Остановите меня, если сможете, капитан

      Я стояла в одном из рядов людей, поступивших в кадетское училище. Все были в одинаковой форме, которую нам раздали. Нас можно было различить только по причёске и телосложению. Людей было много и всем было где-то до 30, кто-то младше, кто-то старше. Все стояли как неживые, ровно, как струна, поэтому я последовала их примеру. Вдруг я услышала чьи-то шаги, которые доносились спереди. Можно было догадаться, что это тот, кто будет нас учить. Заглядывать на него не очень-то и хотелось, вдруг инструктор ещё увидит, и кто знает, что тогда будет.       Что-то мне подсказывало, что его нельзя злить или ослушиваться, а то полетишь отсюда быстро. Когда он шел казалось даже легонький ветер перестал дуть. Эта тишина была очень тягучей. Он вышел на деревянную платформу и теперь мне было видно его всего.       Смуглая в морщинах кожа, голова залысена, а на подбородке маленькая борода, даже с моей дистанции (я стояла в пятом ряду, а первый был в двух метрах от платформы) было видно его синяки под глазами. Одним словом, никому не пожелаешь, чтобы такое приснилось, я уже молчу о встрече. Пока мои мысли, словно муравьи, бегали по голове, он стал посреди платформы и оглядел всех. Я почему-то сразу почувствовала страх, когда он мигом посмотрел на меня.       Громкий голос, какого я ещё никогда не слышала, раздался резко, без каких-либо колебаний. Он заговорил так, что его слова звенели в ушах:       — Я инструктор Кис Шадис. Следущие три года я буду вдалбливать в вашие маленькие засохшие куриные мозги, как противостоять титанам. Только в ваших приоритетах стать хорошим солдатом и показать, что вы не корм для них.       Казалось его голос слышали даже за пару километров и даже там он их пугал. Я стояла так же не подвижно и смотрела вперед,как и все. Я нутром чувствовала, как его глаза бегают по всем присутствующим.       — Никто здесь с вами панькаться не будет. И держать тоже. Если не хотите стоять здесь, пожалуйста, живите своей никчёмной жизнью дальше.       Здесь он сделал паузу. И опять я учуяла его взгляд.       — Потому что тут мне не нужны свиньи, которые только будут ждать поблажек. С завтрашнего дня начнется ваше обучение.       Шадис спустился с платформы и мне было краем глаза видно, как он приближается к первому ряду. Так же резко, как и начал, инструктор закончил речь и, сложа руки сзади, встал возле начала первого ряда. Его ноги сделали ленивый шаг и остановились возле какого-то парня.       — Кто ты такой? — таким же голосом, как и когда говорил речь обратился Шадис.       Парень начал отвечать, но инструктор не обращая на это внимания, ещё громче рявкнул, так, что можно было оглохнуть.       — Громче! И не мямли себе под нос!!!       Парень снова заговорил, но уже в пару раз громче.       — Зачем ты пришел в кадетский корпус? Стать кормом для титанов?       Я услышала, что он хочет стать опытным солдатом Гарнизона и помочь в войне с титанами.       — Пока что ничего кроме жалкого отброса я перед собой не вижу!!! — прокричал Шадис и начал движение в сторону другого солдата.       Так он спрашивал почти каждого, иногда кидая отвратительные фразочки. Мысль, что ещё чуть-чуть и меня настигнет та же участь, выбивала меня из колеи.       Почему-то я вспомнила опять тот день.       Когда я повернула голову, чтобы посмотреть в воду на пару секунд, а потом назад на отца, его уже там не было. Я искала его глазами везде, но безрезультатно. Меня окутала пустота.       Корабль начал плыть. Люди, которых не пускали на борт, разбегались и прыгали, надеясь, что дотянутся до корабля. У некоторых это удавалось, но большинство со своими криками о помощи падали в воду.        Раздался оглушительный удар. Я посмотрела в сторону. В стене красовалась большая дыра, а чуть дальше от неё прямиком в столбе дыма стоял титан. Когда пыльный туман начала опускатся вниз, я увидела его всего. Он был вообще не похож на обычного гиганта. Тварь была покрыта броней.       Я, не моргая, стояла на корабле и смотрела на него. Беспомощность убивала меня с каждой секундой. Я ничего не могла поделать. Мое сердце — нежное, в котором было много позитива и оно не знало горя, начало ломаться на куски. Каждая трещина отдавалась мне ножом в спину.        Он так же проломал Марию?.. Не знаю.       Я возненавидела этого титана. Но злости и гнева я в себе сейчас не ощущала. Просто в голове появилась надпись, написанная чёткими буквами: «ненавижу». Произнося в мыслях это слово, я будто ещё раз вычерчивала такую же надпись. Я чертила ещё, ещё и ещё. «Ненавижу» заполонило мой разум. Титаны забрали у меня дом, родного человека, простую обычную жизнь, которая мне очень нравилась. Я даже представить себе не могла, что такое когда-то случится.       Почувствовав боль в ладонях, я опустила свои глаза и увидела, с какой силой впиваюсь ногтями в ладони. Раслабив руку я посмотрела опять на титана — броню. Но…он исчез.       В какой-то миг мне показалось, что его здесь и не было. Но развалины и дыра в стене, из которой уже выглядывал титан, быстро разрушили эту мысль.       Я впервые видела титана, обычного. Даже с растояния была видна его безумная улыбка и широко раскрытые глаза. Я видела, как он искал людей и нашел. Уже поймав человека, нёс его в руке себе в рот и…съел…       То, как легко титан съел человека, означало только одно — они впереди. Они могут уничтожить другие стены и убить всех людей. Всё человечество. Когда захотят. В любую минуту. В этом им поможет титан-броня.       — Не знаю, где ты, но обещаю, мы встретимся и тогда ты обязательно умрешь.       Я сжала крепче кулаки и даже пальцы на ногах. Шадис уже шел четвертым рядом в мою сторону. Я увидела его зеленый плащ, который уже был в конце ряда возле меня.       — Четвертый ряд, развернулись.       Все в ту же секунду развернулись. Я видела, как на глазах одной девушки были слезы, но она продолжала стоять. Это подняло мой дух.       Он начал пятый ряд. Первая стояла я. Кровь застыла в жилах. Когда он мельком смотрит издалека и когда он в полуметре от тебя, это очень разные вещи. Я сжала губы и смотрела вперед, Кис Шадис глядел на меня, мне казалось, что он с минуту уже так стоит, но на деле прошло только пару секунд.       — Кто ты? — с настолько пониженным голосом, насколько мог, он задал мне этот вопрос.       Набрав полные легкие воздуха, я, как только можно громче, не думая ни о чем, заговорила:       — Я Мэльвин Сомико. Из Сигансины. Пришла в кадетское училище, чтобы отдать свою жизнь во имя человечества и доказать, что моя жизнь чего-то стоит.       — И ещё исполнить просьбу отца, — додала я в своей голове. Эта мысль придала мне уверенности в собственных словах.       Уже намного храбрее я стояла возле Шадиса с кулаком на сердце, готовясь к удару ниже пояса.       Но его не было. Он прошел мимо, игнорируя меня. Некоторых он так же игнорировал, как будто они ничего не говорили. Было ли это моей маленькой победой? Сложно сказать. Это только начало, таких испытаний будет ещё куча.       У меня в голове были сотни планов, как все пройдет. Этот был самым маловероятным. Даже на то, что он пройдет мимо и не скажет ни слова я, признаюсь, надеялась больше.       Сделав глубокий вдох и выдох, я слышала, как Шадис уже стоит возле другого солдата и отчитывает. Мои ноги уже онемели от того, что я стояла на одном месте и даже не шевелилась. Да и одни нервы чего стоят.       Я пообещала себе: как только воплощения шума уйдет от меня подальше, я разомну ноги. А пока мне ничего не приходилось делать, кроме как стоять и ждать.       — Пятый ряд, развернулись — с этими словами я с солдатами обернулась лицом к другим.       Я немного поразминала ноги медленными, небольшими движениями и краем глаза посмотрела в небо. Солнце сразу же ослепило меня. Оно было над моей головой, но не слишком грело. Сегодня сияющая окружность ни капли не была за облаками, но на такую особенность я обратила внимание только сейчас. На фоне криков Шадиса оно было вооплощением радости и доброты. Подавив улыбку, которая уже хотела отобразится на моих губах, я просто коротала время пока это все закончится.       Наконец-то Шадис дошел до конца и другие его подчиненные разделили нас на группы плюс минус по 8 человек в один домик, где мы будем жить. Девочки были отдельно. Я зашла с ними в указанное здание и оглядела его. Двухэтажные кровати стояли возле стен, тумбочки, как я поняла предназначены для одежды. Также была комната, в которой можно было помыться.       Немного освоившись, я вышла во двор. Я увидела, как вдалеке ехала повозка с людьми. Это, наверное, те, которых выгнали в первый же день. Или некоторые сами просто ушли.       Я посмотрела вокруг и увидела, как собралась небольшая группа уже кадетов, и стояла, о чем-то беседуя. Я подошла и начала слушать. Каждый рассказывал свою историю, свои мечты, почему вообще пришел сюда. Я молча переваривала получившую информацию, потому что было нечего сказать. Когда кто-то обратился ко мне, чтобы я рассказала о себе, все взгляды были направлены на меня. Я прочистила горло и уже была готова начать монолог, но зазвонил колокол, оповещая об ужине. Мы направились в сторону столовой ну и я по дороге рассказывала. Как только я заявила, что из Сигансины, то они начали задавать кучу вопросов. Я пыталась никого не обидеть и рассказать, что могла. Но признатся честно, меня это начало раздражать.       Когда мы пришли и сели за деревянный стол, я почти закончила свой рассказ.       — А ты так и не сказала, куда хочешь пойти после училища, — сказала одна девушка.       — В Разведкорпус, — я быстро, без колебаний ответила ей.       Все застыли, обдумывая это и смотря на меня, будто я головой рехнулась. Дело в том, что почти все надеялись попасть в десятку лучших кадетов и пойти в Военную полицию, ну или хотя бы в Гарнизоны. В Разведку никто не хотел, цитирую слова одного парня: «Я что рехнулся? Я не хочу умирать ещё. Поэтому я точно не пойду в Разведкорпус. Туда идут одни суицидники».       Поэтому, не удивившись такой реакции, я взяла ложку в руки и начала есть суп, который стоял возле меня.       — Ты реально крышей поехала, — по-моему это сказал тот самый парень.       Я пожала плечами, потому что у меня рот был занят.       — Нет, ну ты скажи, зачем тебе тот Разведкорпус? — не унимался парень.       Я опять пожала плечами. Говорить им всем об отце крайне не хотелось.       — Просто захотелось и все.       — Тогда ты свою жизнь вообще не любишь.       — Может и так. — Я криво улыбнулась.       Дальше мы говорили о каких-то несерьезных вещах, шутили и думали о будущем. К нам приходили пару человек, чтобы познакомится и то же поговорить.       После конца трапезы мы вернулись каждый в свой дом. Я переоделась, сразу же залезла на второй этаж кровати и с глухим ударом грохнулась туда. Укутавшись одеялом, я подумала, как всегда, о папе. Я часто о нем думала и уже похоронила его у себя в памяти. Мне нравилось вспоминать нашу жизнь, и грустно улыбаться самой себе. Потому что плакать я теперь просто физически не могла. С этими воспоминаниями, я с легкой душой уснула, готовясь к новому дню.       Сегодня мы все должны будем балансировать на конструкциях, чтобы научится летать на УПМ. Как сказал Шадис:       — Это только начало, но даже таких слабым отбросам, как вы, может показатся сложным. Поэтому я не удивлюсь, если половину из вас даже с этим не спрявятся.       Многие не могли справится с этим, а у некоторых получалось сразу. Мне нужно было где-то три минуты, чтобы, наконец-то, нормально, без подрагиваний встать. Я несколько раз падала и опять вставала под крики Шадиса, думая, что уже не смогу. Но все же у меня получилось и это очень радовало.       Следующие дни шли очень быстро и однотонно. Мне не повезло с теми, с которыми я жила. Потому что каждая хотела вступить в военную полицию и все делали друг другу подлянки. Да не только они, почти все, кто говорил, что пойдет в Военную Полицию, были высокомерные. Это слегка напрягало, но меня не трогали, так как знали, что я в разведку пойду. Но все же смотрели косо.       Поэтому мне было неприятно вообще с ними разговаривать, так что почти каждый их разговор приводил к ссоре. По столовой я нашла похожих на меня, которые хотели вступить в разведку и перекидывалась с ними словами. Лучших друзей у меня не было, я просто училась.       И так день за днем, неделя за неделей, месяц за месяцем. Кис Шадис за всеми очень пристально следил и даже знал шайку, которая хотела в Военную Полицию по именам. И, по-моему, удивился, что я не была в ней, так как одни из очень крикливых о полиции жили со мной в одном домике. Впринципе, я делала все, чтобы инструктор был мной доволен и очень старалась.       На последнем году, ближе к концу, мои мысли были исключительно о выпуске. Как и сейчас. Я лежала, вся измученная от тренировок, и следила, как моя грудь легко поднимается и так же опускается.       — Ещё чуть-чуть, папа…я наконец-то выпущусь.       Как назло, дни длились жутко медленно. Одни говорили, что быстро, но для меня было наоборот. Это, наверное, такая карма. Когда хочешь, чтобы дни шли быстрей, они идут вечность. У меня складывалось чувство, что я скоро с ума сойду из-за тягучего времени.       Но когда Шадис пару раз встряхнул меня своим грубым голосом, будущие планы вмиг ускользнули из моей головы и я начала опять учиться. Сейчас нужно выложить все свои умения для того, чтобы не опозориться. Ну и ещё: у меня в мыслях пролетала ясная звездочка, что я смогу побывать в десятке лучших кадетов.       В последние дни нашего обучения шел дождь.       — Мда… Не так я себе представляла свои последние дни здесь, — произнеслось у меня в голове, когда я ела свой ужин.       Из-за погоды у меня настроение было вообще никудышным. Ещё одни ребята начали орать о своей Военной Полиции. Когда я о ней слышу, такое чувство, что у меня из ушей полным ходом идет кровь. В начале я ничего против её не имела, но сейчас…        Просто от названия мне хочется вырвать всё, что съела, настолько её здесь много. Да я уже готова поспорить, что всех, кто не идет туда, она не интересует. И, похоже, уже и их заколебала.       Всю суматоху прервал скрип двери, в которой, словно в ночной страшилке, под гром и молнию появился Кис Шадис. За все три года я уже привыкла к таким «страшным» появлениям инструктора (хотя половина всё же пугались до дрожи всего тела). Мое и так плохое настроение погрузилось в грусть от осознания, что с этим ворчуном послезавтра нужно будет попрощаться. Честно, он и не такой уж и грозный, просто со своим характером.       — Будет не хватать его криков над головой…       Шадис встал так, чтобы все его видели.       — Итак. Завтра, как последний день в кадетском училище полагается выходной. Сможете поехать в Трост или просто отдохнуть, — было видно, как он сквозь зубы говорит эти слова, потому что, если бы его воля, он бы дал нам много работы.       Все, обрадовавшись, натянули улыбки, кроме меня. Инструктор, как только это увидел, то сразу же его «мягкое» лицо стало в сто раз грознее.       — Чего лыбитесь, как коровы, которые увидели впервые целое поле травы. Не знаю ничего, но чтобы ваши ленивые задницы во время отбоя уже были на месте. Я лично всех проверю. И ЕСЛИ КОГО-ТО НЕ БУДЕТ, ТОТ ПОЛЕТИТ ИЗ УЧИЛИЩА ДАЖЕ В ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ ОБУЧЕНИЯ!!! ВАМ ВСЕМ ЯСНО?!       — Да, — промямлили все.       — Я НЕ СЛЫШУ.       — Так точно, инструктор! — уже громко сказали мы. — Вот и хорошо, — после этих слов он грохнул дверьми.       На минуту столовая погрузилась в тишину. Я взяла посуду и встала со стола, направившись к двери, дабы занести всё в маленький домик, где готовят еду. После я медленно пошла к зданию, где сплю. В помещении никого не было — уже радовало. Я быстро приняла душ и уже была в кровати, когда пришли остальные. Пока они переодевались, я уже уснула.       Следующий день начался вообще не прекрасно. Ко мне подошел один из помощников Киса Шадиса и сказал, что я буду убираться в главном здании кадетского училища.       — Клаааасс.....       — Ты не растраивайся, он не только тебе день испортил. Я сейчас пойду другим скажу. Подойди к Крису он тебе скажет, что делать.       — Хорошо, я пошла.       Крис такой же помощник Шадиса. Не смотря на то, что он работник, мы с ним хорошо поладили, даже подружились. Я подошла к нему и подняла голову, чтобы посмотреть ему в лицо. На нем, как всегда, была бессмысленная улыбка. Я невольно улыбнулась в ответ.       — Показывай, что делать нужно.       Крис дал мне швабру и ведро со словами:       — Коридоры все твои. — И пошел вдаль здания.       Ну, я хотя бы ничего не теряю, потому что и так не знала, что буду делать. Я начала драить первый этаж. Все же есть один минус в этом всем. Когда идет кто-то старший по званию, нужно отложить швабру и поприветствовать его, положа кулак на сердце. Хорошо, что их мне попадалось не много. Вроде, прошло три часа, когда я закончила мыть первый этаж. А ещё таких два. Я захныкала, но все же опять набрала из колодца воды и пошла на второй этаж. Дойдя до кабинета Шадиса я увидела, как по коридору идут чьи-то ноги. Я подняла голову и, как только увидела, кто идет, резко положила швабру и отдала честь.       Подойдя ко мне, Эрвин Смит улыбнулся, кивнул на мое приведствие и зашел в кабинет Шадиса. Я продолжила стоять, как вкопанная, с кулаком на сердце.