Остановите меня, если сможете, капитан

      845 год       Мягкие невесомые облака плыли по небу, словно тягучий мед, стекающий по ложке в миску. Если взглянуть туда одним глазком, то создается впечатление, что они стоят на месте и никуда не спешат. Но, если задержаться на минутку, можно увидеть, как быстро они идут даже без ветра. Пару минут — и то облако, что, казалось, было над головой, уже машет тебе своими ватными руками. Они продолжают плыть, нисмотря ни на что. У них нет ни границ, ни препятствий, ни даже конца. Каждое ясное белое облачко увидело многое за свое приключение и если бы оно могло говорить, то, уверена, рассказало бы о многом.       Повесив последнюю мокрую после стирки вещь на шнур, я взяла металлическую миску в руки и легким шагом пошла домой. Мое голубое платье с длинными рукавами развевалось из-за моих шагов. Давно заученная дорожка привела меня к дому. Небольшой домик возле внутренней стены Сигансины, со всем необходимым, в котором живу я с отцом.       По словам папы, мы ушли от мамы и моего старшего брата, когда мне было шесть. Тогда он сильно поругался с ней и, почему-то, когда уходил, взял меня с собой. Об этом я спрашивала только раз и поняла, что тема для него не очень приятна (нет, я бы даже сказала вообще неприятна). Не знаю, где конкретно я жила первые свои шесть лет. Всё, что мне удалось вытянуть из него, это то, что жили мы где-то в стенах Розы. Все темы о том, чтобы найти родственников, папа просто-напросто закрыл, ну и я, как хорошая дочка, естественно послушалась.       Поднимаясь по трём маленьким ступенькам к двери, я открыла её, зашла внутрь и машинально закрыла. Пройдя на кухню, я поставила миску на табуретку.       БАБАХ!       Громкий удар раздался с такой силой, что стены и пол начали вибрировать. Маленькая ваза с цветами, что стояла на столе, упала набок, разливая воду. Миска, которую я поставила, с неприятным грохотом упала вниз, чуть не задев меня. От неожиданности мое сердце начало бешено колотиться. Я не на шутку испугалась, поэтому сразу же закрыла руками уши, так сильно, насколько смогла, и зажмурила глаза.       За этим ударом послышалось ещё пара. Из-за резкого колыхания мои ноги подкосились, и я упала прямо на колени. Скривившись от боли, пронзившей меня насквозь, я всё равно продолжала стоять в такой позе.       Секунда, ещё одна и ещё… Ничего.       С глубоким выдохом я открыла уши и глаза. От силы, с которой я жала на ушные раковины, в них начало гудеть. Когда я открыла глаза, то ничего не увидела — одна темнота, кажется, из-за шока. Один глубокий вдох, за ним ещё один — я пыталась себя успокоить. Все мысли, что сейчас были в голове, запутались, как большой комок с нитками. Осторожно, держась за стену, чтобы не упасть, я поднялась на ноги. Голова гудела. Наверное, я так простояла где-то минуту. Стресс, который ворвался ко мне незаметно, спутал все мысли.       Что это такое?       Наконец-то я, хоть и с трудом, привела свои мысли в порядок, распутав этот большой комок с нитками в моей голове. Вопрос, заданный мной, начал резать меня молнией. Несколько секунд так постояв, я пришла к мысли, что понятия не имею, как я должна ответить, чтобы успокоить себя. Поэтому мне ничего не оставалось, кроме как выйти на улицу и спросить людей. Может они знают?       Пару шагов, скрип входной двери, и я на улице. Люди-жильцы в соседних домах так же, как я, вышли, недоумевая. Пару мужчин уже разговарирали испугаными голосами. Некоторые женщины просто стояли на порогах в шоке. Я очень их понимала и мне хотелось что-то сказать, чтобы они не были так напуганы. Но факт остается фактом:       — Никто здесь ничего не знает… — под эти раздумья я оглядела их всех ещё раз, как и они меня. Я пошла быстрой походкой на главную дорогу. — Там всё же должно что-то быть.       Как только я подходила к цели, меня накрыли крики из стороны где, как я разобралась, был первый удар. Несмотря на то, что звуки были слабо слышны, но их вполне хватало, чтобы сердце екнуло и опустилось в пятки. С каждой секундой до моего сознания всё больше доходило то, что происходит что-то очень плохое. Паника, которую я подавляла, вновь нарастала. Я не заметила, как уже бежала к дороге.       Этот гул доносился все громче и громче. Завернув за последний дом, я увидела, как тут уже столпилась куча народа по бокам дороги. Все были напуганы, находясь в слепом неведении. Пройти чуть ближе мне было не суждено. Всё пространство загородили люди, а с моим ростом и телосложением они меня запросто задушат и задавят, даже не заметив.       Поэтому я остановилась и сконцентрировалась на звуках, которые окружали меня. Было очень тяжело услышать, что происходит за этой толпой. Когда я начинала слушать один голос, его сразу же перекрикивал кто-то другой. Плач детей, ругань взрослых. Я так ничего и не разобрала, сколько бы не старалась.       — Твою мать… — выругалась я в своих мыслях, где так надеялась что-то здесь услышать.       — БОЛЬШОЙ ТИТАН ПРОРВАЛ СТЕНУ! ТИТАНЫ УЖЕ В ГОРОДЕ! СПАСАЙТЕСЬ, КТО МОЖЕТ!       Эти слова прогремели хуже грома среди ясного неба. Сперва мой разум будто их пропустил и только потом, осознав, что это та самая информация, которую я искала, принял, анализируя полнейший бред. Я не могла вообразить. Как? Из информации, что я знаю от школы, большие титаны не выше пятнадцати метров. Да и сил у них нет, чтобы проломить такую широкую и крепкую стену. Как?       Пока я думала, инстинкты людей вели их намного быстрей. Они перестали стоять: все начали пихаться и мчаться кто как мог к внутренним воротам, которые были где-то в 7 метрах от меня. Сзади всё было точно так же. Меня начали толкать со всех сторон, что и привело меня в чувство. Первая мысль была о том, что нужно как можно быстрее выбраться из этого потока. По памяти вспомнив, где ближайшая стена дома, я начала продвигаться к цели.       Это было непросто. Меня пару раз ударяли то в ногу, то в руку, то в бок. Некоторые даже не заметили это, а другие, извиняясь на ходу, уже скрылись в толпе. Кое-как добравшись к стене и без сил облокотившись спиной на неё, я порадовалась своей маленькой победе. Легкие набирали и выпускали кислород с большой скоростью будто его сейчас заберут. Голова стала жертвой новых терзаний:       Что дальше? Мне бежать, как все, сломя голову, за стену?       Сначала эта мысль показалась мне предельно обдуманной. Но потом я вспомнила о важном человеке:       — Отец… — это слово застряло у меня в горле, вынуждая мое тело пару раз содрогнуться.       Я совсем забыла: он же сейчас должен был прийти с работы. Нужно добраться домой, он обязательно будет меня искать. От этого ужаса и воплей разболелась голова. Каждый кричал что-то свое, но для меня это уже было, как шумный ветер. Пройдя к концу стены, я сжала свои руки в кулаки и опять побежала, но уже в сторону родного места. В эти, такие длинные мгновения, я умоляла, чтобы с ним всё было хорошо, чтобы он был дома. Мне и представлять не хотелось, что он пострадал. Не могу я расстаться с ним, только не сейчас, когда я соображала на лету, что делать. И не знала, правильно я поступаю... Или же нет?       Я уже дрожащими ногами доходила до ступенек. Спотыкаясь, я зашла в открытую настежь дверь. Мои глаза остекленели, когда я увидела его каштановые, вперемешку с седыми прядями, волосы.       — Папа…       Он стоял, повернувшись ко мне спиной и оглядывая кухню. Как только я подала голос, тот резко обернулся с полными ужаса глазами, о которых, если бы я начала думать, то поняла, что никогда его такого не видела.       — Мэльвин… — он мигом подошел ко мне и так же молниеносно прижал к себе.       Кладя подбородок мне на голову, самый родной мне человек рукой проводил ладонью по моей макушке и волосам. Я обвила его спину руками и вздохнула, погрузив взгляд в темноту. Послышались мои бешеные стуки сердца. Нет, не мои, папы. Я только сейчас заметила, как тяжело он дышит. Он бежал сюда, как и я. Свое сердце я не слышала вообще. Я утонула в этих объятиях. Как странно, я на пару секунд забыла о том, что произошло, забыла о титанах и теле, которое ныло от ушибов. Казалось, что мы так стоим не пару секунд, а целый час, может даже больше. Что нет никого кроме нас, что время остановилось.       Но мозг предательски говорил, что это не правда. Сделав глубокий вдох, отец положил руки мне на плечи и молча попросил сделать шаг назад. Я знала этот жест: он всегда так делает, когда хочет настроить меня, и себя в том числе, на сложный разговор. Беседа сейчас будет не только сложная, но и быстрая — это всё показано в жесте. Я открыла глаза, уже смотря в его, зеленые, и отступила на шаг назад. Он крепче взял меня за плечи и уставился в пол, чтобы подобрать слова.       Я уже начала предполагать о чем он будет говорить, о плане, куда мы должны будем бежать от титанов, поэтому насторожила уши.       — Мэльвин… — он уже второй раз сказал мое имя и теперь медленно поднял голову посмотрел мне в глаза, — сейчас наши пути разойдутся навсегда.       Стоп......стоп…стоп…стоп стоп стоп…этого не может быть. Только не сейчас...       На его глаза вмиг навернулись слёзы, как и на мои. Но если его застыли, то мои уже вовсю катились по щекам. Невозможно описать, с какой горечью и печалью он произносил эти слова. Было видно, что папа думал над этим решением краткое время, но всё же оно было твердым. Я не могла поверить в эти слова, почему сейчас? Может, это он сказал не всерьез, но какие сейчас могут быть шутки?       — И мы никогда больше не увидимся, — пауза. — Поэтому сделай то, о чем я тебя попрошу, пожалуйста. Скоро, может, даже ещё скорей нежели ты думаешь, у тебя будет куча вопросов, как и у меня когда-то, — он грустно улыбнулся, — но теперь… Теперь я знаю на них ответы и ты будешь знать. Я прошу тебя. Вступи в кадетское училище, а потом в Разведкорпус, будь там и ты получишь все ответы. Если услышишь от кого-то о подвале, не упускай этого человека, он приведет тебя к истине. И к разгадке всего прочего.       Мои глаза не переставали пускать соленые потоки. Хоть я и слушала его слова, но никак не могла осознать всю их суть.       — И самое главное — живи. Не думай о том, что сделала, не мучь себя прошлым, — с этими словами он легонько меня встряхнул. — Иди вперед, ты сможешь всё. Я верю в тебя.       Не в силах больше стоять, мы опустились на колени. Папа крепко ещё раз обнял меня. Я уткнулась ему в плечо, где-то в глубине души, понимая, что обнимаю его в последний раз.       — И прости меня. Я должен был узнать и осознать это давно…       — Что? — я за всё время подала свой сдавленный голос. Я ничего не понимаю.       Он молчал. Отец говорил так кратко, что я не понимала, о чем вообще он говорит.        — Пошли… Нет времени, я проведу тебя… Титаны скоро будут и здесь.       — Почему ты не пойдешь со мной? Ты же можешь спастись, как и я. И куда ты уйдешь? Титаны же придут сюда... — я вложила в слова все свои надежды, молила, чтобы он забрал все свои слова обратно и мы пошли отсюда так, будто этого разговора и не было. Я не могу поверить, что он прощается со мной, не могу. Только не сейчас.       Я почувствовала его тихий сдавленный смех возле своего уха. В нем что-то было пугающее, то, что пробудило хоровод холодных мурашек по коже. Смех резко стих.       — Как бы я хотел, но мое время уже вышло. А твое только начинается.       С этими словами отец взял меня за плечи и отстранил от себя. Его глаза всматривались в мои черты лица, немного улыбаясь и раздумывая о чем-то. Потом папа наклонил рукой мою голову, целуя в лоб. Слёзы понемногу переставали так быстро течь. Это продолжалось пару секунд, после чего он отвел свои губы от лба, ещё раз поглаживая волосы. Потом отец поставил одну стопу на пол, и, опершись на колено руками, встал на ноги. Я всё так же, не издавая ни звука, была в той позе. Папа подал мне руку, я на неё посмотрела некоторое время и взяла.       Я поднялась, и мы в полной тишине вышли на улицу. Только сейчас я опять услышала все те ужасы, которые я не слышала почему-то в доме…       Дальше все было в тумане, я просто шла за отцом, ничего не говоря. Я отчетливо слышала, как он кашлял, а также его попытки хоть как-то ещё поговорить. Мои губы будто онемели и ничего не могли произнести. Со стороны можно было подумать, что я поглощена своими мыслями. Но это не так. Моя голова была совершенно пуста, как никогда. Я не могла собраться, всё это было для меня как плохой сон, от которого я скоро проснусь.       Вот, я уже на корабле и смотрю с палубы на папу, который машет мне рукой, будто мы ещё встретимся.       Но что-то мне подсказывало, что мы больше не увидимся никогда…