***
Утром второго выходного Оливия Ваттер проснулась очень рано: на удивление, сегодня у неё было просто чудесное настроение, и казалось, испортить его не могли никто и ничто. Оливия сделала разминочный комплекс, который еще в прошлой жизни составил её тренер. Эта разминка позволяла быстро проснуться, а также разогреть мышцы и разогнать кровь. После утренней разминки Оливия в приподнятом настроении направилась завтракать. Под уютную тишину, витающую за столом факультета, она перекусила кашей, запила любимым апельсиновым соком и даже сделала несколько бутербродов на перекус, а после отправилась в Выручайку. После продуктивной тренировки ей всегда хотелось заполнить опустевший желудок. И тут началось. Не успела девушка выйти из Большого зала, как её остановили парни с Гриффиндора и стали разыгрывать просто шикарную сцену, в которой Ваттер отыгрывала не то предмет интерьера, не то главную женскую роль. — Ваттер, как ты посмела! — крикнул на нее парень. — Я тебе верил, а ты! Как ты могла изменить мне?! Стоило когтевранке услышать эти слова, девушка мысленно взвыла, отмечая для себя, что теперь после каждой удачи её будет преследовать настоящая катастрофа. «Лучше бы я не находила Выручайку. Теперь за такую удачу буду отдуваться второй день подряд!» Полностью стерев все эмоции с лица, девушка посмотрела на окликнувших её недоумков. К ней подходили трое парней, не слишком высоких, все темноволосые и с галстуками факультета Гриффиндор. — Ну началось, — одними губами провыла Оливия. — Это она тебе изменила?! — вклинился второй парень. — Это мне! Она несколько дней ходила за мной хвостиком, прося встречаться! — Вы серьёзно? — отозвался еще один ноунейм с этой сцены. — А вы разве не слышали? Из-за громогласных выкриков, да ещё и перед входом в столовую, на это шоу собралось поглазеть уже приличное количество зевак, и каждый ученик из толпы о чём-то перешёптывался. В этой толпе Оливия заметила мелькающие то тут, то там лица младшекурсников львиного факультета, что, скорее всего, разносили какую-то шокирующую новость, так как после нескольких секунд шептаний на лицах слушателей появлялась смесь шока и отвращения. Девушка могла предположить только одно: на нее клевещут, пытаясь выставить вселенским злом. Стоя в центре импровизированной сцены, орлица с накапливающим раздражением наблюдала за спектаклем, что начал набирать обороты, а парни, похоже, и сами уже поверили в свою игру брошенных и несчастных, начали закатывать рукава, что было признаком скорого мордобоя. Маггловского мордобоя. Видимо, гриффиндорцы решили развернуть концерт в стиле неверной девушки, что изменила парню и даже больше — встречалась с двумя и изменила обоим. Неприятное чувство липкого раздражения и гнева стало медленно копиться в груди, грозясь если не вырваться, то утопить девушку точно. Но, к счастью для окружающих и непосредственно для самих участников развернувшегося «Марлезонского балета», парней быстро вернули на путь истинный пара женских выкриков, в котором они должны только обвинять и клеветать, а не драться. Брошенки развернулись к предмету своей обиды и начали уже напрямую предъявлять претензии. — И как только я мог тебе поверить, ведьма по вызову! — выплюнул гриффиндорец, становясь при этом похожим на скрючившегося петуха. — Не ты один повелся на расхлябанное личико этой дешевки! — смерив презрительным взглядом скучающую Оливию, так же не поскупился на слова второй участник сцены. У третьего парня закончилась фантазия, и он просто перефразировал сказанное ранее. После заключительных слов парни достаточно громко обозначили её принадлежность к ночным бабочкам, а после этого на публику бросили её и заявили, чтобы никто и никогда не верил этой шалаве. Но как только парни закончили свою мини-сценку, на сцену тут же вышли уже знакомые львицы, которые, не скрывая злорадства, стали обвинять Оливию в том, что она клеветала на них, а также приставала к их будущим мужьям. После этих слов толпа загудела, как улей разъярённых ос. Когтевранка слышала все виды ругательств в свою сторону, а еще новые, которые принадлежали чисто магическому миру. Девушки продолжали изощряться в обвинениях, прибавив к концу речей второсортную актёрскую игру. Вероятно, только из-за стадного инстинкта толпа продолжала участвовать в этой бульварной пьесе. На всё это сама ''виновница'' спектакля смотрела довольно отстранённо, на её лице не дрогнул ни один мускул. Она не сказала ни слова, хотя гриффиндорки явно надеялись на истерику и слёзы орлицы. Когда гул поутих, так как все стали обращать на неё внимание, Оливия стоически выдержала сотни осуждающих взглядов и, так и не сказав ни слова, ушла, оставив за толпой право самим решать, верить ли в то, что они видели, или нет. Мнение людей её никогда не волновало. Быстро скрывшись от взглядов за поворотом, а потом одним взмахом без слов накинув дезиллюминационные, девушка отправилась в Выручай-комнату. Эмоции переполняли орлицу, как кипящий котёл — пар. Было чёткое ощущение, что ещё чуть-чуть — и этот котёл взорвется, заливая всех вокруг ядовитым варевом. Руки чесали вцепиться, выдрать этим тупорылым курицам все лохмы. Но им повезло, что девушка имела невероятное самообладание. Не вбежав, а просто взлетев на восьмой этаж, Оливия быстро проделала нужные действия для появления Выручай-комнаты и, войдя внутрь, одним взмахом взорвала манекен. Это был даже не гнев, а чистая ярость! И эта ярость застилала глаза. Оливия не знала себя от гнева, она махала палочкой и выкрикивала заклинания чисто на рефлексах. Сейчас для девушки существовала только ее злость и жертвы, на которых она сбавляла пар. — Бомбарда! Депримо! Экспульсо! Бомбарда Максима! Флагеллум! Заклинания летели во все стороны, взрывая, разрывая, протыкая и ломая всё, что было в комнате. Ваттер, не останавливаясь, изливала магию из палочки, а иногда и без неё, в манекены, снаряды, полки, стекла. Всё, что превратилось в щепки и осколки, поднималось в воздух и начинало кружиться вокруг неё, задевая потолок и стены, оставляя на них длинные борозды, либо и вовсе застревая. С каждым разрушенным манекеном внутри неё разгорался огонёк удовлетворения, но его было недостаточно, чтобы усмирить вышедшие из-под контроля эмоции. Это безумие длилось почти час, пока орлица вконец не обессилила и не рухнула на пол, распластавшись на спине. Тяжело дыша и всё ещё неистово сжимая палочку, она прокручивала в голове слова парней и девушек, вспоминала взгляды, шёпот, лица. — Какого хрена… — прорычала она. — Почему я так зла? Почему я вообще отреагировала на это?! Выкрикнув вопрос в пустую, усыпанную мусором комнату, когтевранка уставилась в потолок, будто он мог ответить на её вопрос. Но ответа не было. Прикусив губу от досады, Оливия приподнялась и села. Черные глаза полыхали синими молниями, и казалось, что вот-вот прогремит раскат грома. Но комната оставалась погруженной в тишину. Осколки больше не летали, палочка лежала недалеко на полу, а белые от сжатия кулаки мелко дрожали, выдавая эмоции владелицы. Она впервые за всю жизнь прочувствовала всё, что обычные люди ощущают каждый день. — Почему после попадания сюда я стала такой импульсивной? — спросила Ваттер. — Когда я была в своем мире, всё было так хорошо: никаких эмоций, никаких нервов и срывов. Мне было похуй на всё, что творится вокруг, и на всех, кто меня окружал. Но сейчас… Нет, сейчас мне не похуй, сейчас мне не всё равно, что творится вокруг, и на слова тех уёбков мне тоже не насрать! Почему?! Это из-за гормонов тела?! Точно нет, я умею контролировать себя, даже в том мире во время переходного возраста я прекрасно себя контролировала. Хах, хотя какой контроль, — иронично усмехнулась она, — я тогда выгорела. Уже в пятнадцать мне было глубоко насрать на мир вокруг и меня интересовало только то, что касалось лично меня. Уставившись на осколок зеркала в метре от себя, Оливия потянулась к нему и, взяв в руку, посмотрела в отражение. Бледное лицо с искусанными губами и кровью. Похоже, она невольно прикусывала их, пока неистовые всполохи заклинаний метались по комнате, круша все на своем пути. Но не это привлекло внимание девушки. Её глаза были неестественны, черные зрачки покрылись паутиной синих линий, а темная радужка и вовсе стала ярко-синей, будто горящий неон. От таких изменений гнев девушки немного поутих, но ещё не исчез полностью, оставаясь где-то неглубоко в виде тлеющих углей, готовых вновь в любой момент полыхнуть огнём. — Какого хрена? — уже удивленно выдала она. — Что с моими глазами? Это из-за магии? Приблизив осколок стекла и невольно сжав ладонь покрепче, Оливия резко отбросила его, прошипев от боли и резко замотав рукой, разбрызгивая капли крови по полу. — Зараза, что я творю, — посмотрев на раненную руку, спросила Ваттер. — Будто маленький ребёнок, ей-богу. Вздохнув и опустив руку на землю, поставив вверх ладонью, она стала наблюдать, как кровь накапливается в ладони. Небольшая красная лужа образовалась довольно быстро, после чего стала переливаться и ручейком стекать на пол. Оливия смотрела на кровь довольно отстранённо: она никогда не боялась ни своей, ни чужой крови. Ей даже немного нравилось наблюдать, как красная жидкость, символизирующая жизнь, вытекает из раны. В такие моменты слова «Жизнь по капле вытекает из тела» как никогда были точны в своей формулировке. Смотря, как ''жизнь'' её самой покидала тело, Оливии очень сильно захотелось увидеть, как эта же жизнь покидает и её врагов. Как бы было восхитительно понаблюдать за тем, как они мучаются. Она не могла описать это чувство словами, но знала, что, когда придёт время и она будет мучить тех идиотов, которые по ошибке зовут себя людьми, ей это доставит огромное удовольствие. Отбросив мечтания о пытках нерадивых, Оливия снова вспоминала недавний инцидент. — С того дня, как я попала сюда, я даже и не заметила, когда стала столь эмоциональной. В прошлом мои эмоции были атрофированы, я ничего не чувствовала, никаких радостей, печали, гнева. Для меня на одном месте стояло рождение ребёнка, покупки в магазине и похороны. Как же было хорошо не ощущать этого, быть свободной от эмоций и того, что они несут после себя. — Продолжая смотреть на застывающую кровь, девушка бессильно вздохнула и прикрыла глаза. Некоторое время Ваттер так и сидела: сгорбившись, опираясь на руки и медленно, но тяжело дыша. Она обдумывала своё поведение. Повезло, что ей хватило силы воли не сорваться там, посреди детей, и не начать швыряться в них магией. Да и магия, которой она тут ''прибралась'', была ей незнакома, точнее, знакома, но лично она её не изучала. — Похоже, из-за гнева я невольно использовала умение от прежней владелицы тела и, просто вспоминая слова заклинаний, чисто рефлекторно выдавала их, — открыв глаза и окинув последствие разрушений, Оливия хмыкнула. — А ведь я и забыла, что магия может не только левитировать предметы и делать тебя незаметным. Маги в играх выдавали такие заклинания, что даже тяжеловесам типа рыцарей и щитоносцев было сложно выжить. А ведь это и не игра, я здесь могу не только палочкой махать, но и ножами метаться. Мимолётная мысль заставила орлицу замереть и задуматься, а после нескольких мгновений выдать уже знакомый оскал. — А ведь и правда, кто мешает мне научиться драться как маггл и при возможности просто убивать врагов из-за угла? Как я поняла из воспоминаний, маги довольно высокомерны и считают, что им достаточно магии, чтобы быть всесильными, и какой-то конкретной защиты от колюще-режущих предметов у них нет. Щит помогает, только если ты знаешь о нападении, но когда оно внезапное, да ещё и вплотную… Только нельзя забывать о защите на самой одежде от ударов, от износа. Это только для магов такие чары мелочь и не стоят упоминания, а для магглов и их оружия это как будто по бронежилету бить. Глаза Ваттер от этой мысли снова блеснули молниями, и, недолго думая, она поднялась на ноги, не задерживаясь вышла из Выручайки.***
Чтобы никто из учащихся не заметил рану на руке, Оливия накинула на себя дезиллюминационные чары и мышкой пробралась в женский туалет. Смыв кровь и убедившись, что рана больше не кровоточит, девушка быстро вернулась в свою спальню и, найдя платок, перевязала рану. «Так, где-то я тут брала сборник лечащих чар», — начав перебирать книги, думала она. — «И почему я сразу их не выучила?» Найдя нетолстую книгу, Ваттер усиленно стала её изучать, так как завтра начнутся уроки, а ходить с глубокой раной на ладонях будет так себе удовольствие. Не дай Мерлин, кто-то подумает, что она пыталась убить себя. Быстро пройдясь глазами по заклинания, орлица отметила, что запоминания новых произошло быстрее и лучше. Теперь после нескольких повторений и тренировочных взмахов она была уверена в том, что не ошибется при колдовстве. — Надо чаще выпускать свой гнев, — буркнула девушка, снимая импровизированную повязку. — Вулнера санентур. Сразу, как прозвучало заклинание, рана на руке стала затягиваться. Красные линии и разорванная кожа довольно быстро срасталась и бледнели, возвращаясь в то состояние, которое было до ранения. «Удивительно. Если бы я лечила эту рану как маггл, то полностью залечила бы её минимум через месяц, а благодаря магии даже суток не прошло, как рана исчезла. Причем даже шрама не осталось», — восторженно мыслила она, сжимая и разжимая ладонь. — «Так, хватит восхищаться, завтра у меня будут первые уроки, если я не подготовлюсь, то могут появиться вопросы». Отбросив в сторону лишние мысли, Оливия взялась за изучение расписания. Несмотря на то, что ещё даже обеда не было и у Ваттер были планы, после недавней вспышки ярости девушка решила отвлечься от саморазвития и посвятить остаток дня подготовке к завтрашнему дню. «Так, надо написать эссе на двадцать страниц по рунам, изучить чары косноязычества Мимбл вимбл, и… черт», — чертыхнувшись, Оливия захлопнула записную книжку. — Это же фиаско, если завтра зелья, значит, надо будет что-то варить, а я еще даже не бралась за изучение теории, не то чтобы варить что-то. Искоса посмотрев на книги по зельям, Ваттер провыла что-то невнятное и взяла в руки учебник за первый курс. — Придется сначала заняться зельями, а уже позже рунами и ЗоТИ. Открыв книгу, орлица стала её тщательно изучать. Несмотря на то, что поверить в некоторые моменты ей все еще было сложно, она уверенно могла сказать, что после сегодняшнего срыва многие слова в фолианте стали приобретать больше смысла, нежели до этого. «Как странно. Сорвавшись сегодня, я стала лучше понимать этот мир», — отвлеклась от чтения девушка. — «Такое чувство, что я в конец слилась с этим телом и оно стало не просто оболочкой другого человека, а именно телом, причём моим… Или это из-за пролитой крови?» — посмотрев на невредимую ладонь, когтевранка мотнула головой и снова взялась за фолиант. — «Неважно, что повлияло на моё окончательное слияние, самое главное, что это принесло пользу». Снова вернувшись к чтению, Оливия вконец выпала из реальности. Она прочла все книги по зельям до обеда, но спускаться поесть не спешила, что было вполне логично. Несмотря на то, что второй раз она не боялась сорваться, даже повторись утренний концерт ещё раз, но чисто ради спокойствия за свои нервы Оливия не хотела снова видеть тех нарушителей её душевного спокойствия хотя бы сегодня. Завтра, может быть, она и пойдет поесть, так как без еды точно долго не проживет, но сегодня — нет, она потерпит, и не такое приходилось терпеть. От написания эссе, за которое взялась девушка, её отвлек стук в дверь, которого она точно не ожидала. Выпрямившись и хрустнув позвонками, орлица поднялась и подошла к двери, открыла её. За ней стояла девушка: длинные темно-рыжие волосы, карие глаза, светлая кожа с едва заметными веснушками. Одета она была в форму школы с синим галстуком и значком старосты. Девушка была на полголовы ниже Оливии, но при этом на удивление бойкой, что мало отвечало спокойным когтевранцем. О ней нередко говорили, будто шляпа при её распределении что-то попутала и распределила её не туда. Но, несмотря на эти слова, девушка была достаточно благоразумной и неконфликтной, старательно училась и много времени проводила за книгами. — Привет, Оливия, — махнув рукой, поздоровалась рыжая с веселой улыбкой. — Я тут подумала, ты, наверное, не захочешь какое-то время ходить в Большой зал. — Ближе к делу, Тулип, — найдя в воспоминаниях имя девушки, поторопила её Ваттер холодным тоном. — А, прости, — неловко почесав затылок, смутилась когтевранка. — В общем, если что, можешь пойти на кухню, вход находится в подземельях, недалеко от спален Пуффендуя, там есть картина с фруктами, пощекочи грушу и откроется проход. — Почему ты мне об этом говоришь? — приподняв в удивлении бровь, спросила орлица. После всего случившегося такое «добрососедское» предложение показалось ей подозрительным. Да и когтевранцы никогда не отличались особой приветливостью. Это было больше свойственно пуффендуйцам. — Честно, не знаю, — пожала плечами рыжеволосая, виновато улыбнувшись. — Но, наверное, это из-за того, что я, попади в такую же ситуацию, не хотела бы видеть тех придурков. — Ты не веришь в их слова? — продолжая удивляться, спросила Оливия. — Не верю, — качнула головой Тулип и улыбнулась. — Мы с тобой уже не первый год учимся на факультете Кандиды Когтевран, и я прекрасно знаю, что ты не та, кем тебя хотят выставить. Потому надеюсь, ты не примешь слишком близко к сердцу слова тех идиотов с Гриффиндора, ты же знаешь, они там думают только после того, как сделают. — Да, знаю, — хмыкнула Ваттер, кивнув. — На этом факультете удивительным образом собираются обделенные умом придурки, — шёпотом добавила орлица. — Что ты говоришь? — на мгновение брови собеседницы от удивления взлетели вверх, но девушка тут же стала серьёзной. — Да нет, ничего. Спасибо, что сказала о входе на кухню. Не придётся голодать. — благодарно кивнула орлица. — Не за что, держись тут, — виновато улыбнувшись и махнув на прощание рукой, рыжая староста умчалась в сумрак коридора, оставляя собеседницу одну. Прикрыв дверь и снова сев за стол, Оливия обдумала предложение своей софакультетницы. Знание, где находится кухня, было очень полезным, там и спрятаться на крайний случай можно, и перекусить, и даже взять еду с собой, сколько надо и что хочешь. — Итак, что за неизбежная кара последует за этим? Снова скандал? Меня разоблачат? Или подставят? Прям интересно стало, — слегка отклоняя стул и качаясь на нем, спросила она. — После нахождения Выручайки я дважды попала в скандал, хотя первый больше на ссору походил. Но это не имеет значения, главный вопрос: что меня ждёт сейчас? Эх, этот равноценный обмен. Прекратив раскачиваться на стуле и поднявшись, Оливия решила всё же сходить на кухню. Хотя попадаться на глаза студентам не очень хотелось, но перекусить было бы не лишним. Взяв с собой только сумку, она быстро покинула свою комнату, а там и гостиную, по памяти направляясь к проходу в подземелья, а позже и к самим покоям барсуков, от которых нужная картина была буквально в нескольких поворотах. Но, как только орлица оказалась в подземелье, она тут же встретила слизеринца. И вы спросите, что в этом такого, ведь покои зелено-серебряных расположены в подземелье, да вот только этот встречный не проигнорил когтевранку, а встал и преградил ей дорогу. — Что? — посмотрев на парня, спросила Оливия. Парень был ей знаком — платиновые волосы, голубые глаза. Она видела его после ссоры с гриффиндорками, с ним в группе ещё был староста. — Прошу меня простить, я не хотел вас задерживать, — извинился парень. — У меня есть вопрос к вам. — А, тебе интересно узнать об утреннем проишествии? — легкомысленно озвучила свою догадку девушка. — Да. — И что же конкретно тебе интересно? Правда ли я шлюха? — Увидев, как на секунду лицо платинового мальчишки исказилось, девушка ухмыльнулась. — Брось, будем называть вещи своими именами. И нет, я не шлюха, это была чистой воды клевета, а тех парней я даже не знаю. Я ответила на твой вопрос? Тогда пока. Махнув рукой и пройдя около парня, Ваттер уже собиралась уйти, но вдруг замерла. Она узнала тот пристальный взгляд, который недавно ощутила в Большом зале. — Что ещё? — холодно спросила Оливия, не оборачиваясь. — Прошу прощения, у меня был ещё один вопрос. — Ну? — Вы знакомы с Томом Марволо Реддлом лично? — Нет. Даже не оборачиваясь, девушка ощутила вздох облегчения со стороны собеседника, но продолжать разговор она была не намерена. Она узнала, кто был третьим наблюдателем в столовой, что было приятным бонусом, но при этом ей снова напомнили об утреннем скандале, участников которого она хотела разодрать в клочья. Больше не задерживаясь, Оливия ушла в глубь подземелья, оставляя парня в коридоре. И, видит Мерлин, если бы она сейчас оглянулась и посмотрела на слизеринца, она бы увидела благоговейный страх, ведь из-за гнева, что снова стал бурлить в её груди, магия вокруг взбесилась, давя на парня как многотонный пресс. Но тот совсем не растерялся: казалось, он не впервые ощущает такое давление и не впервые находится вблизи разгневанного мага. — Надеюсь, они никогда не встретятся, — шёпотом сказал парень. — Иначе миру придет конец.