***
В нос ударил запах гари и крови. Его привычная жизнь прекратила своё существование в тот короткий миг, когда блеснуло лезвие меча. Это поистине ужасающее зрелище заставило стоять на месте и наблюдать за тем, как железо с лязганьем шмякнулось на пластины чешуи. Широкий взмах крыльев, животный дикий крик, яростное сопротивление. В противовес жуткому жару вспыхнул магический круг. Лезвие снова сверкнуло в полумраке, короткий выпад, и вот меч вошёл под челюсть с мерзким чавканьем. На улочке было больше не слышно воплей, пламя не вскидывалось, как одурелое. Незнакомец посмотрел в чужую сторону с тихой ленью, а затем протянул руку вперёд. — У меня… у меня нет денег! Чужак руки так и не опустил, лишь стал смотреть чуть более свирепо. — Клянусь! — Вранье, — вдруг послышался вкрадчивый шепот. — Я больше всего не люблю когда мне лгут. — Разве стал бы я врать о подобном? Посмотри на меня! — тот обвёл себя руками, намекая на свой скромный облик. Самый обычный портной, а может, кузнец. Нет, пожалуй, всё-таки кузнец, судя по состоянию рук и мелких ожогов у кромки лба. Маг наконец опустил руку. — Тогда зачем же ты звал на помощь? Зачем развесил объявления по всей западной границе? — Хотел спасти свой город. — Кто объявления вешает, тот и платит. Тем более, что на листе была указана сумма. Где же мои сорок золотых? — Деньги украли. — Это не моя беда. — Почему спрашиваешь именно с меня? Попроси денег у совета. У них точно есть средства! — он почти судорожно выкрикнул эти слова. — Пройдёт много лет и всё изменится. Не будет людского совета, будут лишь титулы. Грядёт война. Я могу прийти через двадцать лет и взять то, что не будет стоить и копейки, но это будет нечто поистине бесценное. Хочешь, мы поступим именно так? Кузнец лишь тихо усмехнулся. Этот сумасшедший в самом деле предлагал ему сделку без существенных обязательств? За двадцать лет он ведь мог и вовсе забыть о том, что вообще брал долг. Сколько этому чародею лет? Тридцать? Ну, максимум сорок. Еще, можно сказать, совсем молодой. Однако, будь кузнец чуть внимательней, обязательно бы заметил, что на миловидном, даже, можно сказать, на красивом лице почти без морщин всё-таки одна деталь казалась крайне подозрительной — его совсем не молодые глаза, играющие в полумраке огнём куда более жутким, чем то пламя, которое изрыгал дракон. Маг вновь протянул руку вперёд и мужчина с тем же наивным ехидством сжал его ладонь, заключая сделку. Он попытался было дёрнуть руку из чужой хватки, но визави продолжал держать его за кисть. На дне зрачка вспыхнуло яркое пламя, но лишь на пару коротких мгновений. Человек этот украдкой, почти как заклинание, произнес: — Тогда таков будет договор: я приду через двадцать лет, когда день станет темнее ночи, и заберу то, что не будет стоить и копейки. Ты не сможешь меня остановить, не сможешь воспрепятствовать, не сможешь громко крикнуть или позвать на помощь. Это увидят все, кто будет рядом. Никто не сможет помешать мне. Ты будешь безумно жалеть о том, что не заплатил мне сегодня, и где обеднеешь ты — озолочусь я. Кузнец тихо сглотнул и смотрел, как зачарованный, в недра чужих глаз, наполненных старыми историями, глубокими мыслями и страшными видениями прошлых лет. Он никак не мог одёрнуть ладонь, которая становилась всё горячее с каждой секундой. Глаза мага вновь коротко вспыхнули, он потянулся второй рукой вперёд, коснулся пальцами чужого лба и тихо проговорил: — Я оставляю небольшой подарок. Пусть мой дар служит верой и правдой. Ты не вспомнишь об этих словах, а теперь иди, порадуй жену тем, что дракона больше нет. Он почувствовал странное, сладкое тепло. Это тепло разливалось всё глубже в недра тела, заполняло его собой и как-то странно туманило разум. Маг двинулся в сторону своей крупной вороной лошади, а затем поставил ногу в стремя и уселся в седло. Кузнец отупело наблюдал за кроткой походкой коня по мостовой. Подковы издавали характерный щелкающий звук. Как только лошадь скрылась в ночи, он лениво потёр пальцами лоб. Этот чудик казался ему до ужаса странным, требовал невесть чего, говорил один бог знает что. Единственным желанием сейчас почему-то было навестить жену, обнять её так крепко, будто они вновь безумно влюблены.***
Солнце приятно ласкало лоб и щёки своими касаниями. Парень прикрыл козырьком руки лоб и посмотрел на ребят, что играли вдалеке на площадке. Они гоняли по траве серый мяч, перебрасывали его друг другу, пинали. Юноша почти невольно улыбнулся и прошёл по мраморному полу обратно в сторону гостиной, схватил с тарелки горячую вафлю. Она неприятно обожгла руки. Парень перекинул её из руки в руку и двинулся в сторону дверей. — Питер. Бенджамин. Паркер! — прикрикнула неожиданно женщина с кухни. Он замер с вафлей в зубах и крайне неохотно повернулся по дуге. — Сколько раз я говорила, что ты должен завтракать за столом, а не бегать с едой, как пёс с куском мяса в зубах? — Прости, тётя Мей. А где отец? Миловидная женщина только неопределённо махнула рукой и буркнула: — Пошёл играть в поло. У богатых, как известно, свои причуды. Мы готовим тебе праздник. Ты ведь знаешь, да? — Сложно было не догадаться, ведь ты и отец уже вторые сутки ходите с ехидными ухмылками на лице, будто сорвали джекпот на скачках. — Ха-ха-ха, — медленно протянула та, — как смешно. — Что, шутка не актуальна? Ах, ну да, ведь все лошади в городе принадлежат отцу. Точно. Точно. Женщина обвела его осуждающим взглядом. Питер откусил кусок вафли. Сегодня он был не таким весёлым и улыбчивым, как обычно. Пребывал весь день в каких-то странных раздумьях. Тётя не могла этого не заметить. Осуждение во взгляде затихло и сменилось едва заметной тревогой. — Что такое, малыш? Почему ты такой невесёлый? — Не знаю, мне весь день как-то не по себе. Чувство такое странное, непонятное, будто зуд в затылке, — он все же выдавил из себя легкую улыбку и, повернув голову, проговорил. — Наверное, мандраж из-за праздника. Не каждый день празднуешь совершеннолетие, верно? Она ответила ему такой же полуулыбкой и только тихо кивнула в ответ. Парень наконец доел злополучную вафлю и вместо неё схватил с тарелки клубнику, откусил кусок и незатейливо двинулся к входной двери. — Питер! — Мне нужно идти, я и так сильно задержался, ребята ждут. — Ты должен сегодня прийти к семи часам вечера. Понял? — Да-да-да, — пробормотал тот, натягивая сапоги. — Не опаздывай, будь добр. — Да-да-да. Дверь с щелчком закрылась вслед за ним. Ребята играли на поле, как и прежде. Питер прошёл немного вперёд, в сторону скамеек. На одной из них прямо под палящим солнцем сидели двое его друзей. Хмурая девчонка с бешеной копной кудрявых волос и упитанный паренёк. Эти двое с самым умным видом играли в шахматы так, будто им не двадцать, а семьдесят пять. Девушка пододвинула вперёд ферзя и её оппонент тихо замычал. — Наконец-то Ваше сиятельство решил прийти к нам и почтить своим визитом недостойных? — Стало быть, я вовремя, — буркнул в ответ парень и остановился в паре сантиметров от скамьи. — Она меня обыгрывает. Смотри. Питер опустил взгляд на доску и наклонившись к чужому уху, тихо что-то проговорил. Товарищ приподнял брови, закивал в ответ и неожиданно пошёл вперед конем. — Как примитивно, ты решил пожертвовать конем. Она сделала свой ход, Питер лишь молчаливо наблюдал со стороны с привычной аристократичной скромностью. Парень сделал свой ход слоном и улыбка девушки заметно померкла. ЭмДжей бросила суровый взгляд в сторону Питера и вновь сделала ход, наконец угодив в подготовленную ловушку. Нэд выпятил грудь колесом от едва сдерживаемого удовольствия, проговорил с вызовом какой-нибудь портовой шлюхи: — Шах и мат, детка! Он протянул руку вбок и Питер коротко хлопнул его по ладони. На лице подруги вспенилось неудовольствие, она показала на Паркера пальцем: — Да если бы он не подоспел вовремя, чёрта с два ты бы победил! Ваше Сиятельство защищает слабых согласно кодексу чести? — Когда-то мой отец был самым обычным кузнецом, и только его жажда защищать слабых придала ему значимости в глазах других людей. Я считаю, что нет ничего зазорного в том, чтобы защищать тех, кто в данную секунду может быть слабее тебя. — То есть, будь я в слабой позиции, ты бы встал на мою сторону? — Разумеется. — Очень благородно. Питер почувствовал дуновение ветерка, его легкое касание к шее принесло с собой запах горькой полыни. Парень поежился почти невольно и потер пальцами загривок, в который, казалось, кто-то выдохнул. Он обернулся и огляделся по сторонам. Никого на поляне, разумеется, не было. Ветер вновь зашумел, вскинулся новым порывом, забрался под одежду, будто трогая жадными руками. — Кажется, погода начала портиться. Может, пойдём в дом? — лениво отозвался Лидс. Ещё совсем недавно было светло, тепло, ни одного облачка, а сейчас вдруг стало куда темнее. — Ого, солнечное затмение! Ничего себе! По загривку поползли мурашки. Голоса, идущие из глубин леса, науськивали его бежать и прятаться. Там ему всегда были рады, там его ждали. Питер лишь тряхнул головой и повернулся в сторону улицы, а затем обескураженно замер. Цокот копыт прогремел у самой кромки входа. Его родная Чёрная рыба вдруг перестала казаться безопасной. Ворота натужно заскрипели, внутрь их усадьбы прогарцевал вороной конь, верхом на нём ехал всадник, его лицо было прикрыто капюшоном. День тем временем становился всё темнее. Во дворе послышались голоса прислуги. Всадник обвёл их ленивым взглядом, совсем не слушал чужие претензии и на вопросы отвечать не спешил. Питер ощутил новую волну дрожи, рванувшую вниз по спине в тот момент, когда незнакомец повернул голову в его сторону. Это не иллюзия и не игра воображения, нет. Этот чудик точно смотрел на него, Питера. Шёпот голосов наперебой звали молодого графа в лес всё более настойчиво. — Бежим, — вдруг шепнул парень. — Что? — Бежим! — он перехватил подругу под руку и рванул с ней по дуге. Питер отчетливо слышал вдалеке крики людей. Охрана, прислуга и даже его собственная тётя всполошилась. Он обогнул ряд деревьев у поляны, посмотрел на своих запыхавшихся друзей и прижался спиной к широкому дубу. Парень слышал щелчки копыт и усилившиеся крики, а так же звон доспехов. — Что это за мужик и чего ему тут нужно? — шепнула подруга. — Понятия не имею и даже спрашивать не намерен. Выглядит он не слишком доброжелательно и вполне возможно, что вооружён. Мы должны подождать подмоги, это будет самым разумным. — Да, пожалуй. Я не рискнула бы вступать в схватку с таким человеком. Топот копыт раздался совсем рядом. Ребята вжались в дерево куда сильнее и, казалось, перестали дышать. Питер выглянул из своего укрытия. Охрана приближалась, по его счастью, сюда успел приехать и отец, вероятно, игра в поло закончилась немного раньше запланированного. Парень вновь прижался к дереву. Нужно было ещё немного подождать. Неожиданно шорох и клацанье копыт стихли, ветер зашептал в листве, и стоило ему моргнуть на краткий миг, как он увидел прямо перед собой чёрную морду лошади. Питер поднял взгляд и посмотрел на всадника. Незнакомец стащил капюшон и с интересом поглядел в ответ на паренька. Вблизи мужчина уже не казался таким уж устрашающим, но и чувства глубокой симпатии не вызывал. На вид ему было не больше тридцати пяти. Прямая осанка, гордо вздернутый упрямый подбородок, украшенный идеальной эспаньолкой, задумчивые глаза с ноткой иронии на дне зрачка. Мужчина накренился немного вбок и мягко протянул руку. — Он там! — крикнул один из охранников. Всадник тихо рыкнул под нос и повернул лошадь в сторону прибывшей стражи. Питер наконец выбежал навстречу подкреплению и заботливо потянул друзей за ряды защиты. Теперь они были в безопасности. Один человек не способен был выстоять против такого отряда. Отец, заприметив Питера, добросердечно ему улыбнулся и с облегчением выдохнул. — Как ты? — Я в порядке. Куда больше меня беспокоят друзья. Мы должны вернуться к дому, там будет безопасно. — Правильно, уводи их. Мы сами разберёмся. Питер коротко закивал в ответ, поглядел на своих товарищей и медленной трусцой побежал в сторону особняка. Трава столь же неожиданно вспыхнула желтым цветом, захватила его в круг вместе с охраной и даже лошадью. Чужак неторопливо покинул своё укрытие среди деревьев и вышел навстречу. Как бы Питер ни сопротивлялся, он совсем не мог сдвинуться с места, ноги будто приросли к земле. — Двадцать лет назад мы заключили договор. Ты обещал мне то, что не стоит и копейки. Сегодня срок подошёл к концу и я приехал забрать то, что принадлежит мне по праву, — спокойно проговорил маг. Питер не мог увидеть лица собственного отца, но был уверен, что сейчас в его взгляде бесновался ужас. Такой же, какой сковал его самого. Не могло такого быть. Его собственный отец обещал отдать сына чародею? Это какая-то чепуха. Круг на траве исчез. Всадник спешился и двинулся вперед, прямо навстречу к ним, вооружённым и неожиданно напуганным. Питер повернулся, решил встретить опасность лицом к лицу. — И никто, ни стража, ни слуги, ни друзья, ни жена не смогут остановить меня. Таков был уговор. Этот мальчик принадлежит мне, — он показал рукой на Питера, — Ты сам был согласен. — Я не думал, что речь будет идти о моём первенце. — А ты что же, сказок никогда не читал? — улыбнулся чародей. — История про Румпельштильцхена тебя ничему не научила? Маги и адамовы дети предпочитают брать самое ценное. Жаль только, что в нашей истории знание моего истинного имени тебе никак не поможет. — Возьми золото. — Надо было мне им платить тогда, ещё двадцать лет назад, когда я убил дракона, а теперь уже поздно. Я не хочу золота. Я хочу забрать мальчика. Он будет прекрасным рекрутом, я уверен. — Отец, это ведь обман, да? Розыгрыш? Мужчина отвечать не спешил, лишь с каждой секундой становился всё более серым. Незнакомец наконец поравнялся с пареньком и поглядел на него с тем же тихим дружелюбием, с каким смотрел ещё в лесу. Он вновь протянул руку. Питер опустил взгляд. — Я не поеду. Всадник сжал руку в кулак. Лошадь фыркнула и норовисто дернулась назад. Мужчина проговорил спокойно, но строго: — Боюсь, что у тебя нет выбора. Собирай свои вещи, прощайся с родными. Даю тебе час, молодой граф. Питер так и не поднял головы, рядом раздались тяжелые шаги лошади. Животное рвануло рысью в сторону конюшен. Только когда незнакомец наконец уехал, он гордо вздернул подбородок и выжидающе посмотрел на отца, проговорил требовательно: — Оставьте нас. Я хочу поговорить с герцогом наедине. Стражники переглянулись между собой, а затем кротко развернулись и направились в сторону дома. Отец казался ему почти зелёным. Тишина становилась всё более гнетущей. — Как герцог западных земель умудрился задолжать колдуну? — прошипел Питер. Мужчина обреченно вздохнул и наконец проговорил: — Двадцать лет назад на наш город напал дракон. Настоящий, злобный, огромный. Мы не знали, как его усмирить. Он возвращался каждые три дня, сжигал дома, посевы. За две недели превратил наш город практически в руины. — Ты рассказывал эту историю не так. — Мне пришлось лукавить. Питер слегка прищурился в ответ. — Тогда я вызвался дать объявление о награде, любому, кто убьет эту тварь, было обещано сорок золотых, большие деньги по тем временам. Совет не участвовал в этом вопросе, денег нам не дали, пришлось собирать монеты с обычных горожан и думаю, ты должен понимать, что отдавали они свои кровные крайне неохотно. — Ты мог бы назначить меньшую стоимость. — Никто бы не пошёл в здравом уме за копейки на такую тварь. — И что случилось потом? — он сложил руки на груди. — Деньги украли ровно за ночь до того, как приехал этот человек. Он появился как чёрт из табакерки, когда дракон вновь прилетел в город, убил дракона парой ударов и потребовал свои деньги, которых у меня не было. Я пытался объяснить, пытался отказаться, но так как я же сам разместил это самое объявление, то, разумеется, спрос был тоже с меня. Он предложил мне абсурдную сделку, что приедет через двадцать лет и возьмет то, что не будет стоить и копейки, но что будет поистине бесценным. Разве мог я предположить тогда, что речь пойдёт о моём сыне? Я не могу ему помешать, никто из стражи не может, даже тётя твоя не воспрепятствует. Я не могу приблизиться к тебе, хотя до беспамятства хочу этого. Поэтому прошу тебя… Питер вперился взглядом в его умоляющее лицо. Во взгляде тёмных глаз Ричарда плескалось раскаяние и страх. Отец закончил свою мысль шепотом: — Беги. Бери лошадь и уезжай, мы не можем помешать ему, но мы можем помочь тебе сбежать. Парень вздохнул и плавно опустил плечи. — Питер? — Это не поможет. Он ведь чародей, а значит, куда бы я ни побежал — он все равно найдёт меня. К тому же, желай он зла, то вряд ли бы дал мне время на сборы и прощания. Мог бы просто связать и закинуть в седло, как какого-нибудь барана. — Питер… — Ты учил меня, что долги нужно отдавать. Я не стану позорить своего отца, герцога западных земель, таким трусливым поступком. Я поеду, хоть у меня и трясутся колени от ужаса. Парень смог повернуться к нему только тогда, когда нашёл в себе достаточно сил и мужества. Питер вымученно улыбнулся и в пару широких шагов подошёл ближе. Отец неожиданно нежно сжал его плечо. Шатен издал нервный смешок в жалкой попытке спрятать за этим звуком поднимающиеся глубоко внутри всхлипы и, больше не дав себе времени для нерешительности, кинулся в сторону дома. Ричард болезненно сдвинул брови на переносице, так и не в силах ни спуститься с лошади, ни заставить её подъехать к Чёрной рыбе. Он стоял на этой злосчастной поляне и смотрел на то, как ещё совсем молодой мальчишка бежал в сторону дома быстрее запуганной рыси.***
Питер повесил на круп лошади пару тяжелых тюков, связал их поплотнее и вздохнул. Уезжать отсюда, да ещё и без толковой подготовки, было тяжело. Дверь тихо заскрипела, и в стойло зашла пара человек. — Мы поедем с тобой, — раздалось рядом. — Сомневаюсь, что это возможно. — Предлагаешь тебя бросить? — фыркнула девушка. — Вдруг этот тип какой-нибудь некромант? — Я правда ценю ваш порыв, но я не уверен, что оно того стоит. Никто не знает, куда этот маг меня повезёт. Подвергать вас двоих риску будет попросту неразумно. — А мы не спрашивали твоего разрешения, — подруга гордо тряхнула головой. — Мы едем и точка. Графу полагаются слуги. — Вот только вы оба не мои слуги, а мои друзья. — Но колдун-то не знает об этом, — шепнул Нэд. — Но учти, стирать твои носки мы не станем. Ни в жизни. Питер разразился хохотом, почти невольно, а затем двинулся в сторону ребят, позволил себе слабость и сжал их двоих в крепких объятиях. Друзья смущённо переглянулись. Лошади были готовы, поклажа тоже. Оставалась самая малость — найти в себе силы, чтобы наконец сесть в седло. Питер поправил пояс, проверил пистолет и внутренне помолился ученикам Либанена о том, чтобы он не пригодился в пути. Парень закинул ногу в стремя и выехал верхом в сторону ворот. Пара его друзей поехала следом на лошадях поменьше. Граф встретился взглядом с чужаком, имени которого он до сих пор не знал. В лице колдуна скользнуло неудовольствие. — Я приехал за тобой, речи о дополнительных ртах не шло. Его крепкий белоснежный конь тихо заржал, будто выражая всё недовольство всадника. Парень потянул лошадь за поводья и повернулся к мужчине, гордо вскинул голову: — Это мои др… слуги. Я, в конце концов, титулованная персона, и мне полагается иметь помощников, ведь я довольно беспомощен в быту. Посмотри на мои руки. Они не знали работы, — граф мягко развернул к нему точёные руки без единой мозоли. — Это легко исправить. — Без слуг я не поеду. Мужчина ответил ему легкой усмешкой и поглядел на так называемую «свиту». — А ты сможешь защитить их в пути? Мы идём в сторону северной границы. Там есть василиски, в болотах водятся лешие, а в тумане может встретиться грифон. Сможешь ли ты дать отпор каждому ребёнку леса, который решит напасть на твою прислугу? В моих интересах защищать только тебя, но никак не дополнительный груз. Ты готов рискнуть их жизнями ради собственного комфорта? Он придвинулся ещё ближе, склонился в сторону юноши и добавил тише: — Вон тот пухлый будет хорошей закуской для любой болотной твари. Сможешь ли ты смотреть на то, как его тело будут пожирать? Питер к его удивлению не испугался, как планировал Старк, наоборот, он казался ленивым. Друзья загадочно улыбнулись друг другу, а молодой граф проговорил с деловитой уверенностью: — Ты сам сказал, что в твоих интересах защищать мою шкуру, а стало быть, стоит мне броситься навстречу опасности и ты вынужден будешь помочь. Колдуны ведь исполняют свои обещания? Чужак слегка нахмурился: — Наглый щенок. Пусть не отстают и не ноют. Путь будет долгий и опасный. Он пришпорил свою лошадь и рванул вперёд, сквозь ворота. Питер облегчённо выдохнул и бросив последний взгляд на тётю, кивнул украдкой, а затем, пришпорив собственного коня, дёрнулся следом. Он покидал город с тяжёлой душой. Неизвестно, что задумал этот чародей, зачем вообще забрал из родного дома, но очевидным было одно — вряд ли он мог в скором времени вернуться назад, к своей обычной, тихой и спокойной жизни.