И мои слёзы становятся морем

-FROM THE SEA TO THE LAND BEYOND

      Он аккуратно тянет тебя за галстук к себе, откидываясь на диван. Ты, пытаясь удержать разошедшееся в тахикардии сердце в клетке ребёр, опускаешься над ним. Ваши лица так близко, что ты не можешь устоять и трёшься кончиком носа об его. Ким усмехается и шепчет: “Гарри… ну же…”. Его руки обвиваются вокруг твоей шеи, притягивая тебя ещё ближе. Ваш поцелуй, влажный, жаркий, кажется, длится вечность. На несколько секунд вы отрываетесь друг от друга, восстанавливая дыхание, и ты заглядываешь Киму прямо в глаза — ты никогда не видел в них столько тепла и обожания, для тебя куда привычнее тусклый флегматичный взгляд, направленный больше внутрь самого него. Тебе хочется смеяться, тебе хочется плакать. По телу прокатываются волны возбуждения, приятно концентрируясь внизу живота и создавая там не менее приятную тяжесть. Ещё вчера, кончая в тихом одиночестве своей квартиры, отчаянно сминая под собой пропитанную потом и спермой простынь, ты и думать не мог, что сегодня будешь держать Кима в своих руках, касаться его тонких и настойчивых губ, так близко чувствовать трепет его лёгких. Ты аккуратно проводишь пальцем по его щеке, наслаждаясь ощущением его тонкой, сухой кожи, за которой он так тщательно ухаживает. Ким улыбается и внезапно обхватывает губами твой палец, проводя языком от основания до самого кончика. Это так пошло и так прекрасно одновременно, что всё твоё нутро совершает головокружительный кульбит, а в штанах становится нестерпимо тесно. Вы снова смыкаетесь губами, но тебе уже слишком тяжело выносить это.       — Ким… — шепчешь ты, с трудом отлипая от него, — я не могу больше.       — Вас понял, детектив, — также шепчет он в ответ и осторожно толкает тебя в грудь. — Раздевайся и садись.       Ты начинаешь расстёгивать рубашку. Руки абсолютно не слушаются и проклятые пуговицы никак не хотят поддаваться. Ты будто сделан из свинца и ваты одновременно. Ким тоже раздевается, стягивая с себя футболку, при этом крайне эротично выгибая спину. Наконец-то ты можешь вовсю пялиться на его тело, не стесняясь чьего-то присутствия и неподходящей обстановки. Он худой и поджарый, у него нет выдающихся мышц, но это сила и красота элегантного хищника. Кожа облегает выступающие рёбра, живот втягивается, пока он избавляется от предмета одежды. Это произведение настоящего искусства.       — Ну, Гарри, хочешь, чтобы это сделал я? — нежно шепчет Ким, подходит к тебе и нарочито медленно возится с каждой пуговицей на твоей рубашке. Его близость, его случайные касания заставляют тебя буквально таять. Ещё чуть-чуть и у тебя начнёт течь слюна, как у собаки, голодавшей несколько месяцев.       От жара ты потеешь и чувствуешь себя неловко, но Кима, кажется, не смущает ничего. Он отбрасывает злосчастную рубашку в сторону, снова целует тебя, проходится руками по твоей волосатой груди и складкам на раздутом животе. О, как ты мечтал об этом, сколько ночей ты возрождал в своём сознании эти касания, мягкие, нежные и одновременно настойчивые и буквально говорящие: “Ты — только мой”. Хищник крепко вцепился в добычу. С тобой он может делать всё, что угодно, лишь бы это никогда не прекращалось. Ты хотел бы сказать ему об этом, но не чувствуешь в себе сил связать больше двух слов.       — Ким… — снова стонешь ты.       — Гарри, я знаю, я знаю, — мурлычет тот в ответ. Он бесконечно доволен, что способен довести тебя до такого состояния. Млеющий ты под его руками — лучшая награда.       Ким расстёгивает твой ремень, ты приподнимаешь бёдра, чтобы он смог стянуть твои штаны вместе с бельём. Долгожданная свобода. Внимание Кима обращается на твой вставший член и уже только от этого ты готов кончить.       Ким что-то ещё бормочет под нос, но все органы чувств отключились, всё сжалось до болезненно-приятного кружения в паху.       — Гарри, у тебя всё хорошо?       — Угу, — мычишь ты. Губы Кима расползаются в улыбке.       — Я часто ночью представлял, как отсасываю тебе.       От такого заявления у тебя перехватывает дыхание. Сам Ким Кицураги, ангел во плоти, родом из неведомых райских кущ, свалившийся на твою бедовую голову в Мартинезе — дрочил на вот такое? Пока ты наматывал сопли на кулак, представляя, как он отвергает тебя…       — Думаю, пришло время воплотить это в реальность, а, Гарри?       Ты, находясь на грани полной отключки, только киваешь.       Ким снимает домашние штаны и опускается перед тобой на колени. Он обхватывает твой член ладонью правой руки и медленно проводит от основания до головки и обратно. У тебя в голове рождаются и взрываются вселенные, перед глазами встаёт пелена, ты откидываешься на спинку дивана и полностью отдаешься Киму.       Тот тем временем, продолжая лениво поглаживать твой член, целует твои бёдра, проходится разгорячёнными губами по их внутренней поверхности, вырывая у тебя бессовестные стоны. Ты с силой вцепляешься в обивку дивана, словно ещё одно касание Кима и ты точно улетишь куда-то за пределы вашей изолы.       Ты чувствуешь, что близок, когда головка твоего члена наконец-то оказывается у него во рту. Он движется уверенно, умело и ты явно не хочешь сейчас думать о том, сколько раз и с кем он делал это. Но отчего-то эта мысль подстёгивает тебя. Ты страстно желаешь знать о прошлом Кима, не меньше, чем ощутить его член у себя внутри. Но всему своё время и то, что происходит сейчас, для тебя уже высшая награда.       Ким забвенно занят своим делом, периодически поднимая на тебя взгляд. Абсолютно пошлое зрелище. Ты дрожишь и судорожно дышишь, не стесняясь громких стонов, разбивающихся о стены комнаты. Страстно. Влажно. Жарко. Чистый кайф. Никакой наркотик и “Красный командор” не дарили столько чистого кайфа, сколько дарит тебе Ким и его любовь. А точнее, его горячий рот, уже полностью заглатывающий твой член и ни разу не сбившийся с темпа, и его язык, выделывающий немыслимые пируэты.       Вот теперь ты точно близок. “Ким, я сейчас…” — только и можешь выдавить ты. Он совершает последний оборот языком и чуть отстраняется, завершая дело рукой. Волна оргазма накрывает тебя, на несколько бесконечных секунд лишая ощущения реальности. Ты не помнишь когда последний раз испытывал такое. Громкий стон, больше похожий на животный рёв, вырывается из твоего горла.       Ты лежишь, откинувшись на спинку дивана, наслаждаясь белым шумом в голове. Никаких голосов. Никаких тревог. Бесконечное спинномозговое удовольствие. Кто-то прислоняется. Не кто-то — Ким. Он кладёт голову тебе на плечо и ласково гладит по животу, размазывая остатки спермы.       — Гарри, ты здесь?       — Это было великолепно, Ким.       — Я рад, что тебе понравилось.       Ты поворачиваешь голову и целуешь Кима в макушку.       — Ты самый лучший. Я клянусь, я больше никогда не сделаю тебе больно.       — Гарри, всё в порядке. Мы… разберёмся с этим. Только не сейчас.       Только не сейчас. Потерять такие драгоценные минуты на очередную порцию рефлексии и самокопаний было бы смертным грехом. Ты ещё раз целуешь Кима.       — А как же ты? Ну…       Ким бубнит что-то непонятное. Но ты уже полностью вернулся в реальность и хочешь справедливости.       — Позволишь?       Ким отрывается от тебя. Ты тянешь руку к его паху и нащупываешь отвердевший член. От твоего прикосновения Ким шумно выдыхает и, приподняв бёдра, стягивает бельё. Ты чувствуешь некоторую неловкость, хотя и делал много раз это с собой, но тебе хочется доставить Киму как можно больше удовольствия. Ким дышит всё тяжелее, его тело трепещет, но процесс не длится долго — с тихим стоном он кончает, расслабляясь и сильнее прижимаясь к тебе.       — Спасибо, Гарри, — мурлычет Ким.       — Я люблю тебя.       — И я люблю тебя.