Когда погаснут все огни

      Вова просыпается посреди ночи от того, что его трясет. Нехотя открывая глаза, он сильнее сжимает в руках плед, натягивая его на плечи, и падает на бок, подтягивая колени ближе к животу, надеясь согреться. Помогает это слабо, и он накрывается с головой, пытаясь снова уснуть.       Тщетно. Теперь, лёжа на боку, он чувствует себя ещё хуже — силясь вдохнуть полной грудью, он лишь шмыгает носом, понимая, что тот заложен. Он снова пытается вдохнуть, но воздух едва попадает в лёгкие. И его все ещё трясёт. Он дышит ртом, все ещё плохо осознавая, что происходит.       Лишь через вечность, как ему кажется, Вова согрелся, все ещё сжимаясь комочком. Однако теперь ему не тепло, теперь он чувствует настоящий жар, лаву, текущую под кожей, и он мигом скидывает с себя плед, чувствуя прохладу комнаты. Легче не стало. Появилась боль где-то в области переносицы, нос по прежнему отказывался функционировать, и в придачу к этому по всему телу разлилась слабость, будто его булыжником придавило. До него начало медленно доходит, что же происходит.       — Приплыли, заболел, — говорит в пустоту он, понимая, что собственный голос звучит до ужасного хрипло. Ещё и горло саднить начало.       Еле как поднявшись на трясущиеся от напряжения ноги, Вова бредёт к лестнице, придерживаясь за стены, поворачивая в сторону гостевой спальни — подниматься на второй этаж и идти в собственную ему сейчас попросту не хватило бы сил. Надавив на ручку двери, он вваливается внутрь, без лишнего падая на кровать, лицом в подушку, еле шевеля конечностями, чтобы завернуться в теплое одеяло.       Болел Вова не часто, пару раз в год. И не долго, максимум неделю, а минимум — дня четыре, после чего как новенький возвращался в школу/на курсы/в ВУЗ. Однако, болел он тяжело, с соплями, кашлем и почти постоянной головной болью.       На утро легче не стало, разве что совсем немного. Хоть и с трудом, но Вова преодолел недомогание, поднимаясь и направляясь на кухню. Есть не хотелось, хоть он и понимал — нужно, должны быть силы. Однако, вместо этого он лишь налил в чашку воды из чайника, осушив её до дна. В животе чувствовалась наполненность, однако во рту все ещё была пустыня, но Вова лишь вздохнул, возвращаясь в постель. Нужно было что-то сделать, что-то выпить, какое-то лекарство, Вова это понимал, но что пить — даже не догадывался.       Писать матери был не вариант — сейчас у них с отцом были другие заботы, им должно быть не до него. Тем более, если мама узнает, она кинет все, чем бы ни занималась, и первым же рейсом прилетит сюда, сетуя на бестолковость любимого сыно‌чка, откармливая того таблетками. Отцу говорить Вова бы тоже не рискнул, тот несомненно передаст все матери и случится все то, что уже так красочно представил себе парень.       Будто чувствуя неладное, Вове пришло сообщение и, посмотрев отправителя, парень горько вздохнул — мама. Хорошо хоть отец отвадил её звонить каждый раз, предупредив, что связь дороже сообщений в мессенджер, иначе она бы точно услышала хрипы. Вова стоически ответил на мамино «Сы‌ночка, как ты там, у тебя все хорошо?» коротким «Да, все отлично», и предотвратил следующие посягательства на свою частную жизнь сообщением «Мам, я в душ, только проснулся. Потом ещё напишу». Подействовало, значок «В сети» пропал уже спустя несколько секунд. Видимо, отец отобрал телефон, пытаясь спасти чадо от дальнейших расспросов.       Откинув телефон на соседнюю сторону, Вова перевернулся на спину, прикрывая глаза. Хотелось уснуть, крепко, чтобы не просыпаться, пока не выздоровеет. И, желательно, чтобы никто не беспокоил. Но, насчёт последнего пункта судьба распорядилась сделать все в точности да наоборот.       Из-под одеяла послышался писк нового уведомления на телефоне, затем ещё один. Спустя две минуты Вова насчитал таких уже штук пять, и наконец схватился за прибор, смотря что, кто и от кого. К его удивлению, писал Эммануэль.       «Привет»       «Как дела?»       «Хотел спросить, как ты? Как себя чувствуешь?»       «У тебя все в порядке?»       «Я ведь не разбудил тебя своими сообщениями? Прошу, скажи что нет»       Вова улыбнулся. На большее, увы, сил не хватило. Он задумчиво повертел телефон в руках минуту, и стал с трудом набирать ответное сообщение:       «Привет, все хреново. Кажется, я заболел. И нет, не разбудил»       Ответ не заставил себя ждать. Уже чувствуя, как сознание заволакивает липкой дымкой, он прочитал твердое «Жди, еду», но написать ответ и попытаться отговорить Ману не смог. Перед глазами все померкло, и он просто потерял сознание, уронив телефон на живот.       Следующие воспоминания были слишком расплывчатыми, чтобы полностью ручаться за их правдивость. Вова помнит, как кто-то долго звонил в дверь, а потом ещё и стучал, но встать и открыть её ему просто не хватило сил. Он пытался, но каждый раз просто падал обратно без сил. Затем стук прекратился, послышались голоса, и уже следующее, что он помнит — как к горячему лбу прикасается что-то прохладное, и он бессознательно тянется за этим, но снова падает в беспамятство.       Ему чудится какой-то писк, но он не понимает откуда он идёт. А затем на грудь приземляется что-то увесистое, выбивая весь воздух. Он пытается разлепить глаза, но все тщетно — его просто снова втягивает куда-то глубоко, как под воду, и он просто падает в темноту, в очередной раз теряя сознание.

***

      В щеку ткнулось что-то мокрое и холодное, заставив Вову слегка поморщиться. Послышался недовольный рык, и что-то будто ударило по груди. Вова, наконец, испуганно открывает глаза, вдыхая ртом как можно больше воздуха. Взгляд фокусируется мгновенно, и парень с удивлением пялится на небольшой шерстяной комок, крутящий головой и весело бьющий его в грудь лапой, создавая то самое ощущение. На его груди лежала собака, совсем ещё щенок, пытаясь разбудить, и всё-таки добилась своего, громко и весело залаяв.       — Тихо, тихо ты, — хрипит и морщится Вова, протягивая руку, касаясь стоящих торчком острых ушей. — Ты что тут забыл?       К удивлению Вовы, щенок действительно перестал тявкать, уставившись на парня умными глазами-бусинками, подозрительно напоминающими ему его собственные. Такие же темные, карие. Да и сам он на Вову похож чем-то был, спина вся черная, на лапы в коричневый переходящий, а грудка белая, и шерсть прямая. Он ещё немного полежал спокойно, и спрыгнул на пол (Вова даже среагировать не успел), перебирая лапками и звеня коготками о пол в сторону двери. Толкнув ту легонько и сделав себе проход в коридор, он скрылся от Вовиных глаз.       Вова недоумевающие смотрел на все это, но как только питомец скрылся, снова прикрыл глаза. Он стал думать, не показалось ли ему это, ведь, будучи в бреду, он с лёгкостью может спутать реальность и сон, но нет, уже спустя минуту снова послышался тот самый звон, а за ним и тихие шаги.       — Вова, спишь? — послышался тихий голос, почти шёпот, со стороны двери. Вова приоткрыл один глаз.       — Нуэль? Нет, проснулся, — говорит он, с трудом подтягиваясь ближе к спинке кровати, садясь. — Так это твой, значит? — спрашивает он, кивая в сторону севшего у двери щенка, внимательно смотрящего на него. Эммануэль кидает в ту сторону беглый взгляд и кивает.       — Мой, — подтверждает он, скрываясь за дверью и уже оттуда говорит: — Подожди минутку.       Вова ждёт. Все равно выбраться из кровати и убежать не хватило бы сил. Тем более с такой охраной, все ещё сидящей перед дверью.       Эммануэль вернулся довольно быстро, держа в руках поднос с несколькими тарелками и чашкой. Толкнув дверь плечом, он аккуратно вошёл боком, переступая уже легшего щенка, подходя к кровати и сгружая поднос на прикроватную тумбу, садясь на кровать.       — Я знаю что у тебя много вопросов, — говорит он, как только Вова открыл рот, — но позволь сначала проверить температуру, — Вова снова закрыл рот, кивая.       Руки у Эммануэля кажутся прохладными, хоть Вова и понимает, что все это из-за температуры. Он аккуратно касается мокрого лба парня, убирая прилипшие к нему пряди волос, и держит руку до тех пор, пока не кивает собственным мыслям. А после, не совсем ожидаемо для Вовы, касается его лба собственными губами, испугав его и заставив слегка дернуться назад.       — Кажется, немного сбил, — бурчит себе под нос Ману, откашлявшись. — Так, я позвонил своей маме, спросил, чем лечить простуду. Так что, теперь тебя ждёт куриный бульон, не волнуйся, проверял его качество на себе, вполне съедобно, и куча таблеток и спреев. И теплое молоко, — от последнего Вова поморщился, но промолчал. — С маслом и содой, — добавил Эммануэль, и теперь уже Вова натурально скривился.       — И без этого никак? — страдальчески прохрипел он, съезжая немного ниже.       — Увы, — пожал плечами парень. — Вот бульон с сухарями, ешь, пока горячий, и задавай вопросы, — он взял тарелку с жидкостью и ложку и передал её Вове, а тарелку с сухарями поставил на кровать, чтобы он мог дотянуться. — Я ещё воды принес, если пить захочешь, — он указал на чашку, сиротливо стоящую на подносе.       — Спасибо тебе, — говорит Вова, принюхавшись. Пахло действительно съедобно. — Я обычно редко болею, а тут подкосило, — он хлебнул бульона, старательно обходя стороной плавающую там морковку. Вкусно, подумалось ему. — Извини, что так получилось. Не стоило мне тогда… — он замолк, снова погружая ложку в рот, и прежде чем продолжить, заговорил Эммануэль:       — Нет, это я виноват. Мне нужно было головой думать, чтобы не было таких последствий, а я, как мальчонка, мозг отключил и… — он махнул рукой, указывая на Вову. — Вот, что получилось.       — Не вини себя, оба хороши, — продолжил Вова. — Слушай, а как ты в дом попал? — встрепенулся он. — Я слышал, что ты звонил, но сил встать и открыть просто не хватило.       Эммануэль слегка покраснел, что удивило парня. Неужели окно выбил? Или может ещё что разбил? Или вообще дверь вскрыл? Но все оказалось куда проще.       — Помнишь, тебе Катя с Филом рассказывали, что у меня в полиции знакомый работает? — Вова кивнул, решив потом уточнить, откуда он такие подробности знает. — Так вот, знакомый этот — папин друг, знают друг друга ещё со школы, и он за мной часто приглядывал. А у него любовница была, так получилось, и жила она в этом доме, пока не съехала. Ну и комплект ключей ему всучила, чтоб приходил, когда понадобится, а он в качестве сувенира их все держал. Я и решил удачу попытать, а вдруг подойдут? Позвонил ему, он с патрулем их передал мне, и они реально подошли, так и попал. Я ещё удивился так, ты, вроде, парень большой, а главного правила въезда в новый дом/квартиру не знаешь — в первую очередь всегда нужно менять замки, вдруг у кого дубликат есть, залезут ночью и горло перережут.       Вова стыдливо отвёл взгляд. Действительно, говорил ему что-то такое Женька, предупреждал, а он только кивнул и мимо ушей, как всегда, все пропустил. Теперь уж точно нужно заняться этим.       — А этот что, с тобой приехал? — спрашивает Вова, кивнув на развалившегося у двери и спящего щенка. Ману перевел туда взгляд и кивнул.       — Я его недавно только приютил, за неделю, может, до нашего с тобой знакомства. Умный, зараза, увязался за мной от самого магазина, след в след топал за мной. Не выдержал, забрал, вымыл, вычухал, хоть на собаку похож стал. Стрёмно, правда, одного оставлять, особенно на ночь, а то от дома одни щепки останутся.       — Так это из-за него ты тогда зайти отказался, — понятливо кивает Вова, допивая бульон.       — Угу, — отвечает парень, забирая пустую тарелку и всучивая ему чашку с водой. — Пей, жидкости нужно пить много. Ещё молоко сейчас принесу, — говорит он, стараясь не обращать внимания на грустную физиономию Вовы.       — А назвал то его как? — спрашивает Вова, смирившись с тем, что этого всего ему не избежать, осушая чашку почти на половину за раз.       — Джастин*, или Джаст. Он вообще случайно на это имя откликнулся, когда по телеку новости крутили и это имя проскочило, а я его неосознанно повторил, — отвечает Эммануэль, помогая поставить чашку на тумбу, и забирая поднос с тарелками. — Так, я за молоком, — он скрывается за дверьми, по пути чуть не наступив на щенка, заставив того подскочить на лапы.       — Джастин, — произносит Вова, замечая как щенок дёрнул ухом и повернул к нему голову. — Иди сюда, — Вова опускает руку к полу, и животинка тут же бежит к нему, весело лая.       Он поднимает его на кровать, ложа рядом с собой, но малыш тут же переберется к нему на колени, затихая. Вова проводит по спине рукой, и чешет за ухом, улавливая, как довольно закрываются его глазки.       — Ну, ты ему нравишься, — тихо говорит Эммануэль, стараясь не напугать. Вова переводит взгляд на него. — Полчашки всего. И помолчи, а лучше ещё поспи, — говорит он, передавая чашку в руки Вовы. Тот вздыхает, но благодарно кивает, выпив все за раз. — Вот и умница, — улыбается парень. — Я разбужу, когда таблетки нужно будет пить, а пока отдыхай, — говорит он, выходя из комнаты.       Вову вмиг окутывает теплом и желанием поспать. Он аккуратно, чтобы не тревожить сон Джаста, спускается ниже на подушку и прикрывает глаза. Уже спустя пять минут он крепко засыпает, так и приобнимая щенка, даже и не чувствуя лёгкого поглаживания по собственной голове.