Избавишься!

      Чара мило улыбалась, стоя слева от уже не раз вымытой доски, на которой все равно виднелись мутные разводы, формирующие жутковатые формы чудаковатых туманных привидений. Фриск стояла посреди класса, прямо по центру, у третьей парты среднего ряда, как предмет гордости, как экспонат, между прочим, очень ценный. Или как герой фильма ужасов, окруженный давящим пространством и медленно, еще до наступления полномасштабной проблемы, убиваемый атмосферой ужаса и тревоги. Забавно, когда тебя теснит обилие места.       И та, и та достаточно странная мысль о расположении девочки была правдива, как минимум, частично. Шатенка и правда была едва ли не легендой своего класса. И сейчас действительно намечалось что-то нехорошее. Но Фриск этого не ощущала. Она с поразительной нежностью положила руку на деревянную спинку стула, придвигая его вплотную к парте. На этом дежурство было окончено. Не говоря ни слова, они действовали удивительно слажено.       Как только темноволосая подняла голову, даже не успев коснуться взглядом своей одноклассницы, по классу почти ощутимыми звуковыми волнами распространяется пустой голос Чары: "Как думаешь, почему мы дежурим вместе?" Фриск легонько дернулась, подобно случайно затронутой струне, но только внутри. Почему-то кажется, что Чара заметила.       Наверное, потому что Чара почти не разговаривает, а если и произносит что-то, то это односложный ответ на запрос какого-нибудь преподавателя, огромное количество времени проводя в молчании. Кажется, ей просто хочется тишины, и она делает для этого все, что может. А может, ей просто не о чем говорить с окружающими, а говорить "ни о чем" - совершенно не вариант Чары. Может, девочку просто бесит надобность прилагать лишние усилия на действия, не приносящие почти никакого - не то, что нужного - результата.       Вероятно, потому что она всегда улыбается - и эта улыбка, чаще всего почти лишенная любой эмоции, имеет миллиард оттенков и полутонов, но никогда не выражает то, что, вообще-то, и должна показывать подобное положении губ - радость.       Может, потому что Чара всегда выискивает что-то своим цепким взглядом, и, как только находит, вперивает его прямо в грудь, будто закидывая якорь и наполняя ее тяжестью. Никто не замечает. Может, всем просто все равно.       Вероятно, из-за того, что Чара прячет руки. Вечно в одном массивном свитере, из-под которого выглядывает черная рубашка. В свитере и шортах. Выглядит, конечно, непривычно. "Кич", - вздыхает одна из модниц, принадлежащих к их классу. "Она вообще его стирает?" - вторая девушка осмеливается взглянуть на карамельноволосую, стоящую в стороне, впрочем, без того презрения и насмешки, с которыми подруги говорят о ней. Охрабревшая награждена ледяным взором, и она сразу же как-то неосознанно закусывает губу, наслаждаясь видом собственных ботинок, и слышит немного неловкий, но очевидно поддерживающий смех подруги. Мол, оценила издевку. Над Чарой смеяться не принято, для многих, это, видимо, проверка на прочность, или, скажем, такое странное, изысканное развлечение. Самой девочке, вообще-то, без разницы. Никто к ней ближе, чем на метр не подойдет. С Чарой не принято даже контактировать, не то, что смеяться. Чара, вообще-то, ни капли не смешная!       Не исключено, что из-за того, какие у Чары обычно безжизненные глаза. Карие и очень холодные. Безумно страшно в такие смотреть. Вспоминаются комплименты вроде "Я тону в твоих глазах!", когда глядишь на девочку, именно это и ощущаешь, и не понимаешь, как можно говорить подобное с целью сделать приятно. Чувствуешь, как она тянет тебя в пучину смерти, в хладную пустошь и темноту. Может, это ее душа? Она готова впустить туда любого, ведь подобное место - не сокровенная обитель, а просто... остывшее ничто? Там нечего скрывать, но и показывать нечего. Там остается только сойти с ума на пепелище чьего-то убитого мира. Но там и пепелища нет. Наверное, только ненависть.       Еще страшнее, когда в очах мелькает огонек жизни. Это, безусловно, желание продолжать жить. Ужасна его цель, отраженная в кажущихся почти алыми в такие моменты радужках. Уничтожение. Фриск видела подобное лишь несколько раз, или, может, вообще единожды. Это было на уроке биологии, кажется. Им показывали что-то мерзкое, возможно, это "что-то" вообще случайно попало в их презентацию. Пятиклассники издали какой-то протяжный звук (между фуканьем и стоном), и демонстративно отвернулись и закрыли глаза. Чара смотрела как-то ошарашено. Кажется, она была чуть шокирована. "Чего смотришь?" - зло обратилась к ней биологичка, скрывая волнение за недовольством. Девочка обычно крайне редко отвечала на вопросы учителей, но сейчас она ровно произнесла: "Красиво". Под всеобщий смех учительница смущенно отвернулась, поспешив убрать этот ужас. А обладательница волос чуть темнее цвета карамели была действительно почти шокирована. Почти шокирована тем, что за столь долгое время ей что-то понравилось...       Глаза пялятся в парту на уроках. Иногда со стороны места девочки слышится скрежет ногтей, после него временами следовали смешки, а иногда - шепот, блуждающий по всей классной комнате от человека к человеку. Но это раньше. Сейчас ученикам пятого класса почти безразличны жуткие звуки.       Иногда Чара смотрит на саму Фриск. Нет, не как влюбленная школьница, пялится на объект симпатии на уроках, но кидает странные взгляды, когда они пересекаются в туалетах. "Странные" взгляды не похожи на то, как она смотрит на других. На все вокруг она смотрит как бы сквозь ткань реальность, в саму пустоту, отрешенным взглядом, иногда подбирая эмоции под то, что она хочет сказать окружающим, а при взгляде на Фриск в очах вспыхивает огонек интереса, но сразу же, моментом, затухает.       Фриск тоже смотрит. И ей тоже интересно. Именно интересно, а не любопытно. По крайней мере, Фриск себя в этом убеждает. Что Чара - не трофей, не финальный босс или тест на способность помочь всем и вся, и ее не нужно тянуть в общественную среду, если она того не хочет, а она определенно не хочет. Но что-то было не так. Или Фриск не могла воспринимать такую горечь, или что-то упускала.       А может Фриск кажется, что Чара все подмечает абсолютно по другой причине, тоже связанной с жутким образом девочки. "Как думаешь, почему мы дежурим вместе?"       Ответ был очень прост, но озвучивать его не хотелось. Что-то детское, светлое, наивное внутри противилось ему, хотя ничего плохого в подобной истине, вообще-то, не было. Просто вместе ставят только тех, кто ладит, а Чара ни с кем не общалась. Фриск идеально подходила на роль дежурящего с Чарой: со всеми максимально ровные отношения, а с самой одноклассницей и вовсе - никакие, значит, вообще-то, идеальные для командной работы в школе: и отвлекаться друг на друга не будут, и предаваться вражде. Шатенка не только не будет кидать косых или испуганных взглядов или недвусмысленных смешков сторону девочки, но и не станет бессмысленно навязываться, провоцируя Чару на потенциальную агрессию. Это было очень логичным решением со стороны преподавателя, в причинах которого не было ничего, по сути, обидного. Но было одно "но"... Помимо логики и дедукции, прослеживающимися в подобной расстановке школьников, в ней было и нечто очень... "Человеческое". Чару боялись. Люди бояться всего, что не понимают. А этого ребенка понять не могли. Более того, Чару считали опасной. И единственной, кто мог взаимодействовать с ней без любой угрозы, считали Фриск. Шатенку вообще по умолчанию считали идеальной, самой сильной, самой смелой, самой доброй. Даже забавно. С чего все эти люди сделали подобный вывод?       Фриск лучше всех знала, что реальность нужно воспринимать такой, какая она есть, не строить иллюзий и, тем более, воздушных замков. Что верить в некоторые чудеса - чревато, и трезвая оценка действительности очень важна, чтобы улучшать ее, чтобы быть способной помочь, чтобы выстоять, чтобы смочь отбить заблудшие души. И еще много-много аргументов разума в пользу реализма, которому Фриск была предана, комбинируя такой взгляд на жизни с надеждой на лучшее, но была загвоздка: тут не на что надеяться. Земля круглая, как бы мы не хотели, чтобы она была плоской, а Чару боятся. Это еще полбеды, весь ужас состоял в том, что Фриск сама испытывала какую-то, скажем, некоторую долю иррационального страха перед одноклассницей. И что девочка должна ей сказать? Это было, почему-то, больно.       Она помнит, как относилась к отвергнутым коллективом раньше. Помнит, как убегала от Джерри вместе со всеми, считая это чем-то веселым. "Отстой, да?" - кисло спросил мальчик, когда Фриск пропустила момент, не заметив, как остальные ребята убежали. Шатенка тоже хотела рвануться с места, но, услышав гнусавый голос ребенка, за которым последовало противное шмыганье, девочка, почему-то, не побежала. Чем больше она вдумчиво смотрела на происходящее вокруг, тем меньше ей нравились эти детские забавы. Шатенка просто однажды задумалась, взглянув на ситуацию с позиции "лишней". Теперь Джерри машет рукой, когда пробегает мимо вместе с другими. Фриск даже видит в этом свою заслугу. Теперь все хорошо. Теперь правильно!       А будет ли Чара рада, если Фриск вдруг... Очень постарается?       Подтверждать отверженному, что он таковым является - подло, это как сыпать соль на рану. Несмотря на то, что у карамельноволосой нет никакой раны по этому поводу, это было плохо... Отвратно, по мнению Фриск. Зачем Чара спрашивает? Она хочет услышать мнение активиста? Надеется на то, что шатенка скажет, что все, вообще-то, хорошо? Это просто тестинг, да? Или Чара действительно не знает, ранее незаинтересованная внешним миром? Так что изменилось сейчас? Что сейчас?       Девочка улыбнулась однокласснице: "Друзья дежурят вместе!" Чара ожидала именно подобного направления мыслей, но чтобы так до смешного прямолинейно и абсурдно... На секунду она застыла, не дыша. "Друзья". Как давно Чара не слышала подобных слов в свою сторону. И если честно, не слышала бы еще столько же с радостью. Это было неприятно. Будто кто-то чужой, грязный и омерзительный пытался схватить тебя. Стоящая у доски не стала ничего говорить, вынуждая Фриск объясниться. В противном случае возникла бы совсем уж неловкая пауза, и происходящее окончательно бы превратилось в какую-то сюрреалистичную постановку. Шатенка немного стушевалась, осознавая, что возможно, это перебор. Перебор, определенно! "Я считаю тебя своим другом. Ты, конечно, можешь не считать так же!" - с милой поддерживающей интонацией почти протараторила она, все еще вымучивая спокойное выражение лица. И снова это чувство, что от Чары ничего не скрыть. Фриск буквально чувствовала себя шизофреником с ярко выраженной паранойей, утопая в этом ощущении. "Партнеры?" - с лженепониманием уточнила Чара, складывая руки между грудью и талией. Фриск была ошарашена. Вопрос выдернул ее из какого-то ступора, в который девочку ввела ситуация. Все усугубляло то, что вопрос был до ужаса странным... Да и вообще! Вообще странно стоять в пустом классе, да еще и на такой дистанции и вести непонятные и напряженные беседы. "Друзья", - как-то на автомате весело одновременно поправила и объяснила Фриск, потерявшая контроль над своим разумом и ситуацией, видимо, от шока. Она сразу прикусила язык. Это было настолько лишним и неуместным, насколько возможно себе представить. "Хотя, в этих понятиях много общего, так что как ты хочешь!" - быстро прибавила она, одновременно и перечеркивая прошлую фразу, и будто бы настаивая на собственной правоте. Фриск не знала, как вести себя с Чарой, поэтому все было настолько глупо. Настолько глупо, что как-то даже картонно, как плохо прописанный диалог. Шатенка слишком привыкла к любимым, хоть и таким обыденным вещам: смеху, флирту и танцам с песнями... Да, девочка общалась со многими людьми: кто-то любил поддразнивания, а кто-то, наоборот, отчаянно желал подтверждения собственного величия, кто-то был серьезен, а некоторые любили шутки, кто-то был пассивен, а иной постоянно в движении, но все они... Были, будто бы, другими. Со всеми ними работало это решительное милосердие, а Чара даже не отвергала его... Она даже не рассматривала подобного предложения. Фриск с ужасом осознала, как сильно загнала себя в эти грустные мысли и подозрения. С Чарой что-то не так. И вот, снова. Нет. Фриск обязана взять на себя ответственность за свои мысли. Шатенка пыталась отвлечься всеми силами. Она улыбнулась, замечая, возможно как уютно сидит на бледной исхудавшей фигуре огромный явно не по размеру свитер. "У тебя классный свитер!" - воодушевленно сказала девочка. Чара едва заметно ухмыльнулась. Будто одноклассница сделала то, что она хотела. Тот самый огонек в глазах промелькнул и исчез. До этого все было выносимо. Но смотреть так, напрямую, в бледное лицо, сейчас особенно горящее алым, румяным огоньком, захватившем все щеки, было выше сил Фриск.       Странно. Странно. Странно. Ничего подобного в жизни девочки, до сих пор, не происходило. Даже с учетом того, что она общалась с огромным количеством разношерстных людей. Это было неловко, но Чара не выказывала и капли дискомфорта. Возможно, только потому что она никогда не выглядела так, будто находится в "своей" обстановке. Фриск старалась не думать обо всем этом, но тщетно! Шатенка сдерживалась, чтобы не спросить ничего про болезненный вид, по привычке выражая обеспокоенность, и от волнения не умея себя сдержать. Все казалось еще более сюрреалистичным с каждой минутой. Хотелось, хоть Фриск и не желала себе в этом признаться, сбежать. "Партнеры", - теперь с утвердительной интонацией произнесла Чара. И ушла, не оставив даже зацепки, мимолетной улыбки, искры в глазах, секундного движения, надуманное запутанным мозгом значение которого занимало бы мысли Фриск ночью. Это все было так странно!