***
Джисон быстрым шагом зашёл в кафе. Почему-то от встречи с Хёнджином на душе становилось легче. Потому что мог сказать гадость в лицо и получить точно такую же в ответ? Да, всё так и было. Джисон усмехнулся собственным мыслям и уверенной походкой подошёл к кассе. И замер, успев только открыть рот. Перед лицом — крепкая спина, короткие тёмные волосы, широкие плечи и рост определённо ниже, чем у Хёнджина. Джисон опешил. В выходные Хёнджина его заменял либо милашка Феликс, что никак не вписывался в увиденное; либо ещё более недовольный Сынмин, что тоже никак не был тем, чью спину сейчас лицезрел Джисон. Пока он судорожно соображал, незнакомый парень повернулся к нему лицом. Красивым лицом. Джисон нахмурился. Всё равно же не Хёнджин. — А… а где Хёнджин? От удивления даже позабыл об элементарных правилах приличия. Бариста Ли Минхо, как было написано на его бейджике, от такого вопроса в лице не изменился. Джисон ненароком подумал, что в этом кафе угрюмое выражение лица входило в униформу. В таком случае, что здесь забыл Феликс? Джисон считал необходимостью надевать солнцезащитные очки в его смены. — Что будете заказывать? Голос у нового бариста звучал на удивление мягко и спокойно. Даже сладко. — Тыквенный латте. Средний размер… Вы не ответили на мой вопрос, — настоял Джисон. — С вас четыре тысячи вон, — произнёс Минхо, принимая его заказ и водя пальцем по кассовому монитору. Джисон дёрнул телефоном, молча показывая, как будет расплачиваться. Когда терминал на кассе пискнул, он рассчитался. — Почему вы игнорируете меня? — Он упёрся ладонями в кассу и нахмурил аккуратные брови. — Не имею права разглашать личную информацию сотрудников нашего заведения, — монотонно протянул Минхо, приступая к работе. Джисон видел только его спину. — Но я его… — скуксился, — друг?.. — Вы у меня спрашиваете? — отозвался Минхо. — Нет. Утверждаю. — Тогда позвоните ему и спросите самостоятельно. — У меня нет его номера, — сдулся Джисон. Он быстро проверил время на новых «Эпл вотч» и спрятал руки в глубокие карманы плаща. — Хреновый вы друг, значит, — слышно было отчётливо. Джисон вскинул брови и усмехнулся: — Вас сюда на работу берут по каким-то определённым мудаческим пунктам? — Да. — Минхо обернулся всего на мгновение, чтобы подарить навязчивому посетителю убийственно-спокойную улыбку. — Вы же не плюнете мне в латте, пока я не вижу? — А хотите? За это беру доплату. Джисон, не сдержав смешка, закатил глаза. Он почти смирился с тем, что не узнает, где носило Хван Хёнджина, как из комнаты для персонала вышел Феликс, мурлычущий себе под нос мелодию собственного сочинения. Феликс был ответами на все вопросы. Парнишка постоянно вился возле Хёнджина и смотрел на него глазами-сердечками, как в дурацких мультиках. — Феликс! — Джисон привлёк его внимание. — Привет, Джисон. — Где Хёнджин? Чувствую, что дела сегодня пройдут по-ублюдски, если он не пожелает мне хренового дня. Феликс на такое тихо рассмеялся и поправил коричневый фартук на талии. В уголках его губ виднелись шоколадные крошки. Завтракал. — Я не буду тебе этого желать, — сразу предупредил он. — А Хёнджин… — Феликса скуксился и грустно выдохнул. — Он сломал голень. Его не будет два или три месяца. — Дерьмово, — сочувствующе выдыхая, протянул Джисон. — Передать ему что-то? Я сегодня после работы забегу к нему в больницу. — Феликс нервно поджал губы, и его кончики ушей залились ярко-алым цветом. Особенно хорошо это было видно на контрасте пепельных волос. — Да. Передай ему, что он неудачник. — Джисон шмыгнул носом и по-ребячьи перекатился с пяток на носки и обратно. — И он оставил меня без лучшего латте на два или три месяца. — Хорошо. Скажу, что ты волнуешься о нём, — просиял Феликс. — У тебя на губах крошки, — улыбнулся Джисон. — Тыквенный латте, — громко оповестил Минхо, подходя к зоне выдачи. Джисон попрощался с Феликсом и поспешил забрать свой заказ. — Я буду жаловаться, если это окажется дрянью. Минхо сухо пожал плечами: — Как скажете. Будем ждать вас снова. И хренового вам дня. Джисон, не ожидая такого, искренне рассмеялся от чужих слов: — Буду надеяться, что вы туда не плюнули. Иначе это будет считаться косвенным поцелуем. Феликс, услышавший это, расхохотался вслед. Стоило Джисону выйти на улицу, настроение грузно свалилось прямо в лужу под его ногами. Свинцовое небо сгущалось с каждым часом, и опавшая листва совсем не спасала от хандры. Сейчас она напоминала Джисону жухлое грязное нечто, чем «прекрасный золотистый ковёр». До университета рукой подать. Дождь прекратился, поэтому Джисон сбавил обороты и направился в здание размеренным шагом. Взглянув на свой стакан с латте, он слишком поздно опомнился, что забыл купить к нему что-то съедобное. Причиной забывчивости стал новый бариста по имени Минхо с рассыпчатыми волосами цвета брауни и большими пронзительными глазами. Джисон надеялся, что Минхо справлялся со своей работой настолько же хорошо, как справлялся со своей привлекательностью, отрицать которую было бы ужасно-ужасно глупо. Сделав первый небольшой и обжигающий глоток, Джисон замер. Он поджал губы и резко развернулся, уставившись на кафе. Вкус тыквенного латте оказался восхитительно-тягучим. Лучше Джисон ещё не пробовал…***
На следующий день Джисон снова пришёл в излюбленное место. Феликс сегодня светился сильнее, чем обычно. При виде Джисона он ярко улыбнулся и помахал обеими руками. Хоть у кого-то настроение превосходное. Может, Феликс колдун? Встаёт вот по утрам, шепчет под нос какое-нибудь там заклинание и забирает всё счастье вокруг для себя одного. Джисону было легче поверить в это, чем в то, что в семь утра можно вот так ослепительно выглядеть и едва ли не искриться, как Тинкер Белл. Хорошо, что на смене с ним был Минхо. Он создавал поистине достойный контраст. Смотря на него, Джисону становилось легче от своего дрянного настроения. Минхо являлся олицетворением осеннего неба в дождливую погоду. — Доброе утро, Джисон. — Феликс перекинулся через кассу и уставился на гостя. Как щеночек. Так и просил одним взглядом поинтересоваться, как у него дела. Был бы хвостик, обязательно бы им повилял. — Не говори мне таких слов, — шмыгая замёрзшим носом, ответил Джисон. — Не желать тебе доброго утра? — Феликс очаровательно рассмеялся. — Одолжи своей волшебной пыльцы. Я не выдерживаю бесконечной серости этих монотонных бесполезных будней. — Джисон широко зевнул, выбирая десерт для пробуждения. — Как там твоё свидание с этим нарциссом? — Всё прошло хоро… Это не было свиданием! — Как скажешь, — отмахнулся Джисон. — Так как всё прошло? Вообще-то ему и правда было интересно. Джисон, можно сказать, только ради этого и пришёл сюда. Определённо не ради тыквенного латте Ли Минхо и его широкой спины. Джисон задумался. Стоило ли сделать эти слова его девизом на ближайшие два-три месяца? — Всё прошло хорошо! Мы отлично провели время. Впервые поговорили вне работы. Хёнджин был счастлив, когда увидел, что я пришёл к нему, — с радостью поделился Феликс, прислонившись бедром к кассовому столу. — Звучит сладенько. — Джисон подмигнул Феликсу и перевёл взгляд на Минхо, что всё это время просто был рядом. — То, что ты приготовил вчера, почти довело меня до оргазма прямо посреди улицы. Сегодня я хочу американо. — Американо?! — Феликс практически выпрыгнул из своих модных широких джинсов. — Ты почти год пьёшь латте… — Потому что Хёнджин отвратительно делает американо, — ничуть не смутившись, ответил Джисон. — А я?.. — уже было начал Феликс с надеждой. — Ты тоже. Минхо, стоявший со скрещёнными руками на груди, дёрнул правым уголком губ и снисходительно кивнул головой. — Плюнуть туда? — Так вот в чём был секрет. — Джисон растянул губы в улыбке. — На твой выбор. — Отвратительно, — сморщился Феликс. — У нас новый десерт, кстати. Хочешь попробовать? У Джисона аж душа запела от такого внимания. Феликс — это ангельская доброта в чистом виде. С виду. Джисон не брался делать поверхностные выводы, но ему нравилось подмечать самые разные вещи о людях, с которыми он знаком. — Да, хочу. Сегодня дождя не было, зато поднялся холодный хлёсткий ветер. Джисон, ожидая свой заказ, смотрел на улицу и мёрз заранее. Утро среды ничем не отличалось от вчерашнего. Он не соврал, когда сказал Феликсу, что не выдерживает бесконечную канитель прожитых дней. Все они были как один: бесполезные, пустые и хрупкие. «Дни ни о чём». Джисон мысленно улыбнулся. Именно так он бы и назвал всю свою жизнь. Идиотский день сурка. Только вот он не Фил Коннорс. И даже не Сэм Винчестер. Он просто Хан Джисон, чьи прожитые дни напоминали пожёванную жвачку. — Ваш заказ. — Голос Минхо отвлёк, как едва уловимый игривый укус в плечо. Джисон посмотрел на чистый стаканчик с эмблемой кафе и как-то по-детски нахмурил брови: — Хёнджин обычно что-то пишет или рисует мне. Минхо одарил его насмешливым взглядом. — Можешь прямо сейчас добежать до его палаты. Уверен, он что-нибудь нарисует или напишет. — Справедливо… Зануда. — С нетерпением будем ждать тебя снова. Плохой тебе учёбы. — Косячной тебе смены, — улыбнулся Джисон. Минхо усмехнулся и кивнул, молча принимая лестные слова в свой адрес. Джисон обернулся на него ещё раз у самого выхода из кафе и не смог сдержать лёгкого смеха. Как и ожидалось, американо Минхо мог довести до слёз кого угодно. Джисон от нетерпения даже обжёгся. Его настроение улучшилось. Пульсирующий язык был всего лишь маленьким напоминанием о реальности. Джисон направился в университет. Шагая вперёд, он подумал о том, как одновременно много и мало мыслей порой находилось в его голове. Временами Джисон мог рыться в себе словно археолог, ищущий древний памятник архитектуры. Но иногда мысли и рассуждения пропадали. К ним терялся интерес, от них отваливался всякий смысл… И Джисон просто существовал, как симпатичная шуршащая фольга от вкусной шоколадной конфеты. Только и всего. — Джисон! Крик уже родного голоса заставил остановиться и развернуться на сто восемьдесят градусов. К нему, как две погибающие улитки, тащились Чанбин и Чан. Оба опухшие, растерянные и замёрзшие. Разница была только в том, что Чанбин опух от долгого сна лицом в подушку и съеденных на ночь трёх порций острого рамёна, а Чан опух от очередных побоев отца. Заплывший глаз и сине-фиолетовые губы кричали о том, что вчерашний вечер в семье Бан прошёл паршиво. Джисон боялся, что в один из дней губы Чана станут трупного оттенка. Когда имелось в виду «не повезло с родителями», Джисон думал не о себе, а о Чане. Деспотичный отец и мать, не способная прожить ни дня без стакана алкоголя. С виду на них, конечно же, никто так не подумает. Родители Чана бизнес-партнёры родителей Джисона. Люди они серьёзные, влиятельные и с туго набитыми карманами денег. — Выглядит хреново, — первым делом сказал Джисон, всмотревшись в лицо друга. — Наш врач подлатал меня. Всё нормально. — Кривая болезненная улыбка Чана говорила об обратном. — Ты ещё спину не видел, — выдохнул Чанбин. Вид у него был мрачнее мрачного. Синяки Чана он не выносил сильнее, чем все остальные. Сильнее, чем сам Чан. Чанбин закурил и спрятал одну руку в карман пальто, а Джисон поджал губы, пялясь на черничные кляксы на лице друга. Слова Чанбина дошли не сразу. Спину? Джисон скривился от фантомной боли. — Палкой? — тихо уточнил он. Чан усмехнулся: — Ага. — Пиздец. — Чанбин прикрыл глаза. — Из-за чего на этот раз? — Увидел, что я собираюсь принять участие в кинофестивале от университета. Взбесился. Чего купил? — Чан не обращал на свои побои никакого внимания. Его больше интересовал десерт в хрустящем крафтовом пакете Джисона. Завтрак Чан пропустил: смылся из дома как можно скорее. Джисон без лишних слов протянул сладость Чану в руки, кивнул в сторону университета и забрал недокуренную сигарету у Чанбина. Он быстро затянулся пару раз и отдал её обратно. Мнимое спокойствие кипятком разлилось по телу. — Ты же бросил, — усмехнулся Чанбин. — Бросаются с крыши, а я беру перерывы. — Он сегодня в ударе, — рассмеялся Чан и откусил кусочек десерта. Тут же зашипел от боли и снова неловко рассмеялся. Джисону смеяться не хотелось. На Чана смотреть больно. Это чувство беспомощности и бесполезных сожалений в их дружбе занимало четвёртое место. — Настроение такое, — ответил Джисон. — Причина? Чанбин выкинул окурок в урну и достал мятную жвачку из кармана. — В кафе новый бариста. У нас взаимная приятная неприязнь. Джисон первым зашёл в здание. Руки обдало теплом, а в уши влилось множество чужих голосов. Отстой. — Ещё не поздно уйти, — прикрикнул Чанбин. — Так и что с этим новым бариста? — осторожно жуя, спросил Чан. — Он горячий зануда, — пожал плечами Джисон. — Нам на пятый этаж. Все втроём учились на факультете экономики и бизнеса. Слишком тривиально, но такова была правда. Где ещё могли учиться детишки родителей, которые вели свой бизнес? — Какие планы на вечер? Чанбин окинул друзей вопросительным взглядом, двигаясь к главной лестнице. Чан пожал плечами: — Никаких. — Аналогично. Джисон шёл самым последним, лавируя среди студентов, спешащих по своим делам. Он, чтобы не потеряться, вцепился замёрзшими пальцами левой руки в торчащую из-под джинсовки худи Чана. Правую ладонь грел стакан с кофе. Джисон снова вспомнил о Минхо, глянув на пластиковую одноразовую крышку. — Есть какие-то идеи? — Чан всё ещё говорил с набитым ртом. — Хочу заплетать вам косички всю ночь. — Чанбин на секунду повернул голову назад. — А если серьёзно, то сегодня я переехал в квартиру… — И не хочешь самостоятельно разбирать всё своё барахло? — Джисон выглянул из-за Чана и скуксился. — Я тоже не хочу разбирать твоё барахло. — Можно я перееду в твою комнату в таком случае? — спросил Чан. — Твоя мама любит меня больше, чем тебя. — А ты вообще один выживешь? Или после первой стирки нам придётся помогать тебе возвращаться в родной дом? — Запомни, Бинни. — Чан положил свои ладони на его плечи и хорошенько встряхнул. — Порошок не появляется сам по себе из воздуха. Его нужно покупать. Как и туалетную бумагу… — Продукты тоже, — дополнил Джисон. — Ты ведь знаешь, что постельное бельё нужно менять хотя бы раз в неделю? — не унимался Чан. — Ты же справишься с пододеяльником, Бинни? — Джисон тихо рассмеялся. — Я передумал. Не приходите сегодня, — отозвался Чанбин. Чан и Джисон залились гадким смехом. — Нет, мы придём, — пообещал Чан. Учебный день прошёл спокойно. С осенью пришла апатичность. Пары начали казаться длиннее обычного. Джисон готов был лезть на стену, чтобы после свалиться с неё, сломать себе что-нибудь и проваляться в больнице несколько недель. Скука стремительно одолевала его. Учёба — это не тяжело, но временами скучно. Джисон постоянно смотрел на часы. Ему хотелось поскорее увидеть новую квартиру Чанбина и услышать причину такого неожиданного переезда. — У твоих родителей закончились деньги? Первое, что спросил Чан, когда они переступили порог нового пристанища Чанбина, держа в руках тяжеленные пакеты с едой. — Нет, я решил, что хочу обеспечивать себя сам, — ответил хозяин квартиры и, небрежно скинув кроссовки, направился на кухню. — Заходите! Только обувь снимите! — Это безопасно?! — в ответ крикнул Джисон, осматривая пол. — Здесь был клининг. Чан сдерживал смех, кидая свои кроссовки к кроссовкам Чанбина. — Он не продержится и недели, — тихо сказал он. Джисон хохотнул: — Три дня. — Придурки, я вас слышу. — Чанбин выглянул с кухни. — Я собираюсь здесь жить. — Тебя выгнали из дома? Джисон от слов Чана вновь рассмеялся и прошёл на кухню первым. Чанбин начал разбирать продукты. — Это только моё решение. Пора бы повзрослеть и перестать быть зависимым от родителей. Чан повис на Джисоне, умирая от неконтролируемого потока откровенного ржача. Чанбин закатил глаза и продолжил своё дело, не обращая никакого внимания на друзей. Джисон чувствовал тяжесть тела Чана. Под ним легко было свалиться на пол, поэтому пришлось напрячь ноги. — Ты себе работу-то нашёл? — сквозь смех спросил Джисон. — Ещё нет. — А на что жить собрался? — поинтересовался Чан. — Первое время мне будут помогать родители. — Какой-то дерьмовый план. — Джисон стряхнул с себя Чана и всё же принялся помогать с пакетами. — Ты ведь понимаешь, сколько тебе придётся зарабатывать, чтобы оплачивать квартиру, коммунальные услуги и покупать всё необходимое для жизни? Как собираешься совмещать это с учёбой? Джисону и правда было интересно. Шутки шутками, но за Чанбина он волновался. Если с ним что-то случится, то у Джисона останется только один друг. Совсем скудно. Плакаться в два плеча всегда веселее… Нет, конечно. Джисон по-настоящему волновался. Хотя в душе понимал, что Чанбин — единственный из них, кто способен выжить на необитаемом острове в одиночку. — Да, я всё рассчитал. Я начну работать у отца в компании, но как обычный стажёр. Думаю, это единственный верный способ. Когда-то мне придётся встать на место отца. И я хочу понимать, что происходит вокруг меня, как работает этот огромный конвейер. — В словах Чанбина ни намёка на шутку. — Что родители сказали? — Чан сел за стол и принялся осматривать кухню. — Что гордятся мной. Если бы у Чана и Джисона был шанс выбрать семью, то это была бы семья Со. — Мы тобой тоже, — протянул Чан и улыбнулся, как смог. Джисон кивнул и показал два больших пальца вверх. Чанбин был счастлив и открыт для новых начинаний. Джисон рад за него. Правда рад. Закончив заполнять холодильник, Чанбин устроил друзьям самую короткую экскурсию в истории человечества. Он ткнул пальцем в соседнюю от кухни дверь, сказал, что там гостиная и одновременно его спальня. Джисон всё равно осмотрелся. Квартира оказалась маленькой, но в меру уютной. Минимум мебели, максимум света из-за широких окон. Жить одному здесь будет, вероятнее всего, хорошо. Джисон завидовал. Их собственная квартира напоминала пещеру горного тролля. Огромная, пустая, холодная. Всё как на заказ для счастливой семейной жизни. Джисон провёл ладонями по лицу и подошёл к подоконнику в гостиной. — Мы останемся здесь на ночь, — крикнул с кухни Чан, звеня бутылками холодного пива.***
— Ублюдские у тебя соседи, Чанбин, — хрипнул Джисон, поднимаясь с дивана. 5:13 На часах пять сраных утра, а за стенкой у Чанбина развернулся какой-то сущий ад. Собака лаяла уже сорок минут, останавливаясь только для того, чтобы отдохнуть и начать заливаться заново. Оттуда же Джисон мог услышать долбящие по вискам басы клубной музыки. Сверху, как спелая сочная вишня на торте, послышался мощный слоновий топот. Если не слоновий, то Джисон поверить не мог, что обычные люди умеют так громко ходить. Чанбин и Чан спали и даже не думали реагировать на внешние раздражители. Джисон почти ненавидел их за это. Мучиться одному никогда не было весёлым занятием. Джисон прокрутился на тесном диване ещё десять минут и, не выдержав, встал на ноги, чтобы сбежать из этой пыточной камеры. Он быстро направился в ванную комнату, где умыл лицо и почистил зубы пальцем с зубной пастой. Отвратительно, но лучше так, чем вообще никак. Джисон взглянул на себя в зеркало и, безнадёжно выдохнув, отмахнулся. После двух бутылок пива и закусок к нему он сильно опух. Самое время засовывать лицо в морозильную камеру. Вчера они с Чаном честно помогли Чанбину разобрать большую часть вещей, но к трём ночи сил почти не осталось, да и алкоголь сделал своё дело. Заснули они на разобранном диване в гостиной как селёдки в бочке. Джисон чувствовал себя именно так. Места было катастрофически мало, поэтому он даже не понимал, чьи именно руки его обнимали, а на чьё бедро он сам закинул свою ногу. Шум в квартире не прекращался ни на секунду. Джисон чувствовал, как сильно пухла голова от боли. Он, разминая затёкшую от неудобного сна шею, собрал все свои вещи по квартире. Оделся Джисон быстро. И также быстро заказал такси до дома, чтобы принять душ и переодеться в чистую одежду. В пять утра на улице, оказывается, чертовски холодно. Джисон, как только вышел из дома, успел трижды передумать. Мороз цапнул за нос и щёки. Колючие мурашки пробежались по всему телу. Джисон бежал до такси, хмурясь от сильного ветра и стремительно краснеющего носа. Водитель, к счастью, оказался молчалив. Никто по собственной воле не захочет болтать в такое время. Джисон откинул голову назад, нахохлился, потому что замёрз за те несчастные десять секунд, что пробыл на улице, и закрыл глаза. У него не получалось распознать собственных чувств. Обычно люди понимают, что они злятся, тоскуют, радуются или ещё что-нибудь из всего перечня эмоций, которые человек может познать. А Джисон не мог. От этого хмурился, зарабатывая себе преждевременные морщины. Он мог почувствовать только головную боль и холод. Что-то физическое. Ударься он сейчас коленом, то и чувствовал бы боль в колене. Расстроило бы его это? Разозлило? Может, насмешило? Джисон не знал. Он не хотел становиться Роном Уизли, у которого, как сказала Гермиона, эмоциональный диапазон был, как у чайной ложки. Или, возможно, Джисон всё же был Кэрри Брэдшоу с её эмоциональной импотенцией? Так или иначе, но он был уверен, что сиденье, на котором уместилась его задница, испытывало куда больше эмоций, чем он сам. Джисон посмотрел в окно. Пусто. На душе было очень и очень пусто. Просто разболелось одиночество. Ничего страшного, пройдёт. Джисон это знал. Дорога до дома заняла всего двадцать минут. Джисон в гордой тишине поднялся в квартиру и первым делом направился в ванную. Горячий согревающий душ успокоил нервы, смыл утренние печали, а зубная щётка и мятная паста поставили жирную точку в сонливости. 5:51 Слишком огромная квартира для него одного. Даже для четверых она казалась Букингемским дворцом. Джисон, как закончил со своими водными поплескушками, быстро оделся и, сам того не осознавая, спешно покинул квартиру. Для начала учёбы ещё рано. Слишком рано. Зато желудок обращал на себя внимание, требуя еды. Джисон знал одно место, куда он мог пойти в такое время. Подходя к кафе, Джисон словил себя на мысли, что совсем неглубоко в душе надеялся увидеть Минхо. Надежды оказались ненапрасными. Джисон узнал его спину ещё у самого входа. Он окинул взглядом помещение, решив проверить, были ли здесь ещё такие же неудачники, которых разбудил лай собаки, музыка и топот слонов. Не было. Даже обидно. — Американо от тебя оказался впечатляюще хорош. — Джисон решил начать их разговор не с приветствия, а с комплимента. — Ты всё так хорошо гот… — Слова споткнулись о зубы и нырнули обратно. Джисон и сам застыл на месте. Повернувшийся к нему Минхо напомнил вчерашнюю встречу с Чаном. Лицо как отбивная. В утро четверга Минхо не улыбался. В утро четверга Джисон запомнил только его разбитые нос, губы, левую скулу и бровь с той же стороны. — Выглядишь ужасно, — шокированно шепнул Джисон, тихо подходя к кассе, чтобы получше рассмотреть все увечья. — Ты был в больнице? — Что будешь заказывать? — Чужой вопрос, вызванный искренним волнением, Минхо предпочёл проигнорировать. Он чуть откашлялся и посмотрел на Джисона невозмутимым взглядом. — Твою вежливость, — нахмурился Джисон. — Выглядит и правда плохо. Ты обрабатывал это чем-то? — Если не собираешься ничего заказывать, то не задерживай очередь. Джисон от таких идиотских слов аж обернулся в сторону, проверяя пустое кафе. — Смешно. Правда смешно, — ответил он. — А ещё смешнее выглядит твоя кровоточащая губа. Минхо тут же провёл по ней языком, проверяя. Настолько у него онемело лицо, что он ни черта не чувствовал. Джисона одолело сильное волнение. Оно взялось из ниоткуда, но на хамоватого бариста из любимого кафе смотреть было просто очень больно. Прямо как на Чана. Джисон ощутил, как сдавило грудную клетку от неприятной тревоги. — Не лезь туда, куда не просят. — Минхо произнёс эти слова спокойно. Мягко… Он не огрызался. Просто дал дельный совет на будущее. Хорошо, что Джисон чаще всего пропускал непрошеные советы мимо ушей. Он вышел из кафе и направился в ближайшую аптеку. Раны выглядели не самыми свежими. Словно бы Минхо подрался с кем-то вчера вечером. Точно не с утра. Тогда почему не обработал раны? Джисон, грызя нижнюю губу, накидывал много вариантов. Были ли у Минхо лишние средства для лекарств? Даже если были, Джисону хотелось сделать его день чуточку лучше. На самую маленькую каплю. В аптеке он купил заживляющую мазь и упаковку разноцветных пластырей. Последнее показалось ему очень романтичным и забавным. Слащавым до сведённых зубов. Когда Джисон вернулся в кафе, Минхо определённо выглядел удивлённым. — Ты наконец понял, что хочешь заказать? — Возьми. Сделай что-нибудь со своим лицом. — Джисон положил на кассу мазь и пластыри. — И я хочу капучино. Со всеми сладкими добавками, которые у вас вообще имеются. — Я не просил. — Минхо кивнул на маленький шоппинг Джисона. — Заткнись и бери. Достаточно простого «спасибо, Джисон». И капучино. — Спасибо, Джисон, — как робот повторил за ним Минхо и убрал в свой фартук неординарные презенты. — Что-то ещё? — Вот этот салат. — Джисон ткнул пальцем в витрину и сонно зевнул. Больше Минхо с ним не разговаривал, поэтому Джисон сел за ближайший столик и откровенно развалился на деревянном стуле с мягкой подкладкой. По окнам снова забарабанил дождь. Пытался смыть все человеческие печали? Джисон склонил голову к правому плечу. Лучше бы этот дождь смыл все синяки с лица Минхо и Чана. — Что ты здесь делаешь в такую рань? Джисон даже не сразу понял, что говорят именно с ним. Он повернулся к Минхо и улыбнулся. Бариста, оказывается, мог говорить не по делу. — Не спится, — ответил Джисон. — У тебя какие-то проблемы? — Он указал на своё лицо, имея в виду побои Минхо. — А ты умеешь их решать? — Я умею оказывать поддержку. — Джисон сложил руки на стол и уронил на них голову, не сводя с Минхо глаз. — Тебе она нужна? — Не особо. — Неуверенный ответ. Ты завтра работаешь? Минхо усмехнулся и взглянул на него: — Нет. Почему спрашиваешь? — Обычно именно так люди поддерживают разговор. Интересуются чем-то. — Джисон улыбнулся и потёр нос ладонью. — Ты учишься? — Да. — А где? — Университет Ханянг. — А я в Сеульском. — Да, я это уже понял. Джисон шумно выдохнул. Тяжело. Разговор шёл, как морковь по тёрке. — Ты не особо болтливый, — протянул он, не сводя с Минхо глаз. Рассматривать его занятно. Глаза добрые… Джисон заметил это ещё в первую встречу. — Твой заказ. — Не обработаешь лицо? — забирая салат и капучино, уточнил Джисон. — Я присмотрю за залом. Если кто-то придёт, то ты ведь всё равно услышишь. Минхо покосился на вход в кафе, а затем на Джисона. — Дождусь Феликса. Джисон закатил глаза, засунул руку в карман, вытащил из него обычные пластыри телесного цвета и положил их перед Минхо. — Я цветные купил ради забавы. С этим у тебя, видимо, всё плохо, поэтому возьми эти тоже. Он вернулся за свой столик и грузно уселся за него. Сегодня должны вернуться родители с Дахён. Джисон проверил дату на телефоне и кивнул сам себе. Он снова повернул голову к Минхо, который беспрерывно рассматривал упаковку пластырей и отчего-то хмурился. — Ты можешь включить музыку повеселее? — спросил у него Джисон, отвлекая. — Не могу. — Минхо посмотрел на него в ответ. — По правилам запрещено. — Ты будешь здесь, пока Хёнджин отсутствует? — Да. Ты слишком разговорчивый для человека в шесть утра. — Тебя это раздражает? — Джисон вопросительно вскинул брови и закинул ногу на ногу, зашуршав плащом. — Нет. Джисон снова подарил Минхо лёгкую улыбку. Такое утро ему нравилось гораздо больше разбухших хлопьев. Его внимание постоянно примагничивалось к Минхо, занимающемуся своими рабочими делами. — Почему ты сегодня один? — Джисон не мог унять своего интереса. Он зудел, нельзя такое игнорировать. Не то чтобы он пытался это сделать. Минхо сильно против не был. Джисон никогда не упускал возникших возможностей. — Феликс написал, что проспал. Минхо шёл на диалог. Своеобразно, но шёл. — Проспал, — повторил Джисон и слабо улыбнулся. — Зато у тебя временно есть я. Скучно не будет. Молчать с Минхо было комфортно. Приятная слуху мелодия немного усыпляла, из-за чего Джисон часто зевал. В кафе потихоньку начали заходить первые посетители, но надолго они не задерживались. Забирали заказы и скорее убегали по своим важным делам в холодную осень. Джисон наблюдал за Минхо, даже зачем-то сделал пару фотографий. Залезая в телефон в очередной раз, он обратил внимание на процент батарейки. Осталось не так много. Джисон сунул руку в сумку и, мрачно выдохнув, понял, что зарядка осталась дома. Впереди ещё целый учебный день… — У вас не найдётся зарядки? — спросил он у Минхо, поднимая телефон вверх. — Он почти сел, а мне учиться целый день. Минхо присмотрелся, разглядывая модель телефона, а после скрылся в комнате для персонала ровно на три секунды. Джисон считал. Вернулся с зарядкой в руках. Джисон покрутил головой, чтобы понять, куда поставить телефон, но, к своему сожалению, заметил, что все розетки находились далеко от его козырного столика. Пересаживаться он не хотел. — Ты можешь оставить его у себя? Все розетки далеко. Я так с тобой болтать не смогу, — немного капризно пожаловался Джисон. Минхо почти закатил глаза и молча протянул ладонь. Джисон с довольной улыбкой выскочил из-за столика и подбежал к кассе. Он вложил свой телефон в руку Минхо и ойкнул, случайно коснувшись его кожи. — Какая у тебя рука холодная, — заметил Джисон. — Говорят, что у людей с холодными руками горячее сердце. Это правда? — Сядь на место, — скривился Минхо и поставил телефон на зарядку. — Прости! Прости! Прости! В кафе на всех парах влетел промокший и запыхавшийся Феликс. Он не заметил Джисона, несясь ураганом в подсобку. Феликс занёс вместе с собой едва уловимую прохладу. Джисон проводил его несущийся силуэт взглядом и уловил запах дождя, протянувшийся мокрой дорожкой вслед за опоздавшим парнем. Джисон тихо рассмеялся и перевёл взгляд на Минхо. — У тебя есть кот? — спросил он, разглядывая чёрную форменную рубашку. — Что? — Минхо нахмурился, не понимая, откуда Джисон мог узнать об этом. А Джисон протянул руку вперёд, подцепил рыжую шерсть и снял её с ткани. — Кот. У тебя есть кот, — улыбнулся. — У меня их два. — Минхо отряхнулся, надеясь, что шерсть не слишком сильно выделялась. Что бы он ни делал, как бы ни чистил свою одежду, это всегда было бесполезно. Всегда. — Как зовут? — Суни и Дуни. Джисон расплылся в очаровательной яркой улыбке, посчитав имена по-настоящему милыми. Минхо посмотрел на него и почти сразу отвернулся. Джисон вернулся на своё место. — Значит, ты кошатник. — Я просто люблю животных, но котов — в особенности. Голос Минхо напоминал Джисону поджаренные на огне маршмеллоу. Согревающе… — Я всегда хотел себе кота. Но у моих родителей аллергия на доброту и внимание, так что я остался без кота. У меня был хомяк, но он быстро умер. А ещё рыбки. Они отправились за хомяком, потому что я всё время забывал их кормить, — протараторил Джисон, крутя в руках наполовину пустой стакан с капучино. Минхо уставился на него нечитаемым взглядом, а после тяжело выдохнул: — Забудь о моих котах. Даже не вспоминай. — Мне было пять, когда мне подарили этих дурацких рыбок! — в своё оправдание воскликнул Джисон. — Они ещё и дурацкие. — Не цепляйся к словам! Джисон эмоционально всплеснул руками и совершенно случайно, сам того не осознавая, опрокинул на свою белую толстовку остатки капучино. Реакции ноль. Глупая привычка снимать пластиковую одноразовую крышку со стаканов сыграла с ним злую шутку. Он закатил глаза и даже не сдвинулся с места, смотря, как по толстовке расползалось пятно. — Хорошо, что не кипяток. Минхо быстро вышел в зал, держа в руках пачку салфеток. Он положил часть на стол, другую — на живот Джисона. — Спасибо. Я сам уберу. Мой косяк… — Просто приведи себя в порядок. — Минхо кивнул в сторону уборных и принялся вытирать маленькие лужи капучино. — Спасибо. Джисон шустро убежал в уборную, там ему удалось отстирать кофейное пятно. Но из-за этого почти весь перед толстовки стал мокрым. Холодная ткань неприятно касалась горячей кожи. Джисон поморщился и оттянул толстовку. Не успеет высохнуть до первой пары. Джисон раздосадованно хныкнул. Под толстовкой у него ничего не было. Накинуть плащ на голое тело? Эта идея показалась Джисону приятнее, чем ходить в мокром. Будь сейчас лето, проблем бы не возникло. Но сейчас осень. И без того мёрзнет всё, что можно. Глянув на себя в зеркало, он вяло улыбнулся. До первой пары осталось не так много. Домой уже не успеть. Джисон отмахнулся от собственных назойливых мыслей и толкнул дверь уборной. Когда он вернулся, Минхо уже всё убрал и вернулся к своей работе. Рядом с ним крутился суетливый Феликс, всё ещё не отошедший от неудачного утра. На столике стоял новый стаканчик. — Что это? — спросил Джисон. — Какао. За счёт заведения. Будь осторожен, оно горячее, — не смотря на него, ответил Минхо. Своеобразное спасибо за мазь и пластыри? Джисон не мог знать точно, но на душе стало тепло и по-простому хорошо. Он снова широко улыбнулся и присел на стул. — Спасибо большое. Минхо кивнул и краем глаза всё же посмотрел на Джисона. Проверил, как обстоят дела с толстовкой. — Ты так и пойдёшь на учёбу? Джисон тоже посмотрел на сырое пятно. Скуксился. — Да, пойду. У меня нет другого выбора. — А что случилось? — спросил взъерошенный Феликс. — Я разлил на себя капучино. Минхо после этих слов ушёл в подсобное помещение. Феликс проводил его взглядом и пожал плечами. — Ты в порядке? Не обжёгся? — Нет, всё хорошо. — Джисон не мог оторвать глаз от двери, ведущей в комнату для персонала. — Как ты будешь учиться? Может, тебе под низ подсунуть что-нибудь? Чтобы мокро не было. — Само высохнет. На этом их разговор прервался. Посетителей становилось всё больше и больше. Феликс ловко справлялся с ними один, и Джисон ненароком подумал, что просто успел достать Минхо своим навязчивым присутствуем, потому что его не было уже больше десяти минут. Однако это оказалось совсем не так. Минхо вышел к ним обратно спустя пятнадцать минут. На этот раз на его лице были наклеены разноцветные пластыри, вызвавшие у Джисона полный восторг, за которым он даже не заметил вещь в чужих руках. — Возьми. Потом отдашь. — Минхо протянул свою аккуратно сложенную худи. Джисон хлопнул глазами. Не послышалось же?.. — Ты пришёл в ней? — Брезгуешь? — Минхо вскинул бровь. — Нет! Боже. — Джисон быстро забрал кофту в свои руки. — Просто… в чём тогда ты будешь возвращаться домой? — Оставь свою кофту здесь. Она высохнет уже через пару часов. Заберёшь после занятий. Джисон даже не подумал об этом. Он удивлённо вытянул лицо. Умно. — Не боишься, что я украду у тебя кофту? — Тогда я просто оставлю себе твою. — Спасибо за помощь. Я обязательно отдам её после учёбы. Джисон снова вернулся в уборную, где переоделся в большую и очень тёплую худи Минхо. Она была чёрного цвета, и к ней, как и к форменной рубахе, немного цеплялась кошачья бело-рыжая шерсть. От неё пахло приятно и просто: кондиционером для белья и ореховым гелем для душа. Кажется, Минхо не использовал парфюм или просто забыл нанести его с утра. Это было не так важно. Джисон приподнял ворот и утонул в нём носом. Помимо кондиционера он мог уловить слабый кофейный аромат и запах свежей выпечки. Может, обстоятельства были такими, а может, всё дело оказалось в худи Минхо, но Джисон до конца учебного дня ощущал себя необычайно уютно. Ничего сверхъестественного не произошло. Просто маленький жест помощи со стороны незнакомого человека заставил его сердце растаять. Глупость, но такая важная. Чан и Чанбин в университете редко жужжали с обеих сторон сонными мухами. Половину пар они оба проспали, и Джисон заранее знал, что все конспекты только на нём. Но ему несложно. После учёбы он сразу направился в кафе, в душе признаваясь самому себе, что возвращать кофту Минхо ему хотелось не очень сильно. Слишком комфортная. — И снова привет, — поприветствовал его Феликс. — Привет. Я пришёл вернуть Минхо худи, — ответил Джисон, ловко бегая глазами по залу и выискивая его. — А, Минхо… — Феликс поджал губы. — Он ушёл домой по личным обстоятельствам. Кажется, случилось что-то серьёзное. Джисон нахмурился. Вот как… Дурацкое беспокойство зашуршало прямо в груди. Уход Минхо ведь никак не связан с его разукрашенным лицом? — Когда его следующая смена? — Через два дня.***
Два дня тянулись, как жвачка. Долго. Непростительно долго. Джисон не знал, чем себя занять. Нудные пары добивали, сваливаясь грузом прямо на голову. Его вовсе не пугало, что из сорока восьми часов он думал о Минхо примерно тридцать. Джисон вспоминал его добрые глаза, манеру речи и мягкий голос и пытался представить, как Минхо проводит своё свободное время. Чем он любит заниматься? Какие цвета ему нравятся? На завтрак он предпочитает чай или кофе? Или вообще не завтракает?.. Минхо в порядке? Но больше всего думалось про его побитое лицо и внезапный уход со смены… Джисон бесцельно существовал и бродил, как призрак, из одной локации в другую. Чужая худи, бережно постиранная, лежала на его полке в шкафу и ждала своего часа. Джисону она нравилась намного больше своих собственных, дорогущих и брендовых, но напрасных. Следующая рабочая смена Минхо выпала на воскресенье, поэтому Джисон позволил себе выспаться и заявиться к привлекательно-скрытно-доброму бариста не с самого раннего утра, как делал это обычно. Прежде чем убрать его кофту в сумку, Джисон, посчитав это милым, положил в её карман записку с напоминанием того, какой Минхо крутой, и упаковку мармеладных мишек. Минхо был похож на человека, любящего мармеладных мишек. Но если вдруг нет, то Джисон забудет дорогу к их кафе. Мармеладные мишки у него ещё с трёх лет автоматически приписались к лику святых. Он оделся на скорую руку, нацепил на себя всё спортивное, широкое и тёплое и спустился на первый этаж. Даже при наличии четырёх человек в квартире стены звенели от тишины и пустоты. Джисон слышал стук материнских каблуков. Она снова расхаживала по кабинету, говоря по телефону с кем-то из подруг. Отца не было видно с момента их возвращения. Джисон поджал губы, посмотрев в пустой коридор. На кладбище и то живее. В выходной день дорога до кафе заняла чуть больше времени, чем обычно. Джисон чувствовал лёгкое покалывание в пальцах, совсем не понимая, почему так сильно ждал эту встречу. Он почти выбежал из такси, когда оно едва ли успело остановиться возле кафе. Хотелось улыбаться. Сквозь прозрачные стёкла, от которых отражались пламенные слепящие лучи солнца, Джисон увидел, что кафе забито людьми. Он, не теряя лишних секунд, решительно вошёл внутрь и встал в очередь. Нежно-розовая панамка на его голове почти сразу привлекла внимание Минхо. Джисон это заметил, встретившись с ним взглядом. Он слабо улыбнулся и чуть взмахнул рукой в знак приветствия. Минхо на удивление кивнул в ответ и тут же вернулся к работе. Джисон свёл брови к переносице. В этот раз Минхо выглядел ещё хуже. Опухлость спала, раны потихоньку начинали затягиваться, но фиолетовые мешки под чужими выразительными глазами напоминали разлившиеся чернила. Появилось ощущение, что в свои якобы выходные Минхо денно и нощно разгружал вагоны с углём. Он вообще спал? Джисон крепче поджал губы, обеспокоенно смотря на него. Уставший. Ужасно-ужасно вымотанный. Его очередь за такими детальными рассуждениями подошла быстро. За прилавком работало трое: Минхо, Феликс и Сынмин. — Привет. — Джисон снова улыбнулся. — Привет. Что будешь заказывать? — Минхо посмотрел прямо в его глаза, умоляя одним взглядом не выбрасывать никаких приколов. — Тыквенный латте. Средний размер, — быстро ответил Джисон. — Я принёс твою кофту. — Что-то ещё? — уточнил Минхо, вбивая заказ. — Я не могу сейчас забрать. — Нет, спасибо. Это всё. — Джисон покосился на очередь. Его-то она не волновала. А вот Минхо — очень даже. — А когда сможешь? — Утром в будний день. Твой чек. Ожидай заказ на выдаче. Джисон почти что надулся от обиды, но не успел даже выкатить нижнюю губу, когда увидел, как Минхо поменялся с Феликсом местами, поставив того за кассу. Сам решил сделать Джисону латте? Или это игра фантазии? Игра или нет, но он получил свой напиток, приготовленный именно Минхо. Забирая его из рук бариста, Джисон заметил наспех нарисованную кошачью мордочку на стаканчике и расплылся в такой яркой улыбке, что без шуток мог посоревноваться с солнцем. То есть с Феликсом, конечно. — Давай в другой раз, — мягче, чем за кассой, сказал ему Минхо. — Хорошо. Джисон «в другой раз» решил устроить прямо в этот же вечер. Точнее, в эту же почти ночь. Уходя из кафе, он посмотрел на режим работы. Смена заканчивалась в десять вечера. Плюс-минус двадцать или тридцать минут на уборку… Джисон кивнул сам себе. Он приедет сюда вечером. Вдруг Минхо очень нуждается в своей худи? Никакого «вдруг». Джисон просто хотел увидеть его раньше завтрашнего утра и спросить, как он. Такое случается с людьми. Наверное. Джисон не уверен. С Хёнджином почему-то у него такого не было. До сих пор не возникало желания навестить его переломанную ногу. Вернувшись домой, он столкнулся с матерью прямо на пороге. — Ты куда-то уходил? — удивилась она. — Да, — ответил Джисон, снимая обувь. — А ты куда собр… Ответом послужил хлопок двери. Джисон обернулся. Ушла. Он тяжело выдохнул, ни капли не удивляясь, и снял с головы панаму. Джисон усмехнулся. Это было даже забавно: ощущать себя пустым местом. Поднимаясь на второй этаж, он остановился возле комнаты Дахён. С ней они виделись только по вечерам. Сам Джисон из университета возвращался поздно, а её после школы возили по самым разным дополнительным занятиям. Дахён ходила на балет, на уроки французского, училась играть на музыкальных инструментах, а также занималась плаванием. Джисон знал, каково это. Его детство прошло в таких же незнакомых местах с незнакомыми людьми, которые постоянно что-то требовали от него. Джисон в идеале знает английский, французский, китайский и японский языки. За спиной у него хламом лежали уроки бальных танцев и умение играть на пианино, там же пылился шахматный кружок и занятия по вокалу. Джисон был рад, что ему хотя бы разрешали самостоятельно дышать без расписания. Чана отдавали везде и всюду следом за Джисоном. Он делал всё вполсилы, хулиганил, разбивал свои колени и чужие носы. Бунтовал, как умел. Чанбина же возили только туда, куда он сам хотел. Джисон постучал к Дахён и, услышав разрешение войти, сделал это. — Привет, — улыбнулась девчушка, откидывая длинные прямые волосы за спину. Она сидела за своим рабочим столом, что-то делая в компьютере. Джисон не мог увидеть, что именно. — Чем занимаешься? Комната Дахён — это самое уютное место в квартире. Она, как и брат, обожала розовый цвет и даже не думала стесняться этого. Розовое постельное бельё, розовый пушистый ковёр, розовые шторы на окнах, розовые ежедневники и пеналы… Маленький домик крутой Барби. Джисон называл её комнату только так. Дахён сама по себе забавная. Копия Джисона, если честно. Будь она старше, все бы обязательно думали, что они двойняшки. — Учусь. — Это звучало смиренно и безразлично. Дахён учится всю свою недолгую жизнь, по-другому не умеет. — Ты что-то хотел? — Зашёл спросить, как твои дела. Джисон плюхнулся на мягкую кровать и пробежался глазами по белым деревянным полкам, сплошь заставленным книгами, фигурками персонажей из любимых аниме, мягкими игрушками и рамками с фотографиями друзей. Ночью Дахён включала подсветку и, идя по коридору, можно было заметить разноцветные огоньки, льющиеся из её комнаты. — Всё в порядке. Как в университете? — Пойдёт. У Джисона с Дахён отношения своеобразные. Они всегда интересовались друг у друга, как их дела, как учёба, в порядке ли здоровье… И, пожалуй, хватит. В семье Хан на тёплые чувства сильная аллергия. Дахён не бежала плакаться в плечо Джисону при каждой своей неудаче, а Джисон не водил сестру за руку в парк аттракционов и не покупал ей сладкой ваты. Джисон любил Дахён, Дахён любила Джисона. Просто эта любовь была прозрачная и незаметная, но она была. Больше напоминала любовь к очень ценной вещи, которую хочется хранить при себе всю жизнь и защищать от поломки. Но, если вдруг эта вещь упадёт, сломается, потеряется, да что угодно, будет, конечно, грустно и обидно, но несмертельно. Джисон не знал, что такое семейная любовь. Никто в их доме этого не знал. Но Джисон любил Чана и Чанбина. Делал он это тихо, почти молча, но достаточно громко, чтобы друзья знали об этом. — Куда вы летали на эти два дня? — В Париж, — не отрываясь от экрана монитора, ответила Дахён. — Как ты провёл эти дни во время нашего отсутствия? — Так же, как и всегда. Дахён усмехнулась. Вот оно — её будущее. Точно такое же. — Родители думают над тем, чтобы отдать меня в частную школу-пансион. Джисон прикусил кончик языка ровными зубами и убрал чёлку с глаз, кивнув. — А ты сама что думаешь? — Словно моё или твоё мнение что-то значит. — Дахён дёрнула уголками губ. — Но, если честно, мне нравится эта идея. Я бы хотела жить подальше от родителей. Думаю, там я смогу найти друзей. — Она замолчала, задумавшись. — Там меня будут замечать. — Скажи об этом родителям. — Они не знают, что я в курсе их раздумий. Я подслушала их разговор, пока мы были в отеле. Джисон мягко рассмеялся. Их разговор не занял много времени. Дахён прямо сказала, что ей нужно делать уроки, и Джисон оставил её одну. Он зашёл в свою комнату и, не имея ни малейшего желания заниматься какими-либо делами, упал на аккуратно заправленную кровать. Если Дахён уедет, в этом месте совсем не останется жизни. Джисон сгрёб одеяло в ладони и завернулся в него, уткнувшись лицом в подушку. Тошно. Он судорожно выдохнул, стараясь не думать об отъезде сестры. Скоро там вечер? Джисон поднял руку с часами и убедился, что да, ещё нескоро. Сегодня выходной день. Джисон подумал о Чанбине и Чане. Чем они были заняты? Видясь с друзьями каждый день на учёбе, Джисон всё равно чувствовал необходимость связываться с ними на выходных хоть разочек. Он нащупал телефон в кармане спортивных штанов, вытащил его и, повернувшись на спину, открыл переписку с Чаном. hanjisung14: где ты? bchan: кажется я поселился у Чанбина bchan: он меня ненавидит hanjisung14: я приеду к вам bchan: окей bchan: Чанбин просит купить курочки bchan: сказал, что без неё не пустит тебя на порог hanjisung14: понял Джисон резво откинул одеяло, поднялся с кровати, схватил свою сумку и вышел из комнаты. — Твоё лицо выглядит лучше, — сказал Джисон, стоя на пороге квартиры Чанбина и смотря на Чана. — Ага. Когда тебя не бьют заново, раны заживают, — улыбнулся Чан и забрал курочку. Джисон прошёл внутрь. В этот раз квартира показалась ему ещё уютнее, чем в прошлый. Чанбин успел обжиться. Теперь это место не выглядело пустым. Чанбин крутился на кухне, накрывая на свой небольшой круглый стол. Трое человек за ним помещались почти идеально. В крошечной квартирке стоял густой аппетитный аромат только что приготовленных токпокки и пибимпаба. Джисон почувствовал, как рот наполнился тягучей голодной слюной. Он удивлённо уставился на стол, а после на друзей. — Вы что-то приготовили и не сожгли кухню? Это результаты переезда? — Тебя подослала моя мама? — Чанбин покосился на Джисона. — Да. — Я тоже думал, что после его готовки новый переезд уже не за горами, — рассмеялся Чан, усаживаясь за стол. — Если отравимся, будем друг другу волосы держать над унитазом. После этих слов Джисон закатал рукава толстовки и направился в ванную комнату, чтобы помыть руки. — Не волосы надо будет держать! — крикнул ему в ответ Чанбин. Джисон услышал громкий смех и сам не сдержался от улыбки. Мыло у Чанбина пахло сочными зелёными яблоками. Желание откусить от него кусочек зазудело прямо под языком. Садясь за стол со всеми остальными, Джисон ощущал приятное спокойствие. — Тебя дома не потеряют? — обратился к Чану. Тот, набивая рот рисом, пожал плечами. — И что они мне сделают? Снова побьют? Вот новость-то, — усмехнулся он. Чанбин отвёл взгляд. Джисон почувствовал, как в груди зашевелился гадкий червяк. — Чан, будет же хуже… — Не будет уже хуже. — Чан запихал кусочек курицы в рот и пожал плечами, активно пережёвывая его. Джисон тяжело выдохнул. Ему бы хотелось верить в эти слова. Всегда может стать хуже. Всегда. — Чего это ты вылез из квартиры в выходной? — спросил Чанбин. Джисон улыбнулся, подогнув под себя одну ногу. — Хочу отдать парню из кафе его кофту. — Который заменил ту башню под три метра ростом? — уточнил Чанбин. — Для тебя все вокруг башни, — рассмеялся Чан. — Отдашь кофту завтра. Что за срочность? — Он такой уставший, — протянул Джисон, смотря в тарелку. — И его зовут Минхо. Чанбин с Чаном посмотрели друг на друга. Джисон был слишком очевиден для них. — А чё оделся, как бомж, раз на свиданку собрался? — хмыкнул Чанбин, оглядывая Джисона. — Это не свидание. — Но ты собираешься произвести впечатление. — Чан не спрашивал, он уверенно утверждал самые простые истины. Джисон тоже посмотрел на свою одежду и оттопырил нижнюю губу. — Что не так-то? — Он поднял голову. — Неважно. Это олицетворение моего внутреннего состояния. Я хожу в том, в чём мне удобно. — Как выразить в одежде подступающую депрессию? — задумался Чанбин и застыл с поднятыми палочками в руке. — У меня нет подступающей депрессии. — Скоро будет, — заверил Чанбин. — Да, будет. Из-за вас двоих. — Джисон засунул в рот кусочек мяса. — Вау, это вкусно… — Меня мама по телефону консультировала, — довольно улыбнулся Чанбин. — А тот парень в курсе, что у вас свидание? — У нас не свидание. Я просто отдам кофту после… — Джисон еле сдержал смех, когда понял, как звучало то, что он хотел сказать вслух, — после его рабочей смены. — Он, наверное, ещё и в карман что-нибудь милое положил. — Чан засмеялся, едва ли не уронив ложку. — Зачем я сюда пришёл?.. Рядом с Чанбином и Чаном дышалось легче. В такие моменты Джисон понимал, что жизнь не стояла на месте, как и он сам. Это ведь хорошо? Он не знал. Джисон правда не знал ответов на многие свои вопросы. Сидя на кухне Чанбина, метр на метр, он просто знал, что сейчас всё в порядке. Джисон провёл с ними весь оставшийся день и за час до конца смены Минхо ушёл. В голове постоянно крутился один вопрос. Это точно хорошая идея? Джисон не хотел показаться навязчивым. Если честно, он и сам не понимал, чего именно хотел. Жалости к Минхо и его уставшему состоянию Джисон пока что не испытывал. Любопытства — тоже. Это было обычной человеческой поддержкой. Потому что Минхо выглядел как тот, кто действительно нуждался в ней. Джисон не «Красный крест», он не страдал от синдрома спасателя, но был добрым. И довольно сообразительным, что не грех. 21:50 Стоя неподалёку от кафе с сумкой в руках, Джисон смотрел на мимо проходящих людей. Нос и руки начали замерзать уже спустя пару минут. К вечеру значительно похолодало, и Джисон пожалел, что не оделся теплее. Нужно было взять шарф, он ведь жуткий мерзляк. Джисон поправил беспроводные наушники, включил трек пободрее и принялся расхаживать из стороны в сторону, чтобы не околеть. Мурчанье песни себе под нос спасало от всех проблем. Джисон, не удержавшись, начал еле заметно покачиваться из стороны в сторону и повиливать всеми конечностями. Он делал это до тех пор, пока до его плеча не дотронулись. Джисон резко развернулся и, увидев перед собой недоумевающего Минхо, просиял. Он снял наушники и сунул их в карман штанов. — Ты что тут делаешь? — устало спросил Минхо, проведя указательным и средним пальцами по виску. — Я пришёл отдать твою худи. — Джисон произнёс это как самое очевидное, что можно было только сказать прямо сейчас. Минхо нахмурился, и Джисон на секунду решил, что он разозлился. — Ты время видел? — Видел, — ответил быстро, как по команде. — Сейчас выглядит лучше. — Он указал на раны на лице Минхо. — Да, спасибо. Мазь помогает. Джисон присмотрелся получше, чтобы убедиться в своих словах, сказанных только ради того, чтобы продолжить разговор. — Как настроение? У Джисона после сказанного чуть заметно поалели щёки. Какая глупость. Он был уверен, что сейчас Минхо, не находившийся на рабочей смене, заберёт свою кофту, развернётся и уйдёт… Но Минхо не уходил. — Настроение? Либо лечь под поезд, либо напиться. Джисон приподнял уголки губ: — Давай сделаем это? — Что? Под поезд ляжем? — Выпьем, — уточнил Джисон. — Если это не поможет, то первый вариант будет про запас. Минхо усмехнулся и посмотрел в сторону. Задумался на пару секунд, взвешивая все за и против. Джисон на это время перестал дышать, внимательно смотря на парня перед ним. — Пойдём. Вот так просто. Джисон удивился. Правда удивился. Даже не стал скрывать этого. — Серьёзно? — Да, — беззаботно ответил Минхо. — Уже передумал? — Нет. Идём, — уверенно произнёс Джисон, хотя понятия не имел, куда идти и в какую сторону. — Я никогда не пробовал еду в уличных палатках. Минхо на его слова никак не отреагировал, словно знал это заранее. Не знал, но предполагал. Прилипчивый утренний посетитель, он же Джисон, всегда выглядел так, словно сошёл с обложки модного журнала. Его брендовые вещи, последняя модель телефона, дорогие часы, украшения и постоянные посещения кафе уже говорили о многом. Обычный среднестатистический студент не мог себе позволить подобных вещей. Тот же Феликс, Хёнджин, Сынмин… — Хочешь пойти туда? — спросил Минхо. — Да. Ты против? — Нет, идём. Джисон не испытывал неловкости и стеснения. Минхо тоже выглядел расслабленно, идя рядом. — К моменту, когда Хёнджин вернётся на работу, тебе не захочется уходить из этого кафе, — мягко улыбнулся Джисон. — Из-за тебя? — Минхо улыбнулся в ответ, чуть повернув голову в его сторону. — Конечно. Из-за кого ещё-то? У тебя что, есть другие прилипчивые клиенты? — Пока только ты. Джисон спрятал холодные ладони в широкие рукава своей толстовки. Предчувствие было хорошее. Он ещё никогда не проводил время в подобных местах. Чана и Чанбина они не привлекали. Ныли, что осенью холодно, летом — жарко. Комары, мошки… В общем, Джисону оставалось только дуться на них и уныло плестись в какое-нибудь скучное заведение. Ни разу не прописанное сеульской романтикой. — Ты не боишься идти пить с незнакомым тебе человеком? — спросил у него Минхо. — Ты делал мне кофе. Возможно, даже плевал туда. Нас связывает намного больше, чем может показаться с первого раза. Минхо… Он улыбнулся. Так искренне просто и обаятельно, что сердце сжалось. Джисон подвис. — Хреновый аргумент. — А ты маньяк? — Нет. — Теперь точно не страшно. Джисон осмотрелся. Он не следил за тем, куда шёл. Просто следовал за Минхо, по-детски доверившись. Место для него оказалось неизвестное, он тут ещё ни разу не был. Оно находилось не так далеко от университета, всего десять или пятнадцать минут пешей прогулки. Длинная палатка стояла возле высокого офисного здания. Ничем особо не приметная, кроме манящего запаха вкусной еды. Джисон почти простонал от негодования. Ему хотелось поскорее зайти внутрь. Это напоминало ему его первый восторг от парка аттракционов. Внутри оказалось всё так, как он видел в просмотренных дорамах. Тусклый приглушённый свет, не раздражающий глаза, стойкий аромат жареного мяса, глухие разговоры посетителей и иногда несдержанный громкий смех. Джисон рассматривал палатку так, словно она была настоящим дворцом императора. Минхо посчитал это забавным. Он чуть потянул своего непутёвого спутника за капюшон, молча прося не вертеться как юла, а сесть уже куда-нибудь. Минхо выбрал самый дальний столик. С соседнего места он подставил третий стул, чтобы спокойно кинуть на него сумку с рабочей формой. Джисон туда же положил свою. — Я голоден, — признался он, забавно подёргивая носом. — А ты? Минхо выглядел так, словно ещё пара минут — и он просто свалится на этот стол в обморочном состоянии. — Нет. — Неважно. — Джисон замотал головой. — Я вытащил тебя сюда, и я тебя угощаю. Потом ты меня. — Потом? — Тебе уже не нравится моя компания? Глаза Джисона не умели врать. Минхо это понял почти сразу. Они выдавали все его настоящие эмоции. Обида в них читалась легче, чем алфавит. Первый раз Минхо увидел эту самую обиду, когда Джисон протянул ему обычные пластыри телесного цвета. — Я этого не говорил. Джисон никогда не был липучкой. У него не получалось вести непринуждённые разговоры с посторонними людьми. Исключением стал Хёнджин. Просто потому, что он был настоящим зеркальным отражением Джисона. Феликс… Тут слова излишни. Феликса до боли страшно обидеть или сказать ему что-то плохое. Он когда тянется к тебе, ты автоматически делаешь это в ответ. Но к Минхо Джисону хотелось приклеиться. Самостоятельно и без лишней помощи. Когда им принесли заказ, Джисон засветился ярче рождественской гирлянды. — Поделишься причиной своего дерьмового настроения или мы ещё не на той стадии? Минхо, разливая соджу по стопкам, посмотрел на Джисона и отрицательно мотнул головой: — Никаких разговоров по душам. Джисон не собирался лезть к Минхо прямо под кожу. В конце концов, они просто два уставших человека, решивших выпить. — А если я напьюсь и захочу тебе поплакаться в плечо? — Ладно. «Ладно». Мягкое и искреннее, полностью осознанное «ладно». Джисон откинулся на спинку стула, взял стопку с соджу и, не раздумывая, опрокинул её в себя. — На голодный желудок? — нахмурился Минхо и пододвинул к нему большую и глубокую тарелку с мясом. — Поешь сначала. — На каком ты курсе? — Джисон взял в руки палочки и придвинулся к столу обратно. — На четвёртом. — Так ты мне хён! — Джисон, положив в рот кусочек мяса, хотел улыбнуться, но вовремя остановился. — Забей. Можешь звать меня просто по имени. — Хён, — довольно протянул Джисон. — Мне хочется называть тебя именно так. Минхо снова кивнул. Он был не против. — Разве тебе завтра не на учёбу? — На учёбу, но меня это не особо волнует. Что насчёт тебя? — Считай, что выходной. — Минхо скользнул взглядом по Джисону и остановился на лице с испачканными в соусе от мяса уголками губ. — У тебя нет друзей? Джисон опешил. Он округлил глаза и уставился недоумевающим взглядом в ответ: — Почему ты так решил? — Выглядишь так, будто сейчас расплачешься. — Что? Я не… Я так не выгляжу. — Постоянно. — Нет! — воскликнул Джисон, но после он с лёгкостью рассмеялся и облокотился на стол. — Я не хочу плакать. — Уверен? Поэтому решил напиться с первым попавшимся? — Минхо улыбнулся и снова наполнил их рюмки соджу. — У меня есть друзья. А ты… ты кажешься мне тем самым книжным загадочным парнем из любовной истории, который весь такой холодный как лёд. Но только с виду! На самом деле у тебя два кота и ты даёшь свои толстовки нуждающимся. — Ты назвал себя нуждающимся… — В помощи, — закатил глаза Джисон. Минхо рассмеялся. — Ты липучка. — Меня просто в детстве недолюбили. — Джисон почесал висок. — Я не ко всем липну. Только к тем, кто ведёт себя как козёл в нашу первую встречу. Феликс не считается. Сидя друг напротив друга, они говорили в размеренном темпе. Джисон ни разу не пожалел о своём необдуманном решении. Было хорошо. Даже очень. Их вечер сродни встрече с давним другом детства, с которым не виделись так давно, что позабылись многие вещи. Джисон представлял это так. — Наверное, мы должны познакомиться? — Да ну? Думаешь надо? — Минхо выгнул бровь. — Расскажи что-то о себе. Или у меня спроси. — Учусь и работаю. Ничего интересного. — Джисон на такой ответ улыбнулся. Минхо не пытался строить из себя неприступную стену и не пытался быть грубым. Его слова всегда звучали спокойно и мягко. С первого раза могло показаться, что он говорит без особого интереса, но Джисон после третьей их встречи понял, что это самая обыкновенная манера речи. — А что для тебя «интересная жизнь»? — Когда ты не живёшь в дне сурка, — не задумываясь, ответил Минхо. — Когда есть, например, хобби, любимое занятие… Цель. Или несколько целей. Путешествия… Путешествия — вот что интересно. Джисон шумно выдохнул и склонил голову в сторону, внимательно слушая: — Если бы это всё было у тебя, ты бы стал счастливее? — Речь шла об интересной жизни, а не счастливой. — Разве это не одно и то же? — Джисон чуть нахмурился. — Нет. — Минхо откашлялся, подбирая правильные слова в своей голове, чтобы донести их. — Жизнь может казаться сплошной рутиной. Дом-работа, работа-дом, а между какие-то дела. Стабильность. Кому-то покажется скучно, но человек в таком темпе счастлив. Он чувствует себя на своём месте, его близкие рядом, работа ему не в тягость, дома тоже всё хорошо. А может быть и так, что жизнь человека переполнена самыми разными событиями. Он может путешествовать несколько раз в год, может попробовать себя в самых разных отраслях. Его жизнь не стоит на месте, постоянно что-то происходит, что-то яркое и памятное. И при этом человек несчастлив. Джисон невесело узнал себя. Его жизнь — палитра начинающего художника. Он многое видел, многое пробовал, но все эти наспех оторванные кусочки строили иллюзию счастья. Картинка, конечно, красивая. Сказочная… Но насколько она привлекательная, настолько же бестолковая. — А третий вариант — это и скучная жизнь, и несчастная? — Да. — Какая из них твоя, хён? Джисон был уверен, что Минхо на такие вопросы не разозлится. Возможно, не ответит, но не разозлится. Большой сонный кот. Джисон неотрывно смотрел на него, запоминая каждую важную, по его мнению, деталь. — Никакая из них. У меня её нет. Джисон удивился. Как нет? Есть же. Минхо ведь сидел прямо перед ним, разговаривал, ел, пил и в общем и целом существовал вполне реальный. — Жизни нет только у мёртвых. У Минхо на губах появилась усмешка. Такая расслабленная и снисходительная. Словно он говорил с маленьким ребёнком, и тот упорно доказывал ему, что один плюс один равно три. Да сколько угодно, лишь бы не спорить дальше. — Как скажешь. — Лучше ты что-нибудь скажи, хён. — Джисон причмокнул губами и скуксил лицо от грейпфрутового соджу. — Откуда у тебя коты? Есть фотки? Покажешь, если есть? — Это проходит? Джисон снова не понял. Он вообще мало понимал Минхо, когда тот говорил. — Что? — Гиперактивность твоя. — А, ты про это… — Джисон поджал губы, считая, сколько он выпил. — Четыре бутылки, и я всё. «Всё» значило именно «всё». После такого забывалось даже собственное имя, перед глазами появлялись переливающиеся блестящие и разноцветные огни, головокружение, тошнота и разбитые колени. Джисон почему-то всё время разбивал их, когда напивался. Чанбин сказал, что это вполне логично, потому что Джисона попросту не держат ноги. Ничего не держит, кроме любви Чанбина и Чана. — Четыре, — повторил Минхо. — Впечатляет? — Есть такое. — Так что с котами? Суни и Дуни, да? Минхо потянулся за телефоном в задний карман джинсов, пару раз провёл большим пальцем левой руки по сенсорному дисплею, побитому в уголках, и протянул Джисону открытую фотографию. На Джисона уставились две сонные упитанные рыжие мордашки. Носы у них разные. — Суни — это?.. — Тот, что с белым носом. — Они выглядят довольными. — Джисон всерьёз уставился на чужих котов, принявшись рассматривать длинные усы и мягкую шёрстку. — Ты рассматриваешь моих котов посреди позднего вечера, — выдал Минхо. — Я не этого с утра ожидал. — А чего ты ожидал? — Не знаю. Билет на шоколадную фабрику «Вилли Вонки»? Джисон понимающе медленно закивал головой. — Для этого нужно было найти этот самый билет в шоколадках, которые Вилли выпустил для детей. Но это другая вселенная, которая классная. Мы — в дерьмовой. Тут либо утопиться, либо напиться. Умирать в свои годы я не планировал. Поэтому стараюсь не думать, что не живу во вселенной, где существуют Вилли Вонка, Нарния или хотя бы Хогвартс. — Хотя бы? — Это всё, что ты услышал? — Джисон прыснул со смеху. — Я не очень люблю «Гарри Поттера». Минхо придвинулся чуть вперёд, пристально заглянул в чужие блестящие очарованием глаза и немного склонил голову к левому плечу, быстро прикидывая, кто перед ним сидит. — Сделаю вид, что не слышал этого, — наконец ответил он и опрокинул в себя рюмку. — Ты не можешь осуждать мои вкусы. — Джисона позабавила чужая реакция. — Если вкуса нет, то и осуждать нечего. Джисон хлопнул глазами. Минхо же пожал плечами. Сам напросился, когда не полюбил «Гарри Поттера». Его история о мальчике, который выжил, спасала от ночных кошмаров и пожирающего стыда за собственную здоровую жизнь. Почти беспроблемную. Сейчас Гарри уже не спасал, но навеивал приятные воспоминания. — У тебя, наверное, не очень много друзей, да? Минхо усмехнулся. Да, Джисон был прав. Не очень много. Можно посчитать по пальцам одной руки. Но не потому, что Минхо отталкивал людей. У него просто не было времени на дружбу. — Коты считаются? — Да. — Тогда у меня два друга, — просто заключил Минхо. — У меня, кстати, тоже. На котов они не похожи. Скорее, на немного бестолковых лабрадоров, которых в детстве уронили головой вниз, но… но в целом они безобидные, милые и добрые, если кормить их и выгуливать. Минхо прищурился. Джисон вопросительно посмотрел в ответ. — Теперь понятно, почему у тебя только два друга.***
Честно или нет, но Джисон, поклявшись всем, что у него было, а было у него одновременно всё и ничего, мог с уверенностью сказать, что не помнит, когда успел напиться так сильно. С горя или со скуки… Нет, он не помнил. Не помнил и то, чем вечер закончился. Закончился ли он? Или это сам Джисон закончился? Он проснулся не от привычной тишины, а от приглушённых звуков, кажется, с кухни. Послышались чужие голоса, незнакомые… Джисон открыл глаза. На потолке бумажные звёзды. Точно не дома. Джисон не шевелился. Во-первых, не получалось из-за невыносимой, ублюдской головной боли. Она была тупой, пульсирующей и тошнотворной. Во-вторых, Джисон пытался что-нибудь вспомнить и соединить картинку вчерашнего вечера. Он ненавидит пазлы, поэтому воспоминания у него разлетелись в разные стороны, оторвались и потускнели. Ничего страшного, такое бывает. Бывает и Минхо по утрам. Тот, что бариста. Тот, с которым они вчера выпивали. Тот, судя по всему, в чьей квартире сейчас лежал Джисон. Он бы предпочёл другое слово. Разлагался. Да, так лучше. Правильнее. Минхо зашёл в свою комнату и посмотрел на гостя. — Мы с утра шумные. — Рядом, на старую тумбу с облупившейся краской и треснувшими от времени наклейками с покемонами, поставил стакан с холодной водой и таблетку для упрощения жизни. Нет, не яд — обезболивающее. — Вставать будешь? — Ты псих, — хрипнул Джисон, смотря на Минхо опухшими глазами. — Приятно знать. Тебе в стакан плюнуть? — Ты правда псих, хён, — повторил Джисон, на всю тысячу процентов сомневаясь в адекватности нового… знакомого? Он, скинув с себя тёплое одеяло с голубым пододеяльником в ляпистый зелёный цветочек, принял сидячее положение. Джисон поджал сухие губы, голова развалилась на две части. — Выпей. Минхо указал на воду и расслабленно упал на стоящий позади себя компьютерный стул, спинка которого была завалена одеждой. Джисон хотел бы пробежаться глазами по комнате, но не сделал этого. Минхо сидел перед ним и выглядел так, словно только-только вылез из «Пинтереста», прямиком из подборки boyfriend material. Домашний, уютный, с виду тёплый и «обжимательный». «Обжимательный», как говорил Чанбин, это тот человек, которого не просто хочется обнять, но ещё и пожамкать за плечи, щёки, бока, ляжки, всего и сразу. Пожамкать можно не только руками, но и зубами. Минхо хотелось пожамкать. По крайней мере Джисону. Его серые спортивные штаны и большая белая футболка могли бы стать отличным названием для книги о жизни Хан Джисона, если бы кто-то вдруг решил её написать, но пока эти простые вещи сидели на Минхо по-особенному красиво. У Минхо крепкие жилистые руки. Джисон пялился на них неотрывно. Такие хорошо смотрятся на талии. У Джисона была талия. Мысли приятные, но ненужные. Джисон взял стакан и выпил его наполовину, горло свело судорогой. — Ты привёл незнакомого парня к себе в дом. Минхо, упираясь локтем правой руки в рабочий стол и подпирая ладонью тяжёлую голову с чуть влажными волосами, кивнул. Тёплый утренний душ взбодрил его. — Да. — На хрена? — Джисон не унимался. — А если я сумасшедший? Если бы я зарезал тебя посреди ночи? Минхо рассмеялся, не заботясь о чужой головной боли. Нет, заботясь. Таблетка всё ещё лежала на тумбе. — Ты вчера даже рот не мог внятно открыть. — Почему не оставил меня? — Жалко стало. — Поэтому ты привёл меня к себе? Совершенно незнакомого пьянчугу, который приклеился к тебе вчера вечером? Ты либо дурак, либо великодушный добряк, хён. — Мама в детстве говорила, что раньше я постоянно таскал домой с улицы либо всякую дрянь, либо котят. Это у меня привычка. — Буду думать, что я котёнок. Джисон, пришедший в восторг от такого сравнения, положил на язык таблетку, прокатил её до зубов, громко хрумкнул и допил воду. — Ты опоздал в университет. Это волновало Джисона меньше всего. Он перевёл мягкий взгляд на настенные часы, тикающие громче его голоса, и сдулся. 10:03 — Ничего страшного. Твои родители не против, что ты снова притащил домой либо дрянь, либо котёнка? — Мама любит котят. — Минхо поднялся на ноги. — Идём, я покажу тебе ванную комнату. Хочешь принять душ? Мама. Ни слова об отце. Джисон понятливый. — Одолжишь свои чистые трусы? Всегда, что ли, вещи раздаёшь? — вспомнил о худи. — Тебе даже подарю. Можешь не возвращать. — Это будет мой сувенир, хён, — улыбнулся Джисон и встал следом. Минхо прошёл к широкому шкафу в углу комнаты, на дверцах которого висели постеры группы Nirvana и Depeche Mode с загнутыми драными уголками, и взял свои чистые вещи, в которые можно было бы переодеться. — Я всё ещё могу оказаться серийным убийцей, — предостерёг Джисон, разглядывая курящего Курта в кожаной куртке. Минхо тяжело выдохнул, развернулся к нему лицом, протянул одежду и снова кивнул. — Как скажешь. Пойдём. Ванная комната находилась практически прямо напротив комнаты Минхо. Они вместе зашли в неё, и Джисон в ту же секунду уловил ореховый аромат геля для душа и мятной зубной пасты. Ванная комната была маленькой, но вместительной. В ней стояла стиральная машинка, немного ржавая по краям и с давно криво отклеенными наклейками от производителей. Ничего лишнего здесь не находилось. Душевая кабинка, раковина, пара полок, скудно заставленных моющими средствами, и зеркало. Ванная, как и комната Минхо, не выглядела новой: мебель в ней жила уже далеко не первый год или десятилетие, но каждый уголок сиял чистотой. Даже комната Минхо, заваленная одеждой, тетрадками, книгами, лежавшими не на своих местах, была чистой. К босым ногам не липла грязь. — Полотенце забыл, — заметил Минхо. — Сейчас принесу, — и вышел, прикрыв за собой дверь. А Джисон тихо выдохнул, смотря на полки возле зеркала, сплошь заставленные пузырьками с таблетками. Он не знал названий лекарств и для чего они предназначались. И для кого. — Лови. Джисон резко повернул голову в сторону Минхо, и в него в ту же секунду прилетело махровое бледно-зелёное полотенце. От него, как и от одежды, пахло порошком. — Спасибо, хён. — Свою одежду закинь в машинку, а чистые вещи, пока моешься, можешь положить либо на машинку, либо повесить на крючки… Без разницы. Гель, шампунь на полках. Бери, что нравится. В общем, разберёшься. — Ага. Воду включать умею. — Джисон обернулся на него через плечо и улыбнулся. — Надеюсь на это. Потом дуй на кухню, как закончишь. После этих слов Минхо вышел и плотно закрыл за собой дверь. Джисон уже оставался с ночёвкой у Чанбина примерно пару сотен раз. Однако делать это у малознакомого парня, пусть и очаровательного, было непривычно. Джисон не испытывал сильного смущения или стеснения, скорее, ему просто не хотелось причинять жильцам неудобства. В комнате было тепло. Джисон быстро скинул с себя все свои вещи и, как сказал Минхо, закинул их в стиральную машинку. Он встал ногами на холодный резиновый коврик в виде забавной жёлтой уточки и зашёл в душевую кабинку. Вода правда спасала. От жажды, от головной боли, от жизни, если припёрло. Джисон быстро ополоснул тело, решая не устраивать себе поход в аквапарк в чужом доме. Теперь от него тоже приятно и сытно пахло лесными орехами. Казалось, что после душа дышать стало полегче, головная боль притупилась, смывшись в канализацию вместе с пеной. Надев на себя большую футболку Минхо, застиранного зелёного цвета, Джисон сдавленно рассмеялся. С футболки на него смотрели эмземены с планеты Пицца. — Мило, — самому себе под нос. Джисон на скорую руку натянул на себя нижнее бельё и пижамные штаны в крупную красную клетку, которые на талии просто обвалились до торчащих тазовых костей. Это не причиняло особого дискомфорта, потому что безразмерная футболка доходила прямо до бёдер. Джисон такому раскладу дел вовсе не удивился. По комплекции тела он всё же немного уступал Минхо. Джисон сильно соврёт, если скажет, что, нанося гель для душа на тело, смывая пену, моя волосы и одеваясь, он не смотрел на упаковки таблеток. Смотрел. Он смотрел. Пялился, как сумасшедший. Неправильно лезть туда, куда не приглашали, Джисон и не собирался, просто гадкий червяк в груди выедал себе путь наружу. Джисон прочитал названия таблеток, но всё равно ничего не понял. Из лекарств он знал только мази от ушибов и несколько обезболивающих. На этом все его познания заканчивались. Болел он редко. Джисон потряс головой. Неважно. Это не его дело. Он бесполезно подтянул штаны, которые тут же обратно свалились на прежнее место, и вышел из ванной комнаты. Минхо сказал ему идти на кухню. Найти её оказалось несложно. Во-первых, аппетитный аромат только что приготовленной еды усиливался с каждым шагом Джисона. Во-вторых, прямо по коридору и направо. Джисон застыл на пороге, видя перед собой такую картинку впервые. Напоминало сериал или его буйные детские фантазии. Маленькую кухню, заставленную горшками с ярко-зелёными цветами, наполняли звуки. Отовсюду. Над холодильником, на полке, стоял старый пузатый телевизор, на котором крутился «Озорной мир Тэкса Авери». Мультяшные голоса заглушало шипение блинов на сковороде. Возле плиты крутилась миниатюрная женщина с короткими волосами, забранными в небрежный развалившийся хвостик. На её шее и пояснице были повязаны тонкие нитки в виде бантиков, благодаря которым держался цветастый фартук с большим карманом. Джисон не видел её лица. За квадратным обеденным столом сидел Минхо, упёршись пяткой левой ноги в стул и прижавшись грудью к колену. В одной руке он перекручивал простой карандаш, в другой держал конспекты, написанные наспех. За Минхо, на противоположной стороне деревянного стола, на кресле-коляске сидела девочка с прозрачной кожей, осунувшимися плечами и слабой-слабой дрожащей улыбкой. Волос на голове не было, как и бровей, и ресниц… Вот кому принадлежали все те пузырьки с лекарствами. — Не стой на пороге. — Минхо поднял голову и посмотрел на Джисона. Тот слабо улыбнулся, чувствуя сильную тревогу. На него в ту же секунду обернулась женщина у плиты и прозрачная девочка. — Здравствуйте… — Джисон вежливо поздоровался, но договорить ему не дали. — Садись скорее за стол, я уже почти закончила. Меня зовут Суён. Надеюсь, ты любишь блины, иначе больше мне кормить тебя нечем. Джисон, верно? Минхо усмехнулся, спустил загнутую ногу на пол и отодвинул стул рядом с собой, молча приглашая сесть. — Да, верно… Блины люблю. — Ну и отлично. Есть клубничный и малиновый джемы. Ещё, кажется, был черничный. Минхо, посмотри, пожалуйста, в холодильнике. Минхо поднялся на ноги, шустро обогнул стол и заглянул в холодильник, увешанный магнитами самых разных форм, размеров и текстур. Они держали собой записки-заметки, написанные на криво оторванных из блокнота листках. В самой середине висела семейная фотография. Джисон не смог разглядеть её. — А я Мина. — Девочка привлекла к себе внимание, приветливо махнув маленькой ладонью. — Моя младшая сестра, — объяснил Минхо и поставил черничный джем прямо перед носом их гостя. — Привет. — Джисон улыбнулся ей в ответ, отзеркалив машущую ладошку. — Я тоже постоянно смотрел этот мультик в детстве. — Он указал на телевизор. Мина просияла, натянув плед на коленях повыше. — А Минхо говорит, что он дурацкий. Джисон покосился на упомянутого и шепнул: — Зануда. Мина услышала и рассмеялась, как перезвон золотистых колокольчиков. Джисон улыбнулся, смотря на неё. Красивый смех. Суён поставила тарелку с горячими дымящимися блинчиками на стол и кинула сковородку в раковину. Минхо заварил чай, помогая маме, и они вместе сели к остальным. — Мина, ешь давай, у нас с тобой пятнадцать минут до выхода. — Суён мягко коснулась колена дочери, привлекая её внимание к тарелке. — Нет аппетита. — Солнышко, ты ведь знаешь, что тебе нужно поесть. Мина слабо кивнула, поджала бледные губы и взяла вилку в руки. И всё равно смотрела в телевизор. Минхо тяжело выдохнул. — Ты сегодня в ночную смену? — Он обратился к Суён, пододвигая к себе свой чай и несильно обжигая подушечки пальцев о нагретое стекло. — Да. — Суён вымученно улыбнулась. — Завтра я обещала Мине пойти с ней в парк. Ты с нами? — Да, — ответил Минхо. — В этот раз, надеюсь, без приключений на задницы. — Так это ты в драку полез, — усмехнулась Суён. — И я же её предотвратил. — Какой ты у меня самостоятельный. Минхо и Суён тихо рассмеялись. — Ты обещал мне переводные татуировки в виде цветов. — Мина вдруг посмотрела на брата. — Ты забыл? — Я не успел. Сегодня куплю, ладно? — Только не забудь. — Она несколько раз похлопала глазами для пущей убедительности и вернула всё своё внимание к говорящей мухе на экране телевизора. — А я тоже хочу. — Суён серьёзно посмотрела на сына. — И мне купи. — Хорошо, — согласился Минхо. — Джисон, ты чего не ешь? Собственное имя, произнесённое мягким обеспокоенным тоном, стукнуло по макушке. — А… я задумался, — не соврал. Джисон заслушался, засмотрелся, зачувствовался. В маленькой кухне пахло блинами, ягодными, сладкими джемами, любовью и усталостью. Суён улыбнулась. — Ты знаешь, что ты первый, кого мой сын привёл к нам домой впервые после переезда? А уже шесть лет прошло. — Правда? — Джисон заинтересованно взглянул на Суён, и та улыбнулась ещё шире. Минхо её копия. У них даже круги под глазами достигали одинаковых размеров. Суён выглядела старше своего возраста. Джисон прекрасно понимал причину. Разве она могла сиять, когда её ребёнок умирал? Большие выразительные глаза женщины хранили в себе все печали этого мира. Прямо как у Минхо. Мина в этом от них отличалась. У Мины в глазах смирение и покой. — Да. И я очень рада, — искренне поделилась с ним Суён. — Он мне, кажется, каждое утро плюёт в кофе. — Джисон пожал плечами. — Наверное, это моя компенсация. Женщина громко расхохоталась, и Джисон понял, от кого Мина получила перезвон колокольчиков. — Ты жалуешься моей маме на меня же? — Да… Ой… Джисон посмотрел на свои колени, резко дрогнувшие под чужим ощутимым весом. Дуни смотрел на него в ответ с натуральным интересом всего пару секунд, а после по-хозяйски свернулся в клубок. Ногам стало тепло-тепло, мурчательно. — Это Дуни? — аккуратно уточнил Джисон и протянул левую ладонь, чтобы погладить кота между ушек. — Ты даже различаешь его котов! — ахнула Мина. На её коленях устроился Суни. — Он тебя заставил? Скажи честно, мы поймём. — Суён заговорщически склонилась к Джисону. Джисон склонился в ответ точно так же. — Я пытался ему понравиться, — шепнул одними губами, но Минхо всё равно услышал. — Хорошая тактика, — похвалила его Суён. — Ешь, пока не остыло. — Минхо подвинул к Джисону тарелку с блинами. Квартира опустела и стихла спустя пятнадцать минут, как и говорила Суён. Она и Мина ушли. У Минхо тишина ощущалась иначе. Она хранила в себе покой и лёгкое тепло, не такое, как летнее, или как раскалённая батарея посреди зимы… Тишина квартиры семьи Ли напоминала Джисону раннюю осень и тыквенный пирог. — Валяй, — усмехнулся Минхо. Джисон, сидя за столом, не переставал наглаживать громко урчащего Дуни. — М? О чём ты? — Он поднял голову, чуть нахмурив брови, потому что ничего не понял. — У тебя херова туча вопросов. Задавай. — Это неприлично. — Джисон обратно опустил голову и провёл пальцами по мягкой ухоженной шёрстке. — А ты и не эталон приличия. Джисон прыснул от смеха. На душе погано. — У Мины есть шансы? — Уже нет. — Минхо не отводил от Джисона глаз. — У неё острая промиелоцитарная лейкемия, рак крови и костного мозга. Шансы были, может, год назад. Два, три. Сейчас — нет. Глотка Джисона сжалась в судороге. — Сколько?.. «Сколько ей осталось?» — такое Джисон спросить полноценно просто не осмелился. — Врачи сказали, что около трёх или четырёх месяцев. Не больше. — Кто тебя избил? Пока Минхо разрешал трогать его душу и сердце, сидя с ними нараспашку, Джисон это делал. Не привык упускать возможности. Дуни на руках дёрнулся, перелёг и уткнулся мордой в Джисонову ладонь, требуя гладить себя дальше. — В кафе не так много платят. Иногда, редко, я участвую в подпольных боях без правил. Там за один такой бой можно получить сумму как за три месяца в кафе. Даже если проиграл. Из-за больничных счетов у нас огромные долги, поэтому пара синяков — это меньшее из проблем. Минхо не нервничал и не реагировал болезненно на свои же слова. Привык. Он, как и Мина, смирился. Не смирилась только Суён. — Где ваш отец? — Свалил, когда узнал диагноз Мины. Не выдержал. Сказал, что ему, блядь, очень тяжело такое выносить. Джисон громко выдохнул, поближе прижав к себе Дуни. — Я могу что-то сделать для тебя? Этот вопрос застал Минхо врасплох. Он ожидал услышать что угодно, но не это. А Джисон был просто честен и открыт перед ним. Он не доверчивый, просто благодарный и чересчур добрый. — Не жалей ни меня, ни Мину, ни нашу маму. И помоги убрать со стола. — Минхо говорил, как и всегда, мягко и неторопливо. Джисон осторожно положил Дуни на своё место, тот недовольно поскрёб ногтями его запястье и широко зевнул. — Ты ему понравился. — Он мне тоже. — Джисон принялся убирать грязные тарелки. — Можно ещё вопрос? — Да. Минхо подошёл к раковине, взял оранжевую губку для мытья посуды и капнул на неё моющее средство. Послышался звук льющейся воды. — Почему ты не отправил меня домой? Я настолько напился, что даже адрес не вспомнил? Джисон смущённо уставился на стол, надеясь, что это не так. Он ведь не мог дойти до такого состояния?.. — Я собирался. — Минхо по-доброму усмехнулся, вспоминая вчерашние события. — Почему передумал? Джисон повернул голову в его сторону и сжал пальцами тарелки. — Когда мы пришли на автобусную остановку, я попытался спросить у тебя адрес, чтобы довезти до дома. — Джисон дёрнул уголками губ. Это было очень заботливо с его стороны. — А ты просто сел на асфальт и сказал, что дома тебя всё равно никто не ждёт и никто не заметит твоего отсутствия. Я по твоим словам в начале вечера сразу понял, что у тебя какие-то проблемы с родителями… — Тебе стало меня жалко, что ли? — Джисон не злился, он был по-настоящему удивлён. — Я же сказал, что привык подбирать брошенных котят и тащить их в дом. А ты выглядел именно так. Джисон поставил тарелки возле раковины и упёрся поясницей в столешницу рядом. Он нежно коснулся локтя Минхо, и тот повернул голову в его сторону. — Спасибо, хён. — Хочешь поплакаться в плечо? — серьёзно спросил Минхо, кивнув в сторону своего правого плеча. — Я готов. Джисон рассмеялся. Дуни, соскочивший со стула, прибежал к его ногам и ткнулся в них мордочкой. Джисон тут же взял его на руки и прижал к себе. — Да не о чем плакать. У меня с родителями нет отношений. Под «нет» я подразумеваю, что их реально не существует. — Вы хотя бы разговариваете? — Не-а. Я хорошо и прилежно учусь в университете, а они обеспечивают меня. Где я, как я, с кем я… Это уже неважно. У нас нет вот таких завтраков, где мы болтаем о чём угодно. И не бывает семейных походов в парки. Мою младшую сестру, вроде как, хотят отправить в школу-пансион. Квартира тогда совсем опустеет. Она у нас огромная. И это не круто. Убого, если честно. Всегда чувствую себя в кукольном домике из идиотской рекламы. Красиво, конечно, но бесполезно. Это глупо. Существуют проблемы и посерьёзнее моих. — Вроде умирающей младшей сестры? — Вроде того. Сколько ей лет, хён? — Девять. Не обесценивай свои проблемы, Джисон, — выдохнул Минхо. — Ты чувствуешь себя одиноко. Я тоже буду чувствовать себя одиноко, когда Мина умрёт… — Это разное… — Да, это разные вещи. Я буду чувствовать себя плохо и одиноко, потому что её не вернуть. Как бы я ни пытался, что бы я ни сделал, но у меня не получится вернуть её. А ты чувствуешь себя плохо и одиноко при наличии обоих живых и здоровых родителей. Звучит хреново. Джисон открыл рот, чтобы ответить, но не смог. Грудь больно сжало, расцарапало изнутри… Как Дуни его запястье, только в сто раз сильнее.***
От Минхо он уехал уже под вечер, когда вся его одежда высохла. С того момента прошло уже два дня, которые они не виделись. Джисон корил себя за то, что не взял номер телефона Минхо. Его отсутствие ощущалось острее, чем было нужно. В четверг Джисон проснулся раньше будильника из-за громкого стука в свою комнату. Чуткий сон разломился быстро. Он еле открыл глаза, вообще не соображая. Из-за двери показалась голова Дахён. Её длинные густые волосы были собраны в тугой хвост прямо на макушке. — Что случилось? Джисон растерянно сел, шурша одеялом, и взглянул на наручные часы. 5:34 — Я пришла попрощаться. До каникул я уезжаю в свою новую школу. Либо треснуло окно, либо нервы. Ледяным ветром не подуло, значит, нервы. Джисон судорожно вдохнул и немо шевельнул губами. Дахён улыбнулась и залезла на постель. Она коротко, но крепко обняла старшего брата, ещё горячего и мягкого ото сна. — Почему так… так скоро? — Зачем ждать? — Дахён отодвинулась и поправила свою чёрную юбку ниже колена. — Впустую потраченное время. Сам понимаешь. Джисон, к сожалению, понимал. Но проблеваться всё равно захотелось. Он моргнул, сглотнул вязкую горечь и слабо улыбнулся. — Я всегда на связи, хорошо? — Хорошо. Джисон уже знал, что Дахён самостоятельно с ним свяжется максимум один раз. Ничего страшного, у него были руки и интернет, чтобы надоедать ей каждый день. Дахён сжала его ладонь в последний раз, слезла с постели и ушла, закрыв за собой дверь. Джисон упал обратно на подушки и посмотрел в окно. Снова дождь. Возможно ли, что погода — это спойлер к его настроению на целый день? Джисон поплотнее закутался в одеяло и тяжело, словно это было больно делать, выдохнул. Может, правда больно. Он чувствовал себя так, словно ему переломали хребет. Тело охватил лёгкий озноб. Ноги околели. Пришлось свернуться калачиком и закрыть глаза. С закрытыми глазами всё воспринималось попроще. Дахён уезжает не навсегда. До каникул, до каникул… Джисон никогда бы не подумал, что отъезд сестры повлияет на него так сильно. В уголках скопились первые горячие слёзы, и Джисон обиженно уткнулся лицом в одеяло. Так и пролежал в постели до будильника, уснуть не получилось. Он балансировал на краю сна и сознания, но постоянно вздрагивал. Ему мерещился хлопок дверей и шум колёсиков чемодана Дахён. Чанбин и Чан уже проснулись. Они устроили в чате спор, пытаясь выяснить, чей Человек-паук круче: Тоби Магуайара, Эндрю Гарфилда или Тома Холланда. Экран блокировки был завален оповещениями, и Джисон лениво пролистал их. Будильник запищал повторно. Серая монотонность играла с ним в «крестики-нолики», где постоянно ставила ноль в самый центр. Джисон быстро собрался. Утеплился, натягивая на себя плотный свитер крупной вязки и длинные носки с рождественскими рисунками. Ноги несли Джисона в кафе как можно быстрее. Ему не терпелось увидеться с Минхо. Джисону было совестно перед самим собой за такую быструю привязанность, но он ничего не мог поделать с этим. Да и не хотел, если очень честно. Как чувствуют себя жуки, придавленные подошвой тяжёлых ботинок? Джисон думал, что примерно так же, как и он себя прямо сейчас. Музыка ветра, переливаясь от малейшего движения, оповестила персонал о новом посетителе. Джисон поёжился, когда горячий воздух забрался под свитер, вызвав колючие мурашки и согрев кожу после холода. Мокрый нос замёрз. Сегодня таксист не смог подъехать к указанной точке из-за ограждения по причине ремонтных работ. Машина к кафе попросту бы не доехала, поэтому Джисон шёл до него пешком примерно десять минут. Минхо стоял за кассой и что-то записывал в блокнот, но, услышав музыку ветра, сразу оторвался от своих дел. Джисон облегчённо выдохнул и направился к нему пингвиньей походкой. — Ты не дал мне свой номер телефона, — пожаловался он вместо приветствия. — Ты и не просил, — улыбнулся Минхо, осматривая Джисона. Будто что-то могло измениться за эти пару дней. — Замёрз? — Там дождь и сильный ветер. Пальцы околели. — Джисон приподнял правую руку в воздух и показал свои красные скрюченные пальцы. Минхо, убеждаясь в его словах, сжал их ладонью. Чужая горячая кожа обожгла, Джисон чуть не задохнулся, но ему хотелось постоять так ещё немного. — Одевайся по погоде, — ответил Минхо. — Что будешь? — Горячий шоколад. — Джисон облизал сухие губы и шмыгнул носом. От холода потряхивало. — Выглядишь расстроенным. Это ведь не из-за погоды? Минхо не врал. В прошлые разы, когда Джисон приходил к ним, его присутствие ощущалось иначе. Улыбка была другая, глаза не прятались, плечи держались ровно… Настроение Джисона можно было уловить так же, как и аромат свежеиспечённых шоколадных слоек. — Мою сестру отправили в школу-пансион. Забота Минхо оказалась приятной. Достаточно приятной, чтобы поднять на него глаза и перестать тянуть вежливую фальшивую улыбку. — Теперь тебе ещё больше одиноко? — Наверное. К горячему шоколаду прилагался клубничный чизкейк. Джисон у Минхо в то утро ел только клубничный джем. — Но я не заказывал, — послышалось растерянное лепетание. — Знаю. Джисон улыбнулся, а заметив на бумажном стаканчике написанный номер телефона и кошачью мордашку, весь засиял, как лампочка: — Спасибо тебе, хён. Минхо вернулся к своей работе. Теперь стало предельно ясно, почему Джисон торчит здесь каждое раннее утро. Ему попросту не хочется завтракать одному. Джисон присел за ближайший столик. Уже через секунду на соседний стул рухнул озадаченный Феликс с яркими блестяшками-сердечками на глазах. Джисон молча уставился на него, ожидая. Феликс собирался с мыслями и не нуждался в ненужных ему приветствиях. — Хочешь что-нибудь рассказать о Хёндж… — Меня вырвало во время минета. Джисон даже не успел понять, когда именно громкий и неподвластный смех одолел его живот, горло и рот. Это произошло молниеносно. Он зашёлся в таком громком, звонком и заразительном смехе, что окружающие даже не думали злиться на него за лишний шум. Джисон задыхался. В уголках глаз, как утром, скопились слёзы. Но на этот раз они волнами полились по его щекам. Он неконтролируемо постукивал по столу вмиг ослабевшей ладошкой и не мог нормально вдохнуть. Джисон думал, что такая смерть самая забавная. Феликс сидел напротив него с таким лицом, с каким обычно ходят люди, потерявшие всякую надежду, смысл и веру. Он терпеливо ждал. Джисон, закинув голову назад, кажется, не собирался прекращать. Его распирало. Заливистый смех заполнил каждый укромный уголок этого кафе. Даже в сердце Минхо пробрался. Он, не сумев сдержать тихого смеха, наблюдал за развернувшейся сценой издалека, и каждый раз, когда Джисон становился громче, его собственная улыбка тянулась шире. — Господь боженька. — Феликс накрыл лицо руками. — Джисон, я не за этим тебе рассказал. Лучше бы он молчал дальше, Джисону после его слов снова поплохело. — Ликс… Я сейчас умру… — И я. От позора. Хорошо, что у Хёнджина нога сломана. Он не успел меня догнать, пока я убегал. — О боже! — Джисон засмеялся ещё громче, согнувшись пополам и упёршись лбом в свои колени. — Джисон! — Феликс шлёпнул его по спине своей маленькой ладонью, но всё без толку. Джисон хотел бы помочь Феликсу, но что он мог поделать? У него не было маховика времени, как у Гермионы, а курсы по лучшему минету в городе он не проводил. Феликс ему даже стакан воды принёс. Непонятно только чего ради: выплеснуть в лицо или всё же дать выпить для успокоения. — Это не смешно, — буркнул Феликс, крутя в руках уголок форменного фартука. — Прости… прости, я просто… — Джисон поджал губы, проглатывая смех. — Да у меня даже объяснений нет. Слушай, в этом нет ничего такого… — Ты чуть не умер от смеха! Ничего такого?! Джисон хихикнул. — Я просто придурок, прими это для себя. Я уверен, что Хёнджин… ну, поймёт. Ты ведь… так старался. — Я тебя задушу. Наполнив лёгкие кислородом, Джисон задержал дыхание на несколько секунд и закрыл глаза. Нужно было придумать что-то подбадривающее или утешающее. — Ты говорил с Хёнджином после? — Нет. — Феликс откинулся на спинку стула и зажевал нижнюю губу. — Зря. Только нервы свои тратишь. И его тоже. Слушай, дерьмо случается. Всякое разное. Никто от этого не застрахован. — Вот у тебя такое было? — Феликс насупился, сверкая блестяшками на глазах. — Не было, — ответил Джисон. — Пока что! — тут же исправился он. — Мне так стыдно. — Стыдно было бы, если бы ты ему член откусил. За спиной у Джисона вырос Сынмин, держащий руки в глубоком кармане фартука. Феликс вздрогнул и осторожно прикрыл рот ладонью. Джисон хотел расплакаться. Он больше не мог смеяться в утро, начавшееся с его слёз. Но он всё равно рассмеялся. — Ты всё слышал, да? — Феликс уронил голову на стол. — Хёнджин меня ненавидит. — Он не умеет на тебя ни злиться, ни обижаться. А когда перед ним появляется твоё лицо, слово «ненависть» вообще исчезает из его словарного запаса. Расслабься. — Джисону нравились те вещи, которые Сынмин вещал с невероятно бесстрастным выражением привлекательного лица с чёткой линией подбородка. — Да? Ты правда так думаешь? Феликс поднял отчаянные глаза на Сынмина. — Нет, я просто пытаюсь утешить тебя, чтобы не слушать нытьё до конца дня. Когда ты не в настроении, ты плохо работаешь. Когда ты плохо работаешь, мы не успеваем, и наш механизм внутри коллектива ломается, — отчеканил Сынмин. Феликс почти оттопырил нижнюю губу. — Шутка. Я правда так думаю. — Чувак, у тебя… специфический юмор. — Джисон поднял на него голову. — Специфическим был Кристиан Грей, а я просто умён и хорошо владею своим языком, — ответил Сынмин. — Но сочту за комплимент. — И Феликс научится владеть своим языком, если поговорит с Хёнджином. — Джисон легонько пнул расклеившегося Феликса. — У меня от него уже сорок девять пропущенных и двести тридцать одно сообщение, — булькнул он. В кармане фартука прожужжал телефон. — Двести тридцать два. — В детстве мне нравился один мальчик. Мы постоянно тусили на одной площадке. Так вот, когда я собирался признаться ему в своей искренней детской любви, я чихнул. Дело в том, что тогда я болел, и мой нос был полон соплей. Все эти сопли полетели прямо на его лицо, — протараторил Джисон. — Как хорошо, что, чтобы понравиться мне, ты решил поинтересоваться моими котами, а не чихать в лицо. Джисон резко повернулся назад. Минхо, скрестив крепкие руки на груди, стоял рядом с Сынмином и внимательно слушая завлекающие разговоры. Джисон почувствовал, как зарумянились скулы. Минхо ему улыбался. — Прекратите флиртовать! Это моя минута позора! — Феликс сел прямо. — Я не могу найти в себе силы, чтобы поговорить с ним. Это ужасно. — Хёнджин звонил мне, — сказал Минхо. — Я передал ему, что ты превратился в Плаксу Миртл и завываешь в нашем туалете с самого утра. — Это неправда… — Это правда, — подтвердил Сынмин. — Хёнджин попросил передать, что он очень ждёт, когда ты перестанешь его игнорировать. И добавил, что всё в порядке и его член не будет вялым при виде тебя. — Минхо усмехнулся. — Не понимаю… я вас ненавижу или люблю. — Ты не умеешь ненавидеть, — закончил Сынмин и продолжил свою работу. — И то верно, — согласился Феликс. Он встал со стула, достал телефон из кармана на ходу и практически побежал в комнату для персонала. Джисон удивлялся тому, как быстро решались проблемы в этом месте. — Забудь про эту историю с соплями. — Не хочу. — Надо, — серьёзно ответил Джисон. — Или расскажи мне что-нибудь про себя для честного обмена. — Мне нужно работать. — Минхо чуть прищурился, нежно коснулся макушки Джисона и ушёл. Синяки на его лице начинали заживать. Теперь они приобрели сине-зелёный оттенок. Джисон помотал головой и вбил в свой телефон мобильный номер Минхо. Джисон ненавидел нервничать и бояться. Его от этого сильно тошнило. Чан не пришёл в университет. Джисон и Чанбин могли бы подумать, что друг просто проспал, но они оба знают, что это не так. У Чана проблемы со сном. Он всегда ложится позже всех и встаёт раньше всех. Сообщения и звонки оставались неотвеченными. Джисон чувствовал неприятную тревогу и холодные жирные мурашки по чувствительной коже. Он постоянно отвлекался, смотрел в окна, будто это помогало избавиться от мысли, что отец Чана избил его до смерти. Джисон не слушал лекции, ежесекундно проверяя, когда Чан в последний раз был в сети. Вдруг что-то изменилось. Единственное, что сдерживало Джисона и Чанбина от импульсивной поездки в дом семьи Бан, так это полное понимание бесполезности визита. Их и к воротам не подпустят. Чанбин, сидящий рядом, издавал надоедливые звуки от жрущих нервов: щёлкал ручкой, хрустел сухими пальцами, долго и протяжно вздыхал. Джисон молчал, сам был не лучше. Можно ли было обглодать нижнюю губу от удушливого страха? Он собирался это проверить. Ему казалось, что свитер у горла чересчур узкий, он давил на кадык хуже удавки. Воздух слишком душный. Лекции слишком долгие. Бан Чан слишком в опасности. — Осталось тридцать минут, — тихо произнёс Чанбин, блокируя телефон. На его мобильном быстро села зарядка, потому что он проверял время каждые тридцать секунд. — С ним что-то случилось. — Не нагоняй. Джисон зажмурился и уронил лицо в ладони. Дахён передала эстафету Чану. День должен был пройти иначе. Джисон думал написать на первой паре Минхо, поспамить ему сообщениями ни о чём и, возможно, договориться о новой встрече. Но предсказать судьбу невозможно. По крайней мере, Джисон не умел этого делать, как и Чанбин. — Меня сейчас стошнит, — сдавленно протянул Джисон и глубоко медленно вздохнул. Чанбин нырнул рукой в рюкзак и достал оттуда бутылку с водой. — На, пей. Джисон, позеленевший, подхватил бутылку за горлышко слабыми пальцами и втянул в себя спёртый воздух через нос. Вода в бутылке оказалась тепловатой. Джисон поморщился, но отпил ещё. — Надеюсь, что он просто заснул и поставил телефон на беззвучный, — хрипнул он, вытирая мокрые губы тыльной стороной ладони. — Самое херовое предположение из всех. Чанбин развёл плечи и откинулся назад. У него затряслось правое колено, и Джисон положил на него руку, несильно сжав. Чанбин благодарно кивнул и крепко поджал губы. Не время, а безвкусная жевательная резинка. Когда последняя пара подошла к концу, Чанбин и Джисон первыми выскочили из аудитории. У Чанбина в заднем кармане чёрных джинсов запищал телефон. Он на ходу достал его, провёл по экрану большим пальцем и встал, как вкопанный. Джисон не сразу заметил, что друг остановился, пришлось бежать к нему обратно. — Чего встал-то? Чанбин, побледневший за четыре секунды, ровно столько он читал полученное сообщение, протянул Джисону телефон с открытым чатом. Тот взял Чанбина за запястье, чтобы было удобнее направить экран на себя, и прочитал то, что ему показывали. Узурпатор 2: Чан в медицинском центре Асан. Вас к нему пустят. «Узурпатором 2» Чанбин подписал мать Бан Чана. Джисон, держащийся за широкое запястье друга, которое крепко сжимал пальцами, осел на пол. Ноги не выдержали. Джисон надеялся, что хотя бы сердце сможет это сделать. Он рвано вдохнул. Чан в больнице. Раньше он никогда не попадал туда. Всё залечивал дома. Насколько ситуация плоха, раз его отвезли в больницу? Раньше Джисон боялся вида крови, а глубокие раны и синяки вызывали неконтролируемые мурашки, но дружба с Чаном выбила из него эти чувства. — Джисон… — Не могу встать, — просипел он, смотря на свои колени. — Давай, нужно ехать. Чанбин с силой дёрнул его наверх, хорошенько встряхнув, как тряпичную куклу ручной работы. Хорошо, что у Джисона был Чанбин, а у Чанбина — Джисон. Один чувствовал поддержку, другой — ответственность и отсутствие шанса развалиться от страха. До медицинского центра Асан они ехали в полной тишине. Джисон отвернулся к окну и нервно заскрёб ногтями кожу на коленях. Под тканью брюк уже зудело и щипало, но Джисон не мог остановиться. Идиотская привычка, за которую Чан ругает его всякий раз, когда видит это своими глазами. В холодное время года Джисон не особо переживает по этому поводу, а вот летом, когда шорты открывают вид на разодранные кровавые царапины, он получает от Чана порцию нотаций и тюбик обезболивающей мази. У Чана их полно.***
Джисон заблокировался, сгруппировался и прикрыл голову от слов лечащего врача, потому что били они больно и беспощадно. Их правда пустили в палату к Чану. К Чану, который лежал без сознания, с кровавым месивом вместо лица, со следами от удушья на шее, с переломанными рёбрами и бесчисленным количеством гематом по всему телу. Чанбин разговаривал с врачом, а Джисон осторожно держал Чана за кончики пальцев с разбитыми костяшками. Защищался? Джисон, скривившись, отвернул голову. Глаза впились в белую шершавую стену больничной палаты. Ещё один взгляд на Чана, и его точно вывернет на холодный пол или на собственные колени. — Если тошнит, то не смотри. — Чанбин положил руки на его плечи и подтолкнул к креслу. — Я думал, у тебя это прошло. — Я тоже думал. Джисон с ногами забрался на кресло и обхватил себя руками. Чанбин держался лучше. Сначала Чана избили до полусмерти, а потом положили в вип-палату со всеми удобствами. Чтобы сильно не расстраивался, всё равно ведь кто-нибудь да позаботится? Джисон прикусил кончик языка, смотря на Чанбина. Осознание произошедшего пробиралось под кожу тоненькими иголками. — Если бы он убил Чана? — Джисон произнёс это по-детски наивно, надеясь, что Чанбин сейчас глупо отшутится и объяснит, что такое невозможно. Но Чанбин не отшутился, не улыбнулся, а ответ на его вопрос застрял кислотой под языком. — Доктор Чхве сказал, что будет заведено дело. Родители привезли Чана со словами, что тот упал с лестницы и попытались дать взятку, чтобы в их ебучую сказку легче верилось, но, кажется, удача впервые на стороне Чана. — Чанбин грузно упал на стул, на котором до него сидел Джисон. — Дело будет передано полиции. Как, блядь, вообще можно было сказать, что он свалился с лестницы, когда у него на шее синяки от рук? Идиот упрямый. — Это адресовалось самому Чану. — Сколько раз мы ему говорили, чтобы валил из дома? На хуя ему такое наследство и открытые двери в лучший мир, если у него есть шанс на девяносто девять процентов просто не дожить до своих двадцати пяти. Джисон думал лишь о том, как Чану было больно, и о том, как Чан к этому привык. Январь две тысячи шестнадцатого — единственный месяц, когда синяки на теле друга сошли, потому что отец улетел из страны на этот счастливый месяц. Джисон тогда впервые видел его лицо без ссадин. Погода дрянь. Джисон снова посмотрел на Чана, а после и на Чанбина. Чан мог умереть год назад, когда отец оставил ему вмятину на голове клюшкой от гольфа. Или семь месяцев назад, когда Чан действительно был скинут с лестницы. Джисон сжался и упёрся подбородком в колени. Язык прилип к нёбу. Чанбин и Джисон до пятнадцати лет не понимали, почему Чан просто не сбежит из дома. Куда угодно. В семье Чанбина его бы встретили как родного сына, а в доме Джисона просто бы не заметили и подумали, что кто-то из детей завёл себе симпатичную зверушку. На тринадцатилетие Чану подарили щенка золотистого ретривера. Это была очаровательная девочка, любящая нежно покусывать Чана за нос и облизывать его щёки. Он назвал её Дейзи, а на карманные деньги купил для неё ярко-розовый ошейник и пурпурный поводок. Когда Чану было тринадцать, а Дейзи всего шесть месяцев, его отец свернул ей шею за упавшую успеваемость сына. Аргумент простой. В потере концентрации на учёбе была виновата тупая псина. Чан не плакал. Он взял лопату, потяжелевшую Дейзи и похоронил её на заднем дворе их дома. Чан не плакал. В тот день он понял, что месть — это блюдо, которое нужно подавать холодным. Даже если через несколько лет. Даже если через сломанные руки, рёбра и нос. Чану не было жалко себя. Ему было страшно больно за Дейзи. Узнав о том, что случилось, Джисон плакал громче и дольше всех. Чан тогда успокаивал. Тринадцатилетний Чан захотел возмездия. Сначала это звучало по-детски глупо. Потом — нет. Потом Чан начал изучать своего отца, будто тот являлся подопытным. Первые три вещи выяснились быстро, безболезненно и очень просто. Его отец любил: деньги, свой бизнес, на котором он делал деньги, и прогоревшие начинания своих конкурентов. К пятнадцати Чан научился вскрывать любые замки в их доме, в том числе и тот, что вёл в отцовский кабинет. Там нашлось много всего интересного, половину из которого Чан в силу своего возраста не особо понимал, но так или иначе успевал фотографировать важные бумаги на телефон. В ноутбук ему залезть не удалось, но и его отец оставался приверженцем старых привычек. Большего Джисон и Чанбин не знали. Чан просто не рассказывал. Говорил, что знать им это не за чем. Но через три года после смерти Дейзи бизнес семьи Бан начал медленно, но верно катиться в гнилую яму. Чанбин и Джисон прекрасно понимали, кто приложил к этому руку и надгробный самодельный памятник в честь малышки Дейзи. Они не знали, как именно Чан это делал, но действовал он предельно осторожно и нарочито медленно, заставляя отца седеть раньше положенного, пить алкоголь втрое больше и пичкать себя успокоительными пилюлями. Бизнес не развалился резко и в одночасье, как карточный домик или башня из песка. Он исчезал как глыба льда на слабом солнце. Получать в нос за такое было даже весело. Чан смотрел на истерики своего отца с удовольствием и искренне надеялся, что у того не выдержит сердце. Оно, кстати, было слабым, но недостаточно, чтобы остановиться от нескольких потерянных миллионов. За Чана стало откровенно страшно вдвойне. Это ведь не могло продолжаться вечно. Вот в чём заключалась первая причина их ежедневной болтовни в чате. Чанбин и Джисон каждый вечер и каждое утро проверяли, как там дела у друга. — Думаешь, его отец узнал о том, что Чан как-то причастен к тому, что его бизнес летит в полную задницу с каждым годом всё быстрее и быстрее? — Джисон сжал подушечками пальцев ткань брюк на своих коленях и сдулся, как шарик. — Возможно. — Чанбин потёр ладонями лицо и устало выдохнул. — Чан ведь просто сливал какую-то важную информацию конкурентам его отца… — Я тоже думал об этом, — признался Джисон. — Что будет дальше? Чанбин посмотрел на Джисона и подвис от его потерянного слезливого взгляда. — Всё будет в порядке. Джисон был благодарен Чанбину за ложь. Никто из них не знал наверняка. На часах 19:14. Они не сдвинулись со своих мест, отказываясь покидать палату даже на несколько минут, чтобы размять косточки и взять что-то перекусить. — Я боюсь оставлять его одного, — честно сказал Джисон. — Если его отец пришлёт кого-то, чтобы убить? — Ты боевиков насмотрелся? Чанбин скрестил руки на груди. — Нет, это моя паранойя. — Я останусь тут, а ты поезжай домой. — Нет, Чанбин, я останусь тут. Джисон готов был спорить, но умиротворённый взгляд друга, полный уверенности и понимания, говорил ему, что это бесполезно. — Завтра днём, пока мы будем на учёбе, с ним останется моя мама. А на ночь останешься ты. Пойдёт? Решил всё по-честному. Джисону не за что зацепиться. — Не могу встать и уйти… — Не заставляй меня брать тебя за шкирку и силой стаскивать с этого кресла, — усмехнулся Чанбин. — Всё нормально. «Всё нормально» от Чанбина имело ровно то значение, в котором оно говорилось. Только это всё равно не успокаивало Джисона. Уходить было тяжело, почти невыносимо. Он тянул время, поднимаясь с кресла и надевая свою пушистую куртку. Мялся на месте и кидал на Чанбина беспомощные взгляды. Было тошно. Казалось, что грудь передавили верёвками, и он вот-вот задохнётся. Ноги стали тяжёлыми и непослушными, а на языке осела первая плаксивость. — Я буду писать тебе, ладно? — Давай лучше я останусь? — Джисон весь ослаб, предчувствуя накатывающее отчаяние. — А ты завтра… Чанбин отрицательно качнул головой, и у Джисона защипало в носу. — Если ты здесь останешься, тебе станет только хуже. Поезжай домой. Всё будет хорошо. — Чанбин… — Прими горячий душ, выпей что-нибудь для успокоения своих сдающих нервов и ложись спать, окей? Чанбин всё же встал с места и подошёл к Джисону. Он положил тяжёлые ладони на его плечи и подтолкнул к выходу из палаты. — Меня стошнит от нервов. — Джисон упёрся пятками в пол и повернул голову к другу. — Чувствую себя предателем, потому что ухожу. — Как это вообще связано? — Разве мы не должны быть рядом с ним вместе? — Уймись, пока я тебя самостоятельно не впихнул в такси. Джисон упрямствовал ещё двадцать минут. Он понимал, что Чанбин прав, но его всё равно магнитиком тянуло обратно. Джисон, конечно, сдался. Перед Чанбином все сдаются. Прежде, чем окончательно уйти, он купил Чанбину еды на первом этаже медицинского центра. Дождь лил не переставая. Джисон спрятал руки в карманы куртки и пешком направился по знакомому пути. Возвращаться домой было бы самой настоящей пыткой. Куда угодно, но не туда. После тёплой палаты горели щёки и голова гудела, как паровоз. Джисон отчётливо ощущал, как из желудка по всему его телу, как вторая кожа, расползались слабость, беспомощность и сожаление. Один большой невкусный коктейль разбитых чувств. Джисон плотно сжал губы, потому что выть в голос посреди улицы было бы совсем погано. Особенно под конец дня. Ему пришлось приложить титанические усилия, чтобы продолжить передвигать ногами. Хоть куда-нибудь. Дождь скучающе тарабанил по асфальту, скапливая в его неровностях большие тёмные лужи. У Джисона в кроссовках развелось болото. Болото, впрочем, было везде. И в голове, и на душе. Гадко, склизко и противно так, что даже смотреть невозможно. Джисон не знал, куда идти. Конечной цели не стояло. Он всегда мог завалиться в ближайший отель и остаться там на ночь. С утра ему принесут завтрак, поздороваются и улыбнутся. Уже будет первый разговор. Джисон просто шёл по знакомым улицам и местам, заглядываясь на пёстрые горящие витрины магазинов и кафе. Желудок жалостливо заурчал и скукожился, напомнив о себе. Как некстати. Джисон сморщился. Ему так сильно не хотелось заходить куда-то, говорить с кем-то… Но теперь, подумав о еде, желудок кололо голодом. Он сдался и забежал в ближайшее заведение, решив купить себе сэндвич для перекуса. Организм требовал еды, а сам Джисон даже думать о ней не хотел. Боялся, что все угрозы за день выльются в правду и его всё же вырвет. Чужие голоса, взгляды, руки, улыбки, вопросы… Джисон правда не любил это. А сегодня по-особенному сильно. В кафе были свободные места, но он знал, что если сядет туда, то обязательно переломается. Джисон быстро забрал свой сэндвич с индейкой, вышел обратно на улицу и завернул за ближайший угол под небольшую крышу. Так лучше. Он, хлюпнув носом, посмотрел на тёплый сэндвич в своей руке. Заворотило от одного вида. Чану ближайшие месяцы такое нельзя будет есть. Джисон сглотнул очередные сожаления и присел на корточки, зашуршав курткой. Мяуканье. Где-то со стороны раздалось жалобное тоненькое мяуканье. Джисон резко повернул голову на звук. Мяуканье, больше похожее на писк, повторилось ещё раз. Джисон встал, достал телефон из кармана куртки и включил фонарик. Долго искать не пришлось. Он сразу увидел мокрую коробку с высокими стенками и заглянул в неё. В ответ на него напуганно уставились тёмные глаза-бусинки. В коробке сидел котёнок, он жался к углу и крупно дрожал от холода. Его выбросили, как обычный мусор. Видимо, сортируя помойное ведро, контейнера с живностью не нашлось. Даже ничего тёплого на дно коробки не положили. Джисон засунул сэндвич в карман и осторожно, стараясь не издавать пугающих громких звуков, присел перед котёнком на корточки. Тот всё смотрел и смотрел на него, задрав маленькую голову. — Привет, — шепнул Джисон. Он протянул к нему правую руку. Котёнок замер, не отскочил, но и не приластился. Джисон, задержав дыхание, аккуратно провёл указательным пальцем между его ушек. То редкое тепло, исходящее от кожи Джисона, подкупало. Котёнок принюхался, потыкался мокрым холодным носом в чужие пальцы, вжал голову в тельце и подождал ещё немного. Он уже однажды пошёл на такие же тёплые человеческие руки, а теперь вот сидит в голой коробке совершенно один. Джисон поглаживал трясущегося котёнка и думал о том, что он напоминал ему Чана. Или Мину. Или Суён. Или Минхо. Жизнь точно так же выбросила их в картонную коробку под ливень. Джисон всхлипнул. Минхо просил не жалеть. Чан, кстати, тоже, а он всё равно жалеет. Потому что иначе не умеет. Так быть не должно. Такие вещи не должны происходить с хорошими людьми и маленькими котятами. Мало Джисону было мокрости помимо дождя, он ещё и свою развёл. Горячие, почти обжигающие слёзы полоснули по студёной коже… Совсем расклеился, уронив голову на колени и уткнувшись в них лбом. Снова мяуканье. Котёнок, уловив тёпло, начал несмело тереться о пальцы. Это подействовало на Джисона лучше, чем звонкая пощёчина. Он проморгался, вытер слёзы и взял пищащий комок в обе руки. И ничего лучше, чем засунуть его в пушистую куртку, не придумал. Котёнку там понравилось, сухо и тихо. После коробки прямо-таки пять звёзд. Джисон чувствовал своим подбородком мягкую шерстяную макушку и едва дёргающиеся тонкие уши. Пытаться собрать себя воедино — то же самое, что и попытаться склеить разбитую вазу. Джисон ещё раз хлюпнул носом и разревелся так, как обычно ревут маленькие дети. Однажды он наткнулся на статью в интернете, в ней говорилось, что иногда такое помогает. Помогает или нет, Джисон особо не знал. Он стоял возле ненавистной коробки, прижимал к себе котёнка и не знал, что делать дальше. Не с котёнком. А вообще. Хотя, что делать с этим комочком, он вообще-то тоже не знал. Минхо вот говорил, что притащил его домой, потому что Джисон ему напомнил котёнка. Может, жизнь тоже не знает, что с ним делать? Посадила вот в такую же коробку, просто пороскошнее, и ждёт. Чего-нибудь… Дело было не в деньгах, отсутствии возможностей или ещё чём-то. Дело было в самом Джисоне. Он мог улететь куда угодно, в любую точку мира. Мог сбежать, выстроить что-то новое. Мог скупить целый магазин всякой ерунды. Мог прыгнуть с парашютом или пойти на уроки рисования, танцев, лепки из глины… Он много чего мог. Но не хотел. Всё казалось таким бессмысленным и блеклым… Да и походов по разным занятиям в детстве хватило по самое горло. Джисон порой не мог подняться с постели в свои выходные дни. Ни умыться, ни поесть. Жужжание телефона на тумбочке его не волновало. Стена или потолок выглядели куда интереснее. На них можно было написать свои мысли. Копошение под подбородком приводило в чувства, как короткие разряды тока. Джисон захлопнул рот, сжал губы и громко судорожно всхлипнул. Он проглотил слёзы, вытер лицо и направился к тому человеку, который в десятом часу ночи мог помочь ему. И котёнку.***
— Что случилось? У Минхо в глазах вспыхнула острая тревога, когда в кафе за пару минут до закрытия зашёл до нитки промокший Джисон, стучащий зубами от холода и оставляющий за собой разводы на полу. — Опять полы мыть, — выдохнул Сынмин и пошёл за шваброй. Минхо не обратил на его слова ни капли внимания, быстро выйдя в зал. У Джисона красные заплаканные глаза, сопливый нос и посиневшие губы. — Чан попал в больницу, потому что его, кажется, пытался убить отец. Но это ничего нового, он пытается сделать это всю его жизнь. Просто я не могу смотреть на избитого Чана. На тебя, кстати, тоже. Чанбин сказал идти мне домой, чтобы я отдохнул, а я не могу туда пойти. Дахён уехала, и это оказалось сложнее, чем я думал. Поэтому, чтобы не идти домой, я просто пошёл… пошёл куда-то. А потом проголодался, хотя меня целый день тошнит. Но я всё равно зашёл купить себе сэндвич. Я не хотел сидеть в том кафе, поэтому решил перекусить на улице, но не смог, потому что нашёл котёнка. Его оставили в картонной коробке. — Джисон вытащил из кармана куртки целый сэндвич, а после расстегнул молнию у подбородка и показал свою пушистую находку. — Я не знаю, что делать с маленькими котятами, поэтому подумал о тебе. Ты уже опытный отец Суни и Дуни. А ещё мне стыдно за то, что я стою и жалуюсь тебе на весь свой дерьмовый день, потому что твои дела ещё хуже. Я знаю, что ты просил не жалеть тебя! И я пытаюсь, честно! И ты сказал не обесценивать свои собственные чувства, и я тоже пытаюсь, но пока не получается. Каждый раз, когда я думаю, что чувствую себя плохо, то вспоминаю либо Чана, либо теперь тебя. Это ужасно, мне становится ещё более стыдно от подобного. Иногда я себя ненавижу, а иногда жалею, а иногда мне вообще всё равно. Жалеть себя плохо. День правда ужасный. Единственное, что меня рассмешило, так это Феликс и его аттракционы. Джисон громко и судорожно втянул в себя воздух, закончив свою тираду на писке. — Полегчало? — Минхо смотрел то на него, то на копошащийся любопытный комочек. — Нет. — Джисон шмыгнул носом. Котёнок лизнул его в подбородок. Привык. Он даже его слёзы выслушал, почти лучшие друзья. — Минхо, мы сами закончим. — Феликс, протирающий столы, махнул рукой, чтобы привлечь к себе внимание. — Иди спасать… либо Джисона, либо котёнка. — Подожди буквально пару минут. — Минхо посмотрел на Джисона. — Хорошо. После его вразумительного ответа Минхо ушёл в подсобное помещение, хлопнув за собой дверью. Он торопился. — Ты не в порядке. — Феликс подошёл к Джисону и кончиками пальцев погладил котёнка по голове. — Но я рад, что за этот день смог развеселить тебя. — Вы поговорили? Слова Джисона звучали невнятно из-за крепко стиснутых зубов. Его колотило от холода. — Ты правда хочешь услышать мой ответ прямо сейчас? — Феликс ласково улыбнулся. — Я загружу тебя этим потом, ладно? Как назовёшь? Джисон пожал плечами. Он ещё не думал об этом. — Идём. Минхо даже не переоделся. Он вылетел из подсобки в верхней одежде, из-под которой торчала рабочая форма. Джисон ничего не сказал, а просто позволил себя увести. Они попрощались с Феликсом и Сынмином и направились к автобусной остановке. — Я могу заказать такси, — тихо предложил Джисон. — Автобус уже едет. — Минхо кивнул в сторону. Джисон на них не катался с самого детства. От предвкушения поездки ему стало чуточку теплее. — Я заплачу за проезд. Садись куда нравится, — сказал ему Минхо. Автобус остановился прямо перед ними, и Джисон зашёл в него первым. Он неловко оглянулся на Минхо, тот только улыбнулся в ответ. Полупустой салон хранил в себе особую вечернюю романтику. Джисон жмурился и хмурился от мокрой ледяной одежды, которая так сильно липла к его коже и пускала миллионы болезненных мурашек. Минхо подтолкнул двух промокших котят к свободным сиденьям, и Джисон с непонятным довольством уселся возле окна. Мина в два года так радовалась поездке на автобусе. Минхо показалось это милым. Он сел рядом и взглянул на притихший комочек в куртке Джисона. Котёнок там уснул, выставив кончик языка. Такой забавный. — Что будешь делать с ним? Джисон тяжело выдохнул: — Не знаю. — Я могу оставить его у себя, если позволишь. — Если он не поладит с Суни и Дуни? — Поладит. Они же смогли друг с другом, значит, и с ним смогут. Или с ней? — Мне было не до этого. — Джисон посмотрел на Минхо. — Я уже чувствую, как ты поскорее хочешь забрать его к себе на руки. Он тихо рассмеялся и растёкся по сиденью. Минхо действовал как таблетка обезболивающего. Его глаза, жесты, голос — всё было безмятежным, неторопливым, но уверенным. Рядом с ним Джисон невольно расслаблялся, сам того не замечая. — Кто такие Чан, Чанбин и Дахён? — Минхо заглянул в чужие глаза. — Я честно слушал, что ты говорил, но не особо понял, что к чему. — Чан и Чанбин — мои лучшие друзья с детства, а Дахён — младшая сестра. Разве я не говорил их имён? — Я бы запомнил. Джисон улыбнулся и взял Минхо за руку. Его кожа оказалась прохладной и шершавой на ощупь, но держать её было приятно. Он хотел бы положить свою голову на чужое плечо, но разводить сырость на одежде Минхо показалось ему глупой затеей. Джисон закрыл глаза. — Твоя семья подумает, что я бездомный. — Не ты, а вы. — Джисон, не видя, уловил улыбку в голосе Минхо. — Их сегодня не будет. Обе в больнице. Мама там работает, а Мину мама не хочет оставлять одну в квартире. Минхо, скользя шершавыми подушечками пальцев по коже Джисона, переплёл их пальцы.***
— Держи. Минхо протянул Джисону, по уши закутанному в одеяло, чашку тёплого молока с мёдом и корицей. Он, едва ли они с Джисоном успели переступить порог квартиры, командным тоном, не терпящим ни пищащих смущений, ни неудобств, отправил промокшего Джисона в ванную комнату под горячий душ. Минхо принёс ему тёплые чистые вещи, а сам занялся котёнком. После душа Джисон надел на себя утеплённые спортивные штаны, вязаный свитер с высоким горлом и шерстяные носки. В целом ощущал себя капустой, но было тепло. Тело согрелось быстро, остался только внутренний озноб, но Минхо отправил Джисона в свою кровать под одеяло и принёс молоко, чтобы согреть и изнутри тоже. Джисон, на самом-то деле, согрелся уже давно. Ещё в тот момент, когда Минхо вылетел из подсобного помещения в куртке поверх рабочей формы. Его громкая молчаливая забота оказалась горячее огня. Джисон чувствовал, как грудь жгло, будто ему поставили горчичники. — Спасибо, хён. Он взял чашку и глубоко втянул носом приятный аромат. — Тебе получше? — Да, спасибо. — Джисон улыбнулся, но из-под одеяла торчали только его грустные припухшие глаза. — Что с котёнком? — Если по-хорошему, то его бы для начала в ветеринарную клинику. С виду он ухоженный. Шерсть гладкая, не грязная. Блох, насколько я смог рассмотреть, нет. Да и он не чешется. Возможно, его выкинули только сегодня. Но у него могут быть внутренние инфекции. Минхо нашёл для малыша большую вместительную коробку, в которую положил плотный плед, и застелил его пелёнками. Котёнок ютился в новом временном жилище, неуклюже перебирая маленькими лапами, и постоянно принюхивался. — Ему нельзя к Суни и Дуни, да? — Пока нет. Минхо сидел на полу рядом с коробкой и всё это время поглаживал котёнка, стараясь подарить ему немного своей любви и тепла. Сегодня он эти важные вещи подарил сразу двоим. — Поехали сейчас. Джисон подполз к краю кровати и тоже заглянул в коробку. Минхо поднял на него голову: — Уже поздно, и ты греешься. — Я согрелся, — шмыгнул носом. — Хён, поехали в круглосуточную клинику. — Джисон… — А вдруг у него что-то болит? Или Суни и Дуни подхватят что-то? — настаивал на своём, по-настоящему беспокоясь. День такой — беспокойный. Вот и влияет. — Я волнуюсь. Вряд ли усну. Он будет пищать, и мне обязательно захочется взять его на руки… Но нельзя же, да? Нельзя, знаю. Сам спросил — сам ответил. Поэтому поехали, хён. Минхо забрал у Джисона из рук чашку, понюхал, пытаясь убедиться, что там только молоко, и вернул её. — На тебя так корица или мёд влияет? — На меня так Чан со сломанными рёбрами влияет. И твоё сине-зелёное лицо в синяках. — Джисон спустился на пол и прибился под чужой тёплый бок, всё ещё кутаясь в одеяло. — Твоя мама, кстати, знает, что ты в боях участвуешь? — Она и латает меня после них, — усмехнулся Минхо. — Психовала, конечно, жутко, когда узнала. Даже пыталась запереть меня в комнате, а потом вспомнила, что мне не пятнадцать. В последний раз она так кричала, когда узнала, что я курю. До сих пор, правда, возмущается по этому поводу. Думает, что я заработаю рак лёгких. Джисон положил голову на его плечо и посмотрел в коробку. Минхо безостановочно поглаживал котёнка. — Не знал, что ты куришь, хён. — Джисон шумно выдохнул. — Как назовём? У меня совсем нет идей. — У твоих рыбок были имена? Джисон тихо рассмеялся: — Не было. — Дори, — улыбнулся Минхо. — Назовём его Дори? — В честь моих умерших рыбок? — Нет, просто созвучно с Суни и Дуни. Но если хочешь отдать дань уважения рыбкам, то нет проблем. Минхо повернул голову в сторону Джисона, удобно приютившегося на его плече. Тот поднял на него взгляд. — У тебя родинка на носу. Мило. Не замечал раньше. — Джисон мягко улыбнулся, впервые рассматривая Минхо так близко. — У тебя сегодня день открытий. — Так мы поедем? Я возьму все расходы на себя. Это ведь я свалился с Дори на твою голову посреди вечера. Минхо скользнул взглядом по его лицу. Джисон не торопил с ответом, только лишь смотрел, как уставшие глаза изучали его. — С тобой ведь бесполезно спорить, да? — Я рад, что ты это понял. — Джисон чуть улыбнулся. — Я чувствую себя очень хорошим и ответственным родителем, — шепнул Джисон, держа в руках переноску с Дори. Он огляделся в шестнадцатый раз и громко вдохнул в себя воздух, пропитавшийся отчётливым запахом медикаментов и мокрой шерсти. Джисон никогда бы не подумал, что в почти двенадцать часов ночи в ветеринарной клинике будет очередь из посетителей. Сидя в коридоре, Джисон чувствовал тревогу. Он надеялся, что Дори будет в порядке. Дело было не в деньгах или времени, а в самой обыкновенной привязанности. Джисон мог слышать, как каждую секунду кто-то из хозяев своих питомцев произносил тихое успокаивающее: «Тш-ш-ш, потерпи немного, скоро наша очередь», слова сопровождались поглаживаниями или быстрыми поцелуями. К ногам Джисона и Минхо с периодичностью подбегала такса, делала ровно один круг и уходила обратно. Это вызывало невольную улыбку. Минхо заглянул в переноску, просунул туда руку и вновь приласкал малыша. Джисон находил это поистине успокаивающим зрелищем. Минхо тискал Дори без остановки, не стесняясь своих приливов нежности к этому комочку на худых слабых лапах. Он не притворялся и не строил из себя «крутого загадочного парня с грустной судьбой» из глупых фильмов. Его искренность и редко сияющие глаза напоминали Джисону кружку тёплого молока с мёдом и корицей, что Минхо приготовил для него ранее. Или тыквенный латте. — Тебе ведь завтра на работу? Минхо отвлёкся от Дори. — Да. — Я только сейчас подумал об этом, — выдохнул Джисон, виновато поджав губы. — Мы вернёмся довольно поздно. Ты не выспишься… — Забей. — Минхо качнул головой. — Я никогда не ложусь спать раньше двух часов ночи. — Почему? — Обычно я либо сажусь за учёбу, либо делаю какие-то дела по дому. — О нет… Минхо снова посмотрел на Джисона и столкнулся с сожалеющим взглядом. Ещё немного, ещё одна такая сказанная вещь — и Джисон снова раскрошится как сахарный квадратик в крутом кипятке. — Нет, Джисон, всё нормально. Я отлично провожу время. Считай, что это мой отдых. — Но это не отдых, хён. — Почему нет? Я ничего не делаю, сижу в компании котят и провожу время с пользой. Для меня это отдых. Джисон снова осмотрелся. Ни у кого больше не было котёнка, как у них. А Минхо сказал во множественном лице. Улыбка озарила его лицо. — Я так и знал, что я котёнок, не дрянь, которую ты притащил домой. Минхо слабо рассмеялся и кивнул в подтверждение чужих слов. У Джисона едва заметно поалели щёки. Ему нравилось это. Нравилось слышать подобные слова от Минхо, его смех, нравилось сидеть в его больших и удобных вещах, что были велики ему. Нравилось иметь возможность положить голову на крепкое плечо и получить в ответ переплетённые пальцы и ни грамма чего-то отталкивающего. Это происходило само собой. Джисон знал, что Минхо не оттолкнёт, а когда-то и сам приблизится. — У тебя ноги трясутся. В чём дело? — Они оба взглянули на колени Джисона, что действительно нервно сотрясались. — Ты устроил Дори землетрясение. — Я волнуюсь заранее. — Интересная тактика. Помогает? — Не особо. Минхо усмехнулся. Он, расслабленно откинувшись назад на спинку небольшого кожаного диванчика, положил свою ладонь на колено Джисона и чуть сжал. Дори мяукнул, а после начал цепляться когтями за сеточку. Игрушечный мячик быстро надоел ему. — Всё будет нормально, Джисон. Дори попадёт в хорошие руки. — Откуда ты знаешь? Вдруг врач окажется не очень компетентным. — Я вожу сюда Суни и Дуни уже несколько лет. И ветеринар мой хороший знакомый. Так что всё правда будет в порядке. Рука Минхо сжалась ещё сильнее, и Джисон закрыл глаза. Когда их наконец позвали в кабинет, Джисон вцепился пальцами в переноску пуще прежнего, ощутив кожей жёсткий материал. — Здравст… Минхо? Только не говори, что нашёл очередного милого глазастика и принёс его ко мне. — На этот раз это был не я. — Минхо кивнул головой в сторону Джисона, вставшего у самого входа в кабинет. — Джисон, это Хосок. Хосок, это Джисон. — Здравствуйте. — Джисон приподнял переноску. — Милого глазастика правда нашёл я, а после принёс его к Минхо. — Здравствуй, Джисон. Это очень правильный поступок. Джисон склонил голову в сторону. Он никогда бы не подумал, что хоть ещё раз в жизни сможет встретить человека с такой же аурой, как у Феликса. От доктора Чона мягкими пружинистыми волнами исходило тёплое спокойствие. Его улыбка была согревающей и подбадривающей. Именно такая, в которой нуждались все хозяева своих питомцев. — Это Дори. — Уже имя дали? — Хосок удивлённо вскинул брови. — Собираетесь оставить у себя? — Да, — ответил Минхо и забрал у Джисона переноску. Он достал из неё Дори и поставил его на стойку-опору для осмотра маленьких пациентов. Кажется, Минхо действительно знал, что делать. Джисон смотрел на него со стороны. — Значит, Дори. Хосок надел перчатки и подошёл к котёнку. — Я осмотрел его, как смог. Он выглядит так, будто его выбросили совсем недавно. От еды и воды отказался, немного вялый. Джисону на секунду показалось, что Минхо говорил о нём. — Нужно взять анализы. На ночь оставьте его здесь. Плохо, что от еды отказался, но всё поправимо. — Оставить? — Джисон взволнованно нахмурился и сделал шаг вперёд. Он уже оставил одного своего друга в больнице. — А это… обязательно? — Всё в порядке, Джисон. — Хосок погладил Дори между ушек. — Так будет лучше в первую очередь и для него, и для Суни и Дуни. Джисона это не успокаивало. Перед глазами только Дори, одиноко сидящий в своей крошечной клетке с другими такими же оставленными животными. Все эмоции читались на его лице. Минхо подошёл к Джисону, взял его за руку и заглянул в глаза. — Ты так быстро прикипаешь к тем, кто тебе нравится, — улыбнулся он. — Я понимаю, это тяжело. Когда я нашёл Дуни, мне тоже пришлось так поступить. — Я здесь в ночную смену. Обещаю приглядывать за Дори. Джисон верил Хосоку. Он сжал пальцы Минхо и жалостливо уставился на Дори. Как же не хотелось оставлять его одного. Наверное, именно так чувствуют себя родители, когда впервые отводят своих детей в детский сад. — Дурацкий день, — выдохнул Джисон, обиженно поджав губы. Он подошёл к Дори, ласково погладил его и еле сдержался, чтобы не чмокнуть макушку. — Пока, Дори. Мы скоро вернёмся за тобой. Не думай, что тебя снова решили бросить, ладно? Минхо смотрел на них с неподдельной нежностью. Заполнив некоторые бумаги, оплатив все счета и обсудив с Хосоком дальнейшие действия, Минхо и Джисон покинули ветеринарную клинику. Всё оказалось куда проще, чем казалось с самого начала. Джисон раньше никогда не был в таких местах. Дома они были к часу ночи. — Во сколько ты обычно встаёшь? — спросил Джисон, выходя из ванной комнаты и тряся мокрыми ладонями, которые после мытья не стал вытирать полотенцем. Привычка. — В пять. — В пять?! Плохо стало всяко. Джисон посмотрел на наручные часы и скуксился: — Ложись давай. — Тебе осталось поспать всего четыре часа, хён. — Здорово, что ты умеешь считать, а теперь ложись. Вопрос, кто и где будет спать, не обговаривался. Джисону нравилась мысль, что они с Минхо будут спать в одной постели. Ничего лишнего. Возможно, только объятия? Джисон бы хотел этого. Минхо сразу же после того, как они приехали из клиники, принял быстрый душ, переоделся в домашнюю одежду из униформы и с нескрываемым удовольствием завалился на постель. Пока он торчал в ванной, Джисон переписывался с Чанбином, который жаловался Джисону на неудобную подушку, слишком тяжёлое одеяло и большие окна в палате. Короткие забавные сообщения им обоим приподняли настроение. Джисон, вытерев руки о штаны, всё же запрыгнул в кровать, лёг на спину, и Минхо щёлкнул по выключателю лампы. Комната погрузилась в ночную тьму. Не прошло и минуты, как Суни и Дуни устроились в их ногах. От одеяла пахло стиральным порошком, сигаретами и гелем для бритья. Джисон лежал на спине и резал глазами густую темноту. Глупые мысли — это всего лишь глупые мысли, порой имеющие чересчур много власти над разумом и телом. Джисон вдруг задумался. Кем он являлся для Минхо? Приятелем, новым другом?.. Или, может, парнем, который определённо был во вкусе Минхо? Джисон не знал ответа. Когда Джисон не находил ответов в своей голове, он задавал вопросы вслух. Иногда интернету, а иногда рядом находившимся людям. Пока что это был самый верный способ не облажаться. — Минхо, ты ведь понял, что я гей, верно? То, как ты берёшь меня за руку, показалось мне не особо дружеским. Конечно, друзья могут брать друг друга за руку и всё такое, но… Боже, просто скажи мне, что я прав или не прав, пока не поздно, ладно? Джисон думал, что Минхо просто задушит его подушкой и уснёт сладким сном, но вместо тишины послышалось шуршание постельного белья и тихий выдох. Минхо лежал на животе, убрав руки под подушку. Он сонно повернулся к Джисону: — Я понял это сразу же после твоего флирта в нашу первую встречу. — Что? Я не флиртовал с тоб… Ладно, возможно, немного и флиртовал. Но, эй, ты ведь ответил. Вроде как? Я не уверен, если честно. Мне такое трудно понять. — Да, Джисон, я ответил на твой флирт. Мне нравится держать тебя за руку и видеть каждое утро в нашем кафе. Это мило. Ты милый. — Это значит, что я тебе нравлюсь? Я тебе симпатичен? — Думаю, что да. — О? — Джисон улыбнулся. Горячая патока полилась по душе и затекла даже в самые одинокие уголки. — Ты мне тоже. И да, мне тоже нравится, как ты держишь меня за руку. Минхо сделал это снова. Просто взял его за руку и закрыл глаза. — Хорошо, что мы это выяснили. Джисон повернулся на бок, лицом к Минхо, подтянул одеяло к подбородку и закрыл глаза. Усталость, вязкая и неподъёмная, как Суни и Дуни в их ногах, рухнула на него. Оказывается, большое количество слёз и такое же количество потраченных нервов способствуют быстрому и глубокому сну.***
— Сони… Если бы Джисона каждое утро будили таким мягким и осторожным голосом Минхо, то ему определённо хотелось бы просыпаться как минимум только ради этого момента. Минхо звал тихо, потихоньку вытягивая из пушистых лап жадного сна. Он положил свою руку на плечо Джисона и легонько потряс его: — Сони, ты меня слышишь? Минхо улыбнулся, смотря на припухшее лицо, надутые губы и нос, зарывшийся в подушку. Джисон кутался в одеяло и совсем-совсем не планировал вставать в пять утра. Минхо тихо выдохнул и провёл ладонью по голове Джисона. — Ты так крепко спишь, Джисон. Поджав губы, Джисон, наконец, услышал знакомые слова и движение рядом. Он еле открыл глаза. Минхо перед ним сидел в куртке и с сумкой на плече. Это было именно то, что разбудило Джисона и заставило собрать расплывшуюся кашицу мозгов воедино. — Ты… ты куда? — На работу. Минхо, смотря на такого Джисона, разморённого после сна, со следом подушки на поалевшей щеке, понимал, что день пройдёт намного лучше, чем все остальные. — Работу?.. — промямлил Джисон себе под нос, ничего не понимая. Нахмурился. И стал похожим на нахохлившегося воробья. Минхо тихо рассмеялся. — Да, на работу. Я поставил тебе будильник, чтобы ты успел собраться на учёбу. Когда пойдёшь, просто захлопни дверь, и всё. Твои вещи лежат на стуле сзади тебя. Они чистые и сухие. За завтраком забегай в кафе, у нас в холодильнике пусто. Дори в порядке, я с утра звонил Хосоку. Заберу его уже после работы сегодня. В ванной я достал тебе запасную новую зубную щётку. — Хён… — Ты хоть половину понял из сказанного? — Минхо склонил голову вбок. Он протянул руку вперёд и убрал с глаз Джисона спавшую чёлку. — Понял, — хрипнул Джисон, пытаясь сфокусироваться на его лице. — Спасибо… Не боишься оставлять меня одного в вашей квартире? — Ты здесь ничего нового не увидишь. Твои родители вроде как миллионеры, поэтому красть у нас что-то, чего нет у вас, тебе нечего. Только если моих котов. Джисон хихикнул и кивнул, взглянув на Суни и Дуни, сладко спящих в его ногах. — Ты тогда найдёшь меня даже на другом конце света. — Верно. — Минхо устало кивнул. — Мне пора, Сони. Если что, я на связи. Не проспи только. — Хорошо. — Джисон шмыгнул носом и поджал ноги к груди. — Пока. Минхо быстро ушёл, закрыв за собой дверь. Джисон лежал в одном положении ещё несколько минут, не смыкая глаз. Уснуть больше не получалось. «Сони». Что-то новое. Приятное… Джисон расплылся в улыбке. Он откинулся на спину и провёл ладонями по лицу, лениво потянувшись и широко зевнув. Раннее утро хранило в себе особую укромную тишину. Джисон не спешил вставать с постели. Он лёг на сторону Минхо, взял телефон в руки и первым делом написал Чанбину. Вместо ответа поступил звонок. — Ты время видел? Почему не спишь? — А ты? — просипел Джисон. — Стрёмно спать в палате. Напоминает мне фильм ужасов. — Чанбин прочистил горло. Он звучал немного хрипло от затяжного молчания. — Мне нравятся фильмы ужасов, — улыбнулся Джисон и прижал телефон к уху. — Как Чан? — Всё так же. Он очнулся один раз, но сразу же уснул. — Очнулся. — Джисон зажмурился, выдохнул застрявший в горле страх и уткнулся лицом в подушку Минхо. — Ты в порядке? — Да, всё круто. Чан отличный собеседник. — Чанбин вяло рассмеялся. — Так почему ты не спишь в такое время? — Минхо ушёл, а я не могу теперь уснуть, — просто ответил Джисон. Повисло молчание. Чанбин присвистнул, обдумал, поджал губы… остановился. — Подробности будут? — Он мне нравится. — Джисон закрыл глаза. Подушка пахла точно так же, как и Минхо. Ореховым гелем для душа и самым обычным шампунем. — Это тот, который бариста? — Да. У него три кота. Одного я ему нашёл. — Мне бы твой талант находить приключения на задницу. Ни хрена не понял, Джисон. — Чанбин по голосу будто бы хмурился, но не от злости. — Да я тоже ничего не понимаю. Я расскажу тебе всё в университете, ладно? Сейчас вообще голова не варит. — Да, у меня тоже. Разговор выдался коротким, но достаточно информативным, чтобы было о чём подумать и занять голову хотя бы на час утренних сборов. Джисон отложил телефон в сторону и подмял к себе одеяло. Он впервые в жизни сожалел, что спал так крепко. Ему было интересно узнать, как прошла их ночь. Пинается ли Минхо во сне или, наоборот, обнимает что-то… или кого-то? Возможно, он говорит или имеет привычку забирать одеяло. Джисон решил, что обязательно спросит о том, как спит Минхо у самого Минхо. Суни и Дуни говорить не умели, и Джисон даже успел расстроиться из-за этого. Он сел на кровати, погладил обоих котов и снова зевнул. Комнату освещал только один тусклый светильник с тёплой жёлтой лампочкой, просыпаться с ним было легче. Джисон встал на ноги и поёжился от ощутимой потери тепла, что осталось под плотным одеялом. Лучше бы он и правда родился котом. Посмотрев на Суни и Дуни, Джисон на полном серьёзе обзавидовался. Во-первых, им не нужно было идти в университет. Но это мелочи… Такие мелочи, которые никак не беспокоили и не печалили. Вторым пунктом было что-то повесомее: Минхо. Наверняка Суни и Дуни получали его поцелуи каждое холодное утро и каждый вечер после тяжёлой рабочей смены или долгого учебного дня. Джисон был бы не против получить что-то такое от Минхо. В губы, в щёку, в кончик носа… Место имело значение. А ещё большое значение имели их переплетённые пальцы и усталые угловатые признания в симпатии. Джисону это нравилось. Ему нравилось, что с Минхо он мог делать подобные простые и одновременно сложные вещи. Сложность у каждого своя. Для Джисона сложно понимать свои чувства, измерять их в пропорциях, проявлять или не проявлять, узнавать по окрасу и использовать их по прямому назначению… Чувства для Джисона — что-то странное и не поддающееся объяснению лично в его голове. Как тригонометрия. Вещь интересная, но выводит из себя не хуже, чем скрип острых зубчиков вилки о дно кастрюли или тарелки. С Минхо чувства познавались проще. Когда дело касалось этого большого кота из кафе возле университета, Джисон быстро принимал решения и ощущения. Пока всё шло в положительную сторону, где дорога усыпана лепестками роз и вырезанными валентинками из красной бумаги. Сердце при виде Минхо успокаивалось, тревоги отступали, а огромная сияющая надпись в голове «я хочу остаться рядом с ним» горела практически двадцать четыре на семь. Находиться в квартире Минхо без Минхо было странно, необычно и впервые. Джисон вот не ощущал себя здесь лишним. Только вот вид лекарств Мины в ванной комнате возвращал с небес на землю. Ну, как возвращал?.. Скорее, сбрасывал так сильно, что ломались кости. И не Джисона, а Минхо. Джисон собрался раньше нужного времени. Когда зазвенел его будильник, он уже стоял возле выхода из квартиры. Суни и Дуни вышли его проводить. Хорошо, что их было двое, иначе бы Джисон стопроцентно застрял здесь ещё на час, не желая оставлять одного кота в одиночестве. Одиночество — это отстой. Джисон знал наверняка. Он мог бы даже написать целую лекцию или книгу на эту тему. Нарисовать, кстати, тоже смог бы. Не зря же его отдали в художественную школу в детстве. Джисон потискал котов по очереди, но не слишком навязчиво. Всё же это чужие дети. До первой пары времени было много, да так много, что Джисон не знал, что с ним делать, поэтому, вдохновившись вчерашними покатушками на общественном транспорте, направился к автобусной остановке. Он мог бы снова заявиться к Минхо на работу и просидеть там целую вечность, но решил этого не делать. Личное пространство всё ещё оставалось личным пространством. Навязываться Минхо, прямо как к его котам, Джисон хотел меньше всего. Они и без того провели ночь вместе. При виде забитого битком автобуса вдохновение и желание прокатиться на нём отвалилось, как часть печенья, обмакнутого в чашку горячего чая. Но Джисон бросил себе вызов и решил, что смелый. Зря. После этой утренней поездки ему никакое успокоительное не поможет. Впервые Джисон почувствовал себя неженкой, прямо-таки диснеевской принцессой. Осталось только начать говорить с животными и петь песни по любому поводу. Петь песни Джисона не тянуло, а засунуть голову в песок — да. Людей в автобусе много. Все они чихали, толкались, ворчали, цокали, закатывали глаза, сморкались и пахли. Пахли, если что, неприятно. Негативно. Джисону не понравилось. Такому опыту он поставил минус миллион из десяти. Джисон мог находиться среди толпы, но не сильно долго. Всё зависело от места. Например, университет не будил в нём желания залезть в душ и снять с себя кожу после контакта с однокурсниками. Место проверенное, изученное и обязательное. Если говорить о кафе или ресторанах, то здесь ситуация складывалась чуть сложнее. Не как пазл на двадцать четыре детали, а как пазл на шестьдесят шесть деталей. В кафе возле университета Джисон ходил без проблем. Ему там нравилось по простым причинам: Хёнджин, Феликс и Сынмин. Теперь и Минхо. Ярмарки, кинотеатры, музеи — на такие места был свой определённый простой график, если Джисон шёл туда один: либо рано утром, либо поздно вечером. В то время, когда людей меньше всего. А вот место и время, если он был с Чанбином и Чаном, не имели значения. Джисон уже был не одинок. Поездка на автобусе стала настоящим квестом, и Джисон подумал, что это больше похоже на ад. Ещё и платный. Самым приятным из всего этого стала необходимая ему остановка. Выбегать из автобуса — наслаждение. Дышать полной грудью и не получать очередной толчок в спину — подарок небес. В кафе Джисон заявился потерянный. Чувствовал он себя при этом ещё хуже, потасканно. Зато скоротал время, простояв в пробке. — Ты чего такой хмурый? От вчерашнего ещё не отошёл? Феликс встретил его у самого входа. — Нет. На автобусе прокатился, — ответил Джисон, тяжело выдыхая. — Там было много злых людей. — Тебе срочно нужен горячий шоколад, — улыбнулся Феликс и коснулся его плеча. — И оранжевое одеяло, как сказал Шерлок. — Ты рано. Джисон повернул голову на неизменно мягкий голос Минхо и, сам того не замечая, улыбнулся. — Я не смог уснуть после того, как ты ушёл. — Ушёл? — Феликс удивлённо вскинул брови, а после прищурился, пытаясь правильно понять услышанное. — Не выспался? — Минхо отвлёкся от работы, до этого он протирал столы в зале, но теперь всё его внимание было приковано к одному человеку. — Всё нормально, — успокоил его Джисон. — Тебе лучше? Как там твой друг? — Вы милые, — вклинился Феликс. — Правда. Как сахарная вата… Но если хотите поболтать, то лучше не делайте этого на камеру во время рабочего времени. — Серьёзно? — удивился Джисон. — Да, знаю, поэтому я возьму перерыв на пятнадцать минут. — Минхо посмотрел на Джисона и подмигнул ему, успокоив. — Сделаю тебе горячий шоколад, и выйдем. — Это необязатель… — Минхо уже ушёл. Джисон смущённо улыбнулся, ощутив сильный жар на щеках и в груди. Он правда не ожидал, что Минхо отвлечётся от своей работы из-за (ради) него. — И как так вышло, что вы оба… Ну типа… такие влюблёныши? — Феликс сунул руки в карман фартука и перекатился с пяток на носочки. — Так же, как и тебя стошнило во время минета. Случайно, — ответил Джисон. Феликс закатил глаза: — Мы поговорили с Хёнджином. Теперь всё в порядке. Оказывается, он винил себя в случившемся, потому что думал, что был слишком… напористым. Так мило. Он милый. И вы милые. Почему говорят, что весна — это время любви? Осень подходит для этого намного больше. — Сахарная вата здесь только ты, — усмехнулся Джисон. — Ты в порядке? Ты вчера напугал меня. Я понимаю, что проблемы не решаются за ночь. Но может, тебе стало чуть лучше? Джисон поджал губы. Внезапно защипало нос, и в горле появился слёзный ком. Такие вещи определённо не должны делать его настолько чувствительным, но это всё же происходило. Забота Феликса ощущалась как пыльца феи, немного щекотно, звонко и сияюще. — Спасибо, я… Мне правда лучше. Не соврал. Джисон посмотрел на Феликса и подарил ему самую мягкую и благодарную улыбку, на которую только был способен. В ответ, конечно же, получил точно такую же. — Пойдём. Минхо вернулся быстро и не с пустыми руками. Шурша курткой, он протянул Джисону горячий шоколад и накинул на него свой плотный чёрный шарф, потому что на улице ветрено, а ещё Джисон вчера разгуливал посреди осени промокший. До простуды рукой подать. Минхо отвёл его во внутренний дворик кафе, куда обычно их персонал и персонал из соседних заведений выходил покурить, проветрить голову, выплеснуть эмоции, отпинав невиновные мусорные баки, или поплакать. Посторонних здесь никогда не бывало, это радовало. За день работы с людьми от чужих лиц воротило, как от стухшего яйца. Да и от родных лиц — тоже. — Хён… — позвал его Джисон, присаживаясь на «лавочку для отдыха». На ней так и было написано. Минхо остался стоять рядом. Он достал из кармана своей куртки пачку «Кэмел» и закурил, обласкивая никотином зубристые нервы. — Что? — Я надел твои носки, потому что не смог найти свои. Я не клептоман. И, подтверждая свои слова, подтянул брюки вверх, чтобы оранжевые носки с ярко-зелёными лягушками было видно. Минхо, слабо рассмеявшись, кивнул в ответ. — Кажется, я забыл достать твои из машинки. — Ты пригласишь меня на свидание или это сделать мне? Джисон, грея руки о горячий шоколад, задрал голову и чуть прищурился от серости неба. Уставшие глаза реагировали на малейшие раздражители. Как в автобусе-то не отпали — загадка. Минхо затянулся. — Тебе оно надо? — Он, серьёзно нахмурившись, тоже посмотрел на Джисона. — Тебе разве не проще найти кого-то, чьи проблемы в жизни будут хоть немного меньше моих? — Не проще. — Джисон ответил так быстро, что даже не почувствовал шевеления языка. Тоже нахмурился, сердце неприятно ухнуло. — Не хочу. — У меня нет даже свободного времени, чтобы отвести тебя на свидание, Сони. Я уже молчу о том, чтобы удивить тебя чем-то на этом самом первом свидании. — Минхо провёл языком по нижней губе и задумался, подбирая верные слова. Джисон не перебивал. Ждал. — Это не та ситуация, когда я действительно бы мог найти на это время, если бы очень захотел. Если бы я очень захотел, я бы мог только с крыши спрыгнуть… — Всегда успеешь. — Джисон посильнее закутался в чужой шарф, насквозь пропитавшийся кофе и сигаретами. — Я понимаю, о чём ты. Волнуешься, что я буду думать, что ты уделяешь мне слишком мало времени или просто сливаешься со своими якобы отговорками, чтобы не видеться по вечерам после работы или учёбы? Или что мне будет слишком тяжело с тобой? — Да. — Ты всегда так много думаешь? Ещё и заранее на десять лет вперёд? — Джисон улыбнулся. — Ты мне нравишься, а ещё я вроде как достаточно сообразительный, чтобы понять, что не стану для тебя номером один в ближайшие пять лет. Если честно, я бы и не хотел этого. Лучше ты сам для себя стань этим номером один. Я пока что просто хочу сходить с тобой на самое банальное свидание в мире. Минхо докурил сигарету, потушил бычок об урну и выкинул его. Джисон с интересом проследил за его движениями. Ему, пока Минхо для него не изучен на все сто процентов, интересно вообще всё. Джисон после того, как впервые посмотрел мультфильмы про супергероев, до слёз захотел суперсилу, которая позволяла бы ему читать мысли других людей. Хотел этого до сих пор. Особенно грудь чесалась узнать все мысли Минхо, который прямо сейчас с абсолютно невозмутимым выражением лица присел перед Джисоном на корточки. Минхо положил свои холодные ладони немного выше колен Джисона и поднял голову, чтобы взглянуть в его глаза. Джисон улыбнулся. Прикосновения Минхо побежали по позвоночнику спасательными разрядами тока. Приятно и отчего-то непоколебимо спокойно. Словно так и должно быть. Обязано. Джисон в свою очередь тоже не смел отвести от Минхо глаз. — Ты моё вознаграждение за пройденный этап жизни? — уточнил Минхо на всякий случай. Джисон пожал плечами и, поставив горячий шоколад рядом с собой, протянул горячие от напитка ладони вперёд. Он обхватил ими покрасневшие от холода щёки Минхо, пытаясь согреть и прикоснуться в ответ. Минхо мгновенно закрыл глаза и приластился, как большой кот, не получавший любви и внимания очень долгое время. — Не знаю. Может, я не вознаграждение, а, наоборот, какая-нибудь дурацкая карточка, которая будет мешать тебе пройти на следующий уровень. — Тогда я не буду пользоваться тобой до конца игры, а после просто заберу с собой. — Это воровство. — Тебя не у кого воровать. Так что всё законно. Джисон рассмеялся. Минхо пошутил про его родителей, и это подкупило. — Я не против. Ты меня иногда только Чану и Чанбину показывай. — Договорились, — улыбнулся Минхо и открыл глаза. — Правда хочешь банальное свидание? — Я ни разу на них не был, поэтому хочу, чтобы всё было настолько заезженно, насколько это возможно. Прямо как в самых канонах. — Кино, кафе, парк, сладкая вата и поцелуй у дверей твоей квартиры поздним вечером? Джисон просиял. Он не соврал, что ни разу не был на свиданиях. Пока ещё не приходилось, да и до встречи с Минхо как такового желания вовсе не появлялось. Джисон не то чтобы на свиданиях не был, но и никогда не состоял в отношениях. Он этого не стыдился и не скрывал. Ему всего двадцать. Это ничтожно маленькая цифра для маленького него. — Звучит хорошо. — Джисон провёл большими пальцами по чужим холодным скулам. — Как ты на это смотришь? — Положительно. У меня таких свиданий тоже не было. — Потому что ты всегда либо работаешь, либо учишься? Минхо немного склонил голову в левую сторону и позволил себе опереться на тёплую ладошку Джисона. — Да. — У тебя вообще были отношения раньше? — Джисон любопытный, Минхо это быстро понял. Его любопытство доброе и безобидное, как у ребёнка. — Отношений не было, только несколько коротких связей. — Ты про секс на одну ночь? — Джисон поджал губы. Руки Минхо на его бёдрах скользнули выше, но тут же вернулись в исходное положение. — Может, пару ночей. Всё было по обоюдному желанию. — А я переспал с одним парнем на последнем учебном году в школе. И дважды целовался на студенческих вечеринках. Не особо помню, как это происходило, потому что был пьян. Наверное, оно и к лучшему, что я ничего не помню. Обычно Чан и Чанбин припоминают весь мой позор с утра. Джисон сморщился от воспоминаний. Поднялся сильный ветер. Плотный шарф Минхо спасал от промозглости костей и стучащих друг о друга зубов. — Какие фильмы тебе нравятся? — Ужасы. Минхо усмехнулся. Джисон был похож на того человека, который обожает ужасы. — В какие дни ты свободен? — Всегда, хён. — У тебя учёба, — нахмурился Минхо. — Это не проблема для меня. Джисон отвечал нетерпеливо, предчувствуя приближающееся решение Минхо. Щекочущее волнение задребезжало по кончикам пальцев, залезло под ногтевую пластину и выстрельнуло в ладони. Ему и правда не терпелось пойти с Минхо на первое свидание, поговорить о разных глупостях и поцеловаться возле дверей чьей-нибудь квартиры. Хан Джисон не романтик. Ни разу. Просто ему сильно кололо губы, и желание закрыться в чужих объятиях накрывало с головой как гигантская волна. Джисон раньше не задумывался, что такое вообще возможно. Оказывается, в мире много сюрпризов. Например, бариста Ли Минхо с крепкими прохладными руками и уставшим сонным взглядом. — Тогда я приглашаю тебя на самое клишированное свидание в мире. — Минхо смотрел на него мягко, почти нежно. Будто бы только с Джисоном он мог побыть таким. Вот просто таким: засыпающим от его тёплых ладоней и думающим не о долгах и Мине, а об их свидании. — Я согласен, хён.***
Их свидание состоялось через пару дней, как только они оба освободили своё расписание. За это время Джисон и Минхо поселились в общем чате. Минхо часто присылал ему фотографии Дори, которого уже забрал домой. Джисон никогда бы не подумал, что будет нервничать из-за обычной одежды для своего первого свидания с Минхо. Одежда как одежда, чего тут вообще волноваться? А Джисон сумел. Он хотел выглядеть хорошо, но при этом комфортно. Не слишком нарядно, словно его под венец ведут, но и вовсе не небрежно, будто бы ему плевать. А ведь ещё нужно было выбрать что-то по погоде. Джисон же сам заканючил про банальные свидания. В банальные свидания в обязательном порядке входили парки. Парки Джисон любил, особенно осенью. Ему пришлось перебрать весь свой ни разу не скудный гардероб и, конечно же, опоздать. Минхо уже ждал его в кинотеатре, о чём сообщил Джисону в их переписке. Попросил не переживать за опоздание, что у них в запасе всё равно есть ещё немного времени. В кинотеатр Джисон влетел беспокойным ураганом, запыхаясь после бега и постоянно ругаясь себе под нос на самого же себя. Он ненавидел опаздывать всем своим быстро колотящимся сердцем. — Прости-прости-прости! Джисон быстро нашёл Минхо возле мест для отдыха и ожидания. Тот сидел в телефоне и скучающе крутил новостную ленту «Твиттера». Рядом с ним стояли два больших попкорна и два больших напитка. При виде Джисона Минхо сразу же убрал телефон в задний карман джинсов и, разминая затёкшую шею, поднялся на ноги. Джисон подзавис, как старенький компьютер с кучей вирусов. Всё же любовь с первого взгляда у него случилась не с самим Минхо, а с его широкими плечами и крепкой спиной, под которой отчётливо и восхитительно красиво перекатывались твёрдые мышцы. Сквозь тонкую ткань белой форменной рубахи Джисону удалось разглядеть многое. Особенно в те моменты, когда Минхо немного наклонялся вперёд за какой-либо нужной ему вещью, и ткань рубахи ровно натягивалась по этому холсту. Джисон знал, что Минхо был в отличной форме, что он крепкий, сильный и наверняка тяжёлый. Знал, ну, разумеется. Просто он не держал это в своей голове на постоянной основе. И сейчас, когда перед ним стоял Минхо, не тот, который немного отстранённый и сосредоточенный на работе, не тот, который уставший и сонный дома, а тот, который пошёл с ним, с Джисоном, на самое банальное свидание в мире, у Джисона щекотало рёбра и желудок. Минхо привлекал к себе чужое внимание, потому что выглядел как парень, только что сбежавший из самого крутого сериала, где играл бессовестного сердцееда. «Красивый, красивый, красивый». Бегущая строка перед глазами Джисона не пропадала, потому что Минхо не переставал быть красивым. Джисон впервые видел его таким расслабленным. Даже взгляд стал будто бы мягче. Здесь, в кинотеатре, на свидании, ему не нужно было контролировать абсолютно всё: работу, дом, учёбу, долги и собственные воспалённые мысли, окрашенные в один тёмно-серый цвет. Минхо без преувеличений был прекрасен. Его свободные джинсы голубого цвета, широкий кожаный ремень в шлёвках, плотная белая футболка и тёплая однотонная рубаха серого цвета — всё это создавало образ самого крутого бойфренда в этом городе. Джисон правда успел позавидовать самому себе и подумать о том, что бёдра Минхо должны быть очень удобными. Его нельзя в этом винить. — Всё нормально, у нас ещё есть время в запасе. — Но фильм начался десять минут назад, — непонимающе просипел Джисон, сжимая в руках шарф, что успел стянуть во время бега. Он посмотрел на часы ещё раз, чтобы убедиться. — Я не знал, насколько ты пунктуальный человек, поэтому позвал тебя на пятнадцать минут пораньше. Джисон пока не понимал, Минхо недопонятый гений или просто дурак. — Я практически никогда не опаздываю! — Все так говорят, — улыбнулся Минхо, ни капельки не веря надутым губам и сверкающим глазам. — Нет, я правда редко опаздываю. Просто сегодня я перенервничал и несколько часов пытался найти что-то подходящее из одежды, — протараторил Джисон, смотря Минхо в глаза и рьяно пытаясь доказать, что никакой он не опоздун. Тот вдруг весь расплылся в довольной улыбке. — Ты несколько часов подбирал прикид для нашего свидания? — У Минхо в глазах топлёное молоко и горячие карамельки. — Ты ведь в курсе, что я уже видел тебя с похмелья? — И зарёванного тоже, — зачем-то напомнил Джисон. — Осталось только на сопливого посмотреть, чтобы собрать всю коллекцию. Минхо протянул руки вперёд, зацепился пальцами за пальто Джисона и аккуратно распахнул его, чтобы полюбоваться на причину опоздания. Джисон не смог отвести от него глаз, поэтому замер в ожидании дальнейших действий. Минхо резко свёл пальто обратно, да потуже, и подошёл к Джисону вплотную, чтобы губы оказались прямо напротив красного от холода уха. — Что… Хён, что ты делаешь? — Джисон от такого напора нелепо вцепился в бицепс Минхо, чтобы не отшатнуться назад. Не хотелось. Минхо подозрительно поозирался по сторонам, словно плохой шпион. Джисон покосился на него, а в нос забился почти выветрившийся запах сигарет, мятной зубной пасты и свежего парфюма. Он невольно закрыл глаза и поглубже втянул носом это крошечное, как песчаная крупинка, воспоминание. — Это всё надо скорее прятать, — строго прошептал Минхо, потуже перетягивая пальто на талии Джисона. — Тебя могут украсть. Я, конечно, драться умею, но боюсь, что желающих будет слишком много. — Минхо-о-о. — Джисон рассмеялся, откинув голову назад, и положил свои ладони поверх чужих запястий. — Ты красивый, Джисон. Всегда. Даже если бы ты пришёл сюда в мусорном мешке, всё равно бы оставался самым красивым. — Именно эти слова Минхо сказал со всей серьёзностью. Джисон широко нежно улыбнулся и погладил пальцами его запястья. Просто потому что так было надо. — Спасибо, я… — Джисон прямо вот сейчас осознал, что комплименты от Минхо вгоняли его в краску, потому что приятно, и сердечко такие выкрутасы с непривычки выдерживало плохо. Да и комплименты были такими искренними и прямыми, что, казалось бы, иного выбора, кроме как покраснеть, не было. Минхо довольно прищурился при виде скромной улыбки и заметно зарумянившихся щёк Джисона и прежде, чем отстраниться, скользнул кончиком своего острого носа по его виску. Джисон от этого лёгкого, почти воздушного жеста покрылся искрящимися мурашками по спине и рукам. Глупая улыбка настойчиво полезла на лицо. — Пойдём, иначе правда опоздаем на сеанс. Я не знал, какой попкорн ты любишь, поэтому взял по классике: карамельный и сырный. — Я оба люблю, — поделился Джисон, забирая одно из ведёрок в руки вместе с газировкой. — Буду знать. Минхо подхватил свою куртку, и они вместе направились к нужному залу. — Какой у нас ряд? Последний? — Джисон любопытно посмотрел в билеты, но из-за быстрой ходьбы и чёлки ничего не смог разглядеть. — Угадал. — Минхо улыбнулся. — Стой… — Джисон усмехнулся. — Ты серьёзно? Билеты оказались прямо перед его глазами. Последний ряд… — Это фундамент всех тривиальных свиданий. — Хён, я уже впечатлён. Зайдя в зал, они сразу же нашли свои места и удобно сели в них, накинув свою верхнюю одежду себе на плечи и поставив на колени попкорн. Бóльшая часть кресел осталась свободной. Людей на сеансе было совсем мало. Девять, если быть точнее. Джисон быстро сосчитал каждую торчащую макушку. — Если ты любишь ужастики, значит, что ты не собираешься прижиматься ко мне во время страшных моментов? — Минхо состроил наигранно удивлённое и оскорблённое лицо и повернулся к Джисону, пока по большому экрану крутилась реклама. — Меня может только стошнить тебе на коленки, если там будет слишком много крови и кишков, — обезоруживающе улыбнулся Джисон. — Но я могу поприжиматься. Хочешь? — Главное, не блюй. Джисон рассмеялся, подцепил попкорн пальцами и засунул его в рот, громко хрустнув. — Почему кинотеатры вообще считаются романтичными? — спросил он. Минхо, оторвавшись от трейлера будущего рождественского фильма, снова посмотрел на Джисона и слегка нахмурился, не понимая. — Почему нет? — Ну, — Джисон тяжело выдохнул и состроил недовольную мордашку, будто бы собирался объяснить такие простые вещи, которые понимают даже новорождённые, — как я смогу взять тебя за руку, если одной из своих рук я буду брать напиток, а второй — попкорн? Она к тому же ещё и липкая будет. А у тебя солёная. И вообще я захочу миксовать, поэтому буду постоянно елозить своей рукой от ведёрка к ведёрку. Это нечестно. Минхо бесшумно рассмеялся, откинув голову на мягкое сиденье. Блики от большого экрана чарующе переливались на его лице, и Джисон представил, как бы ощущалась губами мягкость его щёк или высоких скул. — Ты мог бы просто попросить взять тебя за руку. — Минхо переплёл их пальцы, и в этот раз его ладонь была тёплой. — Ешь той рукой, я просто периодически буду кормить тебя сырным попкорном. Проблемы из ничего решались быстро. Джисон не смог побороть улыбку, смотря на их руки. У Минхо кожа на ладони поцарапанная, сухая и грубая от работы и боёв. Джисон обязательно подарит ему крем, чтобы не болело. Фильм оказался предсказуемо серым, в неожиданных моментах громким и с мрачноватым музыкальным сопровождением. Джисон почти что смог отвлечься на сюжет. Примерно десять процентов его внимания уделялось актёрам. Остальные девяносто — Минхо, который кормил его сырным попкорном, иногда случайно невесомо касался уголков губ или подбородка Джисона и большим пальцем поглаживал кожу чужой ладони в своей. Все эти прикосновения говорили «я просто хочу быть ближе к тебе», а не «хочу завалить тебя прямо тут». И Джисон таял, как молочный пломбир на палящем июльском солнце в разгар полудня. Джисону нравилось, что Минхо взял ему «Фанту», потому что запомнил его любовь ко всему приторно-сладкому. И ему нравилось то, как тщетно Минхо пытался не уснуть. Джисон видел это, иногда тайно посматривая на него. Глаза Минхо слипались, но он каждый раз промаргивался, разминал шею, пытаясь растрясти себя, и чуть откашливался. Он не хотел облажаться на их первом свидании и, господи боже, уснуть. Но у Джисона свои планы и своё мнение. Он выпрямился в кресле, чтобы стать повыше, и лёгким движением руки наклонил голову Минхо на своё плечо. — Поспи немного, хён, — мурлыкнул он на ухо. — Нет, это отстойно… — Тогда просто посиди так. Джисон запустил свободную руку в мягкие волосы Минхо и начал перебирать их плавными и успокаивающими движениями. Через пару минут голова на плече потяжелела, а само тело Минхо окончательно расслабилось. Заснул. Джисон улыбнулся. Он взял с его колен ведёрко с попкорном, пересыпал в своё, полупустое, и продолжил наслаждаться фильмом и размеренным дыханием рядом. Впервые он радовался длительности фильма в два часа. Так тоже было хорошо. Джисон в одиночку съел весь попкорн, выпил всю газировку, и свою, и Минхо, и мысленно добавил просмотренный фильм в список «обязательно пересмотрю ещё раз», потому что понравился. Когда в зале загорелся свет, а по экрану заскользили быстрые титры, Минхо всё равно пришлось будить. Сделать это удалось на удивление быстро, Джисон едва ли позвал его по имени, как тот уже поднял голову и огляделся вокруг ни черта не понимающим взглядом. На его щеке отпечатался розоватый след от вязаного кардигана. — Я уснул, — хрипнул он, прищуриваясь из-за яркого света. — А я слопал весь попкорн и очень хочу писать. — В подтверждение своих слов Джисон свёл колени и нетерпеливо затряс ногами. Минхо провёл сухими погорячевшими ладонями, одна из которых хранила на себе парфюм Джисона, по своему лицу и пару раз кивнул. — Беги. Я возьму наши вещи и буду ждать тебя. — Спасибо! Джисон юлой вылетел из зала, поразительно точно перепрыгивая через ступеньки. Минхо, посмеиваясь, проводил его глазами. Удивительный человек. Он уже знал, что таких, как Джисон, больше нет. Минхо немного вяло покрутил головой, а после взял их верхнюю одежду в руки, все пустые упаковки и, придя в себя, направился к выходу. С Джисоном они встретились уже через пару минут. Тот, счастливый, выходя из уборной, налетел прямо на Минхо. — Что у нас дальше? — У Джисона в глазах неподдельный интерес и прежняя тяга к этому вечеру. — Сони, я уснул. Тебя это… — Меня это не волнует, не отталкивает, не бесит, не раздражает, не обижает и не задевает. Ты сопишь и иногда что-то бормочешь во сне. — Джисон обворожительно улыбнулся, внутри себя радуясь новым познаниям. — Круто. Минхо смотрел на него не моргая. Смотрел долго и пристально. Он разглядывал каждую деталь и малейшую причину для улыбки, а их было много, буквально всё. У Джисона две родинки на левой щеке, длинные ресницы и нижняя губа пухлее верхней. У него добрые глаза, в них можно отыскать дом, и проколотые мочки ушей с разными серёжками из белого золота. И волосы… волосы тёмные, лоснящиеся, рассыпчатые и пахнущие свежим шоколадным маффином. У Минхо в груди всё переломалось и потрескалось сотню тысяч раз. Смотреть на Джисона, чувствовать его, держать за руку, говорить с ним, слышать голос и смех для Минхо было ровным счётом точно так же, как попробовать свой первый молочный коктейль с клубничным вкусом, как впервые воровато вернуться домой за полночь, когда уши и руки замёрзли, желудок опустел, а возвращаться всё равно не хотелось, как проснуться рано утром по будильнику, вспомнить, что сегодня выходной, что с вечера забыл его отключить и лечь спать дальше, как посреди слепящего знойного марева попасть под ливень, как видеть настоящую улыбку Мины, ту, что от сердца, как трилогия Джона Рональда Руэля Толкина, как выкурить первую сигарету за очень тяжёлый день… Хан Джисон, маленький, с распахнутой для Минхо душой, любопытный, честный и почти что одинокий человек, чувствовался как жизнь. Именно та, что проходила мимо Минхо. — Хён, почему ты так странно… — Очень хочу поцеловать тебя. — …смотришь? — замер. — Что? Джисон рвано выдохнул. Его глаза округлились в удивлении, а губы открылись, чтобы что-то ответить. Минхо любовался. — Мне повторить ещё раз? — Ответа не последовало, поэтому Минхо чуть наклонился вперёд и вновь нашёл своими губами ухо Джисона. — Я очень хочу поцеловать тебя прямо сейчас. Джисон пискнул или булькнул. Он схватился за локоть Минхо и поджал губы. — Ты не можешь говорить мне такое посреди кинотеатра, переполненного людьми, — заскулил, да ещё так капризно и обиженно. Минхо рассмеялся и накинул на плечи Джисона его же пальто. — Но я это сказал. — Это нечестно, хён. — Согласен. — Так что там дальше? — Ужин. Недалеко есть небольшой ресторанчик, в котором готовят самое вкусное мясо в городе. Минхо не обманул. Ресторанчик находился недалеко, и там действительно готовили фантастически вкусное мясо. Джисон, посетивший большое количество различных заведений в нескольких странах, ни разу такого не пробовал. Место, в которое его привёл Минхо, напомнило Джисону ресторанчики, которые рисовали в его любимых старых аниме. Рестораном назвать слишком громко, кафе — слишком мелко. Именно ресторанчик. Он не был роскошным и с баснословными ценами в меню, не был очередным вычурным местом, в какие родители Джисона наведываются ежедневно. В таких ещё десять вилок с одной стороны, десять ложек с другой, а дышать лучше вообще через раз, чтобы не разбить своими недовольными вздохами хрустальные бокалы для шампанского, или в чём оно там подаётся… Джисон не хотел даже думать об этом. Минхо привёл его туда, где играла тихая мелодия, переливающаяся, как музыка ветра. Светлые стены, деревянные столы и мягкие диванчики, в которых тонули бёдра, вызывали у Джисона неописуемый восторг. Приглушённость света заменялась сотнями золотистых симпатичных круглых лампочек. Пышная зелень в глиняных горшках на широких подоконниках и полу одомашнивала и успокаивала глаз. Могли ли растения снимать стресс? Джисон об этом не слышал, но понимал, что с ним такое работало. А какой же аромат витал в воздухе… Густой, сочный, но не надоедливый и не жирный, от него во рту скапливались слюнки. Их свидание претендовало на лучшее свидание. Джисону не приходилось уворачиваться от ответов, чтобы не произвести плохого впечатления, ему не нужно было натянуто смеяться, фильтровать свои шутки и следить за каждым вздохом. С Минхо всё было настолько просто и привычно, что тепло разливалось в груди патокой, плотно заполняя её. Джисон не смутился того, что уронил на свою белую хлопковую рубашку кусочек курочки. Только скуксился. Он не следил за тем, достаточно ли привлекательно он ел, пачкая пальцы и уголки губ в соусе, после чего Минхо с доброй и абсолютно влюблённой улыбкой передавал ему салфетки. — Я никогда раньше не слышал об этом месте, и это ужасно. Серьёзно. Если бы я знал, то приходил бы сюда, как минимум, раз в неделю. — Мы с мамой и Миной часто здесь бываем. Джисон оторвал взгляд от тарелки. Минхо привёл его в место, в которое приходит со своей семьёй. От этого сжалось сердце. Джисон шумно выдохнул и сделал глоток воды. — Мне стоит говорить с тобой о Мине и вообще… — он прочистил горло, дожёвывая кусочек мяса, — о том, что происходит сейчас? — Ты всё знаешь, Сони. Если у тебя есть вопросы, то задавай. Моя семья и наше положение — не табуированная тема. — Минхо нежно посмотрел на Джисона в ответ. — А твои чувства? Табу или нет? Как ты вообще справляешься со всем этим? Это… это ведь очень тяжело, Минхо. — Последние слова перешли на сокровенный шёпот. Будто Джисон говорил о чём-то запретном. Он несколько раз задавался этим вопросом. Люди могут вынести многое, но все люди его не волновали так сильно, как один Ли Минхо с цветущими синяками на лице, что по оттенку были идентичными с его мешками под тусклыми глазами. — Я не справляюсь, — ответил Минхо. — С этим нельзя справиться. Я просто делаю то, что должен делать сейчас, и всё. То, что в моих силах. — Ты выглядишь и говоришь как человек, который… — Который давно со всем смирился? — Джисон кивнул. — Нет у меня другого варианта. Иногда думаю, что, может, всё же есть? А потом смотрю, как Мину выворачивает своей же кровью и ломает от невыносимой адской боли, и понимаю, что нет. Другого варианта нет. Она устала. Очень устала, Сони. Улыбается только ради мамы и меня. Я не готов к её смерти… И никогда не буду, но я смирился. В этом нет ничего сложного или сверхъестественного. Это не просмотр фильма или чтение книги о человеке, который болен раком. Это просто целая жизнь рядом с Миной. От этого смирения мне не станет лучше, не станет легче или проще ни сейчас, ни потом. Оно просто есть. И я никогда не смогу подготовиться к этому. Даже зная какие-то сроки. — Я… я не сказал этого в прошлый раз, но мне правда очень жаль, что всё так. — Джисон, не строя гримас сочувствия, смотрел Минхо в глаза. — Если я смогу чем-то помочь, то просто скажи об этом, хорошо? — Хорошо, Сони. Спасибо. — Минхо приподнял уголки губ. — Ты чумазый. Джисон закатил глаза и промокнул рот салфеткой. — А так? — А так самый красивый. — Хён! — Джисон уронил себя в сторону, упав прямо на подушки, но уже через секунду вернулся в прежнее положение. — Твои комплименты доведут меня до тахикардии, но, пожалуйста, продолжай. — Продолжу, — согласился Минхо. — У тебя всегда были настолько стрёмные отношения с родителями или случился какой-то переломный момент, когда всё стало так хреново? — Ну, — усмехнулся Джисон, — момент моего рождения?.. — Он пожал плечами. — Как-то я пришёл к маме в кабинет. Мне было шесть. Было уже поздно, я давно спал. Короче, я пришёл к ней, чтобы пожаловаться, что мне приснился кошмар. Хотел получить успокаивающие объятия. Пока я распускал свои нюни на пороге материнского кабинета, она, оказывается, в этот момент говорила по телефону. Точнее, слушала кого-то. Я понял это, когда она повернулась ко мне лицом, и я увидел на её ухе гарнитуру, с которой она вечно таскается даже сейчас. Сначала я подумал, что она не слышала меня, но она просто не заметила моего присутствия. В кабинете было уже темно, а в коридорах по ночам свет выключался, поэтому… поэтому она просто спокойно вышла из кабинета и направилась на кухню. Видимо, размяться или сменить обстановку. Не знаю. Я проторчал там около тридцати минут, надеясь, что она пошла мне за молоком или чем-то сладким, чтобы успокоить, но мама не вернулась. А я замёрз и ушёл обратно в комнату. Джисон в конце так забавно улыбнулся, как после анекдота. Настолько смешного, что у Минхо свело челюсть и заныло всё нутро. Он представил крошку Джисона, перепуганного и брошенного. Лучше бы не представлял. Наверное, теперь это его худший кошмар, потому что помочь он тому маленькому мальчику уже не может. — Не смотри так грустно, хён. Было и было. Она не проигнорировала меня намеренно. Просто не заметила. Просто не заметила. Минхо отказывался верить своим ушам. — Для ребёнка, который не получил необходимой ему любви, ты вырос добродушным и любвеобильным человеком. — Наверное. Чан и Чанбин тоже так постоянно говорят. Хён, ты умеешь кататься на велосипеде? Скорость смены тем не удивляла Минхо. Всю болтливость Джисона он распробовал ещё в их самую первую встречу. — Умею. — А я нет. Научишь этой весной? Минхо чуть прищурился. Джисон брал с него негласное обещание быть всё ещё вместе до весны. — Научу, — согласился он. — А я плавать не умею. — Серьёзно?! — Джисон почти что выпал на середину их стола. — Почему ты так удивляешься? — Минхо готов был обороняться. — Потому что это вроде как базовые вещи… — Как и катание на велосипеде. — Хён, в случае наводнения мне велосипед не понадобится. — Только в этом случае он тебе и не понадобится. — Минхо усмехнулся. — Так же, как и нелюбовь к «Гарри Поттеру». Это опасно. — Опасно для чего? Не получу письмо из Хогвартса? — Джисон склонил голову и, сморщив нос, отмахнулся. — Я бы хотел попасть к Ариэль и стать русалом, вместо учёбы в Хогвартсе. — Свидание отменяется… — Минхо! — Джисон несильно пнул его под столом, чем вызвал смех и сдающийся жест поднятых в воздух рук. — Тебе правда так нравится этот фильм? — И книги, — добавил Минхо. — Что любишь ты? — Аниме, — без раздумий ответил Джисон. — Ты смотрел «Мой сосед Тоторо»? Минхо задумался, судорожно начав перебирать в своём мозгу, что там пылилось на полках. Такого запроса не нашлось. — Кажется, нет. Джисон ахнул, выпрямил спину и пару раз комично хлопнул своими блестящими глазами: — Ты прав, хён, свидание отменяется. Минхо залился смехом и обхватил ногами ноги Джисона, удерживая на месте. — Устроим вечер кино? — предложил компромисс. — Заманчиво. Я согласен. Хотелось потянуться друг к другу и снова переплести пальцы. У Джисона от вкусной еды и жары красные щёки, не сползающая с губ улыбка и звонкий смех, Минхо уверен, что хочет слышать его как можно чаще. — Почему ты согласился пойти выпить со мной в тот вечер? — Джисона этот вопрос не то чтобы сильно мучил, просто жужжал в ушах почти двадцать четыре часа в сутки. Минхо опустил палочки, не донеся лапшу до рта, и, боже мой, Джисон не верил своим глазам, смущённо поджал губы на несколько секунд, чтобы дать себе время поразмыслить над ответом. — Ты понравился мне сразу, как я тебя увидел. Ты был милой и настойчивой липучкой, много говорил и смешил Феликса. Смущение Минхо стоило всех драгоценностей мира. Его уши и часть шеи прелестно краснели, но при этом он находил в себе достаточно смелости, чтобы смотреть на Джисона. Застенчиво улыбнувшись, он в который раз просто пожал плечами. — Ты вёл себя как засранец. — Джисон весь заискрился. — Хороший засранец, поэтому ты тоже понравился мне в нашу первую встречу. Вообще-то, если быть честным, сначала мне понравились разворот твоих плеч и спина, затем тыквенный латте, а потом только ты. Это было примерно в один диапазон времени. Где-то пять минут. — Ты прямолинейный. — Кто бы говорил. — Я не знаю твоей фамилии. — Хочешь узнать её, чтобы понимать, что именно я буду менять на фамилию Ли, когда ты поймёшь, что влюбился в меня всем своим сердцем и позовёшь замуж? — Джисон игриво вскинул бровь. — Я Хан. Хан Джисон. Минхо речи о замужестве не смутили. Они его, наоборот, даже развеселили. — Значит, Хани, — сказал он. — Хани Сони. — Ужасно приторно, аж зубы сводит. — Не ври, тебе нравится. — Минхо сказал это с такой непоколебимой уверенностью, словно бы жил в голове Джисона всю его жизнь. — А тебе нравятся милые прозвища. — Да. И мне не стыдно. Поэтому Джисон — Сони. Или теперь Хани. Неважно, это всяко звучит очень сладко и желанно для самого Джисона. Одна неизменная классика в виде ресторанчика заменилась другой неизменной классикой — парком. В парке немноголюдно. В основном встречались те, кто точно так же, как и они, шли прогулочным шагом с горячим чаем или кофе в руках. Запах мокрых опавших листьев и холодной травы морозил нос. Дорожка под ногами была сырой из-за дождя, прошедшего днём. Маленькие лужицы блестели в свете ярких фонарей, не позволяющих намочить обувь и забрызгать джинсы или брюки. С высоких деревьев при каждом дуновении прохладного ветра на головы и на плечи падали капли, имитируя дождь. Джисон всё острее и острее чувствовал необходимость взять Минхо за руку. Он всё ещё чувствовал, как в носу стоял аромат почти выветрившихся сигарет, зубной пасты и свежего парфюма. От мысли, чтобы зарыться замёрзшим носом в горячую шею Минхо, Джисон чувствовал, как потянуло низ живота и панически ослабли колени. Минхо купил ему горячий шоколад и отдал свои перчатки, потому что Джисон, поселившийся в такси, не носил ни перчаток, ни шапок, ни шарфов. Чудом сегодня вспомнил, что нужно одеться теплее, чем обычно. — Он не такой вкусный, как твой. — Уголки губ Джисона опустились вниз. — Я приготовлю тебе что-нибудь такое послезавтра. — Завтра на учёбу? — Джисон загребал носочками белоснежных кроссовок опавшие жухлые листья и касался своим плечом плеча Минхо. — Да. — Кстати, хён, а на кого ты учишься? — На юриста. — Вау! — Джисон облизнул нижнюю губу, вытирая её от шоколада. — Вау, хён, это впечатляет. Ты крутой! Это правда то, чего тебе хочется? Или на самом деле в тебе живёт детская мечта… — Джисон задумался. — Не знаю… Может, играть в театре? А по воле совести ты решил выбрать востребованную профессию. Скажи, что это не так, иначе… — Это не так. — Минхо улыбнулся и поправил шарф Джисона, посильнее натянув его на подбородок. — Я правда хочу быть юристом. Мне это интересно. Что насчёт тебя? — А, ну… — Джисон посмотрел в сторону. — Я учусь всяким скучным бизнес штучкам. Ну, они нескучные, но скучные. — Хочешь чего-то другого? Джисон пожал плечами. — Не знаю? — Он поднял неуверенный взгляд. — Мне легко даётся учёба, да и в целом она не приносит мне проблем. Я понимаю, о чём ты. Хочу ли я заниматься всем этим в будущем? Не знаю. В этом плане я ни в чём не уверен. У меня нет чёткого желания. Я не хочу стать художником, певцом, поваром, врачом или кем-либо ещё. Мне это неинтересно. Джисон выглядел потерянным. Собственное место в жизни волновало его каждый день. — Не беспокойся об этом, Сони. Все вокруг слишком много хотят от детей, которые едва ли успели переступить школьный порог. Я уверен, что ты найдёшь что-то, что будет радовать тебя и заинтересовывать с каждым днём всё больше и больше. Просто нужно немного подождать. — Я… я пытаюсь не беспокоиться, хён. Иногда даже получается, просто… — Джисон обречённо вздохнул. — Просто иногда я целыми днями лежу на постели и практически не двигаюсь, потому что не знаю, что мне делать. Всё такое пустое и неинтересное. В детстве родители отдали меня на всевозможные секции и занятия, какие только существуют. Что бы ты ни назвал, я уже там был. В десять лет я только и мечтал о свободе и о нормальном детстве, а теперь я не знаю, что делать с этим свободным временем. Минхо задумался. В Джисоне жили маленькие Вселенные. Все они были разного размера, цвета, вкуса и яркости. И каждую из них Джисон показывал по очереди. — Я знаю одно место, которое тебе понравится. — Да? — Любопытство отразилось на лице Джисона. — Какое? — Это будет сюрприз. Думаю, что… — Его речь прервала трель мобильного телефона. — Извини. — Всё в порядке. Они остановились на месте. Минхо быстро вытащил свой телефон из кармана. Он взглянул на экран, обеспокоенно нахмурился и ответил. Джисон не мог слышать разговора, но выражение лица Минхо помрачнело, а в глазах что-то изменилось. — Что случилось? — Мине стало хуже. Прости, Сони, я должен идти прямо сейчас. Мне жаль, что всё так, но… — Я могу пойти с тобой, если ты не против? Джисон сам не понял, зачем вообще спросил об этом. Очевидно, что Минхо думал вовсе не об этом. Но Джисон не имел в виду продолжения свидания или что-то ещё. Ему просто так сильно не хотелось оставлять Минхо в таком состоянии одного. Да, вероятно, он уже бывал в таких чувствах много раз, но тогда у него не было Джисона прямо вот под боком. Минхо закрыл глаза и глубоко втянул холодный воздух. Джисон уже успел решить, что тот начал придумывать, как бы вежливо отказать, но: — Да, пожалуйста. Я… я буду благодарен тебе за это. Мало кто любит больницы. Джисон ещё не встречал таких людей. Кутаясь в пальто, он сидел возле стойки регистрации и смотрел в стену напротив себя. Тихо. Слишком тихо, никак не получалось заглушить мысли в голове. Джисон провёл пальцами по своим плечам и упёрся макушкой назад. Точно в такую же голубую стенку, как и та, что была напротив. На широком полотне яркими красками были нарисованы улыбающиеся мультяшные персонажи. На Джисона смотрела принцесса Аврора вместе с Джеймсом Салливаном. Он повернулся назад и громко выдохнул. Над ним — Базз Лайтер. «Детское онкологическое отделение». Джисон прочитал эту вывеску уже сорок восемь раз. Он сжал зубами нижнюю губу, содрал шелушащуюся кожицу и сморщился от боли. Как же тихо. Они приехали сюда сорок минут назад. Всю дорогу Минхо не отпускал его руку, нервно сжимая влажными пальцами. Ему было всё равно на скосившиеся взгляды. Джисону — тоже. Палата Мины находилась дальше по коридору, но Джисон решил остаться тут. Медсестра за стойкой регистрации иногда шелестела картами пациентов и щёлкала по клавиатуре. 21:34 Свет в коридорах уже приглушили. Джисон перевёл взгляд с Авроры в окно. За ним кроны деревьев сгибались под силой ветра. К ночи похолодало. Ещё и дождь пошёл. Разглядывание всего вокруг помогало не думать о Мине… Почти помогало. Джисон хотел, чтобы она… продержалась ещё немного. Минхо вернулся спустя десять минут. Размытый и просто-напросто уставший. Джисон тут же вскочил на ноги и сделал несколько шагов вперёд. Спрашивать стало страшно. Язык клей-моментом приклеился к нёбу, оставив его глупой рыбкой. — Всё нормально. «Всё нормально». Эти слова от Минхо звучали заезженной пластинкой, крутящейся долгими днями. Весь смысл утерялся. — Останешься здесь? Они говорили шёпотом, стоя непозволительно близко. Джисон быстро нашёл руку Минхо и сжал её. — Нет, с ней останется мама. — Что ты имеешь в виду под «нормально»? — Джисон сглотнул густую слюну, нервничая. — Что ей стало лучше после очередного приступа. Мы посмотрели вместе её мультики, и Мина выгнала меня. Не любит, когда я остаюсь у неё на ночь, потому что волнуется. Джисон понятливо кивнул. Они говорили и смотрели мультики. Это ведь хорошо? Насколько «хорошо» уместно в такой ситуации? — Я не знаю, что сказать тебе сейчас, хён. — Останешься у меня? — Останусь, — согласился без промедлений. — Прости, что так вышло. Я обещал тебе поцелуй под дверью твоей квартиры. — Минхо грустно улыбнулся, смотря на Джисона. — Под дверью твоей квартиры тоже будет считаться. — Джисон суетливо усмехнулся. — Ты в порядке? Минхо только кивнул. Ответить «да» вслух означало бы соврать Джисону. Врать ему не хотелось. В уютной тишине ехали домой. Ночные автобусы — полупустые. В таких Джисону нравилось ездить намного больше. Положив голову на плечо Минхо, он закрыл глаза. Пальцы зябли, поскорее бы согреться. Они сели на самые дальние места в конце автобуса, поэтому их руки не переставали касаться друг друга. В квартире семьи Ли всё по-старому. Джисон зашёл в неё следом за Минхо. Он, шмыгая холодным носом, закрылся за ними на замок и едва ли развернулся назад, как Минхо тут же взял его за локоть, потянул вперёд и поцеловал. Крепко, желанно и несдержанно. Джисон против собственной воли сдавленно простонал прямо в его губы и закрыл глаза, обмякнув, как тряпичная куколка. Только руками успел зацепиться за полюбившиеся ему плечи. У Минхо красивые губы, и целуется он ими так хорошо, так чувственно… Джисон не успевал, банально терялся в чувствах, открывая рот шире и двигая своими треснувшими губами навстречу. Минхо не был чересчур настойчив и тем более груб, но каждое его движение было уверенным, горячим и глубоким. Он по очереди обхватывал губы Джисона, чувствуя их лёгкую шероховатость, которая быстро прошла из-за количества слюны. Джисон потянул ладони вверх и положил их на щёки Минхо, чтобы быть ещё ближе, чтобы ощущать пальцами, как пылала там кожа. Минхо нежно толкнул Джисона назад и прижал к дверям, дав ему опору для спины. Джисон чувствовал его руки под своим расстёгнутым пальто. Они хорошо и удобно уместились на его талии, словно она была создана именно для этих конкретных рук. Сквозь тонкую ткань рубахи не скрывалось ничего. Минхо сильнее сжал ладони на боках Джисона и большими пальцами приласкал кожу, вызвав томный вздох. Куртка Минхо шуршала от любого его движения, но нисколько не заглушала глубокого дыхания Джисона и бесстыдные звуки поцелуя. Минхо дорвался, Джисон же, наконец, перестал представлять, потому что на деле всё оказалось гораздо приятнее, вкуснее и мягче. Джисон громко сквозь нос втянул в себя воздух, иначе никак… Он действительно мог бы потерять сознание от такой близости. — Ты перепутал стороны дверей, — шепнул Джисон прямо в губы Минхо, поднимая поплывший взгляд. — Правда хочешь, чтобы соседи видели вот такое твоё выражение лица? Джисон нервно усмехнулся и отрицательно мотнул головой. У Минхо блестели губы. У него, вероятнее всего, тоже. И это щекотало его живот, грудь и особенно там, где сердце. — Спасибо, что поехал со мной в больницу. Джисон так и не убрал своих ладоней с его щёк. И не собирался. Он погладил их пальцами и ободряюще улыбнулся, чувствуя, как губы больше не тянет из-за сухости. Это было смущающе. — Я думал, что тебе наоборот хотелось бы побыть одному в этот момент, поэтому удивился, что ты взял меня с собой. — Нет, это совсем не так. — Минхо снова закрыл глаза и наклонился к одной из ладоней, как тогда за кафе. — Я… Блядь… — Хён, всё нормально. Не хочешь говорить — не надо. Минхо уронил голову на его плечо и уткнулся носом в шею, пустив мурашки. — Нет, это просто звучит слишком плаксиво. Ты и так думаешь, что у меня жизнь херовая, а тут, наверное, вообще расплачешься. — Не буду я плакать, хён. Минхо улыбнулся. Джисон не мог этого увидеть, но почувствовал кожей. Упёршись макушкой в дверь в коридоре квартиры, Джисон почувствовал, как ему стало жарко. Кожу закололо, а к спине прилипла рубаха. — Мне это было нужно, — тихо произнёс Минхо. — Нужен был кто-то рядом. Всякий раз, когда Мине становится хуже, это влияет на всех нас. Ты просто смотришь на это и понимаешь… Всё понимаешь. В такие моменты мама всегда остаётся с ней, и это отлично, хорошо, так нужно. — Минхо нервничал. Джисон чувствовал, как пальцы на его талии сжимались и разжимались. — Просто… До Джисона дошло. Минхо не нужно было говорить этого вслух, всё было настолько кристально понятно, что больно до судорог в глотке. — Просто ты тоже нуждался в ком-то, кто бы остался с тобой в такой момент? — Это эгоистично… — Это нормально! — возразил Джисон чересчур громко, чем действительно насмешил Минхо. — Это нормально, хён. — Он перешёл на шёпот. Джисон обнял его, сам прижался близко-близко и закрыл глаза. Всё это время Минхо чувствовал себя не менее одиноко, чем сам Джисон, и всё это время он ненавидел свои эмоции. Он ненавидел за то, что нуждался в Суён, ненавидел саму мысль, чтобы попросить уделить крошку внимания и для себя. Минхо ведь тоже её ребёнок. Это чувство не было завистью или злостью, конечно, нет. Если бы понадобилось, Минхо бы отдал Мине всю любовь, которую Суён испытывала к нему. Минхо никогда не винил маму или кого-то другого, он не обижался и всё, абсолютно всё понимал. Но от этого не переставал нуждаться в поддержке и заботе. Джисону поплохело от осознания. Минхо был несокрушимой поддержкой и опорой для мамы и сестры. Именно он взвалил на себя весь груз и всю ответственность после того, как отец ушёл от них. Кто ещё, как не он? Минхо повзрослел раньше положенного и никогда не жаловался на жизнь, потому что вообще не считал, что она у него имелась. У Минхо перманентная усталость и чувство долга, которое он сам в себе посадил. Теперь оно разрослось как дерево с глубокими корнями. Джисон обнял Минхо ещё крепче. Встретились как-то два одиночества… — Задушишь. — Не порти момент, — нахмурился Джисон, легонько шлёпнув по чужой спине. Минхо в отместку цапнул его зубами за шею. Только это возымело другой эффект. Джисон, не контролируя себя, сжал пальцы на куртке Минхо и придвинулся ещё ближе, шумно выдохнув. Реакция потрясающая. Минхо, заблестев решительным взглядом, оценил. Он поцеловал Джисона в шею и повторил своё действие, прикусив тонкую кожу. — Хён… Минхо губами почувствовал его мурашки. — Вот это открытия, — мурлыкнул он, целуя в ключицу. — Мне жарко. — Уже? — Хён, мне из-за пальто жарко. Джисон рассмеялся, и Минхо нехотя отстранился, чтобы дать им возможность снять верхнюю одежду. — Голоден? — Немного. — Я приготовлю что-нибудь… — Не-е-ет, хён. Давай закажем. Ты и так постоянно готовишь что-то на работе. — Джисон скинул с себя кроссовки и достал телефон. — Только на этот раз я плачу! И не спорь даже. — Я думал, что ты со мной подерёшься за счёт в ресторанчике. — Минхо помог снять ему пальто и повесил его на вешалку. — Я бы не стал. Ты же участвуешь в боях без правил. Кстати, я могу побывать на них? — Да тебя же вынесут оттуда на носилках. — Я буду держаться. Возьму с собой пакетик, чтобы тошнить в него. Минхо подтолкнул его в сторону ванной комнаты, чтобы вымыть руки. — Ты правда уверен, что хочешь побывать в таком месте? — У меня нежная душа, но не настолько, хён. — Джисон свёл брови к переносице. Хан Джисон смотрелся недопустимо хорошо в одежде Минхо, в кровати Минхо с упаковкой курочки в руках, с котами Минхо и с ноутбуком Минхо на своих коленях… От такого вида накрывало с головой. Минхо, сам того не понимая, пялился на Джисона, будто бы пришёл в музей, а не в свою комнату, в которой жил уже несколько лет. — Хён, Дуни облизал мою щёк… Ты чего там стоишь? — Джисон тоже уставился на него в ответ. — Думаю, когда успел обзавестись четырьмя котами. — Минхо сел рядом на постель и заглянул в экран ноутбука. — Нам нужно решить, что смотреть. — Есть предпочтения? — Хочется что-то тупое. — Могу включить свои лекции, — ответил Минхо, поглаживая маленького Дори, что удобно устроился на бёдрах Джисона. — Давай вот этот. — Он указал на какой-то постер, даже не посмотрев. — Хён, это фильм про акул. — Разве это вообще важно? Мы же всё равно половину фильма пропустим, потому что будем целоваться. Джисон миловидно хихикнул, повернув голову в сторону Минхо. — Но другую половину мы будем есть курочку и картошку фри. — Он не стал отрицать того, что сказал Минхо. — Поцелуй со вкусом курочки. Тебе не будет противно? Потому что мне — нет. — Люблю курицу. — Круто. Минхо всё равно оказался прав. От фильма, название которого никто из них не запомнил, они посмотрели только пятьдесят минут. Тридцать из которых они ели и действительно не смотрели, потому что обсуждали утренние сеульские пробки и то, как трудно вставать в холода, а остальные двадцать просто лежали и думали о том, как вкусно они поели. У парочек на стадии конфетно-букетного периода есть одно правило: не выбирать на совместные просмотры интересные фильмы. Посмотреть их не получится, а в голове галочка, что этот фильм есть в их арсенале, останется. А они только и делали, что играли в стоматологов, исследуя рты друг друга. — Хён, — позвал Джисон, лежа на подушке и смотря в потолок. — Это было крутое свидание. — Тебе всегда нравятся свидания, когда у твоего потенциального парня сестра может умереть в любую минуту и вы оба срываетесь в больницу по первому звонку? Минхо лежал рядом на боку, держа свою голову рукой и смотря на Джисона, который тут же перевёл на него взгляд. — Что ещё за «потенциальный»? — выгнул бровь, да ещё так недовольно. — Ты странным образом выделяешь в словах всё то, что не надо. — Это талант, хён. — Джисон дурашливо закатил глаза. — В детстве я свалился с самоката в пруд и ударился головой о камень. Может, тогда-то этот талант и нашёлся у меня. Минхо заинтересованно разглядывал его лицо, приметив на щеке след от соуса. Джисон ест, как трёхгодовалый ребёнок. Уляпывается вообще весь. Минхо нагло соврёт, если скажет, что ему это не нравится. — Талант у тебя это проблемы на задницу искать. — Моя няня говорила точно так же. Они флиртовали. Снова. Руки Джисона потянулись к футболке Минхо на его груди, а пальцы принялись очерчивать непонятную надпись на немецком. Эти движения происходили сами по себе. Острое чувство потрогать, приблизиться и ощутить просто возникало в груди, и ни Джисон, ни Минхо не смели его игнорировать. Минхо поднял свободную руку к лицу Джисона и убрал чёлку с его глаз, хотя она совершенно не мешала. Комнату освещал только мелькающий пёстрыми картинками экран ноутбука и холодные фонари с улицы. Шторы у Минхо неплотные, они пропускали сквозь себя малейший свет. Это особенно бесило по утрам в летние дни. — Как ты завтра собираешься ехать на учёбу, если у тебя даже сумки с собой нет? — Минхо подумал об этом только сейчас, когда Джисон лежал под его боком, сытый, согретый и разомлённый. — Не знаю, мне всё равно. — Ответ прозвучал бодро и бездумно. — Я плохо влияю на твои отношения с учёбой. — Нет, хён. — Джисон не переставал водить вездесущими пальцами, уже успел прочувствовать твёрдый пресс сквозь футболку. — Чанбин что-нибудь придумает. Всё нормально… Прости, я, если честно, не особо сильно вникаю в наш разговор, потому что жду, когда ты меня поцелуешь. Минхо состроил понятливое выражение лица и сделал то, что от него ждали. Он наклонился вниз, спустил свою руку с волос Джисона на его талию и поцеловал в губы, снова потрескавшиеся и сухие. Джисон для Минхо будет покупать кремы для рук, а Минхо ему — бальзамы и гигиенические помады. Целоваться с Минхо было приятно. Приятность эта измерялась во многом, не только в движении их губ, что, конечно же, было на первом месте. Но крыша Джисона над головой слетала не только из-за этого. Он млел и весь, с головы до пят, чувствовал щекочущие искры каждый раз, когда Минхо сжимал свою тяжёлую ладонь на его боку и надавливал большим пальцем сильнее, чем остальными, до мурашек пересчитывая рёбра, когда двигался вперёд, чтобы быть ближе и упереться своей грудью в его, когда он тяжело и судорожно выдыхал через нос, не разрывая поцелуя… Когда давал почувствовать вес своего тела, но при этом всё равно придерживал самого себя на локте. Или же игриво оттягивал нижнюю губу Джисона, слабо прикусывая её и тут же зализывая. Просто так хотелось. А ещё Минхо мог улыбнуться в поцелуй, если действия Джисона заставляли его немного развеселиться в такой момент. Например, когда Джисон от переизбытка чувств сжимал плечо или кожу на его спине чересчур сильно, а потом извиняюще мычал в губы и нежно поглаживал «пострадавшее» место. Минхо решил для себя, что это мило. И всё же улыбка Минхо в поцелуе доводила Джисона до щемящей боли в его бедном украденном сердце.***
— Я собираюсь поговорить с ним, — заявил Чанбин, сидя на больничной койке у Чана в ногах. — Нет… Ты не… Чанбин, нет. Ты не будешь говорить с Минхо и вести себя как строгий отец, — воспротивился Джисон, запихивая в рот солёные орешки. — А я тоже хочу поговорить с ним, — хрипнул Чан и посмотрел на Джисона решительным взглядом. Он пришёл в себя спустя два дня, как попал в больницу. Тогда Чанбину позвонила его мама и сообщила хорошие новости. Они с Джисоном сорвались к Чану прямо посреди пары, чуть не забыв собственные сумки в аудитории. Чан мог говорить, но делал это мало и быстро. Шевелить настолько разбитыми губами было невыносимо больно. Всё, что он рассказал Джисону и Чанбину, так это то, что, да, его отец узнал, чем Чан занимался всё это время, и в слепом гневе почти что убил его. Забыл, правда, добавить, что именно этого Чан и добивался. Его совсем не расстраивала ситуация со СМИ и полицией. У него от услышанных новостей в груди стало тепло, он даже попытался улыбнуться. — Нет. Я хочу познакомить его с вами. И чтобы вы вели себя приемлемо. Я не прошу адекватно. — Когда познакомишь? — не унимался Чанбин. — Не знаю. Когда придёт время. Не хочу торопить события и давить на него. — Джисон заглянул в упаковку с орешками и тихо выдохнул. — Он хороший, правда. И нравится мне. — Да он тебе больше, чем нравится, — усмехнулся Чан, но уже меньше чем через секунду зашипел. — Да, это так. — Джисон ярко улыбнулся. — Если что, я всегда готов навалять ему, если твой весь такой замечательный Ромео окажется вовсе не Ромео. — Чанбин отзеркалил улыбку друга. — Он участвует в боях без правил, так что… я не хочу собирать тебя по кусочкам, Чанбин. И он не окажется не Ромео. И вообще он не Ромео. Мне не нравится Ромео. — Джисон нахмурился. — Я потерял смысл имени Ромео. — Чан шмыгнул носом и перевёл взгляд в потолок. — Еда здесь паршивая. — Чан, если там нет жирного мяса, чипсов и баночки энергетика, это не значит, что еда отстой. — Чанбин косо посмотрел на него. — Что на сегодня говорят врачи? — Жить буду. — Ты постоянно так говоришь. — Джисон закатил глаза и откинулся на мягкую шенилловую спинку кресла. — Есть какие-то осложнения? Мы не смогли словить твоего лечащего врача, пока шли сюда. — Всё правда нормально. Джисон и Чанбин переглянулись. Всё равно потом доймут врача расспросами. Будто бы не делали так вчера или позавчера. — Что там… — Джисон провёл языком по нижней солёной губе и смял упаковку с орешками, подпихнув их вбок между собой и креслом, — с отцом?.. — Не виделись. — Чан прочистил горло. — И вряд ли увидимся. Полиция приходила ко мне вчера. Снова. Я рассказал всё как есть. Кроме того, что делал. — Соврал? — Умолчал. Джисон провёл ладонями по своим коленям и сжал пальцы на ногах. Поношенные конверсы с завязанными шнурками валялись возле кресла. В больницах холодно. Ему тут не нравилось. Мысли о том, что Чан проводит здесь круглые сутки вот уже вторую неделю, доводили его до такой тупой слабости, что несколько раз он пропускал приём пищи и выпадал из реальности на несколько часов, а после всегда звонил Чану по видеозвонку, стараясь поднять настроение и скрасить серые вечера. — Кстати, о боях. — Джисон нервно одёрнул рукава своей безразмерной толстовки с широким капюшоном, надетым поверх очаровательной шапки с медвежьими ушками, и увёл взгляд в окно. Стемнело. — Сегодня Минхо участвует в них, и я иду туда. Сам попросил, а теперь не хочу. Мне страшно. — Тебя стошнит от звука чьей-нибудь сломанной челюсти. — Чанбин сделался серьёзным. — Он правда не может перестать участвовать в них? — Думаю, что нет. Нам… — Джисон закрыл глаза и безнадёжно выдохнул, собираясь с мыслями. — Нам никогда не понять, что такое отсутствие денег и долги с таким количеством нулей, что там либо с крыши прыгать, либо стреляться. — Если помочь ему с… — Минхо не возьмёт чужих денег. — Джисон знал заранее, что Чан хочет сказать. — Ты говорил с ним об этом? — Нет, но я в этом уверен. Почти что на тысячу процентов. — От волнения дрожали пальцы. Джисон не знал, куда их деть, поэтому теребил верёвки на капюшоне своей толстовки. — Если честно, я даже боюсь заводить этот разговор. Чанбин задумался. Он посмотрел на Чана, но тот также не знал, что делать. — А ты попробуй. — Попробую, конечно. — Джисон поджал губы. — Просто это другое. Если бы дело касалось, например, денег на операцию Мины, которая бы сохранила ей жизнь, то да. Но здесь всё иначе. — Это не обидит его, Джисон. Если ты просто один раз предложишь помощь, не тыкая его носом в свой статус богатого ребёнка, то всё будет в порядке. А ты нормальный и так делать не станешь, — ответил Чанбин. — Но так хотя бы твой принц будет знать, что сможет положиться на тебя в трудный момент. Телефон Джисона в кармане толстовки зажужжал, привлекая к себе внимание. На экране блокировки высветились «хён» с тремя разноцветными сердечками и фотография спящего Минхо, сделанная втайне. Он взял трубку. — Я уже у больницы. Ты уверен, что хочешь смотреть на это? — Уверен, хён! Я уже спускаюсь. Джисон сунул телефон обратно и в спешке начал натягивать на себя кеды, просовывая пальцы под пятку. — Ты взял с собой пакетики, если вдруг вздумаешь проблеваться? — наблюдая за ним, спросил Чан. — Не думаю, что в подобных местах полы из белого мрамора. — Джисон быстро надел на себя пальто и перекинул через голову небольшую сумку, в которой лежали ноутбук и пара тетрадей. — Увидимся завтра. Если что, я на связи. — Это мы, если что, на связи, — усмехнулся Чанбин. — Губы клубничным бальзамом намазал, влюблёныш? Чан насколько мог, настолько и рассмеялся. — Я от вас отказываюсь, — напоследок бросил Джисон и вылетел из палаты. В лифте он нанёс свой клубничный бальзам, подаренный Минхо, и бросил последний взгляд в зеркало. Возможно, он был одет слишком мило для человека, который собрался идти на бои без правил в какие-то грязные подвалы, но у него не было времени думать об этом. После занятий Джисон и Чанбин сразу же поехали к Чану. Минхо ждал его возле центрального входа, пряча руки в карманы дутой чёрной куртки. Недавно Джисон узнал, что Минхо тщательно следит за своим здоровьем, поэтому одевается тепло, чтобы не простыть. При нём всегда есть шапка и шарф. Болеть слишком затратно, не только финансово. С Минхо Джисон тоже стал придерживаться этого правила, потому что в случае своей болезни ему не хотелось изолироваться от Минхо, чтобы не заразить, но и заражать тоже было бы скотством. Джисон просто решил пить больше витаминов и не забывать брать с собой шарф и шапку. — Хён! — крикнул Джисон, выбегая из здания. Каждую улыбку, которую Минхо дарил ему всякий раз при их встрече, Джисон бережно складывал в конверт своей памяти и убирал на особенную полочку в сердце. Минхо тёплый, но с холодными руками. У него доброе сердце, и Джисон в это влюбился. — Приве… Слова Минхо запнулись о зубы и остались недосказанными, потому что Джисон налетел маленьким несносным ураганом и, сложив горячие ладони на его холодные красные щёки, бесстыдно звонко чмокнул в губы. О бедро Джисона ударилась спортивная сумка Минхо, в которой лежали вещи для боя. — Привет, хён. — Счастливый, даже на месте устоять не может. — Идём? — Идём. — Минхо, мягко улыбаясь от такого приветствия, развернулся в сторону автобусной остановки. — Ты ещё можешь уйти. — Нет. Ни за что. Волнуешься? — Нет. Минхо и правда не волновался, чего нельзя было сказать о Джисоне. Он чувствовал себя самым большим первым и последним идиотом на всём свете. Кто его вообще за язык тянул? — Хён, дай покурить, — буркнул он, подняв неуверенные глаза на парня. — На автобусной остановке нельзя курить, — спокойно ответил Минхо. Вместо сигарет он вытащил из кармана куртки жевательные виноградные конфетки в квадратной упаковке, плотно обтянутой блестяще-сиреневой бумагой. Минхо вложил их в ладошку Джисона и подмигнул. — Тебе же не сломают там челюсть? — Надеюсь, что нет. Наш автобус, пойдём. Джисон всю дорогу держался за рукав куртки Минхо и поглядывал в окно, считая количество красных машин, которые повстречались им на пути. Двадцать четыре. — Хён, — тихо позвал его Джисон, не отрывая сосредоточенного взгляда от окна. — Да? — А ты знаешь, что из нас двоих на кота больше похож ты, чем я? — Ты мне настроение так пытаешься поднять? — Да. — Спасибо, Сони. Я правда в порядке. А вот ты — нет. — Двадцать семь. — Что? Джисон кивнул на окно: — Я насчитал двадцать семь красных машин. И у меня к зубам прилипли конфеты. Минхо за две недели отношений привык. Правда привык. Тут другого выбора не было. Джисон покрепче сцепил пальцы на его куртке. Дорога до места проведения подпольных боёв заняла час, ехали они на окраину Сеула. Джисон ожидал, что Минхо поведёт его к каким-нибудь заброшенным грязным дворам в самой глубине старых серых домов, но всё, что они сделали, так это пару шагов от автобусной остановки. Джисон посмотрел на лестницу, ведущую вниз на нулевой этаж, и вытянул шею, чтобы получше разглядеть грязные ступени, испачканные разводами тяжёлых ботинок, и белую дверь с ржавыми просветами по краям. Под ногами валялись растоптанные окурки. Джисон шмыгнул носом и поближе подбился под бок Минхо. Тот усмехнулся, невесомо чмокнул его в макушку и закурил. — Ещё не поздно уйти. — Прекрати, хён, — отмахнулся Джисон и запихнул в рот ещё одну конфету. — Как… как это вообще всё работает? — Проще увидеть, Сони. Джисон кивнул. Он взял Минхо за запястье, развернул к себе его кисть и затянулся под пристальный взгляд. — Почему я волнуюсь больше тебя? — Джисон отпустил его руку и сделал шаг назад, вступив в небольшую лужицу и растерев её кончиками обуви. — Потому что тебе меня жалко. Пойдём. Минхо по-человечески выкинул бычок в урну и, взяв Джисона за руку, потянул за собой по лестнице вниз. Когда дверь открылась, их встретила охрана из двух человек и убойная вонь сигарет и алкоголя. Джисон уверен, что, если бы не Минхо, его бы отнесло назад. За дверью — узкий, но длинный коридор с несколькими ответвлениями. Тусклые красные лампы висели на стенах, не на потолке, это сильно резало глаза. Ни черта не видно. В этом месте было жарко, громко и темно. Джисон слышал неугомонный рёв толпы. Не как на футбольном матче, нет… Крики были бешеные, злые и жаждущие больше мяса. Минхо достал пропуск из внутреннего кармана куртки и показал его охранникам. Сделано это было больше для вида, его здесь знали. Джисон оторвал взгляд от коридора и посмотрел на двух крепких мужчин под два метра ростом, состоящих из сплошных железных мускул и вздутых пульсирующих вен. Они бы и сами могли выйти на ринг. Джисон даже не стал пытаться рассмотреть их лица, всё равно бы ничего не увидел в такой темноте. Он успел заметить только бритые головы и старые застиранные рубахи на их телах, которые не жалко будет испачкать в чужой крови. — Он со мной, — сказал Минхо, кивая на Джисона. — Удачи, Лино. Давай не как в прошлый раз. Я на тебя поставил. — Не зря поставил, — уверенно ответил Минхо, кривовато улыбнувшись. Он потянул Джисона за собой в глубь коридора. Запах соджу и сырого металла ударил по носу. Джисон никогда не считал себя неженкой, но сейчас, ей-богу, ему хотелось закрыть глаза, прижаться к Минхо и попросить вынести его отсюда на ручках. Но Джисон прикусил свой язык и послушно поплёлся следом. — Здесь отстойно, — всё-таки вырвалось, скакнув по ровному ряду зубов. — Тебе никто и не обещал здесь Багамы, Сони. — Минхо другой реакции не ждал. — Что за «Лино»? Коридор казался бесконечным. Они уже дважды куда-то свернули. Не освещение, а дерьмо. От красного слезились глаза. Джисон не против. Если расплачется, то всё спишет на идиотские лампочки. — Никто здесь не светит своим настоящим именем. — Минхо обернулся на него, сильнее сжав ладошку. — Выдержишь здесь пару часов? — Главное, чтобы ты выдержал, — серьёзно ответил Джисон. — Куда мы тащимся? Крики стали тише. — Считай, что я рок-звезда и у меня есть своя гримёрная. С этими словами Минхо толкнул одну из дверей в стене с номером «21», и Джисон зажмурился. За дверью — комната, и свет в этой комнате самый обычный. Войдя внутрь, Минхо кинул свою сумку на диванчик, а Джисон оглянулся и понял, что легче ему не стало. Комната метр на метр. Картонная коробка из-под обуви и то больше размером. Джисон правда бы облегчённо выдохнул, если бы сердце сжималось только лишь от размеров этой «гримёрки». Но в глаза бросались прожжённый бычками крошечный диван; стол, заляпанный в засохшей и уже въевшейся крови; обшарпанные стены с плесенью в углах и откровенно засранный пол. Джисон не хотел думать, чем конкретно. — Здесь безопасно дышать? — Он не хотел вести себя капризно, но эти слова вылетели из его рта прежде, чем он успел подумать. — Что это, хён? — Комната, где бойцы готовятся к бою. Несколько лет назад помещения были общие, но тогда бои начинались прямо там, поэтому Намджун решил, что такой вариант самый приемлемый. — Кажется, у меня клаустрофобия. Минхо рассмеялся. Его не раздражала брезгливость Джисона. В дверь раздался стук, и Минхо вовремя дёрнул Джисона на себя, иначе бы тот точно получил по носу. Из коридора залился красный свет, и в проёме показался взрослый высокий мужчина. Красивый и с чарующими ямочками на щеках. — Охрана передала, что ты уже здесь. И не один. — Мужчина перевёл изучающий взгляд на Джисона. — Меня зовут Намджун, я владелец этого места. Он протянул руку вперёд, и Джисон пожал её, не увидев в этом человеке ничего отталкивающего. — Джисон, — ответил он. — Сделайте капитальный ремонт. Намджун громко и от души рассмеялся, расправив свои плечи Атланта. Джисон всегда думал, что это у Чанбина на плечах можно поставить палатку и провести в ней несколько дней… А нет, вот у Намджуна на плечах можно было дом построить. Для себя и ещё кого-нибудь. — Как там обстановка? — спросил у него Минхо, снимая верхние вещи и вешая их на крючок на стене. — Кровь брызжет в разные стороны вместе с зубами. Как обычно, — улыбнулся Намджун. — Я зашёл, чтобы узнать о твоём состоянии. Уверен, что не нужна ещё неделя для отдыха? — Всё нормально. Присмотришь за Джисоном, когда я выйду на ринг? Не хочу, чтобы он стоял со всем этим пьяным дерьмом, не контролирующим себя. — Без проблем, — кивнул Намджун. — Ты раньше никого не приводил с собой. Вы вместе?.. Договаривать Намджун не стал, оставив это дело за Минхо. Разговор между ними шёл непринуждённо и довольно легко. Джисон решил, что они находятся в достаточно доверительных отношениях, чтобы задавать вопросы личного характера. Либо Намджун просто бестактный. — Мы встречаемся. — Блядь, ну слава чуваку сверху. Я уже успел подумать, что ты импотент. — Минхо в ответ улыбнулся. — Не буду мешать. Переодевайся и выходи. У тебя двадцать минут. — Намджун указал на свои наручные часы, достал электронную сигарету и вышел, закрыв за собой дверь. — Сядь на стул. Он здесь чище, чем всё остальное, — посоветовал Минхо и помог снять ему пальто. Джисон присел на стул. Руки потряхивало от страха. Минхо не стал терять время. Он принялся стягивать с себя свитшот, и Джисон резко выпрямил спину. — Погоди… Я к такому не готов, — произнёс он и развернулся к нему спиной. — Вот теперь продолжай. — Ты меня не смущал, — продолжая раздеваться, ответил Минхо. — Это ты меня смущал. Послышался смешок и скрежет молнии на спортивной сумке. Джисон выставил руки вперёд и посмотрел на них, пересчитывая пальцы. — Намджун твой друг? — Хороший знакомый, — ответил Минхо. — Мы познакомились с ним в ночном клубе три года назад. Я там охранником подрабатывал, поэтому часто приходилось выводить некоторых за шкирку. Половина из них были либо в состоянии мяса, либо лезли драться. Один из таких посетителей полез на меня. Намджун всё это увидел. Потом подошёл, сказал, что у меня хороший удар, и предложил поучаствовать в боях. Мы тогда собирали деньги на операцию Мины. Поэтому, когда я услышал, сколько смогу получить с таких боев, согласился сразу. В клубе платили копейки и приходилось жертвовать сном. — А теперь ты жертвуешь здоровьем. Джисон плотно сжал губы. Слушать о том, как Минхо приходилось и до сих пор приходится выживать, больно. На физическом уровне. — Это всё проходит. — Если травма будет серьёзной? — Не будет, Сони. Не волнуйся. После этих слов Джисон почувствовал, как его обратно развернули на стуле. Минхо сидел перед ним на корточках в одних только свободных чёрных шортах. Из раскрытой сумки выглядывали шингарты, капа для защиты зубов и небольшая аптечка. При виде последнего у Джисона скрутило живот. Минхо скользнул ладонями по его коленям, привлекая внимание: — Можешь там накричаться от души. — Да я просто разрыдаюсь, а после мне и тебе понадобится психологическая помощь. — Джисон запустил пальцы в волосы Минхо и ласково погладил его по голове. — Ты разделся, чтобы я расслабился и отвлёкся на твои кубики? — Я штаны снимал ради тебя, но ты всё пропустил. Джисон видел, как красиво перекатывались чужие твёрдые мышцы под кожей, ставшей сладко-медовой в свете тусклой жёлтой лампы. Джисон не удержался. Он наклонился вперёд и прижался своими губами к губам Минхо. Они оба ждали этого больше часа с момента их встречи возле больницы. Вот только Джисон думал, что на данном этапе всё закончится невинными чмоками, потому что времени, по его догадкам, у них просто не было, но вообще-то залезть в голову Минхо очень трудно. И он больше не пытался сделать это по ряду причин. Сейчас ситуация не стала исключением. Когда Джисон хотел отстраниться от него, чтобы больше не мешать и не отвлекать перед боем, Минхо не позволил этого сделать, слегка укусив за губу и после скользнув по ней языком. Джисон не железный и даже не деревянный. Минхо порой было достаточно просто клюнуть его в шею, чтобы заставить захотеть продолжения и покрыться мурашками с ног до головы. — Стой… Разве тебе не нужно готовиться или типа того? Говоря это вслух, Джисон совсем не был похож на того, кто готов отпустить его прямо сейчас. Даже если бы Минхо ответил, что ему и правда пора идти. — Нет. И этого было достаточно… Достаточно, чтобы сделать много вещей. Минхо подхватил Джисона под его замечательную мягкую задницу, прижал к себе как можно ближе, и вместе с ним поднялся на ноги. Они не переставали целоваться ни на секунду. Джисон крепко обнял Минхо за шею, хаотично вплёл пальцы в его тёмные волосы и сбивчиво выдохнул через нос. В автобусе он думал о том, что хочет поцеловать Минхо примерно сорок восемь минут от всей часовой поездки. Сейчас грязная старая комнатушка уже не смущала. И Джисон даже бровью не повёл, когда Минхо усадил его на стол со въевшимися пятнами крови. От таких незначительных глупых мыслей отвлекало абсолютно всё: губы Минхо, шершавые руки Минхо под толстовкой, сам Минхо, стоящий между его ног. Они целовались и касались друг друга с обезумевшим желанием. Это было горячо, страстно и самозабвенно. Джисон провёл слегка вспотевшими ладонями по груди и животу Минхо, тут же ощутив рельефность тела и каждую проработанную на нём мышцу. Сухие руки Минхо на талии Джисона чувствовались слишком хорошо. И Джисон из-за этого постоянно сбивался в поцелуе и лихорадочно вдыхал и выдыхал душный терпкий воздух. Минхо видел, как на закрытых глазах Джисона дрожали густые ресницы. Тогда его руки сжимали кожу чуть сильнее, не до боли, а до чувственных сдавленных вздохов. Минхо гладил его рёбра, спину, острые лопатки, поясницу с двумя ямочками… Он был повсюду, но его всё равно было мало. Джисон сильнее сжал свои ноги на талии Минхо, будто бы тот мог бесследно исчезнуть в любую секунду. — Хён. — Джисон заговорил прямо в губы, нехотя останавливаясь. Он поднял руку с часами, и на циферблате тут же загорелись цифры. — У тебя осталось шесть минут до выхода. Минхо недовольно сжал челюсти и кивнул. Он в последний раз поцеловал Джисона, снял его со стола и поставил на пол. Бешеный страх вернулся, как только они вышли в красный коридор и направились туда, где толпа неистово орала, пока на их глазах бойцы выбивали друг другу зубы и ломали кости. Джисону не удалось взять Минхо за руку, мешали шингарты. От этого сделалось не по себе. Джисон почувствовал себя слишком слабым. Подобные вещи не должны расстраивать, но они расстраивали. Он всё равно упрямо ухватился за открытые пальцы Минхо, идя позади. У входа огромного помещения, сплошь забитого пьяными людьми, их ждал Намджун, запомнивший просьбу Минхо. — Готов? — спросил он и убрал телефон в карман брюк. — Как обычно, — ответил Минхо, разминая шею. Джисон почувствовал себя таким чувствительным и трусливым. Он готов был по-детски заканючить, схватить Минхо за локоть и слёзно попросить, чтобы он не ходил туда. — Отлично, — улыбнулся Намджун. — Джисон, идём. Иначе пропустишь всё начало. Джисон бросил взволнованный взгляд на Минхо, не желая оставлять его одного. Тот успокаивающе улыбнулся и подмигнул. Джисон дёрнулся вперёд, быстро клюнул его в губы и шепнул: — Ты будешь со мной встречаться, даже если я поседею на половину головы сегодня? — Буду, — усмехнулся Минхо. — Это хорошо. Удачи, хён. Намджун тоже пожелал Минхо удачи, а после увёл Джисона с собой. Они вышли на арену, в центре которой стоял ринг, обнесённый вокруг тонкой железной сеткой. Клетка, если точнее. Джисон почувствовал стойкую вонь пота и перегара. Было громко, жарко и грязно. Под ногами — липкие плевки, крышки из-под бутылок и сами бутылки. Вокруг ринга по кругу стояли сиденья для зрителей. Каждый ряд выше предыдущего, но никто, на самом деле, не сидел. Озверевшие зрители повскакивали на ноги. Так удобнее надрывать глотку и размахивать руками, расплёскивая своё дешёвое пиво. Место Намджуна находилось в самой лучшей и удобной для детального рассмотрения точке арены — чуть поодаль от клетки. Джисон просто надеялся, что кровь бойцов не долетит до них. Рядом стояла охрана и небольшой столик с закусками и дорогим виски. Джисон знал его цену, отец пил точно такой же. — Ты ведь не был в подобных местах раньше, верно? — крикнул Намджун, присаживаясь и закидывая ногу на ногу. — Выпьешь? — Не был, — ответил Джисон, рассматривая клетку. От мелкой сетки в глазах появилась рябь. — Нет, спасибо. Намджун пожал плечами и закинул себе в рот крупный красный «римский рубин». Стоимость этого винограда Джисон тоже знал. Кажется, Намджун получал с этих боёв более чем достаточно для роскошной жизни, в которой ни в чём себе не отказывал. — Как тебя вообще угораздило связаться с Минхо? Ты ведь типичный ребёнок состоятельных родителей. Разве тебе не нужно тусоваться с такими же детьми? Или ты начитался романтических книг, где главный герой — бунтарь? Джисон покосился на Намджуна. Мужчина не звучал оскорбительно. Он просто спрашивал, не понимая, как так сошлись звёзды. — С чего вы решили, что мои родители состоятельны? Намджун посмотрел на него, как на идиота. — Ты на себя в зеркало смотришь вообще? — Джисон нахмурился. Намджун снова тяжело выдохнул, будто бы собеседник перед ним был не умнее хомяка. — Обычные подростки не позволяют себе украшения от «Картье» и джинсы от «Шанель». — Джисон дотронулся до кольца на руке. Он совсем забыл про него. Носит постоянно. — К тому же твоё имя пару раз мелькало в новостях. В начале учебного года выходила статья, в которой писали, в какие университеты поступили отпрыски из богатеньких семей. Приводили вас как пример. Джисон кивнул. Вспомнил. — Так сразу бы и сказали, а не делали вид, что вы Шерлок и смогли догадаться только по моему внешнему виду. Намджун рассмеялся. — Но вы действительно всегда выделяетесь из толпы. Ваши манеры, стиль общения, умение идеально держать осанку, будто вы, блядь, на приёме у королевы Англии. — Джисон улыбнулся. Он и правда даже в таком месте сидел с прямой спиной, расправленными плечами и чуть приподнятой головой. Осталось только подать ему чай в маленькой чашечке и обязательно с блюдцем. — Это происходит само. — Надрессировали? — Типа того. — Джисон расслабленно откинулся назад. — Состояние семьи не ограничивает меня в моём выборе. Это всё стереотипы. Вот вы выглядите как суровый православный любитель домостроя, который в случае несогласия со своим мнением первым делом даст кулаком в лицо, но, оказывается, вы даже не гомофоб. Джисон забавный. Он искренне насмешил Намджуна уже трижды меньше чем за час их знакомства. И не то чтобы мужчина был большим любителем похохотать. — Меня не волнует, кто с кем трахается, если это не приносит мне денег, — улыбнулся Намджун. — Тебя потом не придётся откачивать после всего этого зрелища? Ты бледный как труп. — Всё нормально… Наверное. Свет вокруг погас. Лампы остались гореть только над клеткой. Джисон сцепил пальцы и нервно заломил их. В середину клетки расслабленной походкой вышел местный ринг-анонсер. Конечно, он не выглядел, как все те, кого показывали по телевизору. Мужчина не был одет в костюм, выглаженный до безупречности, а на голове вместо идеально вылизанной укладки пушистые непослушные волосы. Ринг-анонсер в этом месте выглядел не лучше всех тех, кто сидел позади Джисона. Могло даже показаться, что этот мужчина только-только сошёл с трибун и просто решил попробовать себя в чём-то новом. Его лицо выглядело помятым и красным из-за выпитого алкоголя, но футболка со свежим жирным пятном отвлекала на себя всё внимание. Джисон едва заметно сморщил нос. Не потому, что ему противно. Он просто вдруг понял, что Минхо приходит сюда с периодичностью, видит это, слышит… Живёт в этом ужасе. Звук в колонках неприятно звякнул. Ринг-анонсер взял микрофон в руки. — Итак! — громко крикнул он, отчего вся арена точно по команде закричала в ответ. — Представляю вашему вниманию самый долгожданный бой этого вечера!!! — Толпа сзади заорала ещё громче. Кажется, они знали, кто сейчас выйдет в эту чёртову клетку. — Встречайте! ДжейБи и Лино!!! Джисон целиком и полностью превратился в чувство. Он снова неестественно выпрямил спину и замер, задержав дыхание. В клетку с разных сторон вошли бойцы. Джисон не смотрел на второго. Он смотрел только на Минхо. Джисон ни разу в жизни не дрался и не знал, каково это — получать в лицо и чувствовать на языке собственную кровь. И он ни разу в жизни не смотрел бои, тем более без правил. Джисон понятия не имел, как здесь всё устроено. Поэтому испуганный вскрик вырвался из его рта прежде, чем он успел что-либо понять. ДжейБи набросился первым. Его движения были резкими, быстрыми и переполненными нескрываемой ненавистью. Он, скалясь и рыча, целился в лицо и в уши. Минхо уклонялся, но от каждого кулака в его сторону Джисон дёргался, сжимая ладони в кулаки до хрустящей боли. Ногти впивались в нежную кожу, оставляя глубокие тёмные следы. Рёв толпы вызывал жирные мурашки омерзения. Каждый выпад ДжейБи сопровождался одобрительными криками. — Ты в обморок-то не свалишься? — Намджун тронул Джисона за плечо, привлекая внимание. — Дыши давай, мелочь. — Почему… почему Минхо ничего не делает? Намджун усмехнулся и сделал глоток виски, прищурившись: — Дай ему время. Джихун сильный противник. Значит, ДжейБи на самом деле звали Джихуном. Джисон поджал губы. Теперь, когда он не мог отвести глаз от Минхо, сетка перестала раздражать его так сильно. Казалось, что она вовсе исчезла. — В прошлый раз Минхо сильно избили… — Да, ему нужны были деньги, поэтому он вышел с противником не своей весовой категории. За такой феноменальный проигрыш он получил больше, чем другие. Мне важна зрелищность не меньше, чем хороший бой. Джисон подумал, что его вот-вот вырвет. Он сжался и отвёл взгляд в пол. Лицо Минхо тогда напоминало отбивную, и Джисон даже не знал, что творилось с его телом. Сколько у него травм? На что он ещё готов пойти, лишь бы сократить сумму долгов? Джисон не мог избавиться от воспоминаний того утра, когда увидел все эти лиловые синяки и раны на лице Минхо. От мыслей его отвлекли особо громкие ликующие крики. Он резко поднял голову, и, не отдавая себе отчёта, вскочил на ноги. Плохая была идея идти сюда… Сердце Джисона болезненно сжалось, когда прямо на его глазах Джихун остервенело ударил Минхо по лицу. Джисон видел кровь, много крови. Он побледнел, сложив руки в замок и прижав к своим губам. — Выпей и успокойся. Никто его не убьёт… Намджун протянул ему свой стеклянный тумблер с виски и отпечатками пальцев, и на этот раз Джисон не стал отказываться. Он выпил всё до последней капли и тут же сморщился, резко выдыхая ядовитый привкус. — Да кто ж так виски пьёт? — А кто к виски берёт виноград? — Да насрать вообще-то. Джисон сел на место. Он не видел в этом бою ничего красочного и интересного, зато чувствовал, как останавливалось его сердце при каждом новом ударе. Минхо двигался складно и уверенно. Из его рассечённой левой брови крупными каплями стекала кровь. Он пару раз нервно дёрнул рукой, утирая и размазывая бордовую жидкость. Жутко. Джисон не мог толком разглядеть его лица, но всматривался изо всех сил, пытаясь оценить весь урон. На рёбрах Минхо совсем скоро расцветут новые синяки. — Вообще-то, это лёгкий бой, — попытался утешить его Намджун. — Никакой зрелищности… — У Минхо сильно кровоточит бровь. — Ну какой ты нежный, я прям не могу. — Но у него кровь! Почему он только защищается? — А ты чего ждал? Что из него пыльца феи полезет или что? — Намджун улыбнулся. Джисон повернул голову в его сторону. Он пользовался любым шансом, лишь бы не смотреть на бой. — Потому что Джихун тупой как пробка. Тупой и агрессивный амбал. А Минхо проворачивает на нём банальный приём. Он уже дал избить себя, сейчас ещё немного подождёт, когда Джихун устанет размахивать кулаками и поверит в себя, и тогда проявит свои умения. Минхо, в отличие от большинства, приходит сюда по двум причинам: ему реально нужны деньги и это единственное место, где он может позволить себе сорваться и выплеснуть всё дерьмо, накопившееся в нём. Иногда Минхо просматривает прошлые бои своих противников, если ему нужно победить. Джихун, например, этого никогда не делает. Он берёт силой и своей агрессивностью. Иногда это работает. Иногда, как сегодня, нет. Джисон заторможенно кивнул. Бои, любого вида, были не для него. Он не видел в этом ничего эпичного, такого, чтобы неописуемый восторг хлестал через край. У Джисона в жилах стыла кровь и живот скручивало в один тугой узел. Джихун задействовал всё своё тело. Он активно махал руками и ногами, стараясь ударить как можно сильнее, чтобы вывести из строя. Джихун упивался чужим побитым видом. И в какой-то момент, Джисон не понял, в какой именно, он дал себе несколько секунд, чтобы расслабиться. Всего пара мгновений, но Минхо резко собрался и сделал свои первые выпады вперёд. Он бил настолько молниеносно, настолько точно и железно, что Джисон не успевал следить за его руками. Минхо не использовал ноги для ударов, как это делал Джихун, он использовал их для того, чтобы твёрдо стоять на земле и не дать себя сбить. Колени, конечно, били по рёбрам до слёз больно, но у Минхо была своя тактика. Он не давал времени на передышку ни себе, ни Джихуну, который не успевал уклоняться от ударов, прилетавших в него со всех сторон. Его лицо превратилось в кровавое месиво намного быстрее. Джисон скривился. Если Джихун бил, как попало, лишь бы ударить, то Минхо заранее просчитал каждое своё действие. Сначала он вывел из строя руки Джихуна, после — выбил весь воздух из лёгких, чтобы от боли хотелось согнуться пополам и выхаркать внутренности прямо на пол. Джисон съёжился и втянул голову в плечи, смотря на то, как Минхо добивал Джихуна. С непоколебимым ледяным безразличием… Думал ли он о Мине в такие моменты? О маме? О себе?.. Сколько ему ещё нужно будет переломать костей, своих или чужих, чтобы всё это закончилось? Джисон закрыл глаза и провёл ладонями по лицу. По очередным, если честно, по нескончаемым воплям Джисон понял, что бой подошёл к концу. Он отодвинул ладони от глаз и с сожалением посмотрел вперёд. Минхо, тяжело дышащий и хмурившийся из-за боли, стоял на ногах. Джихун же лежал рядом. — Вот и всё. — Намджун причмокнул губами и размял плечи. — Пойдём, провожу тебя обратно к твоему ненаглядному. Ты такой переживательный. Они встали со своих мест, и Намджун повёл Джисона за собой. — Я к вам больше никогда не приду. — Намджун на его слова рассмеялся. — У вас есть врач здесь? Кто-то сможет осмотреть Минхо? — Да, но сначала Юнги осмотрит Джихуна. Вот ему действительно нужна помощь. Надеюсь, Минхо не сломал ему рёбра. Он мне нужен будет на следующей неделе. — А Минхо когда понадобится? — Джисон уставился в чужую макушку, еле поспевая за широким шагом мужчины. — Он сам приходит, когда ему нужно. Джисон понятливо кивнул. Его потряхивало. Разговоры отвлекали. Он готов был обсудить с Намджуном что угодно, лишь бы не молчать. Уже не страшно, просто тошно. И не от вида крови, хотя и от неё тоже, но больше от собственных мыслей. Джисон не мог перестать думать о том, как часто Минхо появляется здесь. — Поздравляю! Отлично справился! — громко произнёс Намджун. Джисон выглянул из-за его спины и увидел Минхо, который стоял на том же месте, где они разошлись тридцать минут назад. Теперь Джисон понимал, для чего здесь эти идиотские красные лампочки. Не для того, чтобы раздражать, а для того, чтобы на лице не было видно крови. Стоило сказать спасибо, но Джисон просто хотел поскорее убраться из этого места и никогда больше не возвращаться. И чтобы Минхо тоже никогда сюда не возвращался. — Я сломал ему рёбра. — Минхо не хвастался. Скорее, заранее предупреждал Намджуна. Тот закатил глаза: — Неудивительно. Ты сегодня прямо-таки оторвался на нём. Джисон скромно встал рядом с Минхо и стал ждать, когда чужой разговор закончится. Он, не скрывая, рассматривал его, подмечая все увечья. Ситуация лучше, чем в прошлый раз, но это всё равно не стало поводом для радости или облегчения. — Так вышло. — Минхо посмотрел на Джисона. Подмигнул. — Мы пойдём. — Проверь свой счёт. — Намджун повертел мобильным телефоном. — Джисон, ты хорошо держался. — Это всё виски. — Такси, как всегда, будет ждать у входа. Увидимся. Намджун улыбнулся на прощание, развернулся и покинул их быстрым шагом. Джисон проводил мужчину одним только растерянным взглядом, пока его спина не скрылась за ближайшим поворотом узкого коридора. — Ты как? — Минхо подцепил рукав Джисона кончиками пальцев и чуть потянул на себя. — Почему ты у меня спрашиваешь? Это не мне разбили бровь и ещё хрен знает что. Сколько пальцев, хён? Джисон вскинул ладонь вверх и показал три пальца. Он уверен, что от ударов Джихуна можно было получить сотрясение мозга самой последней степени. Преувеличивал, конечно, но паниковать за жизни близких ему людей вошло в привычку. Минхо прищурился и состроил страдальческое лицо, искривившись и простонав от боли. — Пять? Плохо видно… Голова кружится. Джисон обомлел. Его жалостливые глаза заблестели, и даже в таком отвратительном помещении Минхо это увидел. — Ты серьёзно?! Поехали в больницу! Тебя тошнит? При сотрясении мозга тошнит. Кажется. Я не уверен. Неважно, поехали в больницу… — Сони, я пошутил. Всё хорошо, ничего не болит. Три пальца. — Не шути больше, — серьёзно произнёс Джисон. — Сколько нервных клеток потерял? — Абсолютно все. Они неспешно двинулись в комнатушку, где остались их вещи. Намджуну бы и правда не помешало сделать здесь ремонт. Джисон чувствовал непонятную усталость. Откуда она могла взяться? Сам он пока ещё не осознавал, что всё его тело стало деревянным, что челюсть от тревоги не разжималась до ломоты в зубах, что ногти впивались в ладони до кровоподтёков, что придурковатые мысли про красную лампочку, ремонт и вонь вокруг имели эффект слабого успокоительного, которое работало хреново. Встречаться с Минхо — это как после тяжёлого рабочего дня завернуться в тёплое одеяло и сесть перед телевизором в мягкое кресло с чашкой горячего шоколада в зимний вечер. Отношения с ним чувствовались нежными, но смелыми поцелуями в губы и в каждый миллиметр лица, особенно в кончик носа и в скулу, переплетёнными пальцами и редкой для людей, почти несуществующей, искренностью. Встречаться с Минхо порой больно, потому что у него побитое лицо из-за участия в боях без правил, треснутая кожа на ладонях из-за основной работы и кучи мелких подработок, мешки под глазами темнее черники… Потому что Минхо всё равно улыбается, ласково зовёт его Сони и говорит, что всё в порядке, когда в порядке не находится даже его собственная комната. Сейчас Джисон, как нельзя лучше, понимал слова Минхо о том, что нет у него никакой жизни. Минхо — это работа, учёба, страх за Мину, поддержка для Суён, сдавшие нервы, несбыточные мечты и отсутствие сна. И совсем крошечная часть его самого, которая выглядывала только рядом с Джисоном. В комнате номер «21» под нормальной лампочкой Минхо выглядел куда хуже. Джисон отчего-то виновато смотрел на его рассечённую бровь и разбитые нос, губу и скулу. Кожа Минхо блестела от пота, а влажные волосы свисали сосульками. Он пытался не морщиться от боли в теле, но Джисон всё равно это заметил. Глазастый. — У тебя опять этот взгляд, Сони. — Какой? — не понял Джисон, тихо выдохнув. — Словно ты сейчас расплачешься. — Минхо кинул шингарты в сумку. — Плакать полезно, поэтому если хочешь, то вперёд. — Намджун сказал, что к тебе должен зайти Юнги, чтобы осмотреть… — Херня, — протянул Минхо. — Я в порядке. Просто поедем домой. — Уверен? — Да. Для Минхо чужда забота со стороны, и когда кто-то проявлял её так открыто и смело, ему становилось не по себе. Джисон отошёл на два шага назад, солнечное сплетение потянуло гирями вниз. Он бы хотел дождаться Юнги. — Хорошо. Джисон надел на себя пальто и присел на стул. Минхо позади него быстро переоделся в свою обычную одежду и влажными салфетками вытер засохшую кровь на своём лице. — Сони, я в порядке. Всё, чего я сейчас хочу, так это принять душ, лечь в кровать и обнять тебя. А ещё покормить Суни, Дуни и Дори. Невозможно было не заметить расстроенную мордашку своего новоиспечённого болельщика. Джисон поднялся на ноги, робко обнял Минхо и прижался к нему, положив голову на плечо. — Ты молодец, хён, — прошептал он, слыша, как зашуршала чужая куртка от ответных объятий. В этот момент Джисон решил для себя одну вещь. Он не был уверен, что это сработает, но никто не мог запретить ему надеяться. Может, получится глупо, может, скандально… Нельзя было предугадать этого наперёд. Джисон закрыл глаза и нежно провёл кончиками пальцев по задней части шеи Минхо. Ему бы хотелось, чтобы этот человек жил своей жизнью и получал синяки только от неуклюжих или нелепых столкновений с мебелью или от асфальтной болезни. Дома у Минхо Джисон сам обработал его лицо. Когда он предложил это сделать, Минхо был не против. Он думал, что Джисон бросит на половине пути, потому что вид крови и открытых ран всё ещё пугал его. Но Джисон ни разу не сморщился и не отпрянул. Его действия были уверенными и заученными. Он знал, что нужно брать, как наносить и сколько. — Выглядишь так, будто занимаешься этим не в первый раз, — усмехнулся Минхо, наблюдая, как Джисон выдавливал на ватную палочку заживляющую мазь. — Чану часто приходилось помогать с его… ранами. Особенно на лице, — пробубнил Джисон, сосредоточенно нанося на скулу прохладную консистенцию, ярко пахнущую травами. — Чан совсем не умеет этого делать. Я думал, что за столько-то лет научится, но он только сильнее травмирует себя. — Ты был у него сегодня. Ему лучше? — Да. Уже жалуется на еду, — улыбнулся Джисон, дуя на щёку, потому что от мази пощипывало рану. Минхо не просил, но Джисону и не нужно было этого. — Думаю, это хороший знак. Кровать Минхо была самым удобным местом на всём свете. Джисону спалось на ней намного лучше, чем у себя дома, в котором в последнее время он появлялся всё реже и реже. Сейчас они тоже сидели на постели. Минхо опёрся спиной на подушки, ждал, когда Джисон закончит, и поглаживал его бёдра в пижамных клетчатых штанах. От них одинаково пахло одним и тем же гелем для душа, и это вызывало лёгкую добрую улыбку. Джисону это нравилось. — Сони, ты в порядке? Вопрос заставил Джисона замереть с вытянутыми губами, из которых перестал вылетать прохладный воздух. Он несколько раз моргнул и нахмурил брови. — Да. Почему ты спрашиваешь? Это я должен узнавать, в порядке ли ты. Минхо улыбнулся и взял Джисона за руку. Он повернул его ладонь к их лицам и провёл большим пальцем по глубоким следам от ногтей, которые не пройдут ни завтра, ни послезавтра. — Спасибо, что не отгрыз себе ничего от страха. Джисон усмехнулся. — Всё нормально. — Он хотел забрать ладонь обратно себе, но крепко сомкнутые пальцы на запястье не позволили. Минхо поцеловал его следы своими разбитыми губами и снова погладил их пальцем, ощущая небольшую припухлость.***
С последнего боя Минхо прошло четыре дня. Четыре дня, за которые Джисон извёл себя и узнал, в какой день Суён будет дома, а Минхо — нет. Было ли ему страшно? Да. Но не хотел и не собирался идти на попятную. Решимости мало, зато много любви к Минхо и желания помочь. Побыть Санта-Клаусом посреди осени. Джисон нервно провёл руками по своим карманам пальто и, набрав побольше подъездного воздуха в лёгкие, постучался в знакомую дверь. Открыли быстро. Суён, всё такая же уставшая и похудевшая ещё на несколько килограммов, по-доброму улыбнулась ему. Удивилась, но в хорошем смысле. — Привет, Джисони. А Минхо нет дома, он сейчас на учёбе. Ты проходи. На улице сегодня так холодно. Женщина пошире открыла дверь, впуская неожиданного, но всегда желанного гостя в этом доме. Суён оказалась настолько простой, несуетливой и не имеющей предрассудков, что при одном её виде, даже таком утомлённом, становилось спокойнее. К отношениям Минхо и Джисона она отнеслась так, как должны относиться все родители: улыбнулась, сказала, что счастлива за них, и пригласила на чай. Суён знала, что её сын давно взрослый, а от ориентации он не станет хуже или лучше. Будто бы это вообще имело значение. Мальчики или девочки… Суён хотела, чтобы Минхо любили в ответ так же сильно, как это умел делать он. Вот и всё. Джисон не знал, пришла ли она к таким выводам за последние несколько лет или всегда думала именно так… Это было неважно. — Я к вам, — ответил Джисон, стягивая с головы шапку. — У вас будет несколько минут на разговор? Суён улыбнулась: — Конечно. Что-то случилось? — Нет… Точнее. — Джисон снял кроссовки и задумался. — Нет. Нет, ничего не случилось. Я просто хочу обсудить с вами одну вещь. — Думаю, стоит заварить чай. Ты не голоден? Джисон повесил чёрное пальто на вешалку и шмыгнул замёрзшим носом. — Нет, спасибо. Я так нервничаю, что кусок в горло не лезет. — Сони. — Суён показалась из кухни. — Ты меня пугаешь. — Да, я сам себя пугаю. Он проскользнул в ванную комнату, чтобы помыть руки дольше положенного времени. Джисон натирал их полотенцем до красноты, разгоняя кровь под ледяной кожей. Суён была права: на улице заметно похолодало. — Мина не дома? Джисон ни разу ещё не смог понять, дома ли Мина или нет. Она никогда не шумела и часто отсиживалась перед телевизором с мультфильмами в комнате Суён. Вчера Джисон переписывался с Минхо, и тот писал, что поздно вечером у них состоялась семейная прогулка по парку. Сейчас же в квартире слишком тихо. Не было слышно писклявых голосков из слабых динамиков старого телевизора. Джисон присел за стол. Не прошло и минуты, как по его ноге, зацепившись за широкие светло-голубые джинсы, забрался Дори. Он значительно подрос и напоминал Джисону Минхо больше всего. — Ей утром… — тяжёлый выдох, — стало хуже. Я поеду к ней через два часа. Передам от тебя привет. Она ждёт вас с Минхо в гости. Забежите как-нибудь? Джисон проглотил комок сожалений. Минхо снова не написал ему об этом. Дори мяукнул. — Да! Да, конечно. Может, завтра? — Завтра было бы замечательно, — улыбнулась Суён и поставила две чашки горячего ароматного чая на стол. За две недели отношений с Минхо в квартире семьи Ли ему выделили отдельную чашку, и Джисон соврёт, что от этой новости у него не заслезились глаза. — Хорошо. — Я сойду с ума от нервов, если мы сейчас же не начнём разговор, которого ты так боишься. — Суён, отпустив на стол баночку с шоколадным печеньем, села напротив него. — Обещайте только подумать, ладно? Я решил, что хочу поговорить об этом с вами, а не с Минхо. — Суён кивнула. Джисон сглотнул и обхватил чашку пальцами. — Минхо рассказал мне о всех ваших долгах за всё время лечения Мины. Он не назвал суммы, но я понимаю, что она будет далеко не маленькой. Я хочу помочь. — Голос у Джисона тихий, вкрадчивый и просящий понять. — Джисон, это… — Погодите. — Он посмотрел Суён в глаза и на мгновение поджал губы, собираясь с новыми мыслями, которые так отчаянно хотел донести. — Я знаю, что предлагаю. Знаю. И вы знаете, в какой семье я родился. На моей карточке… — Он сунул руку в карман джинсов, вытащил пластиковый прямоугольник, ту самую карточку, и положил его на стол. — На ней есть большая сумма. Да, я не заработал её своим трудом. Зато я заработал её своим желанием выпасть в окно от чёткого понимания, что для своих родителей я не больше, чем новый диван в нашей огромной гостиной. Я не знаю, говорил ли вам Минхо, но каждый месяц мои родители пополняют эту карту, лишь бы я жил и не трогал их по пустякам. Ей я могу оплачивать свои больничные счета, если вдруг что-то случится, могу путешествовать, могу купить что-нибудь ужасно дорогое и бесполезное. Что угодно. Я могу нанять адвоката, если у меня возникнут проблемы. А могу повара, если мне станет скучно. Я не трачу и одной пятой за месяц. Мне это не нужно. Родители даже не замечают. Они просто пополняют счёт. Они не обеднеют, если с этой карты пропадёт сумма с тремя нулями… Да хоть с четырьмя. По семейному бюджету это ударит, как… как укус комара. Не больше. Год назад я сломал руку, позвонил родителям, чтобы просто сказать об этом, а они… — Джисон горько улыбнулся. — Они сказали, что у меня есть средства заплатить за счета в больнице и нанять себе сиделку, если я не могу справляться с обычными делами одной рукой. Вот так… Поэтому, Суён, я правда хочу помочь. Суён не сводила с него глаз. Под конец тирады Джисона она не выглядела ни злой, ни оскорблённой. Скорее, ещё более уставшей. — Сони, мне жаль, что твои отношения с родителями такие. — Это первое, что она сказала, мягко улыбнувшись. — Но я не могу. Это огромная сумма. Огромная… Ты не должен этого делать. Это слишком много. — Нет, вы не понимаете. — Джисон шумно вдохнул и покачал головой. — Я могу это сделать. Подумайте о Минхо. — Суён отвела взгляд. — Вы видели его лицо, верно? Четыре дня назад я был на его бое. Я… я не хочу, чтобы однажды он пострадал там. — Голос Джисона дрогнул, и Суён снова посмотрела на него. — Я не хочу, чтобы в какой-то момент он свалился от переутомления посреди улицы. Или сорвался, потому что так жить дальше просто невозможно. Я уверен, что у него есть свои мечты и свои желания, которые он не осмеливается даже вслух произнести. И вы, и я, к сожалению, оба понимаем, что Минхо, если нужно, под колёса автобуса ляжет, если это сможет чем-то помочь. Он… он такой хороший. Я никогда не встречал таких людей, как Минхо. — У Джисона заслезились глаза. Он чересчур долго копил это в себе. — У него вся жизнь впереди. И я не хочу, чтобы он тратил её на бесконечную работу везде, где только можно, лишь бы погасить долг. Я не обещаю, что смогу помочь со всей суммой, но с бóльшей её частью — да. Пусть она огромная. Неважно. И я знаю, что вы думаете. Мы знакомы с Минхо меньше двух месяцев, а встречаемся всего-то почти три недели. Это короткий срок. Но это тоже неважно. Минхо хороший человек. По-настоящему хороший. Он добрый и заботливый. И… и за эти почти три недели он единственный, кто заставил меня чувствовать. Много чувствовать. Я, наверное, за всю жизнь столько эмоций не испытывал. Это странно, но в хорошем смысле. Даже если наши отношения не продержатся и года, я никогда и ни за что в жизни не пожалею, что помог вам. Ему. Минхо останется Минхо даже через десять лет. Я в этом уверен. Весь этот порыв может показаться моей глупой влюблённостью, но это не так. Я не хочу помочь Минхо как своему парню. Я хочу помочь Минхо, который просто хороший, но очень уставший человек, заслуживающий счастья. Суён, всхлипнув, накрыла лицо сухими ладонями и громко несдержанно разрыдалась. И у Джисона по щекам потекли слёзы, только тихие. Он откинулся на спинку стула и дал Суён время. Да и себе — тоже. Необходимо перевести дыхание, успокоиться и переварить всё сказанное. Суён встала из-за стола и подошла к раковине. Она включила холодную воду и ополоснула лицо, пытаясь привести себя в чувство. На это ушло несколько минут. Суён долго не поворачивалась, возвращая дыхание в норму. — Вот вы верите в любовь с первого взгляда? Я теперь да, — шепнул Джисон, утирая слёзы рукавами свитера. Суён нервно улыбнулась и вернулась на своё место, сделав глоток остывшего чая. — Прости за это. Я… — Всё в порядке. — Я так… — Она прикрыла рот ладонью, потому что слёзы вновь подступили к её горлу. — Когда мы узнали диагноз Мины, я перестала быть хорошей матерью для Минхо. Я… я не смогу себе это простить. — Мокрые обессиленные дорожки всё равно покатились вниз. — Но я так хотела, чтобы у него был кто-то, кто сможет полюбить его в ответ. Не просто полюбить, но и понять. А потом появляешься ты. Смотришь на Минхо своими влюблёнными глазами и заставляешь его улыбаться. Ты не представляешь, как давно я не видела у него эту улыбку. Не ту, которую он показывает нам с Миной через всю силу и боль, а вот настоящую. Джисон, это серьёзное решение. — Я знаю. Знаю. И я хочу это сделать. Я отдам вам сумму, которую смогу. Не говорите Минхо, пока не погасите остатки. Джисон погладил Дори за ушком и слабо улыбнулся. Минхо стал немного счастливее благодаря ему. Джисон чувствовал, как тепло окутало его с ног до головы. Джисон ненавидел хранить тайны. Ни свои, ни тем более чужие. Делать он это не умел. Покупая подарки ко дню рождения Чана или Чанбина, которые должны были стать сюрпризом, всё равно разбалтывал им всё наперёд. Однако не говорить Минхо о разговоре с Суён оказалось проще, чем он думал. В тот день Джисон чувствовал себя выжатым как лимон. Суён сказала ему, что он может остаться у них, если хочет. Джисон хотел. Он вообще всё хотел, если дело касалось Минхо, но ему пришлось отказаться. Иначе это выглядело бы странно и всё же подозрительно. Джисон вернулся домой, упал на кровать и уснул после столь эмоционального разговора. Проснувшись, обнаружил несколько сообщений в «Какао» от Минхо. Тот догадался, что Джисон, вероятно, уснул, ведь обычно парень отвечал на все сообщения практически сразу. minho98: я соскучился minho98: ты уснул, да? minho98: скоро выйдет какой-то ужастик, давай сходим на него? minho98: сегодня Мине стало хуже, её отвезли в больницу, вечером я останусь с ней minho98: расскажешь, как прошёл твой день, когда проснёшься? minho98: сегодня захотелось приготовить с тобой что-нибудь сладкое, хочешь попробовать? minho98: окей я отморозил себе задницу, пока шёл домой minho98: надеюсь, тебе снится что-то хорошее, Сони Джисон прочитал его сообщения первым делом, как открыл глаза. Сразу же разулыбался, зарывшись в одеяло, и принялся печатать ответ. Минхо после первого сообщения от Джисона просто позвонил и сказал, что хотел услышать его голос. Они проговорили около часа. Джисон сонно нежился в постели, слушая мелодичный голос Минхо. В тот вечер они договорились вместе прийти к Мине на следующий день, а ещё Джисон спросил: — Ты не против познакомиться с Чаном и Чанбином? Если хочешь, конечно. Я не давлю или вроде того… — Я буду рад. — И Джисон мог почувствовать улыбку Минхо в этот момент. — Это что-то вроде знакомства с родителями в твоём случае. — Да, так и есть. С той вечерней флиртующей болтовни прошло три дня, и сейчас Минхо с Джисоном поднимались в больничном лифте на восьмой этаж, где находилась палата Чана. Минхо волнительно выдохнул и в седьмой раз за последние двадцать минут поцеловал Джисона в шею. Как выяснилось, это его успокаивало намного больше, чем все остальные способы. Джисон, стоящий впереди него, улыбнулся: — Всё будет хорошо. Ты им понравишься. Минхо нервничал, и Джисон находил это милым. — Я в норме. Что может пойти не так, когда ты идёшь знакомиться с почти родителями своего парня? Как я выгляжу? — Хён, ты выглядишь как самый горячий и красивый бойфренд на планете. Я перед твоей мамой и сестрой вообще предстал как какой-то бездомный алкоголик. — А я перед твоими предстану как какой-то мутный чувак с побитым лицом. — Вот видишь. — Джисон улыбнулся. — Мы прекрасно дополняем друг друга. — То есть я реально выгляжу как мутный тип? Они вышли из лифта, и Джисон, изучивший весь этаж вдоль и поперёк, взял Минхо за руку и повёл в сторону лестниц. Обычно здесь редко кого можно было заметить. Сам же Джисон приходил сюда два раза, чтобы выплакаться. Первые дни на Чана смотреть было невозможно. Одна только мысль о том, что в тот день они могли потерять его, доводила до нехилой трясучки. Завернув к лестницам, Джисон дёрнул Минхо на себя, обнял за шею и нетерпеливо поцеловал в губы. — Ну нет. — Минхо отстранился с мягкой улыбкой. — Нет-нет-нет… — Ты меня сейчас… — Джисон почти уронил челюсть, — отказываешься целовать?! Минхо усмехнулся. Джисон из раза в раз так обворожительно дулся. — Я не собираюсь показываться перед твоими друзьями-почти-родителями сразу после наших поцелуев. — Да брось… Ты что, серьёзно? — Да. — Минхо клюнул его в губы и провёл ладонями по талии, чтобы крепко обнять. — Ты после этого выглядишь как Суни, которого только что покормили. Сытый Суни ложился кверху животом, раскидывал лапы в разные стороны, закрывал глаза и просто лежал так какое-то время. Джисон засмеялся: — Ну, один раз. — Нет. — Один разочек, хён! — заныл Джисон, капризно задёргавшись, как червяк. — Почему я вообще должен просить об этом? — Нет, Сони. Отцепись от меня, мартышка. — Минхо попытался убрать его руки от своей шеи, но Джисон оставался непреклонным. — Если мы начнём, то остановимся примерно никогда. А я собираюсь произвести впечатление пунктуального человека. Он легонько шлёпнул Джисона по попе. — Я могу обидеться. — Нет, не можешь. Ты забудешь об этом уже через две минуты. — Я могу сделать вид, что обиделся, — не унимался Джисон. Минхо не смог сдержаться от тихого смеха. — Хён, поцелуи укрепляют иммунную систему, а ещё облегчают головные боли. А у меня голова болит. Быстро целуй! — Потрясающие познания, просто охренительные. — Минхо убрал волосы Джисона за правое ухо и улыбнулся. Он почти постоянно улыбался, когда его «Хани Сони» находился рядом. Улыбка сама лезла на лицо. — В среднем человек за всю свою жизнь проводит за поцелуями две недели, а у нас уже лет десять накопилось. — Ещё пожалуйся на это, — закатил глаза Джисон, а после зарылся лицом в его шею и нежно улыбнулся. — Я тебя отвлёк. — М? — Минхо попытался взглянуть на него, но ничего не получилось. — Ты перестал нервничать и отвлёкся. Идём, а то твой план «произвести впечатление пунктуального человека» провалится. — Джисон взял Минхо за руку и потянул за собой в сторону палаты. — И всё равно чувствую себя, как в пятнадцатом веке, когда Генрих шестой запретил Англии целоваться. — Из-за чумы, Сони. — А у нас нет чумы, хён! Минхо сдался. Он резко остановился посреди пустого коридора, словил Джисона, идущего впереди него, поперёк живота, развернул к себе и поцеловал в губы, скользнув по ним горячим языком. Горячим в прямом смысле, он обжёг его двадцать минут назад, когда они с Джисоном пили согревающий кофе по дороге в больницу. — Хён. — Джисон отстранился первым. Всё же они не на укромной лестнице, где нельзя было их увидеть. — Знаешь, сколькими миллионами бактерий мы сейчас обменялись? — У тебя милые бактерии. Минхо был честным и забавным. Ему удавалось рассмешить Джисона парой слов. — Вы противные, — послышалось сбоку. Дверь в палату Чана была открыта. В проходе стоял Чанбин, скрестив руки на груди. В левой ладони он держал телефон, на котором были открыты часы. — Вы опоздали на тридцать четыре секунды. Джисон закатил глаза и показушно обнял Минхо: — Мы заняты, закрой дверь с той стороны. Чанбин состроил такое выражение лица, будто бы съел дольку лимона, и широко открыл двери, пропуская пару внутрь. В палате держался стойкий запах свежих цветов. Джисон наткнулся взглядом на пять букетов с пышными пионами, розами, эустомами и тюльпанами. — На тебя напал директор цветочного магазина? — Джисон удивлённо посмотрел на Чана. — Нет, это Чанбин пытается подкатить к моей медсестре, а она неприступная крепость. Он дарит ей цветы, а Сола приносит их обратно. — Говоря это, Чан выглядел отчего-то ужасно довольным. Нытьё Чанбина облегчало ему жизнь. — Мне он никогда цветы не дарил. — Ты и не просил. — И мне ты не дарил, — нахмурился Джисон, недовольно смотря на Чанбина. — Даже на день рождения. — Заткнитесь оба, — отмахнулся Чанбин. Минхо всё это время стоял рядом с Джисоном, молча ожидая, пока друзья наспорятся. Джисон всё ещё держал его за руку и утыкался подбородком в плечо. — Ладно, это неважно. Хён, это Чан и Чанбин. Чан и Чанбин, это Минхо. Надеюсь, вы не собираетесь делать что-то позорное. Да? — Вопрос с самой настоящей надеждой. Минхо не успел даже рот открыть, чтобы поздороваться и сказать что-нибудь, как Чанбин достал из переднего кармана своей толстовки бумажный листок, криво сложенный вчетверо. — У нас к тебе тест, состоящий из пятидесяти вопросов. — Он совершенно серьёзно посмотрел на Минхо. — Сами составляли, — гордо добавил, улыбнувшись. Джисон обомлел, вытаращившись на друзей, которых по-человечески просил вести себя нормально. — Вы чт… — Он, не договорив, поджал губы и повернулся к Минхо, будучи уверенным, что тот стоял в таком же, как минимум, недоумении. Однако Минхо оказался более чем спокоен. — Хён, мы можем уйти, пока не поздно… — Окей, — согласился с Чанбином Минхо. — Письменный тест? — Устный, — ответил Чан и кивнул на кресло рядом со своей койкой. Джисон подумал, что сгореть заживо от стыда — возможно. И он мог это продемонстрировать. — Позорники, — шепнул он, смотря сначала на Чана, потом на Чанбина. — Дай посмотреть. — Ну-ка! Без рук! — Чанбин спрятал лист за спиной и указал Джисону на место рядом с Минхо. — Ты тоже садись. — Как видишь, хён, у меня даже ненастоящие родители отстой. Минхо улыбнулся и сел на кресло. Джисон плюхнулся на его колени и закинул ноги на подлокотник, надувшись, как мыльный пузырь. Минхо от его смущённого вида становилось смешно. Он, не стесняясь пристального взгляда Чана и Чанбина, обнял Джисона за талию и притянул к себе, усаживая как можно удобнее, чтобы после не болела спина из-за отсутствия опоры и скрюченной позы. — Трогать-то я его могу, — сказал Минхо, покрепче сцепляя руки на теле Джисона в знак некоего протеста. — Ты ещё тест не прошёл. — Чанбин сел на койку к Чану. — Вы с ним опоздали уже на три недели. — Минхо улыбнулся одними уголками губ. — Безответственно. — Минус один балл тебе. — Чан взял с тумбочки шариковую синюю ручку, стикер и что-то чиркнул в нём. — О господи, — сокрушённо прошептал Джисон, роняя голову на плечо Минхо. — Хён, можешь не отвечать. — Всё нормально. — Вот его мама в нашу первую встречу накормила меня блинчиками со всеми видами джема, а вы какого хрена делаете? — Джисон скрестил руки на груди. — Игнорируй его. — Чанбин повернулся к Чану. — Итак, начнём. Первый вопрос, — прокашлялся, выпрямив спину. — Добро пожаловать на семьдесят седьмые Голодные игры, — выдохнул Джисон, елозя головой по плечу Минхо и подыскивая себе подходящее положение. Его лоб уткнулся в горячую шею. — Джисон, замолчи, — отмахнулся от него Чан. — Минхо, если бы тебе позвонили и сказали, что Джисон по каким-либо обстоятельствам попал в больницу, и одновременно с этим же тебе сообщили, что одному из твоих котов стало хуже и ему нужна профессиональная помощь, то что бы ты сделал? Чанбин действительно был горд их списком вопросов, над которыми они ломали головы несколько дней. — Что бы я ни ответил, я окажусь либо хреновым парнем, либо хреновым хозяином. Теперь Минхо успокоился. Джисон чувствовал это всем своим телом. Хотя всё должно быть в точности да наоборот. После новостей про идиотский тест, самое время было бы завязать шнурки потуже и уйти настолько далеко, насколько вообще возможно. Джисон мог ощутить, как мерно билось сердце Минхо, как в привычном будничном жесте его ладони поглаживали Джисоновы коленки, спрятанные за широкими брюками… На самом деле, несмотря на притворные выкрутасы Чана и Чанбина, никто в палате не ощущал неловкости, страха или неудобства. Джисон был уверен, что всё дело в глазах Чана и смехе Чанбина. — Не хреновым, а переживающим, — промямлил Джисон, разнежившись. — Это не твой тест, — нахмурился Чанбин. — Так и какой ответ? — Поехал бы к тому, у кого состояние хуже. Вероятнее всего, с котом был бы Хосок и моя мама, что уже хорошо, он не будет чувствовать себя брошенным. А с Джисоном были бы вы оба, в этом я уверен на сто процентов. Чан согласно кивнул головой, соглашаясь, и вновь провёл ручкой по жёлтому стикеру. — Хорошо. Дальше. — Чанбин взглянул на Минхо. Последний не увёл взгляд. Джисон улыбнулся. — Если Джисон посреди ночи захочет поесть что-то, чего у вас нет в холодильнике и это нельзя будет заказать, что ты будешь делать? — Схожу и куплю, — коротко и ясно. — Я по ночам сплю. — Джисон коснулся мочки уха, почесав её коротким ногтем. — Минхо и без того почти не спит, так что даже если бы я захотел что-то, то ни за что бы не сказал этого вслух. — Ага. — Чанбин состроил из лица идеальный кирпич. — Это ты только нас с Чаном за кукурузой в три ночи гоняешь? Джисон безразлично пожал плечами: — Вы проиграли спор. — Но я тоже хочу бегать тебе за кукурузой в три часа ночи, — заявил Минхо, скосившись на Джисона. — Нет, не хочешь. — Но я хочу, — прозвучало ещё увереннее. — Третий вопрос! — прервал их Чан. — Давай, читай. — Если бы Джисон напился… — А почему в ваших вопросах со мной уже третий раз что-то случается? — Потому что отвали, — не отрывая глаз от листка, ответил Чанбин. — Если бы он напился, потом бы облевался, а после бы сразу попросил себя поцеловать, ты бы поцеловал? Джисон молниеносно скривился: — Фу, вы ужасные, серьёзно… — Да. Безмятежности Минхо можно было только позавидовать. Он не менялся в выражении лица, слушая и отвечая, чего нельзя сказать о причине этого самого теста. — Да?! — воскликнул Джисон. — Чувак, ты серьёзно? — хохотнул Чан. — Да, — повторился Минхо. — Во-первых, меня редко тошнит, когда я пью. А во-вторых, фу, хён, если такое случится, не делай так. — Почему нет? — Минхо не брезговал от слова «совсем». Джисон хлопнул глазами: — Потому что это… противно? — Рвота как рвота, — хмыкнул Чанбин. — Поехали дальше. Допустим, вы с Джисоном пошли в клуб. Ты отошёл, не знаю, отлить… — У тебя так и написано там? — поинтересовался Джисон, забавно дёргая ступнями. — Игнорируй, — подсказал Чан. — Ты отошёл, — продолжил Чанбин. Джисон рассмеялся, за что получил от Минхо лёгкий щипок в левое бедро. — Ты отошёл! А когда вернулся, то увидел, что с Джисоном флиртует незнакомый парень. Что сделаешь? — Слушайте. — Джисон выпрямился и поднял голову с чужого крепкого плеча. — Третья часть фильма «Тупой и ещё тупее тупого» выйдет с вами в главной роли? Если нет, то я нахожусь в искреннем шоке, потому что только вы могли вдохновить кого-то на продолжение. — Чем тебе вопросы не угодили? — Чану происходящее очень нравилось. Он был в восторге. — Всем. — Здесь представлены разные ситуации, в которые ты можешь попасть, когда нас не будет рядом. Мы хотим понимать, в какие руки нам предстоит отдать тебя. — Да я уже отдался. — В подтверждение своих слов указал на ладони Минхо, которые бережно обнимали его. — Только ответ нужен как можно конкретнее. Мы хотим понимать смысл твоих действий и решений, — сказал Чанбин. Джисон вернул голову на плечо Минхо и вместе со всеми стал ждать ответа. Самую малость, совсем крошечную, вопросы казались ему весёлыми. — Окей. — Минхо кивнул. — Вас волнует, насколько я ревнивый? — Чан и Чанбин одновременно кивнули. — Абьюзеры с проблемной башкой и самооценкой не приветствуются. — Чан помотал головой. — Я не ревнивый. Поэтому, если бы случилась такая ситуация, я бы для начала узнал, что происходит в целом. Незнакомый парень может оказаться вовсе не незнакомцем, а приятелем из университета, например. А после… после хватит одного взгляда Сони, чтобы понять, что ему некомфортно. Он не умеет скрывать своих эмоций. Драться первым не полезу. Во-первых, Джисона пугают драки. Во-вторых, у меня нет замашек альфа-самца. Джисон не думал, что можно влюбиться повторно. Но это случилось. Прямо сейчас. Он чувствовал себя так, будто бы его положили в ванную с пушистыми котятами с мягкими невесомыми лапками. Телу щекотно и тепло, хочется глупо хихикать и много и часто говорить, о чём угодно, лишь бы вылить весь этот нескончаемый всплеск нежности наружу. Джисон прижался к Минхо, закрыл глаза и понял, что вот так он в безопасности. В безопасности от морозящей кожу тишины их огромной квартиры, от по-настоящему пугающего безразличия и чувства бездонной пустоты. Иногда Джисону казалось, что он, как Алиса, упал в яму. Только вот его яма не имела дна, он летел и летел вниз, и его не ждал Безумный Шляпник, Белый Кролик или, на худой конец, Бармаглот. Из хорошего: у Джисона были свои Траляля с Труляля. Чан с Чанбином сейчас вели себя точно так же. Вместо того, чтобы показать Минхо дорогу из чёрного леса, они рассказывали ему длинный стих о Плотнике и Морже. Минхо невесомо поцеловал его в пушистую макушку, уловив изменившееся настроение. — Я тактильный. И люблю обнимать Джисона в любое время дня и ночи, — оповестил Чан. — Что по этому поводу думаешь? Минхо тяжело выдохнул. — Ничего не думаю. Он не моя собственность. Если ему комфортно обниматься с кем-то, то пусть обнимается. — Минхо говорил таким тоном, каким обычно маленьким детишкам на детской площадке объясняют, почему нельзя тащить в рот песок с песочницы. — Меня будет это волновать только в том случае, если чьи-то прикосновения станут для него проблемой… — Всё, замолчи. Я не могу влюбиться в тебя ещё больше, — загундел Джисон, не знающий, куда себя деть. — Я чувствую себя Эммой Стоун, перед которой стоит голый Райан Гослинг. Хочется заорать, что ты отфотошопленный и вообще вылез из какого-то идеального романа, — усмехнулся Чанбин. — Нет, ну правда. Ты слишком нормальный. Это напрягает. Какие у тебя секреты? Собак не любишь? Ненавидишь рамён? Забываешь опускать стульчак? Храпишь? Не меняешь носки неделями? Джисон сдался. Он закрыл глаза вместе со своим ртом. — Ничего из этого. Минхо ответил на все вопросы. Он не уклонялся от них, не задумывался над ответами и говорил ровным голосом. На это ушло полтора часа, за которые Джисон девять раз покраснел до состояния спелого сочного помидора. Он перестал участвовать в процессе, только слушал, решив не вмешиваться. Минхо с Чанбином и Чаном на теме теста разговорились. Это получилось так естественно, что можно было бы подумать, словно они втроём старые добрые друзья, встретившиеся спустя несколько долгих лет разлуки, а Джисон здесь ради кучности. Он не успел уловить момент, когда тема разговора плавно перетекла сначала к самым действенным упражнениям на бёдра, спину и пресс, а после на дискуссию о последнем отснятом фильме Квентина Тарантино. Чан с Чанбином являлись заядлыми киноманами, а Минхо, пытаясь отвлечь себя, часто смотрел всё, что более-менее привлекало его. Он включал фильм с самой интересной, по его мнению, обложкой по утрам, на обеденных перерывах, вечерами, во время дороги или для фона, пока занимался по учёбе. Минхо нравилась музыка, но под неё слишком хорошо думалось. Делать он это умел и всегда додумывался до чего-то плохого. — Погоди, ты реально думаешь, что лучший паучок — это Эндрю Гарфилд? — Чанбин уставился на Минхо во все глаза. Этот спор шёл уже больше двадцати долгих минут. Чан отрицательно замотал головой. — Классика — вот что лучшее. Тоби Магуайр, и точка. — Том Холланд вписался в эту роль лучше всего, — воспротивился Чанбин. — Эндрю остался недооценённым гением, — вклинился Минхо. — Джисон? — Чан посмотрел на друга. Тот сонно причмокнул губами. Под боком Минхо было хорошо и спокойно, ему не мешали три громких голоса и редкие шевеления самого Минхо. — Вы ещё поспорьте о лучших друзьях паучков, — просипел Джисон, тихонько зевнув. — Франко, — в один голос сказали Чан и Минхо. — Определённо тот чувак, который играл Неда, — отфыркнулся Чанбин. — Да вы прикалываетесь?.. — Можно мы пойдём? У нас свидание. — Джисон поджал губы, закачав коленями туда-сюда. — Уже? — Чан схватился за телефон. — Ого, три часа прошло. За окном начинало темнеть. Всё прошло замечательно. Ему не нужны были слова Чана и Чанбина, он всё видел по их лицам. Джисон расплылся в улыбке, с благодарностью и с любовью смотря на своих друзей. Существование проверочного теста для Минхо он решил игнорировать до конца своих дней. Джисон чувствовал себя, как переполненный водой кувшин. В самом хорошем смысле. Вместо сосуда — его сердце, в котором сейчас теплилось много-много любви. — Чуть не забыл… Чанбин подорвался с места, залез в тумбочку Чана и вытащил оттуда два круглых значка разных цветов. Один был чёрным, другой — белым. Джисон, накидывая на себя длинное утеплённое пальто, застыл и нахмурился, наблюдая за действиями друга. — Это твоё, — счастливо улыбнулся Чанбин. Он развернул значок из прозрачного пластикового пакетика и с честью прикрепил его на футболку Минхо. «Одобрено: официальный бойфренд Хан Джисона». — Да правда, что ли? — на выдохе спросил Джисон, читая надпись на груди Минхо. — А на втором что? — Чанбин протянул ему чёрный значок. — Не одобрено. Лузер, — прочитал вслух. — Оригинально. — Минхо застегнул куртку. — Старались, — улыбнулся с кровати Чан. — Если серьёзно, то мы рады знакомству. И тебе в целом. — Но учти, если что, я тебя побью, — предупредил Чанбин. — В этом я сомневаюсь, — пропел Джисон, наматывая на шею шарф. — Было круто. Я тоже рад, что мы смогли встретиться. Если в следующий раз будет какой-то тест, то вы предупредите о теме. Я подготовлюсь, — сказал Минхо, поправляя на голове Джисона криво надетую шапку. — Через месяц пройдёмся по твоим знаниям о Джисоне. — Чанбин убрал непригодившийся значок в карман. — Есть ли у него аллергия, его любимое блюдо, привычки… — Всё, пока. Я приду завтра. Чан, поправляйся скорее! Джисон схватил Минхо за руку и с силой потащил на выход. Уже в коридоре он услышал: — Было весело, Сони. — Да? — Они подошли к лифтам, и Джисон повернулся лицом в сторону Минхо. — Всё точно нормально? — Всё круто, — не врал. — Это правда здорово, что у тебя есть такие друзья, как Чан и Чанбин. Джисон улыбнулся: — Они балбесы, но я люблю их. Спасибо, что согласился. Это… это было важно для меня. Минхо хотел поцеловать его. Он не делал этого три часа, что уже являлось трагедией по собственным меркам. Особенно привлекали родинки на его левой щеке. Туда Минхо любил прижиматься губами в любое время дня и ночи. Джисон не соврал друзьям о свидании. В этот вечер Минхо отвёл его в приют для животных, откуда когда-то забрал Суни. Джисон не хотел уходить оттуда…***
За осенью, оказавшейся для Джисона самой тёплой и обнимательной, зима наступила слишком быстро. И с её приходом поменялись многие вещи. Очень многие. Стало холодно. Причины простые, но от этого не менее горькие. Хёнджин вернулся на работу, что значило лишь одно: Минхо тоже вернулся в своё кафе, в котором работал изначально. И Джисон готов был вставать на час раньше, чтобы перед университетом поехать совсем в другую сторону от учебного заведения, лишь бы увидеть Минхо и украдкой получить свои законные поцелуи. Минхо был против, настаивая на том, чтобы Джисон всё же тратил этот час на сон. Они почти что пришли к компромиссу. Джисон приезжал к Минхо по утрам один или два раза в неделю в те дни, когда ночевал у себя дома, а не у самого Минхо. Точнее, компромиссом это назвать нельзя. Больше было похоже на то, что Минхо просто пришлось смириться, спрятать счастливую улыбку и нарочито просить Джисона больше так не делать. А он всё равно делал. В остальные учебные дни Джисон каждое своё серое утро лицезрел милующихся Хёнджина и Феликса. Джисон, наверное, просто бы умер от зависти и отчаяния, если бы не ночевал у Минхо четыре дня в неделю из семи. Такой расклад дел героически спасал всю ситуацию Джисона, который успевал соскучиться по Минхо слишком быстро. Все скучания компенсировались совместными вечерами с долгими поцелуями, иногда с максимально тихим сексом, если Суён была дома, а иногда просто ленивыми разговорами и глупыми фильмами. С осени Мина практически не возвращалась домой. Теперь она постоянно проводила время в больнице и редко приезжала в родные стены на выходные. От этого тоже было холодно. Суён и Минхо меркли на глазах. Джисон видел это каждый день. Иногда, вставая посреди ночи за стаканом воды, он слышал задушенные слёзы Суён, доносящиеся из её комнаты. Холодно стало и в тот момент, когда Джисон передал Суён сумму для погашения долга. Холодно, потому что скрывать правду было противно, пусть и во благо. Минхо продолжал участвовать в боях, зарабатывая себе новые синяки и убивая последние надежды на лучшее. Джисон окончательно понял, что в эту зиму он всё же замёрзнет насмерть, когда Минхо зашёл в их небольшую кухню, опёрся плечом о дверной косяк и сказал ему: — К середине декабря мы уедем в Чолла-Намдо. На неопределённое время. Мина хочет провести последние дни там, в тишине и подальше от города. Там тёплая зима… Джисон сначала подумал, что это шутка перед Рождеством. Почти сразу передумал. Минхо стоял перед ним… никакой. Не было нервной улыбки, не было сожаления или безразличия. Не было и тревожности. Минхо, до невозможности уставший, смотрел только на него. С каждым днём он угасал прямо на глазах, серел и затем становился прозрачнее. Загорался лишь рядом с Джисоном, зарывался носом в шею, обнимал за талию и подолгу молчал. Декабрь для Минхо ещё холоднее… — Почему туда? — Джисон, до этого сидевший за столом, развернулся к нему лицом и спросил первое, что пришло в голову. — Как же твоя работа? Или работа Суён? А… а где вы будете жить? Погоди… Твоя учёба… Минхо провёл ладонями по лицу, сгоняя сонливость. — Там живёт одна из маминых подруг. У неё своя небольшая ферма и дом. Жить будем там. Мама устроится в больницу, а я буду работать на ферме. Платить обещают больше, чем в кафе. Не больше, чем на боях, но не думаю, что мама выдержит, если я после… — слово «смерть» не произнёс. Язык не повернулся. — После Мины заявлюсь домой с фаршем на лице. А по поводу учёбы… Возьму академ. Джисон отложил книгу в сторону к чашке с горячим зелёным чаем. Всё логично, понятно и в целом нормально. Нормально. Джисон поджал губы. Ему казалось, что он не имеет права расстраиваться или грустить, ведь они уезжают не просто так… Они уезжают, чтобы в свои последние дни Мина ощутила что-то помимо лекарств и увидела что-то помимо белых стен палаты. Но Джисон всё равно ничего не мог с собой поделать. В горле встал душащий ком. Что ему сказать? А что сделать? Он спрятал холодные ладони между коленей, зажал их и поднял голову. Минхо всё ещё смотрел на него. — Я не собираюсь расставаться с тобой только потому, что ты уезжаешь, — спокойно предупредил Джисон. — Я могу вернуться только через год. — И ладно. — Джисон, ты не можешь ждать меня всё это время… — Могу и буду, — упрямо, но всё также тихо. Джисон судорожно сглотнул, содрал с губы кожицу и попытался сформировать свои мысли. — Если я вернусь через два года? — Слушай. — Джисон нахмурился. — Прекрати строить свои десятилетние планы. Ты тут не бизнес с нуля начинаешь. Тебе необязательно контролировать и брать ответственность за всё, что тебя окружает. Плыви по течению хотя бы в наших отношениях, ладно? Мы вместе, потому что, очевидно, испытываем друг к другу чувства. Что с ними будет через год — я не знаю. И ты не знаешь. Ты даже не знаешь, что будет завтра. Или через час. Минхо сел напротив, зажав своими бёдрами бёдра Джисона. — Ты когда злишься, знаешь на кого похож? — Скажешь на белку, и я тебе сонную артерию проткну, — кивнул на вилку, лежащую на столе. — Нет, не на белку. Ты похож на тех самых малышей, которые красуются на каждой упаковке детских шампуней «без слёзок». Минхо это забавляло. Он измученно улыбнулся, ловя смех Джисона. — Похохотали и хватит. Не уходи от разговора. Мы попробуем отношения на расстоянии. И это не вопрос, хён. И… — Он отвёл взгляд. — До Чолла-Намдо в среднем ехать всего четыре часа. Ты не хочешь, чтобы я был рядом, когда Мины не станет? — Думаю, будет правильнее, если мы с мамой останемся вдвоём на какой-то период. Минхо ласково провёл пальцами по запястью Джисона. — Я понимаю, хён. Просто буду волноваться. Когда уезжаете? — Пятнадцатого числа. Джисон сглотнул быстро подступившие слёзы. Сегодня уже восьмое. — Можно хотя бы помочь тебе сумки собрать? — Сони… Минхо сгрёб его в свои руки, ударившись локтем о стол. Чашка, стоявшая на нём, недовольно звякнула, и из неё выплеснулся несладкий чай. Джисон не плакал. Пока что. Он хотел обнять Минхо в ответ, но его руки повисли переваренной вермишелью вниз. Как-то разом ушли все силы. То, что Минхо исчезнет из его жизни, пусть и не навсегда, наконец, дошло до мозга. Или сердца. Джисону всё равно, больно было всяко и разно, с какой стороны ни посмотри. — Хён, ты только не пропадай. Обещай писать хотя бы одно сообщение в день. Джисон невнятно шептал свои просьбы в тусклую ткань старой клетчатой рубахи на Минхо. — Обещаю. — Поцелуй в висок, как подтверждающая роспись. — Джисон, ты ведь понимаешь, что всегда можешь прекратить это, верно? — Да просто заткнись, правда. Заткнись. Минхо не дёрнулся и не шикнул, когда Джисон больно впился зубами в его плечо. За оставшуюся неделю Джисон не пытался нагнать все свидания, которых у них не будет за год. На это попросту не было сил. Они старались освободить как можно больше времени, чтобы провести его вместе. Минхо дорабатывал последние смены и бегал с бумажками в свой университет. Джисон навестил Мину пять раз. Два раза один и три раза с Минхо. Он заранее подарил ей подарок на будущее Рождество. Мина очень хотела полароид, к нему Джисон добавил фотоальбом нежно-лавандового цвета и разноцветные маркеры, фломастеры и ручки с блёстками. Мина сказала, что хочет показать маме и Минхо мир таким, каким видит его она. И пусть после альбом останется на память. Когда Джисон вышел из палаты, он закрылся в кабинке туалета и проревел двадцать минут, не останавливаясь. Само нахлынуло, задавило и размазало по кафелю. Мина щёлкнула его первым и поместила фотографию в новенький альбом, подписав её как «самый лучший парень моего брата». Затем она сделала ещё несколько совместных снимков Минхо и Джисона в их последующие визиты. Феликс с Хёнджином и Сынмином от новости, что Минхо уезжает, заметно скисли. Джисон к ним больше не заходил. Ноги сами отказывались заходить в это кафе. К четырнадцатому декабря Джисон понял, что он конкретно выдохся. Со вчерашнего дня они с Суён и Минхо собирали их вещи. Удивительно, как много ценного в себе может хранить такая маленькая квартирка. Завтра рано утром у семьи Ли поезд. Сегодня Джисон, конечно же, остался у них на ночь. Находиться среди кучи заклеенных картонных коробок было неуютно. Суён наспех подписала каждую из них чёрным перманентным маркером, разбавленным спиртом. Все эти коробки насмешливо говорили Джисону, что им с Минхо по пути, а ему — нет. 18:32 Именно в эту неделю время шло вперед семимильными шагами, часы пролетали, как секунды, и Джисон ненавидел это больше всего. Квартира напоминала Азкабан. Сунься сюда и почувствуй, как из тела и души пропало всё счастье. Джисон лежал на боку на кровати Минхо, кутался в его большую рубаху, обнимал сопящего Суни и смотрел в незашторенное окно. Снег шёл с самого утра. Джисон сопливо уткнулся лицом в подушку Минхо и попытался впитать в себя его запах. Кровать позади прогнулась под чужим весом, и Джисон сразу же почувствовал родные загребущие руки на своём теле. Минхо приклеился со спины, поцеловал в позвонки, торчащие из-под ворота рубахи в красную клетку, и громко выдохнул: — Грустишь? — А ты играешь в игру «самые глупые вопросы дня»? — усмехнулся Джисон. Суни чужие вошканья не понравились. Он встал с тёплых, приласкавших его рук, отчуждённо посмотрел на шумных людей и спрыгнул с кровати на одну из коробок. Джисон проводил его грустным взглядом и попытался погладить по спине, но рука не дотянулась. Точнее, он бы смог это сделать, если бы не Минхо, тянущий его на себя. — Будем заниматься сексом по телефону? — спросил он, просунув руку под рубаху. Джисон прыснул от смеха и развернулся к нему лицом. — Хён, тебе семьдесят? — вопросительно выгнул бровь. — Есть видеосвязь. Там всё намного интереснее. — Пять с плюсом тебе за знания. Джисон улыбнулся. Ладони Минхо мягко гладили его спину, поясницу и бок, на котором он не лежал. Было немного щекотно, отчего Джисон глупо подхихикивал время от времени, но в основном — приятно. Джисон поцеловал Минхо в родинку на носу и закрыл глаза, обратно опуская голову на подушку. Знал, что, начни он сейчас рассматривать Минхо так близко в тысячный раз, сорвётся. Поэтому Джисон прощался с ним другими органами чувств. Он ощущал тёплое ровное дыхание на левой щеке, горячие ладони на рёбрах и ореховый аромат геля для душа. Минхо пока что не занялся его языком, но это поправимо. — Мне так нравится, что ты не тупица, — улыбнулся Джисон. — Я готов поспорить, но… о чём ты? — О ситуации в целом. Мне грустно, но одновременно с этим мне не хочется убиться от горя. Я понимаю, что ты будешь всего-то в четырёх часах езды от меня. И… не знаю, я уверен в тебе, — потянуло на откровения. — Уверен, что ты вернёшься сюда. Ко мне. Через год или два… Но ты это сделаешь. И ты справишься, хён. Джисон предпочёл бы пропитывать свою подушку слезами из-за разлуки. Было бы неплохо. Да, это правда было неплохо. Томительно, но неплохо. Но Джисон обессиленно закрывал глаза и понимал, что паршивое чувство в груди не из-за расстояния и не из-за возможности не видеть друг друга. Джисон не мог сохранить Мине жизнь, не мог отколоть кусочки боли Минхо и Суён, чтобы забрать себе. Он не мог воскрешать людей из мёртвых и не мог останавливать время. Подушка впитывала в себя слёзы и тяжёлые мысли, потому что Мина умирала, потому что Минхо и Суён умирали вместе с ней, потому что Джисон не знал, как им жить дальше. И они тоже этого не знали. Как-нибудь? «Как-нибудь» подойдёт. На первое время точно. Потом — как получится. — Спасибо, Сони. — Я могу оставить эту рубашку себе? — Конечно, — согласился Минхо. Джисон дёрнул уголками губ вверх, положил ладонь на чужую горячую шею и притянул к себе, чтобы поцеловать. Минхо среагировал сразу, подмял Джисона под себя и просунул правое колено между его ног. Их поцелуй изначально не был невинным. — Ты закрыл дверь? — тихо спросил Джисон, оторвавшись от Минхо всего на секунду. Тот вместо ответа только угукнул в поцелуй. Джисон улыбнулся. Он подцепил пальцами края футболки Минхо и юркнул под неё тёплыми ладонями, которые сразу же почувствовали всю твёрдость напряжённой спины. Джисон восторженно сжал кожу, и Минхо не сдержался от усмешки. Джисон не шутил, когда говорил, что в первую очередь влюбился в его спину и плечи. — По такому поводу мне нужно было надеть свои праздничные трусы, — шепнул Минхо. — У тебя такие есть? Почему я узнаю о них только сейчас? — Они для особого случая. — Какого, хён? Для нашей свадьбы? — Да, типа того. Может, надену их, когда мы заведём пятого кота. Юбилейного. Джисон тихо рассмеялся в его плечо, но не успел разогнуться, как задохнулся в собственном тихом-тихом стоне. Минхо поцеловал его за ухом и неторопливо спустился к шее. Джисон расценивал это как запрещённый приём. Он сравнил себя с собакой Павлова. Минхо горячо целовал его чувствительные места, и Джисон шире разводил ноги. Им приходилось ужасно сильно контролировать себя. Минхо знал, что Джисон громкий. Очень громкий. Поэтому его ладонь оставалась наготове, чтобы вовремя зажать чужой рот. — Погоди… — Джисон мягко надавил на грудь Минхо, отстраняя от себя. — Здесь твой ребёнок. И я не могу заниматься с тобой сексом, когда он смотрит. Я вообще-то собирался стать для него хорошим отчимом, а не тем, кто разрушит его психику. Минхо понадобилось несколько секунд, чтобы понять смысл сказанных слов. Его нельзя было винить в помутневшем рассудке. Джисон лежал под ним невероятно горячий, податливый и требующий к себе внимания. У него припухшие блестящие губы, влажные глаза от явного возбуждения и мягкие бёдра, спрятанные под тонкой тканью серых спортивных штанов Минхо. Может быть, не знай он, какой Джисон чувствительный, громкий и нетерпеливый, было бы легче. Но Минхо знал. И всё его тело помнило, каково это — прижиматься к обнажённому Джисону, держать его в своих руках, сжимать, целовать, кусать… — Хён? — напомнил о себе, проведя ладонью по его боку. — М? — Минхо проморгался и повернул голову в сторону Суни. — А, да. — Ты залип! Джисон широко улыбнулся и приподнялся на локтях, наблюдая за тем, как Минхо осторожно поднимает Суни на руки, гладит, пока идёт к дверям, целует макушку и, извинившись, выселяет из комнаты. Джисону тоже за это ужасно стыдно. — Удивлён, как меня не уволили из кафе. — Минхо провёл языком по нижней губе. — Я на тебе так каждое утро зависал. Он вернулся на постель, уместив свои руки на бёдрах Джисона, и наклонился над ним. Джисон смазанно попал по его губам своими и потянул на себя, падая на две подушки позади. Сейчас их движения были быстрыми. Они оба слышали, как на кухне гремела посуда и играли мультики Мины. Суён принялась готовить ужин. В любой момент женщина могла позвать их ради… Да ради чего угодно. Минхо с Джисоном понимали это, как никто другой, поэтому их поцелуи были прерывистыми, шумными и до одури горячими. Минхо тяжёлый, сосредоточенный до малейшего звука и всё равно настолько страстный, что казалось бы, совсем не следит ни за временем, ни за их громкостью. Они не стали снимать с себя одежду. Для этого понадобилось бы много времени и много бесполезных телодвижений. Джисона, изнывающего от желания, хватило лишь на то, чтобы слегка приподнять футболку Минхо. Ему нравилось ощущать, как во время толчков голый живот Минхо касался его собственного. Немного щекотно, но жарко и приятно. Минхо всё же стащил с Джисона спортивные штаны вместе с нижним бельём и откинул их на одну из коробок, оставив того в белых носках с ярко-жёлтыми подсолнухами и в его рубахе. Целовались в отчаянии и в жадном опустошающем желании. Джисон жался всё ближе и ближе, а Минхо обнимал его так крепко и сильно, что, если бы сломались рёбра, никто бы не удивился. Джисон хотел, чтобы Минхо делал с ним всё, что ему захочется. Обычно спокойный взгляд Минхо сейчас стал горящим. Джисон едва ли не задыхался от резкого, как звонкая пощёчина, желания чувствовать Минхо. Он давил ладонью на поясницу Джисона и дразняще двигал бёдрами. Джисон жмурился в поцелуй, он жаждал большего. Прямо сейчас. Они оба были возбуждены, и оба чувствовали, как у них крепко стояло друг на друга. Когда твёрдый член Минхо коснулся бедра Джисона, тот громко вздохнул и потянулся рукой вниз. Минхо спрятал своё лицо в чужой шее и простонал сквозь сжатые зубы, когда пальцы Джисона огладили крупную мокрую головку. — Блядь… — Твоя… твоя мама быстро готовит, хён. У нас есть десять минут. — Джисон говорил эти слова в покрасневшее его ухо, нарочито медленно задевая на нём кожу своими влажными от поцелуя губами. Минхо задушенно втянул в себя жаркий воздух. Он дотянулся рукой до соседней подушки, под которой лежали презервативы и наполовину использованная баночка со смазкой. Иногда они кочевали с кровати в тумбочку возле и обратно. Джисон сказал, что его воротит от химозных фруктовых вкусов, поэтому Минхо всегда покупал всё стандартное — без запахов. Как хорошо, что Джисону велика чужая рубашка. Можно было покусывать его за плечи и оставлять на них свои следы, посасывая кожу. — Десяти минут мало. Останешься без ужина. — Минхо кривовато улыбнулся, посильнее отодвигая левую ногу Джисона в сторону. — Кошмар, хён. Это нечестно. Ты уедешь со своей мамой и сможешь дальше есть её вкусную еду, а мне что делать? Пить ужасный американо Хёнджина? — проскулил, выгнувшись навстречу рукам и упёршись макушкой в наволочку. — Самое время поболтать о моей маме и о Хёнджине. Джисон глухо рассмеялся под щелчок жёлтой крышки на тюбике смазки, поцарапанной со всех сторон. Открывалась она ужасно. Минхо от этого раздражался, потому что порой приходилось применять зубы, и выглядело это ни разу не сексуально, зато Джисон постоянно улыбался. Если улыбался, значит, всё хорошо. — Хён, я подготовился… сам. — Какой самостоятельный. Я проверю. Минхо поднялся на колени. Джисон лежал перед ним в откровенной позе и совершенно этого не стеснялся. Его щёки такие же красные, как у самого Минхо. В комнате жарко, после обязательно придётся открыть окно и впустить зимнюю стужу, чтобы та покусала за пятки. Джисон схватился за вторую пустующую подушку и потянул её на своё лицо, чтобы уткнуться носом и накрыть губы хлопковой тканью. Минхо обильно выдавил густую прозрачную смазку, немного разогрел консистенцию и опустил руку вниз. Он провёл ею между ягодиц Джисона и сразу ввёл в него два влажных пальца. Джисон, рвано простонав, сильнее сжал подушку и дёрнулся всем телом. Минхо добавил ещё два пальца, желая стопроцентно убедиться, что можно двигаться дальше. Он с удовольствием подметил, что Джисон действительно постарался в этот раз. Обычно, когда он говорил, что готов, Минхо уже на третьем пальце сталкивался с надутыми губами и скромно просящим «помедленнее». Раскатав презерватив по члену и использовав смазку, Минхо плавно вошёл сразу на всю длину. Джисон дёрнул его на себя, потому что обнимать подушку просто полный отстой. Он любил чувствовать весь вес Минхо на себе, любил чувствовать, как тот двигался в нём, как их кожа липла друг к другу от пекла в комнате, любил чувствовать сбитое горячее, как сто солнц, дыхание на своей шее, щеке, ключице… Да где угодно. Джисон сходил с ума, когда Минхо был настолько близко и не стеснялся давать услышать, как ему тоже было хорошо. Они сочетались, как пазлы. Джисон знал, что, не чувствуя рядом с Минхо волнения, страха и переполоха в душе, всё так и должно быть. Он не боялся ни перед их первым поцелуем, ни перед их первым сексом. С Минхо было хорошо. Банально хорошо и просто. С ним можно было говорить и знать, что тебя поймут. Если не поймут, то переспросят. Сердце Джисона оставалось в порядке. Он с уверенностью отдал его Минхо в руки. Кровать была прочной. Джисон испытывал облегчение на этот счёт. Она не скрипела и не ходила ходуном от малейшего движения. Минхо качнул бёдрами пару раз, пристраиваясь поудобнее. Джисон обнял его за спину и увлёк в поцелуй из лучших соображений звукоизоляции. Его шатало от силы ощущений. Минхо начал двигаться сразу глубоко, сильно и быстро. Не размашисто, иначе бы звук ударяющейся друг о друга кожи заполнил бы каждый уголок комнаты и за её пределами — тоже. Джисон, жалостливо ахнув, выгнулся, запрокинул голову назад, и Минхо среагировал моментально. Он зажал его рот ладонью, положив большой палец под подбородок. Джисон зажмурился и всхлипнул, вцепившись пальцами в кожу на спине Минхо. Сухая ладонь мешала нормально дышать, через нос получалось мало, но Джисону нравилось это. Минхо сдерживал себя гораздо лучше, постанывая ему на ухо и иногда, когда было слишком хорошо, целовал в губы. Минхо вообще очень любил целоваться. Вне зависимости от места и времени. Поначалу Джисон надеялся, что они достаточно тихие, но после нескольких грубых толчков и попаданий по простате, он перестал использовать свой мозг. Джисон прислушивался ко всему, что с ним делал Минхо и до закатанных глаз ощущал, как глубоко входил в него член, как двигался внутри, давя на стенки. Под ладонью Джисон чувствовал, как перекатывались мышцы Минхо при каждом движении. Его дыхание потяжелело, Минхо уткнулся лбом в его висок и нахмурился, с трудом смачивая сухое горло слюной. — Если уберу руку, сможешь справиться с этим? — Его голос стал ниже, и Джисон почувствовал, как вдоль позвоночник стрельнуло искрами. Он поплыл. Совсем перестал соображать, потому что Минхо ни на секунду не переставал двигать своими бёдрами. Джисон слабо кивнул и не удержался от того, чтобы высунуть язык и обслюнявить ладонь. Минхо улыбнулся, убрал руку, чтобы сразу же просунуть её между их животами и обхватить член Джисона. У Джисона перед глазами поплыл потолок. Ему хватило нескольких быстрых движений, чтобы кончить. С Минхо всегда было так. Джисон не мог уловить этот момент, ему казалось, что он на грани с первого прикосновения. От Минхо всё так же пахло ореховым гелем для душа, а теперь ещё картонными коробками и листьями чая, который они пили час назад. Джисон вжался в него до боли во всём теле, загнанно дыша и всхлипывая. Хотелось перенять его запах и продлить этот момент ещё на мгновение, ощущая тяжесть и разгорячённость напряжённого тела. Джисон открыл мокрые глаза, Минхо всё ещё двигался в нём, жёстко и быстро. Он контролировал своё тело, имея невероятную выдержку. Джисон поднял руки вверх, обнял Минхо за шею и поцеловал в губы. Он стал ещё чувствительнее после оргазма. — Хён, — ласково прошептал Джисон и провёл пальцами по правой красной щеке Минхо. И этого было достаточно, чтобы довести его до точки и сдавленного стона. После их первого секса Джисон понял, что Минхо ужасный педант. Даже вымотанным с дрожащими ногами он всегда поднимался с постели, выкидывал использованный презерватив, а не кидал временно на пол, чтобы разобраться с ним после, брал салфетки или полотенце, вытирал Джисона, себя и только после этого ритуала без сил сваливался рядом. И сейчас не исключение. Минхо лёг рядом с Джисоном только тогда, когда вытер его живот, отдал чистую футболку, вытащив из одной из коробок, и открыл окно в комнате. Натягивать штаны обратно не было ни сил, ни желания, Джисон не смог даже переодеться в футболку, поэтому просто положил её рядом, распотрошил постель и натянул на них тёплое одеяло, спасаясь от холодного ветра из окна. У Минхо медвежьи объятия. Джисон тонул в них, поочерёдно прижимаясь щеками и ушами к тёплой груди. Он не прогадал, когда решил, что Минхо обжимательный. Всё так и было. Джисон касался кончиками пальцем старой футболки Минхо и ощущал мягкость ткани. Застиранная и вытянутая, она выглядела не так хорошо, как раньше, но ему было всё равно на это. Джисон понимал, что она действительно очень нужна ему, как и рубашка. — Хён… — Да? — Я эту футболку тоже заберу.***
— Я оставил тебе завтрак на столе, — крикнул Чан, наспех натягивая на голову шапку. — Буду поздно! Джисон, только-только проснувшийся, жался в рубахе Минхо в дверном проёме своей комнаты и слушал вполуха. Он щурился от яркого январского солнца и ежесекундно ёжился от холода. Чану снова вздумалось проветривать всю квартиру с утра пораньше. Январь… За окном уже январь. Его середина. Почти месяц, как уехал Минхо. Почти месяц, как Джисон с Чаном стали жить вместе. Пришли они к этому в двадцатых числах декабря, когда несколько дней отсутствия Минхо надоумили Джисона до всего невесть чего. После отъезда Минхо Джисон первое время ошивался у Чанбина. И Чан вместе с ним. Они оба не хотели возвращаться домой. Спали на надувном матрасе под одним одеялом и не жаловались. Так было всё равно лучше. Джисон в тот период много думал. Обо всём на свете. Например, он понял, что ему не нравятся носки в крупную полоску, что ёлочные игрушки красного цвета самые красивые, что так жить дальше нельзя… — Это как? — уточнил Чанбин, протягивая ему жестяную баночку холодного пива и миску с сырными «Читос». — Так, как я жил до этого. Мы, не только я. — Джисон указал на себя и Чана. — Давай снимем квартиру? Ты всё равно домой не вернёшься. Я вот тоже не хочу. А жить у Чанбина мы не можем. Давай, м? Заведём рыбок. Или попугая, если хочешь. Поищем дом, где есть спортзал. Чан, сидящий на диване, приложил свою баночку с пивом к щеке, оттянул нижнюю губу и решительно кивнул. — Минхо на тебя так круто повлиял. Он уехал, а ты всё равно выглядишь живее, чем до встречи с ним. Чанбин согласно угукнул на слова Чана и запихал в рот сразу пять сырных палочек. Джисон грустно улыбнулся. — Его нет неделю, а по ощущениям уже год. — Липучка, — усмехнулся Чан. Чанбин притащил в комнату ноутбук, и весь оставшийся вечер они подыскивали квартиру. В закладки браузера полетело около двенадцати понравившихся им объявлений. Поиск квартиры оказался выматывающим процессом. Если частые разъезды не особо утомляли ни Джисона, ни Чана, то постоянный анализ всего на свете — да. Будет ли удобно ездить до университета? Насколько в этом районе шумно? Нравится ли им расположение комнат? А цвет стен? Можно ли завести животных? Что по поводу этажа? Джисон не хотел жить слишком высоко, а Чан хотел, чтобы в квартире был совместный санузел. Маленькие ванные комнаты доводили его до дёргающегося глаза. К началу января квартиру, наконец, нашли, за неделю обжились, разложили вещи, закупили что-то из мебели и кухонной утвари. Квартира была двухкомнатная и в получасе езды от университета. Джисону и Чану понравилось в ней всё: интерьер, жилой комплекс, в котором она была построена, месторасположение и вид из окна на старый заснеженный парк. Джисон чувствовал себя в этом месте нужным. Здесь не холодно, и здесь с ним говорил Чан. Они вместе смотрели фильмы, ходили по магазинам за продуктами и устраивали уборку раз в три дня. За пару недель совместного житья они успели четырежды поменять шторы в своих комнатах. Солнце днём светило очень ярко, а в выходные дни хотелось поспать подольше. Входная дверь тихо захлопнулась. Джисон вздрогнул и широко зевнул. Он вернулся в свою комнату, вытащил телефон из-под подушки и пошаркал на кухню, где Чан оставил ему завтрак. Завтрак для Чана — это йогурт и быстрорастворимый кофе. Жуть. Джисон посмотрел на стол, где действительно стоял йогурт. Джисон недавно переболел ангиной, поэтому Чан уже третий день подряд за несколько минут до пробуждения своего нового соседа достаёт некоторые продукты из холодильника, чтобы после не морозило горло. Зашторив окно одной занавеской, Джисон грузно упал на стул за обеденным столом и поднял левую ногу, упёршись пяткой в деревянную сидушку. Он повернул голову к стене, на которой висел новый календарь с двенадцатью зачёркнутыми днями. Так Джисон отсчитывал дни без Минхо. Не помогало. Совсем не помогало, но руки по утрам сами тянулись замазать прошедшие числа. Джисон подумал, что вычеркнет вчерашний день чуть попозже. Он посмотрел на йогурт с клубничным вкусом в выедающем глаза разноцветном стаканчике и пододвинул его к себе вместе с чайной ложкой. Чан любил всё клубничное и скупал сладости тоннами. За несколько дней соседства с ним Джисону порой казалось, что на самом-то деле он жил с клубничной принцессой, но жаловаться было не на что. Ему тоже нравилась клубника. Громкое тиканье настенных часов раздражало. Джисон порывался снять их, но каждый раз забывал это сделать. Время на кухне можно было увидеть и на микроволновой печи, и на духовке, пылящейся без дела. Джисон протяжно выдохнул, открыл йогурт и, не окунув в него ложку, вспомнил, что спросонья не проверил телефон. Голова первые пятнадцать минут после пробуждения не работала ни при каких обстоятельствах. Джисон достал мобильный из кармана спальных штанов и нажал на кнопку блокировки экрана. От приложения «Какао» одно уведомление. minho98: Мина умерла Отправлено шесть часов назад. Мина умерла тринадцатого января в пять утра. Джисон, положив телефон на стол, смотрел на это сообщение долгих двадцать минут. Экран гас, но он заново вводил пароль и смотрел. Зачем-то взялся пихать в себя жутко сладкий йогурт. Джисон ел его, перечитывая всего два слова в сотый раз. Он давился и давился, поднося ложку дрожащей рукой к искривлённому от немого плача рту. Джисон не понял, когда слёзы и водянистые сопли покатились вниз по лицу. Не понял, когда закончился йогурт. Минхо зашёл в чат. Джисон всхлипнул. minho98: Сони? Джисон, вытерев влажные ладони об штаны на бёдрах, взял телефон в руки. Голова начала работать. hanjisung14: мне очень жаль, хён hanjisung14: я могу что-то сделать для тебя? hanjisung14: прости, я правда не знаю, что сказать, кроме того, что мне правда очень-очень жаль minho98: спасибо, Сони minho98: я бы хотел немного поговорить с тобой, но позже, хочу услышать твой голос minho98: Мина оставила для тебя фотоальбом, мне отправить тебе его? Джисон накрыл ладонью лицо и содрогнулся в судорожном плаче, упёршись локтями в колени. Желудок скрутило. Ему казалось, что он вот-вот свалится со стула. Минхо ждал ответа, и Джисон, вытирая глаза рукавом, пытался продержаться хотя бы ещё чуть-чуть. Он нужен Минхо. hanjisung14: привези его вместе с собой, когда сможешь вернуться hanjisung14: хён, звони в любое время minho98: спасибо, Сони На этом их переписка закончилась. Джисон сжал губы. Не было слёз в голос, криков и метаний по кухне в жажде разнести и разбить что-нибудь. Бесполезно. Джисон чувствовал, что тело стало тяжёлым, как будто парализованным. Он согнулся пополам, прижался грудью к коленям и уронил голову вниз. Безбрежная усталость застилала глаза. Она свалилась на голову пыльным мешком. Огрела так, что нельзя было даже языком пошевелить. Джисон, сжав телефон, поднялся на ноги. Он вернулся в свою комнату, плотно закрыл за собой дверь и упал в постель, зарывшись в одеяло. Весь этот месяц Минхо писал, как его дела. Ему нравилось жить на ферме. Работы было много, настолько много, что порой он засыпал, едва успев присесть на свою постель. Не жаловался. Разумеется. Как иначе? Джисон по утрам не успевал написать первым, Минхо всё также вставал в пять и присылал ему кучу сообщений, желал хорошего дня и кидал свои забавные фотографии с фильтрами. Максимум, на что был способен Джисон по утрам, так это хриплое невнятное голосовое сообщение. Через час, после чашки отвратительного кофе, Джисон приходил в себя и нормально отвечал Минхо. Каждый вечер они созванивались по видеосвязи и рассказывали, как прошёл их день. У Джисона всё было стабильно, а у Минхо — нормально. Дом, в который они заселились, был большим, как и сама ферма. Минхо сказал, что там очень спокойно и тихо. Они жили на окраине, поэтому до них не долетал шум людской жизни. Мина осталась в восторге от нового места и уже обклеила им половину альбома. Джисон говорил с ней по пятнадцать или двадцать минут. Минхо писал ему либо ранним утром, либо поздним вечером. На выходных он отсыпался и проводил время с Миной и Суён. Минхо говорил, что они часто гуляли вокруг фермы, играли в настольные игры и пересматривали все любимые мультфильмы Мины. Джисон чувствовал умиротворение Минхо даже через расстояние. У него впервые за несколько лет появилось немного времени на себя, и он с детским восторгом делился с Джисоном новыми прочитанными книгами или своими экспериментами в готовке. Тепло, гнездившееся в душе Джисона, увеличивалось в своих размерах от одной только мысли, что Минхо хотел рассказать ему обо всём, что увидел за день. Вплоть до замёрзшей гусеницы. У Джисона от такого Минхо не получалось даже хандрить из-за расстояния между ними. Он так ярко улыбался в камеру, что сердце щемило. Джисон сжался. Он накрылся одеялом с головой, включил звук на телефоне и закрыл глаза. Сон не пришёл к нему ни через час, ни даже через два. Джисон лежал там, на пустой постели, и купался в сожалениях. Ноги озябли, и Джисон подтянул их к груди. На языке кислился вкус съеденного йогурта. Слёзы ушли. Стало совсем тяжело. Под одеялом душно и тошно. Джисон оттащил его вниз, высовывая кончик носа наружу. Он думал о Минхо. Что ему сказать во время звонка? Джисон натянул рукава рубахи на пальцы и закрыл глаза, тихо-тихо выдыхая. Не получалось принять реальность. Как и не получалось заставить себя подняться с кровати. Джисон не знал, имел ли он право чувствовать такое опустошение. К этому нельзя было подготовиться, но Джисон держал в голове слова Минхо, сказанные осенним днём на кухне. У Мины оставалось четыре или три месяца. Три или два. Потом два или один. Они все знали, что это случится. Рано или поздно. Ожидание было, но оно стало самым страшным. Не то ожидание, как от подступающего дня рождения или поездки с друзьями. Джисон представлял Суён и Минхо со связанными руками. Они тоже ждали. С новым днём становилось страшнее, больнее и невыносимее. Мина не хотела умирать. Она хотела путешествовать, научиться рисовать, носить красивые пышные юбки и коллекционировать разноцветные резинки для волос. Сейчас ей уже не было больно, она не чувствовала на языке горький вкус лекарств и не видела слезливые глаза мамы и пустые глаза Минхо. Джисон разбирался во многих вещах, но не в чувствах. Когда дело доходило до них, он часто путался и не знал, как назвать или описать всё, что с ним творилось. И сейчас не мог. От вида яркого солнца у него слезились глаза. Джисон думал, что Мина уже не увидит весну. Касаясь руками пододеяльника и простыни, Джисон понял, что бóльшую часть сознательной жизни Мина провела на больничной койке. Там постельное бельё одинаковое, скучное. Разглядывая Мину в своей голове, Джисон вспоминал Минхо. Минхо, который покупал младшей сестре наклейки на лицо с нежно-розовыми цветами, надевал на её холодные ступни носки с ящерицами и смотрел мультфильмы. Минхо так старался. Джисон всхлипнул. Снова. Он ходил по кругу. Это всё нечестно. Между рёбер, как желе, перекатывались слабость и тошнота. Грудь сдавливало спазмами, там пульсировало и нарывало. Лучи солнца издевались над ним. Они гуляли по подушке, заигрывали с волосами и слепили. Джисон обратно нырнул под одеяло, вернувшись в непроглядную жаркую тьму. В следующий раз, когда он высунулся из-под него, прошло три часа, и за окном испортилась погода. Мокрый снег прилип к окну. Телефон зазвонил. Джисон, жмурясь, быстро поднял трубку. — Привет. — Минхо первым начал их разговор. Голос ещё тише, чем обычно. Джисон проглотил все свои лихорадочные вздохи и всхлипы, ближе прижав телефон к уху. — Привет, хён, — получилось сипло и так же тихо. — У нас снег пошёл. — И у нас. — Джисон прикусил язык, чуть не сказав про солнце с утра. С утра у Минхо умерла Мина. А у Джисона светило солнце. — Хочешь научу кататься на велосипеде, когда вернусь? — Хочу. — Джисон сел на кровати и опёрся спиной о стенку. — Хён… хочешь поговорить об этом? — Не знаю. — Минхо шатко выдохнул. — Я просто хотел услышать твой голос, Сони. — Но я не знаю, что тебе сказать. Извини… Чан с утра оставил мне клубничный йогурт. Он был слишком сладким. — Ты ведь сладкоежка. — Даже для меня это было слишком. Джисон вслушивался в малейший звук по ту сторону трубки. — Не бойся говорить со мной. — От этой просьбы Джисон потупил взгляд. — Я не развалюсь. Если ты не будешь со мной говорить, то я не знаю, что мне тогда делать. — Я буду, хён. Буду. — Спасибо. Я сейчас улыбнулся. Тебе не видно, но чтобы ты знал. Джисон нервно улыбнулся в ответ и кивнул, как будто Минхо мог это увидеть. — Как Суён? — Мама… — Минхо замолчал на несколько секунд. — Мама… Она лежит с самого утра на кровати Мины и не встаёт. Джисон уткнулся лбом в колено, представляя эту картину. Минхо снова один. — Мне так жаль… — Я знаю, Сони, знаю, — понимающе шепнул Минхо. — Похороны через три дня. — Хочешь, чтобы я приехал? — Нет, прости. Не сейчас. Я… — Не извиняйся. Просто знай, что я готов приехать к тебе в любое время, хорошо? Они замолчали. Минхо дышал через раз, и Джисон вместе с ним. По звукам показалось, что Минхо вышел покурить. Чирк зажигалки и шуршание пачки сигарет трудно с чем-то спутать. — Слишком много смертей, — произнёс Джисон, стоя возле больницы вместе с Чаном и Чанбином. — Но эта такая приятная. Этой ночью отец Чана скончался от сердечного приступа. Ровно через неделю после смерти Мины. Минхо звонил Джисону каждый день. Но он практически не говорил. Джисон, понимая, как Минхо это необходимо, говорил сам. О том, как прошёл день, как идут дела в кафе, как у них в квартире с Чаном завёлся монстр, крадущий их носки и футболки. Возможно, монстра звали Чанбин… Минхо слушал, иногда засыпал под его голос, а иногда шёл работать на ферму. Это его отвлекало. За работой Минхо терялся во времени. А сегодня умер страшный человек. — Отпразднуем? — спросил Чан, кидая окурок в урну. — Вечером? — Джисон повернулся к другу и шмыгнул красным носом. — Ага. — Тот кивнул. — Чанбин, ты как? — Вечером буду свободен. Хочешь поплакаться в плечо? Чан усмехнулся и натянул шапку пониже, прикрывая уши от ветра. — С тебя пиво, Чанбин. А с тебя, — он посмотрел на Джисона, — закуски. — А ты что будешь делать? — Чанбин спрятал замёрзшие руки в карманы куртки. — Имей совесть, у меня отец умер. Джисон впервые видел такой контраст от потери людей. Он чуть склонил голову в сторону, задумавшись. — У тебя от него остались глаза, деньги и около тридцати шрамов на всём теле. Считай, что и не помирал, — улыбнулся Чанбин. — И один вставной зуб, — дополнил Чан. — И нестабильное эмоциональное состояние. — Джисон обнял Чана со спины. — Щедрый у тебя батюшка был. — Не завидуй. — Чан скользнул глазами по окнам больницы. — Не буду. — Джисон отошёл в сторону. — Мне пора. У меня ещё дела. Увидимся вечером. — Ага, давай. Джисон, забегая в нужный ему автобус, думал о том, как же странно не чувствовать абсолютно ничего после новости о смерти отца Чана. Он бы так же отреагировал, если бы ему сказали, что завтра будет тёплая погода. «Ладно, хорошо». А ничего другого в голову и не приходило. Чан ответил точно так же своей матери и положил трубку. Об этом не хотелось даже думать. Не потому что больно или грустно, а потому что пустая трата времени. Этот человек не заслужил ни единой слезинки, ни единого сожаления. Его и человеком-то с трудом можно назвать. Джисон достал телефон и проверил на наличие сообщений от Минхо. Пусто. Временно они предпочитали звонки. Однако Джисон продолжал писать ему сообщения, которые не требовали ответа, но Минхо всегда отвечал. Джисон просто пытался показать ему, что рядом. Сначала он не знал, что писать, чтобы это не было чем-то грубым и лишним, а после вспомнил о приюте, в который его привёл Минхо после знакомства с Чанбином и Чаном. Четырнадцатого января Джисон оделся потеплее, прыгнул в автобус и поехал по незнакомому маршруту. Он совсем не запомнил дорогу в первый раз. Джисон приехал в приют в одиннадцать утра, а вернулся домой к девяти вечера. Из приюта, как и в прошлый раз, ему не хотелось уходить. Владелица этого места, приветливая женщина по имени Юна, сразу узнала Джисона. Она предложила ему чашку чая, и Джисон не отказался. Сначала они разговорились, а после Юна показала новых жителей. Это оказались два серых кота и одна рыжая морская свинка с тремя лапами. Джисон тут же сфотографировал их Минхо и отправил в их чат. Он коротко рассказал в голосовом сообщении истории своих новых пушистых друзей, подумав, что это заставит Минхо немножко улыбнуться. На следующий день после университета ноги Джисона сами повели его в приют. Опять. Он не понял, зачем и для чего, но не останавливался. Юна почему-то понимающе смотрела на него и не прогоняла. Джисон спросил, не нужна ли ей помощь, и Юна, улыбнувшись, кивнула. От доброй улыбки у неё появились пролёгшие морщинки возле глаз. Джисон помог покормить маленьких жителей и почистил пару клеток прежде, чем уйти домой. Следующий день не стал исключением. Джисон вновь забрёл к ним. На этот раз вместо Юны его встретил молодой парнишка по имени Чонин. — Юна моя мама. Она говорила, что ты, возможно, придёшь. Джисон, верно? Меня Чонин зовут. Его большие глаза смотрели с любопытством и радостью. Перспектива провести вечер за разговорами с кем-то ещё ему очень симпатизировала. — Да, привет, — улыбнулся Джисон. — Рад знакомству. Я ведь могу остаться? — Конечно. Сегодня нужно будет искупать Ириску. — Чонин указал на большую кошку с зефирной шерстью и с большими зелёными глазами. — Хочешь? — Я никогда этого не делал, — признался Джисон. Ириске он понравился ещё в их самую первую встречу. — Ничего страшного, я покажу, если хочешь. Ириска у нас спокойная, она любит купаться. Ириска была действительно спокойной, а Чонин — смешным и самую малость неуклюжим. Он без умолку трещал о приюте, отвечал на все вопросы, показывал, рассказывал, и Джисон был несказанно благодарен ему за это. В тот день по дороге домой ему позвонил Минхо. Он, освободившись от работы на ферме, увидел присланные ему фотографии Джисона с Ириской и тут же набрал его. — Тебе там понравилось? Голос Минхо оставался бесцветным. Джисон слышал и всё понимал. — Очень. Там хорошо. Чонин болтает над ухом, такой забавный. — Ты нравишься Ириске. Суни, Дуни и Дори я, конечно же, этих фотографий не покажу. Джисон тогда ярко улыбнулся. Впервые за неделю Минхо пошутил. Вылазки в приют не прекратились. Джисон нашёл в этом месте необъяснимый покой. Ему не нужно было говорить, думать о своих чувствах и о том, как он скучал, как сожалел… В приюте Джисон расслаблялся. Он гладил котов и собак, играл с ними, кормил их, чистил клетки и проверял корм на сроки годности. Джисон ничего не просил взамен. Сегодня выходной, поэтому он приехал в приют пораньше, собираясь провести здесь почти весь день. Его встретил сонный Чонин, одетый в свободный розовый спортивный костюм. Чёлку он собрал в резинку и оставил в виде пальмочки. Джисон улыбнулся. — Сегодня у нас выходной, поэтому я буду выглядеть так, как захочу, — предупредил он, стоило гостю переступить порог. — Я так опух за ночь, — пожаловался. — А ты чего так рано приехал? — Не знаю. Мне здесь нравится. — Ты приходишь сюда уже неделю, много работаешь и не хочешь устраиваться официально, чтобы получать зарплату. Это странно. — Чонин щёлкнул пузырь из мятной жвачки. Он любопытный. Джисон снял с себя куртку, повесил её в шкаф к пальто Чонина и улыбнулся. — Здесь спокойно… И я не думаю о всяком плохом. Ты никогда не замечал этого? Чонин широко улыбнулся: — Мне восемнадцать. Я должен тратить своё время на тусовки, но почти всё время провожу здесь. Знаешь почему? По той же причине. Иногда мне кажется, что это единственное место, где я могу просто существовать и не беспокоиться ни о чём. Джисон закатал рукава свитера: — У тебя нет тех людей, рядом с которыми тебе было бы… комфортно? Чонин замялся. Он невнятно пожал плечами и подхватил на руки мистера Купера, милого котёнка с белыми ушами и чёрной шёрсткой. Так, в одиннадцать утра январской субботы, Джисон понял, что одиноких людей, на самом-то деле больше, чем кажется. И Чонин был одним из них. — У меня с моими сверстниками разные приоритеты, — ответил он, поглаживая котёнка. — А у тебя есть друзья? — Да. Да, у меня два лучших друга с детства. Чан и Чанбин. Тебе ведь необязательно общаться со сверстниками. — Те, кто постарше, считают меня малолеткой, с которым не о чем поговорить. А зачем мне пытаться переубеждать таких людей в обратном? Не хочу иметь ничего общего с теми, кто судит по возрасту. Чонин презрительно скривил губы. Джисон понимающе кивнул: — Ты прав. Я пойду помою руки и вернусь. Работы на сегодня оказалось мало, поэтому Джисон просто игрался и тискался со всеми, кто был не против. Чонин успевал только бегать заваривать чай для них. К разговорам с этим парнишкой Джисон относился очень трепетно. — Мама сказала, что тебя сюда привёл Минхо-хён. Его давно не видно. С ним всё хорошо? Джисон тяжело выдохнул. Одно его имя, и сердце уже болезненно сжалось. — Он уехал на некоторое время из Сеула. Всё нормально. Минхо говорил, что познакомился с Чонином, когда впервые посетил их приют. Мальчишке тогда было пятнадцать. Минхо приходил к ним нечасто, но, если у него всё же удавалось выкрасть несколько часов, чтобы навестить их, Чонин всегда оказывался рядом. — Он так же, как и ты, приходил к нам раньше и начинал помогать. Всегда, правда, замученный такой. — Чонин отхлебнул горячий чай и зашипел, ошпарив язык. — Как вы познакомились? — В кафе, где он работает. Я надеялся, что он плюнул мне в кофе. — Джисон слабо рассмеялся, когда лицо Чонина удивлённо вытянулось. — Я с ним пофлиртовал, а потом пристал и попросил со мной выпить. Чонин растянул губы в широкой чарующей улыбке, демонстрируя брекеты, и почесал кончик носа накрашенными ногтями. Джисон, если честно, был от него в восторге. Чонин не знал, что такое «стыд» и «смущение». Его вели честность и искренность, оттого разговоры становились тёплыми. — Хён классный. Вы встречаетесь? Он у тебя на обоях стоит. И на телефоне, и на часах. — Встречаемся. — Круто, — протянул Чонин. — Это тоже одна из причин, почему ты здесь? Так сильно скучаешь? Джисон обречённо упёрся щекой в стеклянную поверхность журнального столика, за которым они пили чай. — Да, очень. И переживаю. Постоянно. — Фисташек хочешь? Чонин похож на сахарную вату с грустными глазами. — А ты хочешь выпить? Сегодня мы с моими друзьями собираемся немного отдохнуть и расслабиться. — Твои друзья не будут против? — Вопрос осторожный, но Джисон уловил взволнованные нотки. — Нет, не будут. Чан с Чанбином действительно оказались не против. Они встретили Джисона и Чонина с ободряющими улыбками, холодным пивом и, как сказал Чан, дедовскими настольными играми. Привести Чонина в компанию было хорошей идеей. Джисону, смотря на сидящего за столом парнишку, казалось, что он привёл домой частичку приюта. От Чонина пахло тёплой шерстью, сладковатыми фруктовыми духами и совсем немного кошачьими лекарствами. Чонин влился в компанию на раз-два. Он не был громким, но необъяснимым образом так или иначе притягивал к себе всё внимание, стоило ему только открыть рот. Джисону Чонин нравился.***
Март наступил скоро. Джисон прознал, как укорачивать свои дни: заваливать себя делами и встречами. К марту Джисон не без помощи Чана покрасил стены на кухне в тёмно-серый цвет и прикупил пару картин, закрыв ими дырку от громких часов. Он их выкинул. К марту Джисон практически поселился в приюте и с уверенностью мог называть Чонина своим другом. Они часто проводили время вместе. Чонин стал захаживать к ним с Чаном в гости, и это стало приятной традицией. К марту Джисон обзавёлся тремя новыми номерами в своей телефонной книжке: Феликса, Хёнджина и Сынмина. К марту Джисон нарисовал две картины, вдохновившись покраской стен. Он думал, что просто надышался краской и это временное явление. К марту Джисон безумно соскучился по Минхо. Он приезжал в приют и думал о Минхо, сидел на парах и думал о Минхо, говорил с друзьями и отвлекался на мысли о Минхо, ехал из университета домой и думал о Минхо… Его не хватало всяко. Они списывались и созванивались каждый день. Джисон продолжал присылать ему фотографии довольных мордашек из приюта и иногда прикреплял свою тоже. К марту Джисон искучался до невозможности, но это чувство было приятным и томительным. Он знал, что Минхо становилось лучше. Наедине с собой Минхо, наконец, делал первые шаги. Джисон скучал и был счастлив этому. Скучать по Минхо приятно, как и слушать его сонные голосовые по утрам и представлять, что он рядом, на другой половине постели. — Мне приснился говорящий конь, — хрипел Минхо. — И я спорил с ним. Пытался понять, кто передо мной. Конь или лошадь. Всё же это был конь. Кажется, мы говорили с ним прямо возле Эйфелевой башни. К чему снится Эйфелева башня? Неважно. Лучше бы мне приснился ты, Сони. Джисон, лениво потягиваясь в кровати, с улыбкой включил голосовое от Минхо ещё раз. Пора было вставать и начинать собираться в университет, но Чан снова занял ванную комнату, поэтому Джисон никуда не спешил. За завтраком всё равно придётся забежать в кафе. По утрам они с Чаном собирались молча. Оба не могли собрать мозги в кучу и выдавить из себя что-то внятное. Перелезать в более лёгкие вещи из зимних — одно из любимых занятий Джисона. Не кутаясь капустой в несколько слоёв, он радовался наступлению весны. В университет они поехали на машине Чанбина. Родители подарили ему новенький «БМВ», потому что Чанбин делал большие успехи на работе, был хорошим сыном, прилежным студентом и просто их любимым пирожочком. Пока Чанбин с Чаном парковались, Джисон отправился за их завтраком, чтобы не терять времени. В кафе его встретило стабильное Хёнджиново: — Опять ты. — Опять я, — улыбнулся ему Джисон. — Тебе ещё не дали премию года за лучшее угрюмое лицо среди персонала? — А тебе за лучшие худшие шутки? — усмехнулся Хёнджин. — Вы снова делаете это. Феликс показался из-за спины своего бойфренда. В его волосах были вплетены искусственные цветы. На Феликсе подобные вещи смотрелись волшебно. — Что делаем? — Хёнджин обернулся к нему, и его взгляд сразу изменился. Стал тёплым. — Флиртуете. — Феликс беззаботно улыбнулся. — Просто признайтесь, что вы друзья. Какие планы на выходные? — Он поднял глаза на Джисона. Феликс вежливый и учтивый. Он интересовался делами важных ему людей, чтобы понимать, что творится в их жизни. — Пока не знаю. Хочу перекрасить стены в комнате. А у вас? — Хотим вместе отправиться на остров Чеджу на три или четыре дня. Это вроде как наше первое маленькое путешествие в качестве пары. — Феликс был воодушевлён, видно невооружённым глазом. — Как же слащаво, — протянул Джисон, скривив губы. — Тоже так хочу. — Как там Минхо? Хёнджин выжидающе уставился на Джисона. — У него всё нормально. Много работает, как и всегда. Остальные не знали о личной жизни Минхо ровным счётом ничего. Джисон не увиливал от вопросов о нём, но отвечал сдержанно, не говоря ничего лишнего. — Так скучаю по его глупым шуткам. — Феликс расстроенно надулся, сведя брови к переносице. — Он вернётся? — Сынмин резко появился за спиной Джисона, до чёртиков напугав его. — Скажи, что да. Умоляю. Пожалуйста. По-человечески прошу. Хёнджин уволится. Или Феликс. Мне без разницы. Меня просто тошнит от них обоих и их соплей в сахаре. Перед тобой за завтраком кто-нибудь когда-нибудь исследовал глотку языком? Сегодня я увидел, как это делал Хёнджин. Не знаю, что он там у Феликса искал. Наверное, десять миллионов вон. Всё, что я хочу, это пойти домой, лечь под одеяло и забыть этот день, как один из самых ужасных дней в моей жизни. Поверь, мне не было так страшно даже тогда, когда меня пытался ограбить какой-то наркоша… — Тебя пытались ограбить?! — ахнул Феликс. — Когда?! Ты пошёл в полицию? — Вот видишь! — Сынмин нервно ткнул пальцем в беспокоящегося парня, смотря Джисону в самую душу. — Видишь? Я не хочу, чтобы обо мне заботились. Я хочу, чтобы Минхо выслушал мою историю, усмехнулся и сказал своё лаконичное, ну просто чудесное и поддерживающее «лох». Он вернётся? Джисон вскинул брови, не зная, что ответить. Сынмин отчаянно пытал его одним только взглядом. — Я так же выгляжу, когда говорю о Минхо? — Ага. — Феликс задорно кивнул. — Но Сынмин, кажется, нуждается в Минхо намного больше. — Я передам ему твой привет. — Джисон успокаивающе похлопал Сынмина по плечу. — Он приедет обратно. Просто неизвестно когда. — Хорошо. Это меня радует. — Сынмин выдохнул. — Радует. — Лучше возьми перерыв. Открой там фотографии Минхо, повспоминай ваши лучшие моменты, напиши ему. Он ответит, обещаю. Хёнджин, говоря это, приглашающе открыл дверь в помещение для сотрудников, и Сынмин, не думая, удалился. Джисон проводил его взглядом. — Вы довели его, — изрёк он. — Возможно. — Феликса это нисколько не заботило. Джисон, наконец, сделал свой заказ и в десятый раз за пару минут проверил телефон. Вдруг Минхо написал… — Через две недели мы с Ликсом съезжаемся. Приглашаем тебя на новоселье. Джисон чуть не уронил весь свой заказ, который ему отдал Хёнджин. Слышать такие слова от него было дико. — Тебя Феликс заставил сказать это? — Нет, — флегматично ответил тот. — Адрес вышлю сообщением. А теперь проваливай. Первый месяц весны принёс за собой сюрпризы. То Хёнджин, зовущий его на новоселье, то щенок спаниеля с подранным ухом, которого подкинули под двери приюта. Джисон не приходил туда четыре дня, полностью засев за учёбой. Чонин ничего не написал про новую жительницу, решив не отвлекать Джисона. Рано или поздно он всё равно бы пришёл к ним. Джисон и пришёл после университета, держа в кармане пальто телефон, на котором висело прочитанное сообщение с адресом новой квартиры Хёнджина и Феликса. Ноющая от усталости голова хотела поскорее оказаться в окружении маленьких пучеглазых и усатых друзей. И одной новой приятельницей с кудрявыми ушами. — Подкинули нам четыре дня назад, — сказал Чонин, предугадывая все вопросы, крутящиеся на языке Джисона, который только-только переступил порог. — Нам уже вернули её из ветеринарной клиники. Полностью здорова, кроме вот уха. Породистых выбрасывают реже. Либо если они уж очень надоели хозяевам, либо если есть какой-то, по-ублюдски сказать, брак. У этой малышки передняя лапа короче остальных. Такую на выставки и конкурсы не повозишь. — Последние слова Чонин выплюнул с омерзением. — Совсем ведь маленькая. Ей даже четырёх месяцев нет. У Джисона сердце кровью обливалось. Малышка нюхала его ладони, пахнущие апельсиновым жидким мылом, и смотрела своими большими доверчивыми глазами. Она, ластясь, беззаботно покусывала Джисона за подушечки пальцев и вся светилась от внимания. Если так можно было сказать, то малышка выглядела беззаботно. Будто бы не её выбросили на улицу, будто бы не ей порвали ухо. Джисону эти глаза кое-кого напомнили. Кое-кого, кто со сломанным носом сиял ярче миллиарда звёзд и широко улыбался побитыми губами. — Я… я могу забрать её себе? — спросил он, усаживая щенка на свои колени. Чонин улыбнулся: — Конечно. Мы здесь ради этого. Но… почему её и так неожиданно? — Она мне Чана напомнила . Не представляешь, как сильно. — Глазами? — И ими тоже. — Я принесу тебе переноску. Потом вернёшь, когда свою купите. Джисон ушёл не сразу. Он составил компанию Чонину ещё на три часа, помог перебрать большие и маленькие пелёнки, вычесать Банни и Джинджер, двух уже стареньких собак, и выслушал все переживания парнишки по поводу предстоящего поступления в университет. Чонин хотел стать ветеринаром, и Джисон в нём не сомневался ни на секунду. Чонин на самом деле трудолюбивый и кошмарно упёртый. И сердце у него такое доброе, что могло бы вместить в себя целый мир. Джисон попрощался с ним вечером. За час до закрытия приюта. Он прыгнул в такси, поставил себе на колени салатовую переноску с малышкой, ничего не понимающей, но радостной, и думал о том, как Чан её назовёт. Наверное, сразу потащится в зоомагазин и накупит там целую гору игрушек, вкусностей и лучших лежанок. Джисон приоткрыл переноску, просунул к ней руку и начал гладить по макушке. За окном стремительно менялись картинки. Джисон самую малость волновался. Решение спонтанное, но сердце подсказывало, что верное. Джисон быстро вытащил телефон свободной рукой и набрал Минхо. По времени он уже должен был закончить работу на ферме. Минхо взял трубку через один гудок. — Привет, Сони. — Ласковое приветствие вызвало улыбку. Голос у Минхо уставший и тихий, но не печальный. Уже нет. С первыми днями марта Минхо стал больше улыбаться. Джисон заметил это, говоря с ним по видеозвонкам. — Привет, хён. Я везу Чану щенка из приюта. — Я ждал от тебя чего-то подобного, — усмехнулся Минхо. — Она на Чана похожа. С ней сотворили ужасное, а она всё равно лезет на руки и скачет вокруг людей, как будто верит в лучшее. — Джисон почувствовал на ладонях шершавый тёплый язык. — Она милая и ещё совсем маленькая. — Я думаю, что Чан будет тебе очень благодарен за это. Ты поужинал? — Да, мы с Чонином заказали курочку. Ты уже освободился? — Только что вышел из душа, хотел написать тебе. Сегодня меня укусил козёл. Случайно, но он это сделал. — Хён. — Джисон против воли рассмеялся. — Все козлы ведут себя так. Сначала обижают, а потом оказываются влюблёнными в тебя. — Мы точно говорим об одних и тех же козлах? Хочу тебя увидеть. Джисон расплылся во влюблённой улыбке и стёк по сиденью вниз. Минхо заставлял его чувствовать себя любимым и важным каждый день. Джисон, протерев фронтальную камеру, быстро переключил аудиозвонок на видео. Увидев Джисона, Минхо улыбнулся. — Привет. — Глаза забегали по экрану, рассматривая его лицо. Джисон специально подвинулся к окну поближе, чтобы свет падал на него как можно больше. — Привет. В комнате Минхо тоже темно. Тусклая старая лампа едва ли справлялась, освещая только три ближайших метра от себя. Минхо лежал на подушке, предварительно подстелив под мокрые волосы полотенце. На розовых щеках остались капли воды. Длинные слипшиеся ресницы поблёскивали и надоедливо цеплялись за чёлку. — Я сегодня вспомнил, как мы с Миной смотрели «Пиноккио» перед Рождеством. Знаешь, на кого ты похож, по её словам? — Джисон слабо улыбнулся и мотнул головой. Минхо повернулся на бок. Он говорил о Мине с любовью и нежностью. — На рыбку Клео. А я… Джисон мягко рассмеялся, прислонив лоб к стеклу. — На котёнка Фигаро? Минхо кивнул. — Да. Ты смотрел? — Чанбина часто тянет на «Дисней», — признался Джисон. Минхо сонно моргнул и упёрся щекой в подушку. Джисон поджал губы, расчувствовавшись. Он так давно не видел его такого вот домашнего и не чувствовал его рук на своём теле, обычных медвежьих объятий и смущающих поцелуев в виски. — Я соскучился, — на выдохе произнёс Джисон. — Знаю, Сони. Я тоже. Подъезжая к дому, Джисон попрощался с Минхо. Он уже засыпал, поэтому ответил из последних сил и отключился. Джисон, взяв переноску покрепче, направился домой. Неподалёку заприметил машину Чанбина и обрадовался. Хорошо, что он приехал. В квартире пахло выпечкой. Джисон тихо зашёл внутрь, снял с себя верхнюю одежду и обувь и направился на спокойные голоса, звучащие из кухни. — Я дома. — Джисон просунул голову в дверной проём. Чан и Чанбин ели рыбный пирог и запивали его пивом. Неплохо. — Голова твоя дома. А задница где? — спросил Чанбин, смотря на него. — У меня подарок для Чана. Возврату не подлежит. Чан оживился. Он отложил недоеденный кусочек пирога и отряхнул ладони от крошек. Чанбин заинтересованно подобрался. — Что за повод? — Просто так. — Джисон взволнованно улыбнулся. — Готов? — Наверное. Джисон нырнул в коридор и поставил переноску на пол. Он осторожно достал из неё малышку и взял её на руки, прижав к груди. — Я вхожу. — Быстрее уже, — поторопил его Чанбин, желающий увидеть подарок так же сильно, как и сам получатель. Джисон плавно толкнул дверь пальцами ноги и вошёл внутрь. Чан замер, рвано вздохнув. Только вот руки у него сами потянулись вперёд. Джисон передал ему щенка, придерживая задние лапки, и сел за стол рядом. Чанбин с гордостью посмотрел на Джисона. — У неё ещё нет имени. Придумаешь сам? Чан, кажется, не слушал. Внезапно его миром стала маленькая жизнь на руках. Он прижал малышку к себе, позволяя нюхать и облизывать своё лицо. Чан гладил её своими большими ладонями и улыбался так, как никогда раньше. — Ты принёс её из приюта? — Чанбин быстро запечатлел этот момент на телефон. — Да. Её подкинули четыре дня назад. У малышки одна лапа короче остальных и ухо рваное. Чанбин тяжело выдохнул, отказываясь комментировать услышанное дерьмо. Джисон понимающе кивнул. Они просидели в тишине добрые двадцать минут, не говоря ни слова. Чан всё это время тискался со своим новым членом семьи, обнимая её и шепча что-то сокровенное. Джисон достал себе пиво из холодильника и отрезал кусочек пирога. Они бы и дальше молчали, если бы не приглушённые всхлипы, доносящиеся с блестящей макушки щенка. Джисон и Чанбин переглянулись. Чан поднял на них лицо, перекошенное от слёз. — Блядь, — сказал он. — Дейзи вспомнил. — Ты никогда по ней не плакал. При нас, — ошарашенно пролепетал одними губами Чанбин. — Да ревел я, как скотина, по ночам. — Чан… — Берри. — Чан шмыгнул носом, прижимаясь губами к длинному целому уху. — Это Берри. Спасибо, Джисон. Правда. Джисон улыбнулся и сделал вид, что не увидел, как глаза Чанбина блеснули от подступивших слёз.***
— Я купил билет на послезавтра. Встретишь меня? Я забираю с собой Суни, Дуни и Дори. Джисон, смотря на календарь на кухонной стене, сжал телефон так крепко, что корпус затрещал. Или это были его кости в пальцах… Май. Минхо выбрал май, чтобы вернуться. — Сони?.. — Я… Послезавтра?.. А тв… — Джисон разволновался. Ладони вспотели, зацепившись за края стола. — Хён… Минхо рассмеялся: — Наверное, это согласие. — Ты приедешь… временно или?.. — Нет, Сони. Не временно. После этого разговора Джисон возненавидел время, расстояние и отсутствие маховика времени. В ногах крутилась подросшая Берри, щекоча кожу лоснящейся ухоженной шёрсткой. — Ты говорил, что на ферме хорошо платят. Приедешь сюда и… ты вернёшься в бои без правил? Джисон боялся. Вряд ли у него получится справиться с этим. — Нет, Сони. Долг выплачен. Мама мне всё рассказала… О той сумме, что ты отдал ей. Джисон присел на стул. Тело окатило волной леденящего ужаса. — Ты злишься? — осторожно спросил он. — За то, что ты хочешь, чтобы я был счастлив? — Минхо явно улыбнулся, судя по голосу. — Одного моего спасибо будет мало. Неприлично мало, но я хочу, чтобы ты знал, как сильно я благодарен тебе. До сих пор в голове не укладывается… Ты ведь понимаешь, что сделал? Джисон кивнул, но тут же опомнился: — Понимаю, хён. И я сделал бы это ещё раз. Даже не будь ты моим парнем. — Я не знаю, как тебя отблагодарить. — Ты уже. — Джисон улыбнулся и наклонился вперёд, чтобы погладить Берри. — Может, ты пока что не понимаешь, как именно, но ты уже это сделал. Просто возвращайся поскорее. Я прочитал все книги «Гарри Поттера». Давай вместе посмотрим фильмы, когда ты вернёшься? Джисон любил смех Минхо больше, чем есть мороженое, высыпаться и покупать любимые шоколадные батончики. — Ты правда это сделал? — Да. — И как тебе? — Собираюсь надеть клоунский парик. Я никогда ещё не ошибался так сильно. — Просто у тебя в голове жили мозгошмыги. Они поговорили ещё десять минут, а после Минхо ушёл собирать свои вещи. Джисон же с дикими криками влетел в комнату Чана, у которого в ногах спал Чанбин. Он у них поселился, не иначе. Берри, подхватившая чужое веселье, с заводным лаем бросилась следом. — Чанбин, Чанбин, Чанбин! — Джисон залез на постель и сел рядом с другом. Он схватил его за плечи и начал трясти во все стороны так сильно, как мог. — Я тебе руки сломаю, — сонно отпихнул его пострадавший. — Какого хрена, Джисон? — Минхо возвращается послезавтра! Мне нужно, чтобы ты встретил его со мной. У него чемодан вещей и три переноски с детьми. Моими будущими, если что. Чан принял сидячее положение. Он посмотрел на часы на руке. 7:39 Выходной день. То ли убить Джисона, то ли поздравить. Берри попросилась на кровать и была принята в горячие объятия своего хозяина. Чан щурился, всё ещё пытался проснуться, но никак не мог отказать своей принцессе. — За бензин платишь ты, — хрипнул Чанбин, поворачиваясь к Джисону спиной. — Да хоть за новую машину. — Лучше бы завтрак приготовил, — пожаловался Чан, целуя Берри. — Ты же теперь не успокоишься до послезавтра. Джисон согласно кивнул. Чан был прав. С этого момента до послезавтра Джисон не мог найти себе места. У него появилось второе дыхание, третье и четвёртое. Секунды превратились в часы. Это было невыносимо. Джисон пытался заняться чем угодно, но терял интерес спустя несколько минут. Он прибрался во всей квартире, сменил постельное бельё на своё самое лучшее и сходил в аптеку, где закупился презервативами и смазкой. Джисон подумал, что им с Минхо будет не до этого. Они не собирались набрасываться друг на друга прямо на вокзале, но Джисон успел перенять чужую привычку. Продумывать свои шаги наперёд оказалось хорошим занятием. Полезным. Позже Минхо отправил время и место прибытия поезда, и Джисон сразу поставил будильник. Минхо приедет в шесть утра. Отлично, просто замечательно. Хорошо, что не вечером, иначе Джисон точно бы сгрыз себе руку по локоть. Предвкушение от встречи распирало грудную клетку. Джисон не мог дождаться этого, поскуливая, как Берри во время попрошайничества вкусностей. Джисон тоже попрошайничал у времени себе Минхо как можно скорее. Он практически не спал обе ночи, крутясь в кровати, как юла. Неудобным было всё: подушка, одеяло, простынь, сама кровать, шторы, воздух слишком душный, футболка слишком короткая, заусенец на мизинце… Джисон отвлекался, нервничал и расстраивался, когда смотрел на время. Оно не менялось ни через пять минут, ни, по его ощущениям, через час. В день возвращения Минхо Джисон поставил всю квартиру на уши. Чанбин остался ночевать у них, чтобы не вставать в три ночи и не тратить целый час на дорогу до квартиры друзей. Проснувшись в четыре утра по будильнику, Чанбин не почувствовал разницы. Ему всё ещё хотелось спать и заткнуть рот Джисона. Чан вызвался ехать с ними, сев на переднее сиденье рядом с Чанбином. Джисона колбасило сзади. Он всю дорогу тряс ногой и смотрел в окно, сгрызая кожу с губ. — Ты там полегче, — обернулся к нему Чан, посмеиваясь. — Иначе нечем будет целоваться с Минхо. — А? Джисон не слушал его. Чанбин за рулём усмехнулся и помотал головой. Когда они приехали на вокзал, до прибытия поезда оставалось двадцать минут. Стоя на платформе, Джисон поднял голову к пышным взбитым облакам и переливающемуся розово-лазурному небу. Лазурный… Неделю назад Феликс хвастался своей новой футболкой такого цвета. Джисон улыбнулся. Ещё в начале осени у него не было Феликса. И Хёнджина с его длинным язвительным языком, которым он постоянно исследовал рот Феликса, у Джисона не было. Да и Сынмина, скучающего по Минхо больше, чем сам Джисон, тоже. Как и Чонина, парнишки с зефирными глазами. Осенью Джисон не мог подняться с постели в воскресное утро, а сейчас, в жарком мае, он по очереди с Чаном по утрам выгуливал Берри в парке, что виднелся из окон их квартиры на восьмом этаже. Джисон больше не искал во всём особенного смысла и не пытался понять всё на свете. Он практически не вспоминал о своих родителях. Они померкли на фоне ярких, смелых и интересных людей, появившихся в его жизни. Теперь у Джисона было много любви. Он стал непобедим. Тёплый ветер щекотал открытую шею, а первые солнечные лучи целовали нос и щёки. Джисон хотел, чтобы Минхо тоже поскорее поцеловал их. Волнение вдруг отступило. Джисон вдохнул полной грудью. Всё так, как должно быть. Шум приближающегося поезда вызвал улыбку. Джисон обернулся на Чана и Чанбина, они стояли неподалёку. Сразу сказали, что всего лишь заберут сумки Минхо и отнесут в машину. Обещали не смущать. Джисон чувствовал, как мурашки бегали по его спине и рукам туда-сюда. Когда пассажиры стали выходить из поезда, он поджал губы и стал выглядывать изученное до мелочей лицо. Сердце в груди набирало скорость, и прохладные пальцы подрагивали от сумасшедшего желания прикоснуться, обнять, пробежаться по коже и волосам… Джисон громко выдохнул и согнулся пополам, упёршись ладонями в дрожащие колени. — Поплохело на радостях? — окликнул его Чанбин. — Ты хотя бы не наблюй тут от нервов. — Я не нервничаю! — крикнул в ответ Джисон, выпрямляясь обратно. — Просто… поверить не могу, что не сплю. — Я вижу Минхо! — Чан счастливо хлопнул в ладони. — Пойдём, заберём переноски, пока он лицом в асфальт не полетел. — Уверен, что Джисон его и в крови целовать кинется. Проводник помог Минхо выйти из поезда, взяв две переноски себе. Сам же Минхо нёс переноску с Суни и чемодан. Чан и Чанбин быстро подошли к нему, взяли вещи, что-то сказали и ткнули руками в сторону Джисона. Джисона, который разучился ходить, дышать, моргать и закрывать рот. Джисон смотрел на Минхо. Только на него. Минхо был уставшим после ранней дороги и помятым, но такой домашним, мягким и родным. Его рассыпчатые волосы струились на ветру и блестели от утреннего солнца. Лицо чуть припухло, и мешки под глазами выделялись ещё больше. Джисон любил в нём всё. Ему до судорог хотелось прижаться губами к острым скулам. Впервые он видел Минхо таким расслабленным. Его взгляд изменился, стал ярче. Живее. Минхо ярко и нежно улыбался. Он шёл к Джисону с открытым сердцем, в котором больше не осталось места неподъёмному грузу, сжирающей вине и клокочущему одиночеству. Нужно было что-то сделать. Сдвинуться, пойти вперёд или хотя бы махнуть рукой, но Джисон застыл. Любовался. Минхо сам направился к нему. Джисон начал считать его шаги. Один, два, три… сорок семь, сорок восемь. Вечная дорога. Пятьдесят, пятьдесят один. — Сони, ты хотя бы дыши. Минхо встал перед ним. Живой, реальный, не через экран телефона. Джисон осторожно коснулся его плеч, скользнул ладонями на шею, а после опустил их на холодные щёки. Минхо положил свои руки поверх Джисоновых и склонил голову, ластясь. Руки у Минхо, как и осенью, шершавые и грубые. Джисон поджал губы. Минхо смотрел на него взглядом, которым смотрят на самое драгоценное, что есть в жизни человека. — Хён, — рвано выдохнул Джисон. Всё, приехал. По-настоящему. Не во сне, не в мечтах… В реальности. Минхо улыбнулся. Он первым сжал Джисона в своих объятиях, просунув руки под лопатки. Джисон спешно обхватил его шею, уткнулся в неё носом и зажмурился до разноцветных кругов перед глазами. Желание вцепиться в Минхо руками и ногами охватило с головой. Минхо зарылся носом в его волосы, прижался губами к виску и замер в таком положении. Джисон ощущал лбом горячую кожу шеи, щекой — грубую ткань рубахи, складками собравшуюся на плече. — В следующий раз, когда надумаешь куда-то смотаться, я сяду в твой чемодан или в четвёртую переноску, — прошептал Джисон. — Хён, скажи честно, ты меня приворожил, да? Нельзя так сильно любить человека. Признавайся, что сделал? Минхо мягко усмехнулся и мазнул губами по его лбу, закрыв глаза. Слышать голос Джисона не через динамики — бесконечное счастье. — В кофе плюнул. Джисон тихо рассмеялся, чувствуя, что его обнимают ещё крепче, целуют в висок и пробираются в самое сердце, на своё законное место. Последний пазл для его души, наконец, нашёлся. Вернулся, если точнее. У них теперь много любви.