумать, если бы они тряслись над своим влиянием, то уже давно бы нас всех прикрыли. Но пока терпят: бегают по городам и оценивают ущерб после нас.       Волшебница пропустила смешок. Конечно, степень разрушений, которые приносила её гильдия на каждом задании, мало хорошего говорила об их профессионализме, но было в этом что-то особенное — присущее, казалось, только им. Она не знала, страдали ли чем-то подобным Саблезубые, Пегасы или Церберы, но по крайней мере в волшебном еженедельнике писали только про Хвост феи, поэтому Люси не без гордости отмечала: употребляя в своей речи «мы», Эвклиф сильно себе льстил.       — Получается, тебя заставили поехать в Восточный регион? — спросила девушка, но увидев, как замялся волшебник, поняла, почему он не сразу ответил на её предыдущий вопрос. Кажется, она нащупала что-то, в чём Стинг не хотел признаваться.       — Меня не заставляли, — наконец ответил он. — Я сам вызвался.       — Почему? — не унималась Хартфилия. Она не чувствовала за его действиями злого умысла, но ей не терпелось удовлетворить своё любопытство.       — Хотел приехать в Магнолию, — Стинг украдкой посмотрел на заклинательницу, но увидев её пытливый взгляд, тут же отвернулся, разглядывая вывески закрытых заведух. — с вами повидаться.       Девушка мягко улыбнулась и спрятала руки в карманах толстовки. Пальцами она нащупала кучу шуршащих обёрток, но постаралась не обращать на них внимания — чужое ведь. Только Стинг явно добивался противоположного эффекта.       — Достань их, — сказал он, повернувшись к Люси и кивком указав на её руки. — Это для тебя.       Хартфилия оторопела, но послушно обхватила пальцами одну из обёрток и выудила её из кармана.       — Это… — она сложила маленький презент на ладони и подставила раскрытую руку свету фонаря, пытаясь разглядеть упаковку. — Конфетки?       — Лучшее лекарство от слёз и переутомления, — улыбаясь, прокомментировал Эвклиф.       Вторая рука девушки устремилась к капюшону и потянула его за полы повыше, чтобы скрыть смущённый румянец на щеках. Люси плохо знала Стинга, и узнать друг друга поближе возможности у них не было. Сложно было даже подумать о том, что он может быть таким заботливым… милым. Этот маленький жест был до невозможного трогательным. Только сейчас она начала понимать, как сильно очерствела её сущность за всё время их непростых приключений с Нацу, ведь в этот самый момент наросшая корка начала по-тихоньку сходить с её нежной души.       Она развернула фантик и отправила маленький шоколадный шарик в рот. Молочная, с лесными орехами. Кажется, её любимые конфеты.       Люси водила Стинга по своим любимым маршрутам, вспоминая, как всё трепетало внутри, когда она сама впервые прогуливалась по Магнолии. Эти магазинчики, ставшие уже настолько привычными, что она перестала их замечать, эти бары и кафе, кондитерские, которых, к её удивлению, оказалось довольно много. Эти пекарни, букинистические лавки, собор Кардия и городские каналы — пройдя вдоль одного из них, ребята встретили бодрствующих лодочников, которые незадолго до этого рассказали Эвклифу, где живёт молодая заклинательница духов — всё это когда-то вызывало в ней бурный юношеский восторг.       Во владениях семьи Хартфилия, как она это запомнила, жизнь протекала медленно: всех жителей окрестных сёл она знала поимённо, встречала в одних и тех же местах, в одно и то же время дня и года. Всё необходимое прямо к их воротам доставлял извозчик, поэтому нужды ходить по магазинам за пресловутыми продуктами или одеждой не было. На фоне такой умеренности и однообразия дней, проведённых в стенах отчего дома, бурная жизнь простой восточной провинции казалась глотком свежего воздуха. Люси этого хватило сполна, и она больше не рвалась переселиться в столицу, где красок, событий и людей было в разы больше. Магнолия удовлетворяла все её душевные нужды. Всё-таки эта прогулка была ей действительно нужна после долгой творческой изоляции.       — А по этой улице я обычно возвращаюсь домой, — сказала волшебница, свернув в сторону на очередном перекрёстке. — Тут очень много цветочных магазинов, но я их редко видела открытыми, поэтому не заглядывала. Они рано вечером закрываются.       Стинг с неподдельным интересом осмотрел улицу, но ничуть не удивился заполненным прилавкам и выставленным прямо на улице в качестве рекламы горшкам и вазам с пышными букетами в них. Будучи в Крокусе, Хартфилия заметила, что такое практикуется и у них: владельцы торговых точек не всегда убирали на ночь некоторые виды цветов, а именно те, что нуждались в свежем воздухе для сохранения качества и по ночам закрывали свои бутоны из-за отсутствия солнечного света — такие букетики вряд ли заинтересовали бы сумеречных клептоманов.       Люси замедлила шаг, желая подольше насладиться приятной компанией Эвклифа и оттянуть момент возвращения домой, ведь тогда ей снова придётся вернуться к роману. Тяжело вздохнув, она мысленно отметила, как тяжело в этот раз ей даётся писательство: каждый абзац, каждое слово приходилось буквально выдавливать из себя, а главные герои работы просто костенели под тяжестью всех тех черт и качеств, которыми она их напичкала в жалких попытках оживить, но сделала в итоге только хуже. Хоть сжигай все черновики и начинай заново.       — У тебя такое лицо, будто ты дохлую крысу увидела, — усмехнулся юноша, подойдя ближе, и легонько щёлкнул волшебницу по носу. — Улыбка тебе идёт больше.       Люси шутливо нахмурилась, но не сдержала дрогнувшие уголки губ, что так настойчиво рвались вверх. Удовлетворившись её реакцией, Эвклиф подошёл к одному из прилавков и нежно провёл ладонью по закрытым цветам.       — У вас тут совсем другая флора обитает, я смотрю, — сказал он, продолжая рассматривать лепестки. — Тонколистный пион есть, портулак, гелениум… Не знал, что такое тут встречается.       — Да если бы! — отмахнулась Хартфилия, приближаясь. — Многие виды и сорта — импортные. У нас тут в основном астры, магнолии и хризантемы. А в лесу, если вглубь зайти, ромашки растут. Но они там такие дивные! Пышные и такие белые-белые!       Стинг посмотрел на Люси и, подумав о чём-то с секунду, приподнял брови. От этого взгляда девушка поёжилась, будто случайно выдала ему какой-то свой неловкий секрет. Но юноша вскоре отвернулся от неё и принялся осматривать прилавки рядом. Его зрачки метались от одного букета к другому, а сам он, словно отвечая на свои мысли, иногда отрицательно качал головой, тут же переводя взгляд дальше. Наконец, щёлкнув пальцами, он что-то заприметил в дальнем конце улицы и торопливым шагом направился туда, оставив Люси среди плотных бутонов гелениумов. Девушка обескураженно смотрела ему вслед, не решаясь пойти за ним, пока он не затерялся в темноте переулка: свет фонарей был тусклым, и потому не освещал дорогу дальше, чем на расстоянии метров четырёх от неё.       Вскоре Эвклиф вернулся к своей спутнице, осторожно сжимая в руках букет из крупных, но закрытых белых бутонов.       — Не волнуйся, — сказал маг, сокращая последние сантиметры расстояния между ними. — Я оставил им под дверью деньги за цветы.       Волшебница не находила слов, продолжая глупо зыркать то на Стинга, то на букет. Поняв, что с ней такое случается не каждый день, блондин протянул цветы девушке.       — Это тебе, — пояснил он. — Бери, не стесняйся!       Люси медленно потянула руки к букету, стараясь не соприкоснуться с пальцами Эвклифа, будто боясь, что он растворится, как ночное видение, и она останется одна посреди тёмной пустынной улицы. Но он не исчезал, терпеливо позволяя ей постепенно набираться смелости, чтобы наконец забрать цветы и притянуть к своей груди, с непонимающим видом рассматривая накрепко сжатые кулачки лепестков.       Он отпустил цветочную копну и аккуратно провёл рукой над белыми головками, выпуская из пальцев сверкающие бусинки света. Волшебные светлячки зависли над цветами, пульсирующими всплесками пробуждая их ото сна. Лепестки зашевелились, и бутоны стали медленно раскрываться, давая крохотным лампочкам опуститься на усыпанную маленькими чёрными тычинками сердцевину.       — Это анемоны, — тихонько произнёс юноша. — Им нужно совсем немного света, чтобы раскрыться.       Сердце пропустило удар, а лицо снова залилось краской. Нежный, но чуть горьковатый аромат анемонов окутал её бархатистым шлейфом, наводя перед глазами сладкое марево: в свете тусклых фонарных ламп и мягкого белого свечения, исходящего от бутонов, лицо Стинга казалось на удивление привлекательным. Высокие выразительные скулы, тонкие губы, аккуратные светлые брови, через одну из которых проходила тоненькая полоска шрама, и слегка приподнятые, отчего взгляд глубоких синих глаз казался таким ласковым, что на языке сама собой оседала приятная сладость. Отчего-то хотелось поддаться вперёд, ещё ближе к волшебнику, но дистанцию между ними поддерживала нежная цветочная композиция.       — Ты… — неловко начала волшебница, не отводя от парня очарованного взгляда. — хорошо разбираешься цветах.       Стинг пропустил смешок, отчего пелена перед глазами девушки слегка рассеялась, возвращая её в реальность. Надо же было такое ляпнуть!       — Что ж, приходится, — с улыбкой отвечал убийца драконов, запустив пальцы в копну светлых волос. — Наши девчонки не так давно захотели цветочный садик во дворе гильдии, а я не смог им отказать. Только стал ли кто-то из них этим заниматься? Нет. Кто теперь горбатится над клумбами? — молодой мастер указал большими пальцами на себя. — Этот парень!       Не выдержав, Люси рассмеялась. Стинг действительно был славным. Она была уверена, что в Саблезубе приняли правильное решение, отдав бразды правления гильдией в его старательные руки.       Стинг, сделав оскорблённое лицо, в шутку упёрся руками в бока.       — Зато без работы точно не останусь, — наигранно хвастливо говорил он. — Укажу в своём резюме, что я ещё садовник неплохой и флорист отличный. Если вдруг лишусь магии, деньгами буду только так обмазываться!       Он показал Люси язык, а та продолжала хвататься свободной рукой за живот, представляя, как Эвклиф копается в почве на клумбе, обутый в резиновые сапоги и укутанный в садовый фартук с большими карманами, из которых торчали маленькие лопатка и грабли, и погружает в землю юные саженцы глицинии. Смахнув пальцами выступившие слезинки, девушка наконец успокоилась.       — Я уверена, ваши девочки это оценили, — с улыбкой сказала она. — Ты хороший мастер, Стинг.       Волшебник сконфуженно потрепал рукой свои волосы на затылке.       — Ты так думаешь? — горько усмехнувшись, спросил он. — Иногда мне кажется, что я не дотягиваю, чтобы быть хорошим лидером. Но я стараюсь. Не хочу, чтобы мои друзья снова терпели плохое отношение к себе.       Закопавшись в воспоминания, парень устремил взгляд в пустоту и поджал губы, словно сдерживая все те бранные слова, которыми хотел бы покрыть их бывшего мастера. Было видно, что и он не мог похвастаться светлой памятью о прошлом, ведь в нём было мало хорошего. Только если Люси со своими друзьями смогла найти утешение в Хвосте феи, то такая роскошь не сразу появилась в стенах Саблезуба. И сейчас совсем ещё юный Эвклиф нёс на себе бремя ответственности за своих товарищей, которым тоже пришлось пережить немало потерь, чтобы снова подарить им возможность увидеть в своей жизни свет. Он становился для них его источником, но сам, казалось, продолжал бродить по темноте. Впервые его боль так ясно отразилась на его лице.       Люси не хотелось видеть его таким. Она хотела, чтобы он снова улыбнулся.       — Что такое? — очухавшись, Стинг почувствовал, как его крепко обвили тонкие ручки волшебницы. Хартфилия изо всех сил старалась передать ему всё тепло, что струилось в ней. То тепло, что он подарил ей этой ночью своим вниманием, своей заботой, своими аккуратными ухаживаниями. Пока он снова не спрятался за напускной улыбкой — она знала, что он обязательно сделает так. Почему-то она это знала.       — Спасибо тебе за всё, — прошептала она, прижимаясь к его щеке своей. Их лица были холодными от долгих прогулок.       — Тебе спасибо, — так же шёпотом произнёс маг, крепко обняв девушку в ответ.

***

      Время было поздним, но в этот час Нацу с Хэппи обычно ещё не ложились, предпочитая тратить время за просмотром «тех самых» разворотов в волшебном еженедельнике, болтовнёй или, как сейчас, за казуальной настолкой. Парень сидел на полу и не решался кинуть кубик на поле, опасаясь увидеть не то число на его грани. Синяя фигурка иксида стояла далеко впереди и уже приближалась к финишу, а его оранжевая так и стояла на цифре «два».       — Я всё ещё согласен тебе помочь за сокровище, — науськивал его друг, видя растерянность в лице Драгнила. От напряжения Нацу изгрыз кончик зубочистки до такого, что он превратился в податливый пучок деревянных волокон. Он не сомневался, что Хэппи в два счёта победит Телкобру 6 уровня — у него одних шмоток очков на двенадцать силы, так он ещё и вдобавок играет за эльфа, перед которым этот монстр теряет два очка. — Ну же, всего одно сокровище! А за Телкобру два дают!       — Ага, а потом ты встанешь на десятку, и я продую, — парировал юноша, сжав кубик в кулаке.       — Зато не всухую! — Хэппи издевательски улыбнулся, поправив лежащие перед собой карты. — И так уже понятно, что я выиграл.       Нацу прокусил зубочистку посередине, отчего она с тихим щелчком переломилась. Он отшвырнул уже ненужную деревяшку в сторону и кинул кубик на поле.       — Давай, смывка! — с надеждой воскликнул он, глядя на вращающийся многогранник. Тот крутился волчком по полю, пока не показал отчаявшемуся игроку «тройку» — смыться от монстра не удалось. — Да твою мать!       Он закрыл лицо руками, тихонько ругаясь на подлую игру, а иксид, оказывая ему гнусную услугу, переставил оранжевую фигурку воина на цифру «один», тут же потянувшись за следующей карточкой с рисунком двери на рубашке.       — Оп, Гиппогриф, — произнёс котёнок, зачитывая условия новой карты. — Шестнадцатый уровень. У меня девятый, плюс двенадцать очков от шмоток. Я его побеждаю и-и… выигрываю! Десятый уровень!       Нацу зло всплеснул руками и громко выругался, начав собирать карты с поля и раскладывая их по стопкам. Хэппи подхватил уже собранные колоды и перетасовал их. Делал он это филигранно — фаро-шаффл, вольт, флориш и куча других техник, как покрасоваться перед соперниками, которые, даже имея все пять пальцев на руках, не всегда могли похвастаться хотя бы простеньким риффл-шаффлом. Драгнил всегда гордился своим другом, когда им вдвоём случалось играть против кого-то ещё, потому что противники тушевались уже в тот момент, когда видели, как искусно иксид мешает и раздаёт карты. Но сейчас тот его откровенно дизморалил.       Парень посмотрел в окно. У них во дворе было особенно темно: высокие деревья закрывали небо так, что сквозь их листву и хвойные верхушки не мог просочиться даже яркий свет луны в ясные ночи. Тропинку от их дома к выложенной крепким серым кирпичом дороге освещал только свет из окон их дома, но стоило им погасить лампы, как всё вокруг погружалось в непроглядный мрак. У Люси явно с этим проблем не было, ведь её улица круглосуточно освещалась то дневным солнцем, то ночными фонарями. Интересно, она сейчас спит?       — Не думаю, что стоит сейчас к ней идти, — ответил на мысли друга Хэппи. — Поди наревелась и спит.       — Думаешь, она плакала? — Нацу швырнул свою фишку в коробку от игры и достал из неё другого воина, фиолетового.       — А то, — кивнул иксид и принялся раздавать карты — по три из двух колод. — Кажется, я ей на больную мозоль наступил.       «Наступил» — слабо сказано, он умудрился не просто надавить, а потоптаться и сплясать на больной для Хартфилии теме. Драгнил понимал, что такие шутки она до сих пор воспринимает тяжело, но не хотел верить, что она станет из-за этого плакать. Он думал, она перестала быть такой восприимчивой к подколам Хэппи.       — Давай так больше не делать, — попросил его парень и осмотрел свои карты. В этот раз ему повезло: сразу выпали карты хафлинга, воина и пара больших шмоток, которые давали ему по несколько очков силы, остальное — пока ненужные ему высокоуровневые монстры.       — Ладно, не буду, — ответил Хэппи. Взглянув на свои карты, он облизнулся, будто предвещая другу очередное поражение. — Но на вашей свадьбе я оторвусь!       Нацу бросил на товарища осуждающий взгляд. О какой свадьбе тут можно говорить, если она так ясно дала ему понять, что между ними не может быть ничего, кроме дружбы? Но парень старался радоваться и этому: по крайней мере, он мог быть уверенным в своих приближённых к Люси позициях, даже несмотря на то, с каким шумом они сегодня распрощались. Выгоняла она их уже не первый раз, поэтому он привык.       — Надо будет днём всё-таки зайти к ней, — сказал он, выложив перед собой первые четыре карты. В этот раз первый ход за ним. — Я буду воином и хафлингом, надеваю Дикий топор и Рыцарскую пижаму.       Парень потянулся к карте двери и выложил перед собой. Монстр четвёртого уровня. В этот раз ему везёт! Но отчего-то ухмылка с кошачьей морды всё равно не сходит.       — Я тогда останусь дома. Мне она точно не обрадуется, — ответил котёнок и кинул перед Нацу две карты. — Бродячая тварь — Демон двенадцатого уровня.       Челюсть Драгнила отвисла, и он обескураженно посмотрел на карты. Какая к чертям собачьим Бродячая тварь?!       — А я могу хотя бы уровень за первого монстра взять? — попытался выкрутиться он, но Хэппи в ответ неопределённо пожал плечами.       — Можешь, — ответил он. — Но сначала победи Бродячую тварь.       Нацу закусил губу. Партия уже начинается напряжённо, в чём безусловно была заслуга иксида, но сосредоточиться на игре юноша не мог, мысленно возвращаясь в квартиру Люси. Он раз за разом перематывал в памяти момент, как она разочарованно выкидывает платья из шкафа, не находя среди них подходящего. Он видел её во всех этих нарядах и не мог не отметить, что не лгал тогда и даже не преувеличивал — напарница действительно была красива. Если бы он сейчас взял в руки одну из тех книг, которые они с Лисанной читали в детстве, на месте принцесс он всегда мог бы представить Люси — главную белокурую прекрасницу всего королевства, «в пышном платье и с тиарой в волосах». Действительно, стоит ли тогда так беспокоиться из-за наряда?       Драгнил снова потянулся к кубику, чем заставил иксида раздражённо промычать.       — Опять смываться будешь? — Хэппи даже не спрашивал, а, скорее, констатировал очевидный факт.       — Угу, — рассеянно кивнул парень, перекатывая кость в ладони. — Может, всё-таки пойдём вместе и извинимся?       Котёнок отмахнулся.       — Незачем, — отрезал он. — Она пусть и неженка, но отходчивая. Через пару дней уже и забудет про этот случай. Мне вот интересно, почему ты тогда за меня заступаться начал, а её не успокоил?       Нацу пожал плечами и безразлично кинул кубик. Судьба фиолетового воина на поле перестала его волновать. Многогранник показал ему «пятёрку», а Хэппи саркастично похлопал.       — Надо же, смылся, — он потянулся к следующей карте, но остановился, поняв, что соперник не забрал свою «дверь». — Приём, Нацу, бери в закрытую.       Драгнил вытянул карту, но даже не взглянул на неё. Он понимал, что котёнок не любил, когда противник игнорирует игру, но даже изобразить интерес у него не получалось, да и желания не было. В голове ребром встал вопрос друга: почему он выбрал его, а не Люси? Нацу и сам не мог на него ответить. Тогда он действовал по наитию: вроде, и считал это правильным, но это было больше похоже на рефлекс, нежели на осознанное желание защитить товарища от гнева возлюбленной. Думая об этом сейчас, постфактум, он не знал, что было бы правильным на самом деле. Он запутался.       — Лисанна была права, — проговорил парень, наконец посмотрев на цветастую картонку. — Это всё слишком сложно. Я люблю Люси, но я не готов выбирать между ней и тобой.       — Да о чём ты говоришь! — иксид поднялся на задние лапы и обошёл поле, подходя к другу и ободряюще хлопая его по плечу. — Не нужно ничего выбирать. Если ты разок-другой просто сделаешь что-то ради той, по которой так сохнешь, я всё пойму и ничего тебе не скажу про это. Так что за меня не беспокойся. Я ведь не вчера родился, и сам о себе позаботиться могу.       Парень не сдержал улыбки и потрепал шерсть на макушке котёнка. Говоря откровенно, он переживал, что вся эта романтическая история станет серьёзным испытанием для их дружбы. Но Хэппи действительно не заслуживал того, чтобы сомневаться в нём — в конце концов, вместе они многое пережили, и доказывать друг другу свою преданность уже не было необходимости. Что бы он ни решил, что бы ни сделал, иксид его поймёт и примет любой его выбор. Осталось только этот выбор сделать, но пока в душе бушует смятение. Пока он надеялся, что удастся спокойно плыть по течению.       — Ну ты всё равно подумай, — сказал Нацу, вернувшись к своей стопке карт. — Мне кажется, будет лучше, если мы оба к ней заглянем. Мне самому спокойнее будет.       — Посмотрим, — иксид пожал плечами. — Если у неё не будет настроения швыряться подушками, то присоединюсь. О, у тебя чит? И два монстра!       Только сейчас Нацу понял, что не спрятал от Хэппи свои карты.       — Мелкий жулик, это нечестно!       Товарищи ещё долго спорили из-за выходки котёнка, не тянули карт и не двигали фишки на поле. Эту партию пришлось завершить досрочно и лечь спать, но они договорились, что повторят заход в следующий раз.