Печенье к кофе

Чонгук устал. Он хочет есть, хочет в душ и просто завалиться на мягкий диван — лежать овощем целую неделю, обложившись вкусняшками, за чрезмерное употребление которых непременно влетит. С семи утра парень мотается по съёмкам, и сейчас у него четвёртая фотосессия для обложки корейского Вог. В желудке лишь флэт уайт и батончик мюсли. В голове — ни одного цензурного слова. Фотограф придирается: если не к модели, то к хаотично расставленным световым боксам. Ни один кадр не соответствует видению эксперта и его команды помощников. Поза ежеминутно корректируется, выражение лица критикуется, визажисты и стилисты не успевают отойти, как снова подбегают припудрить лоб или расправить вырез слегка расстёгнутой рубашки. Чонгук хочет бросить всё и убежать, громко хлопая дверью. Он ведь старается, изо всех сил старается, какие остались по истечении съёмочного марафона. Правда, девушка с камерой считает иначе: модель капризничает и всё делает нехотя, в связи с чем на один ракурс затрачивается в пять раз больше времени. — Со мной только что связался директор и сказал, что будет с минуты на минуту. Он хочет лично познакомиться с тобой и поблагодарить за съёмку, — заявляет только что вошедший в фотостудию агент. Парень сжимает челюсти до скрипа и старается ненароком не закатить глаза. Он так устал, а придётся ещё вести беседу с очередным старпёром в цветастом галстуке, считающим себя голосом высокой моды. Разве по ту сторону глянцевых страниц хотя бы раз сидел кто-то, как минимум, молодой и, как максимум, симпатичный? Чонгук знает лишь имя и пол директора журнала Вог, но и такой скудной информации ему предостаточно, дабы не желать ни с кем знакомиться. Узкие кожаные штаны натирают там где не положено, от неправильно вставленной линзы режет глаз, спину ломит от долгих стоячих кривляний, а носящиеся и тыкающие в него кисточками нуны играют роль вишенки на торте самообладания, который обещает рвануть с минуты на минуту и залить окружающих ошмётками ярости. — Можно передых? — не выдерживает модель, когда её чуть ли не ставят на мостик перед объективом. Команда соглашается на небольшую паузу как раз до визита директора. Чонгук просит макиато и плюхается на мягкий диван, блаженно закрывая глаза. Но не проходит и пяти минут, как двери распахиваются и все присутствующие подобно куклам-марионеткам сгибаются в услужливых поклонах, рассыпаясь на улыбки и вежливые приветствия. Парень лениво разлепляет правый глаз и косится на прибывшую местную звезду. Усомнившись в увиденном, Чон открывает и левый, более внимательно осматривая вошедшего в студию мужчину. Если это и есть директор Вог, то горе-модель готова поработать сверхурочно, желательно в постели этого красавчика. Чон резко поднимается с дивана и уверенно направляется в сторону образовавшейся кучки, вешая самую обворожительную улыбку из перечня доступных. Юноша громко здоровается и обращает наконец внимание окружённого сворой подлиз начальства на себя. — Рад встрече. Давно мечтал с вами познакомиться, — нагло врёт, но не жалеет об этом. Минутой ранее ему было плевать на существование директора Вог. — Чон Чонгук. — Игриво подмигнув, склоняется в изящном реверансе. — Мы как раз работаем над обложкой октябрьского выпуска. Мужчина напротив дольше положенного смотрит на из ниоткуда возникшую модель и приподнимает уголки губ. Боже! До чего он красивый! Нехарактерно светлая для корейца кожа, узкие, глубоко посаженные глаза с пикантным томным прищуром. Словно вылепленный аккуратный миниатюрный нос. В меру пухлые чувственные губы, искусанные и влажные от слюны. И всё это великолепие обрамляет густая копна длинных чёрных волос, заправленных за уши и чуть подвивающихся на кончиках. Воздух пропитан нотками пряного сандалового дерева, амбры и мускуса и, Чонгук уверен, так пахнет успех. Блестящие кожаные ботинки от Прада, чёрные брюки и пиджак свободного кроя от Версаче, белая футболка Баленсиаги. И ведь бренды не делают чего-то особенного, скорее человек под ними заставляет дорогие вещи сиять роскошью. — Мин Юнги, руководитель здешней неразберихи. — От низкого бархатного тембра по спине бегут мурашки. Чон даже не пытается представить, как бы чудесно этот голос мёдом лился ему на ухо в моменты пылкого сладострастия. — Надеюсь, мои лентяи не тупят, работают на совесть и удовлетворяют любые твои прихоти. Заполучить модель такого уровня немыслимая удача, я безумно рад нашему сотрудничеству. Юнги протягивает руку для пожатия, но Чонгук на время теряется, залюбовавшийся витиеватым переплетением голубых вен под бледной кожей. Пальцы тонкие, длинные, жилистые, чётко выделяется каждый сустав. Эти пальцы многое могли бы сделать. А какая мягкая и нежная кожа — наверняка ванны с маслами и питательные лосьоны. Правда, подушечки грубоватые и мозолистые. — М-м-м, кофе! — подмечает Мин, кидая быстрый взгляд на стаканчик в руках модели. — Что любишь пить? Парень уверен, что выпьет всё, что ему предложит этот человек. Самого Мин Юнги он бы выпил с удовольствием. — Это приглашение покофейничать после съёмки? — Чонгук прикусывает язык. Думать в присутствии раздражителя его гейской натуры никак не получается. Мужчина напротив улыбается как-то двусмысленно и тянет мелодичное «может быть». Чонгук не знает, что ударяет ему в голову, но, отбросив недопитый кофе, он с плещущим через край энтузиазмом лезет под объектив камеры, не на шутку удивляя фотографа. Правда, желания именно работать и выполнять поставленные концептуальные задачи в парне нет от словам совсем. Краем глаза модель следит за передвижениями директора, пропуская мимо ушей все рекомендации стаффа. Танцы с бубном перед циклорамой — это возможность продемонстрировать себя во всей красе перед объектом воздыхания. Да, Чонгук согласен примерить статус товара дня, и сейчас он устроит себе неплохую пиар-компанию. Юнги присаживается на кожаный чёрный диванчик. Без внимания Чона не остаётся и принесённый стажёром американо со льдом. Перекинувшись парой слов с подчинёнными о передовице следующего выпуска, мужчина без утайки принимается следить за работой приглашённой модели. Ну вот и отлично — это нам и нужно! Ранее ненавистные кожаные брюки, натирающие и вызывающие зуд, теперь раздражают по совершенно другой причине — они недостаточно обтягивающие. Вот неделю назад на Чонгуке такой латекс сидел, что без цензуры на корму не взглянешь, а здесь детский сад да и только. А рубашка? Что с ней такое? Почему расстёгнута лишь на пару пуговиц? Спасибо Всевышнему, что хотя бы плюшевый белый свитер надоумились снять. Где вообще излюбленные водолазки а-ля вторая кожа и вырезы до пупка? Не помешала бы сетчатая полупрозрачная футболка, сквозь которую отчётливо бы виднелись подтянутая грудь и бусинки проколотых сосков. Интересно, а Юнги нравится пирсинг? В душе Чон негодует, но надежды не теряет: преисполненный энтузиазмом, подбирает должный ракурс и умело выгибается, позволяя директору заметить и оценить бесспорные достоинства сполна. Абонемент в спорт-зал никогда не пропадал зазря, поэтому сочные рельефные ляжки и упругая округлая задница день ото дня вызывают завистливые желанные взгляды. Интересно, Юнги нравятся формы или он сторонник хрупкой стройности? На случай второго острые ключицы несомненно должны отправить в нокаут. Но куда интереснее: нравятся ли Юнги парни? Этот вопрос мучает юношу добрых десять минут, однако, по хищному взгляду тёмных лисьих глаз в сторону извивающейся на камеру модели можно сделать кое-какие предположения. Мужчину неоднократно ловят с поличным, правда, он и не скрывается, и каждый раз Чон не упускает возможности ответить кокетливой улыбочкой, прикушенной губой или кончиком влажного розового язычка, скользящего по ней. Буквально всё в парнишке кричит «ты мне нравишься, обрати на меня внимание». А Юнги и обращает. Обращает и присоединяется к негласной игре без правил: то он подвернёт длинный рукав пиджака, открывая изящное запястье с дорогущими ролексами, то проведёт большим пальцем по губе, якобы утирая капельки кофе, то положит руку на диван, а после двумя пальцами начинает теребить кожаную обивку весьма двусмысленно. Чонгука от провокационных манипуляций бросает то в жар то в холод, он не уверен, что передняя часть его брюк не топорщится от напряжения во всех смыслах. Фотографии получаются отличные, съёмочная команда не перестаёт хвалить Чона за небывалую экспрессию, но знали бы они, что чрезмерная послушность обусловлена лишь желанием угодить директору и привлечь его внимание неоспоримым профессионализмом. Закончив работу, стафф показывает Юнги пару снимков, тот слишком суровым взглядом проходится по набору кадров, но после слайд-шоу одобрительно кивает, поднимая большой палец вверх. — Вам понравилось? — щебечет тут же возникший рядом Чон, кивая на фотоаппарат в руках мужчины. Юнги молчит некоторое время, неоднозначно проходясь взглядом по поджарому, разгорячённому работой телу. Язык смачивает вишнёвые губы, уголки которых ползут вверх. — Понравилось. Даже очень. — И только сам дьявол знает, что он имеет в виду, как и что подразумевал под своим вопросом Чонгук. — Кстати моё предложение покофейничать всё ещё в силе. — Разве это не я вам предложил? — Паренёк откровенно флиртует, накручивая прядь отросших волос на палец. — А это имеет значение? — Не думаю.