* * *
к счастью, в баре было не так много народу, как обычно, поэтому дилюк заметил парня ещё в дверях. — пришёл пораньше. — скарамучча впервые сел за другую сторону барной стойки. руки все ещё немного подрагивали, и он, избегая лишних вопросов, положил их на колени. — а что так? — парень передал готовые коктейли официантке и обернулся. — сам не знаю. — ложь. лучше умереть, чем признаться коллеге, что он остался единственным человеком, о которого юноша может сейчас опереться, пусть и без просьб и лишних слов. одно присутствие кого-то хотя бы немного знакомого успокаивало, и он цеплялся за эту возможность, делая вид, что это не так. — что-то ты помятый какой-то. — дилюк оперся о барную стойку и приблизился к лицу скара. он бегал по нему взглядом, и стало даже неловко. — тяжелые времена. — парень отвёл глаза и засунул сигарету в рот, краем глаза видя, как вытягивается лицо коллеги. — ебать, у тебя что с руками? скарамучча тоже посмотрел на свои руки и стиснул зубы: забыл смыть кровь от тех парней из дома одноклассника моны. ещё и костяшки разбил. прямо не день, а боевик какой-то. теперь понятно, почему мужчина, сидящий напротив в метро, так странно на него косился. — подрался. — иди давай в стафф и обработай руки. на тебя, если честно, без слёз не взглянешь, — рагнвиндр хмыкнул и взялся за тряпку, чтобы натереть новую порцию бокалов, — не висни, иди давай. осталось повиноваться. бросив окурок в пепельницу на одном из столиков, парень пошёл в служебную комнату и достал аптечку. обработал руки, с горем пополам перевязал. с дилюком стало немного легче. хоть кто-то не грузит его и не разочаровывает. наверное, из-за того, что они вообще ничего друг от друга не ждут. обоим одинаково друг на друга насрать, потому и легче общаться. хотя, сегодня он проявил искренний интерес к его состоянию, и это вызвало непонятный отклик внутри скара. вздохнув, он поднялся с места и вернулся в главный зал. до смены осталось ещё двадцать минут, а его сменщик не торопился уходить, поэтому парень вышел на улицу и снова закурил. сигареты переоценены, и никакого расслабления не давали, просто факт отравления собственных лёгких приносил какое-то нерациональное удовлетворение. идиот. уставшие глаза бегали по экрану смартфона. зашёл во все диалоги с моной, перечитал их и щёлкнул кнопкой блокировки. всё начиналось так безоблачно: он встретил в незнакомку из рандомталкера, зацепившую своей искренностью и какой-то умиляющей глупостью. пытался оттолкнуть, чтобы не раскрывать своё истинное «я», но пока отталкивал, сам влюбился. и к чему это привело? теперь он сидит у служебного выхода мондштадтского бара на корточках и курит, вновь и вновь против своей воли прокручивая всё услышанное и увиденное. в сердцах он бросил окурок на землю, но, постояв немного, передумал, поднял и донёс его до мусорки, после чего поплёлся в служебное помещение, чтобы переодеться в форму. дошел до стойки, выгнал сменщика. с дилюком они больше не говорили — откуда-то наплыл народ, и скару удалось отвлечься на работу.* * *
смена закончилась, и он сдал её другому сменщику. переоделся в будничную одежду и пошёл прямиком к начальнику, который, к счастью, сегодня задержался на подольше и всё ещё восседает в своём кабинете среди толстых папок с документами. к слову, у него и тартальи была забавная общая черта — оба вечно просирали сроки и потом стенали, что ничего не успевают. — адам, можно? — начальник просил, чтобы к нему обращались по имени и на «ты». был у него комплекс, что он не такой старый, каким видит себя в зеркало. и циферки в паспорте его тоже смущали. вот и оставалось всем ему подыгрывать. — да, заходи. — мне нужно уехать на неопределённое время, поэтому я, наверное, увольняюсь. решение он принял прямо во время смены, пока тряс шейкером. сбегать от проблемы — низко, но он понимал, что оставаться в мондштадте уже не может. конечно, здесь у него есть всё: и жилье, и источник дохода. большего ему и не надо было, но всё это стало совсем не нужно. в этой стране он чувствует себя лишним. к тому же, он знал, что в ли юэ есть человек, к которому он может прийти, если всё катится к чертям. фа пинг. скарамучча, хоть и не признает этого перед самим собой, очень скучал по нему. он стал важной мужской фигурой в его жизни, которая буквально поставила его на ноги в новой и незнакомой ему жизни. научил жить так, как живут «все». и на прощание сказал, что ждёт его в гости. говорил, что был бы рад познакомиться с моной, но, видимо, так и не сбудется его желание. — хорошо. так как скар продолжал работать неофициально, ему не нужно было возиться с бумагами. босс, сокрушаясь об уходе способного персонала, выдал деньги за отработанные смены и отпустил, продолжая причитать что-то про сумасшедшую текучку кадров. перед выходом парень пожал руку дилюку, похлопал по плечу сменщика и покинул бар, не зная, вернётся ли он сюда снова. когда он отпустил ручку входной двери, то обернулся и посмотрел на вывеску. и вправду — вернется ли он вообще?* * *
впервые за всё время работы в баре скарамучча не уехал оттуда на круглосуточном метро. пошёл пешком, и этот путь должен занять около двух часов, если не больше — угораздило же ему жить на самой окраине города, а работать чуть ли не на другой части города. засунув руки в карманы, он неспешно пошёл через узкие улочки, увешенные неоновыми вывесками. здесь всегда клубился дым и со всех сторон слышался смех, а под подошвой хрустели осколки от бутылок. он миновал людные бары, дрожащие от басов тонкие стены клубов, блюющих тусовщиков и желающих потрахаться без обязательств ребят. хоть эти места и считались злачными, он никогда не видел в них ничего плохого. ну да, бывают поножовщины и убийства, один раз ему пришлось перепрыгивать через труп, чтобы успеть по делам, но в этом районе он работает уже несколько месяцев, поэтому подобное его не удивляет. когда неон сменился на теплый свет уличных фонарей аллеи, скар достал вибрирующий телефон. звонил тарталья. стоит ли принять вызов? парень таращился в экран какое-то время, надеясь, что друг сдастся и сбросит, но он, видимо, очень хотел пообщаться, если не прекращал пытаться дозвониться. ладно, хуже уже не будет. — да? — он немного замедлил шаг. — ты где щас? — голос рыжего был таким же, как и всегда, видимо, уже отошёл от своего эмоционального всплеска. значит, больше не вызывал раздражения. — в общагу иду. — пешком? — ага. с работы. — ладно, я тут это, — тарталья зашуршал чем-то на фоне, и какое-то время только дышал в трубку, — заваливайся ко мне. скарамучча остановился и посмотрел прямо перед собой, взвешивая все «за» и «против». сейчас он не в лучшем состоянии, чтобы слушать чьё-то нытьё, да и своими собственными проблемами делиться тоже совсем не хотелось. и без того в голове срань полная, а переживать события этой ночи заново ему совсем не хотелось. — хорошо. разговор окончен, и юноша вновь закинул телефон в карман. идти ему до друга всего полчаса, поэтому он сменил маршрут. как бы ему не хотелось, он всё равно слышит в голове это эхо «да». «но это произошло во время твоего отъезда, тебя не было». «ты говорила, что действительно очень сильно любишь тебя, и горда быть со мной и называться моей девушкой, но гордилась ли ты этим в те моменты, когда тебя лапали, а ты совсем не возражала? ты говорила, что страшная эгоистка, ведь даже не подумала обо мне и моих чувствах, а думала ли вообще когда-то? ты говорила, что любишь меня, а верила ли сама в свои слова?». засунув в рот очередную сигарету, он прикурил и затянулся. курить уже заебало, но почему-то остановиться не получалось. легче было внушать себе, что это хоть как-то помогает пережить происходящее. хотя, если быть честным с самим собой, то это просто очередная глупость и проявление какого-то запоздалого юношеского максимализма — долбиться всякой дрянью вместо адекватной рефлексии случившегося. пока шёл, заглянул в новостной канал инадзумы. аято действительно справляется с браздами правления и было приятно наблюдать за тем, как его родина постепенно отходит от устаревшей политической системы. хоть у кого-то, блять, всё стабильно нормально.* * *
на подходе к дому тартальи скарамучча выкинул незаметно опустевшую пачку сигарет, несколько раз проблевался в кустах и немного посидел, чтобы подышать свежим воздухом и отойти от отвратительного состояния, вызванного передозировкой никотина. «не буду больше курить», — пообещал он себе, пока вдыхал ртом свежий воздух. когда стало лучше, он закинул в рот завалявшуюся на дне поясной сумки жвачку и зашёл в подъезд следом за мужчиной. в лифте взглянул на себя в зеркало и ужаснулся. впервые с вечера он смотрит на своё отражение, и теперь понимает, что имел ввиду дилюк, когда сказал, что на скара без слёз не взглянешь. растрепанные волосы, нездорово бледная кожа на контрасте с румяными после холода щеками, сухие искусанные губы и стеклянные глаза. вздохнув, он пригладил торчащие во все стороны пряди, побил себя по щекам, чтобы немного прийти в себя, и вышел из лифта. что-то оставалось вечным — ебучий тарталья опять забыл закрыть свою ебучую дверь, поэтому скарамучча проник в квартиру как можно тише. так как друг не знает, что он уже в доме, то и не подозревает о том, что в квартире есть кто-то ещё кроме него. тихо сняв обувь, парень осторожно стянул с себя куртку и на носочках пошёл по коридору, останавливаясь у каждой двери и прислушиваясь. у одной из них он задержался: в спальне тарталья точно кто-то был, поэтому скар смело открыл дверь, но чуть не свалился, когда увидел незнакомую девушку, которая застёгивала лифчик, стоя лицом к окну. отшатнувшись в коридор, он уперся спиной в стену и, потерев глаза, пошёл дальше, решив сделать вид, что ничего не видел. видимо, друг не успел выпроводить свою очередную девочку до его прихода. рыжего он нашёл на кухне, где он стоял в одних трусах, чесал зад и смотрел в окно. из небольшой колонки в углу тихо играл рэп, а в воздухе витал аромат кофе. подкравшись к тарталье со спины, он пнул его и… засмеялся, когда тот вскрикнул и впечатлился лицом в пластик. — блядина низкорослая, — парень обернулся и помчался следом за удирающим от него скаром, — пизда тебе. во время их спарринга в гостиной на мгновение юноша задумался о судьбе девушки, которую видел в спальне тартальи, но ответом на свой вопрос услышал грохот входной двери. — девочка ушла. — рыжий махнул рукой в сторону коридора и потянулся, — хавать хочешь? — нет. — скарамучча скривился от одной мысли о еде. — а я хочу, так что я себе шустро что-нибудь сварганю. кстати, — он подошел вплотную к парню и принюхался, — ты чё, курил что ли? — ага. — чё с тобой случилось? — ничего. — «пожалуйста, перестань задавать вопросы». — от тебя реально как от пепельницы воняет, — рыжий ещё раз принюхался и поморщился, — тебе чё, заняться больше нечем? — не включай мамочку. — ладно, — тарталья расслабился и пошёл по коридору, — я чё позвал-то тебя. мне из главного офиса звонили, сказали, что переводят, так что завтра уезжаю уже. — куда? — на миг кулаки сжались. какое счастье, что скар тоже скоро уедет: остаться одному в этом большом городе он очень боялся. — в сумеру. — а я в ли юэ. — чё? — друг остановился и уставился на парня, — у тебя же тут жизнь кипит. — не надо мне такую жизнь, — скарамучча прошёл мимо него и зашёл на кухню первым, — поэтому сваливаю. только… — он сморщился, предчувствуя лавину вопросов, — давай не будем об этом. пожалуйста. — ну ты молодец, конечно. заинтриговал, нихуя не объяснил, а теперь сливаешься. парень пожал плечами, не желая давать поводов для продолжения этого разговора. — а, — опомнился он, — я возьму у тебя что-нибудь из одежды, а то уже тошнит от вони табака. — ага. — бросил через плечо тарталья, доставая сковородку. скар дошёл до полупустой гардеробной и присел на пуф. от общества друга он ожидал совсем другого, а в итоге только больше загнался. рука снова потянулась к телефону, где он открыл чат с моной. она заходила в сеть час назад, но ничего не написала. а чего он вообще ждёт? и так ясно, что она ничего писать не будет. если бы и писала, то с претензией, что он опять ранил только её чувства, да и вообще хуйло полное, неспособное в отношения, а, стоит добавить что-нибудь про аяку, ведь она его не предавала, только он её. а он бы точно ничего не стал отвечать, потому что «с него хватит». он не знал, в какой момент мегистус стала для него тёмным лесом. едва ли он думал, что всё стало лучше, как они вновь падали в бездну. только она начинала выносить уроки из своих ошибок, как тут же совершала новые, а он, дурак, продолжал верить, что его любви будет достаточно, чтобы помочь ей встать на путь истинный. нашелся тут спасатель, который вместо наивно ожидаемой благодарности получил плевок в лицо. пока лазал в телефоне, нашёл в галерее видео со вчерашней ночёвки, где мона, держащая камеру, смеялась, пока скар обнимал её со спины, параллельно осыпая шею и плечи быстрыми поцелуями. это было вчера, но между этим видео и реальностью словно прошла целая вечность. теперь же, глядя на её лицо, он думал только об одном. «как тебе не стыдно было в глаза мне смотреть?». на следующем видео девушка вновь выступила оператором: теперь она корчила смешные гримасы на камеру. этого момента он не помнил, видимо, отходил куда-то. в горле встал ком. хотелось вернуться обратно в эту беззаботную ночь и ни о чём не думать. быть в объятиях любимой и смотреть в её сияющие глаза. но тогда он жил в блаженном неведении, и это было единственной причиной его счастья. теперь же он столкнулся с реальностью. мутный розовый пузырь лопнул, и всё прояснилось настолько, что глаза резало. а воспоминания о былом причиняли лишь боль. тарталья был чертовски прав, когда попросил не нырять в эти отношения с головой. жаль только, что скарамучча проигнорировал это предупреждение. видео и старые фото решил не удалять. натянув на себя футболку и спортивки, он вернулся на кухню и сел за стол, где друг ел свою яичницу прямо из сковородки. — точно есть не будешь? — рыжий поднял на него взгляд и перестал жевать, — ты чё? — что? — да бля, я не знаю. что-то с тобой не так. ты ж днём говорил, что у тебя всё отлично, а сейчас… я хуй знает. — всё правда не очень хорошо, — «вот же пристал, долбаеб», — просто я не хочу об этом говорить. точно не сейчас. — понял. — тарталья вернулся к яичнице, а скар опустил голову на сложенные на столе руки, рвано выдыхая. за одну вещь друга можно благодарить бесконечно — он не обратил внимания на перевязанные костяшки и не ебал ему мозг своими тупыми вопросами.* * *
в общежитие скар вернулся только к полудню: к счастью, сегодня на стройке его никто не ждал. марко в комнате не было, поэтому парень оставил сумку и остальные вещи на кровати и пошёл прямиком к прорабу, мысленно молясь, что его уход обойдется без травмпунктов. уж очень пылкий нрав у этого мужчины. постучав в дверь и получив разрешение войти, он подошёл поближе и сразу же выпалил: — я увольняюсь. — блять, да ты заебал. — мужчина не глядя запустил в сторону скарамуччи канцелярский нож, но, к счастью, и близко не попал. — я сам устал, — честно признался парень, складывая руки на груди, — но уже завтра уеду. — пиздуй отсюда, а то убью щас тебя. — рявкнул прораб, и юноша, опасаясь за свою жизнь, быстро ретировался. этот мужик и убил бы, раз в плохом настроении вполне может ударить неугодного рабочего. чаще всего доставалось скару, который был самым младшим. остальные любили шутить, что начальник явно к нему неравнодушен, если так часто выделяет парня из толпы, пусть и не для похвалы. главное, что деньги выплачивает сразу же, а подзатыльники да скандалы можно было и потерпеть. дело оставалось за малым — оформить билет и ждать завтрашнего дня. пока шёл в комнату, перекинулся парой слов с коллегами, а у дверей столкнулся с марко. — о, здарова, — сосед так удивился, будто приведение увидел, — ты где зависаешь целыми днями? — дела были. — интересные у тебя дела, — в отличие от тартальи, марко окинул взглядом руки скара и хмыкнул, — пофиг, я сказать тебе кое-что хочу. что ж он всрался всем так сегодня? сосед открыл дверь и пропустил парня вперёд. когда они остались наедине, он начал. — прости за вчерашнее. устроил тебе головомойку ни за что. — забей, — скарамучча вздохнул и сел на кровать. нет, на сегодня ему точно достаточно общения, — если это всё, я спать. — да, это всё. облегченный выдох сорвался с губ, и юноша тут же стянул с себя всё ещё дурно пахнущую табаком толстовку и, оставшись в одних брюках, завалился на кровать. переодеваться сил не было, поэтому пошло оно всё нахуй.* * *
несмотря на тяжелый день и отвратительное настроение, сон его был крепким. ему виделось, что он общался с казухой: рассказывал, как живет в мондштадте, как взлетел и упал, что теперь планирует делать. и друг ничего не говорил, а просто слушал с уже ставшей привычной теплой улыбкой. на середине их разговора к ним подсела аяка, и они втроем сидели на пляже, пока в пяти метрах от них шумел океан. когда скарамучча открыл глаза, за окном уже смеркалось. сев в кровати, он провел рукой по волосам и опустил голову. может, забить на всё и вернуться в инадзуму? нет, так точно нельзя. он сам отказался от своей родины и сам принял решение, последствия которого разгребает. «неужели я снова ошибся в своём выборе?», — думает он, пока пытается проснуться окончательно. несмотря на все эти мысли, парень ни о чём не жалел. здесь, вдали от родины, он познакомился с самим собой заново, здесь он искренне любил, смеялся, разочаровывался, дрался и жил. жил, а не существовал. и стоило понимать, что возвращение на родину означает вновь посадить себя в клетку, где в него будут тыкать пальцем, напоминая об его прошлом. для инадзумы он был и останется куникузуши, а слышать это имя он не столько не хотел, сколько боялся. пока стоял под душем, продолжал размышлять о дальнейших планах. ничего не шло в голову — раньше он был уверен, что дождётся, пока мона закончит в школу, и потом он увяжется за ней следом в ли юэ, где она поступит в вуз, а он устроится на работу. был уверен, что разделит с ней остаток своей жизни, преподнесет ей на блюдечке все блага жизни и сделает её самой счастливой. так он думал вчера. сегодня он уже ничего не думает. в комнате переоделся, высушил волосы феном марко и сел на кровать. проверил баланс на карточке — тарталья сдержал своё слово и заплатил за доставку документов до офиса, правда, заплатил неприлично много, но скар не в том положении, чтобы выёбываться и скромничать. после приложения банка зашёл в социальную сеть и посмотрел страницу моны. под ником горит строчка «в сети», и парень поджал губы, переходя в диалог с рыжим.чат с tartagliasuperstar [не в сети]
@w8nderer: тема с выполнением любого моего «хочу» актуальна?
чат с tartagliasuperstar [в сети]
@tartagliasuperstar: ага @tartagliasuperstar: чего тебе?@w8nderer: билет надо до ли юэ. :)
ну а что? если есть возможность сэкономить, то почему бы и нет! @tartagliasuperstar: окей@w8nderer: какой-нибудь утренний рейс.
@tartagliasuperstar: бедолага, совсем монд заебал тебя@w8nderer: ага.
* * *
когда марко узнал, что скарамучча уезжает, то расплакался, но ненадолго, потому что объявил, что нужно устроить качественные проводы. уже через час в их комнате собралась половина бригады, а в середине стоял огромный стол с едой и выпивкой. пришедшие расспрашивали его о дальнейших планах, о ли юэ, и с большинством присутствующих он пообщался лично. жаль только, что в свой последний день пребывания в общаге узнал, сколько здесь действительно интересных людей. хоть скар и воздержался от выпивки, он с любопытством наблюдал, как разнорабочие устраивали пляски в и без того тесном помещении, нестройно горланили матершинные песни или травили анекдоты. и эта ночь была как глоток воздуха в затянувшейся духоте бытия, за что стоит бесконечно благодарить сердобольного до прощаний марко. все разошлись только под утро, и когда в комнате непривычно опустело, парни вновь остались наедине. — когда выезжаешь? — через час нужно выходить. сосед подошёл к скарамучче и положил руки ему на плечи, резко заключив в свои объятия. — ты только не забывай меня, ладно? — даже если бы захотел, то не смог бы. и здесь он не слукавил. марко был первым человеком в мондштадте, с которым он познакомился и по-настоящему сдружился, тем человеком, который никогда не оставит в беде и поможет править вывихи на стройке, не осудит за странности и посмеётся даже с тупейшей шутки. хороший парень, жаль, что всё имеет свойство заканчиваться. закончилось окончательно в тот миг, когда они в последний раз пожали друг другу руки и разошлись в разные стороны: скар пошёл на выход, а марко — давать взятку прорабу, чтобы к нему никого не подселяли, пока он не закончит оплакивать отъезд своего нынешнего соседа.* * *
всего несколько часов, и вот скарамучча идёт с полупустой дорожной сумкой по знакомой улице в спальном районе ли юэ, где воздух казался чище, солнце светило теплее, а трава была зеленее. когда он смотрел с высоты полёта самолета на мондштадт, то невольно вспоминал все счастливые моменты, связанные с моной, но тут же отбрасывал их в сторону. слишком много сделано, и слишком много сказано, чтобы продолжать играть в одни ворота и ломаться всё сильнее и сильнее от своей же собственной любви к человеческому воплощению эгоизма и полного безразличия к чужим чувствам. до нужной квартиры рукой подать, и от этого внутри вновь и вновь пробуждался мандраж. хоть пинг и говорил, что берёт годовой отпуск от работы, но за эти месяцы что-то да поменялось бы. и с каждым шагом сердце начинало биться быстрее, а дыхание становилось всё глубже. пока думал, уже поднялся по лестнице к нужной двери, и замер у кнопки звонка. «пожалуйста, будь здесь», — и нажал. прислушался: тишина. позвонил ещё раз, и ещё. глаза расширились — неужели его нет? уехал? ушёл? нет, стоять под дверью глупо и до тошноты унизительно, поэтому скар всё же сдался, закинул сумку на плечо и собрался уходить в случайную сторону, но застыл, когда услышал звук замка. — какие люди и без охраны! — добродушный смех заставил сердце растаять, и парень обернулся, улыбаясь в ответ. как же ему этого не хватало всё это время. ещё совсем сонный фа пинг стоял в дверях. за эти месяцы в нём ничего не изменилось, и это то, в чём так нуждался скарамучча прямо сейчас. мужчина босиком вышел из квартиры и заключил парня в крепкие объятия, похлопывая ладонью по спине. тепло. его тут ждали. — проходи давай. пинг отошел в сторону, пропуская гостя в квартиру, и только он зашёл, сразу же поморщился, прямо как в первый раз, когда сюда зашёл после прибытия из инадзумы — опять этот болезный забил на уборку. пока мужчина ставил чайник, скар сел за стол, не сводя взгляда с плиты. все слова застряли в горле, и он лихорадочно соображал, с чего начать разговор. — хэй, парень, у тебя нормально всё? — моряк выключил плиту и достал кружки, — примчался без предупреждения, ещё и бледный какой-то. — просто устал. ответ до смешного прост и до боли правдив.