Заклятые друзья

Тёплый жёлтый свет скользил по кромкам игральных карт, купался в бокалах с янтарным виски, отражался в спокойных взглядах. В кабинете хозяина ломбарда за игрой в покер на желание протекал неспешный разговор. — И всё же, я не верю, что ты так стремишься отправить нашего дорогого друга в Ад исключительно из-за мести. Рейз. — пара разноцветных фишек перекочевала из руки дракона в банк. Фёдор непроницаемым взглядом буравил собеседника. — Я не понимаю, на что ты намекаешь. — отрезал он, докидывая в центр стола нужное количество фишек. — Колл. — Понимаешь, ещё как понимаешь. Даже скорее всего знаешь, что я скажу дальше. Старуха-вахтёрша, уже привыкшая к Достоевскому за его многочисленные визиты, раздала игрокам по новой карте. Решение позвать не особо приятную женщину в качестве дилера было принято исключительно из-за безвыходности положения. Ни Фёдор, ни сам Шибусава раздавать не стали, во избежание подтасовки карт одной из сторон. Преступление вообще выставили за дверь, чтобы хозяину не помогало. Способность живой тени проходить через стены во внимание никто не принял. Пусть это останется на совести Достоевского. Наличие у него совести — уже абсолютно иной вопрос. — С чего такие выводы? — Фёдор перевёл взгляд с карт на собеседника. Вечный покерфейс сейчас был очень кстати. Ситуация, что в игре, что в диалоге складывается явно не в его пользу. — Ответь на свой вопрос сам. — Шибусава издевательски ухмыльнулся. — Ты ведь можешь, правда? Чек. — На слабо берёшь? Как пошло. Чек. Старуха-вахтёрша уже давно выпала из содержания разговора. Хотелось по старой привычке назвать эту парочку малолетними наркоманами, но один из них её непосредственный начальник, а другой… Ну, рисковать в любом случае не стоит. — Нравиться говорить с человеком, из которого не нужно вытаскивать понимание клещами? — Фёдор лёгким движением подхватил бокал виски, сделав небольшой глоток. — Именно так, друг мой. Однако мы отклонились от темы. — Шибусава вновь подцепил длинными ногтями пару фишек. — Ты ведь не забыл, о чём мы говорили? Рейз. — Забудешь тут. Колл. И нет, я не питаю к Осаму ни малейшей симпатии. «Они о какой-то девушке говорят?» — на лице вахтёрши отражался весь её мыслительный процесс. — Знаешь, Федь, у тебя отлично получается недоговаривать, скрывать, уходить от темы, но ты абсолютно не умеешь лгать. — Алые глаза, казалось, смотрели в самую суть. Однако, разве лучшая зашита — это не нападение? — Знаешь, я тоже люблю понимающих собеседников. — Фёдор прекрасно знал, что этот ход может как помочь ему, так и подрубить возможность выйти победителем на корню. — Вот и скажи мне, почему я должен испытывать хоть что-то к Осаму? Рейз. — Дайка подумать… — Шибусава немного побродил взглядом по помещению, изображаю тяжёлую мысленную активность. — Может потому что ты нуждаешься в умном человеке, жестоком, с блистательным интеллектом, в друге или враге, обладающем схожими способностями. Рейз. — Не буду отрицать. — Фёдор пожал плечами. — Но разве не по этой самой причине, я общаюсь с тобой? Рейз. — Да, но ты ведь стремишься к большему. Найдя равного себе, хочешь встретить дарование, превышающее твоё собственное. — Считаешь Осаму лучше меня? — В некотором смысле. — И почему же? Шибусава вздохнул с облегчением и странной, еле ощутимой горечью. — Я, пожалуй, процитирую одного умного человека: «Знаю тоже, что не вы съели идею, а вас съела идея». Олл-ин. Достоевский одним движением сбросил карты на стол. — Пас. — он откинулся на спинку кресла. Белая ушанка слетела с головы, однако Фёдор этого даже не заметил. — И почему каждый наш диалог сводится к обсуждению этого маньяка-суицидника? — Говоришь прямо как Накахара. — Шибусава быстренько выпроводил вахтёршу за дверь. По горе отборных ругательств можно было понять, что женщина наткнулась на Преступление. — Кстати, а где этот рыжик? — Не знаю. Я за ним не слежу. — Достоевский спокойно допивал виски. — А у тебя к нему какое-то дело? — Да нет. Чистый интерес. Хочу познакомиться с тем, кто убил меня второй раз. Спустя несколько секунд молчания Фёдор поймал на себе заинтересованный взгляд. — И чего ты хочешь? — Можно ушки потрогать? — С невиннейшей улыбкой спросил дракон. — Что? — Достоевский потянулся рукой к голове, после чего огляделся вокруг себя. Ушанка вскоре нашлась. — Нет. — А в качестве награды за победу? — От былой невинности улыбки не осталось и следа. — Ладно. — Ну а чего он, собственно говоря, ожидал? Не самое приятное развитие событий, но вряд ли Шибусава планирует как-то ему навредить. Достоевский безэмоционально вертел в руке пустой бокал, пока пристроившийся за спинкой кресла дракон аккуратно поглаживал шерсть. — Тебе не кажется, что мы стали мягче? — произнёс Фёдор не отрывая взгляда от переливающегося в тёплом свете стекла. — Кажется. Иронично, что это произошло в Аду. — Иронично?! Знаете, что реально иронично?! — Проорал ворвавшийся в кабинет Накахара. Шибусава и Достоевский так и замерли, не в силах вымолвить ни слова. Впрочем, Чуя тоже немало удивился представшей перед ним сцене. — Знаете… — пробормотал Накахара, замявшись в дверном проёме. — Я вроде как и хочу знать, что здесь происходит, а вроде и не хочу. Первым пришёл в себя Фёдор, в приглашающем жесте махнув рукой. — Только что тебя вспоминали. — Приготовившись к шокирующим новостям, мужчина вернул стакан на стол. — Закрой дверь и рассказывай, что случилось. — Ага, сейчас. — Выполнив сказанное, Чуя рухнул в освободившееся кресло. Привычная раздражительность быстро вернулась к нему. — Представьте себе! — Он залпом осушил чужой бокал с виски. — Эти придурки, ну те, которые наёмные убийцы, не могут выполнить наш заказ. — Это ещё почему? — Непонимающе спросил Достоевский. — О, всё просто. — Чуя сжал бокал с такой силой, что хозяин ломбарда начал всерьёз беспокоиться за свою посуду. — Они не могут убить Осаму, потому что тот пропал. — Ты же сообщил им про тюрьму? — Да, они сказали что делают всё, что в их силах. Фёдор устало поднялся с кресла. — Напомни мне номер их босса. — Обратился он к Накахаре. — Я нанял их, чтобы они выполнили конкретную работу, а не делали всё, что в их силах. Кстати, совсем забыл. Ты как меня нашёл вообще? — За своей тенью следить нужно. — Вашу ж мать… Глаза притаившейся за дверью старухи-вахтёрши к концу разговора напоминали блюдца. — Господи-боже, на кого я работаю? И до сюда добрались, черти. — бормотала она себе под нос, слишком резво для своего возраста спускаясь с лестницы.