Лучшая Ошибка

«Дом в твоем полном распоряжении, но не смей покидать его пределов, пока я не приставлю к тебе человека, а то мало ли, что ты еще решишь натворить…» Это были последние на сегодня слова Джонни, которые он произнес, даже не глядя на меня, после чего покинул машину, направляясь в клуб, а я осталась одна. Даже сидящий за рулем Чону не сглаживал моего одиночества, лишь наоборот усугублял ситуацию своим едва заметным сочувствующим взглядом, от которого я чувствовала себя еще более униженной. Вот вроде бы должна радоваться, что этому высокомерному наглющему придурку Джонни было нужно мое тело, только чтобы «снять напряжение», но отчего-то все равно становится очень обидно. Настолько обидно, что слезы подступают к горлу. С такой уверенностью заявил, что хочет меня, и… Черт, о чем я вообще думаю?! Я счастлива! Счастлива, что не поддалась ему сейчас, потому узнай я об этом позднее, я бы себя не просто не простила, а возненавидела. Пусть валит в свой клуб и развлекается с теми, кто не против дать свое тело для снятия напряжения. Для него, как и для них, это наверное норма. — Госпожа Пак, приехали, — вырывает меня из мыслей Чону и я с ужасом осознаю, что думала о том, куда пошел этот идиот, всю дорогу. Пока смотрю в окно на особняк, который станет моей персональной тюрьмой на ближайшие полгода, Чону вылазит из машины сам и открывает дверь для меня, протягивая мне руку. — Спасибо, не стоило, — неловко протягиваю свою руку в ответ, вылазя из машины. — Это моя работа, — наконец немного улыбается Ким, провожая меня до самого дома, — Если возникнут какие-то вопросы, обращайтесь к прислуге. Главной из них является тетушка Минсук. Вы уже наверняка видели ее: такая маленькая и полненькая. Может на первый взгляд показаться злой, но она очень добрая и, насколько я знаю, работает в этом доме уже очень давно. Джонни всех предупредил, так что не бойтесь. В конце концов, можете позвонить мне, если нужно будет что-то привезти. — Еще раз спасибо, — киваю в ответ и Чону делает тоже самое, после чего уходит, оставляя меня совершенно одну. Джонни сказал, что дом полностью в моем распоряжении, но у меня нет никакого желания что-либо делать, находясь в неволе, поэтому я просто иду в комнату, где сегодня спала. С радостью бы отправилась в другое помещение, но мне слишком страшно зайти не туда. Падаю на кровать и закрываю глаза, невольно вдыхая поднявшийся от постельного аромат парфюма Джонни. В голове автоматически начинают прокручиваться события сегодняшнего утра в этой постели и своеобразного продолжения в машине. Енхо — козлина, каких свет не видывал, но то, как он… Да что за мысли то такие?! Трясу головой, пытаясь от них избавиться, но от этого становится только хуже. Обычно в таких случаях мне помогает чтение, поэтому я пробую почитать (впервые за два месяца), но, кажется, выбираю не ту книгу, потому что буквально на первых страницах я снова «вижу» Джонни при описании главного героя: «Его шикарное телосложение и повадки настоящего хищника не под силу скрыть даже костюму, прекрасно сидящему по фигуре. Сильный, высокий, статный, с длинными ногами. Двигается пружинисто, как будто каждый шаг возносит его над головами всех присутствующих, как минимум, на три метра. Этакий зверь в костюме, а какие поразительные у него глаза». До сегодняшнего дня я даже представить не могла, что в жизни можно встретить человека, как из книги. Это, определенно, самое точное описание Енхо. Продолжая думать об этом в процессе чтения, я невольно сравниваю все действия главного героя с действиями Джонни и просто не могу найти разницы при всем своем желании. Наверное, я пролежала бы так до самой ночи, непонятно зачем думая о нем, но меня отвлекает телефонный звонок. Родители… Мы договаривались, что сегодня я уволюсь и буду вылетать к ним, но все пошло не по плану из-за всплывшего контракта, который я заключила неизвестно каким образом. — Привет, солнышко, — раздается на том конце провода, как только я принимаю вызов, — Как ты там? Уже купила билет на самолет? Молчу несколько секунд в попытке совладать со своими эмоциями, от которых пыталась сбежать весь вечер. Какой бы сильной не хотелось быть, не получается. Очень хочется, чтобы родители защитили меня от этого всего, как это делали, когда я была маленькой. Так жаль, что это невозможно. Делаю глубокий вдох, чтобы не разрыдаться в трубку от беспомощности, как маленький ребенок, потому что только сейчас вдруг в полной мере осознаю, насколько все плохо. — Суен, ты нас слышишь? — Да-да, привет, — стараюсь придать своему голосу хотя бы немного радости, но получается из рук вон плохо, — У меня все в порядке. Извините, что сама не позвонила раньше, но пока домой не получится прилететь. — У тебя что-то произошло? — слышно, как голос мамы становится взволнованнее, отчего у меня все же проступают слезы на глазах. Какое счастье, что мы сейчас говорим не по видео-звонку. — Нет, все хорошо, — нагло вру с улыбкой на лице, несмотря на слезы, которые одна за другой начинают медленно скатываться у меня по лицу, — Сегодня ходила в школу и мне предложили остаться хотя бы до конца лета, чтобы и отпускные получить нормальные, и еще немного поработать до прихода в школу детей. Еще одна ложь срывается с моих уст до того, как я успеваю ее в полной мере обдумать. Хотя говорить то особо больше и нечего — не расскажу же я родителям о том, что происходит на самом деле? Наверное, мои слова звучат довольно правдоподобно, потому что слышу, как родители облегченно выдыхают, и выдыхаю следом за ними. Слезы продолжают медленно скатываться по лицу, но сейчас это неважно. Главное, что родители мне вроде поверили и теперь у меня есть время до конца лета, а там… Хотелось бы верить, что Джонни поменяет свое мнение и откажется от ребенка, но я очень сильно в этом сомневаюсь. Когда прощаюсь с родителями и убираю телефон в сторону, вместо спокойствия начинаю рыдать еще сильнее. Как же я устала… Прошли всего одни сутки (или чуть меньше?), как я нахожусь в этом доме, а сил нет совсем никаких. Один сплошной стресс и уже вторая истерика. Хорошо, что хотя бы сейчас я одна и никто не давит на меня во всех смыслах этого слова, а Джонни пусть развлекается с кем угодно. Меня это не волнует. Да. Повторяю себе это кучу раз и постепенно успокаиваюсь, вновь возвращаясь к книге. С момента, как Чону привез меня сюда, прошло уже четыре часа и стрелка часов неумолимо приближалась к девяти вечера. Кажется, в это время тут подают ужин. От упоминания о еде, мой желудок начинает предательски урчать. Сегодня я только позавтракала и попила чай у Дахен, хотя должна была кушать минимум три раза в день по рекомендации доктора. Интересно, накроют ли ужин, если Джонни не будет дома? Или мне нужно самой все сделать? Могу ли я… Какое-то время еще сомневаюсь в том, как лучше поступить, но желание кушать оказывается сильнее меня, поэтому я очень тихо выхожу из своей (или это все-таки комната Джонни?) комнаты и прислушиваюсь к звенящей тишине. Становится так страшно, будто кто-то сейчас может испугать или, хуже того, отругать меня за то, что я вышла из комнаты без разрешения. Однако, сколько бы не прислушивалась, тишина кажется лишь еще более звенящей, поэтому, переборов волнение, я все же преодолеваю небольшой коридор и медленно начинаю спускаться по лестнице. Только не успеваю пройти и пяти ступеней, как входная дверь раскрывается и в дом входит Чону, а следом за ним, со стороны кухни, выходит невысокая полная женщина. — Чону, мальчик мой, ты один? — с улыбкой спрашивает она. — Да, тетушка Минсук, — тут же кивает Чону, — Господин Со сказал, что сегодня домой не вернется. Просил привезти ему костюм. — Все как обычно, — смеется в ответ женщина, а я продолжаю оставаться незамеченной и невольно подслушивать разговор. Значит, он часто не бывает дома? Что ж, мне это только на руку. Если не удастся спастись от нашего договора, то хотя бы до меня никто не будет домогаться, как это было сегодня. По телу снова прошла волна мурашек от воспоминаний. Придурок. Надеюсь, он умрет от икоты, сколько раз я уже его вспомнила за эти несколько часов. — А что насчет госпожи Пак? — доносится снизу голос Чону и я тут же возвращаю туда все свое внимание. — Госпожа Пак не выходила из комнаты ниразу с момента приезда. Я хотела узнать все ли в порядке, но не знала, можно ли ее тревожить, — женщина вздыхает. Ее тон кажется мне предельно честным и искренним, — Хотела узнать как она, сейчас, когда пойду относить ей ужин. Относить ужин? Мне принесут ужин в комнату? — Давайте я отнесу, — улыбается Чону, медленно уходя в сторону кухни вместе с тетушкой Минсук. — Спасибо, сынок, — женщина посмеивается, положив ладонь на сердце, — А то я сама так волнуюсь, узнав по какой причине госпожа Пак прибыла в наш дом. Значит, причина моего присутствия здесь ей, как и, наверное, всем остальным в этом доме, известна. Еще немного пытаюсь разобрать, о чем они говорят, но выходит плохо. Да и страх быть замеченной оказывается сильнее меня, поэтому я быстро направляюсь обратно в комнату, из которой только что вышла. Сажусь на кровать и утыкаюсь в телефон, стараясь придать своему лицу беззаботный вид, а уже через полминуты раздается стук в дверь. Приходится вновь подняться, чтобы ее открыть. — Добрый вечер, госпожа Пак, — улыбается Чону, держа поднос с какой-то очень вкусно пахнущей едой в руках, — Можно? — Добрый… Да, конечно, проходите, — незамедлительно раскрываю перед ним дверь, впуская его в комнату. — У вас все хорошо? — задает еще один вопрос Ким, когда ставит поднос с едой на прикроватную тумбу и вновь переводит взгляд на меня. — Да, — немного улыбаюсь в подтверждение своих слов, но Чону, кажется, не особо мне верит, начиная пристально разглядывать мое лицо, — Что-то не так? — Просто мне сказали, что вы весь вечер просидели в комнате и, как мне кажется, плакали. Что? Как он узнал? Смотрю на него с непониманием. Я плакала часа два назад и уже точно все должно было пройти. К тому же, я сегодня не красилась, чтобы были потеки от косметики. Неужели у меня глаза опухли так сильно? — Нет, все хорошо, я просто… — судорожно бегаю глазами по комнате, пытаясь найти оправдание. Взглядом натыкаюсь на мой телефон, оставшийся на кровати, — Книгу грустную читала. — А-а-а, — понимающе протягивает Чону. В этот раз он вроде бы мне верит. Да и я почти даже не соврала, ведь книгу действительно читала, — Значит, вы любите читать? — Люблю, — киваю в ответ, наблюдая за тем, как Чону проходит в небольшую гардеробную, а через несколько секунд выходит оттуда с костюмом в руках и небольшим пакетом. — Чтение — это здорово, — Чону улыбается и я невольно улыбаюсь в ответ. Его улыбка кажется такой теплой и милой, в отличие от его начальника, — Господин Со сказал передать, что сегодня ночевать дома не сможет, поэтому просил вас обязательно поужинать и лечь спать пораньше. Сказал, что вам необходимо соблюдать режим. — Ясно, — киваю, будто собираюсь исполнять прихоти этого идиота, который сам шатается неизвестно где. — Поднос тетушка Минсук просила оставить на прикроватной тумбе — она заберет его сама. Приятного аппетита и доброй ночи, — Чону кланяется и я тут же кланяюсь в ответ, — Ох, госпожа Пак, в этом нет необходимости. Я — обычный водитель, поэтому чувствую себя неловко. — Я тоже чувствую себя неловко, потому что являюсь обычным человеком, — медленно начинаю краснеть в ответ, на самом деле чувствуя смущение от такого отношения ко мне. — И все же я на работе. Чону дарит мне свою последнюю милую улыбку и скрывается за дверями спальни, вновь оставляя меня одну со своими мыслями. Что ж, ладно. Хотя бы сегодня буду спать спокойно. *** — Все привез, как я просил? — спрашивает Джонни, заглядывая в пакет, протянутый Чону. Так получилось, что сегодня Джонни не смог «снять напряжение», когда Чону высадил его возле клуба. Стоило ему только войти в здание, как поступил звонок с работы, где без него, как без начальника, было не обойтись, поэтому Енхо уехал туда на первом же такси. А вот освободился только пару часов назад и вместо клуба решил поехать к своей постоянной пассии. О Хаын — девушка, которая когда-то казалась Джонни идеальной и фигуркой, и умением себя вести, и умением доставить ему удовольствие. Однажды он даже подумывал позвать ее замуж, но оказалось, что хоть замуж она и готова идти, рожать детей не собиралась никогда в своей жизни. А Джонни детишек в семье хотел, очень хотел, но принуждать с эти делом считал неправильным, даже несмотря на то, что обычно всегда шел по головам и добивался чего хотел. Если не хочет, значит не надо. Быть может, они и могли бы воспользоваться суррогатным материнством, только вот Хаын детей на дух не переносила, поэтому Джонни и решил все оставить, как есть. Своеобразные отношения без всяких обязательств. — Да, господин Со, — кивает Ким, протягивая Джонни и костюм. — А что насчет Суен? — Тетушка Минсук сказала, что она весь вечер провела в своей… То есть в вашей комнате, и… — Чону почесал затылок, думая о том, стоит ли ему рассказывать о своих подозрениях по поводу состояния девушки. — И? — задал наводящий вопрос Джонни, который терпеть не мог, когда от него что-то скрывают. Особенно его это нервировало сейчас, ведь он должен знать все, что касается той, кто вынашивает его ребенка. — Я отнес еду ей в комнату, потому что она ничего не ела, а еще заметил, что она плакала. — Плакала? — приподнял бровь Со, удивляясь. — Да. Она сказала, что из-за книги, — кивнул Чону, — Говорит, что любит читать. — Ясно, — задумчиво протянул Джонни, — Что ж, на сегодня все. Доброй ночи, завтра к семи тридцати заедешь за мной. — Хорошо, доброй ночи, господин Со. Джонни закрыл входную дверь, пронося в глубь квартиры только что привезенные вещи. — Кто это был? — сонно спросила Хаын, лежащая обнаженной на черной шелковой постели, специально, как любит Джонни. — Привезли мои вещи, — ответил мужчина, укладывая пакет и костюм на небольшой стул возле туалетного столика, после чего оперся на этот туалетный столик сам, складывая руки на груди. — Дорогой, что-то случилось? — заметила его неожиданную задумчивость девушка. Обычно в ее квартире Джонни таким не был. Что уж там говорить, ведь он даже несколько минут назад таким не был, когда уходил забирать вещи. — Что? Нет, — Джонни помотал головой, пытаясь вновь сосредоточиться на Хаын, хотя все его мысли только что, кажется, ушли в след за Чону, который сказал, что там, дома, Суен плакала. Глупая что ли? Он ведь оставил ее в покое на сегодня, так в чем ее проблема? Вторая истерика за сутки может плохо сказаться на ее состоянии, и на его ребенке. — Енхо, — протянула ласково Хаын, поднимаясь с кровати, и, как есть, обнаженная, подошла к мужчине. — Я же просил меня так не называть, — поморщился он в ответ, стараясь сфокусироваться на ее теле. Ему срочно нужно было забыться. Суен просто читала книгу. Это не должно его волновать. — А я просила сделать меня своей женой, — прошептала ему в губы девушка и тут же примкнула к ним в поцелуе. Вот уж чем чем, а этими пьянящими губами она точно никогда не насытится. — Ты же знаешь, что мы хотим разные семьи, — лениво ответил ей на поцелуй Джонни. Вчера вечером и сегодня он целовался с Суен, и, как бы сильно ему сейчас хотелось не сравнивать эти поцелуи, он не мог иначе, ведь губы Суен совершенно отличаются от губ Хаын. Более сладкие, более мягкие, более нежные. В тысячу раз лучше губ той, что на протяжении нескольких лет казалась ему идеальной. И как он не понял это в их первую ночь в отеле? Или быть может губы Пак показались ему такими из-за долгой разлуки? — Расслабься, любимый, — прошептала Хаын, переключаясь с губ на шею и ключицы мужчины, которые были открытыми, т.к. Со уже был в одном халате, — Я чувствую, как ты напряжен. Позволь мне помочь тебе расслабиться. — Было бы неплохо, — Джонни закрыл глаза, вновь сливаясь с девушкой уже в более требовательном поцелуе. Перед его взором все еще стояла Суен, что его начинало медленно раздражать и из-за чего он начал покусывать губы Хаын. Интересно, если он представит Суен вместо нее в процессе, то наконец сможет удовлетворить свои желания касаемо Пак? — Эй, больно, — восклицает вдруг Хаын, отстраняясь и хватаясь за губы. Мужчина даже не заметил, как из-за собственных мыслей, укусил девушку чересчур сильно, — У тебя точно все в порядке? — А что может быть не так? — спросил Джонни, продолжая целовать девушку куда угодно, только бы не открыть глаза, чтобы образ Суен в голове не рассеялся. Он все же решил попробовать провернуть этот план, чтобы хотя бы немного сдерживаться рядом с настоящей Суен. — В последний раз ты так целовался месяца полтора назад, — ответила Хаын, подставляя мужчине шею и зарываясь пальцами в его волосы, — Набросился на меня тогда с порога и не отпускал всю ночь. — Не помню такого, — укусил ее теперь уже за ключицу Джонни, тут же зализывая место укуса. Он соврал. Соврал, потому что помнил. Помнил до мельчайших подробностей, как все было. На тот момент прошла примерно неделя с той самой ночи с Суен в отеле, и Со был тогда вне себя от ярости. Все его мысли были заняты проведенной ими вместе ночью тогда, как сама Пак нагло сбежала и не выходила на связь, хотя на столе осталась не только часть ее договора, но и визитка Джонни. — Жаль, — игривым шепотом тихо ответила ему на ухо Хаын, — Это была одна из самых прекрасных наших ночей. — Тогда мы можем ее повторить, малышка, чтобы и я вспомнил, — хмыкнул Джонни, подхватывая девушку на руки и унося в сторону в кровати. *** Просыпаюсь от ощущения, что на меня ложится что-то тяжелое. Медленно открываю глаза, пытаясь понять, что происходит. — Д-джонни?! — ужасаюсь, осознав, что прямо сейчас всем своим весом на меня наваливается Енхо. Не просто Енхо, а кажется полностью обнаженный Енхо в одном своем мерзком шелковом халатике, который невероятно ему идет. Но как такое возможно? Ким Чону сказал, что он не будет ночевать сегодня дома. Или, раз уже светит солнце, то можно считать, что и ночь прошла? — Ты что здесь делаешь? — Время для утренней порции любви. Малыш наверное очень скучал по папочке, ведь мы пропустили вечерний сеанс, — Джонни улыбается, будто не слышит моего вопроса, и садится мне на бедра, — Ну ничего, сейчас мы это исправим. Только сейчас вспоминаю, что вчера вечером после душа, я так и уснула, не переодевшись в пижаму. Пытаюсь отодвинуть наглые руки Джонни от пояса халата, но мужчине на это совершенно наплевать, потому что уже в следующую секунду он распахивает халат, под которым нет абсолютно ничего. — Джонни, отпусти, — пытаюсь совладать с быстро бьющимся сердцем и горящими от смущения щеками, видя, как мужчина смотрит восторженным взглядом отнюдь не на мой живот. — Такая красивая, — вновь игнорирует мои слова Со, склоняясь над моим телом и невероятно медленно проводя носом от ключиц до живота, что заставляет напрячься каждую мою мышцу, — И так вкусно пахнешь. Мне хочется закричать, чувствуя, как тело и разум начинают мне изменять, поддаваясь на провокации этого наглого человека, но я не могу сделать абсолютно ничего. Лишь продолжаю учащенно дышать и наблюдать за тем, что Енхо сделает дальше. — А еще очень, — Джонни вдруг оставляет один небольшой поцелуй внизу живота, а я закусываю губу вместо того, чтобы хотя бы попытаться выбраться, — Очень, — пара поцелуев еще ниже, — Очень, — чувствую еще один поцелуй в месте, которое уже животом явно не считается, и все же не могу сдержать стон, на что Джонни тут же самодовольно ухмыляется, — Очень вкусная. Сердце начинает колотиться как сумасшедшее, а я все еще не могу даже пошевелиться, позволяя Джонни слезти с меня и устроиться теперь уже между моих ног. Пояс его шелкового халата ослабляется и теперь я могу увидеть не только острые ключицы мужчины, но и часть рельефного торса, отчего во рту непроизвольно скапливается слюна. Как и я, Енхо некоторое время просто разглядывает меня, затем вновь нависает надо мной, увлекая в глубокий поцелуй. Поцелуй, значительно отличающийся от всех тех, что были за последние два дня. Поцелуй гораздо более приятный и отдающий морем, прямо как парфюм Джонни. И мне это очень нравится, только вот я и так не могла дышать, а теперь, кажется, вообще задохнусь, ведь Енхо не отстраняется от меня ни на секунду, практически полностью перекрывая доступ к кислороду. Мое сознание еще больше мутится, и, наверное, поэтому я принимаюсь вдруг охотно отвечать на его ласки, медленно начиная сгорать от желания получить еще больше и чувствуя теперь еще и его огромные руки, медленно блуждающие по всему моему телу. Кажется, будто он не пропускает ни одного миллиметра моей кожи, нежно ведя по ней своими пальцами, отчего я периодически мычу в поцелуй. Не знаю, сколько так проходит времени, но в какой-то момент Джонни все же отстраняется от моих губ, довольно улыбаясь, и переключается на мою шею, а я тут же снова закусываю губу, понимая, как громко могу застонать. — Не сдерживайся, малышка, ты очень красиво звучишь, когда получаешь удовольствие, — хрипло шепчет Енхо мне на ухо, прикусывая мочку, и я, наконец, осознаю, насколько сильно начинаю хотеть его. Сам Джонни, кажется, тоже чувствует это, потому что вновь усаживается у меня между ног, немного раздвигая их. И в этот момент я, наверное, окончательно слетаю с катушек. Желание получить удовольствие перекрывает крики разума и вместо того, чтобы хотя бы немного попытаться сдвинуть ноги, я развожу их еще шире, затуманенным взглядом смотря прямо в горящие глаза Джонни. Он так же неотрывно смотрит на меня в ответ, медленно склоняясь к месту, где я сейчас нуждаюсь в нем больше всего. Однако, не спешит его касаться, начиная покрывать короткими поцелуями внутреннюю часть моих бедер и двигаясь невероятно медленно. Сильнее закусываю губу, когда Енхо оставлят особо выразительный поцелуй на коже, на месте которого наверняка должен остаться засос. Уже чувствую тяжелое горячее дыхание мужчины совсем близко к пылающему от желания месту. Буквально сгораю от нетерпения, как вдруг… Просыпаюсь?! Рывком подрываюсь на кровати и оглядываюсь по сторонам, понимая, что нахожусь одна в комнате, где уже действительно светит яркое солнышко. Значит, это все был просто сон. Просто чертов сон, приснившийся мне из-за того, что я запуталась в одеяле и не могла нормально дышать. Дурацкий сон, где я чуть не отдалась человеку, который еще сегодня ночью спал неизвестно с кем и который собирается лишить меня моего ребенка. Как я могла?! Мне требуется добрых десять минут, чтобы успокоить свое тело и эмоции, которые, в отличие от сна, были вполне реальными, после чего я иду в душ со все еще горящими щеками. Нет, это же надо было так, и все ведь было так правдоподобно… Я где-то слышала, что сон кажется реальностью, когда нечто подобное было на самом деле, но ведь до этого Джонни целовал только мой живот, так каким образом… О, нет! Неужели он делал нечто подобное в тот раз в отеле? От этой мысли меня передергивает, а щеки вновь покрываются румянцем, который еще даже не успел сойти, как и желание, резко отдающее внизу живота с новой силой. Так точно не пойдет, но что я могу сделать? Из мыслей меня вырывает стук в дверь: — Госпожа Пак, вы в порядке? — доносится взволнованный голос, кажется, тетушки Минсук, — Госпожа Пак? — Да, все хорошо, — в спешке выключаю воду и вылажу из ванной. — Тогда ладно, — голос становится немного тише, — Завтрак на прикроватной тумбе. Быстро обматываю полотенцем волосы, накидываю на себя халат и вылетаю из ванной как раз в тот момент, когда тетушка Минсук ступает на порог выхода из комнаты. — Подождите, — говорю чуть громче и женщина тут же замирает, поворачиваясь ко мне с испуганным взглядом. — Извините, что говорю это только сейчас, но я — Пак Суен, приятно познакомиться, — подхожу к женщине и низко кланяюсь, что, кажется, шокирует ее. — Милая моя, не нужно таких низких поклонов. Вы заставляете меня смущаться, — кланяется так же низко женщина. Удивление в ее глазах сменяется что-то, отдаленно напоминающее радость, — Мне тоже приятно познакомиться. Можете звать меня тетушкой Минсук. По всем вопросам смело обращайтесь ко мне. — Спасибо, — не могу сдержать небольшого поклона, потому что очень волнуюсь. — Ну, в самом деле, не нужно, — кланяется еще раз и женщина, неловко улыбаясь, — Лучше покушайте. Я принесла обед вам в спальню. — Обед? — перевожу вопросительный взгляд с тетушки Минсук на часы. Четверть часа. Как можно было спать так долго? Вновь обращаю свой взгляд к женщине, — Спасибо вам большое. — Приятного аппетита, — тепло улыбается женщина и покидает мою комнату. Своей улыбкой она невольно заставляет меня вспомнить похожую улыбку Ким Чону вчера и задуматься о том, что вся прислуга в доме Джонни гораздо более приятная, чем сам мужчина. Блин, опять я вспоминаю этого ужасного человека. Стараюсь как можно скорее переключить свое внимание на что-нибудь и подхожу к подносу, доверху забитому самой разной едой. Вчера вечером я кушала на кровати, однако, когда сегодня я беру в руки поднос и только перевожу взгляд на кровать, в голову сразу ударяют еще свежие воспоминания из сегодняшнегося сна, что заставляет меня покрыться багровым румянцем. Трясу головой, пытаясь избавиться от этих мыслей, только вот их становится еще больше. И теперь у меня в голове четкая картинка нависающего надо мной Джонни в его проклятом халатике с ослабленным пояском. — Да сколько можно?! Я отворачиваюсь от кровати и усаживаюсь за туалетный столик вместе с подносом вкусно пахнущей еды. Некоторое время просто медленно дышу, успокаиваясь, и только потом начинаю кушать. Еда, как и вчера, оказывается безумно вкусной, только вот мне едва удается съесть и половину своей порции из-за странного ощущения в желудке. Нечто подобное у меня было, когда токсикоз только начинался. Те несколько дней я практически ничего не могла есть, и день и ночь сидя возле унитаза. Я думала, что так плохо мне уже не будет, но, кажется, ошиблась, потому что сегодня первый приступ рвоты случается всего через пятнадцать минут после обеда. Я еле успеваю добежать до унитаза, где мой организм выталкивает обратно всю еду, принесенную тетушкой Минсук. Когда желудок более-менее успокаивается, я привожу себя в порядок, не забывая переодеться в домашнее платье, и иду в сторону кровати. Мне очень неловко даже смотреть на нее, но чувствую я себя настолько плохо, что решаю не обращать на это внимания. Просто падаю на постель, зарываясь носом в огромную подушку, которая так ярко пахнет парфюмом Джонни. Вспоминаю, как спокойно мне стало позавчера, когда Енхо обнял меня, позволяя плакать ему в плечо и чувствовать его приятный парфюм. Неосознанно вновь погружаюсь в это состояние и медленно проваливаюсь в сон. Просыпаюсь лишь, когда часы пробивают добрых семь вечера. Сегодня я определенно спала гораздо больше, чем в самом начале беременности, но это гораздо лучше, чем если бы я весь день просидела возле унитаза. Медленно потягиваюсь в кровати, чувствуя, что теперь укрыта одеялом, хотя засыпала поверх него. Не думаю, что тетушка Минсук смогла бы незаметно вытащить его из-под меня. Видимо, я сама укрылась, когда уснула. Хорошо, хоть не запуталась в нем опять. Хочется полежать еще немного, но желание есть перекрывает собой даже все продолжающееся неприятное ощущение в желудке, поэтому я поднимаюсь с кровати и иду вниз. Надеюсь, тетушка Минсук уже приготовила хотя что-нибудь, ведь ужин будет только через два часа. В отличие от спальни, уже погрузившейся в сумрак, свет во всех остальных комнатах оказывается включенным, поэтому я первое время щурюсь, пытаясь к нему привыкнуть, но широко открываю глаза от удивления, когда подхожу к лестнице. Снизу доносится невероятнейший запах чего-то очень вкусного и я спешу спуститься, чтобы узнать, чем так пахнет, только вот на предпоследней ступени замираю. Вижу, что ужин уже накрыт на стол и за ним сидит Джонни. Сейчас он не в костюме, а в свободной черной рубашке и обычных черных спортивных трико. Выглядит немного странно, но ему идет. И, если это его обычная домашняя одежда, значит, здесь он уже давно. Хотя я думала, что дома он появляется не раньше девяти. Да и к тому же его одежда ведь в комнате, где я спала. Как я могла прослушать? Енхо, видимо, чувствует мой взгляд, потому что поднимает глаза на меня и улыбается, облизываясь, а у меня от этого краснеют щеки и по телу бегут мурашки из-за воспоминаний об утреннем сне. — Привет. Джонни поднимается со своего места и подходит ко мне. Даже две ступени не позволяют мне почувствовать себя немного выше — он вновь смотрит на меня сверху вниз, засовывая руки в карманы своих штанов. И, пока мои мысли мечутся от моего сна к тому, насколько мелкой я себя сейчас чувствую, Енхо внимательно рассматривает мое лицо, отчего мои щеки краснеют еще сильнее. Я, правда, пытаюсь быть храброй, но все же не выдерживаю его взгляда и опускаю глаза, невольно смотря на его шею, где тут же замечаю четыре ярко-красных засоса. Точно, он ведь вчера уезжал снимать напряжение. — Ты не заболела? — наконец нарушает тишину Енхо, прикладывая руку к моему лбу. От неожиданности я на секунду теряюсь, но быстро прихожу в себя и отталкиваю его. — Я здорова, — отвечаю не без злости в голосе. Сколько можно меня трогать когда вздумается? Неужели вчера никого в клубе не натрогался? — Тетушка Минсук сказала, что ты почти ничего не ела и весь день проспала, — погодите, это что волнение в его голосе? — Если будет что-то не так, то ты сразу должна сказать мне об этом и мы поедем в больницу. Приходится кивнуть в ответ, но наверное это ложь, ведь я уже сейчас чувствую себя плохо, но говорю, что в порядке. Хотя и можно считать, что я ответила честно, потому что мучает меня обычный токсикоз. — Ладно, а сейчас за стол. Я распорядился, чтобы ужин теперь подавали каждый день примерно в это время. Тебе нельзя голодать. Прежде чем я успеваю среагировать, Енхо берет меня за руку и подводит к столу, где усаживает за накрытое место напротив себя. — Ешь, — мужчина обходит стол и усаживается на свое место, возвращаясь к своей еде. Внимательно наблюдаю за тем, с каким аппетитом он кушает сам, чувствую приятный запах еды и то, насколько голодна, но когда опускаю глаза в свою тарелку и вспоминаю, насколько мне сегодня было плохо… Не могу. — Почему не ешь? — замечает это Джонни и вновь внимально смотрит на меня, а я даже не могу посмотреть на него в ответ, — Ты точно себя нормально чувствуешь? Все еще не хочу ему ничего рассказывать, поэтому молча беру палочки для еды и медленно начинаю пробовать рис. Отторжения вроде не происходит, поэтому неуверенно кладу в рот еще немного риса под внимательным взглядом Джонни. — Ты что, на рисовой диете? — цокает Джонни, не выдерживая, — Вот, поешь немного мяса. Итак только кожа да кости, а ты еще не ешь ничего. К тому же, моему ребенку нельзя голодать. И он своими палочками из своей тарелки подхватывает кусочек мяса и протягивает его мне, а я перевожу сомневающийся взгляд с этого мяса на Джонни. Даже предположить не могу, что будет, если я это съем. — Ешь, — повторяет он. И мне приходится медленно принять этот кусочек с его палочек, чтобы начать его также медленно жевать. Сначала ничего необычного вроде не происходит и мясо мне кажется вполне вкусным. Я даже успокаиваюсь немного, надеясь, наконец, нормально покушать, но стоит только проглотить этот кусочек, как тошнота тут же подступает к горлу. Я просто срываюсь с места, прикрывая рот рукой, и бегу в спальню, ведь это единственный туалет, о котором я знаю в этом доме. Из-за быстрого бега буквально падаю возле унитаза, сдирая коленки, но не обращаю внимание на это — главное, что я успела добежать. Чувствую, как Джонни быстро оказывается рядом и вновь мягко поглаживает меня по спине. Чувствую себя ужасно неловко, ведь тошнит меня отвратительно долго и отвратительно сильно (хотя я думала, что мой желудок пуст), но я не могу попросить Енхо уйти, потому что с ним мне становится хотя бы немного легче, как и в тот раз. А, когда все заканчивается, он помогает мне даже умыться и вытереть лицо, что заставляет меня одновременно смущаться и быть ему благодарной. — Ты как? — спрашивает он, обхватывая мое лицо руками и заглядывая в мои глаза. Лишь киваю, чувствуя, что нет сил даже говорить. Меня стошнило сегодня всего дважды и я вроде бы проспала весь день, но нормально ни разу не поела, поэтому мой организм был ужасно истощен. — Прости, это из-за меня, — шепчет он, притягивая меня к своему огромному мускулистому телу и обнимая. В его здоровенных руках я ощущаю себя бесконечно маленькой, но при этом такой же бесконечно защищенной от всех угроз внешнего мира. Чувствую, как напряжены все его мышцы и даже слышу, как быстро бьется его сердце, отчего не могу сдержать слабой улыбки. Он умеет волноваться? — Ты не виноват, — слабо шепчу ему куда-то в район шеи, продолжая стоять с опущенными руками. Не могу обнять его в ответ. Да и вообще хочется промолчать, ведь я ничего не обязана говорить, но не могу сдержать язык за зубами, чувствуя его волнение. Да, мне приятно слышать извинения от этого, казалось бы, неприклоняемого человека, но ведь он, правда, тут непричем, — Это токсикоз. — И все же, я бы не хотел, чтобы ты так из-за него страдала, — выдыхает Джонни, поглаживая меня по спине и волосам своими огромными руками, что заставляет мое сердце сжаться от того, насколько мне комфортно, — Знаю, что через это проходят все, но ты сегодня, я так полагаю из-за этого, даже поесть нормально не смогла. Завтра съездим в больницу. Доктор Бон сказала, что капельница поможет при очень сильном токсикозе. А сейчас пойдем в кровать? — Но ты ведь даже не поел, — пытаюсь воспротивиться, хотя Енхо уже ведет меня в сторону постели. — Если захочу, могу полакомиться тобой, — серьезно отвечает он, заставляя меня замолчать и сильно покраснеть. Думаю, не нужно говорить, что я вспомнила сегодняшнее утро. Джонни аккуратно усаживает меня на постель, затем сам садится на колени около моих ног и внимательно рассматривает меня, будто меня не просто стошнило, а произошло что-то ужасное. Его резкая смена поведения заставляет отвлечься от мыслей о сне. Енхо снова в режим очень хорошего переключился? Интересно, а с моим ребенком он всегда будет в режиме заботливого? — Так я и думал, — цокает он, останавливая взгляд на моих коленях. Только сейчас замечаю, что они содраны, и, как по волшебству, начинаю чувствовать небольшую боль в них, — Неужели нельзя было аккуратнее? Нужно обработать. — В этом нет необходимости, — пытаюсь прикрыть содраные места, но Джонни смеривает меня своим резким холодным взглядом, и я тут же убираю руки. Внимательно наблюдаю за тем, как мужчина достает мини-аптечку из нижнего ящика прикроватной тумбы. В его руках оказываются ватная палочка, какая-то мазь и пара пластырей. По стандартной схеме он выдавливает мазь на палочку и начинает обрабатывать мои колени, которые тут же начинает щипать, и я дергаюсь от неожиданности. — Сильно больно? — моментально останавливается Енхо, поднимая на меня глаза. — Нет, — быстро отвечаю я, но по его глазам вижу, что он мне не верит. — За вранье тоже поцелуй, — цокает он и вновь возвращается к моим коленям, теперь немного дуя на них. Это снижает боль, но вместе с его дыханием на коже, а так же очередном упоминании поцелуев, в голове вновь всплывают отрывки из утреннего сна, и я снова краснею, наблюдая за сосредоточенным лицом Джонни, — Все, теперь ложись, — командует Джонни, когда заканчивает с дезинфекцией моих ран. Неожиданно он поднимает голову, ловит мой взгляд и ухмыляется, — О чем это ты думаешь? Красная, как помидор. — Точно не о тебе, — резко отвечаю и укладываюсь в кровать к нему спиной. Как хорошо, что он не умеет читать мысли. Надеюсь, он никогда не узнает об этом кошмаре. — А могла бы, — Енхо шепчет мне на ухо и целует в шею, отчего по телу бегут мурашки. Как он так незаметно подняться успел? Вновь резко поворачиваюсь к нему лицом, собираясь возмутиться, только вот мужчина неожиданно касается моих губ в быстром поцелуе и покидает комнату, заставляя удивленно смотреть ему в след.