Будь моим светом

Профессор Рокэ Алва лежал в спальне и внимательно смотрел на котов. Коты, лежавшие по обе стороны от его ног, смотрели в ответ не менее внимательно и не моргали. За дверью спальни шумело, шуршало и отдалённо пахло чем-то вкусным: юноша явно развёл бурную кулинарную деятельность. — Ричард,— позвал Рокэ, не сводя глаз с котов,— вы заняты? Можете заглянуть ко мне на минуту? — Сейчас, эр Рокэ! — донеслось в ответ, и вскоре Ричард показался в дверях с маленьким складным столиком-подносом, на котором нёс миску с чем-то дымящимся. — Я сварил вам куриный бульон, но он пока горячий... — Спасибо, — Рокэ кивнул, — поставьте на тумбочку. Я поем, как только он чуть-чуть остынет. Скажите-ка...вы можете их различить? — Их? — Теперь и Ричард посмотрел на котов. Коты, узрев, что оказались в центре внимания, синхронно повернули чёрные головы на Ричарда. Тот, что лежал от Рокэ слева, принюхался и заурчал, а тот, что находился справа, поднялся, спрыгнул на пол и принялся тереться об ноги юноши. — Вот это Моро, — указал он на урчащего мейн-куна, оставшегося возле Рокэ. Второго, вернее, вторую, похожую на людоеда как две капли воды, Ричард без опаски поднял на руки. Кошка потёрлась лбом о подбородок Ричарда и спокойно свернулась у него на руках. — А это Сона, — поглаживая кошку, добавил юноша, — она, в отличие от вашего людоеда, пока не пыталась меня сожрать. Эр в ответ ничего не возразил, но решил уточнить: — То есть, внешне вы их не различаете? — Абсолютно, — вздохнул Дик, — эр Рокэ, они же одинаковые. — Должно же у них быть хоть что-то разное, — пробормотал эр, потянувшись за бульоном. — Должно. Но я пока не вижу, что именно. А увидел бы — разве притащил вам ещё одну питомицу? Рокэ подул на первую ложку и с осторожностью проглотил. То ли боялся обжечься, то ли переживал, что станет тошнить, догадался Ричард и ободряюще улыбнулся профессору. — Приятного аппетита, эр Рокэ. Побыть с вами, пока вы завтракаете? — Нет, юноша. Вы ведь уже рискуете опоздать на работу. Спасибо за завтрак. — Тон эра остался ровным, но уголки губ тронула едва заметная улыбка. Ричарду и этот крохотный проблеск показался важным. — Пожалуйста, — он двинулся к выходу, но, остановившись у двери, обернулся и спросил, — тогда...до вечера, эр Рокэ? — До вечера, Ричард, — и уголки губ профессора вновь дёрнулись вверх. _____________________ На лестнице у кофейни Ричарда дожидались знакомые лица: Арно ходил туда-сюда, а Валентин дремал, опершись спиной о перила. — Дик! А мы уже думали, что погибнем здесь страшной смертью от лютого холода! — приветствовал приятеля младший Савиньяк, пихая Валентина в бок, — Тино, не спи! Дик пришёл! — Я не сплю, — тихо раздалось из-под шарфа, — доброе утро, Ричард. — Привет, ребята, — он поспешил открыть одногруппникам дверь и включить в кофейне свет, — располагайтесь, а я сейчас настрою помол... — Помочь тебе чем-нибудь? — повесив куртку на крюк, Арно повторно пихнул Валентина, — вот на нём настраивай. Тино не помешает чашечка эспрессо для бодрости. — Арно, я же сказал, что не сплю... — Спишь! Прямо на ходу! Наглым образом! А если ты не выпьешь кофе, то обязательно заснёшь на чьей-то лекции! Ты этого хочешь? — Не хочу. Но эспрессо я не хочу тоже. Извини нас за шум, Ричард. Пока Арно и Валентин устраивались за любимым столиком, Дик успел включить кофемашину и налить воды в лейку. — Ничего. Арно, пожалуйста, полей кофейное деревце. — Ага, — Арно перехватил лейку со стойки и отошёл в сторону, вслух читая очередную цитату, попавшуюся на глаза, — что тут у нас... Капучино! М, Тино, тебе должно понравиться! — Что там? — Валентин сощурился, читая надпись, — «Капучино — это влюбленность. Сначала терпко, потом сладко и легко, а на поверку — все та же жизнь. Но моменты, когда сладко и терпко, — самые лучшие.»... Действительно, очень хорошо звучит. Я хочу попробовать. — И я, — немедленно откликнулся Арно, и Ричард заметил, что у приятеля немного порозовели щёки, — Дик, а капучино лучше пить с сиропом, или без? — Если хочешь проснуться — без, — Ричард закончил протирать столики и вернулся к стойке, беззлобно заметив, — но если у вас свидание... — Это не свидание! — В один голос заявили Арно и Валентин, переглянулись и притихли. В кофейне повисла неловкая пауза. — Да ладно вам, ребята, я пошутил, — Ричард пожал плечами, — лучше расскажите, как посидели в баре? Валентин только зевнул, прикрыв рот, и собрался уронить голову на руки, показывая, что ничего особенного не произошло, но его планам не суждено было сбыться. — Иди вон, посмотри на его руки,— с какой-то затаённой гордостью Арно указал носиком лейки на друга,— наш Валентин не только крыс разделывать умеет, он ещё и драться не дурак! — Серьёзно? — смотреть Дик не пошёл, но изумился совершенно искренне: Валентин, размахивающий кулаками направо и налево, в его картину мира никак не вписывался. — Арно как всегда несколько преувеличивает мои заслуги, — полусонно пояснил Придд, — это нельзя назвать дракой. — Вечно ты...не верь ему, Дик! Ещё скажи, что ничего не сделал! — Практически... — Тино-о-о-о...,— простонал Арно, возвращая на место лейку, — если через пару лет ты не получишь премию «Молодой учёный», клянусь своей шляпой, я вручу тебе золотую медаль «Великий скромник»! — У тебя нет шляпы, — напомнил Валентин. — Зато у тебя будет золотая медаль! — Арно. —...шоколадная. Ричард, хмыкнув, поставил перед друзьями чашки и сел за столик рядом. — Расскажите уже, что произошло. Давайте, пока других посетителей нет. И поскольку Валентин уткнулся в капучино, едва получил его, роль рассказчика вновь досталась Арно. — Как понимаешь, Дик, ничто не предвещало беды. Мы пошли в «Кольцо Эрнани» и основательно засели, уговорив бутылочку-другую... — Три. — Не перебивай, Тино, это не так уж и важно. Так вот, мы как раз собирались взять ещё, но возле нашего столика нарисовался Колиньяр собственной персоной! Ты знаешь, он вечно строит из себя чуть не принца крови, хотя всем известно, что его семья — нувориши, и ведут себя соответствующе... Дик кивнул. Он старался избегать таких, как Эстебан. Ему за глаза хватило той же ссоры с внучком Матильды, а этот то и дело пытался задеть, втянуть в неприятный разговор или уколоть «жертву» на потеху таких же хамов, как и он сам. На выпады Колиньяра однокурсники реагировали по-разному: близнецы Катершванцы, к примеру, превращались в глухих, слепых и будто не замечали его присутствия, смуглый кэналлийец Паоло зловеще ругался на родном языке, Берто Салина едко вышучивал противника в ответ...в общем-то сильнее и чаще всего доставалось от Эстебана Бласко Дельгадо и самому Ричарду. Оба они были тихие, в спор вступать не любили, и чаще ретировались, чем давали достойный отпор. — Так вот,— продолжал Арно, приложившись к чашке,— не знаю, какая муха укусила Эстебана и как сильно он надрался, но он решил, что сравнить меня с братьями — потрясающая идея. И конечно, сравнение было не в мою пользу... — Глупо сравнивать второкурсника с профессорами медицины,— Дик фыркнул,— он бы ещё...унаров с Первыми Маршалами вспомнил. — Он попытался,— подал голос Валентин,— только забыл, что принцип зеркальной психологии всегда работает и в обратную сторону. — То есть, ты вернул ему его же издёвки? — Дик перевёл взгляд на Валентина,— это на тебя не похоже. — Точно,— поддакнул Арно,— поэтому Тино припомнил Колиньяру, что это у него один из самых низких рейтингов за семестр. — И Эстебан, естественно, взбесился? — У него случилось что-то вроде очень показательной истерики,— пожал плечами Придд, — всё как по учебнику: конвульсивное дёргание нижними конечностями, неконтролируемые сигналы голосовых связок, а также покраснение лицевых покровов и даже, кажется, подёргивание глазных яблок... — В общем, Колиньяр покраснел, затопал ногами и на весь бар заорал, что его предки устроят Тино проблемы, что он вылетит из АЛиК, как пробка и ещё что-то в это же ключе,— "перевёл" Арно, хитро посматривая на друга,— ну а какому нормальному человеку это понравится? В общем, Дик, ты пропустил коронный удар под дых от самого Валентина Придда! — Я начинаю жалеть, что не пошёл с вами,— удивлённо пробормотал Дик и поторопил,— ну, а дальше? — Дальше было уже не так интересно,— Арно махнул рукой, и оказалось, что костяшки у него тоже покрыты синяками,— Эстебан заткнулся, отдышался, собрался дать Тино сдачи... — И получил коронный удар по носу от Арно Савиньяка,— закончил за него Валентин с едва заметной в голосе ноткой удовольствия,— а там подоспела и охрана. Драка закончилась, не успев начаться. Вывели и нас, и его... — Да, вот только он выводиться не сильно жаждал,— со злым удовлетворением перебил Арно,— и мы вдвоём полюбовались на то, как ему перепало уже от охранной службы. С ними почему-то вопли о связях ну никак не помогли. Интересно, почему... — Ну вы даёте!— Восхитился Дик,— но Колиньяр же никогда один не ходит! С ним что, не было его дружков? Тино и Арно переглянулись и подняли кофейные чашки, синхронно сделав пару глотков. — Леворукий и все его кошки! Вы дрались после бара! — И показали себя истинными героями древних баллад!— Хвастливо подмигнул Арно. — Кстати, о кошках...— заметил Валентин,— объявления дали какой-то результат? — Пока нет,— Дик пожал плечами и отошёл от друзей к стойке, чтобы взять свой смартфон,— вернее...кота-то я нашёл, но в общем... Яростный лай доносился из глубины двора, где росли старые вишнёвые деревья. Сейчас они стояли голыми, и Дик издалека увидел, как стая окружила одно из них. На дереве что-то чернело; подбежав ближе, юноша с ужасом увидел, что это был чёрный мейн-кун. Распушив шерсть и вздыбив спину, Моро сверкал глазищами, рычал, плевался в обидчиков и пытался не только удержаться на дереве, но и замахнуться лапой на псов. Те же, очевидно, ждали, когда «добыча» устанет и свалится вниз. Уж что-что а ждать эти псы, похоже, умели. У Дика мгновенно взмок затылок: он и не думал бояться животных (в Надоре одичавшие стаи не были чем-то редким), но не мог предположить, как людоед выскочил из квартиры! Неужели это он случайно выпустил его утром, когда собирался в университет?.. А может, эр Рокэ зачем-то подходил к входной двери? Но Моро же ни разу не пытался исследовать дверной проём, он вообще не занимался такими глупостями...впрочем, подумать об этом стоило позже, а сейчас Моро нужно было спасать! — Пшли вон! Вон, кому сказал! — заорал Ричард как можно страшнее, и, расправив плечи, кинулся на пса, в котором увидел вожака стаи. Расчёт оказался верным: вожак, оценив масштабы надвигающейся угрозы, прижал уши, поджал хвост и поспешил прочь, то и дело оборачиваясь и скаля зубы. За ним тут же потрусила вся стая. С лаем, визгом и поскуливанием собаки скрылись за углом дома. Дождавшись, когда гомон утихнет, Ричард поглядел наверх: Моро всё ещё напоминал огромный мохнатый шар, его трясло. — Тише, тише...— стараясь говорить успокаивающим тоном, юноша протянул к коту руки и, не без труда, но стащил его с ветки,— всё закончилось. И как ты умудрился сбежать, а, людоед? Ладно, не ворчи, сейчас отнесу тебя в тепло...эр Рокэ, должно быть, уже всю квартиру перевернул... Моро не перестал трястись и под курткой, но, по крайней мере, не сделал попыток лишить своего спасителя пальцев или глаз. В квартиру Ричард влетел, на ходу пытаясь скинуть ботинки и позвал громким шёпотом: — Эр Рокэ, с ним всё в порядке! Я его нашёл, эр Рокэ! Появившийся в коридоре эр включил свет и недоумённо склонил голову набок: — Я не вполне понимаю вас, юноша...кого вы нашли? — Моро...— выпалил Дик, и замер, обалдело уставившись на эра. В руках тот держал чёрного кота. Тут из-под куртки высунулась чёрная кошачья голова и жалобно муркнула. — Так-так...,— эр внимательно посмотрел на кошачью голову,— прелестно. Объяснитесь, Ричард. —...в общем, оказалось, что это не кот, а кошка, как две капли воды похожая на кота профессора Рокэ, что её никто не ищет, и что профессор, вообще-то, совсем не против оставить её себе,— закончил Дик, показывая друзьям фотографии,— так что теперь у него живут два мейн-куна... —....и один будущий лекарь,— добавил Валентин, относя свою чашку на стойку,— спасибо за кофе, Ричард. Арно, нам пора. На лекцию опоздаем. Не спи. — Да не сплю я,— пробурчал Савиньяк от своей чашки,— спасибо, Дик! Кстати, кто для профессора Рокэ ценнее — два мейн-куна или один подшефный студент? Ну, ещё увидимся! — Это как посмотреть,— отшутился Ричард, протирая за друзьями столик и чувствуя, как краска заливает ему щёки. А и правда...кто? ______________________________________ С момента, как Ричард пообещал помогать эру, прошло две недели. Время это летело быстро. Теперь, выходя на кухню утром, Рокэ обнаруживал на столе простецкий завтрак — кашу, бутерброды или вовсе какой-нибудь салат. В углу стояли наполненные миски для Моро и Соны. Удивительно, что кот, с трудом терпевший на своей территории даже близких друзей хозяина, вдруг за каких-то пару дней признал равной кошечку. Удивительно, что Моро и Сона вообще не конкурировали за еду, и не пытались съесть приготовленное юношей для самого Рокэ. Съедая завтрак, Рокэ ловил себя на заинтересованности в глубинах холодильника: что Ричард Окделл оставил ему на обед и им обоим на ужин? А что он написал в своей лекарской? — Я буду признателен вам, если вы будете читать мою работу, пока я нахожусь на учёбе,— обратился к нему юноша и, очаровательно покраснев, неловко заметил,— ноутбук теперь не запаролен, а файлы наработок вы найдёте на рабочем столе. Стоило признать, Ричард Окделл делал успехи и без неустанного надзора эра, но Рокэ догадывался, к чему была эта просьба: юноша всеми силами старался доказать, что он внимательно изучает вопрос и действительно хочет помочь. И если несколькими днями раньше у эра совершенно не было сил и желания вставать с кровати, то в очередной вечер Ричард возвратился в квартиру, где его ждал разогретый ужин. — Вчера вы здорово напутали клинические исследования и социальные опросы, юноша,— эр сидел за столом, потирая ладонями виски,— ешьте и приходите в зал. Ваши вчерашние записи необходимо править. — Да, эр Рокэ,— Ричард, глядя на тарелку, чувствовал, что у него щекотно и тепло чешется в груди,— спасибо, я сейчас... — Видно, вчера все ваши усилия были отданы этому блюду,— эр и сам неторопливо ел, поглядывая, на старания Ричарда не греметь ложкой по тарелке,— как оно называется? — Не знаю, эр Рокэ...его часто готовили у меня дома, и называли на старый лад, овощной похлёбкой. Ну, то есть, если больше было овощей... — Похлёбка, значит,— едва заметно улыбался Рокэ,— вкусно. У Ричарда от похвалы смешно розовели уши. И хотя кофе его эр так и не пил, зато есть стал исправно. А ещё он побрился и наконец вымыл голову. И эти маленькие шаги Ричард воспринимал, как чудо. — Почему вы назвали её Соной? — как-то спросил эр, когда они сидели над очередной главой лекарской,— вы ведь даже не задумались, выбирая ей имя. Сона и Моро лежали на полу у книжного шкафа и лениво гоняли друг к другу игрушечную мышь. На Рокэ и Ричарда, расположившихся на диване, они совершенно не обращали внимание. — Почему...— Ричард удивлённо поднял голову от клавиатуры,— ну, она ведь просто золотце в сравнении с вашим людоедом, эр Рокэ. Переведя взгляд на эра, Ричард не поверил ни глазам, ни ушам: тот сперва хитро сощурился, а потом и вовсе засмеялся. Коты, тоже, очевидно, удивлённые поведением хозяина, отвлеклись от мыши и сели, уставившись на него в упор. — Слышала бы вас Ка...— начал было он и осёкся. Ричард отложил ноутбук в сторону и попросил: — Говорите, эр Рокэ. Вы ведь ни с кем о ней не говорили, а Моро принесла она. Так их вечера из учебных стали превращаться в исповедальные. И хотя эр утверждал, что ему не близок Эсператизм с его догматами и идеями, Ричард видел, что с каждым рассказом о покойной жене ему становится чуточку легче. — А знаете...вы ведь тогда...в кофейне. Вы вернули мне не просто перстень,— решил поделиться юноша, когда они засиделись с материалами и беседами глубоко за полночь. — Из-за простого перстня не было бы таких слёз,— кивнул Рокэ и перевёл взгляд на заставку Дикова ноутбука,— это виды Надора? — Да,— Ричард будто собрался с мыслями и признался: — Этот снимок сделал мой отец. И перстень тоже его. Он был военным, но увлекался и фотографией...он погиб в последнем военном конфликте. — Вы поэтому хотели исследовать ПТСР,— полуутверждающе заметил эр. И вдруг попросил: — Расскажите. Они долго не спали в ту ночь. Дик старался рассказывать об отце самое светлое, что мог вспомнить и всё время ловил себя на грустной, но улыбке. —...а ещё отец пел нам с сёстрами колыбельные, когда бывал дома...матушка в этом плане оказалась гораздо строже его. А он знал их очень много, он ведь много где был и слышал всякое. — Всякое...— задумчиво пробормотал эр в ту ночь, и на следующий вечер встретил юношу с гитарой в руках. — Попробуете взять хотя бы пару аккордов? — Да что вы! Я боюсь испортить ваш инструмент, эр Рокэ! — Это совсем не сложно. Гораздо легче лекарской, к тому же, я всё вам покажу. Сядьте ко мне спиной. Вот так. Теперь положите правую руку на струны. Она должна быть мягкой, сейчас проверю...не так, юноша. Легче. Ещё легче. Будто бы вы гладите, скажем, девичью шею. —...я никогда таким не занимался! и вообще, с чего бы мне...гладить... — Ладно уж, не пыхтите. Просто представьте, что прикасаетесь к чему-то очень осторожно и бережно. Музыкальные инструменты, как люди, ценят и ласку, и силу. — А что делать с левой рукой? — А левой рукой зажмите аккорд. Ваши руки крупнее моих, но на первых порах и вам может быть больно. Чувствуете, как струны врезаются в пальцы? — Ещё бы... — Теперь попробуйте провести по струнам правой рукой. Смелее...вот так. Теперь зажмите другие струны левой рукой. Не прижимайте пальцы так сильно, иначе завтра они будут сильно болеть. Слышите? Это уже другой аккорд. Ричард, весь красный не то от натуги, не то от смущения, передал эру гитару, а сам пересел с дивана на пол, поближе к котам. Моро недовольно заворчал, но и он притих, когда Рокэ легко побежал пальцами по струнам и запел. Ричард слушал, как заворожённый: голос эра, бархатный и приятный, напоминал не то ветер в горах, не то шум прибоя, о котором когда-то рассказывал отец; его синие глаза вновь светились жизнью, и жизнь была в песне, которую он исполнял на родном языке. Ричард даже не сразу понял, что песня закончилась. Ещё не затихло эхо струн, а Рокэ, отложив гитару, вдруг дотянулся до своего студента и растрепал ему волосы. — Это была южная колыбельная,— пояснил он и поднялся, пряча инструмент,— доброй ночи, Ричард. Ложитесь; поздно. Мысль о том, что осень неуловимо потеплела, преследовала Ричарда до следующей ночи. За вечер с гитарой им, конечно, пришлось расплатиться усиленной работой над лекарской. —«...таким образом, депрессивный эпизод в редких случаях может купироваться должным уровнем внимания близких людей и их грамотным уходом за проживающим эпизод пациентом,» — закончил бормотать юноша, а, подняв глаза от экрана, понял, что эр, до того внимательно слушавший его и делавший замечания, попросту уснул на диване, и спал, похоже, последнюю пару страниц. Какая-то смутная мысль шевельнулась на самом краю подсознания. «С чего бы мне гладить девичью шею...если я на самом деле хочу прикоснуться к вам, эр Рокэ?..» Мягко щёлкнул выключатель; зал погрузился в темноту. Стараясь не шуметь, Ричард сохранил файл и убрал ноутбук. Рокэ сонно зашевелился, ощущая рядом тепло, но не проснулся, когда крепкие руки обняли его за плечи. Он дышал ровно и глубоко, как и подобает спящему. Вскоре также заснул и Ричард. И первое осознание влюблённости ничуть ему в том не помешало.