Лабиринты Зейнеп Гексу

Озан Тунч, адвокат, в живую казался еще полнее, чем на фотографиях в газетах. В окружении двух пушистых веером пальм, развалившись вольготно в большом кресле обитом красно-золотой парчой, у низкого широкого полированного столика уставленного закусками и бокалами, Тунч, улыбаясь полными блестящими губами, принимал поздравления и подарки. Мужчины в хороших костюмах, дамы, одетые большей частью по-европейски со вкусом, неспеша подходили к имениннику и говорили слова благодарности. Как только плотно уложенная курчавая седая копна волос опускалась, кивая, подходивший сменялся другим гостем, а вышколенный официант тут же подносил Тунчу серебряный кувшин и подливал в бокал. Зейнеп с мужем сидели поодаль, за небольшим фонтанчиком, мирным звоном стекающим в маленькие каменные чашки, и она была даже рада, что их столик по большей части скрыт от гостей. Она чувствовала себя неловко в этом большом пространстве наполненным дорогими ароматами, золотом, хрусталем и парчой. И хотя ее платье, темно-синее и глухое у горла, скромное на вид, ничем по цене и статусу не уступало праздничным нарядам других дам, а Александра постаралась с ее волосами на славу, она все равно чувствовала себя здесь чужой, словно тень Сакине сгорбив свои плечи всем на обзор стояла за ее спиной. «Но это так и должно быть. Так и должно быть. Ты умерла всего два дня назад, мама». Даже Барыш лишь пытался сохранять самообладание и его волнение передавалось и ей. — Не волнуйся, милый, — она погладила его колено под столом. Он в ответ задел ее и потерся о ее ногу. Тихо заиграла, запела скрипка. Гости пришли в какое-то движение. — Айше Полат. Зейнеп, это Айше Полат. Высокая статная женщина с белыми плечами и породистым лицом, в неприлично сияющем колье грациозно направлялась в сторону виновника торжества. Длинное искрящееся бирюзовое платье непонятным образом держалось на ее высокой крепкой груди, и казалось, что множество браслетов на руках звенят в такт слезам скрипки. Зейнеп собственно и пришла сюда ради нее, госпожа Полат, звезда кино, состояла в бракоразводном процессе со своим мужем. Все было как в лучших традициях пар, где жена, уже со следами зрелости, умна и богата, а муж младше на десяток лет. Он конечно изменял ей, и тратил ее деньги на сомнительные мероприятия и на скачки, но самое страшное, что этот горе-муж решил, что имеет право поднимать на нее руку. Все видели ролики Айше Полат в социальных сетях, с опухшими губами и синяком под глазом. В судах на Айше выливалось море грязи, а наглый муж рассчитывал получить с нее еще и компенсацию. Люди сочувствовали Полат и это было самое главное, а кроме того, до сих пор она не была замечена ни в каких связях с какими либо общественными движениями в защиту женщин. И если Зейнеп умудрится сегодня заинтересовать ее своим фондом, то уже в следующем году они смогут увеличить штат своего персонала и расширить площади «Дома судьбы». Айше наконец дошла до Озана Тунча и склонившись так, что первое, что бросалось в глаза, был ее круглый обтянутый платьем зад, что-то сказала ему. — Возможно, ее муж побил ее и за дело, — неожиданно съязвил Барыш. — Барыш! — Зейнеп стукнула по столу своей сумочкой. А потом засмеялась. Он ведь тоже шутил. Бирюзовый зад скрылся за черным пятном, к Озану приближались еще какие-то люди. Но Зейнеп не хотела знать кто это, она пристально следила за мелькающими между черных костюмов блестками зеленого платья. Айше медленно, как она все делала, поцеловала кого-то в щеки и бросив воздушный поцелуй через свое плечо направилась в сторону стайки таких же статных женщин. — Мехди пришел, — вдруг тихо сказал ее муж, но Зейнеп не повела бровью и предпочла его не слышать. Ей было все равно. Все равно. Ей надо было дождаться пока на лицо Айше Полак ляжет скука и взгляд ее изумрудных глаз начнет выискивать среди гостей последних новых впечатлений на этот вечер. Айше медленно отпила розового шампанского и закивала рыжей гривой на слова своей соседки, яркой брюнетки в сером в облипку брючном костюме. — Добрый вечер, господин Тунахан. Госпожа Тунахан, — последнее явно относилось к ней и Зейнеп все же пришлось обернуться. Она не видела его почти пять лет, и теперь все никак не могла сфокусировать взгляд и выделить его лицо на общем фоне. Голова кружилась. Сердце отчего-то неистово билось. Только черные глаза пристально смотрели на нее, не давая упасть и провалиться в бездну. Все же она заметила, как уголок его жесткого рта дрогнул и ее губы непроизвольно дернулись словно в ответ. В ушах все еще звучал его голос: «Госпожа Тунахан…», а быть может это фонтанчик отчего-то громко зазвенел. Она не должна была смотреть на него, ведь он умер, как умерло все ее прошлое, как умерла два дня назад Сакине. — Хорошего вечера, господин Караджа, — Зейнеп не думая и не смотря даже на Барыша вскочила и направилась туда, где она видела Айше Полак в последний раз. Зейнеп вышла замуж за Мехди Караджа шесть лет назад лишь по желанию своей родной матери, оставив все — любовь приемной семьи, жениха, сытую жизнь позади. Лишь ради Сакине, ради долга перед страдающим виной сердцем ее родной матери, так ей теперь казалось, она вверила свою жизнь совершенно чужому ей человеку, вошла в новую семью которая не очень-то и приветливо ее встретила. Но все улеглось со временем, страх сменился любовью, так ей казалось, и в лице Мехди она нашла человека который смог поначалу заставить ее поверить в себя, который доказал ей, что Зейнеп — это только она, а не страдания Сакине, что тянут ее назад, в прошлое, и даже не вырастившая ее Нармин, которая могла ей дать все, но это все в какой-то момент вдруг стало казаться Зейнеп чуждым, словно пытающимся стереть ее истинное я. Мехди заставил ее верить только в себя, а когда она поверила, он испугался, что новая Зейнеп, смелая, уверенная, окрыленная новыми возможностями улетит от него. И тогда Мехди стал другим. Она бессмысленно бродила по большой зале погруженной в приглушенный свет от искусственных свечей на стенах, между колон с вылепленными цветами и множеством тонких застывших рук сплетенных между собой и спутанных голубыми каменными лентами, прошла мимо высокой, доросшей своей макушкой до расписного золотом потолка пальмы, мимо искусственного водоема с сияющей от свечей мозаикой под голубой водой, мимо двух мужчин, находящихся тут как будто тайно, один из которых был черен, как уголь, а другой бледен, как вампир с напомаженными черными волосами. «Я ищу Айше Полак», — пробормотала она, лишь бы не выглядеть глупо. Светлокожий тонкий мужчина махнул неопределенно рукой, то ли пытаясь помочь ей, то ли по просто выразив этим свои мысли. Мавр отвесил ей поклон и блестящие синевой белки его глаз наблюдали за ней, пока она не скрылась за высокой стеклянной дверью. Ее обдало пряным вечерним воздухом, ярко пахло кофе, сандалом и горячими дымными травами. Широкий полукруглый балкон словно завис в синеве ночи, над усыпанным множеством огоньков городом, но и тут она была не одна. Несколько мужчин сидели за столиком, в сизой дымке рядом с кальяном, и все они теперь внимательно смотрели на нее. На изогнутом широком диване рядом с седым бородатым мужчиной в дорогом халате, сидел откинувшись на спинку Мехди. Его черная рубашка была фривольно расстегнута почти наполовину, а блестящие темные глаза словно смотрели сквозь нее. Под взглядом любопытных глаз она оказалась словно на сцене, под яркими светом, а память упорно отказывалась вспомнить слова, что она должно быть хотела сказать. Зейнеп снова почувствовала себя дурой. Человек которого она не желала ни знать, ни видеть, оставленный давно в прошлом, был сейчас перед ней как укор, как скала которую не разрушить, и лишал ее воли. Раньше, во времена их брака, когда она наконец закончила учебу и начала работать, он тоже пытался это сделать. Быть может он просто испугался тогда, или и не думал насколько свобода дарованная женщине может сделать ее сильной и свободной в своем выборе не смотря на брак. Он ревновал, крушил все вокруг от бессилия, запирал ее дома, пытаясь навязать свою волю от того, что ей носить на своем теле до того о чем думать. А теперь? Теперь от его равнодушного взгляда в этот миг, она сама себе казалось пустым местом. «Глупости, быть может он просто не узнал… Просто не узнал, ведь все в прошлом…» «Он был на похоронах Сакине, он здоровался с тобой полчаса назад», — напомнил все еще сопротивляющийся разум и она почувствовала боль в пальцах — твердые ногти по старой, давно уже казалось забытой привычке впились в кожу. — Какая девушка! — молодой парень в черном костюме привстал со своего места и хлопнул с притворным восторгом в ладони. — Красавица, может тебе помочь? — Простите, господа, — Зейнеп взяла себя в руки. — Я искала госпожу Айше Полак. — голос даже не дрожал. — Дуйгу! — мужчина с бородой осадил парня. — Не подобает так разговаривать с уважаемой женщиной. — потом он учтиво склонил свою холеную бороду. — Мы, уважаемая ханым эфенди, не видели здесь госпожу Айше Полак. На той стороне стола, на фоне черного сияющего огнями ночного города, Мехди казалось совсем потерял к ней интерес. Он откинул голову на спинку, приложив руку ко лбу, словно о чем-то задумался или же ему было просто скучно. — Еще раз простите за беспокойство, — она кивнула коротко, стараясь держать спину прямо, и поспешила оставить это место. Каблуки предательски стучали по каменной плитке пола и она спиной неуютно чувствовала, как вслед смотрят несколько пар глаз. «Это все ты, мама, твоя смерть вернула мое прошлое, твоя душа всегда благоволила Мехди, даже когда ты ругала его поступки. Словно дом, которого давно уже нет, стал проявлять в тумане свои очертания». Но все было тщетно, для него она была таким же далеким прошлым, как и для нее. «Прости мама Сакине, но твоя смерть поставила точку». При солнечном счете туман рассеется и не останется даже тени призраков прошлого и этот вечно сопровождающие ее первый брак тревога, а потом и разочарования и под конец страх тоже исчезнут туда, где им и место. Их совместная жизнь закончилась разводом, но и тогда Мехди не сдался, он боролся за нее как мог, как умел и в итоге они чуть не погибли по его воле. А потом умер и он сам. Ее туфли перестали стучать, дорожка вытканная квадратами и неестественно ломаной травой теперь поглощала ее шаги. Она сама не заметила, как задумавшись, вошла в жилую часть отеля, в коридор в котором располагались номера. Кто-то смеялся за номером двадцать сорок пять, а напротив в сорок восьмом что-то шуршало, иногда постукивая. С тех пор как он умер, Мехди оказывался в тюрьме пару раз, но ненадолго, теперь у него были куда уж лучшие адвокаты, чем она сама или юрист с района. Она давно решила, что не должна с ним общаться, хотя бы в целях безопасности, но была Кибрит, их навечно маленькая дочь Диляра. Зейнеп заставила себя гордиться тем, что позволила Барышу решать все вопросы связанные с девочкой, и он виделся с Мехди несколько раз. Это было сначала странно, но это было правильно. Сейчас Мехди снова вышел и Диляра скорее всего снова начнет страдать, кого ей все же любить больше — Мехди или Зейнеп. «Надо сразу отвезти ее к врачу, не ждать пока начнется новый срыв…», — заставила она себя думать о действительно важном. За спиной появилось странное чувство, легкий укол между замерзших лопаток, наверное так чувствуют, когда за тобой следят. «Это просто нервы», — сказала себе она прежде чем обернуться. Коридор был пуст, застыв желтыми пятнами света на изломанной бледной траве ковра и ей отчего то захотелось увидеть Барыша, своего мужа. Впереди мелькнуло голубо-зеленым, как южная морская волна быстро набежала и скрылась за поворотом, увлекая взгляд Зейнеп за собой. Отбросив все лишние мысли она сосредоточилась на предстоящем разговоре и смело шагнула в ту сторону, куда пошла Полак. Тут было темно. Возможно комнаты были не заселены, а быть может эта часть и вовсе не относилась к жилому комплексу. Зейнеп осторожно прошла вперед. Из приоткрытой двери лился свет, была видна прикрытая чехлами мебель и слышен тихий разговор шелестом. Женский голос всхлипнул, кто-то тяжело вздохнул с примесью горя. — Я больше так не могу! — вскрикнул надрывно и громко женский голос и Зйенеп увидела приближающееся к двери платье Айше Полак. Она быстро прошла дальше, прижалась к другой двери, створка стукнула о проем — дверь оказалась не закрыта. — Здесь кто-то есть! — рыжая шевелюра в ореоле света высунулась в темноту. Зейнеп ничего не оставалось, как проскользнуть с соседний номер. Она сразу же налетела на препятствие, кажется, это была упруго обтянутая плотной тканью спинка кресла. Быстро, на ощупь, стараясь верить, что стук сердца слышен только ей, едва касаясь каких-то покрывал, скользнув по покрытой простыней твердой гладкой поверхности шкафа, едва не споткнувшись, она снова проскользнула в какие-то двери. Зейнеп отпрянула и стукнулась спиной о что-то твердое, едва сдержав крик от неожиданной боли. Комната оказалась смежной с апартаментами в которых бирюзовым пятном металось сейчас платье Айше Полак. — Тс… — обрушилось холодом и шипением позади, и ее руки и спина вмиг оказались в твердом теплом коконе. Страх и волнение заполнили все ее тело. Кто-то держал ее, не давая упасть, но сердце ее тотчас провалилось в холодную пропасть. — Тсс… — по губам коснулось не давая вскрикнуть и дыхание задело ее волосы и висок. — Не бойся, Зейнеп. — хриплый голос Мехди словно стремительно обрушил все внутри поместив ее саму в неведомое место, где она была слепа и глуха, чувства и мысли спутались хаотично пытаясь вырваться из неведомого сейчас будущего, словно его и вовсе, ни на мгновенье вперед и не существовало. Воздуха стало не хватать и Зейнеп глубоко вздохнула, чувствуя, как упирается грудью в его сильные руки. — Мехди… — выдохнула она. — Что ты здесь делаешь? — она была уверенна, что говоря это он улыбается. — Следишь за Полак? Зейнеп попыталась высвободится из его объятий, но у Мехди были совсем другие планы, он лишь уверенней обнял ее плечи и сжал пальцы на ее запястьях. Зейнеп замерла, пытаясь сообразить к чему все идет и как следует отступить. И в это мгновенье она понимала, что не может ничего решить, словно завороженная слыша лишь его дыхание и стук сердца. Он был странно спокоен, обнимая ее тут в темноте и это спокойствие сковало все ее тело. «Что происходит?» — пугающе пытался протестовать ее разум. — Хм… Посмотри, Зейнеп, — он прижался к ее волосам, вдыхая ее запах и обдавая ее своим ароматом корицы и сладкого табака. — Айше кажется всех обманула. Зейнеп была готова провалиться сквозь землю. Айше Полак была с мужчиной и этот мужчина был известен всем, кто следил за ее жизнью. Это был ее муж, молодой и статный блондин с красиво слепленными губами. Айше изгибалась, тихо постанывая, в мужских объятьях и явно не была против рук, что гладили ее по спине. — Зачем она это сделала? — Мехди снова потерся о ее волосы, так просто и по свойски, словно и не было этих пяти лет его смерти, словно они не подглядывали из-за угла, а смотрели привычный сеанс в кинотеатре, на котором никогда не были в своей прошлой жизни. — Наверное просто хотела чтобы о ней больше говорили, — Зейнеп решила, что пора прекращать эту игру, пора сказать свое слово. Она потянула свои руки из его рук, но он сжал их так крепко, что боль отдалась в кости. Это было слишком. — Прекрати. — прошептала она. Он еще крепче прижал ее к себе, и Зейнеп стало страшно. Впереди Айше застонала громко и сочно, ее мужчина стоял на коленях перед ней, платье было задрано, а одна ее нога упиралась тонким каблуком в мягкое кресло. Под бирюзовой тканью по ее заду жадно ходили мужские руки, прижимая к своему лицу. Зейнеп ощутила, как щеки налились жаром, и как все уносится, отдаляется, все что она так хотела знать, все что было важно. Руки Мехди ослабили хватку, осторожно теперь поглаживая ее зудящие запястья, она сама того не понимая прижалась к нему спиной. — Прекрати, — шептала она снова то, что обязана была сказать. — Прекрати. — его пальцы касались ее шеи, цепляясь за высокий воротничок платья, а возбужденное рваное дыхание отдавалось вибрацией в груди. — Прекрати. — даже сквозь плотный шелк и бюстгалтер он уверенно определил, где ее соски. Она больше не смотрела на изгибающие бедра Айше, не слышала ее всхлипов и стонов, а прикрыв глаза пыталась понять, как далеки они стали друг от друга за эти годы и ей вдруг захотелось чтобы его руки оказались на ее обнаженном теле, на горящей коже. Ей хотелось вспомнить их, снова вспомнить то, что теперь не имело никакого смысла. Ведь сейчас и всегда эти руки принадлежали только ей. Он ведь умер ради нее, отдал жизнь за тебя, Зейнеп. Его сухие горячие губы коснулись ее уха, виска, щеки, словно снова вскрывая их застывшую память, заставляя старую кожу трескаться, как слишком долго находившуюся на лице застывшую маску. Ей отчаянно захотелось стать прежней, испуганной и подвластной чужим желаниям — это ведь тоже была Зейнеп, только такая и могла быть Зейнеп в руках живого Мехди Караджа. Она вдруг с ужасом для самой себя осознала, как ее губы соскучились за все это время по его жадным поцелуям, и горят теперь в предвкушении, но он не торопился дарить ей эту ласку. Мехди выпустил ее из объятий, потом коснулся спины, заставляя ее застонать тихо и наконец самой обернуться. — Мехди… — она едва коснулась его губ, его груди, но тут же оказалась опрокинутой грудью на стол, прижатой за плечи его руками. — Мехди, — жалобно выдохнула она, но он молчал и ей оставалось только последовать за его желаниями. Его рука между ее бедер грубо и настойчиво вдавила трусики в ее плоть, заставляя ее желать все и сразу, заставляя тело прогнуться откровенно показывая свою слабость. Но сейчас Зейнеп не думала об этом, а просто шла за ним. Еще одно медленное касание. Еще. Горящие истомой змеи заполыхали по ее ногам. Палец поддел тонкую, уже промокшую насквозь резинку. Зейнеп застонала, не в силах сдержать в себе возбуждение и оперлась сопревшим лбом о полированный стол. Вдруг стало резко тоскливо и одиноко. Понадобилось всего несколько секунд, чтобы Зейнеп поняла всю нелепость своего положения — Мехди позади нее больше не было. Он просто ушел. Просто ушел оставив ее, распластанную на столе и жалкую, доказав ей что она едва ли благочестивее Айше Полак. Она сползла со стола, прижав руки к опухшим без слез глазам, она должна была рыдать, проклинать его за это высокомерное унижение, заламывать себе руки и просить прощения у Барыша хотя бы внутри самой себя, но Мехди словно выпил все ее соки, лишил сил не только злиться, но и даже страдать. Но может она этого достойна, может она была не права? Не сегодня, а раньше, может быть она обидела его, предала. Может быть она была не права когда самонадеянно думала, что он спасая ее, отдал свою жизнь? Может теперь должна она? Или же она была всего лишь одной из тех женщин, что не властны над своими страстями? «Довольно! — приказала себе Зейнеп. — Никто не вправе, не вправе мучить больше меня. И я ни в чем не виновата».