***
— Эймонд?! Тихий голос окутал покои королевы. Алисента обеспокоенно повернулась к пришедшему. Позади неё камин излучал теплое жгучее пламя, которое очерчивало её фигуру. За окном стояла тягостная ночь, поэтому в комнате Хайтауэр пребывал полумрак. — Это я, матушка, — непоколебимо тихо произнес Эймонд, ступая к середине комнаты. Свет камина лишь немного освещал его тусклое, серьезно вытянутое лицо. — Слава Богам, — женщина облегчённо вздохнула, немедленно юркнув ближе к сыну. — ты не присутствовал на завтраке и не летал на Вхагар, — нежные ладони Алиссенты дотронулись до предплечий Эймонда, ощущая плотную кожу камзола сверху. Мейстера, слуги и Коль успели донести эти вести до королевы. Эймонд мысленно прикусил внутреннюю часть щеки. Она всегда заботилась об Эймонде, как и он о ней. Однажды он помнил, как один из приезжих лордов-самозванцев посмел сказать лишнее в присутствии королевы и самого короля. Шутка задела мать четверых детей, когда же её муж — Визерис, не сумел ничего сделать, а её старший сын — наследник престола, тихо хихикнул. И в тот самый момент Эймонд понял, что должен был взять все на себя, защитить честь матери и показать уважение. Ему было пятнадцать, его навыки фехтования только-только начинали улучшаться, а кулаки становиться сильнее. — Я занимался историей и философией, матушка, — спокойно произнес он, также захватывая её нежные ладони в свои собственные. Он не мог рассказать, что весь день был с сестрой и детьми; он не мог позволить возможным догадкам матери обратиться к ним. После семейного ужина с Рейнирой, её мужем и детьми, Эймонд не разговаривал с матерью. Он знал, что речи её будут про честь его и достоинства семьи, которые он своими словами разрушил. Всему виной чертовы Стронги. Он и сам потом думал: правильно ли поступил. Но ответа ждать не пришлось. Внутренняя гордыня говорила ему, что всё, что сотворил второй сын, было не ошибкой, а лишь какой-то забавой, которая управляла им. Но сейчас, глядя в обеспокоенные глаза матери, было ясно, что любовь к сыну сумела победить мимолётную злость. — Хорошо, Эймонд, — женщина кивнула, сразу же поджав губы. Она выглядела рассеянно. Сначала длинноволосый парень подумал, что причиной такого поведения матушки является его старший брат-недоумок, который снова мог совершить что-то неразумное. Он нередко испытывал терпение всех членов семьи. Но позже Эймонд и сам не мог понять причину такого истерзанного взгляда Алиссенты. Он продолжал стоять в тишине, слушая лишь прерывистое её дыхание и тресканье дров, лежащих в камине, ожидая лишь ответных слов матери. Он не из тех людей, что яро будут добиваться ответов. — Твой дед, — начала было Хайтауэр, — он предложил мне и совету… — женщина осеклась, сразу же резко опуская взгляд в пол. Она была так тонка, так нежна в этот момент, что серебряноволосый сумел насторожиться из-за такого поведения своей матери. — Матушка? — низкий, с тонкой хрипотцой от незначительного напряжения голос прозвучал из уст принца. Он попытался выдавить из себя частичку милосердия, поэтому длинные мужские пальцы немного погладили локти матери в знак какого-то намека на утешение. Сейчас в голове парня пронеслись тысячи и тысячи мыслей по поводу этого. Что Отто мог вынести на совет? Возможно, это связано с ним и его старшей сестрой? Быть может, их тайна раскрылась и теперь они изменщики, приговоренные к казни? Эймонд коротко дернул головой, концентрируя внимание на взбудораженном лице матери, губы которой пытались что-то вымолвить. Женщина не была напугана, но её руки крепко хватались за кисти второго сына, точно также, как в злополучную ночь в Дрифтмарке. Свет луны начинал освещать комнату вместе с теплым свечением от камина, а Семиконечная звезда, которая висела на груди Алиссенты, медленно приподнималась с каждым тревожным вздохом. Эймонд хотел перешагнуть с ноги на ногу, чтобы снова произнести свой вопрос, но женщина смогла найти силы, чтобы продолжить весть. — Тебе нужно найти жену, — с последним предложением лицо матери поменялось: стало более уверенным, но в глазах была все та же печаль. Её темные кристаллы глаз смотрели на лицо Эймонда. Радужка правого единственного глаза нервно блуждала, когда же тонкие губы парня плотно прижались. Он будто распробовал её предложение, тысячу раз обдумывая у себя в голове верность сказанных ею слов. Будто пытался поменять свое восприятие сказанного, раздражённо не веря в это. — Таково ваше желание? — всё же попытался сдержать себя серебряноволосый. «Во имя семьи…» Он не выделялся эмоциональностью, как его старший брат. Эймонд был скромен и сдержан напоказ собственных эмоций в среде. Боги смогли наделить его этим умением, чему он, несомненно, был рад в глубине души. Так он становился сильнее и умнее в глазах окружения — а оттого и достаточно достойным наследником. Эта весть была действительно шокирующей. Теперь принц понял тогдашние чувства своей матери: она прекрасно знала, как именно отреагирует её горячо любимый сын, и прекрасно понимала, что своими силами не заставит его сделать это, но сможет посадить семя в его голове, побуждая на размышления. Она знала, но уверенно приподнесла это. Скулы парня стали ещё больше выделяться, когда челюсть плотно сомкнулась. Он никогда не думал об этом: о своем долге перед короной и собой. Ему не нужны были женщины, звавшиеся женами. Ему нужна была только Хелейна. — Послушай меня, сын мой, — голова королевы немного наклонилась в бок. — Родившись с именем Таргариен, всех вас изначально ждала эта участь. Эйгона, Хелейну, тебя и Дейрона, — уверенно перечислила женщина. Где-то в глубине души его собственные мысли кричали о неверности этих слов. Но разум пытался пресечь данный крик, который так оглушал его. Он воитель, который летает на самом большом из живущих драконов. Эймонд молчал, словно немой, исследуя взглядом эмоции своей матери. Голос Алиссенты немного подрагивал, но стояла она вблизи него достаточно уверенно. Принц усмехнулся, услышав все сладкие речи темноволосой, заостряя взгляд на её лице. — Эймонд, — Алиссента вздохнула. Женщина не могла смириться с молчанием сына, которое так терзало её. Нежные руки коснулись шелковистых белых и золотых прядей принца. Напоминало детство. — Твой поступок пойдет на благо Семерых, долга и нашей семьи. Твоя жена будет иметь за спиной могущественный дом, который будет верен нам. — Для Эйгона… — поправил принц. Эймонд и правда будет верен своему никудышному братцу. Как бы жизнь жестко не поступала по отношению ко второму сына, и так сладко — к первому, Эймонд будет держать честь ради семьи. Ради удержания короны на голове Эйгона. — Он твоя кровь, — женщина продолжала дальше свою речь, которая только злила Эймонда. — Пусть Боги защитят его… Голос её стал нежнее, а слезы собирались в омутах глаз. Младший сын понимал всю ту уловку его матери и смысл её слов. Он и сам знал этот смысл, который сделает их сильнее. Но камень характера поднялся к его горлу, и принц за долгое время молчания подал свой голос. И изрёк истинную правду, которую не смел произносить ранее. — Матушка, я был готов исполнить вашу волю раньше: взять в жены сестру для чистоты крови, — голос парня стал терзать разум Алиссенты, и та сразу же притупила свой взгляд. — Но теперь ваше желание претерпело изменения? — его руки выскользнули из ласковой хватки женщины. Алиссента, приоткрыв рот, взмахнула ладонями в воздухе в надежде снова зацепиться за парня, но все было безуспешно. Эймонд сделал небольшой шаг назад. Его камзол, расшитый дорогой кожей, плотно прилегал к торсу, очерчивая результаты от тренировок. Его мозг думал, что можно сказать ещё, чтобы завершить этот неблагоприятный разговор, но терпение рассеивалось со стремительной скоростью. Темноволосая женщина немного приоткрыла губы в немом выдохе, желая найти утешительные слова для сына. Но их не было. Парень лишь хмыкнул, доказывая, что произнес все что хотел, совершенно не сомневаясь в сказанном. Он медленно развернулся, мягко ступая назад. Шаг был медленным и уверенным, и его волосы в этот миг плавно качнулись. Он не хотел думать о чем-либо. И не хотел, чтобы долг терзал его, побуждая к размышлениям. — Подумай о долге и нашей семье, сын, — горькие слова пронзили парня, заставляя замедлить шаг. Он не осмеливался повернуться, чтобы взглянуть в наполненные слезами глаза матери. Эймонд стоял, позволяя себе прикусить губу. — Да простят тебя Боги, Эймонд, — прошептала Алиссента. Она также развернулась спиной к парню, наблюдая за играми пламени в костре. Эймонд бесшумно вздохнул, желая поскорее покинуть покои…***
Вхагар умиротворенно дышала, ощущая присутствие своего хозяина. Эймонд после неблагоприятного разговора с матушкой отправился к своей драконихе, перед этим вложив кинжал в ножны, попутно распугивая всех слуг и стражу своей до ужаса серьезной физиономией. Оказавшись рядом с драконом, принц позволил улыбке осветить лицо, а Вхагар, как полагает преданному животному, ласково ластилась своей до нельзя огроменной мордочкой к фигуре Таргариена. — Nyke kesīr, Vhagar, — ощущая теплый жар из её пасти, утешительно прошептал Эймонд, оглаживая её чешую. — Geptot, — после этого её хищные глаза блаженно прикрылись. Эймонд выдохнул подобие смешка, прикладывая лоб к её твердой чешуе темно-зелёного цвета. Он всегда приходил к ней, если испытывал внутреннюю боль. И она каждый раз спасала его. Вхагар всегда чувствовала эмоции своего хозяина, будто пропитывалась ими. Напевала свои грустные песни, дожидаясь Эймонда. И он приходил. Умиротворяя обоих. — Gūrogon kipagon? — Энергично произнес Эймонд, осматривая большую пасть. Вхагар быстро приоткрыла глаза. Огроменный зрачок осмотрел хозяина, а позже она издала рёв, медленно поднимая голову. Принц улыбнулся, постучав ладонью по ней. Его бег направился на большие веревки, свисающие из седла. Юноша быстро забрался наверх, уверенно усаживаясь в огромное драконье седло. Свет луны мягко падал на старую дракониху, и благодаря нему цвет её чешуи плавно переливался синим отливом, показывая свою истинную красоту сине-зеленых бликов. Она сочетала в едином теле гармонию и силу несмотря на многие прожитые годы и свой дурной нрав, который распространялся на других. Эймонд рос, видя в ней силу. Любил и заботился об опасном звере. Ночь перешла все границы, и поэтому ворота в замок были уже давно закрыты, но это никак не расстроило принца. Это лишь значило, что парень мог целую ночь ездить на Вхагар, поднимать воды Черноводной, тормошить верхушки Королевского леса и пролетать над тремя величественными холмами, названными в честь Эйгона Завоевателя и его двух сестер-жен. Эймонд крепко уцепился за поводья, громко на валирийском приказывая дракону взлететь. Схватился ещё крепче. Он уже не тот мальчишка, но все равно сила дракона намного больше его. Вхагар встряхивается, и её хозяин покачивается вместе с ней, но сразу же делает большой разбег, а затем начинает лететь. На мгновение светловолосый подумал, что забыл причины своей прежней злобы, ведь всё раздражение покинуло его, как только огроменные лапы дракона оторвались от земли. Прохладный ветер обдувал вытянутое лицо, и его волосы мерно развевались, отливая серебром и золотом на звёздном небе. Парень улыбался, что-то громкое и утешительное крича Вхагар. Он умело руководил драконом, пока тот плавно летел, вздымая широкие крылья, возбуждая неистовые волны и разнося брызги в разные стороны. Полет и правда утешал всадника. Отбросив все мысли, он находил утешение в полете и мечтал о том, как позади него сидит сестра, также наслаждаясь полётом. Он желал показать ей горы, на которых часто останавливался с Вхагар, чтобы спрятаться от всех, забыться в мыслях и спокойно провести ночь. Жаждал показать ей красоту Гавани и земель, которые окружали их родной дом. Рассказать ей многие истории, хотя девушка и сама прекрасно их знает. Мечтал ещё раз взглянуть в её голубые глаза, которые меняли свой цвет ночью при свете луны. Он давно заметил данную особенность сестры: голубой цвет плавно переходил в фиалковый, служа напоминанием о том, что она истинный Таргариен. Эймонд замечал это, но ни разу не произносил в слух, не говорил о величественности её невинного взгляда и не позволял душевным эмоциям вырваться наружу. Эти мысли грели его холодное сердце, которое только так могло биться. Он пытался набираться милосердия и доброты от матери и сестры, ведь считал, что неверно держать только злость и боль в своей душе. Но с годами он понял, что, подпустив к себе Хелейну, он и наполнил свою душу тем малым теплом, которое только могло удержаться в его темном нутре. Почувствовал, что она сама олицетворяет его другую сущность и видит в нем совершенно другого человека, которого не видит порой и он сам. Эймонд не помнил, как оказался в высокой траве одной из гор. И не помнил, как тепло дракона согревало его, заставляя веки отяжелеть. Парень заснул с мыслями о сестре, которые давали ему жизнь и меняли рассудок.***
Оставив Вхагар в Драконьем логове, Эймонд неуклонно направился в Красный Замок. Он не мог точно сказать, сколько проспал подле дракона на теплой земле. Но с уверенностью мог признаться, что получил хорошие эмоции от проведенной ночи под звёздами. Зайдя в главные ворота, парень первым делом наткнулся на тренировочную землю, которая, как ни странно, кишила возгласами, смехом и прочим гомоном. Он не стал концентрировать большого внимания на излишнем шуме, потому что знал, что нередко здесь могут тренироваться будущие рыцари, сыны мужчин из совета или обычные дети. Поправив свой ремень с ножнами для кинжала, парень медленно продвигался к межзамковым воротам, чтобы пройти в родовой замок, но его из толпы окликнул достаточно знакомый голос. — Братец! — звонкий голос смог возбудить ещё тонкое из-за недавнего пробуждения мировосприятие Эймонда. Затем послышался дамский смех. Серебряноволосый остановился, на мгновение задумавшись. Он не мог поверить, что его старший брат действительно окажется здесь, ведь упражняться с мечом он любил меньше всего. Эймонд поправил свой камзол, убирая волосы, спавшие на плечи за спину. Увидев весёлый взгляд Эйгона, голубые глаза принца бросились вниз, на кучку стоптанной грязи, что иронично… Рядом с будущим королем стоял сир Кристон в своих тренировочных доспехах. — Мой принц, — поклонившись, Коль продолжал стоять возле старшего Таргариена. Эймонд кивнул сиру, концентрируя взгляд на брате. — Брат, что побудило тебя в столь раннее время упражняться в боевом искусстве? — руки Эймонда опустились за спину, пока взгляд блуждал по несколько неряшливому виду Эйгона. — С каких пор ты отдал предпочтению мечу, а не кубку вина, а? — ухмылка растворилась на серьезном лице принца. — Кристон говорит: чтобы уверенно фехтовать и лишать противников глаз, нужно иметь здравый рассудок, — он взмахнул своим тренировочным мечом около лица младшего брата, кончик которого был указан на кожаную повязку. Несмотря на ощущение жгучего холода железа поблизости своего лица, Эймонд гордо приподнял подбородок, вытягивая кончик губы вверх. — И к тому же, мне пришлось всю ночь веселить свою жёнушку. А это, ты представить не можешь, не самое приятное для меня, — Эйгон усмехнулся, желая добавить очередное оскорбление, но вместо этого убрал меч от серьезного лица брата. — Поведение истинного короля и мужа, мой принц, — вставил свое мнение Коль. Эйгон взглянул на него и громко расхохотался, когда же лицо Эймонда ни капли не изменилось. В его мысли пробралась Хелейна и слова, сказанные Эйгоном. Он знал этот тон и слова своего брата. Знал, что именно подразумевает фраза «веселить жёнушку», и из-за этого мурашки ордой пробежалась под его камзолом. Поэтому первое, что должен сделать Эймонд, так это в подходящий момент навестить свою сестрицу, чтобы убедиться в том, что девушка в порядке. Сделав краткий кивок брату, Эймонд сжал кулаки за спиной. — Я не буду отвлекать тебя, Эйгон, — в последний раз кинув взгляд на брата, длинноволосый принц попытался уйти прочь от него. — И где же ты блуждал, Эймонд? — серебряноволосый вытянул из мыслей младшего брата. — Шёлковая улица всё же смогла заманить моего унылого братца в свои сети?! — в спину крикнул Эйгон, пытаясь сделать очередной укол…***
Сестру он так и не смог найти, а мать принялся избегать, чтобы прошлый разговор снова не смог настигнуть его. Вдоволь натренировавшись вечером, следуя за усиленными тренировками, Эймонд, признаться честно, вымотался. Он всегда пытался быть на шаг впереди, и поэтому нагрузки часто одолевали его. В этот раз он положил начало тренировкам с двумя мечами сразу. За долгими часами с мечом, последовала королевская столовая. Ужин в присутствии матери, деда, брата и сестры в этот раз был другими. Молитва из уст матери звучала иначе: она гласила в себе хвалу Богов за награждение нас честью и разумными поступками. Эйгон был немногословен, а Хелейна с прищуром и интересом наблюдала за младшим братом, не стесняясь присутствия родных. Все это вводило в заблуждение, ведь каждый молчал, обдумывая свое, пока свечи медленно тлели.***
Несмотря на быстроту дня, тревоги снедали принца. В них кружился ответ на мольбы матери, и его, пожалуй, они оба, знали с самого начала. Если такова их воля, Эймонд уплатит долг семье. Он не знал, как скоро нужно оповестить матушку о своем решении и не знал, как быстро подберут ему ту самую кандидатуру, а может и вовсе уже подобрали? И так, и так, но ему стало плевать. Принц знал, что эта участь дойдет и до него. Брак — это не так плохо. Слова сестры вновь отрезвили его. Лёгкая летняя прохлада проникла в спальню принца. День выдался жарким, поэтому одни лишь штаны из лёгкой ткани были надеты на нем. Он вновь не мог заснуть, мечтая убежать к Вхагар и полетать на нем, а позже заснуть, ощущая твердую чешуйчатую кожу животного. Взгляд его крепко был прикован к темному небу за окном. Парень вздохнул, падая на мягкий матрац своей постели. Едва касаемый ветерок блуждал по коже его груди, покрытой шрамами, ссадинами и синяками; он никогда не придавал должного внимания виду своего тела, ему было плевать шрам ли там или кровавые царапины, для него это лишь доказывало то, что новый урок пройден и он получил те плоды знаний, к которым стремился. Эймонд никогда не сочувствовал тем шрамам, которые уродовали его юношеское тело, он наоборот гордился ими, возвышая свое мастерство. Хотя матушка достаточно долго пыталась бороться с ним и его увечьями, направляя Эймонда на правильный путь. «У тебя есть уже один шрам, не нужно больше калечить себя» — всегда повторяла она. А ему лишь оставалось молча принимать эти слова, сразу же берясь за меч и снова получая те самые увечья, в глубине души радуясь продвижению своей силы. Еле уловимый шорох донёсся до серебряноволосого. Привстав полулёжа и уперевшись на локти, Эймонд потянулся за своими ножнами с кинжалом. Дверь отворилась и он увидел маленькое свечение свечи и женский силуэт. — Эймонд… — прошептала девушка. Шепот сестры мгновенно донёсся до парня, и тот немного напрягся. Появление Хелейны в его стенах было неожиданностью. Она тихо, словно тень проскользнула вглубь комнаты, оставляя горевшую свечу на столике. Комната мгновенно стала немного освещаться. Фиалковые глаза девушки моментально заискрились. Эймонд поежился от свежего ночного ветра и сразу вспомнил о том, что находился не в должном виде перед сестрой, а потому натянул простынь на тело. — Что случилось, сестра? — его вставленный сапфир бликнул от света луны, а передние пряди волос неуклюже спадали на лоб. — Ты должна быть подле Эйгона, — серьезно процедил парень. — Он пьян и спит, — фыркнула девушка, ближе подходя к боковым частям большой кровати. — Я пришла к тебе, брат, — Хелейна неожиданно оказалась рядом и резко захватила левую руку Эймонда в свою, когда тот пожелал дотянуться до глазной повязки. Ему всегда было неловко открывать настолько ужасное увечье перед ней, хотя Хелейна одна из первых видела свежую рану Эймонда, когда ему зашивали её. — «Если бы ты могла вечность быть рядом», — эта мысль резала парня напополам. — «Знала бы ты, сестра, что ждёт нас». Принцу оставалось только взглянуть на её мягкие черты лица. Свет от окна попадал на её заплетённые серебристые волосы, как можно ярче выделяя их красоту. Она стояла совсем близко, не позволяя себе отпустить слегка напряжённую руку брата. Эймонд не смог понять, как спонтанно его сестра сняла спальную накидку, оказываясь перед его взором полуобнаженной. Ему хотелось выкрикнуть и остановить её, но его уста прикрыли женские губы. «…и чистоты крови». — Хелейна… — разум его становился туманным, когда внизу кровь сильно пекла, доходя до крайней плоти. Девушка же, нежно улыбнулась, забираясь на кровать. Бедра её легли на ноги парня. — Без клятв и песен… — теплый пар шёпота обволакивал тонкие губы Эймонда. — Kostagon āeksion imandūljagon īlōnda, — руки её нежно огладили виски принца. Вкус эля, который выпила сестра на ужине, точно также пьянил его, как и её. Девушка двинула бедрами, вызывая эрекцию брата. Припухлые губы нежно дотронулись до большого отталкивающего шрама на его скуле, медленно покрывая поцелуями. Эймонд тревожно выдохнул, аккуратно перекладывая свои руки к талии золотоволосой. Только лишь его старшая сестра, Хелейна Таргариен, могла видеть парня совершенно нагим, без своей привычной защитной брони и серьезности; без прикрывающей прекрасный сапфир повязки; с распущенными его шелковых прядей, которые слегка падают на лоб, вычерчивая серебристые линии на его утонченном юношеском лице; без кожаных одеяний, которые тщательно скрывали красоту его тела. Он был самым настоящим драконом, раскрывшимся в замках ночи. Хелейна извергала жар, продолжая целовать брата. Поцелуи эти вводили в экстаз, моментами отрезая парня от мира. С каждый вдохом девушка опускалась ниже и ниже, будоражила кожу принца, пока руки её не коснулись самого тайного — достоинства. Сжав белую простынь, Эймонд приподнял подбородок, смотря в потолок. Пальцы на ногах парня крепко натянулись, пока дыхание становилось всё тяжелее. Сняв один единственный элемент одежды, Хелейна блеснула своим переливающимся взглядом на Эймонда, медленно поднося губы к головке. Выдохнув, принц сильнее сжал простынь. Его пронзили два чувства: наслаждение и терзания совести. — «Она не должна унижаться», — эти слова крутились между туманом наслаждения, — «Хотя бы не передо мною…» — последние мысли растворяются от новой силы возбуждения и томного вздоха, который выходит из его тонких уст. Теплая слизкая слюна обволокла половой член молодого принца. Его рот приоткрылся и судорожно издавал беззвучные стоны наслаждения от действий его сестры. Собрав все оставшиеся силы, он протянулся к ней, поднимая её. Её губы были наполнены соком возбуждения, а взгляд — чувством непокорной страсти и любви. Парень робко притянул девушку к себе, вовлекая в долгий танец языками. Руки его быстро и ловко стянули оставшиеся облачения сестры, отбрасывая куда-то далеко на холодный каменный пол. — Я сам, — прохрипел в порыве Эймонд. Грудь её тяжело вздымалась и пылала жарким огнем, пока мокрые поцелуи парня жадно касались её. Хелейна что-то проговорила, откидывая голову назад, полностью входя в будоражащие эмоции. Эймонд медленно покрыл поцелуями её тело, переходя сначала на левую грудь, а позже на другую, и так поочередно. Горящее от возбуждения достоинство касалось бёдер девушки. Утонченные руки девушки проскользили по покрытой шрамами спине Эймонда, касаясь каждой его мышцы и вызывая очередной прилив мурашек по всему телу. Её пальцы прорисовывали каждый наработанный шрам, который доходил до совершенно разных размеров. Пока в этот же час влажные губы изучали девичье тело, при этом слушая тихие прерывистые стоны Хелейны над собственном разумом, полностью поглощая парня в томные мысли возбуждения. Его имя, казалось бы, уже прозвучало сотни раз из манящих уст сестры. Тихо и сладко. Моляще и трепетно. Пока каждый миллиметр фарфорового тела покрывался до эйфорической боли жадными поцелуями брата. Пальцы его было плотно прижаты к бедрам, иногда лишь вырисовывая какие-то манящие узоры на тонком теле. Его пальцы чувствовали звездопад родинок, покрывавших хрустальное тело будущей королевы. С каждым слияниям их губ уже влажные от страсти тела ещё сильнее прилагались к друг другу. Оба чувствовали требовательные запахи партнёров: фиалковый и древесный. Все общее касалась их: тела, руки, волосы и взгляды утопали в друг друге, когда же два дракона извергали жгучее пламя, полностью растворяясь в друг друге. Изредка широкая мужская грудь касалась пышной груди сестры, вызывая мурашки. Что-то сладко промурчав, Хелейна наконец приподнялась, нежно касаясь пылающего члена, погружая его в себя. Медленно. Сладко. Первый, самый громкий стон сразу же растворился в губах Эймонда, когда тот крепко держал её в собственных руках. В полумраке ночи голубой взгляд блуждает по лицу сестры, выискивая в её чертах удовольствие. Уверенно двигаясь внутри Хелейны, парень едва слышно дышал, зарываясь кончиком носа в её белоснежные пряди, пока лоно девушки с каждым толчком крепче сжимало член брата. Испарина покрыла их тела, смешиваясь воедино. Выпуская очередные сладкие стоны удовольствия в поцелуй, Таргариен крепко обнимала Эймонда за плечи, также играя бедрами в такт. Выпустив тонкие губы из своих, Хелейна аккуратно подтолкнула брата в плечо, указывая ему откидываться спиной на матрас, и он медленно опускается, меняя угол трения. Её грудь прерывисто поднималась с каждым быстрым вздохом, беззвучные стоны наполняли комнату наравне с томными. Меняя свой темп, бёдра Хелейны начали двигаться быстрее и медленнее поочередно. Её глаза были плотно прикрыты от сладости плоти младшего брата. Поясница выгибалась, и из-за этого девушка была схожей со львицей, покорившей дракона. Эймонд осматривал тело сестры, всё сильнее и сильнее желая её, но ему лишь оставалось плотно впиваться пальцами в ладные бёдра, оставляя там приятные для обоих отметины. В порыве очередного толчка оба Таргариена подходили к логическому завершению. Стоны сестры сладко покрывали разум парня, заставляя крепко сжимать пальцы, а губы — закусывать. Очередной укол страсти пронзил Эймонда, и он, быстро поднявшись, снова заключил Хелейну в страстный поцелуй, разом переворачивая её, тем самым оказываясь сверху, как истинный доминант. Девушка что-то проговорила, убирая мешавшие пряди брата за ухо. Наполовину извергающий кончик члена упирался Хелейне в бедро, пока губы нежно касались сладкого тела девушки. Вовлекая шею, грудь, соски. Руки его — сильные, но в тоже время мягкие, покрывали фарфоровое тело девушки, рождая мурашки. Так он шел ниже и ниже, пока не почувствовал своим носом маленькую впадину — пупок. Томно дыша, он опаляет низ живота, вызывая новые более эмоциональные стоны девицы из сладко манящих исцелованных уст. Он легко ухмыляется, принося первый поцелуй на разгоряченную кожу живота. Пальчики её, длинные и изящные, сразу же юрко вплетаются в распущенные волосы, притягивая его ближе к самой горящей плоти — лону. И он поощряет её, принося лёгкий поцелуй в связанный чувствами бугорок, который моментально вызывает дрожь в женских ногах. Громкая услада для ушей растекается по комнате принца, пока тот проводит языком между складками манящего плода, собирая все соки. Исказив тонкий голосок, Таргариен подзывает Эймонда к себе, желая окончить пик удовольствий. Он медленно отстраняется от девушки, поднимаясь вверх, пока глаза его не сталкиваются с женскими. Поцелуй медленно связывает их тела, и юноша снова приносит сладкую боль сестре, входя в неё до самого конца. Двигаясь в ней, Эймонд продолжает склоняться над её устами, поочередно меняя собственный темп. Стоны глушатся, позволяя влажным звукам наполнять комнату. Вцепившись в брата посильнее, девушка приподнимает бедра, двигаясь навстречу, тем самым позволяя оргазму волнами сотрясать юное тело. Наращивая темп, парень с силой удерживался на кулаках, которые были уперты в матрас. Дыхание его становилось всё свирепее, пока глаза с тяжестью наслаждения прикрывались. Выдыхая в мягкую кожу её шеи, Эймонд чувствовал пик своего возбуждения, готовясь излиться. И сестра помогает ему: сладко произнося его имя чаще и чаще, также медленно покрывая его острые скулы своими едва уловимыми поцелуями. С громким стоном Эймонд изливается в сестру, сразу же ослабевая и падая, утыкаясь в тонкую шею. Хелейна же, дрожа, принимала все, растекавшееся внутри неё. Не долго думая, с тяжелой отдышкой он ещё раз целует Хелейну, укладываясь рядом, растворяясь в её нежных объятиях. Оба молчат, восстанавливая дыхания. Оба нагие и покрыты жарким потом страсти. Оба влюблены и задумчивы. Переводя дыхания, брат и сестра утешительно гладят друг друга, соприкасаясь полувлажными телами. Пальцы Хелейны задумчиво наматывают на себя пряди Эймонда, пока другая рука аккуратно поглаживает низ живота, что-то шепча. Она так легка и воздушна, что Эймонд, растворяясь в её женских объятиях, становится таким же, как можно меньше думая о новости, которую стоит произнести. Он уверен, что Боги её давным-давно подсказали девушке это событие, но доля целомудрия его надеется об обратном. Его долг перед ней — признаться. — Я должен жениться, — его голос всё ещё был охрипшим, пока где-то в глубине горла жгло послевкусие от прошедших разгоряченных стонов. Он приподнимается и укрывает её обнаженное тело одеялом, сразу же смотря на неё, пытаясь понять эмоции. — Я знаю, брат. — девушка улыбнулась, протягивая руку к лицу, — И тогда начнется танец дракона, — спокойно прошептала она, прикрывая веки. Он вздрогнул всем телом. Проведя сильной рукой по её лицу, он ещё раз поцеловал её. Хелейна начинала засыпать, не убирая руку с живота. Его семя приживется, — подумал Таргариен. Забирая хрупкое тело ближе к себе, Эймонд ложится, ощущая на своей груди белоснежную макушку. Играясь с шелковистыми прядями, Эймонд погружался в сон.