***
Толпа гудела и толкалась. Когда вокруг столько народу — лучше следить за своим добром. А тем более на рынке. Любимое место карманников, попрошаек и просто проходимцев. Всякий пришедший сюда — готовая мишень. Ротозей с полным кошельком денег и разбегающимися глазами. Готовый и тёпленький — бери, пока не общипал кто-то другой. Но Жнец… У него больше нечего было красть. У него теперь вообще ничего своего не было. Форменная одежда, форменные часы, казённые очки, чужие глаза… Разве что волосы. И Коса. Да, Коса — это совершенно особый способ для жнеца мучить самого себя… Третий ряд, у торговцев тканью. Игорный дом… Вот и цель. Жнец взглянул на часы. Три. Два. Один. Сквозь окно, вместе с кусками рамы, кубарем вылетел небольшой мужчина-азиат. Толпа застыла и замолчала. Вокруг мужчины образовалось кольцо вакуума. Двери дома раздвинулись, громила-охранник, хрустя костяшками пальцев, властно спустился по ступеням. — Я не жульничал! Мне просто повезло! — закричал мужчина. — Третий раз подряд? Ставя всё на кон? Не смеши, — охранник подошёл к мужчине и поднял его одной рукой. — Честно! Я правду говорю! — Никто не любит слишком везучих, — охранник замахнулся и ударил. Женщина завизжала, торговцы начали возмущённо галдеть, кто-то засвистел и послышался топот. Краем глаза Жнец заметил, как из здания, использовавшегося для азартных игр, согнувшись, вышныривали люди. Прибежала полиция. Охранник отвлёкся. Мужчина-азиат был полуживой у него в руках, но смог вывернуться и отползти, плутая между коленями горожан. Охранник неудачно получил удар дубинкой в висок и рухнул замертво. Мужчина хныкал и уползал всё дальше в толпу. Полиция даже не стала его искать. Торговцы успокоились, часть людей разошлась, возвращаясь к своим, более интересным занятиям. Остались одни зеваки. Жнец вздохнул, достал блокнот и подошёл к телу. Сухим тоном зачитал имя, годы жизни и причину смерти. Поправил очки. Подтянул перчатки. Достал Косу. Поставив ноги пошире, держа двумя руками, занёс Косу над головой. Солнце блеснуло на кромке лезвия. И вдруг, впервые, неожиданно для самого себя, Жнец застыл. Как молния. Как ушат ледяной воды, окативший с ног до головы. Будто его самого кто-то только что разрезал Косой на две половины, отделяя всё, что было до, от мига, в котором он существовал сейчас. Жнец быстрым рывком обернулся. Прижимая к себе Косу, с выражением лица школьника, намеревающегося разбить камнем окно в учительской, к которому сзади подошёл сторож и похлопал по плечу. Это было старое, знакомое чувство, которого он не испытывал целую вечность. Давно отточенное, давно забытое. Доведённое до автоматизма и не раз спасавшее ему жизнь. Казалось бы, выброшенное за ненадобностью. Но нет, оно жило и сработало инстинктивно, рефлекторно, прежде, чем мозг был способен что-либо осознать. Это было чувство взгляда. Из пёстрой толпы неизвестных, безымянных, мимолётных живых людей на него смотрели чьи-то глаза.***
— Мишель?! Она воскликнула и тут же приказала себе замолчать. Закрыла рот ладошкой в перчатке. Конечно же, это не он. Не может быть он. Это просто шутка, причуда природы. Мироздание любит играть с человеческим восприятием. И всё же как он похож… Разве что волосы — длинные и совершенно белые. У Мишеля были не такие. В остальном же — фигура, черты лица, сосредоточенность когда замахивается для удара… У Мишеля не было Косы, он предпочитал размахивать битой. Но сам жест… Просто невозможно похож! Незнакомец дёрнулся и Нина поспешно отвернулась, пряча лицо. — Мисс Хопкинс, что-нибудь ещё выберете? — спросил торговец с неувядающей вежливой улыбкой. — А? Нет-нет, спасибо, это всё, — засуетилась Нина. — Доставьте, пожалуйста, ткани в гостиницу. На моё имя. Вот. Она выудила из сумочки листок бумаги и протянула торговцу вместе с деньгами. «Надеюсь, этот дурень хотя бы умеет читать. Потому что в цветах он разбирается просто отвратительно,» — подумалось ей между прочим. — Будет сделано, — от широты улыбки глазки торговца превратились в щёлочки. — Благодарю. Всего доброго, — Нина состроила дежурную улыбку в ответ, кивнула и поспешила прочь. Внезапно ей жуть как захотелось убраться с этого рынка как можно дальше. И ноги сами понесли в любимую кафешку в европейском стиле. Словно в убежище, где можно будет спрятаться от большого, страшного и непонятного мира. Вместо храброй, независимой женщины, она снова почувствовала себя школьницей. Как будто кто-то ткнул мечом в незаживающую рану. Неужели она продолжает любить этого гада? Неужели после всего… Перья на шляпке подпрыгивали в такт шагам, каблуки будто стремились вонзиться в землю. Нина похлопала себя ладонями по щекам и смахнула начинающие выступать слёзы. — Хватит. Забудь уже своих Мишелей, — сказала она себе строго. — Подумай лучше, какое платье сегодня сшить для юного графа Фантомхайва. Ах, такой милый мальчик! Но уже проявляет характер, подумать только! — Нина мечтательно поджала щёчку кулачком. — Может быть, удастся уговорить его надеть матроску? Мальчики в подобной форме выглядят просто непередаваемо! Хоть юный граф и упирается, и твердит, что «это нелепо». Ну, я ему покажу «нелепо»… Сомневаться во вкусе Нины Хопкинс??! Она завелась и, увлёкшись, погрозила пальчиком воздуху. Шумно возмущаясь, начав жестикулировать и размахивать руками, Нина сама не заметила, как оказалась перед входом в кафе. Швейцар услужливо открыл дверь. Нина с улыбкой кивнула. И гордая, независимая женщина переступила порог своего убежища.***
— Мишель? Нежный голосок словно прошептал прямо у него над ухом. По плечам пробежали мурашки. Жнец продолжал тщетно всматриваться в толпу. Очки вдруг начали мешаться и давить на нос. Изображение как будто исказилось и поплыло волнами, заболела голова. Он раздражённо снял очки и протёр глаза. Ощущение взгляда исчезло. Но ведь не показалось же ему! Не могло показаться! И этот голос… На него точно кто-то смотрел. И его точно кто-то позвал. Пусть ошиблись с именем. Но это было сказано ему, никаких сомнений. Вот только, кто способен заметить жнеца за работой? Нет, бывают, конечно, люди, которым доступно увидеть больше, чем остальным. Но это редкость. Большая редкость! А если не человек, тогда… другой жнец? Невозможно! В штате недобор, он и так работает без напарника. А отправлять кого-то дополнительно за одинокой душонкой второсортного хулигана — слишком много чести. Если бы тут случилась массовая резня — ещё можно было бы понять. Но в мирной, захолустной глуши, где ничего не происходит вообще… ещё один жнец? Немыслимо! Так кто же это был? Ему понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя и вспомнить, что он делал. Он надел очки и, опустив голову вниз, увидел распластанное тело бедолаги-охранника. Жнец вздохнул. Подумал, что работу нужно выполнять качественно и доводить до конца. Перехватил Косу поудобнее, занёс её и сделал взмах. Перед глазами побежали кадры плёнки, чужая жизнь лезла в ощущения, в мозг, вливалась через глаза и уши, пыталась захватить и утопить в себе. Но Жнец с удивлением отметил, что его собственные мысли поглотили его гораздо больше, чем чужая плёнка. Впервые в жизни он закончил работу небрежно. Не отдаваясь ей полностью, а думая вместо этого о чём-то своём.