Тамагочи

      Осень. Вечер. Темнота. Тёплого света фонарей было явно недостаточно, чтобы мгла улиц совсем исчезла. Деревья, ещё не сбросившие свою листву, шелестели, когда на их золочённую в свете фонарей крону находил ветер. Воздух был влажен, приносил приятную прохладу и некоторую свежесть. Это был вполне приятный вечер, сулящий хорошую ночь.       Джонатан Джостар стоял рядом с дорогой и смотрел на огромное каменное здание с большими окнами и одинаковыми арками. Здание это явно имело огромную историю, но старым и разваливающимся не выглядело. По широкой дороге, вымощенной плитами, которые состыкованы были необычайно ровно, ходили люди. В основном ходили они компаниями, разговаривали друг с другом, но иногда можно было увидеть и гуляющих в одиночку. Кто наслаждался своим одиночеством, любуясь прохожими и пейзажами, кто был потерян или расстроен, кто стремительно шагал по делам. Джонатан замечал движение и суету вокруг себя, но не обращал ни на что внимание. Его взгляд был прикован ко входу здания. Он ждал.       Чего же так сильно ждал Джонатан, всё робея, волнуясь, порываясь побежать к этим массивным высоким тёмным резным дверям, покрытым новым лаком? Почему он, не любуясь прохожими в стильной и модной одежде, архитектурными сооружениями, казавшимися произведениями самых гениальных людей на этой планете, пейзажем, частью которого уже давно, не столетие и не два назад, стал камень, обузданный человеком, всё глядел на двери здания, так хорошо вписывающегося в общий вид улицы? Что же его так манило?       Всё началось ещё днём. Джонатан сидел на предпоследней паре, слушал преподавателя, что-то даже записывал. Вдруг телефон, лежавший в кармане, завибрировал, заставив ДжоДжо вздрогнуть от неожиданности. Он тут же достал телефон и увидел сообщение от сводного брата — Дио. Он затаил дыхание. Дио редко писал просто так, особенно тогда, когда находился на занятиях. Это значит, что случилось что-то серьёзное. «Ты как?» — короткое сообщение, явно призванное завязать разговор, насторожило его. Поглядывая на преподавателя и пытаясь слушать его, он стал печатать. «Учусь», — ответил Джонатан. «Заберёшь меня?» — незамедлительно спросил Дио. Джонатан тяжело вздохнул. Он не знал, как ответить на этот вопрос. Для него слишком важно было присутствовать на последней паре, потому что он и так часто прогуливал как раз из-за того, что встречал Дио. Но не встретить его тоже было неправильно. Дио расстраивался каждый раз, когда его не встречал ДжоДжо, а больше всего Джонатану не хотелось видеть Дио расстроенным. Он же любит его. Сложный выбор. Но Джонатан через две минуты уже решил, что сегодня для него важнее. «Не смогу, прости», — наконец написал ДжоДжо, выдохнув. Он чувствовал себя виноватым перед Дио, потому что не смог встретить. Через минуту пришло сообщение. Джонатан тут же взял в руки телефон. Он ожидал чего угодно: просьб передумать, ругательств, но не того, что написал Дио. «Ладно, тогда я с друзьями в Ритц», — ответил Дио. ДжоДжо вздохнул облегчённо и улыбнулся, желая Дио приятного времяпрепровождения и обещая его забрать, как только освободится.       И вот он ждал. Дио всё не было, хотя сообщение о том, что Джонатан уже возле ресторана, он давно прочитал. Отец ДжоДжо уже пару раз звонил ему, беспокоясь, что парни задерживаются. Джонатан всё успокаивал его, говоря, что они гуляют. Наверняка эти слова звучали до жути неправдоподобно, ДжоДжо плохо умел врать, да и волнение за Дио в нём было слишком сильным, таким сильным, что по голосу его было понятно, что что-то не так. Благо мистер Джостар не уничтожил и так беспокойного ДжоДжо расспросами. Уж лучше он потом расскажет всё, чем будет оправдываться перед отцом по телефону.       Наконец Дио вышел. Его было невозможно не заметить: на голове у него красовался красный берет, такого же красного цвета были длинные перчатки и полусапоги на невысоком каблуке. Все эти детали его образа хорошо выделялись на фоне чёрных узких джинс, чёрной водолазки и чёрного пальто с широким воротником. Он был в компании своих друзей из университета, шёл, покачиваясь и заливисто смеясь. ДжоДжо знал, в чём дело: Дио был очень пьян. Но, несмотря на своё состояние, он ни на кого и не думал опираться, никто его не поддерживал и не помогал ему идти ровно. Всё это было из-за того, что Дио никогда не позволял никому касаться себя без большой необходимости. Все знали, что его лучше не трогать и не перечить его просьбам, иначе проблем не оберёшься. И пока его знатно выпившие друзья держались друг друга, чтобы не спотыкаться и не падать, он шёл своей шаткой походкой впереди них. Так всегда было: он вроде был одновременно со всеми, люди вокруг него были к нему невероятно хорошо расположены, но он был постоянно один и ни с кем не сближался.       ДжоДжо не побежал к нему, не обнял, не стал расспрашивать его о том, что произошло, хотя ему очень хотелось всё это сделать. Он понимал: Дио это не понравится. Дио не любит, когда его сгребают в объятия и показывают обеспокоенность при его друзьях. Он считает, что это делает его уязвимым в глазах друзей. А Джонатану не хотелось, чтобы Дио чувствовал себя некомфортно, поэтому покорно ждал, когда он подойдёт. Джонатан лишь сделал робкий, осторожный, маленький шаг навстречу компании, чтобы показать, что он увидел Дио и ждёт, когда тот к нему подойдёт.       Дио подошёл, приблизился к ДжоДжо, а его друзья остановились примерно в метре от них, загораживая прохожим дорогу. Джонатан рвано выдохнул, сдержанно улыбнулся и двинулся к Дио, который обнял его одной рукой за плечи. В этот момент его можно было обнять, но аккуратно и только за плечи, так он не чувствует себя слабым, от таких объятий ему наоборот хорошо. Джонатан так и сделал. Когда же Дио повернулся к нему лицом и дотронулся до шеи второй рукой, немного надавив на затылок, а их груди соприкоснулись, ДжоДжо посмел его поцеловать, но осторожно, едва касаясь его губ, чтобы его красная помада не размазалась. Он знал, как нужно вести себя с Дио, он выучил, как правильно, за многие годы. Джонатан только немного ближе, чем планировал, оказался к Дио, когда почувствовал, что обе руки его ползут вниз. Та рука, что была на затылке, остановилась на плече, а вот вторая рука всё опускалась и опускалась, исследуя в очередной раз рельеф широкой спины ДжоДжо, который был скрыт под многочисленными слоями одежды.       — ДжоДжо, спасибо, что заехал за мной, — протянул благодарно Дио, улыбнувшись достаточно широко, но не обнажая зубы. Он прекрасно знал, что Джонатан добирался сюда на такси или общественным транспортом, но ему хотелось похвастаться перед своими друзьями тем, что за ним так ухаживают.       — Конечно, — дрожащим голосом проговорил Джонатан, густо краснея. Он не знал, отчего ему становится более неловко: оттого, что он врёт о том, что приехал на машине, чтобы выставить Дио в выгодном ему свете, или оттого, что рука Дио лежала у него теперь на бедре, и все это могут видеть.       — Ладно, друзья, тут нам пора расстаться, — заключил Дио и, повернувшись на компанию, помахал рукой, что ранее покоилась на плече, — до встречи!       Они распрощались, и Дио легонько толкнул Джонатана в сторону парка, располагавшегося неподалёку, намекая на то, что хочет погулять. ДжоДжо понял его. Каждый раз, когда Дио напивался, он некоторое время гулял, чтобы хоть как-то прийти в себя. Ему не хотелось появляться в доме Джостаров пьяным: это показало бы его не самую лучшую сторону мистеру Джостару. Дио хорошо помнил, как Джонатан перебрал с алкоголем единственный раз в жизни, и как с укором на него смотрел потом мистер Джостар очень долгое время. Он не хотел, чтобы отец Джонатана разочаровался в нём.       Во время их прогулки в парке, пока Дио увлечённо рассказывал о том, как прошёл его день, Джонатану позвонили. Это был его отец. ДжоДжо заверил его, что они уже направляются домой. Положив трубку, Джонатан посмотрел на Дио, который всё говорил и говорил, перескакивая с темы на тему, будто не заметив, что ДжоДжо с кем-то разговаривал.       — Дио, пора уже домой, — мягко и нежно сказал Джонатан.       — А почему так? — спросил Дио, уставившись на ДжоДжо мутным взглядом. — Я ещё не до конца проветрился.       — Поздно уже, — также нежно разъяснил Джонатан. Он жутко не хотел признаваться Дио в том, что делает он это по просьбе отца.       — Нам по девятнадцать лет, мы можем гулять, сколько нам угодно! — воскликнул весело Дио.       — Но у меня руки замёрзли… — попытался настоять на своём Джонатан.       — Я их согрею, — парировал Дио, ухмыляясь.       Дио в этот момент встал перед ним, взял его руки и стал греть их своими руками. Руки в перчатках отлично грели. Джонатан, глядя на Дио, который озорно теперь смотрел ему в глаза, умильно улыбнулся. И всё же нельзя никак отказать в прогулке ночью такому прекрасному юноше. То, как Дио растирал его руки, прижимал их к своей груди, надеясь так быстрее их согреть, кружило голову ДжоДжо. Эта забота дурманила его, пьянила, поэтому он и не смел отказать Дио ещё чуть-чуть прогуляться по парку.       Так было не всегда. Не всегда Дио проявлял заботу и внимание. Не всегда между ними были тёплые отношения. Не всегда они жили душа в душу. Когда Дио только прибыл в дом Джостаров, он начал строить козни Джонатану. Он настроил против ДжоДжо его отца, его друзей, постоянно задирал его, унижал. ДжоДжо остался совсем один, не было такого человека, с которым он теперь мог дружить. С ним рядом оставался только его верный пёс — Дэнни. Потом он подружился с одной девочкой, и вскоре он в неё влюбился. И всё стало налаживаться. Но Дио снова всё испортил. Он поцеловал ту девочку, которая нравилась ДжоДжо, из-за чего она перестала с ним общаться: ей было стыдно смотреть Джонатану в глаза. После драки за честь девочки Дио сжёг Дэнни. Это повергло в шок ДжоДжо, заставило его ужаснуться.       Он хорошо помнил тот день. ДжоДжо после сна, которым он пытался забыться, сидел на кровати, тихо вздыхал. Поступок Дио был жесток и ужасен. Может ли вообще человек так поступить? На что ещё способен Дио? Но главное, почему он так ненавидит ДжоДжо? Почему он хочет лишить Джонатана каких-либо радостей в жизни? Дэнни, его лучшего друга, который всегда был рядом, больше нет. Он хотел рыдать навзрыд, кричать, что есть мочи, но горло было сорвано, а слёзы уже не текли. ДжоДжо поминутно рвано выдыхал, дрожа. Сердце у него билось очень часто. Он остался совсем один, лишился почти всего того дорогого, что у него было. Свет в комнате он не включал: сил у него просто не было даже дотянуться до светильника. Было мрачно, холодно.       Дверь скрипнула, нарушив одиночество, царившее в комнате на протяжении многих часов. У ДжоДжо не было привычки закрывать дверь в комнату на замок, потому что все злились, когда он запирался, и начинали подозревать, что у него есть какие-то ужасные секреты. Джонатан вздрогнул и поднял глаза. К нему пришёл Дио. ДжоДжо пронзительным взглядом посмотрел на него. Он смотрел на него так, как смотрят беззащитные щенки или котята на обижающих их жестоких детей. На лице у него появилось слабое подобие оскала, он предпринял попытку встать, желая наброситься на Дио, но передумал. В прошлый раз он отстаивал честь девочки, а в этот отстаивать было нечего. Мстить за Дэнни он не хотел: месть это плохо, так всегда говорил отец. ДжоДжо просто сидел на кровати, ожидая, что будет делать Дио.       Дио вошёл в комнату, не спрашивая разрешения, по-хозяйски, зашагал к Джонатану. Лицо его было бесстрастным, нельзя было понять по нему, что он чувствует, что он хочет сделать. ДжоДжо молча ждал. Знать, что в голове у Дио, он не мог, но готов был действовать в случае чего решительно. Дио стоял перед ним, глядел в упор, ничего при этом не говоря.       — Джонатан, можно я присяду? — спросил Дио, садясь рядом.       ДжоДжо отодвинулся от него и отвернулся. У него совсем не было желания разговаривать с человеком, который сжёг его собаку. Он чувствовал на себе изучающий холодный взгляд Дио. Он знал, что если повернётся, то встретится взглядом с ним, следовательно он увидит глаза Дио. И наверняка он будет смотреть на ДжоДжо так, что невозможно будет не отвести взгляд. Но если ДжоДжо не выдержит этот взгляд, то Дио будет его за это осуждать. Через время Дио легонько толкнул его в плечо. Джонатану пришлось повернуться.       У Дио было раскаивающееся выражение лица, будто вдруг осознал, что совершал ужасные вещи, будто сейчас он по-настоящему хотел извиняться. В руках он держал какой-то увесистый брелок, но ДжоДжо не удавалось его хорошо рассмотреть. Дио не двигался, ничего не говорил, лишь виновато смотрел на Джонатана.       — Зачем ты пришёл? — сокрушённо спросил ДжоДжо, стараясь держать в руках.       — ДжоДжо, прости, — небывало мягко произнёс Дио.       — Дио, Дэнни был моим другом! — Джонатан еле держался, чтобы не сорваться на крик. — Я знаю, что это ты всё сделал! Даже не пытайся отнекиваться! Такое простить нельзя! — тяжело дыша, он глядел на Дио, который виновато отвёл взгляд. Такое случилось впервые. Вообще впервые было такое, чтобы Дио так робел. — Просто ответь, почему ты меня так не любишь?       — Не люблю? — дрожащим голосом переспросил Дио. — Джонатан, я… — он вздохнул. — Ты очень мне нравишься! Я тебя люблю, очень сильно! — затараторил он.       ДжоДжо опешил. Он не ожидал такого ответа. Ему казалось всё это каким-то противоречивым. Это была, должно быть, какая-то шутка, очередная плохая шутка Дио. Он лишь хотел поглумиться в очередной раз над Джонатаном, не более. Джонатан читал про любовь. В книгах любовь выражалась совсем не так, как выражал её Дио. ДжоДжо ахнул, отстранился от него, всё пристально глядя на Дио, тот ничего не говорил и глядел в пол. Давящая тишина. Часы в комнате медленно тикали, оповещая о том, что прошла очередная до ужаса медленная секунда. Вдруг Дио поднял голову, позволяя рассмотреть Джонатану своё лицо. По щекам у него текли слёзы, он до скрежета сжал зубы, ДжоДжо даже страшно стало, и он вздрогнул.       — ДжоДжо, прости! — всхлипнул Дио. — Я не понимал, что творю! Просто… — он вдруг осёкся. — Просто все в твоём окружении такие талантливые и интересные, а что могу предложить я, обычный пацан из трущоб, чтобы заинтересовать тебя, чтобы ты общался со мной?       Джонатану вдруг стало жалко Дио. Слёзы всё текли из его глаз, он тихо всхлипывал и дрожал. ДжоДжо вдруг обнял Дио, прижал его к себе, пытаясь как-то его приободрить. Он захотел показать Дио всеми способами, что он готов подружиться с ним и забыть всё то, что между ними было.       — Дио, — тихо и успокаивающе произнёс ДжоДжо, — я тебя всегда уважал и никогда не считал каким-то не таким… Я всегда хотел дружить с тобой…       — Ты меня любишь? — спросил Дио.       — Я? — голос Джонатана дрогнул. — Я даже не знаю… Я хочу дружить с тобой, но…       Дио в момент отстранился, схватил ДжоДжо за плечи и заглянул в глаза ему. От этого взгляда всё внутри Джонатана похолодело, он замер. Что этим хотел сказать Дио — Джонатану знать было не дано. Взгляд Дио выражал серьёзность, он, видно, собирался сказать что-то важное.       — Я тебя всё равно добьюсь, — твёрдо сказал Дио и потянулся к нему.       Он оказался очень близко. Джонатан никогда не был против того, чтобы его друзья с ним обнимались, даже с незнакомыми людьми он был не против взаимодействовать так, как обычно ведут себя с близкими друзьями. Но Дио оказался с ним лицом к лицу. Момент — и их губы соприкасаются. Дио провёл языком по крепко сжатым губам Джонатана, пытаясь углубить поцелуй, но ДжоДжо, замерший от неожиданности, вдруг засопротивлялся. Дио тогда взял его за волосы, делая каждое движение головой неприятным. Он добился своего: через время упрямых, настырных и наглых действий, ему удалось скользнуть своим языком в рот Джонатана. ДжоДжо раскраснелся, часто дышал, но противиться Дио уже не пытался, да и смысла в этом не видел.       — Дио… — выдохнул испуганно Джонатан и, вытирая рот после поцелуя, отползал к стене.       Дио отпрянул и дико смотрел на ДжоДжо. Джонатан знал, что он изучает его, пытается понять, что он будет делать дальше. Но Джонатан сам не знал, что ему делать, он даже не понимал, что думает и чувствует. Это был его первый поцелуй. Ни с кем ещё он не был так близок. И эта близость с Дио, эти пускай и грубые прикосновения мягких рук, этот пылкий жар, с которыми Дио его целовал, дурманили его. Впервые он получал такую ласку, если это возможно лаской назвать. Ему хотелось как-то продолжить так миловаться с Дио, но чтобы это было как-нибудь нежнее, но ему было страшно. Очень страшно. Что Дио может дальше предпринять, будет ли ДжоДжо хоть на толику приятно — Джонатан точно сказать не мог.       Дио, ничего не говоря, опустил глаза, вручил увесистый брелок и стремительно зашагал прочь из комнаты, громко захлопнув за собой дверь. Джонатан выдохнул облегчённо и тут же закрыл лицо руками, бросив на кровать подарок Дио. Ему было стыдно за то, что с ним произошло, за то, что он допустил такое, за то, что сердце его билось очень быстро не только от неведомого стыда, но и от внезапного и странного волнения, которое он испытывал впервые. ДжоДжо вдруг снова заплакал от обиды. Через время он всё же рассмотрел брелок, который ему подарил Дио. Это был тамагочи, к которому была прикреплена записка: «Чтобы не скучать».       Прошло много времени. Они начали встречаться. Джонатан до сих пор носил с собой тамагочи как брелок, который висел на ключах. Его питомец давно умер, а батарейки сели, но этот первый подарок, который вручил ему Дио, оставался ему дорог как память. Столько времени прошло, столько изменилось, но Дио и Джонатан всегда оставались вместе, и им было хорошо.       — Дио, давай уже домой, — снова попросил ДжоДжо, — ты уже нормальный.       — Ладно, идём, — Дио согласился, — а то мистер Джостар будет негодовать.       Джонатан вздохнул. Наконец-то Дио понял, что они не могут гулять столько, сколько хотят, потому что мистер Джостар не любит, когда парни загуливаются допоздна. Они медленно шли к выходу из парка, потому что хотели насладиться этим прекрасным вечером. Погода ещё больше испортилась, воздух теперь стал настолько влажен, что волосы намокали. Иногда падали с неба одинокие, но крупные капли, слезами растекаясь по коже. Но такая погода никак не волновала юношей, они всё так же вальяжно шли к выходу, держа друг друга под руку.       В парке намного темнее, чем на улицах. Многочисленные деревья не позволяли хорошо рассмотреть некоторые фигуры людей. В парке ДжоДжо не боялся и не стеснялся украдкой касаться носом или губами щеки Дио. Их никто всё равно не увидит, да и Дио на все эти кажущиеся ему робкими и несмелыми проявления любви в темноте парка отвечал более охотно и нежно. Насколько бы Дио ни любил публичные проявления чувств, настолько бы он ни любил всем показывать, как его любит и обожает Джонатан, ему намного комфортнее и приятнее было именно уединяться с ДжоДжо.       Выйдя из парка на широкую освещённую многолюдную улицу, они поймали такси. ДжоДжо был не на машине сегодня, а ехать с личным водителем было смерти подобно: поскольку Дио и ДжоДжо долго возвращались, мистер Джостар расспросил бы обо всём подвозившего их водителя, а тот бы обязательно рассказал, что Дио был почти мертвецки пьян. Тогда бы Дио не поздоровилось, и он бы начал отыгрываться за это на ДжоДжо.       Забирая сильно выпившего Дио из баров и ресторанов, гуляя с ним по городу, чтобы он хоть немного протрезвел, Джонатан всегда задавался вопросом: зачем же он так много пьёт. Джонатан раз в жизни перебрал, и ему этого было достаточно, чтобы понять, что не стоит много пить, а лучше и не пить вообще. Дио же на выходных напивался до такой степени, что потом ему было плохо целый день. И потом снова пил. И вроде Дио очень умный, но каждый раз совершает одни и те же ошибки.       Они подъехали к огромному роскошному особняку. Мог ли Дио в детстве хотя бы позволить себе думать о том, что он будет жить в таких апартаментах — нет конечно. Он думал, что для него счастьем будет заиметь свою квартиру. Но судьба распорядилась так, что он живёт теперь припеваючи. И он будет так жить всегда. Дио не рассчитывал снова оказаться в бедственном положении. Нет, в его планах было стать полноправным хозяином этого особняка.       Открыв изящные ворота, они вошли на территорию ухоженного двора. Пройдясь по нему, они открыли массивные двери. Не успели они повесить свои пальто, как к ним тут же подошёл мистер Джостар. Лицо его выражало недовольство. Он глядел на юношей испепеляющим взглядом достаточно долго, а потом посмотрел на свои наручные часы.       — Вы очень поздно, мальчики, — проговорил мистер Джостар недовольно.       — Пап, — Джонатан сделал шаг вперёд, заслоняя собой Дио, и улыбнулся натянуто, как всегда улыбался, когда нервничал, — погода такая хорошая! С улицы просто нельзя уйти! — восторженно произнёс он.       — Я бы поспорил насчёт погоды, — мистер Джостар вздохнул, посмотрев в окно, откуда доносился шум ударяющихся о стекло веток, — я понимаю, что вы молодые, вам хочется гулять, но, прошу, — он с отеческой нежностью посмотрел на ДжоДжо, улыбнулся и положил руку ему на плечо, — поберегите вашего старика.       — Хорошо, мы так больше не будем, — Джонатан закивал.       — Вот и славно, — мистер Джостар благодарно улыбнулся, — а теперь идите спать.       Дио и Джонатан тут же заторопились наверх, по своим комнатам. Конечно же они потом ещё встретятся, но только тогда, когда весь этот огромный особняк погрузится в сон. А пока ДжоДжо читал у себя книгу и с нетерпением ждал, когда уже в коридоре погасят свет.       Наконец в доме всё затихло. ДжоДжо вышел тихо, прокрался в ванную комнату. После, немного приведя себя в порядок, отправился к Дио, тот ждал его уже достаточно долго. В приглушённом свете лампы его силуэт казался ещё более изящным, грациозным, точёным, нежели при дневном свете. В руке его бликовал стакан с вином. Рядом с кроватью как раз стояли бутылки этого самого напитка. Вся комната застлана ароматным дымом. Дио любил жечь благовония, отчего вся его комната пропиталась различными ароматами, смешивающимися в один резкий запах, бьющий в нос всем входящим. Слуги часто ругались на него из-за того, что им приходилось даже в самые лютые морозы открывать окна, чтобы при уборке в комнате не задохнуться. Но благодаря этим запахам никто ещё не догадался о том, чем занимается в своей комнате Дио.       В те редкие вечера, когда Дио оставался в одиночестве, он любил, как он это называл, «побаловаться» древнейшим наркотиком — опиумом. В одной бутылке, которую он стащил из погреба, было не только вино. В нём был ещё опиум, а чтобы он не портил вкус и не отдавал неприятной горечью, всё это было подслащено специями и мёдом. Открывал он эту бутылку редко, за целый год, что этот «эликсир» был у него, она опустошилась только наполовину. Также в строжайшем секрете от всех Дио хранил то, что у него имеется старая курительная трубка, в которую он забивал всё тот же горький дурнопахнущий опиум. Только от ДжоДжо он не скрывался, потому что знал, что Джонатан ничего не расскажет.       Вздрогнув от того, что дверь открылась, повернувшись и машинально спрятав бокал, он тревожно глядел на вход. Увидев, что ДжоДжо наконец пришёл, он улыбнулся очаровательно и поднялся с кресла. Джонатан закрыл за собой дверь на замок и повернулся снова к Дио, тот уже стоял возле него. Рассмеявшись, Дио кинулся к нему на шею, повис на нём, не роняя при этом бокал, который всё ещё был у него в руках. Джонатан приобнял его осторожно за талию. Дио сегодня был уж очень активным, хоть и пил своё «особенное» вино, после которого его всегда клонило в сон. Ответ хранился в пудренице, которая покоилась на тумбочке. В этой пудренице был кокаин. Джонатан это понял, когда, неся Дио к кровати, рассмотрел внимательнее всё то, что находилось возле большой кровати. Это вошло у него уже в привычку: проверять, что разложил на этот раз Дио, чтобы понять, чем они будут заниматься. ДжоДжо тяжко выдохнул, но не от того, что тело Дио слишком тяжело ему было нести, нет, он для ДжоДжо был лёгок. Ему было плохо от того, что Дио топит себя в алкоголе и наркотиках за деньги семьи Джостаров. Дио — умный юноша, один из самых умных людей, которых знал ДжоДжо. Он сдержан, хорошо себя контролирует. Он всегда говорит, что ни в коем случае не подсядет ни на что, что всё это просто развлечение для него. И ДжоДжо верил ему. Всегда верил и будет верить. Он верил, когда Дио начал напиваться по выходным, верил, когда Дио приобрёл курительную трубку. И сейчас он верит, хоть и видит новую игрушку Дио — пудреницу с кокаином. Он должен верить, потому что люди в отношениях должны всячески доверять друг другу, иначе это плохие отношения.       На тумбочке располагались презервативы, второй бокал для Джонатана, чёрная, будто гуталин, помада, которой Дио накрасил губы, красиво украшенная винтажная пудреница, что так приковала внимание ДжоДжо, тюбик смазки, нож, верёвка, лезвия бритвы, какие-то заколки и открытая жестяная коробка леденцов. Дио холоден к сладкому, он любит только эти конфеты. На полу валялись бутылки вина, сумка, из которой вывалились тетради, какая-то коробка, кажется, из-под обуви. Хотя вроде как Дио в подобной коробке хранил вещи, которые приобрёл в секс-шопе. Повсюду валялись салфетки. ДжоДжо казался странным весь этот набор вещей.       Аккуратно положив Дио на кровать, он сел рядом. Дио вмиг оказался вплотную к нему, стал гладить его плечи в исступлении, расцеловывал его лицо. На нём оставались тёмные следы от помады. От Дио разило алкоголем. От этого запаха ДжоДжо морщился. Он не отвечал на ласки Дио, потому что не любил, когда он пристаёт в таком состоянии. Ему стоило заснуть в своей комнате, но если бы он так поступил, то Дио обиделся бы.       — ДжоДжо, ты что-то чересчур сухой, — протянул Дио, гладя его руки, — что с тобой?       — Я просто устал… — Джонатан всё отворачивался. Он правда устал. Он просто хотел уже лечь рядом с Дио и заснуть. — А ещё ты очень пьяный…       — Позволь напомнить, что это ты меня не забрал с пар, поэтому я пошёл с друзьями в Ритц и напился, — возмущённо процедил Дио, впившись ему в плечи длинными ногтями, отчего ДжоДжо издал сдавленный вздох, — сейчас я просто догнался.       Каждое слово, которое говорил Дио, больно прожигало ум и душу ДжоДжо, как прожигает кожу раскалённая кочерга. Действительно, он виноват в этом. Он не был рядом с ним, поэтому и не смеет говорить что-то ему. Джонатан виновато потупился, шипя от боли. Дио продолжал сжимать его плечи.       — Прости пожалуйста! — ДжоДжо выгнулся, пытаясь высвободиться из крепкой хватки Дио. — Я правда не мог…       — Ладно, это не так важно, — Дио благосклонно улыбнулся и нежно обнял его.       ДжоДжо наконец повернулся к нему, поцеловал в лоб украдкой, чтобы показать, что он ни в коем случае не осуждает Дио, и положил голову на грудь. Дио прижал его к груди, запустил руки в тёмные, как ясная осенняя ночь, волосы. Он простил ДжоДжо за резкие слова, сказанные в его адрес. Джонатан выдохнул, осторожно опустив свои руки на талию Дио, но не сжимая сильно: ещё рано для таких смелых действий, он этого не оценит.       Дио взял его за подбородок, заставив поднять голову. Джонатан смотрел на него непонимающе и как-то виновато. Дио любовался им, улыбаясь. И могло показаться, что его улыбка ничего хорошего не предвещает, но ДжоДжо знал, что он всегда так улыбается. Его улыбка всегда выглядит опасно, надменно, неприятно снисходительно, по-другому он улыбаться не мог.       Дио наклонился к его лицу и осторожно коснулся его губ, а после отпустил Джонатана и немного отстранился. ДжоДжо часто дышал, но его дыхание нельзя было увидеть, услышать или почувствовать. Дио умеет заставить трепетать от даже от самых обычных на первый взгляд действий. Джонатан знал, что сейчас ему надо проявить инициативу и в ответ поцеловать. Дио это понравится. Даже не так. Дио этого ждёт, он хочет того, чтобы ДжоДжо овладел им. И Джонатан не вправе не оправдать его ожиданий. Он выпрямился, резко развернулся к нему (теперь они сидели друг напротив друга), так же молниеносно оказался к Дио настолько близко, что мог слышать сердцебиение Дио, чувствовал, как его дыхание щекотало кожу, ощущал тепло его тела. ДжоДжо смотрел в глаза Дио, дышал через полуоткрытый рот. Схватив Дио за плечи, Джонатан продолжал смотреть ему в глаза, всё не решаясь его поцеловать, будто он делал это впервые. Будто не было семи лет отношений, которые начинались с дружеских, а потом перешли в более близкие. Будто до этого он не ходил тайком на свидания в комнату к Дио.       Наконец Джонатан решился. Он приник к губам с размазанной чёрной помадой, руки его задрожали. Чтобы не сделать Дио нечаянно больно, сильно сжав от волнения его плечи, Джонатан опёрся одной рукой, другую руку положил ему на ключицу, уже не сжимая. Сердце ДжоДжо бешено колотилось, он издал тихий стон, почувствовав руки под пижамой. У Дио они всегда холодные, поэтому от его прикосновений по коже у Джонатана пробежали мурашки.       Дио вдруг переместил свои руки ближе к шее Джонатана и заёрзал, всё отдаляясь понемногу от него, тот не мог взять в толк, что случилось, поэтому, чтобы хоть что-то понять, он отодвинулся и стал наблюдать за действиями Дио. Ему не хотелось сделать что-то не так. Всё должно быть идеально. Так, как Дио любит.       Дио же не отпускал ворота его пижамы. Видимо, хотел снять с Джонатана эту треклятую сорочку. Умелыми и быстрыми движениями он расстегнул все пуговицы на ней и помог освободиться из неё. Рубашка полетела на пол к остальным небрежно там валяющимся вещам. Тело Джонатана обдало прохладой, он вдруг сжался и будто застыл. Ему казалось, что руки его стали неподъёмны, а мощный его торс — не разгибаем. И в этот же момент он ощутил кажущуюся ему в данный момент жизненно необходимую потребность быть как можно ближе к Дио, чтобы не замёрзнуть совсем. Пускай тело Дио всегда кажется ему холодным, но о него согреться можно, это проверено очень много раз, а из открытого почему-то окна в осеннюю пору не станет вдруг веять тёплый воздух.       Лёгким движением руки Дио освободился от своего длинного шёлкового халата. Халат этот безусловно красив, он подчёркивал прекрасную фигуру Дио, а чёрный цвет ещё больше высветлял и без того бледную, почти прозрачную кожу, но нужен он был лишь для того, чтобы его снять. Дио любит такие вещи, в которых он выглядит великолепно, которые заставляют ещё сильнее обращать на него внимание, но которые так легко в нужный момент соскальзывают с его тела.       Дио — довольно подтянутый и спортивный молодой человек. Видно, что он физически развит, но всё равно он меньше, чем ДжоДжо, и ростом он не так высок. И всё же он не терялся на фоне ДжоДжо, нет. На него засматривались многие даже в те моменты, когда рядом с ним был Джонатан. Многие их знакомые девушки томно вздыхали, видя ДжоДжо и Дио вместе, грустя о том, что с Дио им никогда не бывать. А ДжоДжо был счастлив находиться рядом с Дио. Он замечательный. Он замечателен во всём. И Джонатан всё ещё не мог поверить в то, что такой человек любит его.       В отличие от ДжоДжо Дио не имел никаких шрамов, его кожа девственно чиста, хоть он первые двенадцать лет и жил в трущобах. Ни разу не случалось такого, чтобы Дио ломал себе что-нибудь или ранился. А вот Джонатан частенько любил решать в юности все споры и проблемы кулаками. И иногда у него даже получалось что-то решить, но чаще его просто избивали, а от этих побоев иногда оставались еле заметные рубцы. Даже сейчас у Джонатана полно было синяков, но уже не из-за того, что он дрался. А Дио оставался чист.       Джонатан припал к шее Дио, уже сидящему у него на коленях, оставлял влажные следы по всей её длине, переходя на ключицы. Он не смел осквернить чистоту кожи молочного цвета алыми следами. ДжоДжо касался кожи Дио нежно, с трепетом, так, чтобы ему было точно приятно. Дио его обнимал, стараясь согреть Джонатана. Но по телу ДжоДжо всё равно пробегали мурашки то ли от холода, то ли от прикосновений Дио.       От прикосновений мягких мокрых губ ДжоДжо Дио подрагивал, шумно выдыхал и всё больше прижимался к нему, хотя казалось, что ближе им уже друг к другу находиться невозможно. Дио стал толкать его в грудь, чтобы Джонатан лёг. Он так и сделал. Он рухнул на мягкую постель и стал ожидать, что будет делать Дио.       Дио же навис над ним, замер на секунду, разглядывая ДжоДжо под собой, а после наклонился к нему и принялся целовать Джонатана, кусая его губы. Дио любит впиваться в плоть ДжоДжо так, будто он изголодался. Так он, видимо, показывает свою любовь. И сейчас он не упускал возможности оставлять засосы и укусы. И каждый раз ДжоДжо тихо вскрикивал, хрипел от того, что начинал захлёбываться воздухом, но останавливаться не просил. Но если бы и просил, то Дио вряд ли бы его послушал.       Наконец они оба были раздеты. Дио исступлённо оглаживал грудь Джонатана, проводя иногда и по выступам ключиц, и по шее. Пару раз он, играючи, исподтишка выкручивал Джонатану соски, отчего тот шипел, дёргался и сжимал его плечи так сильно, что мог наверняка нечаянно сломать Дио кости.       Дио обхватил член Джонатана, тот вздохнул глубже, чем обычно, и распахнул широко глаза. ДжоДжо всё краснел, тихо постанывая, а Дио смотрел ему в глаза и улыбался. Джонатан же не мог глядеть на него почему-то. Это был какой-то странный стыд, он всегда возникал у ДжоДжо, когда они занимались сексом.       А Дио всё смотрел не него. Смотрел, как дрожали его ресницы, как он взмокал, как он сбивчиво и громко дышал с открытым ртом, как двигался его кадык. А он всё скользил своей рукой по всей длине ствола ДжоДжо, оглаживал раскрывшуюся головку, опускался к мошонке. Джонатан мог лишь беспорядочно касаться плечей, спины, ключиц Дио, запускать руку в его светлые густые мягкие волосы.       Дио ненадолго прервался, взял с тумбочки презерватив и раскатал латекс по всей длине члена ДжоДжо. Его тонкие нежные пальцы приятно было ощущать. От ещё более быстрых, но от этого не менее приятных движений Дио Джонатан тихо, чтобы никто ненароком не услышал, сладостно стонал, выгибался и толкался навстречу Дио.       Да, Дио необыкновенно красив. Джонатан мог очень долго разглядывать то, как под невероятно бледной кожей перекатываются мышцы, как он иногда вздыхал, дрожа всем телом. Нельзя было увидеть его смешным, он никогда не покажется каким-то несуразным. ДжоДжо хоть и было немного неловко, но как же с Дио ему всё-таки хорошо! Ту эйфорию, которую испытывает ДжоДжо, находясь рядом с Дио, нельзя передать словами, её можно только почувствовать. И ДжоДжо чувствовал такое наслаждение, замутняющее разум, только рядом с Дио. ДжоДжо был уверен, что только Дио мог доставить ему удовольствие.       Дио сжал у основания член Джонатана, вершина которого упёрлась между его упругих ягодиц. ДжоДжо наконец повернулся к нему, глаза у него заблестели, он вздохнул так глубоко, как только мог, с его губ сорвался стон, более шумный. Нет сил больше держать себя в руках. Мир для ДжоДжо вдруг исчез, остался только Дио. Дио, который сейчас осторожно насаживался с каждым разом всё глубже. Стенки его нутра обхватывали член Джонатана, отчего тот получал необыкновенное удовольствие.       Дио закатил глаза, издавая во время каждого своего движения тихие рваные стоны. Он снимался с члена, набирал в лёгкие побольше воздуха, потом снова опускался и, открывая рот, достаточно громко всхлипывал и вздыхал. ДжоДжо не боялся, что Дио больно. Он прекрасно знал, что Дио не будет делать то, что ему неприятно. Поэтому он заворожённо смотрел на Дио и сжимал его бёдра, потому что он любит, когда так делают.       ДжоДжо издал приглушённый гортанный стон, по телу у него прошла приятная дрожь. Дио прогнулся в пояснице, после он устало выдохнул и опустился на грудь ДжоДжо, который тяжело дышал. Джонатан обхватил руку Дио, устало улыбаясь. Ему нравилось то, каким ласковым становился Дио после секса. Он лениво что-то говорил, от его слов ДжоДжо как всегда смущался. Дио делал все движения вальяжно, но они заставляли Джонатана трепетать с новой силой. И даже сейчас, взмокший, с размазанной помадой и уже сонный, он выглядел обаятельно. Не было такого ракурса, с которого бы на Дио нельзя было засмотреться. В любом состоянии он умел быть обворожительным. И Джонатан восхищался им.

***

      ДжоДжо проснулся тогда, когда солнце уже освещало комнату. Шторы были открыты, отчего свет беспрепятственно проникал в комнату и мешал ДжоДжо дальше спать. Он резко подскочил. Ему надо было собираться на учёбу. По тому, что в постели он был один, Джонатан понял, что Дио уже встал. Но почему он его не разбудил, зная, что ДжоДжо может опоздать, — загадка. Хотя Дио редко когда намеренно его будит, Джонатан чаще просыпается от его утренних сборов. В этот раз он почему-то не проснулся.       В комнате было чисто, светло, ничего не валялось, будто это была совсем не та комната, в которую вчера ночью зашёл ДжоДжо. Будто всё то, что вчера произошло, было просто приятным сном, от которого просыпаться совсем не хотелось. Но ДжоДжо точно знал, что всё это не сон. Он много раз сталкивался с этим преображением, и теперь, после стольких лет, совсем не удивлялся. Но куда всё же подевался Дио?       Дверь вдруг скрипнула. В комнату зашёл Дио в белом махровом халате. Сегодня он, кажется, был даже бледнее обычного, но слабости в его движениях и мимики нельзя было уловить. Это просто невозможно. Нельзя понять, плохо ему или нет, пока он сам не скажет. А он не скажет, потому что не любит, когда его жалеют, не любит чувствовать себя слабым.       — Ты проснулся наконец, — губы Дио тронула улыбка.       — Да, доброе утро, — Джонатан протёр глаза, — как ты себя чувствуешь?       — Замечательно, — в голосе Дио послышались металлические холодные нотки, говорящие о том, что действительность сказанному противоположна, — собирайся что ли, тебе же тоже в универ надо.       — Да, надо собираться, — ДжоДжо хихикнул и поднялся с кровати.