***
На четвёртом году в звании капитана Джао удостоился неформальной аудиенции с Хозяином Огня Озаем. Признаться, отстранение от престола старшего наследника пришлось очень кстати — тот был известен своим чутким отношением к духовной жизни семьи и Нации вцелом, и давно усвоенное капитаном знание о духах не нашло бы отклика ни в его планах захвата мира, ни в душе. Озай был менее разборчив в методах, как и его покойный отец. Просторный придворцовый сад густо залит полуденным светом: тёплый ветер словно состоит из лёгких солнечных лучей, трепетно ласкает свежую листву, и тень от неё переливается в отражении позолоченного пруда. Джао порядком устал от моря. Хоть теория и практика флотских сражений были его стихией, дух креп в лоне размеренно дышащей родины. Солнце, отражающееся в ровной водной глади в самом сердце страны Огня, согревало его черствеющее сердце. — Неудивительно, что Пиандао заставил тебя молчать. Может, так за умного сойдешь... — услышал он в отдалении. Нет сомнений, голос принадлежит юной принцессе Азуле. Решив понаблюдать, он, неявно спрятавшись, остался в тени вишни. — Ты изрядно ему надоел, раз пришлось выдумать столь нехитроумный план. Должна сказать: твоему молчанию радуется весь двор. Её звонкий смех докатился до самой воды. — Ты ещё более скучный, чем обычно, Зузу. Джао смеётся глазами, направляясь к наследникам Огня. — Рад приветствовать. Принц Зуко, принцесса Азула. Огромная честь и удовольствие встретиться с вами, — он низко поклонился, изучая аккуратный травяной покров под своими ногами. — Вы очень выросли со дня нашей последней встречи. Повседнедневных тонов наряды подчёркивали ещё наоброски утончённой талии принцессы и раскрывшихся плеч принца. Их тёмные, почти чёрные волосы строго заплетены в традиционные причёски. Только прядь на бледном лбу Зуко намекала на непринуждённую прогулку наследников. Зуко метнул в него странный взгляд и коротко кивнул. — А Вы — всё ещё капитан, — хмыкнула Азула, окинув подданного оценивающим взглядом. Но оживилась, полностью переключив внимание на нового собеседника. — Впрочем, если Вы здесь, от Вас есть польза. Джао сжал зубы. Девчонка растёт настоящей преемницей Озая. Верно, Лорд отдаёт ей практически всё свободное от государства время. Что касается принца.. Его глаза светятся молчаливым одобрением и насмешкой. Пока непонятно, в ком из них раньше зародилась гордость. — Определённо есть, принцесса, — усмехнулся Джао, ответив на взгляд юноши. Азула точно хотела сказать что-то колкое в адрес брата, но усомнилась. Этикет был строг к подобным выходкам. Джао уверен, что даже он, нижший в иерархии, обязан был бы пресечь грубость. Принц Зуко мог бы требовать ответа перед Советом Огня. Сделал бы он это? Нет. Но Азула слишком его донимает... Она намерена занять его трон. Джао знает это, потому как поступил бы так же. — Как поживает ваш глубокоуважаемый дядя, наш мудрейший генерал? Боль. Скорбь. Злость. Чувства одно за другим сменялись в золоте его глаз, лицо осталось бесстрастным. — Убит горем. Пьёт чай, — бесцветно бросила принцесса. Джао словил себя на том, что откровенно пялится на принца, и усилием воли повернулся к говорившей с ним Азуле. — Ваш старший брат — герой. Это страшная потеря для народа Огня, — поклон. Принцесса начала скучать, потеряв интерес к светским любезностям. — Прошу прощения, если чем-то ненароком оскорбил вас, — отточенная мимическая игра. — Принц Зуко, Вы поэтому не говорите со мной? Прошу, скажите, я бы не хотел допускать.. лишних вольностей. Что ж, теперь они все вовлечены в манерную игру. Азула кратко улыбнулась, хитро кося на брата. Зуко молча хмурится и вскидывает подбородок, не прерывая схватку взглядов. В паху Джао зарождается неясное тепло, это заставляет напрячься тело и разум. Сердце неестественно боязливо сжимается. — Мой брат хочет сказать, что это не Ваше дело, — смягчается принцесса. Это неожиданно, и Зуко немного теряет фокус, но утвердительно молчит. — Сейчас принц проходит этап духовного обучения у мастеров Пиандао и Хиши на пути овладения искусством меча. Обет молчания длится третий день. К огромному неудобству слуг. — Впечатляюще, — он уважительно опускает взгляд, пряча смятение от любопытных юных глаз. — Прошу простить, принц, принцесса, — молодой стражник кланяется им так раболепно, что Азула, не стесняясь, кривится. — Капитан Джао, Его Величество Лорд Огня Озай ожидает Вас. Джао легко склоняет голову: — Спасибо за приятную беседу. Принц Зуко, принцесса Азула. — Он мне надоел, — достаточно громко оправдывается девочка, отвернувшись к водоёму. Зуко мягко сжимает её тонкое плечо. Джао плотоядно улыбается, следуя в тень дворца. Златогласый. Да обретёт дающий волю слову мудрость. Обретёт волю, дающий мудрое слово. Джао считал прихотью духов и неизведанной формой магии Огня способность юного спесивого принца повелевать целой командой безучастных к его цели наёмников, таких же изгоев, как он сам. Верность могла оправдаться преклонением перед Драконом Запада, перед бывшим славным генералом.. Но не перед безвольным в глазах народа Огня первенцем Азулона, и, уж тем более, не перед изгнанным и униженным Зуко, которым пренебрёг собственный отец и народ. Джао закрывает лопатки от холодного ночного неба пологом своего шатра. Жар наполняет грудь и голову. Ушёл свет из глаз, и сердце больше не сжимается ни золотом, ни ветром. Привычный мир восстанавли6вается внутри, в любви к Нации и обязанности перед ней, перед собой — как сыном и жерновом Воли и Власти Огня, дарованной ему, далёкому наследнику Солнца. Свечи в покоях плавятся в желтоватые лужи и тухнут. Кромешный мрак его виденья и души взывает к золотому переливу храмовых колоколов. Тяжело дышать. Есть лишь два голоса, которым он внемлет. То — голос разума, сейчас тихий и отдалённый; и тайный голос его истинного и верного хозяина, не сознающего собственную силу.***
Джао неспешно исследовал цитадель Огня — как дань традиции ничто в архитектуре не менялось со времён прадедов Созина. Стремящиеся ввысь острые фактуры напоминали столбы пламени и магмы. Отвратительно было вспоминать о провинциях, колониях, их убогих малоэтажных зданиях. О шуршащем на переферии чужом говоре.. Дворец же поражал масштабом внутренних строений. — Вы — вредный, возомнивший о себе старик! Голос-звон в ушах. Высокие потолки дворца отразили его, своды собрали эхо.. и на Джао вновь обрушился ясный юношеский тембр. — Мне не подходит этот тип занятий, нет необходимости в луке! Лишь для того, чтобы обезопасить себя. — Капитан следует на звук, к восточным залам, где, очевидно, застанет принца Зуко за совершенствованием дальнего боя. — Пока ряды наших войск прорубают пути на позиции к Ба Синг Се! — Вы — будующий Хозяин Огня, будущее нашего Народа... — Да-да... Твой взор залит жиром с мяса, которое ты ешь каждый день, и вином, которе пьёшь. Но мне плевать на твой статус и суставы, Хиши. Склонись! Джао неосознанно счастлив, что застал, что узрел. Прихоть Зуко не звучала угрожающе. Истинно властно. Его серьезный молодой глас окатил мужчину от кончиков ушей до пальцев ног. — Разве Вы не должны были отправиться на Юг? — раздражённо спросил принц, поравнявшись с ним на выходе из зала. Он в лёгком тренировочном костюме, не сковывающем руки и торс, а волосы небрежно собраны в пучок на макушке. Капельки ещё сладковатого, вероятно, пота блестят на его лбу и открытой грудине. — Приказа не было, — поклонился капитан. Краем глаза он наблюдал, как смиренно припал к мраморному полу богато одетый мастер. Неподалёку лежали тяжёлые металлические стержни для тренировки равновесия и силы хватки. — Неизвестно, возлагает ли на Вас надежды мой отец, — смутился принц. Он попытался избежать прямого взгляда, но Джао успел запечатлеть растерянное и угрюмое выражение его лица. — Надеюсь, сила вашего духа и рук не обесчестят Нацию Огня. Служите правильно и преданно. А пока.. Помогите мастеру Хиши подняться, ему не пойдёт нестандартный гроб. Очень честный, очень юный, очень.. наивный. Положение требовало опустить или отвести взгляд в сторону, или внимательно смотреть на губы приказывающего лица, чтобы ничего не упустить. Но, избрав последнюю тактику, он ненадолго погиб. — Мой принц, — Джао склонился в опустевшее пространство. Травяной запах масел и пота ещё остался в прохладе коридора. Капитан вобрал все детали диалога, они будут полезны и приятны позже. Он терпеливо поднимает скрипучего скрягу на ноги, и удаляется, игнорируя его сдержанные злопыхательства в адрес принца. Раньше Джао видел в его глазах Урсу. Теперь — Озая. Как давно в его глазах гордыня Нации Огня, её величие, её озлобленность? На его ровных молодых плечах страх и боль погибших и неоплаканных. Зуко, считая незыблемым её могущество, глубоко неопределённо скорбит о своей стране...***
Звенящий юный голос и приказ Джао, игнорируя своё звание и имя, надел бы как драгоценнейший дар из золотых обручей на собственную шею, сковав кадык и дыхание. Голос, который он оставил бы на своих ушах тонким золотым орнаментом, обрамляющим хрящи и тонкие мышцы, как каффы; который, подавляя мужское начало, вдел бы серьгами в мягкие мочки, чтобы слышать его малейший звон. Такую искусную работу проделал Джао, глотая вязкую винную пряность. Сегодня его вино сладкое и холодное. Голос, опоясывающий хрупким легкоплавким золотом его язык и член в тишине мыслей и шатра нечастыми жаркими ночами, о Духи!.. Джао знает, как плавится рот Зуко в разговоре с ним, видит, как светлое золото его глаз мерцает любопытством и неясной жаждой. Голос и взгляд принца Зуко каждый раз огненной стрелой пронзает его защищённый доспехом позвоночник. Каков сейчас принц крови? Точно не мёртв. И как много ему придётся взвесить и решить для себя и народа Огня, прежде чем он станет способен к правлению? Джао думает: не оказал ли невольно Лорд Огня Озай услугу своему никчёмному сыну? В густой темноте покоев командующий Джао склоняется к востоку и, обнажив плечи и рёбра, усаживается медитировать, дабы прогнать из мыслей измену самому себе и родине. Ухо и скула освещены огарком дальней свечи. Дыхание становится едва различимым, как во сне. Покой приходит к рассвету.