Поцелуй гибискуса

Но что-то (воля судьбы?) заставило в последний момент уцепиться за железное перекрытие, так удобно попавшееся под руки. Рёв стихал, оставляя протяжное эхо. Или только казалось? Или снова терял сознание? Отдышавшись, Грелль набрался мужества, медленно опустил глаза и сразу зажмурился, чтоб не закружилась голова. Пятьдесят этажей. Может, больше? Не помнил. Светящийся цветными огоньками город увиделся таким смешным и маленьким, как и собственные ноги, болтающиеся над ним. Огромной была только высота. Космически огромной. «Она мгновенно разорвёт и заглотит любое живое существо, которое в неё упадёт», — такая навязчивая мысль осенила в тот миг, когда посмотрел вниз. Инстинкт самосохранения заставил сделать невозможное — подтянуться на руках и животом перегнуться через перекрытие, на котором висел. Инстинктивная жажда спастись стала нестерпимой, как только рука нащупала опору. Пальцы яростно скребли по скользкому паркету, загоняя под ногти осколки и занозы. Но боль давно отступила на второй план. Сперва удивился, что слишком быстро и легко взобрался. Потом понял: ему помогли. Наконец полностью расслабился, ничего не желая понимать и думать, и, найдя более или менее удобную позу, лёг набок. — В позвоночнике… Сила и слабость всякой твари в позвоночнике, — обволок пуховой мягкостью голос, принёс собой отдушину. — Если вырвать его… А впрочем, не перегружай свою усталую головку. — А? Ага… — пробормотал Грелль в ответ. Затуманенные глаза различили в темноте единственный источник света — нечто продолговатое, длинное, как змея, конвульсивно содрогалось, топорща десятки острых выступов. Оно лежало недалеко от пролома в полу, куда стекала шипящая огненная жидкость. Если включить больное воображение на полную мощность, это «нечто» напоминало оживший позвоночник монстра, испытывающий предсмертные муки. В заложенный нос пробился резкий запах серы, что заслезились глаза. — Себастьян..? — просипел Грелль, неуверенный, что всё именно так, как сейчас сложилось в его воспалённом мозгу. — Ты что, его..? Ну ты крут! Обрисовав ситуацию нецензурным восклицанием, он засмеялся тихо, сдавленно и безумно. Короткий отрывок жизни, как кусок фотоплёнки, пронёсся перед глазами. Он заключил контракт с демоном, сам того не понимая, а теперь у сего демона не пойми откуда взявшийся фрик-физик, вряд ли человеческого происхождения, вырвал позвоночник. И вот они с ним вдвоём под разнесенной вдребезги крышей небоскрёба. Возможен ли в этом мире итог безумнее этого? Медленно повреждаясь в уме, Грелль и не заметил, что прохладная сухая ладонь давно гладит его по лицу. — Позволь дать тебе дружеский совет, маленький девиант, — ласково промолвил мужчина, склонившись к уху. — Прежде, чем что-то нажать, лучше бы узнать, как это работает. Он тоже был дико измотан, хоть и тщательно скрывал это, — Грелль чувствовал. — Сам нажимай… Тьфу! Узнавай, — заплетающимся языком выговорил парень с долей игривой дерзости, на которую ещё был способен. Инертно уткнулся лицом в складки необъятной толстовки, под которой чувствовались острые рёбра. Густые волосы убаюкивали мягкостью и травяным запахом откуда-то из глубин сказочного детства. — «Ты сгоришь в пламени моей страсти, твоё сердце остановится в порыве экстазов»… — вслух предался он воспоминаниям. Каким окрылённым тогда казался себе. Так быстро всё закончилось. Впрочем, как и всё стабильно хорошее в его жизни. Родной уголок, работа, любимый мужчина, грядка с розами... И только имя прочно вгрызлось в шелудивую шкуру — Грелль Питер Сатклифф. Вот вам (пропади всё пропадом!) и Алая леди!! — Ох… — вздохнул Гробовщик, глядя на него терпеливо и нежно, как на глупое дитя. — Что ж у тебя любовь непременно соседствует с членовредительством? Он помолчал, не требуя ответа. Наверное, это был риторический вопрос. Потом продолжил, гладя парня по волосам в такт своему плавному голосу: — Уверен, в один чудесный день нежданно-негаданно случится что-нибудь эдакое и усталое сердечко забьётся не менее шибко, чем… Он умолк на полуслове и сунул руку в карман джинсов. В ладонь легло что-то маленькое и прохладное. Кольцо. — С руки легче всего содрать, правда? Грелль не слушал. Прищурился, пытливо разглядывая его со всех сторон. Изумление раскрыло сердце, впустив тепло. Быть не может..! То самое колечко, которое..? — Откуда?.. Ты что, знал Крошку Роузи? — проронил Грелль. Гробовщик продолжал улыбаться, тая́ под ресницами загадочную грусть. — Можно сказать и так… Парень не хотел знать большего! Не хотел холодной, болезненной реальности! Пусть всё останется так, как было в эту минуту, — безумной сказкой, и он — похитивший принцессу злодей, что стал для неё единственным и таким хрупким источником тепла, к которому боязно слишком неосторожно протянуть руки, погасить и вновь остаться одной. — Пожалуйста, только не смей говорить, что ты никогда не лжёшь! — сквозь болезненный смех потребовал Грелль и показал на горло. — Эта фраза уже вот здесь. — Ну что ты? Я и не собирался… — в честном смущении нахмурился Гробовщик. — Я абсолютно не уверен, что сумею говорить тебе только правду. Радостная эйфория Грелля вспыхнула слишком ярко, чтобы уступить место иным чувствам. Тонкое, светящееся, как раскалённые угли, щупальце поддело кольцо и выхватило из рук. В запоздалом испуге парень, не глядя, схватился за костлявое запястье мужчины. Чёрная жижа кипела на полу, разгораясь и оживая на глазах. Тихо, медленно, почти грациозно эта субстанция поднималась к потолку, обретая форму. Оно росло и росло, издавая агрессивный утробный гул. Крыша разломилась, как кусок пластика. В глубоком потрясении Грелль замер, полагая, что лучше не делать резких движений, но дрожь неуёмно пробивала тело. Как зачарованный, проводил взглядом летящий сверху громадный обломок полированного камня. Раскроил бы голову, если б мужчина рывком не оттащил Грелля за плечи. — Разве ты его не убил? — в тупом непонимании пролепетал Грелль. — Убил? О чём ты? Я только разрушил его материальную оболочку, — вразумительно и спокойно ответил Гробовщик. Грелль посмотрел на него в таком пронзительном отчаяние, которое только можно себе представить. Надежда, едва-едва начавшая крепнуть, рухнула непоправимо. По телу огненной громады прошла волна. Внутри чрева кипело ослепительно-белое вещество. Сгусток огня выстрелил в воздух, обратился в огромное щупальце, обвил мужчину за грудь и отшвырнул к противоположной, местами разрушенной стене. Застывший с растопыренными руками в попытке не то схватить, не то защититься, Грелль ощутил на себе бдительный взгляд твари. Громоподобный рокот, который исходил из нутра, показался хохотом. Постепенно меняя форму, существо отползло от парня и свернулось огненным питоном вокруг Гробовщика — тот лежал без движений. «Шутки кончились. Теперь точно конец», — отчётливо понял Грелль. И в мысли впутались другие слова: «У каждого демона есть талисман…» Так и не успел разгадать, что это значило. Но на чистом инстинкте, победившем всё разумное и логичное, заставил себя подняться. Шаг назад. Ещё один. И ещё. И на том же инстинкте всплыли из глубин детских воспоминаний слова молитвы, вдруг вселившие слепую веру в себя. — Дева преславная, не презри в скорбях молений наших, избавь от напастей. Заступница наша, под твою защиту прибегаю, с сыном твоим прими нас… — читал про себя, выравнивая дыхание. Уличный воздух холодил порезы на шее. Набрав побольше воздуха в грудь, закричал: — Эй! Себастьянчик! Забыл обо мне? Грелль однажды прыгал в бассейн с десятиметровой вышки. Потом с неделю провалялся в кровати. Что тогда им двигало? Глупость да страстное желание показаться самым храбрым и крутым. Вот и теперь. А чему ещё он научился в этой жизни? Грациозно выпрямившись во весь рост и раскинув руки в стороны, чтобы оставаться красивым даже испытывая панический страх, закрыл глаза и оттолкнулся от края. Поток ветра пронзил насквозь тело, летящее с ошеломительной скоростью. Сердце катапультой рвануло к горлу. Думал, что упадёт быстро. Ошибся. Долго, мучительно долго. Всё падал и падал, как в какую-то дьявольскую аэродинамическую трубу. Не вытерпел и заорал в попытке выкричать из себя разрывающий сердце страх. Руки отчаянно пытались за что-нибудь схватиться. Успел увидеть, как следом хлынула вниз необъятная огненная масса, заполонила полнеба. И погасла, будто бы вспоротая сияющим светом луны. Воздух, невыносимо плотный и тяжёлый, со всех сторон сдавил голову. Горло захлестнула мягкая, холодная волна, как бывает перед обмороком. В последний миг сознание заняла радость, что сейчас всё кончится.       В уши ворвался многоголосый шум. Полицейские сирены надсадно выли, усиливая боль в голове. — Немедленно встаньте и поднимите руки! — орали где-то неподалёку. Невыносимо хотелось спать и ничего больше. Грелль приподнял голову и понял, что лежит на чьих-то коленях. И чьи-то руки убрали со рта волосы, вернув способность дышать. Руки… Они же подхватили в полёте? Вырвали из ночного кошмара? Воскресили после смерти? Горячая пыль, пропитанная серой, рассеялась перед глазами, явив знакомые очертания. — Ненавижу тебя… — почему-то первое, что выдал неповоротливый язык. Но рука, дрожащая и ослабленная, жадно схватила чужую руку, чтобы больше не отпустить. — Именно этого я и хотел. Я ведь злодей, не забывай. И сказке пора заканчиваться… — тихонько сказал Гробовщик и коснулся уха губами. Ласковый холод чужой ладони на сжатых пальцах. — Отпусти, — просьба тихая, но настойчивая. — Финал сказки нельзя изменить так просто. Ну почему он и теперь продолжал валять дурака?! Почему проклятое тело было слишком слабое, чтобы сопротивляться?! Мужчина аккуратно уложил его на асфальт. — Не двигайтесь! Стойте на месте! Стойте на месте! — исходился криком полицейский, зажимая в обеих руках пистолет на боевом взводе. Грелль беспомощно растопырил пальцы, как ребёнок, упустивший родительскую руку. Пытался кричать, пытался в бессвязных фразах объяснить, что преступник совсем не этот человек. Понимал, что не услышат, а если и услышат, то не воспримут всерьёз. Мужчина выпрямился и, спрятав руки за спину, сделал шаг. Что он, идиот, творит?! Это же верная смерть! Всё такой же неимоверно спокойный, прекрасный и безумный. Гордой поступью шёл на людей, окруживших плотным кольцом. — Стой! — надорвал горло Грелль. В груди клокотало от подступающих слёз. Очередь выстрелов пронзила гомон исступлённой толпы. Не вскрикнул, не попытался закрыться руками и будто даже нарочно подставил грудь. Тело, тонкое и лёгкое, развернуло силой свинцового удара. Грелль увидел его лицо, хорошо разглядел. Снова взгляд глаза в глаза. Последний. Манящая в свой сказочный мир улыбка гасла под ресницами. Всё-таки сумев удержаться на ногах и не упасть, мужчина осторожно лёг на живот, подложив под голову руку, как будто собирался крепко уснуть и не более. Свет прожектора упал прямо на лицо, оттенивши мёртвую бледность.