Лучшая Ошибка

Медленно просыпаюсь от легких касаний на животе и жмурюсь от теплых солнечных лучей. Уже утро? Мой мозг неторопливо начинает свою работу, поэтому я лишь постепенно осознаю, в какой постели нахожусь, кто прижимается ко мне и на чьей руке я спала. Да, без сомнений это Джонни лежит у меня прямо сейчас за спиной и, внаглую ко мне прижимаясь так, что даже наши ноги оказываются переплетены, гладит мой голый живот, забравшись рукой ко мне под платье. Ужасно сильно хочется возмутиться, ибо какого хера он прижимается ко мне, если у него есть девушки в клубе, только вот Енхо, кажется, спит и прикасается ко мне неосознанно. Будить его — себе дороже, однако меня накрывает невероятное чувство голода, которое может обернуться тошнотой, если я вовремя не поем, поэтому решаю попытать свою удачу и встать незамеченной. Сначала пытаюсь прислушаться к дыханию мужчины, но оно особо ничего не дает мне понять. Что ж, ладно, если Джонни до сих пор молчит, то скорее всего на самом деле спит, поэтому я пытаюсь очень медленными движениями выскользнуть из его хватки, чтобы не разбудить его. Однако, стоит мне только пошевелиться, как одна его рука чуть сильнее притягивает меня к нему за живот, а другая обнимает мои плечи и так же прижимает к его крепкой груди: — Куда собралась? — его легкий шепот касается моей шеи и у меня тут же бегут мурашки по коже. Приходится промолчать в ответ, чтобы вдруг не спровоцировать мужчину на какие-либо действия, только все происходит с точностью наоборот, потому что его губы неожиданно касаются моей шеи, оставляя несколько легких поцелуев, от которых в животе начинают порхать бабочки предвкушения, — Как самочувствие? Молча киваю, понимая, что не могу издать и звука, но Джонни этот ответ, кажется, не устраивает, потому что он поворачивает меня к себе лицом и внимательно разглядывает, как настоящий детектор лжи. Я не соврала, но от его взгляда начинаю нервничать, что он тут же улавливает, отчего я напрягаюсь всем телом и закрываю глаза, предвещая его злость, ведь ему не нравится, когда ему врут, а я получается, обманула его в третий раз. Однако вместо этого Джонни вдруг целует меня, как и все другие разы, бесцеремонно проталкивая свой язык ко мне в рот. Упираюсь руками в его мощную грудь и пытаюсь отодвинуться, но его руки, все еще прижимающие меня к себе, делают это чуть с большим усилием, отчего не получается отодвинуться и на миллиметр. Ненавижу себя за свою беспомощность перед этой махиной, но в очередной раз мне приходится просто сдаться и позволить себя целовать, молясь всем богам, чтобы разум не затуманился окончательно и я не начала отвечать на ласки этого человека, как в своем сне. Вдобавок к этому, целует меня Джонни мучительно долго, медленно поглаживая мою спину своими здоровенными ладонями. Я должна ненавидеть этого человека за все, что он делает с моей жизнью, но сейчас еле держусь, чтобы не превратиться в лужицу от его касаний, а Енхо будто чувствует это, целуя меня то с напором, то с невероятной нежностью. Отстраняется он от меня лишь несколько минут спустя, когда мои губы краснеют и припухают (я буквально чувствую это). Раскрываю рот, чтобы сказать Джонни, насколько он охренел, но он опережает мои слова: — Только попробуй сказать что-нибудь мне неприятное и я поцелую тебя еще раз. — Но ты уже это сделал, а я тебя даже не обманывала сейчас! — все же не удерживась и восклицаю, стукая кулаком по его груди, только моя рука оказывается слишком маленькой в сравнении с его мощным телом. Уверена, что он даже чуть-чуть боли не чувствует, потому что лишь с гадкой улыбочкой прижимает меня еще сильнее к себе. — Не просто так, малышка, — облизывает он губы, внимательно глядя мне через глаза в самую душу, отчего мое сердце пропускает удар, — Я могу поверить, что ты не обманула меня только что, но ты уже была должна мне несколько поцелуев, один из которых мне просто захотелось получить сейчас. — Да ты… — чувствую, что начинаю буквально задыхаться от возмущения. Это получается, что он только что прямо мне сказал, что поцеловал меня просто потому что захотелось?! Вот так просто?! Прямым текстом?! Интересно, а своим клубным снимателям напряжения он это же самое говорит? — Я… — улыбается Джонни в ожидании. Судя по его виду, его, эта ситуация очень забавляет, в отличие от меня, — Ну, давай, скажи. — Не скажу, — с вызовом отвечаю и вновь пытаюсь отвернуться, только Джонни снова поворачивает меня к себе лицом, заставляя смотреть на него. — Я волновался, — шепчет он, поглаживая мою щеку своей огромной рукой, а у меня сердце пропускает еще один удар. Так я вчера не ошиблась, что это было волнение, — Госпожа Бон вчера сказала, что приехать будет необходимо только если сегодня ты будешь чувствовать так же, как вчера. Точно все нормально? — Я в порядке, — повторяю, не сразу разбирая всех его слов, — Погоди что? Ты вчера вечером звонил госпоже Бон? Было же нерабочее время… — Я столько заплатил, что она даже ночью по моему вызову должна приехать, — цокает Джонни и портит своими словами все мои только начинающие зарождаться мысли о том, что он не такой уж и плохой человек. Я даже немного морщусь от такого разочарования, только вот Енхо, кажется, не замечает этого, прижимая меня теперь к своей груди и гладя по волосам, а я уже даже не сопротивляюсь, потому что знаю, что это бесполезно, — Она — хороший врач, наблюдающий уже за второй беременностью Дахен, поэтому ей можно верить. Все, я в душ. Он выпускает меня из кольца своих рук, без которых мне почему-то сразу становится холодно, даже не смотря на то, что я все еще лежу под одеялом, затем ловко целует меня в макушку и поднимается с кровати. Искренне пытаюсь быть безразличной к происходящему, но украдкой все же наблюдаю за его массивным телом, только сейчас замечая, что он все еще во вчерашней одежде. Он не отходил от меня всю ночь? Но я вроде даже не просыпалась с момента, как он уложил меня в постель. Неужели так сильно волновался? Задумавшись об этом, я не сразу замечаю, что Джонни уже снял рубашку, и теперь я пялюсь на его голый рельефный торс, с парой татуировок на плече, которым я раньше не придавала значения. — Меня только одно интересует, — ухмыляется Джонни, закидывая только что снятую рубашку себе на плечо и подходя вплотную к кровати, — Спать со мной ты отказываешься, а слюнки на меня пускаешь? Несостыковочка, получается… — Было бы на что их пускать… — отворачиваюсь к окну, чувствуя, что заливаюсь краской от стыда. Я вовсе не хотела этого делать, я ведь просто задумалась. Что за самоуверенный человек? — Пойдешь со мной в душ? — доносится совсем близко к моему уху и я резко поворачиваю голову на звук, задевая кончиком своего носа нос Джонни. Этот человек вновь чудесным образом оказывается в опасной близости от меня, буквально нависая надо мной. Если он сейчас хотя бы немного ослабит свою хватку у изголовья кровати, то сотрутся последние миллиметры, разделяющие нас, и его губы снова окажутся на моих. От этой мысли я медленно перевожу взгляд с глаз Джонни на его пухлые губы, неосознанно облизывая свои. Черт, и о чем это я вообще сейчас думаю? Я же сама только что сопротивлялась, когда он меня целовал, так почему губы зудят от желания вновь дотронуться до него? — Я могу расценивать это как согласие? — ухмыляется Джонни, так и не дождавшись моего ответа. Своими словами он заставляет меня еще больше раскраснеться и отвернуться от него, не желая отвечать. Однако вместо меня вдруг отвечает мой живот, протяжно долго и очень громко урча, чтобы напомнить мне о том, что я хочу есть. Черт… — Пойдем, — командует Джонни. Он легким движением руки скидывает с меня одеяло и быстро поднимает на ноги, прижимая за талию к своему голому торсу. — Н-никуда я с тобой не пойду, — неуверенно отвечаю в попытке вырваться из его хватки, не касаясь его голого тела руками, но это оказывается еще более бесполезным, чем, когда он в одежде, — Отпусти меня. — Не хочу, — ухмыляется он, видимо, довольный моей реакцией, затем хватает меня за запястье и буквально тащит в сторону ванной. — Джонни, не надо, — начинаю едва ли не слезно повторять снова и снова, упираясь руками и ногами, только мужчине, кажется, плевать на это, потому что он продолжает тащить меня в сторону душевой. Я уже прокручиваю в голове все возможные случаи того, что там произойдет, и ни один мне не нравится. А с учетом того, что Джонни уже по пояс голый, мне становится еще хуже. Мои просьбы на него никак не действуют, и от страха в перемешку с безысходностью по моей щеке все-таки скатывается несколько слез, когда я решаю в последний раз прошептать: — Енхо, пожалуйста… Не знаю, мои слезы на него так действуют или что-то еще, но он вдруг резко останавливается и поворачивается ко мне, шокированно глядя мне в глаза. При всем своем желании понять не могу, что происходит, лишь чувствую, как слезы продолжают скатываться одна за другой по щекам. Вот же ж, неужели мой организм настолько сильно ослаб, что я так много начала плакать? — Как ты… — начал было он, но вдруг замолчал, аккуратно обхватив мое лицо руками и заставляя посмотреть на него. Дурацкие слезы, как же я ненавижу быть слабой, но я просто не могу сейчас их остановить, чувствуя, как Енхо своими большими руками вытирает их с моего лица, — И чего ты ревешь на этот раз? Опять грустная книга? Откуда он знает? Я же говорила об этом только Ким Чону… Блин, стоило догадаться, что Чону ему все рассказал… — Я боюсь, — тихо шепчу, понимая, что врать бесполезно. — Чего? — удивленно приподнимает бровь Енхо. — Того, что ты собираешься со мной сделать, — всхлипываю и протираю глаза, потому что не вижу почти ничего из-за плотной пелены слез. Да сколько можно плакать? — И не смотри на меня. — Во-первых, я ничего не собираюсь с тобой делать, — практически по слогам произносит Джонни и я тут же удивленно смотрю в его глаза в поисках подвоха, но нахожу там лишь самодовольную ухмылку, — Я подожду, когда ты сама захочешь этого. Не в моих правилах брать женщину силой. Особенно, если она, — одна рука Джонни медленно переходит с моей щеки ко мне на живот, заставляя задержать дыхание, — Вынашивает моего ребенка. Хочется вновь прокричать, что это мой ребенок, но я просто молча смотрю на Енхо и не могу понять, как в одной фразе может быть столько заботы и пошлости, которые вновь сбивают ритм моего сердца. — Ну, и, во-вторых, пока мой ребенок в тебе, я буду смотреть на тебя сколько захочу, понятно? — мужчина говорит это невероятно серьезно, поэтому просто молча вытираю слезы и киваю. Хоть я и вообще не согласна на такое, но что могу сейчас ему сказать? — Даже если ты будешь плакать. Я знаю, что это из-за гормонов, и не хочу, чтобы ты переживала это в одиночку. Все. Джонни прижимает меня к своему телу и мягко обнимает, поставив подбородок мне на макушку. — Извини, что снова напугал, — очень тихо добавляет он, а у меня земля уходит из-под ног, заставляя схватиться за обнаженное тело Енхо, как за спасательный круг. Обреченно выдыхаю, понимая, что снова сдалась и позволила себе быть слабой, медленно тая в объятиях этого человека. Если так пойдет и дальше, то не только мой ребенок будет принадлежать Джонни, но и кое-что другое. — Все? — спрашивает Енхо. Он отстраняется от меня и внимательно рассматривает мое лицо только когда все во мне (даже мое дыхание) полностью приходит в норму. В очередной раз киваю в ответ, не в силах даже посмотреть Джонни в глаза. — Теперь пойдем. — Куда? — в очередной раз упираюсь, когда Енхо переплетает наши пальцы и опять начинает тащить меня в сторону ванной. — Прекрати, пожалуйста, и доверься мне, — строгим тоном произносит Джонни, на секунду останавливаясь, а затем вновь ведет меня в сторону ванной, — Мы идем завтракать. Хотя учитывая время, это будет обед. «Сколько же я опять проспала?» хочется мне спросить, но я лишь прикусываю губу, все еще сомневаясь, и позволяю Енхо вести меня. Мне остается только надеяться, что он не соврал, когда сказал о том, что ничего мне не сделает, т.к. я вынашиваю его ребенка (хоть какие-то плюсы у этой всей ситуации), но… Он не тронет меня, пока не захочу я, а я… Так стоп! Больше никаких «а я…» Задумавшись, не сразу замечаю, как мы, действительно, проходим мимо ванной и выходим из комнаты Джонни. — Попутно проведу тебе экскурсию по дому, чтобы ты не бегала через весь дом, когда тебе резко приспичит, — останавливается он на выходе из комнаты, внимательно посмотрев мне в глаза. Как будто я и сама не знаю, насколько глупая вышла ситуация? К тому же, уверена, что это всяко-разно лучше, чем если бы я забежала в какую-нибудь комнату и там не оказалось унитаза. — Внимательно запоминай, потому что комнат много, — самодовольно ухмыляется он, вырывая меня своим голосом из мыслей, — Начнем с левой дальней комнаты и по пять дверей по обе стороны после нее, — жестом он показывает на названные двери, — Это все гостевые, каждая из которых оснащена своей ванной комнатой и туалетом, как и эта, — Джонни показывает на комнату, из которой мы только что вышли, — Ты можешь пользоваться ими когда тебе пожелается, но спать ты обязана в моей кровати, понятно? Хочется цокнуть и закатить глаза в ответ, но я лишь киваю, чувствуя, как краснею сама и как потеют мои руки, одну из которых продолжает держать Енхо. А от того, что рубашку он обратно так и не надевает, становится еще жарче. — Теперь далее, — улыбается он, словно не замечая моей реакции и указывая на дверь, напротив нас, — Комната для моего еще не родившегося сына. Еще раз киваю. Погодите… Что он сказал? — Сына? — приподнимаю удивленно бровь, — Еще даже доктор не может определить пол ребенка, а ты уже так в этом уверен? — Мы с тобой работали всю ночь над его созданием, — ухмыляется Джонни, смотря мне прямо в глаза, отчего я тут же краснею и отворачиваюсь. — Не помню такого… — Зато я помню во всех подробностях, — Енхо понижает свой голос еще на пару тонов, вызывая мурашки по всему телу, — Мне хотелось взять тебя еще раз, но ты была такой уставшей, что уснула и спала, как младенец. И я более чем уверен, что еще пару дней отсыпалась дома, потому что была выжата, как лимон. Закусываю губу, не желая что-либо говорить, ведь Енхо прав по поводу моих отсыпаний в течение двух дней. Только я тогда старалась думать, что спать мне хотелось от пережитого стресса и бессонной из-за клубной пьянки ночи… Блин, мне теперь даже немного интересно стало, что именно мы делали той ночью. В моей жизни никогда не было мужчины, с которым бы мы могли заниматься любовью всю ночь напролет. Даже когда мы с Ханмином пытались зачать ребенка, ничего подобного не было ни разу. — Точно не хочешь, чтобы я тебе напомнил? — хмыкает Джонни, как будто услышав мои мысли, и я тут же отрицательно качаю головой в знак протеста, — А зря… Уверен, что и в этот раз ты бы дрожала подо мной от того, насколько тебе было бы хорошо. — Хватит, — перебиваю я то ли Енхо, то ли свои мысли о том, что я совсем недавно во сне дрожала от удовольствия еще до того, как Со перешел к активным действиям. — Я молчу, — смеется Джонни, довольный моей реакцией и, наверное, очень красными от стыда щеками и ушами, — Пошли дальше. Он тянет меня дальше по коридору, быстро рассказывая понемногу о каждой из нескольких десятков комнат, которые я, конечно же, стараюсь запомнить. Вдруг потом смогу использовать эту информацию? — А это, — мужчина замирает у еще одной массивной двери и переводит какой-то странный горящий взгляд на меня, — Если ты не обманула моего водителя, это будет твоя любимая комната. Хочется узнать, о чем он, но все вопросы рассеиваются сами собой, когда Джонни толкает дверь и та медленно раскрывается, позволяя мне увидеть огромное количество книг. Библиотека… Это самая настоящая библиотека, переполненная книгами. Такого их количества я, наверное, даже в книжном магазине не видела. Огромное, просто невероятное число разноцветных книг расположено на таком же бесчисленном количестве полок. Да целой жизни не хватит, чтобы их перечитать… Не знаю, зачем Джонни их столько, но не могу не восхититься их наличию, продолжая с восторгом рассматривать все, что только успею. — Неужели так сильно нравится? — не без гордости за свои «сокровища» спрашивает Енхо. Все это время он продолжал стоять рядом и, по-видимому, наблюдать за моей реакцией. — Да, очень, — несколько раз киваю, нехотя переводя глаза с книг на него, чтобы подтвердить свои слова, только тут же тушуюсь и вновь отворачиваюсь, встретившись с его темными глазами. — Можешь приходить сюда, когда пожелаешь, — хмыкает он, обратно закрывая комнату. — Правда? — почти вскрикиваю от восторга. Выгляжу, скорее всего, невероятно глупо, но ничего не могу с собой поделать. Я буквально чувствую себя маленьким ребенком, которого привели в огромный магазин игрушек и сказали, что он может играть любой из этих игрушек, какой только пожелает. Такая огромная библиотека — моя самая большая мечта с тех пор, как я научилась читать. — Правда, — улыбается Джонни, вновь поворачиваясь лицом ко мне, — На период беременности, естественно. Потом, если захочешь остаться, придется платить. Ты же помнишь мое предложение? Чувствую, как щеки вновь краснеют, заставляя меня вновь отвернуться от мужчины, чтобы спрятать смущение. Ну, какой же мерзавец… Опять все испортил. Хочет знать, помню ли я? Конечно, помню! Так же, как и его поход в клуб при моем отказе в услугах. Не то, чтобы я жуть какая собственница, но, если бы вдруг я даже и согласилась на это дурацкое предложение, то вряд ли бы захотела, чтобы Джонни спал с кем-то еще. Мне неприятно допускать мысль об этом даже сейчас, когда мы просто лежим в одной кровати или когда Джонни пытается меня соблазнить (если это вообще можно так назвать), пользуясь своими чарами. Больше этого меня раздражает только то, что я уже еле держусь в такие моменты, едва ли не из последних сил хватаясь за ниточки разума. Довольный тем, что снова сделал меня красной, как помидор, больше Джонни ничего на эту тему не говорит, вновь переключая все внимание на экскурсию по его дому, в ходе которой я узнаю, что вчера, когда мне стало плохо, я пробежала мимо порядка десяти ванных комнат. — Ну, что? Запомнила теперь? — спрашивает мужчина, когда мы оказываемся на кухне, и мне приходится в очередной раз кивнуть, — Я говорил тебе не просто так, что дом в твоем распоряжении. Это в первую очередь было сказано для твоего самочувствия, которое влияет на моего ребенка, так что имей в виду… Джонни на несколько секунд отвлекается на холодильник, чтобы достать оттуда что-то, а затем вновь поворачивается ко мне: — Пока обед будет готовиться, чем хочешь перекусить? Йогурт, овощи, фрукты или может что-то другое? — Йогурта будет достаточно, — тихо отвечаю, ошеломленная таким количеством выбора. Енхо кивает и ставит на обеденный стол пару баночек с йогуртом, затем достает к ним небольшую ложку и, жестом приглашая меня покушать, отворачивается, чтобы… Начать готовить есть?! Сначала я даже думаю, что мне показалось, но мужчина не отходит от кухонного гарнитура ни через пять минут, ни через десять. Не могу сказать наверняка, чем именно он там занят, потому что весь обзор он закрывает мне своей широченной и, прошу заметить, по прежнему обнаженной спиной, что меня очень сильно отвлекает. Хоть я и не привыкла пялиться, очень сложно не смотреть, когда полуобнаженный фигуристый мужчина так профессионально орудует на кухне. Вдобавок к этому, комната очень быстро наполняется вкусным запахом еды и я просто не могу позволить себе уйти, находясь в ожидании. Уж очень мне интересно, что он приготовит. К тому же, хоть я и съела пару баночек йогурта, все еще чувствую себя голодной, ведь нормально ела в последний раз два дня назад. Проходит добрых минут сорок, когда Джонни поворачивается ко мне, держа в руках две тарелки с чем-то очень аппетитно-выглядящим. Подрываюсь с места, чтобы помочь ему приготовить на стол, ведь вроде бы я тут гостья, а не хозяйка, но Енхо меня тут же останавливает одним единственным «сиди», и мне приходится повиноваться. От нечего делать, я невольно наблюдаю за тем, как полуголый Джонни делает все сам, и вспоминаю времена, когда мы жили с Ханмином. Тогда готовкой и приготовлением на стол всегда занималась я. Именно поэтому сейчас мне становится очень неловко, и, чтобы хоть как-то отвлечь свои мысли, я принимаюсь разглядывать содержимое тарелки, едва ли не захлебываясь слюнями от того, насколько вкусно оно выглядит. Куриная грудка, картофель, свежие овощи и зелень выложены так красиво, словно блюдо подается в ресторане. Джонни точно не шеф-повар? — Тебе не нравится? — хмурится мужчина, когда заканчивает с сервировкой стола и усаживается напротив меня, — Или ты все-таки себя плохо чувствуешь? — Нормально я себя чувствую, — отвечаю, взяв вилку в руки. Только сейчас я понимаю, что так и не прикоснулась к еде, — Просто… Ждала, когда ты тоже сядешь за стол. — Я сел, можешь есть, — кивает он в сторону моей тарелки, — Хотя подожди. Енхо забирает у меня тарелку, чтобы разделать мясо на кусочки, затем вновь возвращает ее, а я сижу и перевожу растерянный взгляд с тарелки на Джонни и обратно. Это все и так было похоже на кадры из какого-то романтического фильма, но теперь… Мне мясо так только папа разделывал и то, когда я была ребенком. Откуда в Джонни вдруг взялось столько заботы? — Еда не отравлена, — кажется, начинает радражаться Енхо, продолжая наблюдать за моей нерешительностью и волнением, — Каждую субботу и воскресенье тетушка Минсук отдыхает, поэтому сегодня и завтра ее не будет. Обычно я в эти дни ем не дома или заказываю еду на дом. Сам практически не готовлю, но это не значит, что я не умею. И уж тем более я не стал бы травить тебя и моего ребенка. Смотрю на мужчину еще какое-то время, уже совсем не обращая внимания на его наготу, после чего все же неуверенно приступаю к еде. Молча съедаю пару вкусных кусочков мяса и только тогда Джонни перестает наблюдать за тем, как я ем, и начинает есть сам. В тишине мы съедаем почти все, но ее вдруг нарушает телефонный звонок Енхо, поэтому он поднимается из-за стола и вместе со своим смартфоном выходит с кухни, оставляя меня одну. Я же, наевшись настолько, насколько мне позволяла моя беременность, решаю убрать за собой со стола и помыть посуду. *** Джонни входит на кухню и на секунду теряется, не увидев за столом Суен. Он начинает судорожно бегать глазами по комнате и замирает только когда видит, что девушка стоит возле раковины и моет посуду. Необходимо заметить, что впервые в этом доме женщина моет посуду, если не считать тетушку Минсук, — самые разные девушки бывали в этом доме, но никто и никогда не мыл за собой посуду. Даже Хаын не притронулась к ней, хотя Джонни готовил ужин и для нее. Это заставляет мужчину немного улыбнуться. Еще плюс один в превосходство Суен над Хаын. Кстати именно последняя звонила ему только что, приглашая к себе, как это обычно происходило на выходных, только вот Джонни решил провести эту пару дней с Пак, особенно с учетом того, что вчера она чувствовала себя очень плохо. Енхо опирается о дверной косяк и прячет руки в карманы штанов, продолжая незаметно наблюдать за Суен. В ее движениях нет ничего резкого и страстного, как во всех пассиях мужчины; напротив, каждое ее шевеление пропитано какими-то притягательными для Джонни комфортом и нежностью. Наблюдая сейчас за тем, как девушка моет посуду, вытирает ее и убирает по местам, Енхо невольно задумывается о том, что был бы не против видеть такую картину каждый вечер после работы. И нет, речь сейчас не о посудомойке, ведь для этого у него есть прислуга. Сейчас речь идет о хозяйке в своем доме. К тому же прямо сейчас Суен носит под сердцем ребенка. Его ребенка. И, если не брать в счет, при каких обстоятельствах был зачат этот ребенок, то в этот момент все выглядит так, будто Енхо и Суен — обычная семейная пара, ожидающая своего первенца. Не удержавшись, Джонни все же подходит к девушке со спины и аккуратно обнимает ее за талию, утыкаясь носом ей в шею. Он чувствует, как она вздрагивает от неожиданности и вроде бы даже задерживает дыхание, но не может ее отпустить. Вообще говоря, он думал, что ему будет полегче контролировать себя рядом с Суен после недавней ночи, проведенной с Хаын, но теперь ему кажется, будто и не было никакой ночи, ведь прямо сейчас вдыхая аромат персиков, исходящий от Суен, он чувствует, как сильно хочет ее. — Что-то случилось? — спрашивает неуверенно девушка, прочищая горло, но Джонни не может найти слов для ответа, поэтому молчит, заставляя Пак добавить едва слышимое «Енхо», от которого у него сердце совершает кульбит. Второй раз. Она назвала его по имени второй раз за сегодня и обычно он злится, когда к нему так обращается кто-то, кроме семьи, но из уст Суен это звучит так приятно, что он не может запретить ей себя так называть и лишить себя такого удовольствия. Более того, что-то внутри него наоборот хочет, чтобы Суен как можно чаще обращалась к нему именно таким образом. — Эти персики нельзя было есть, да? — добавляет еще тише Суен, заставляя Джонни поднять голову и только сейчас обратить внимание на то, что Суен мыла персик, когда он подошел к ней. — Можно, конечно, — цокнул он. Вчера вечером, когда Джонни уложил Суен в постель, он незамедлительно отправился в магазин, чтобы по совету Джэхена и интернета купить продукты, которые Дахен и многие другие едят во время сильнейшего токсикоза. Изначально его целью были йогурты и соки, но он просто не смог пройти мимо фруктов, среди которых были персики, — фрукт, который вызывал прямую ассоциацию с Суен своим запахом и нежностью. — Л-ладно, — отвечает девушка и кухня погружается в молчание. Джонни хотел бы раствориться в этом моменте, но напряжение едва ли не во всем теле Пак и ее абсолютная неподвижность, не дают ему этого сделать. Он ведь вроде сегодня не приставал к ней и не делал ничего такого, так почему она его так боится? Даже его слова о том, что он ничего не сделает с ней, пока она сама того не захочет, видимо, на нее не подействовали. Но что же тогда делать Енхо, ведь он очень хочет, чтобы Суен перестала его бояться. Он уже даже напрямую сказал ей о том, что не причинит ей вреда, но Пак вновь находится в оцепенении всего от нескольких его касаний. Что же ему делать? *** — Тебе понравился обед? — звучит в район шеи голос Енхо и моя кожа покрывается мурашками. — Да, спасибо, — тихо отвечаю, продолжая смотреть на вымытый персик в моих руках. Я очень хочу его съесть, но не уверена, что смогу сделать это, когда ко мне со спины прижимается Джонни. — Я рад, — через его голос слышу, что он улыбается, — Тогда я пойду доем. Киваю в ответ, чувствуя, как тяжело мужчина вздыхает, после чего его хватка на моей талии ослабевает и он очень медленно выпускает меня из кольца своих рук, действительно возвращаясь к столу. Неужели опять рычаг переключения «плохой/хороший» сработал? Впрочем это не мое дело, поэтому я спешу как можно быстрее покинуть кухню и вернуться в библиотеку, где, по словам Джонни, могу проводить все свое свободное время. Здесь, с восторгом я несколько долгих минут хожу между стеллажами с книгами, просто наслаждаясь атмосферой, затем еще несколько долгих минут выбираю книгу. А, когда уже делаю свой выбор и усаживаюсь в кресло-мешок, находящееся в самом незаметном углу комнаты, дверь в библиотеку распахивается и в помещение входит Джонни. — Я не преследую тебя, — опережает он мои мысли, поправляя влажные, судя по всему, после душа волосы, — Я тоже пришел почитать. Пока я рассматриваю его новую одежду, состоящую из белой футболки и черных штанов, Енхо, действительно, выбирает какую-то книгу и усаживается на соседнее кресло-мешок. — Я тебе мешаю? — спрашивает он, ловя мой взгляд, и я отрицательно качаю головой. Он на самом деле никак мне не мешает, я просто немного шокирована, что такой, как он, читает книги. Хотя, наверное, стоило предположить, ведь Джонни каким-то образом собрал такую здоровенную библиотеку. Думая об этом, я не сразу осознаю, что опять пялюсь на него, а, когда все же понимаю, то быстро отворачиваюсь и стараюсь вновь сосредоточиться на чтении своей книги. Удивительно, но сначала все идет более чем хорошо. Я читаю свою книгу, а Джонни — свою. Однако, в какой-то момент я чувствую, как мужчина начинает время от времени смотреть на меня, что заставляет меня немного смущаться и совершенно не дает мне сосредоточиться на тексте. Мне требуются колоссальные усилия, чтобы не спросить, что происходит, или не посмотреть в ответ. Не знаю, сколько так проходит времени, но в какой-то момент чувство неловкости от его взгляда притупляется (подобно обращению внимания на то, что Джонни был полуголый на кухне), и я вновь целиком погружаюсь в книгу, окончательно теряя счет времени. Опоминаюсь лишь когда мои глаза очень устают от очень долгого чтения. Краешком глаза пытаюсь посмотреть, что делает Джонни, но этого оказывается недостаточно, поэтому я поднимаю неуверенный взгляд с книги на Енхо, чтобы… Увидеть, как он спит? Голова мужчины повернута в мою сторону, а глаза закрыты, как и книга в его руках. Интересно, он вообще читал или это был очередной предлог? Устраиваюсь поудобнее в своем кресле, чувствуя себя чуть более свободно из-за того, что Джонни спит, и невольно начинаю разглядывать его умиротворенное лицо, которое в совокупности с его пушистыми (высушенными без укладки) волосами вдруг кажется мне очень милым. Сама поражаюсь этому, ведь Енхо вроде бы всегда серьезный и сосредоточенный, с полной уверенностью контролирующий все вокруг себя, но сейчас он выглядит совершенно иначе и это мне нравится куда больше его вечной доминантности. Интересно, а будь он таким милым и комфортным всегда, у нас бы могло что-нибудь выйти ради нашего ребенка?