Лучшая Ошибка

С момента, как той ночью я ответила Джонни на поцелуй, наши взаимоотношения, если их вообще можно так назвать, очень изменились. Если раньше Джонни мог поцеловать меня только утром и вечером, то теперь делал это постоянно. Он целовал меня когда угодно и где угодно, а у меня с каждым разом было все меньше сил и, будем честны, желания останавливать его, когда от моих губ он начинал спускаться ниже. Однако, я приняла решение держаться до тех пор, пока могу, и я решила его придерживаться. Правда, несколько раз его губы все же касались моего живота, ведь Джонни, по его словам, не мог лишать малыша любви и ласки. Так прошла наша неделя после больницы и мы снова отправились туда на осмотр, по просьбе госпожи Бон. Ради того, чтобы поехать со мной, Джонни даже закончил пораньше с работой. Пока меня осматривали, он, по своему обыкновению, сидел за ширмой, но в кабинете. — Отлично, госпожа Суен, можете одеваться, — женщина с улыбкой поднялась со своего места, снимая перчатки, — С вами и вашим малышом все хорошо, переживать не о чем. Я даже не успела слезти с кресла и поблагорадить женщину, не говоря уже о том, чтобы одеться, как из-за ширмы выглянул Джонни: — Значит, никаких ограничений больше нет? Я даже не сразу сообразила, о чем он говорит, в попытках одеться, чтобы он не видел меня голой. — Никаких ограничений нет, — ответила ему доктор Бон. — Даже в постели? — с хитрым прищуром мужчина глянул на меня и я замерла. А что, если он все это время не трогал меня только из-за того, что это могло навредить малышу, а не потому что он уважает мое мнение? — Даже в постели, — улыбнулась женщина, усаживаясь за свой рабочий стол, — Но только при условии, что вы будете очень осторожны и нежны. — С удовольствием, — облизнулся Джонни, оглядывая меня с ног до головы, и у меня возникло чувство, что я стою перед ним обнаженная, несмотря на то, что уже оделась. Так и продолжая стоять в оцепенении, я слушала, как госпожа Бон говорит о соблюдении режима сна, ежедневных прогулках, важности продолжать пить таблетки и чем-то еще, после чего поблагодарила ее и мы с Енхо вышли из кабинета. — Спасибо и приятного вам вечера, — улыбнулся Джонни напоследок доктору Бон. — Спасибо и вам того же, — донеслось уже из-за двери, которую Джонни закрыл. — Ох, он будет очень приятным, — Енхо прижал меня к себе за талию, несколько раз целуя в шею, отчего по ней тут же побежали мурашки, а я покраснела, как помидор, ведь в коридоре, куда мы вышли, были люди, — Я буду очень аккуратен и очень нежен. Последняя его фраза была произнесена мне на ухо, но у меня все равно было такое чувство, что все сидящие вокруг ее услышали и поняли, что Джонни имеет в виду. Пристегивая меня в машине, он несколько раз поцеловал меня в губы и в шею и, будто случайно, коснулся моих бедер. С каждым его новым движением, мысль о том, что он хочет со мной сегодня переспать, все прочнее укреплялась в моей голове и от этого мне становилось так страшно, что потели даже ладони. Пока мы ехали домой, Енхо вновь положил свою руку мне на бедро, как это было в первую дорогу, только теперь его будто подменили, потому что в этот раз его поглаживания заходили гораздо дальше, чем обычно. Своей рукой он практически касался моего нижнего белья, т.к. сегодня, на свою беду, я была в платье. — Почему ты так напряжена? — Джонни повернулся ко мне лицом, когда мы остановились на очередном светофоре, — Доктор Бон же сказала, что все хорошо. Или тебя что-то еще беспокоит? «Ты! Ты меня беспокоишь!» — хотелось крикнуть мне в ответ, но я сдержалась, глядя в его темные глаза. Они всегда были настолько темными или стали такими только сейчас? — Я чувствую, как напряжена каждая твоя мышца, — добавляет Джонни, все еще ожидая ответа, — У тебя где-то болит и ты не сказала об этом? — Нет, — тут же помотала я головой, — Все нормально. — С трудом верится, — выдохнул Джонни. Его что, обидели мои слова? Словно потверждач мои мысли, мужчина убрал руку с моего бедра, чтобы в очередной раз переключить скорость, но не вернул ее на место, как делал это, всю дорогу до этого. Правда обиделся? Нет, меня не должно это волновать. Главное, что до меня не домогается. Может быть, хоть вечер пройдет спокойно. Когда мы приехали домой, из машины я вылезла первой и сразу же пошла в дом. Из-за неожиданного стресса мне захотелось кушать, поэтому я, вымыв руки, отправилась на кухню. В поисках чего-нибудь съедобного заглянула в холодильник и улыбка сама расцвела на моем лице, когда я увидела там персики. Аккуратно достав один, я развернулась, чтобы пойти в библиотеку, ставшую уже моей любимой комнатой во всем доме, только едва ли не присела от испуга, увидев Джонни всего в метре от меня. Когда он подошел? Не знаю зачем, я попыталась сбежать, только мужчина быстро посадил меня на стол и поставил руки по обе стороны от меня, лишая малейшей возможности выбраться. — А теперь давай поговорим, Пак Суен, — он сократил расстояние между нашими лицами до нескольких сантиметров, но я все еще могла видеть его уж очень темные глаза. — О ч-чем? — единственное, что удалось мне из себя выдавить. — О том, что происходит, — хмыкнул Джонни. — А что, — я сглотнула, чувствуя, как по всему телу распростроняется жар от такой близости мужчины, — Что происходит? — Ты серьезно? — ухмылка Джонни, кажется, превратилась в оскал, но я кивнула, — Отлично. Тогда давай я тебе расскажу. Я попыталась сделать вид, что усаживаюсь поудобнее, для того, чтобы отодвинуться от паха мужчины, так настойчиво прижимающегося ко мне, только Джонни одной рукой придвинул меня обратно. — Ты сказала, что согласна быть моей, так? — приподнял он бровь. — Да, — тихо ответила я, уже понимая, о чем пойдет разговор, — Ради ребенка. Джонни сделал такой тяжелый вздох, будто еле сдерживался, чтобы не наорать на меня, отчего мне стало очень страшно. — Еще раз, — тяжело произнес он, — Ты согласилась стать моей? — Да, — вновь ответила я, — Ради… — Так почему ты избегаешь меня?! — стукнул мужчина рукой по столу, а у меня сердце от страха сжалось. Мужчина сделал глубокий вдох и добавил уже чуть спокойнее, — Разве, когда люди принадлежат друг другу, они не могут провести вместе хотя бы одну ночь? Я даже не собирался заходить далеко, а ты уже отталкиваешь меня! — Принадлежат друг другу? — вырвалось у меня и мужчина изогнул бровь в немом вопросе, — Я думала, что только я… Принадлежу тебе, а ты, как и раньше, имеешь право быть с кем угодно и когда пожелаешь. — В этом вся причина? — Да! — пылко ответила теперь уже я, понимая, что еще немного и в очередной раз разревусь, — Как я могу довериться тебе полностью, если ты спишь со всеми подряд?! — Так вот какого ты обо мне мнения? — хмыкнул мужчина, отстраняясь. Он посмотрел на меня с такой грустью и болью, что я еле сдержала свое желание обнять его и попросить прощения за свои слова, — Тогда я пойду. Найду себе кого-нибудь на эту ночь. — Эй, Джонни, — попыталась я его окликнуть, но он меня уже будто не слышал, быстро покидая кухню, а затем и дом, судя по тому, как громко хлопнула входная дверь. Только держи себя в руках, Суен, пожалуйста. Я аккуратно спустилась со стола и подошла к окну, из которого было четко видно, как быстро Джонни приближается к машине, заводит ее и уезжает едва ли не со скоростью света. Даже через закрытое окно было четко слышно, как свистят колеса. Не обманул… Правда, уехал. Я тихо села на пол, чувствуя подступающие к горлу слезы. Ну, и, пожалуйста. Ну, и катись к своим бабам, придурок. Значит, я все сделала правильно, сказав ему об этом, но почему… Почему так больно сердце? Слезы больше не поддавались контролю и я начала рыдать. Сначала очень тихо, а потом все громче и громче. По-видимому так громко, что уже через пару минут на кухню прибежала тетушка Минсук. — Госпожа Суен, — потрясла она меня за плечо, — Госпожа Суен, что случилось? Сквозь пелену слез я посмотрела на нее, но ничего не ответила. Что я могу ответить, если сама не знаю, что со мной произошло? — Я сейчас позвоню господину Со, — потянулась женщина за телефоном, но я ее остановила. — Все в порядке, — еле смогла я выдавить из себя, — Я просто… — я начала судорожно придумывать причину моих слез и посмотрела на персик в своих руках, — Персик. Да. Мне просто жалко съедать персик. — Милая моя, — приобняла меня женщина теперь уже с улыбкой, — Это же всего лишь персик. Самый обычный фрукт, коих еще очень много на этом свете. Я кивнула. Правильно, этот персик не последний на этом свете. Их еще очень много. И персиков, и… мужчин тоже. — Спасибо вам, — приобняла я женщину, успокаиваясь. — Не за что, — улыбнулась она, — Старайся избегать стресса, хорошо? Старайся мыслить позитивно. Этот персик рос специаоьно для того, чтобы его могли съесть и набраться витаминов, ведь витамины очень важны для беременных. Я еще раз кивнула и, кажется, окончательно пришла в себя. Правильно, нужно заботиться о малыше. Все это делается ради малыша. — Вот и отличненько, — улыбнулась женщина, — Господин Со на самом деле очень хороший человек, просто… Он не привык к тому, что у людей могут быть чувства, которые он может задеть. А уж тем более, не привык к тому, что чувства есть и у него, и их надо уметь выражать, — я удивленно посмотрела на тетушку Минсук, но решила оставить все вопросы при себе, — Что ж, мне пора возвращаться к работе. — Спасибо вам, — заторможенно и неизвестно зачем поблагодарила я удаляющуюся с кухни женщину. — Не за что, — улыбнулась она в последний раз и ушла. Сделав глубокий вдох после такой короткой, но такой мощной истерики, я посмотрела на часы, которые показывали «21:32». Отлично, самое время пойти спать. Не спеша, я поднялась с пола и отправилась в ванную комнату. Там помылась, умылась и сделала другие необходимые дела, а потом легла в постель. Какой же холодной и пустой она мне показалась… «А Джонни сейчас не один» промелькнуло у меня в голове и я поморщилась, чувствуя неприятную боль в сердце. Пусть делает, что пожелает. Лишь бы нас с малышом не трогал, а сердце… Переживу. Вопреки ожиданиям уснуть как можно скорее, я, не мигая, пролежала в постели долгих два часа. Я же так устала и хотела спать, так какого хрена не могу уснуть?! Почему меня вообще так бесит мысль, что Джонни ушел неизвестно к кому и сейчас, возможно, с этим человеком… Мне должно быть плевать на это, только в голове вертится вопрос. Будет ли вообще все, как раньше, или он откажется от меня после того, что я ему сказала? Как же бесит! Ненавижу! Вновь смотрю на часы, показывающие уже первый час. И где он? Он останется со своим «телом» на всю ночь? Бесит, бесит, бесит. А еще болит. Сердце… Очень болит. — Какая же я дура, — все же не выдержала и оскочила я с кровати, — И ты, Енхо, придурок, каких свет не видывал! Отвратительный, ужасный, заставляющий волноваться. Гаденыш! От переполняющих меня эмоций, со всей силы я начала колотить подушку этого идиота, не сразу замечая входящий вызов, высвечивающийся на экране телефона. Номер был мне не известен, но вызов я все же приняла. — Госпожа Со? — донеслось с того конца телефона и я, не сразу соображая, соглашаюсь, — Доброй ночи. Извините, что так поздно, но вас беспокоят из больницы. Ваш муж, господин Со Енхо, попал в аварию и… Ч-что? Ч-что мне только что сказали?! Голос становится тише и я замираю, понимая, что через участвишееся раза в два сердцебиение, едва слышу, что говорит голос на том конце телефона. — Кхм, ладно, — голос снова становится громче, — И сейчас без сознания, — на несколько секунд голос замолкает, а потом вновь продолжает как-то обреченно, — В тяжелом состоянии. Мне хочется спросить адрес, но я просто стою и не могу пошевелиться. Енхо в тяжелом состоянии, попал в аварию… Из-за нашей ссоры? Насколько все серьезно? Черт, если бы я не сказала тех слов, то с ним бы сейчас было все в порядке? — Госпожа Со, вы меня слышите? — вновь вырывает меня из мыслей голос из телефона и мне приходится согласиться, — Хорошо, приезжайте как можно скорее в больницу Бумин. Вызов обрывается так же неожиданно, как и начался, и мое сердце, кажется, обрывается вместе с ним. Вся моя ненависть к Джонни исчезает как по щелку пальцев. В голове вертится лишь один вопрос. Насколько все серьезно? Трясущимися руками быстро накидываю на пижаму первую попавшуюся кофту и бегу вниз. Нужно как можно скорее попасть в больницу. — О! Госпожа Суен, — окликивает меня знакомый голос, когда я выбегаю на улицу, — Вы куда? — Я, — поворачиваюсь, чтобы увидеть Доена, так вовремя встретившегося мне, — Там… Джонни в аварию. В общем, в больницу. — Я вас отвезу, — отвечает парень и я соглашаюсь. Гораздо спокойнее и быстрее будет доехать с ним. Но почему он так спокоен? Неужели он какой-нибудь хладнокровный головорез? Мне бы хотелось больше подумать об этом, только я вновь перелючаюсь на мысли о Джонни, а в больницу я вообще залетаю сама не своя. Мои руки и ноги уже дрожат настолько, что я еле могу их контролировать. — Со Енхо, — на одном дыхании говорю женщине в регистратуре, — Авария. Тяжелое состояние. — Со Енхо? — удивленно переспрашивает женщина, — А… Пройдите вон туда. Одной рукой мне указывают в сторону большого количества кушеток, где оказывают первую помощь. Но разве тот, кто находится без сознания и в тяжелом состоянии, может лежать там? — Разве там? — вновь перевожу взгляд на женщину. — Единственный сегодня, поступивший к нам с аварии, — кивает она. — Л-ладно, спасибо, — все же приходится мне довериться женщине и пойти в сторону, которую она указала. Из-за огромного количества шторок, мое волнение становится еще сильнее. Где же Джонни? Что с ним? Почему он вообще лежит тут? Он пришел в себя? — Суен? — доносится едва слышное откуда-то сбоку и я тут же поворачиваю туда голову. Я была готова увидеть все, что угодно, но явно не Джонни в сознании всего лишь с несколькими пластырями на голове. — Ты пришла, — протягивает он, как-то странно улыбаясь. Погодите-ка, что? Что это все значит? Это была проверка?! Мужчина тянет ко мне руки, желая обнять, а я стою на месте и понимаю, что эмоции снова накрывают меня с головой. Я буквально готова разрыдаться от злости на этого мужчину, как бы странно это не звучало. Все чувства в моей жизни с началом беременности стали очень странными. — Эй, ты чего? — хмурится Енхо, самостоятельно поднимаясь с кушетки. Немного прихрамывая, он подходит ко мне и берет мое лицо в свои руки, заставляя встретиться с его расплывчатым взглядом, — Суен, что случилось? — Что случилось? — тихо переспрашиваю, чувствуя, что слезы все-таки начинают скатываться по моему лицу, — Что случилось?! Паршивец, подонок, негодяй, — с каждым новым сказанным словом я начинаю бить кулаком по его мощной груди, — Ненавижу. Ты хоть в курсе, как я напугалась, а?! И из-за чего, спрашивается. Сколько можно?! Сначала заставляешь сердце от боли изнывать, потому что ушел в поисках девушки на ночь, а потом делаешь вот это! Ты хоть в курсе, что беременным вообще волноваться нельзя, я же… Договорить мне не дают губы Енхо со вкусом алкоголя, так настойчиво впивающиеся в мои. Своим длинным языком он снова моментально и беспрепятственно проникает мне в рот, углубляя наш поцелуй до невозможности. И сколько бы я не пыталась сопротивляться, целует меня до тех пор, пока не забирает весь кислород и каким-то образом гнев из моего тела. — Я ни с кем не спал, — зачем-то говорит он, когда отстраняется, — Даже после всего, что ты сказала, и даже после того количества алкоголя, что я выпил. — Зачем ты… — Я не могу даже смотреть в чью-то сторону, пока у меня есть ты, — продолжает свою речь Енхо, полностью игнорируя мои слова, — В какой-то момент я просто понял, что хочу к тебе домой. Просто по дороге я немножечко не туда свернул, потому что перебрал с алкоголем и попал в аварию. — Зачем ты сел пьяным за руль? — тихо спрашиваю, глядя прямо в его глаза, очень напоминающие сейчас глазки провинившегося щеночка. — Я должен был тебе сказать кое-что, — мужчина заправил прядь моих волос за ухо, вновь взяв мое лицо в свои руки, — Мне захотелось позвонить тебе прямо из бара, в ту же минуту, как я оссознал эту вещь, но я решил, что лучше будет сказать лично. — Да, что? Что сказать? — мои нервы были уже на пределе и мне едва удавалось сдерживаться, чтобы снова не заорать на мужчину. — Что я люблю тебя, — он смотрит на меня, не мигая, по-видимому, ожидая моей реакции на его слова, но я не могу даже вдохнуть, не говоря уже о том, чтобы пошевелиться. И мое сердце… — Суен? Делаю шаг назад. Нет. Это ложь. Он не знает, что говорит. Он просто пьян. — Суен~а, я люблю тебя, — повторяет он. — Нет, — мотаю головой, — Зачем ты говоришь это? Ты пьян, Джонни. — Но, Суен, я… — Поехали домой, — практически шепчу, поворачиваясь к мужчине спиной. Оправдываю себя тем, что он слишком пьян для таких серьезных слов, которые, хоть и не должны были иметь никакого значения для меня, все же заставляют мое сердце биться чаще. Направляясь к выходу, слышу, что Джонни идет за мной, поэтому не оборачиваюсь. Так же молча усаживаюсь в машину, где нас уже ждет все еще спокойный Доен. Ну, теперь понятно, почему он так отреагировал на мои слова об аварии. Не удивлюсь, если Джонни и его подговорил. И все же… Зачем он сказал это только что? Это же усложнит все, что и без того было очень сложно. Я думала, что больше всего на свете мечтаю о том, чтобы он переключился с меня на новую пассию, но… Его слова. Даже когда я выходила замуж за Ханмина и он говорил мне о своих чувствах, у меня не было такой реакции. Из-за сидящего рядом молчаливого Джонни, за короткое время нашего пути до дома, я насквозь пропитываюсь запахом алкоголя. Наверное, он выпил очень много. И тем не менее, он больше не говорит ни слова. Должно быть, осознал, что сделал глупость, и сказал… Тоже глупость. Домой я снова захожу первая и сразу же иду в сторону ванной. Запах алкоголя, кажется, пропитал не только мою одежду, но и кожу. Сначала мне хочется просто помыться, но потом я решаю набрать ванну и посидеть в ней. Отличный способ отмыться от запаха, снять напряжение… И потянуть время, чтобы Джонни уснул. Нам, наверное, лучше будет не пересекаться сегодня. Однако, как бы мне не хотелось расслабиться, усаживаясь в ванну, я думала только о Енхо и его словах. Ну какой же он придурок! Сначала катится неизвестно куда, чтобы переспать с первой попавшейся девкой, а потом разыгрывает спектакль и говорит, что любит меня. В голове вновь звучит его голос, отчего сердце учащает ритм, а щеки розовеют. Я должна думать о том, что он сказал пьяную глупость, но где-то глубоко внутри зачем-то теплится надежда на то, что он не обманул. Пьяные же вроде как всегда говорят все, как есть? Все мои мысли оборвала резко открывшаяся дверь, заставив меня прикрыться руками, ведь я все еще сидела в ванной, а пена на поверхности воды почти пропала. — Джонни?! — только и хватило сил воскликнуть, встретившись с его темными глазами, так внимательно изучающими меня. — Ты хотела увидеть кого-то еще? — удивленно приподнял он бровь, надвигаясь на меня, и я тут же помотала головой, — Вот и правильно, малышка. Чувствуя, как начинает пахнуть алкоголем, я потянулась за халатом, желая поскорее покинуть это место. Джонни в здравом уме способен на что угодно, поэтому мне было даже страшно представить, что он сделает пьяным. Он же должен был уже спать. — Ну, — протянул он, одной ногой отодвигая от меня стул, с лежащими на нем телефоном, полотенцем и халатом, — Куда ты собралась? Я удивленно посмотрела на него. — Я хочу принять с тобой ванну, — улыбнулся он, отвечая на мой немой вопрос, — Сейчас только подожди чуть-чуть, я разденусь. Удивление в моих глазах сменилось настоящим шоком. Чего он хочет сделать? Не в силах наблюдать за тем, как он раздевается, я попыталась еще раз встать, чтобы дотянуться до халата. — Я сказал подождать, — практически прорычал мужчина, сняв уже футболку, штаны и приступая к нижнему белью. Да что с ним не так? Полчаса назад говорил, что любит, а теперь кричит. Биполярочка что ли? Придурок. Я резко села и отвернулась от него, чтобы не увидеть его полностью обнаженным. Только вот сердце уже начинало учащать свой ритм, а что-то внизу живота скручивало от предвкушения увидеть его голым. Со мной то что опять не так? Вот же ж… Отлично, раз мне сейчас придется сидеть с ним в одной ванной, то нужно хотя бы отодвинуться поближе к одной из ее стенок, чтобы между мной и Джонни было большое расстояние. — Не угадала, — я спиной почувствовала, как улыбнулся Енхо, — Сядь ближе к центру. Я закусила губу, но послушалась его. Меньше всего сейчас мне хотелось его злить. А еще продолжала смотреть на стенку и только сейчас до меня дошло, что в ее отражении обнаженное тело мужчины, которое я так не хотела видеть, видно ну очень четко. Не отдавая отчета собственным действиям, я взглядом пробежалась по нему и подняла свой взгляд на глаза мужчины, которые смотрели прямиком на меня через это самое отражение. Вот, черт. Я быстро зажмурилась, чувствуя, как начинают краснеть щеки. — Не стесняйся, малышка, — посмеялся в ответ Джонни, — Ты можешь не только смотреть, но и трогать все это. Прежде чем я успела хотя бы просто подумать, что я могу сказать в ответ, Джонни уселся за моей спиной и прижал меня к своему горячему телу, обняв за талию. Такие его действия лишили меня возможности дышать или я сама забыла, как это делается, почувствовав все его тело. Абсолютно все его тело. Вообще все. То, что я чувствовала до этого через одежду, получается, было вообще не то. Сейчас то самое было намного больше и горячее. Или так только мне казалось? Плевать. Нужно срочно перестать об этом думать, иначе желание, скапливающееся внизу живота, возьмет верх над разумом. — Ты будешь дышать? — вырвал меня из потока мыслей шепот мужчины прямо в шею, и Енхо тут же поцеловал ее. — Джонни, — только и смогла прошептать я в ответ, чувствуя, как от его губ по коже побежали мурашки, — Что ты делаешь? — Я просто принимаю с тобой ванну, — он вновь прильнул к моей шее, чтобы продолжить ее мягко целовать, — Не волнуйся, я хочу просто посидеть с тобой. Я чувствовала, как бешено бьется сердце и быстро поднимается грудь от учащенного дыхания, но продолжала тихо сидеть. Не дай боже, одно мое неправильное движение сподвигнет его на еще какие-нибудь действия. Хорошо хоть, что он не заходит дальше шеи и поглаживаний живота. Но и от этих действий становится так приятно, что я едва сдерживаюсь, чтобы не откинуть голову на грудь мужчине, дабы дать ему больше места для поцелуев. — Почему я не могу делать так с другими? — первый прерывает тишину мужчина, заставляя меня вновь затаить дыхание. О чем это он? — Даже две бутылки коньяка не помогли. Со мной такого никогда не было, — он замолкает ненадолго, а потом вновь продолжает, — Именно поэтому, Суен, не смей больше говорить, что только ты принадлежишь мне, потому что я… тоже принадлежу тебе. — Что ты сказал? — будучи шокированной, я моментально повернулась к нему лицом, совершенно забыв про наготу, но увидев его тело, тут же развернулась обратно. — Я только твой, Суен, — улыбнулся он, вновь поворачивая меня к себе лицом и заправляя прядь моих волос за ухо. — Енхо… — совсем тихо произнесла я, ибо от таких слов мне захотелось плакать. Так хотелось верить, что только из-за беременности, но что-то глубоко внутри подсказывало, что вовсе по другой причине. — Да, моя малышка, — его рука теперь коснулась моей щеки, нежно поглаживая ее, — И только ты имеешь право меня так называть. — Ты пьян, — я закрыла глаза, прижимаясь к его щеке. Я бы хотела ненавидеть его, но не могу. По логике вещей, это может значить только одно… Я влюблена в него. Но разве такое возможно? — Я знаю, — улыбнулся он, — Но я говорю правду. Ты мне нужна, Суен. Только ты. И наш малыш. Джонни приблизил меня к себе, мягко целуя, а я все-таки позволила себе заплакать. И почему я опять плачу? Хочется подумать о том, какая же я тряпка, только губы Джонни не дают сконцентрироваться, и я, как есть, сквозь слезы, начинаю отвечать на его поцелуй, обнимая его за шею. Неужели я, правда, люблю его? Чувствую, как Джонни улыбается в поцелуй, и аккуратно подхватывает меня за бедра, усаживая себе на колени, но не сопротивляюсь. Мы целуемся так долго, что я перестаю чувствовать вкус алкоголя на губах мужчины, да и мне вообще начинает казаться, что если все сейчас и зайдет слишком далеко, то я не буду против. — Я все еще пьян, Суен, — отстраняется Енхо первым спустя какое-то время, заглядывая в мои глаза, — А я хочу запомнить каждый момент. Я почувствовала, как мои щеки снова становятся красными. — Идем спать? — мягко спросил он и я кивнула, тут же пытаясь встать, будто наконец пришла в себя, только Енхо не дал мне этого сделать, прижимая меня обратно к своему телу, — Идем со мной. Он поднял нас двоих из ванны, заставляя ногами обхватить его бедра, т.к. отпускать он меня не желал. И стоило только воде перестать обволакивать мое тело, как кожи каснулся прохладный воздух помещения, и только теперь я в полной мере осознала, что только что, совсем обнаженная, я прижималась к такому же обнаженному телу Джонни и целовалась с ним. И сейчас продолжаю к нему прижиматься. Как же неловко… Против воли, мои щеки краснеют еще больше. — Эй, Джонни, а одежда? — восклицаю, когда мы выходим из ванной комнаты и направляемся прямиком к кровати, игнорируя гардеробную в другой части комнаты. — Нет необходимости, — ухмыляется он мне куда-то в ухо, отчего кожа покрывается мурашками. Мы что, спать тоже будем голыми? Открываю рот, чтобы возмутиться, но Енхо опережает меня, — Только попробуй сказать что-нибудь про одежду и я шлепну тебя по твоей милой попе. — Джонни, ты… — Я хочу тебя и еле держусь, поэтому позволь мне сегодня хотя бы просто касаться твоего тела. Удерживая меня одной рукой, Джонни расправляет постель, укладывает аккуратно меня в кровать, а после сразу же ложится рядом, вновь обнимая меня. Я лежу к ниму лицом, но не могу открыть глаз, потому что от этого мои и без того пунцовые щеки станут еще краснее. Он мне даже прикрыться не дал, заставив прижаться к нему и положить руку ему на талию, поэтому от касания своей грудью его… Мне становилось еще хуже. А Джонни словно было все равно, судя по его размеренному дыханию и рукам, мягко поглаживащим мой живот и спину. Хотела бы и я такую выдержку. — Ты такая милая, — тихо шепчет он и я шокированно распахиваю глаза, смотря на его серьезное лицо. Неужели он разглядывал меня все это время, — Самая красивая на свете. — Почему ты… — я замолкаю, глядя на его серьезное лицо. От него все еще пахнет алкоголем, но выглядит он очень серьезным. — Что? — приподнимает он бровь. — Почему ты продолжаешь говорить все эти слова? — все же едва слышно спрашиваю, понимая, что он не отвяжется, пока не отвечу. — Не смей думать, что это пьяные бредни, — хмурится Джонни, будто понимая ход моих мыслей, — Я серьезен как никогда. «И все еще пьян» хочется добавить мне, но я молчу, продолжая смотреть на него. Серьезен… Вспомнит ли он свои слова завтра утром, когда проспится и протрезвеет? — Я люблю тебя, — повторят он и улыбается, скорее всего из-за моих щек, начинающих опять краснеть от его слов. Наверное, он бы улыбался еще шире, если бы смог увидеть огромное количество бабочек, ворохом поднявшихся в моем животе все по той же причине. Плевать. Плевать. Это просто слова пьяного человека. Нельзя придавать им значения, пока он не повторит их, будучи трезвым. Даже если на самом деле люблю его, все это бесполезно. — Спокойной ночи, — тихо говорю и закрываю глаза, с явным намеком на то, что желаю прекратить этот разговор. Только Джонни почему-то начинает глухо смеяться, заставляя вновь удивленно посмотреть на него. — Я восхищаюсь тобой, — отвечает он на мой немой вопрос, — Тобой и тем, как ты борешься против собственного сердца. — О чем ты… — хочется спросить мне, ведь, я вроде бы еще и сама не знаю, что чувствую, так каким образом он смог это определить? — Спокойной ночи, — обрывает разговор теперь уже Енхо, игнорируя мой вопрос. Он оставляет короткий поцелуй на кончике моего носа, чуть крепче обнимает меня и закрывает глаза. Ну и отлично, ну и пожалуйста. Не очень-то и хотелось, только все это… Возможно, все логично, но я не могу в это поверить. Неужели я и в правду люблю его?