Когда мы теряем всё, что нас определяет.
Можем ли мы держаться за обещание, связывающее нас,
И продолжать жить в печали завтрашнего дня.
В одном Вэйвер Вельвет был совершенно прав: ни он, ни Айрисфиль никоим образом не могли быть в курсе того, кто выжил, а кто нет после окончания войны и последовавшего за ней катастрофического пожара. Когда тысячи проклятий обрушились на Фуюки, человек, раздираемый на части смертью своей мечты и местью своего Слуги, в отчаянии кричал, обращаясь к самому миру с последним вздохом. Ответит ли мир или останется холодным и безразличным сторонним наблюдателем, никто, кроме этого человека, не будет знать. Пока гомункул и поверженный Мастер, прихрамывая, покидали бесплодное пылающее поле боя, в другом месте среди огня человек в черном смеялся от ликования и кричал от ужаса, когда осознал форму желания, преследуемого им. Возле него сидела Слуга с белой как у трупа кожей и глазами бледно-желтого цвета. Царь позволяла такое своему подданному, ибо это тоже было не что иное, как мрачное осознание, пришедшее на холм, окрашенный в красный цвет огнем и кровью. Не обращая внимания на ужасную ночь, рассвет в конце концов взошел над Фуюки, навсегда покрытого шрамами, и когда Вэйвер проснулся, совершенно не зная, как он заснул, он лежал на кушетке в богато украшенном замке… с пистолетом в дюйме от своего лица. Оружие дрожало, пока он торопливо пытался понять, был ли это очень реалистичный кошмар, судорожно заикаясь, пока в дело не вмешался другой голос: — Майя! — прошипела Айрисфиль, вбегая внутрь, то ли почувствовав вторжение в ограниченное поле, то ли просто услышав, как кто-то вошел в дверь. Приведя себя в порядок и переодевшись, бледная рука схватила запястье, державшее пистолет, и отдернула его. Вэйвер разглядел её более отчетливо: такая же изможденная и обожженная, какой и была пару часов назад вместе с ним, незнакомка же была с прямыми темными волосами, немного схожими с его собственными. Айрисфиль торопливо и тихо заговорила с женщиной в черном, пока Вэйвер осторожно сел и посмотрел на них обоих, стараясь не привлекать к себе излишнего внимания. Он очень надеялся, что это был последний раз, когда ему удалось избежать смерти. Глаза незнакомки были темными и острыми, они смотрели на Айрисфиль с шоком и недоверием. В её взгляде были заметны признаки того, что она стала свидетелем ужасов того пожара, усеянного трупами, а также что-то дикое и паническое, словно она уже не была уверена в том, что всё происходящее действительно реально, будто бы она говорила с призраком. И снова ему повезло, что она оказалась рядом. Несколько настойчивых тихих разговоров между двумя женщинами и ещё более долгие разговоры между всеми тремя, и вот, когда рассвет перешел в позднее утро, троица сидела за кухонным столом: Айрисфиль была спокойна, а Майя в стороне от неё пристально смотрела на Вэйвера, который чувствовал приближение мигрени, имевшей мало общего с его травмой головы. — Позволь мне прояснить ситуацию, — произнес он напряженным и уставшим голосом, сжимая переносицу. — Ты не просто не Мастер Арчера, ты — сосуд Святого Грааля. А настоящим Мастером Арчера был Убийца Магов, который ещё десять минут назад, как я думал, был одним из тех безумных слухов, что травит аристократия для запугивания друг друга. Если повторить это вслух, то звучит даже ещё менее правдоподобно, но пара женщин и глазом не повела. — А ты тот, из-за кого лорд Эль-Меллой чуть не пропустил войну, — это было самое большее, что он слышал от Майи с тех пор, как она наставила на него пистолет, и сами слова заставили цвет исчезнуть с его лица. — По сообщениям, его катализатор исчез, и ему пришлось поспешить, чтобы приобрести второй, — это многое объясняло — разве стал бы Кейнет вызывать что-то столь непредсказуемое, как Берсеркер, если бы это не был единственный оставшийся вариант? — Да. Я украл его и сам вступил в битву. Но кого черт возьми волнует, какие глупости я натворил — Айрисфиль, если ты сосуд Грааля, то… Он замолчал, и наступила мрачная тишина. Вэйвер знал, что он видел, точнее он знал, что видел нечто восходящее из-под расколотой земли — из разбитого Грааля, если то, что видела сама Айрисфиль, было правдой. Вдвоем они увидели почерневшую луну, которую Вэйвер считал лишь воображением, огромный и ужасный силуэт, нависший над руинами, пусть и ненадолго. — Что-то… — нерешительно начала Айрисфиль, бледные пальцы аккуратно переплелись на столе, —…что-то не так. Не только с этой Четвертой Войной, но и с самим ритуалом. Мы все согласны, что… эта штука, эта сила, как бы мы её ни называли, была неправильной. Ритуал должно быть провели неправильно-… Я не знаю. Очень давно, конечно. Желание Айнцбернов никогда не будет исполнено, если Грааль находится в таком состоянии. От Вэйвера пока ускользали более серьезные последствия концепции Третьей Магии и Прикосновения Небес — как простой студент он не ожидал, что ритуал будет чем-то иным, кроме как борьбой за исполнение желания. Но он мог согласиться с одним: всё катастрофически провалилось. И судя по словам Айрисфиль, это могло быть изначально совершенно чем-то непоправимым. Она сжала бледные руки вместе, поднеся их к лицу в глубокой задумчивости, а затем посмотрела на Майю: —…Ты уверена? — спросила она, настойчиво, словно в десятый раз просила подтверждения. — Ты нигде не смогла найти его следов? Бесстрастное лицо стало еще более стоическим, если такое вообще возможно, Майя покачала головой. Это подтверждение превратило спокойное поведение Айрисфиль в нечто иное, что Вэйвер распознал в себе самом — резко подавленную боль. Её рот сжался в тонкую линию, она медленно вздохнула, спокойно опустив обе руки обратно на стол. — Мы возьмем несколько дней на восстановление и… и подождем. На всякий случай. Если Кирицугу не вернется к концу недели, мы с тобой вернемся в Германию, — Майя сделала паузу при этом заявлении, рот слегка приоткрылся, как будто собираясь возразить. Но, похоже, она передумала, и вместо этого спросила: — Сможем ли мы пройти через ограниченные поля леса? — Мы должны попытаться. Обе смотрели друг на друга со смертельной серьезностью, причина которой, как понял Вэйвер, пролетела мимо его головы, но он всё же сумел уловить общую идею вопроса. — Погоди- погоди, погоди, притормози-ка, вы собираетесь вернуться к Айнцбернам? — заикаясь, проговорил он, обращаясь скорее к Айрисфиль, которая, как он мог сказать, что-то планировала, нежели к Майе, что следила за происходящим гораздо лучше, чем он. — Но… если у тебя нет Грааля, и ритуал не сработал, тогда… ты… разве они не…?! — Я готова рискнуть. Я не останусь, есть кое-кто, за кем я должна вернуться, и я подозреваю, что с этого момента мы будем вынуждены уйти из дома. Что делают с неудачливыми гомункулами? Вэйвер мог сделать несколько предположений, и ни одно из них не было таким, которое он пожелал бы кому-либо. И уж тем более Айрисфиль. Но её голос был ровным, а неестественно красные глаза смотрели на Вэйвера со спокойной решимостью. …Это напомнило ему Лансера, пусть лишь на мгновение. Его непоколебимую решимость, с которой он смотрел, когда они решили сражаться вместе — взгляд человека, полностью преданного своему делу и причинам, стоящим за ним. Когда перед глазами мелькнул этот образ, у него не было ни сил, ни права спорить с ней. — Если-… ты сможешь вернуться сюда? — спросил он, и в его голове возникла идея. Айрисфиль посмотрел на Майю, казалось, что они пришли к молчаливому согласию: если Айрисфиль не сможет вернуться к Айнцбернам, а Кирицугу нигде не найдется, их возможности будут ограничены. — Думаю, да. По крайней мере, на какое-то время… но почему ты спрашиваешь? Её вопрос был справедливым: почти всё это уже не имело никакого отношения к Вэйверу, и большая часть этого была делом, уходящим корнями в древнее магическое искусство и ритуал, в который он ввязался как последний дурак. Теперь, после того как магия Айрисфиль вновь отдалила его от границы смерти, было бы легко расстаться с ней по-доброму. Все участники могли бы пожелать друг другу добра и пойти каждый своей дорогой. Это было бы разумно. Но это было бы неправильно. — Куда бы вы ни направлялись, и что бы вам ни пришлось делать, — осторожно ответил он, — я знаю, что в таком состоянии, наверное, не смогу пойти с вами. А даже если бы и смог, уверен, что от меня не было бы никакой пользы. Но я хочу помочь тебе. Я не знаю, как, или что вообще можно сделать со всем этим, но я не могу оставить всё так. Как маг, я довольно бесполезен. Особенно рядом с тобой — алхимия Айнцбернов превосходит всё, что даже опытный маг может надеяться постичь, — всё, что он мог сделать, это продолжать говорить, пока не нашел ту мысль, которую отчаянно хотел выразить. Видимо, думать, прежде чем говорить, было сегодня чуждой концепцией. — Так что мне нечего вам предложить, кроме этого. Я собираюсь вернуться в Часовую Башню в ближайшее время, и у меня есть твердое намерение стать могущественным магом с тем влиянием, которое я смогу собрать. Вэйвер чувствовал, как глаза Майи прожигают в нем дыру, вероятно, либо решаясь сказать какая это глупость, либо рассуждая, не является ли он помехой, требующей пули. Вместо этого он сосредоточился на Айрисфиль, на лице которой было выражение обезоруженного удивления, уже виденное им однажды — вечность назад, возле кафе с двумя легендарными героями по бокам. — Ты мне ничего не долже- — Всё не так, — Вэйвер вмешался прежде, чем Айрисфиль успела закончить мысль. — Ты спасла мою жизнь, а я — твою, мы квиты. Я не возвращаю долг, я обращаюсь с просьбой. Он отодвинул стул и встал, опираясь руками о край стола. Стоя как можно выше и глядя Айрисфиль прямо в глаза, он сказал: — Если-- когда ты сделаешь то, что должна сделать, и вернешься с тем, за кем идешь… хотя бы ненадолго, побудь моим учителем. Помоги мне хоть немного улучшить алхимию и… и целительство, чтобы я мог вернуться домой и работать над собой. Если я смогу стать достаточно влиятельным магом… я смогу сделать так, чтобы то, что случилось прошлой ночью, больше никогда не повторилось. Даже если рука Майи и висела над кобурой, он отказывался прерывать зрительный контакт надолго, чтобы проверить это. Он полностью сосредоточился на Айрисфиль, решительный и уверенный в себе — это то, что он должен был сделать, теперь ему это было ясно. Нельзя было допустить, чтобы это ужасное бедствие повторилось, но поверит ли им кто-нибудь, если они расскажут правду? Война за Святой Грааль была сломана, но Вэйвер, как никто другой, понимал, что маги не отличаются здравым смыслом. Маг в третьем поколении, неудавшийся гомункул, и кем бы ни была Майя, он не знал — главное, что никто не будет дорожить их словом, если они попытаются предотвратить Пятую Войну и последующее за ней неслыханное бедствие. Чтобы сделать хоть что-то в этом направлении, им нужна была сила, как магическая, так и связи в мире Ассоциации, и единственный из них, кто мог попытаться это сделать, был тот, кто уже посвятил себя погоне за этой далекой мечтой. Она долго смотрела на него в ответ, изумленный взгляд превратился в пристальный. Несмотря на бешеное и полубеспомощное состояние, в котором они оба находились накануне вечером, Вэйвер знал, что было бы ошибкой недооценивать эту женщину. Айрисфиль могла в одно мгновение снести ему голову, если бы захотела, не говоря уже о женщине, размахивающей пистолетом и готовой действовать по первому слову. Даже зная это, и зная, что считать иначе только потому, что она проявила к нему милосердие раньше, было глупо, Вэйвер стоял на своем, не дрогнув. — Думаешь, это возможно? — ровно спросила Айрисфиль, немигающими глазами наблюдая за Вэйвером, как ястреб. — Если ты сможешь сделать то, о чем говоришь, то мы сможем сделать так, чтобы Грааль больше никогда не появлялся? Это показалось ему довольно странным, но он не стал задаваться этим вопросом. Казалось, Айрисфиль спрашивает не только о причинах бедствия, и в данный момент Вэйвер не мог понять, почему. Явление Святого Грааля и этот горящий город были одним и тем же, результат будет всегда один и тот же. — Я не знаю, — над ответом не нужно было думать, и он без колебаний заключил: — Но клянусь, я буду пытаться. Когда Айрисфиль наконец прервала зрительный контакт, она посмотрела на Майю. Ответом ей было почти незаметное покачивание головой. То ли загадочной женщине не понравилась идея, то ли просто не понравился Вэйвер — он не мог сказать, да это сейчас и не имело значения. Но гомункул обдумывала идею, слегка прижав руку ко рту, пока эти алые глаза вычисляли то, что было известно только ей. Она взвешивала ситуацию и её важность, затем, казалось, уловила что-то в этом вопросе и пришла к заключению, слегка кивнув. —…Дело, которое мы с Майей должны решить, в приоритете, ты это уже понимаешь. Но как только оно будет решено… когда мы вернемся сюда, мы с тобой обсудим этот вопрос. Это приемлемо для тебя? — Да. Более чем приемлемо, — Вэйверу было почти трудно удержать улыбку на лице, но серьезность ситуации требовала, чтобы он справился с ней. Возможно… возможно, это было достаточно безумное начинание, чтобы всё получилось. Ему придется тщательно разыграть свои карты, каждую фигуру на доске, выложенную в точной последовательности, не допуская ошибок. Такова была весьма сомнительная команда, сформировавшаяся после проигранной Войны за Святой Грааль. Далекие от прежних рыцарей, но не менее преданные каждой своей цели: одна из них стремилась предотвратить необходимость в Малом Граале, другая преследовала унаследованную мечту о мирном мире, а третий требовал лишь обеспечить миру безопасность, как и полагается достойному лидеру. Решимость предпринять действия в соответствии со своими словами, а также мужество и сила для их осуществления. «Ты уже более чем достоин быть одним из нас, Вэйвер Вельвет». Этого будет достаточно. Должно быть достаточно, а если нет, он найдет способ воплотить свою цель в жизнь. Не ради себя, не ради него, Айрисфиль или Майи, а ради того, чтобы ничье желание не было встречено кровопролитием и отчаянием. Нельзя было допустить, чтобы это продолжалось, тем более такой дорогой ценой. Защищать слабых и помогать тем, кто больше всего в этом нуждается… рыцарское благородство требовало не меньшего.