***
В четверг после обеда я явился к Старшине Нику Фьюри. — Разрешите доложить, сэр! — Докладывай и поживее, — раздражённо торопил он меня. В его кабинете присутствовал и его заместитель капрал Роджерс, а у выхода могли подслушать караульные. — Это дело крайней деликатности, Старшина Фьюри. Разрешите попросить вас провести доклад наедине? — Что за бесцеремонность, Одинсон? Говори давай, или дуй отсюда на все четыре! — Дело касается кражи, в которую вовлечён не я один, сэр. На этом моменте брови Ника медленно поползли наверх. Его глаз так на меня вытаращился, что даже холодок по спине прошёлся. Старшина резко встал с места, заложил руки за спину, после чего отдал приказ: — Роджерс, отзови охрану. Нам с рядовым Одинсоном нужно побеседовать с глазу на глаз. — Так точно! — отсалютовал Стив и солдатиком прошествовал из кабинета. — Теперь выкладывай. Я бросил ему на стол свисток, браслет, который получил от Земо, и комплект костюма-хамелеона. Рассказал ему всё коротко, добавляя по мере необходимости нужные подробности. А также не упустил возможность похвастать своими навыками саботажа. [Б-А-А-А-М], грохот его кулаков по столу напугал до усрачки. Пульс зашкалил, очко сжалось. Я готов был поклясться, что Старшина на меня вот-вот набросится и отпиздит как борцовскую грушу! Однако вместо этого он накричал: — Ты идиот! Надо было сразу ко мне приходить, Одинсон! — Разве вы бы поверили моим словам, Старшина? — Может и нет, но на всякий случай я бы усилил охрану, и кражи бы не произошло! У тебя, новичок, БОЛЬШИЕ неприятности! Пшёл вон из моего кабинета! Мне надо срочно сделать пару звонков. Бля-бля-бля, на это я точно не рассчитывал! Думал ли я, что меня будут на руках таскать и поздравлять? Может и так. Разве я не всё правильно сделал? Чего бы ни хотел Земо, какую бы операцию он ни задумал — я сорвал её ещё в колыбели! Да мне медаль полагается, а не пинки под зад! Ник уже набирал чей-то номер, а я, отдав честь, прошествовал на манер Роджерса из кабинета. Снаружи никого. Экая удача! Значит никто не проследит, если я "случайно" подслушаю его разговор. Прислонил ухо к скважине, сосредоточился, и-и-и… — Провести обыск комнаты Лейтенанта Гельмута! — протяжное молчание сменилось на: — Как это его нет? Что? Он подал в отставку? Когда? Срочно созовите Совет Генералов! Следующие пару дней я весь извёлся. Сидел как на иголках, места себе не находил. Однако в субботу меня снова вызвали на ковёр. Там я обнаружил комиссию из сидящих облысевших стариков, разряженных орденами и медалями. Ник отдал мне приказ дать показания против Лейтенанта Гельмута, что я и сделал. Всё было представлено так, словно я оказался безвольной игрушкой в руках выше стоящего по званию. А моя "диверсия", как остроумный план Старшины Фьюри. Своего рода компромисс. Все лавры ему, но и на меня, зато шишки не посыплются. Барон Земо был объявлен в розыск. Его собирались отдать под трибунал. А меня? Меня решили по-тихому отчислить "по семейным обстоятельствам". Ура! Победа! Восторженный до краёв бросился собирать вещички. Однако, не тут-то было. Прознавший о моём отчислении Один приехал, ворвался в кабинет Старшины для разбирательств. Хотел мне все косточки переломать, да шкуру прилюдно содрать. Эхх, отцовская любовь. — Ваш сын совершил невероятное… — Я знаю, Локи умеет проказничать, но неужели нельзя ничего сделать? — Невероятный ПОДВИГ! — игнорируя папу, продолжил Фьюри. — Его образцовые способности могли бы очень пригодиться Корпусу Надзирателей, однако, вся эта шумиха вокруг дела о краже пагубно сказались на его репутации. Локи Одинсон решил пожертвовать ею во благо национальной безопасности Нового Асгарда. — Что? О чём это он? — недоумевал мой отец, глядя на меня. — Прости, пап. Я подписал соглашение о неразглашении, и не имею права рассказывать. Даже тебе. — Таким образом ему навсегда закрыта дорога в Надзиратели. Официально он просто "не подходит под стандарты". И ещё кое-что: на публике я этого никогда не скажу, но вам лично, хочу выразить благодарность за предоставление такого верного делу солдата. Схавал, пап? Так-то! Я, сука, мать его, герой нации! Отсосите хейтеры! Я спас все ваши жалкие задницы, болваны! И никто об этом даже и не узнает! Один принял руку Старшины, пожал её, всё ещё не понимая, что происходит. Оглядел меня совершенно охуевшими глазами. Он будто оцепенел. А меня внутри распирало от самодовольства, которое я успешно скрывал за маской "верного солдата". Потом я с сумкой наперевес прощался в своём корпусе с другими ребятами. Они окружили меня, выпытывая подробности, но мои губы оставались на замке. Раздражённый Барнс лишь фыркал и ворчал мне вслед. А я перед уходом показал ему фак. — Не скучайте, девочки. Папа отвёз меня обратно домой. Домой… Какое же сладкое-сладкое слово! Аж в животе бабочки проснулись, а на щеках румянец заиграл. Вот приду — сразу объемся шоколадным пудингом, погружусь в долгую ванну с пенкой, выкурю целую пачку Мальборо, обыграюсь в Геншин, разыграю Тора… Ах да… Тор. Мы оба думали, что ещё не скоро увидимся. Интересно, как он отреагирует на моё преждевременное возвращение? Будет ли он рад? Или испугается? А что если он закроется и больше не подпустит меня к себе? Что тогда? От нервов я весь скукожился, прижался лбом к стеклу, закрыл глаза, поджал губы. Под ложечкой засосало едва я стал узнавать родные улицы. Отец молчал, как всегда. Из магнитолы играл лёгкий джаз. Небо затянуло тучами, дороги размыло дождём. Дворники счищали лобовое стекло. Туда-сюда, туда-сюда. Постукивали грузные капли, чеканя неравномерный ритм. И вот, когда мы приехали, во двор вышла мама и мой брат, невзирая на ливень. Я молнией вылетел из тачки, рванул в её распростёртые руки, закружил маму как пушинку! — Ты вернулся! Вернулся! Ох, какое же это счастье! — чуть ли не плакала моя мама. Тор положил руку на моё плечо, тряхнул "по-братски", а сам улыбался натянуто… фальшиво. Меня аж передёрнуло. — Эй, давайте не задерживаться под дождём? А не то простудимся ещё, — предложил отец. Внутри ждал пир "на весь мир", хотя пиво не лилось рекой, а фаршированная утка на вкус была суховата, я наслаждался этим вечером. Один поднял тост за моё триумфальное возвращение: — Ну-с, будем надеяться, за то короткое время, что ты провёл в училище, ты успел почерпнуть оттуда всю мудрость, и стал, наконец-таки более ответственным. — Хаза! — поддержала мать. — Будем! — вторил Тор, и после того, как мы все выпили — разбили свои кубки об пол, по старой Асгардской традиции. В училище ни намёка не нормальную еду. Вот почему, как только мы сели за стол — я мигом накинулся на мясо! Пожирал его жадно, без тормозов. И меня не волновало то, как на меня смотрели родители и брат. Ну… может чуток волновался о Торе. Позже я поднялся в свою комнату, бросил сумку на кровать, но сил её разобрать — ноль. Посему, махнув запястьем, сколдовал заклинание. О, Боги — да! Как же я соскучился по магии! Все мои шмотки и приблуды сами находили свои места, а когда сумка опустела, она сама закрылась и спряталась под кровать. Вуаля! Спасибо-спасибо, этот фокус я назвал "ленивый фасовщик". Одежда вся пропахла мужичьём, посему я поспешил сменить униформу на гражданское. Умыл лицо, устало посмотрел на своё отражение: мешки под глазами, впалые щёки, сальные волосы. Я и вправду выгляжу жалко. Пора это исправить! Ванная! Мне срочно необходима ванная с лепестками роз!***
Время на часах — одиннадцать вечера. Я, весь такой довольный, сижу, значит в своём махровом халате перед зеркалом, сушу волосы, как вдруг слышу чей-то тихий стук в дверь. — Войдите, — в пол голоса одобряю. Все уже легли спать, лишь в моей комнате всё ещё горел свет. Я думал, что это отец опять пришёл выпытывать у меня подробности о моём отчислении. (Обычно он так робко стучит в дверь). И какого же было моё удивление, когда в комнату зашёл брат? — Тор? — Что ты сделал? — низким басом потребовал он ответа. В голубых глазах настороженная злость, руки сжаты в кулаки, ноздри вздуты как у быка. — Можешь конкретизировать? Я много чего делал… — Не увиливай. Что ты сделал, чтобы тебя вернули домой? — Боишься, что это что-то незаконное? А что если так? Что ты мне сделаешь? — приблизился, встал провокационно, да нос гордо вздёрнул. Судя по тому, что мой братец в эту же секунду грубо схватил меня за волосы, ему моя провокация не понравилась. — С-с-с, ай! — Хватит этих игр! Если ты из-за меня там что-то натворил — лучше говори сразу, а не то… — Отшлёпаешь меня, старший братик? — рассмеялся я через боль. О, вам надо было видеть всю гамму эмоций на его лице: гнев, стыд, желание, и наконец… СТРАСТЬ! С хищным львиным рыком Тор бросил меня на кровать, выключил свет в комнате, снял с себя футболку, после чего запер дверь на замок! Решительно и быстро брат оказался на мне. Заломил руки над головой, держал запястья, сжимал так крепко, словно его пальцы были кандалами. Взгляд отчаянный, несчастный, затравленный. Мне даже показалась, что Тор не хочет этого делать со мной. Сердце замерло от одной только мысли, что он сейчас просто встанет и уйдёт — сбежит от чувств. — Тор… — прошептал я томно. — Поцелуй меня. После этих сокровенных слов — пламя! Пламя вожделенных губ, пламя его касаний. И жгучие слёзы проливались с его крошечных озёр на мои щёки. Стёрлись все грани и предосторожности. Больше не было ни брата Локи, ни брата Тора. Были только двое влюблённых. Тонущих в этом огне. Он проник языком внутрь, а я и рад был податливо раскрыть уста. Запах его терпкого одеколона, мужской пот, горячая влажная кожа — вскружили голову. Пьянили. Кровь мигом вскипела, стоило ему прижать колено мне между ног. Плоть затвердела, набухла, рвалась наружу. Нежные руки проникли под халат, гладили торс, плечи, шею. Торопливо снял его с меня, не выпуская губ из поцелуя. И вот я оказался абсолютно нагим перед Тором. Толкнул родные плечи, навис над братом, смотрел с озорной улыбкой. Чёрные волосы опустились каскадом. До сих пор влажные после ванной. — Ты уверен, что хочешь этой ночи? — заботливо положив ладонь на моё лицо, спросил Тор. Сердце отозвалось умилительной нежностью. Его пальцы заправили локон мне за ухо, гладили скулы, щекотали нижние реснички. — Назад пути нет, — твёрдо ответив брату, я коснулся губами его ладони. Всё стремительно закрутилось в урагане. Снаружи сверкали молнии, капли-дождинки — самоубийцы, разбивались об моё запертое окно. Тор бережно подмял меня под себя, снимал свои джинсы, пока я отчаянно обнимал его за шею. Провёл подушечками пальцев по рельефу широкой спины, нащупал все его родинки. Мне в детстве казалось, из них можно сотворить красивое созвездие, стоило лишь линии правильно провести. Щекотала холодная смазка из тюбика под подушкой, я рассмеялся тихо. А потом сладкое блаженство до крови из носу вдарило со всей дури! Сильные засосы на шее, грубая рука, что хватает меня за бедро, ласкает по внутренней стороне. Дразнит-дразнит. Тор вошёл пальцем, затем вторым, и третьим. Но я же уже готов! К чему прелюдии? — Не томи! Давай уже, — задыхался я ему в ухо. — Уверен? — Тор глубоко заглянул мне прямо в глаза. Он ожидал увидеть там мою решимость. И нашёл её. Достаточно было одного лишь кивка, дабы ему сорвало крышу. Тор наполнил меня собой, но не до конца. Осторожно, как слон в посудной лавке, опасаясь что-нибудь разбить. Медленно. Чувственно. И от этого я натягивался тугой струной в его могучих руках, а потом таял будто масло на сковороде. Глаза закатывались, вены на лбу вспухли. Он внутри! ОН ВНУТРИ ТАКОЙ ОГРОМНЫЙ! Весь во мне! Весь мой! — А-а-ах, м-м-мф, — стон оборвался его ладонью на моих губах. — Внутри ты такой… жаркий. Локи, тебе не больно? — Умф, хватит тянуть! Выеби меня уже! — Хочешь по-плохому? Ладно. Только потом не жалуйся! — процедив сквозь зубы, Тор грубо перевернул меня живот, и рукой придавил голову в подушку. — Колени подыми! Вот так. Не успел я среагировать, как внезапно началась наша безумная скачка, где я был его послушным жеребцом. Тор входил в меня снова и снова, и это сводило с ума! Я цеплялся за наволочку, хватал ртом воздух, а мой брат… мой брат покорял меня, демонстрируя высокую скорость и удивительную выдержку. Мы оба изрядно вспотели, хлопала плоть друг о друга, колыхалась упругая кожа. Задыхался, дрожал, взмок весь, до крови закусывал губы, лишь бы не стонать от исступления, лишь бы не разбудить никого вокруг. Эти сильные мускулистые руки, что держали меня в стальных объятьях, этот сдержанный голос, запах моего любимого мужчины, наполненность внутри. Экстаз. Блаженство. Сумасшествие. А наивысшим аккордом — оргазм. Тор выплеснул семя, и я тоже. Мы оба рухнули на кровать, часто дыша, раскрасневшиеся, уставшие, и безмерно довольные. Лежали, рука в руке, ехидные улыбки, шёпотки как в детстве. Смотрели в тёмный потолок. Достал из прикроватного ящика пачку сигарет, сунул в рот одну, зажёг пламя на пальце. Сизые нити дыма потянулись ввысь. — Может будешь курить у окна? — предложил брат. — Пфф, будто ты ни разу не пробовал в своей жизни, — фыркнув, накинул халат и присел на подоконнике. — Стоп, ты и вправду никогда не курил? — Курение плохо влияет на дыхалку, а я, как ты возможно помнишь, капитан команды. — Чушь! У нас вообще-то есть магия, Тор. И сверхъестественное здоровье. — И всё же это не оправдание заводить пагубное пристрастие, — парировал он. — Ну, меня-то ты завёл, — игриво поигравшись бровками, поколол я. — Ахах, и за это буду расплачиваться до конца своих дней. Брат выглядел расслабленным, даже… счастливым. Он прилёг обратно на постель, сцепив руки на затылке и мечтательно уставившись в потолок. Мгновение блаженного покоя испортилось, как только он стал думать своей прелестной светловолосой головой. И задаваться ненужными вопросами: — Что теперь с нами будет? Мрачно, как гром за окном стало на сердце. Я затянулся поглубже горьким дымом, выдохнул, переваривая его вопрос. — Всё что угодно… — Никто не должен об этом знать. Локи, ты слышишь? Мы — братья. Родные братья. Если про нас узнают… — Считаешь я совсем ебанутый? Наше счастье, что мы живём в одном доме, и нам не придётся в крысу прокрадываться друг к другу. — Ненадолго… — Нет. Навсегда! — потушив сигарету, возразил я. Встав с подоконника, вернулся в постель. Сел на край, и погладил моего любимого брата по голове. Шелковистые волосы его были такими мягкими, как у плюшевых игрушек. — Я что-нибудь придумаю. Обещаю. — Локи, пожалуйста, не надо! Ты только всё усугубишь! — Я не позволю отцу женить тебя на какой-то там будущей богине! Ты — мой! — Только послушай себя! Ты говоришь безумные вещи. — Точно? — вскипев от злости, сжал золотые локоны, задрал его лицо. — ТОЧНО? Точно ли Я здесь безумен? Или это ТЫ опять струсил? — Не плачь… Ласковый шёпот Тора словно пощёчина. Разбудил меня, привёл в чувства. Пульс зашкаливал, пальцы дрожали, осознал к своему стыду, что с глаз капля по капле срываются слёзы. Не хочу его потерять! Не хочу отпускать! Вот бы запереть Тора где-нибудь в клетке. Или… мы могли бы сбежать. Уехать отсюда навсегда! Куда угодно. Только мы вдвоём.