Скажи мне «да»…

      — Полагаю, вы догадываетесь, почему вы здесь. — спокойно проговорил Моракс, ближе подходя к женщине. Он медленно обошел ее и замер позади, глядя на нее сверху вниз.       Алиса тяжело вздохнула.       — Есть предположение. Думаю, это связано с вашим другом. — многозначительно сделав акцент на последнем слове, ответила она.       Моракс одним лёгким движением разрезал веревки, связывающие руки женщины. Она удивленно посмотрела на них, и начав разминать кисти круговыми движениями, с подозрением покосилась на фигуру, появившуюся вновь в поле ее зрения. Сейчас она чувствовала себя жертвой, с которой игрался большой грозный хищник. Он притворялся добрым, но когда сомкнутся на ее шее клыки - лишь вопрос времени.       — Вы абсолютно правы. Я хотел поговорить об этом. — Моракс взял стул и, поставив прямо напротив Алисы, сел, внимательно глядя на красивое, не тронутое временем лицо. Этой ведьме было уже тысячу лет и известной она стала еще в те времена, когда демон правил в Ли Юэ. Слава тогда о хитрой сильной ведьме разошлась по всему Тейвату. — Это ведь вы недавно помогли Тарталье слиться с одним из осколков?        Моракс был прав. И в подтверждении своих догадок не нуждался, так как еще в тот день, когда увидел ведьмин мешочек, понял кто именно замешан во всем этом. Ее стиль было очень тяжело спутать с работой других неопытных колдунов или ведьм, ведь женщина была настоящим мастером своего дела.       — Все так. — даже не пытаясь скрыть правды, кивнула она.       — Зачем? Какая выгода вам от этого?       Алиса развязала верёвки на ногах, после чего с облегчением выдохнула. По всей видимости, Барбатос, желая запереть ведьму, заклинания нанес даже на них. Это была вынужденная мера. Ведь помимо того, что она славилась своей силой и мастерством, она так же прославилась и своей неуловимостью. Заклинатели и Маги ломали голову каждый раз, когда пытались поймать ее. Женщина всегда умудрялась как-то ускользнуть.       Как только Алиса села удобнее, она подняла голову и спокойно взглянула на демона. Страха не было в ее глазах, как будто она приняла свою судьбу, не важно каким будет конец. Она понимала, что эта встреча с бывшими темными Владыками ни к чему хорошему не приведёт. Столкнуться с последствиями придется рано или поздно. И она смирилась с этим, казалось, очень давно. Сам факт того, что эта умная женщина решилась влезть в такое дело, уже о многом говорит.       — Вы же знаете о легенде. Только лишь Чайльду по силам вас остановить. Я посчитала, что нужно как можно быстрее собрать все его осколки. — пожала она плечами.       Моракс улыбнулся. Ответ был очень сухим и не особо походил на правду. Ведьма хоть и была на стороне людей, однако настолько опрометчивые поступки бы навряд ли стала совершать без острой на то необходимости. Ведь она не любила подставлять собственную шкуру, предпочитая искать обходные пути. Значит, у нее была особая причина, из-за которой пришлось лично заняться этим делом. Вот только что это за причина?        Моракс решил подыграть ей. Времени у них было много. А правду он получит в любом случае, если понадобится, мужчина начнет щипцами вытаскивать ее из алой ведьмы.       — Прекрасно понимаю. Вы не хотите перемен, не хотите ничего менять в жизни людей. И оттого ждёте, что Тарталья исполнит свое предназначение и убьет меня. Полагаю, вы надеетесь, что вернув память, подтолкнете его к этому.       — Убьет? Признаться честно я уже не уверена какой смысл заложен в слово "остановить". — вздохнула она.       Моракс с интересом склонил голову на бок, насмешливым голосом интересуясь:       — Думаете, он поговорит со мной, и я решу больше не творить зла?       — Я уже ни в чем не уверена. События тысячелетней давности ввели меня в ступор и я до сих пор пребываю в замешательстве касаемо этой истории. Однако... Я знаю, что чувства в вас начали пробуждаться. — Несмотря на явную насмешку со стороны Его Высочества, Алиса сохраняла спокойное выражение, будто подобное отношение совсем не оскорбляло ее.       Моракс слегка повернул голову в бок и поднял ладонь, обращаясь к стоящему позади Барбатосу: — Будь добр, оставь нас.       Демон возмущенно вскинул брови, уже открыв рот, чтобы послать товарища куда подальше. История была такой интересной, что прогонять в такой момент — казалось преступлением. Однако холодный взгляд янтарных глаз просто не оставлял выбора. Барбатос закатил глаза и в самом деле удалился, с раздражением и обидой взмахнув крыльями. Теперь в библиотеке осталось двое: старейшина ведьминского шабаша и сам Тёмный Император.        Моракс подпер голову пальцами, с нажимом надавив на виски. Когда все начинают лезть тебе в душу, хочется оторвать им любопытные носы, чтобы не совали куда ни попадя их. А тот факт, что у него и без их участия внутри происходила полная неразбериха, лишь усиливало это желание. С легким раздражением демон поднял взгляд на ведьму.       — И что? — пренебрежительно бросил он.       Ведьма ничего не ответила, улыбнувшись. Видимо она не ожидала, что мужчина позволит дальше касаться этой щекотливой темы. Но раз все же позволил, значит, несмотря на свои недовольства и раздражения, испытывает любопытство.       — Думаете, моя старая дружба с Чайльдом, которая закончилась уже много-много лет назад, сможет повлиять на меня?       — А закончилась ли она? — Ответ на свой вопрос не хотела давать даже ведьма. К тому же, она сама не знала его. Сама дружба с этим дьяволом казалась ей невозможной. А после заточения этого существа, даже сама мысль об этом вызывала смех. Тем не менее... Алиса пыталась прочувствовать почву и понять, почему реинкарнация Чайльда до сих пор оставалась живой.       Моракс откинулся на спинку стула и сложил руки на груди, внимательно наблюдая за женщиной. Ответ на этот вопрос казался таким очевидным. Зачем вообще было о таком спрашивать?       — А Вы считаете нет?       — Какая разница, как я считаю? — пожала плечами Алиса, — Главное как на все это смотрите вы. Скажите, когда чувства наконец заиграли в вас, разве мир не начал окрашиваться в яркие цвета? Серых будней почти не осталось, не так ли? Знаете, я убеждена, что самое дорогое, что есть у живых существ — это их чувства и эмоции. Все то, что вы называли «человеческой слабостью» — имеет большое значение в нашей жизни.       — Возможно. — уклончиво ответил Моракс. Было непонятно, согласился он с вопросом женщины или с ее мыслью о значимости эмоций.       — Разве вы не заметили, что рядом с ним все играет другими красками? — осторожно спросила она, немного прищурив глаза.       — К чему вы клоните?       — Не знаю, быть может ваша привязанность никуда не делась?       Моракс несколько секунд сидел молча. Его проницательный взгляд, каким он заглядывал в чужие глаза, как будто желая проникнуть в самую душу, заставлял тело покрываться мурашками. Женщина незаметно повела плечом, желая избавиться от этого странного чувства, однако так легко это не получилось сделать. Повисла такая тишина в библиотеке, что было слышно еле уловимое жужжание лампы, почему-то замигавшей над ними.       — Хм, возможно вы правы. — спокойно ответил Его Высочество, что заставило Алису удивлённо захлопать ресницами. Она явно не ожидала такого легкого согласия со стороны демона. — Вы думаете, что эта привязанность и прочие чувства заставят меня передумать?       — Я не знаю. — Растеряно ответила она, не веря своим ушам, — Но думаю, Чайльд бы хотел этого.        Моракс склонил голову на бок. Его очень заинтересовали последние слова ведьмы, утверждающей ранее, будто она лишь из-за легенды решила соединить все части души, желая остановить демона. Вот только сейчас она говорила так, будто была знакома с Чайльдом, будто знала что ему могло понравиться, а что нет.       — В таком случае, мне стоит вновь отринуть их. — с улыбкой сказал Моракс, — благодарю, что заставили всерьез задуматься об этом. Ведь я начал уже откладывать это, хотя вы абсолютно правы, в моем-то деле они могут очень мешать.       Алиса подняла взгляд к люстре, тяжело вздохнув. С ее лица в эту секунду как будто сошли все краски… она выглядела крайне недовольной таким ответом Его Высочества. И это заставило Моракса с интересом улыбнуться. Разве ведьме, желающей остановить демона, не было все равно на такой исход событий? Она должна была желать сохранить мир любым путем. Убийство такой твари, как он — необходимая мера. Ведь одно лишь его существование — нарушает баланс нынешнего мира. Тогда почему она реагирует так странно? Словно она оступилась и теперь испытывает некую тревогу за дальнейший исход событий.       Его чувства играют такую важную роль в этой истории?       Мужчина подпер ладонью подбородок, с легкой улыбкой глядя на ведьму. Признаться честно, было несколько обидно лишать себя вновь всех этих эмоций, несмотря на то, что он сам еще не определился, нравится ему видеть мир новыми красками или нет. "Человеческие слабости" — очень сложны в понимании. Безусловно, ему нравилось испытывать что-то вроде восторга и радости. Он даже начал обращать внимание на пейзажи и... ощущать восторг? Но вот злость, печаль и эта боль, периодически вспыхивающая в груди, не пойми из-за чего ужасно раздражали.        Раздражали, но ведьма была права, все равно приносили краски в жизнь. Даже несмотря на то, что это были грязные, приглушенные тона, наводящие тоску. Всяко лучше, чем однообразные серые будни. К тому же... Ощутив все это вновь, спустя столько лет, Моракс чувствовал почти детский восторг от того, что "след", оставленный его учителем, наконец развеялся. Хотя было очень жаль тех потраченных дней, сил и слез... Однако, ничто не должно даже мыслей вызывать о прекращении «спасения» его народа. Конечно сейчас он был убеждён в том, что никакие чувства не смогут заставить его передумать… сама эта мысль казалась абсурдной. Однако ведьма, прожившая столько лет со всеми этими человеческими слабостями, могла знать больше чем он. В такие моменты нельзя оставаться упертым бараном, уверенным, будто ты самый умный на земле. Моракс прекрасно понимал, что когда дело касается таких душевных тонкостей — он все равно, что ребёнок, которому нужно все объяснять и вести за ручку, показывая и рассказывая что к чему. Если Алиса уверена, что привязанность может нарушить все его планы — значит он избавится от них. Оставит вновь лишь цель. И ничто больше не будет мешать ему ее достичь.       — Вы сказали, что считаете необходимым соединить все осколки Чайльда. Скажите, у вас есть остальные части его души? — решив больше не возвращаться к теме, спросил Моракс.       — У меня есть только одна часть. Что касается последнего осколка… я понятия не имею где он находится.       — Откуда у вас она? Вы ее украли у Иль Дотторе, как и ту, что уже слили с душой Аякса?       Алиса улыбнулась. Хоть эта улыбка и выглядела немного измученной, все же по ее лицу было видно, что само воспоминание о том, как она насолила доктору, приносило ей удовольствие.       — К сожалению, нет. Эту часть я нашла сама. и признаться честно, она в крайне ужасном состоянии. Соединить ее с Тартальей в ближайшее время не получится.       — Я могу взглянуть на нее?       — Нет.       — Я могу взглянуть на нее.       Ведьма подняла недовольный взгляд на Моракса.       — Удивительно. Мне говорили, что вы крайне упертый. Прямо до хруста костяшек. Но я и предположить не могла, что настолько. — Алиса прикрыла глаза, — воистину два сапога пара.       — Так где находится третья часть?       — Я ее покажу вам, только когда вы принесете мне последнюю.        Это уже походило на торг...       — Какая проблема слить этот осколок с остальными?       — Какая проблема? Он на грани того, чтобы рассеяться. — свела светлые брови к переносице Алиса, — Иль Дотторе рассказывал Вам, как смог воскресить Чайльда? Он взял одну из самых сильных частей, из тех, что были ему доступны. И после этого, начал питать ее энергией на протяжении всех этих тысяч лет. Таким образом, души умерших, не желающих оставлять мир смертных, культивируются и со временем становятся демоническими духами. А потом обретают тела и превращаются в настоящих демонов… Дотторе воспользовался этим методом, чтобы не позволить душе самоубийцы рассеяться. Он насильно удерживал ее, и в итоге, ему удалось сделать так, чтобы этот жалкий осколок напитался энергией достаточно, для того, чтобы наконец перейти в другую форму. И когда это произошло, он всадил его в тело матери, где Тарталья сожрал и занял место ее настоящего ребёнка.       — Я уже слышал все это.       Эта беседа начинала нервировать мужчину. Ведьма как будто тянула время, начиная издалека. Она нагнетала атмосферу. И признаться честно, у нее это хорошо получалось.       — А известно вам, что помимо этого осколка, сумевшего перейти на новый уровень, есть еще один?       Моракс нахмурил брови, серьезно взглянув на ведьму.       — О чем вы?       — Осколок, находящийся сейчас у меня, на протяжении всех этих лет, тоже питался энергией. И к большому сожалению, энергией куда темнее той, с какой приходилось иметь дело душе Тартальи, что воскресла и сумела обрести человеческое тело. В моих руках сейчас — настоящая калека. Эта часть уже стала демоническим духом. Настолько темным, что мурашки идут по коже. Но таким слабым, что, если бы не я, он бы уже давно рассеялся.       — Если этот осколок уже стал злым духом, как Вы собираетесь его соединять с душой Тартальи?       — Это очень тяжело, но я уверена, что возможно. В конце концов, Тарталья тоже не простой. По сути, его нельзя назвать человеком. — она задумалась, прикусив внутреннюю сторону щеки, — проблемы должны возникнуть только с этой частью, все остальные либо естественным путем сольются, либо… Их можно сшить воедино. В таком случае, вся память этой части перейдет хозяину тела очень быстро. Но это опасно. Она, как волна, может поглотить человека и нанести серьезный урон психике. Он переживет целый отрывок из своей предыдущей жизни за очень короткий срок. Я никогда еще не занималась подобным, и не могу точно сказать в каких случаях Тарталья может лишиться рассудка, а в каких все пройдет гладко.       Моракс сложил руки на груди, очень озадаченный новостью. В особенности, его напряг осколок души, сумевший стать демоническим духом. Он не ожидал, что они столкнутся с такими сложностями.       — Что стало причиной такого состояния этого осколка?        Алиса поняла, что все ее слова об искусственном пришивании души пролетели мимо ушей Его Высочества, и скорчила недовольную гримасу.       — Вы.       Темный Владыка свёл к переносице брови.       — О чем вы вообще говорите? На протяжении всех этих лет, я был заточен в тюрьму. У меня, при всем моем желании, не было возможности как-либо повлиять на Аякса.       Алиса внимательно посмотрела на мужчину, замолкнув на некоторое время. То, как он назвал этого человека — резануло слух. Чайльда почти никто не имел права так называть. Лишь единицы могли так обратиться к нему. Как вообще этот дьявол смел произносить это имя? Тем более после всего того, что между ними случилось. Разве человек, питающий ненависть к кому-то, будет называть его "домашним" ласковым именем?       — Иль Дотторе дали задание. Собрать все части души и воскресить Чайльда. Но было условие — ни при каких обстоятельствах, не соединять остальные куски воедино. И доктор собрал все части, как и было велено. Кроме двух. Один — бесследно исчез. Второй… — медленно начала Алиса, испытывая усилившуюся неприязнь к сидящему напротив существу.       У Моракса было плохое предчувствие и это предчувствие заставляло почему-то внутри все сжиматься.       — Осколок, который не могли найти, все это время находился рядом с вами, Ваше Высочество.       Что-то до боли укололо место, где должно было быть сердце. Одна мысль вспыхнула в голове, неприятно обжигая. Но он всячески хотел от нее отмахнуться, боясь, что она окажется правдой.       — Уверена в этом?       — Шкатулку из поместья забрала я. Я же и вытащила оттуда осколок. Мерзкое чувство. Когда что-то внутри обрывается и падает вниз прямо к ногам. Мужчина прикрыл глаза, вновь облокотившись о спинку стула. Он сжал челюсть, подперев подбородок рукой. Его Высочество не открывал глаз, однако этого и не нужно было, чтобы заметить, как его лицо переменилось. Нет, оно не исказилось от боли и чего-то в этом роде, но ведьма увидела явные изменения. Что-то точно происходило внутри Моракса. Но что именно было трудно сказать.       Это было очень странное чувство, которое навряд ли описали бы даже существа, не сталкивающие с «отречением», а прожившее всю свою жизнь с «человеческими слабостями». Это было… неприятно. Очень неприятно, потому что многие теории, тут же рушились. Твоя ненависть, взращиваемая годами, буквально могла стать самой бесполезной вещью в твоей жизни. Но и это еще не все. Если это все оказалось бы правдой… если эта ненависть — лишь ошибка… значит он собственными руками оставил мерзкий грязный след на отношениях, которые по-настоящему ценил. Значит он сам растоптал все те подаренные моменты, привязанность их обоих и… Самого человека тоже.       Ведь… в самом начале своего заточения, Моракс чувствовал чье-то теплое присутствие рядом. И это присутствие до того было знакомым, что он всячески отмахивался от него, не в состоянии в те дни, здраво мыслить и вспоминать о тех встречах, что стали необходимой привычкой для него когда-то. Вернее… он мог вспоминать. Но это все приносило такую боль и разочарование, что слышать имя человека, по вине которого он находился в этой тюрьме, было невыносимо. Моракс хорошо помнил, как в моменты, когда чужое присутствие ощущалось слишком отчётливо, когда эта теплота, подарившая такой тяжелый обман, окутывала его сильнее, он выходил из себя. Ему казалось все это жестокой насмешкой. Он готов был сжечь все на своем пути. И… он высвобождал свою энергию, желая уничтожить то, что напоминало ему об этом человеке. Он с яростью во взгляде искал источник этого тепла, чтобы разорвать, стереть в порошок. Это желание было таким сильным, что кровь стучала в висках, а руки дрожали от нетерпения вонзиться в чужую плоть и оставить там ужасные кровавые следы.       А потом все стихло. Этот теплый огонек едва ли ощущался… Потом и вовсе как будто исчез. И Моракс погрузился во тьму. Во тьму своего сердца, которое только-только начало все ощущать немного ярче. Все те слабые чувства, которые он начинал испытывать, все те эмоции… затопила ненависть, разъедая их и превращая в мерзкую тёмную жижу. После того, как то тепло исчезло, ему больше никто не мешал погружаться в эту отвратную жидкость, в которой он и сам гнил.       Первые годы дались очень тяжело.       Будучи запертым в тесном темном месте, размером с одну небольшую комнатку, он сходил с ума. Охваченный яростью, он сначала пытался разрушить свою тюрьму, нанося себе же раны, а потом подолгу сидел на полу, не двигаясь. Но как-то раз, в один из таких серых повторяющихся будней, он вновь почувствовал чье-то присутствие рядом. Возможно в тот момент он сумел вынырнуть из всепоглощающей ненависти, на несколько секунд трезво посмотрев на все вокруг… это слабое тепло вновь окутало его и он ощутил впервые за все эти долгие дни умиротворение. Тогда уже не было сил думать о том, кто это или что. Не было сил вспоминать, кто еще мог принести в его жизнь нечто похожее. Никаких воспоминаний, никаких мыслей… просто тишина и что-то успокаивающее. Вернее нет... кто-то.       Но, как это бывает у людей, находящихся в бреду, подобное «озарение» длилось недолго. Трезвый взгляд вновь помутнел и Моракс вновь впал в то состояние, из которого крайне тяжело выбраться. Он забыл об этом тепле. Он перестал его чувствовать, вновь начав тонуть в этом мерзком болоте.       Но если так задуматься, медитировать он начал, именно благодаря тому теплу, что подарило на краткий миг ему умиротворение, успокоение. Он не помнил почему вдруг ощутил это, не помнил момента, когда чужое присутствие вновь потревожило его, но помнил то приятное чувство, когда он смог отделить от себя ненависть и боль. И он стал пытаться вновь достичь этого состояния. Медитация стала для него спасением. Если бы не она, если бы ему в голову не пришла эта идея… он бы давно сошел с ума.       Ведь в те дни мысли об убийстве Чайльда начали смешиваться с желанием убить себя.       Как же Моракс жалел тогда, что не может наложить на себя руки, как обычные смертные.       Мысль о вечной жизни никогда еще не была настолько обжигающей и страшной.       Но почему все вышло так? Почему этот осколок оказался с ним в одной тюрьме? Что-то пошло не так? Чайльд ошибся в одном из иероглифов и это привело к таким последствиям?       Мысли о том, что заклинатель сам решил запечатать часть себя вместе с Его Высочеством, который был очень зол на него, казались ужасно абсурдными. Да и это было просто невозможно. Моракс бы предпочёл сразу откинуть этот вариант и не путать себя… однако воспоминание о том теплом «объятии», что подарило нечто, находящееся вместе с ним в тюрьме…       — Покажи его мне. — спокойно потребовал Моракс, вновь предав своему лицу равнодушное выражение.       Те мысли и чувства, вспыхнувшие внутри, до сих пор метались, дезориентируя его, однако он все равно сумел нацепить на себя маску. Алиса, увидев его спокойствие, кажется, лишь больше убедилась в том, что перед ней находился невероятно черствый демон, который на самом деле никогда в своей жизни не испытывал теплых дружеских чувств к Чайльду. Она долго сидела, кусая внутреннюю сторону щеки от досады и разочарования. Ей было очень жаль заклинателя. Ему выпала слишком тяжелая участь. Но сколько не сиди, сколько не презирай дьявола, ничего не изменится. Моракс сделает все, чтобы заполучить желаемое. Ему плевать на ведьму, плевать на Чайльда. Этот демон без преувеличения, готов идти по головам, чтобы достичь свои эгоистичные цели. Страшно представить, что он готов сделать с Алисой, дабы та сломалась и все же согласилась показать ту жалкую часть души заклинателя.       Поэтому спустя пару секунд молчания, осознав, что выбора нет, она все же поднялась на ноги и кивнула, несмотря на то, что была категорически против. Все же сейчас она была не в том положении, чтобы диктовать свои правила. Демон последовал ее примеру и тоже поднялся со стула, щёлкнул пальцами. На полу библиотеки от ног Моракса к кругу из заклинаний пролегла трещина. Плитка в миг раскололась, разрушив так тщательно приготовленную Барбатосом клетку для ведьмы.       Они оказались напротив заброшенного небольшого домика на окраине Мондштата. Он находился далеко от частных секторов и поблизости не было слышно ни одной живой души. В этом месте даже сверчки не стрекотали и грызунов не было слышно. Казалось, эта земля была мертвой.       Алиса замерла на мгновение напротив двери, что едва держалась на петлях. Ее лицо приняло сосредоточенное выражение и Моракс увидел, как кожа ее покрылась мурашками. Интересная, но странная реакция. Он попытался прислушаться к собственным ощущениям, желая понять причину… где-то там, внутри дома, он четко ощутил тёмную энергию, нестабильным потоком просачивающуюся сквозь щели дома. Эта энергия… она была почти один в один как у него. Неудивительно, что Ведьма чувствовала себя так некомфортно рядом с этим демоническим духом.       Толкнув аккуратно дверь, Алиса вошла внутрь дома. Ее красные каблуки и шелковое дорогое платье выглядели на фоне всего этого старья несуразно. Но она, казалось, совершенно не заботилась о своем внешнем виде сейчас. Даже если в этом старом разваливающемся здании она порвала бы свое платье, ведьма даже не обратила бы на это внимание. Ее больше волновала сейчас компания в лице Темного Императора, от которого можно было ожидать все что угодно. Сняв с себя обувь, Алиса двинулась дальше босиком, мягко ступая по гнилым доскам. Моракс последовал за ней на второй этаж бесшумно. Дощечки под его ногами не скрипели и казалось, будто Алиса находилась в этом старом жутком доме одна. Он словно призрак, молча шел позади. Не было слышно ни его дыхания, ни шагов... она ощущала лишь кожей чужое присутствие и по спине от этого пробегали мурашки. Признаться честно, когда она только встретилась лицом к лицу с Его Высочеством, такой жуткой атмосферы она не ощутила. Зато сейчас, хоть в лице демон и не изменился, его окружала такая тяжелая пугающая аура, что ведьма невольно затаила дыхание.       Когда они поднялись, прямо перед ними возник небольшой коридорчик. В самом его конце находилась дверь, из-под щели которой исходил тусклый свет. Он был очень теплого оттенка: почти янтарного. Алиса прижалась к стене и протянула ладонь в сторону этого свечения, пропуская мужчину вперед. Моракс смерил ее нечитаемым взглядом, после чего все же двинулся первый. Дверца со скрипом медленно раскрылась перед ним и стоило ей распахнуться полностью, как перед глазами предстала весьма… неприятная картина, что вызвала бы наверняка табун мурашек у того, кто решил бы сунуться сюда, не зная какая тайна здесь скрыта. Вся комната была завешана различными заклинаниями на пожелтевших бумажках, на полу находилось с десятки различных печатей… а там, в самом углу этой небольшой комнаты, словно в огромном стеклянном аквариуме, было развалено множество подушек, принявших жуткое очертание какого-то громадного жуткого зверя. Когда Моракс немного приблизился к этому странному сооружению, он заметил, что даже на стекле были нанесены фломастерами и застывшей кровью заклинания, что служили мощной ловушкой для духов. Взгляд мужчины наконец переместился на мягкие одеяла и подушки, и он увидел в этой куче лежащее исхудавшее тело. Длинные смолистые волосы были растрепаны, они черным водопадом стекали в разные стороны.        Увидев эту фигуру, Моракс подумал, что над ним решили неудачно пошутить. У Тартальи никогда не было чёрных волос. Его рыжие мягкие локоны, переливающиеся на свету, демон очень хорошо помнил. Помнил каковы они были на ощупь. Помнил каково это было: заплетать их, зарываясь ладонью в пряди, пока теплый свет падает на них. Пока им обоим так спокойно и комфортно в компании друг друга. Моракс обернулся к Алисе. В его взгляде читалось недоверие, смешанное с начинающей закипать злостью, однако та не обратила на него внимание. Пройдя к лампе, источающей этот приятный свет, она присела на корточки и сделала его чуть ярче. Сразу же после этого загорелись гирлянды, развешанные по всей комнате. Теперь помещение залилось светом и Моракс не удержался от того, чтобы вновь взглянуть на тело, лежащее на подушках. Оно было повернуто к нему спиной, и даже когда Алиса включила свет, оно не подало никаких признаков жизни. Но зато, демон смог четко разглядеть ужасные глубокие раны на его теле, что в некоторых местах даже гноили. Моракс свёл к переносице брови.       — Это точно часть души Аякса?       — Да.       — Что это за раны? Он ведь не обрел еще тело из плоти и крови. Став демоническим духом, он должен был сформировать лишь "форму". Откуда у него все это?       — Когда я достала его из шкатулки, он был небольшим тусклым огоньком, что мог вот-вот потухнуть. «Форму» человека он принял совсем недавно. И эти раны уже были на нем. — Алиса приблизилась к Его Высочеству, но сохранила почтительное расстояние, — полагаю, это душевные раны. Порезы и синяки, которые он получил при жизни не должны были появиться на нем.       Моракс некоторое время стоял молча, глядя на чужую спину, испещренную этими мерзкими кровоточащими порезами. Ведьма не могла понять, что он чувствует, глядя на эту картину. В его взгляде нельзя было ничего прочитать. Да признаться честно, Его Высочество тоже не знал что он испытывает в эту секунду. Ему казалось, что на подушках лежит не Чайльд. И потому он с поразительным спокойствием разглядывал это тело, просто не желая верить в тот факт, что за стеклом находится реальный осколок души Аякса.       Моракс присел на корточки, внимательно следя за телом. Ему хотелось увидеть его лицо, чтобы убедиться в своих предположениях, поэтому он постучал слегка костяшкой по поверхности стекла. Но Алиса покачала головой, скрестив руки на груди.       — Он не реагирует ни на что.       — Ты всегда оставляешь ему лампу включенной, когда уходишь? Почему она находится за стеклом, а не там, с ним? — проигнорировал Моракс.       — Когда я его поместила сюда, он как сумасшедший начал биться о стекло, стоило комнате погрузиться во мрак. Я принесла ему несколько ламп тогда, одна была с холодным светом, другая с тёплым. Когда я включила первую, он немного успокоился, но судорожные нервные движения все равно были. Но стоило мне включить вторую, как он тут же успокоился. В те дни этот светильник стоял у него за стеклом. — пояснила ведьма, — он выглядел как керосиновая лампа, там горел огонек, который не тух. Я сделала его с помощью небольшого заклинания… Однако, когда Чайльд обрел форму, мне пришлось ее убрать.       — Почему?       Ведьма не сразу ответила. Она с болью взглянула на исхудавшее тело молодого человека, после чего отвела взгляд в сторону, не в силах смотреть на него.       — В тот день, когда он обрел форму, первое, что он сделал — обнял лампу.       — И? Ты из-за этого убрала ее? — с искренним недоумением спросил Моракс, нахмурив брови.       — Он обнял ее так сильно, что она потрескалась и лопнула прямо у него в руках. Ее осколки вонзились ему в руки, но он продолжал сжимать ее, обжигаясь огоньком. В тот день он не только навредил себе, но и чуть дом не спалил. Мне пришлось убрать от него подальше все источники света. Он как мотылек тянется к ним.       — После того, как ты убрала лампу, он перестал вообще двигаться?       Ведьма кивнула.       — Просто застыл в одном положении. Лежит спиной ко входу и не шевелится. Выглядит очень грустным. У меня сердце на куски разрывается, когда я смотрю на него.       Моракс приложил ладонь к стеклу. Некоторое время он просто сидел и смотрел, не шевелясь. Однако потом Алиса ощутила очень похожий на энергию этого осколка поток ци. Но он был куда сильнее и зловещее. Ведьма тут же скривилась, отступив на несколько шагов назад. Эта сила как будто помимо плеч, давила и на внутренние органы, заставляя чувствовать себя ужасно. Алиса болезненно нахмурила брови и достав из сумочки какой-то клочок бумажки, произнесла над ним несколько слов, после чего он вспыхнул пламенем. Стоило ему догореть, как женщина выпрямилась и морщинки на ее лице разгладились. Заклинание, которое она использовала позволяло на некоторое время «отгородиться» от этой демонической ци. Она как будто оказалась за стенкой. Воистину сильная ведьма. Ей удалось почти полностью отделиться от потока чужой энергии, в то время как другие ведьмы не смогла бы избавиться и от ее одной пятой. Жаль только, что такое заклинание могло уберечь ее лишь на небольшой промежуток времени. Алиса выглянула из-за спины Моракса, не желая подходить к этому источнику проклятой энергии, и удивлённо захлопала глазами. Тело, лежащее за стеклом, пришло в движение. Этот дух медленно приподнялся на локте и повернул голову в бок, открывая мужчине обзор на свой профиль. Казалось, он пытался собраться с силами, чтобы развернуться и взглянуть на явившегося.       Моракс, увидев это лицо, нахмурил брови, сжав пальцы. Надежды не оправдались. Перед ним в самом деле находился осколок Тартальи. Измученный, израненный и истощенный… насколько же жалко он выглядел. Его Высочество почувствовал какое-то щемящее чувство в груди. Оно было не очень сильным, но до того мерзким, что он задержал дыхание, надеясь так вытеснить его оттуда.       Этот осколок выглядел моложе Чайльда, или так казалось из-за его печального состояния… он был очень худым: тазобедренные костяшки сильно выпирали, а живот почти прилип к позвоночнику. Можно было спокойно пересчитать косточки на ребрах этого существа…        Дух приподнялся и сел, наконец повернувшись к Мораксу лицом. Впалые щеки, нездоровые синяки под глазами… что нужно было этому существу, чтобы излечить его раны и прокормить? Что ему было нужно, чтобы вернуть более здоровый вид? Демон сжал челюсть, глядя на потемневшие глаза мертвеца. Они были куда глубже и бездоннее, чем у Тартальи. У юноши они тоже сильно отличались от обычных человеческих глаз — они выглядели безжизненными. Но у этого Чайльда… они были мертвыми.       Чайльд долго всматривался в лицо напротив. Он как будто был пьян и не мог сфокусировать взгляд. Однако спустя несколько долгих минут, он как будто сумел узнать фигуру. И стоило этому произойти, как он тут же отшатнулся от него, вновь упав на мягкие подушки. Волнение и страх появились на его лице, и увидев это, Моракс ощутил тупую боль внутри. Ему впервые захотелось отвести взгляд. Ему впервые стало по-настоящему неприятно от такой реакции.       Он развернулся к Алисе лицом и облокотившись спиной о стекло, сел прямо на пол. Его совсем не заботило то, как это выглядит со стороны. Возможно такой фигуре как он и не стоило так себя вести при посторонних, ведь это было неподобающе для Его Высочества. Но кто посмеет его сейчас упрекнуть в ненадлежащем поведении?       — Аякс не захочет с ним соединяться. — Еле слышно проговорил он, как будто разговаривая сам с собой, после чего обратился к ведьме, — если его души сольются, все эти раны отобразится на нем?       — Это часть его души. — напомнила ведьма. Ответ на этот вопрос был очевидным.       — Из него можно как-то вытянуть воспоминания и передать Аяксу, не прибегая к слиянию?       Алиса немного удивлённо посмотрела на него.       — Звучит так, будто вы беспокоитесь о нем.       — Нет, просто хочу, чтобы моя игрушка оставалась дееспособной. — безэмоционально ответил Моракс.       Алиса вздохнула.       — Я не знаю такого способа. Но… Чайльд велел мне при любых обстоятельствах слить все куски и заставить вспомнить все.       Моракс поднял на ведьму взгляд, в котором читался немой вопрос. И вид при этом его был крайне недовольный.       — Не вижу смысла больше скрывать. — вздохнула тяжело женщина, — тысячу лет назад, за несколько дней до своей смерти, Чайльд пришел ко мне.       — Он что, с каждой тварью якшался? — прошипел Моракс.       Алиса не стала обращать внимание на оскорбительное слово, к которому ее отнесли.       — Мы спокойно пили чай в тот день и беседовали о мелочах. Все было так непринужденно и легко... А потом, прямо перед тем как уйти, он схватил меня за руку и вложил в нее сложенный конверт. Со стороны это выглядело так, будто мы просто прощались... он с улыбкой на лице в шутку поцеловал мою руку, подмигнув, и после этого развернулся и ушел.        Моракс хмыкнул. Чайльд очень любил периодически флиртовать с кем не попадя. С этого и началось их первое знакомство на реке. Кто бы мог подумать, что это станет для него настолько естественным, что таким действием ему удастся передать важное послание кому-то, не привлекая при этом внимания. Кто бы за ним в ту минуту не следил, наверняка не заподозрил в данном жесте ничего подозрительного. Хитрый лис.       — И что в этом письме было?        Ведьма вытянула вперед руку и над ее ладонью загорелось пламя из которого показался край какого-то листка. Он горел, но вместо того, чтобы превратиться в уголек и сгинуть в огне, он наоборот становился все больше, словно Алиса показывала видео с обратной съемкой. Когда на ладонь опустилось целое письмо, она застыла на несколько секунд в нерешительности. Было видно, что женщина не хотела отдавать его в чужие руки. По сути, это была предсмертная записка, в которой хранились "последние" слова Чайльда. Такие слова должны были предназначаться близким людям, и несмотря на то, что они с молодым человеком не были такими хорошими друзьями... она не желала делиться этим с существом, для которого заклинатель не имел никакого значимого места в жизни. Моракс был буквально самым кровожадным и сильным демоном, какого знало человечество. Как вообще можно было с этой тварью подружиться?        Видя, что ведьма застыла в нерешительности, Его Величество решил проявить инициативу и лично протянуть руку, чтобы наконец получить письмо. Признаться честно, у него просто уже не хватало терпения. Алиса сжала губы, но все же положила в его ладонь помятый листок. Моракс, принял его, но прежде чем начать вчитываться, бросил на ведьму долгий тяжелый взгляд. Когда женщина поежилась и отошла подальше, он наконец опустил глаза на письмо.        «Небо не знает пощады, теперь я в этом убедился сам. Мне твердили, что я любимец Богов, и долгое время мне это льстило. Но теперь мне страшно. Я в отчаянии. Прошу, Алиса, не смейся надо мной и не ругайся... но думаю, совсем скоро я сделаю нечто очень глупое. Не знаю к чему приведет мой поступок, последствия могут быть ужасными для меня, но я сделаю то, что задумал. Я решился. И Единственное, чего я боюсь, это открыть глаза после содеянного. Боюсь, что они в самом деле попытаются меня вернуть. Поэтому, прошу Старейшину Ведьминского Шабаша, во что бы то не стало вернуть мне память, если вдруг я вернусь на эту бренную землю. Если нужно будет, собери мое тело и душу по кускам. Ведь если вернусь я — вернется и Он.        — Он узнал о том, чего на самом деле ждут от него небеса, и после этого начал искать пути отступления. — опустив руку с письмом, почти неслышно проговорил Моракс, хмуря брови. — Ему так не понравилось предназначение? — усмехнулся мужчина, но в этом смешке была слышна еле уловимая печаль.        Вот только печаль эту ведьма не расслышала. Она сложила руки на груди и посмотрела на него исподлобья.       — Не знаю чем он думал, когда решил тебя запечатать.       — Зачем он это сделал. — не обратив внимания на слова Алисы, спросил Его Высочество, облокотив голову о стекло. — Зачем он это сделал так. Ведь были и другие способы запечатать меня.        В своем письме Чайльд совершенно не упоминает Моракса. Он заботился только о своей шкуре, понимая, что идет против воли неба. Но зачем вообще было идти против них?..        — Он не собирался мне вредить. — еле слышно сказал Моракс, проведя ладонью по лбу и застыв в таком положении. Его взгляд прикован был к потрепанной бумажке, угол которой был порван.       — Но он хотел тебя остановить. Война между демонами и заклинателями совершенно не устраивала его.        Моракс холодно посмотрел на ведьму. Ее чересчур наглые и громкие вставки сейчас только путали. Неужели Чайльд, ценя их дружбу, по итогу отказался просто пачкать свои руки кровью, решив полностью уйти таким образом от принятия решения. От него требовали остановить врага, прибегнув к полному уничтожению, а этот подлый хитрый лис решил просто запечатать его, не выбирая по итогу ни одну из сторон. Решил запечатать и убить себя? Прекрасно избежал ответственности. Даже представать перед судом не пришлось и объясняться в непозволительной близости с одним из главных врагов человечества. Настолько по-идиотски, что дух захватывало.        Да лучше бы убил его. Лучше бы принял сторону своих собратьев и уничтожил сердце демона, покончив со всем. Как же глупо. Как же... мерзко. Такой поступок не красил Чайльда. Наоборот делал его трусом.        Но трусом ведь на самом деле он никогда не был.        И это не вяжется. Просто не укладывается в голове. Да даже, если бы тема с предательством оказалась бы правдой, ее бы Моракс принял с большим удовольствием чем такой поворот событий.       — На чьей по-твоему стороне был Чайльд? — Спросил Моракс.. Он искренне не мог поверить в такое объяснение поступков заклинателя. Поэтому вернулся вновь к истокам, пытаясь разобраться в этой истории.        — На стороне людей конечно же. Что за вопрос. — ответила Алиса, словно это было очевидно. Однако потом она замолкла и нахмурила брови, глядя на демона. Казалось, он задал этот вопрос себе, а не женщине. Правильного ответа от нее он не ожидал, погрузившись в свои мысли. Такой озадаченный вид Его Высочества невольно заставил Алису задуматься самой.        На самом деле, она тоже считала, что Чайльд преследовал иную цель, решив запечатать своего... товарища. Он точно не мог поступить так, руководствуясь лишь желанием остаться на "своей" стороне, избежав при этом очень тяжелых принятий решений и каких-либо последствий. Он боялся своей связи с демоном. Безусловно. Ему было страшно даже представить осуждение со стороны учителя, которого он безмерно уважал. Однако... он так давно наплевал на все, что ведьма не могла отнести это к причинам такого поступка. К тому же... Алиса знала какие теплые чувства питал к своему другу Чайльд. Нет, она понятия не имела кто именно был тем самым демоном, с которым заклинатель спутался. Если бы она узнала, лично бы посадила этого идиота на цепь, чтобы даже не думал о встречах с ним... Однако в минуты, когда сомнения, недовольства и страхи одолевали молодого человека, она сама подталкивала его к откровениям. И... Этот злобный паршивый пес занимал значимое место в его сердце, как бы прискорбно не было это признавать.        К тому моменту, Чайльд уже пережил многое. Потери товарищей, тяжелые выборы, большая ответственность, придавившая его так рано из-за клейма "любимчика Богов"... Все это сделало из него крайне упертого человека, который сформировал свои собственные принципы. Он был очень добрым... умудрялся даже помогать тварям, на которых маги обычно охотились. Даже Алисе помог однажды... Но молодой человек по итогу все больше отдалялся от соучеников и других людей, боясь вновь утратить близких людей. Он продолжал улыбаться, смеяться, но близко не подпускал никого.        А его подпустил.        И когда Алиса однажды спросила у него, что бы заклинатель сделал, если бы его друг попал в руки старейшин его школы... Чайльд с непоколебимой твердостью заявил, что не позволил бы им причинить ему вред. Настолько серьезным и уверенным парня редко можно было видеть.        Вспоминая те дни, Алиса с сомнением посмотрела на Моракса. Она не знала, можно ли такие мысли озвучивать этой твари. Она была категорически против дружбы с Темным Владыкой, но... Прямо сейчас судьба воскресшей души была в его руках. Кто знает, быть может у этого существа есть хотя бы капля совести?        — Ладно, на самом деле я понятия не имею, на чьей стороне был Чайльд. Он был слишком добрым, даже к демонам относился хорошо.        Моракс поднял на нее взгляд.        — Хорошо? Не знаю, я всегда был уверен, что ему плевать на жизнь других существ. Он был "нейтрален" к моему народу.        — Нейтрален? Да вы хоть знаете, скольким он помог?!       — Он мне не рассказывал, — прищурив недобро глаза, хмыкнул Моракс, — А вы хорошо осведомлены в этих историях? Он вам за чашечкой чая рассказывал о своих приключениях?        Алиса на несколько секунд потеряла дар речи. Это что, ревность?       — Какой герой рассказывает о своих подвигах. Я наслышана об этих историях, но не от него. — Ведьма нахмурила брови и тряхнула головой, — И вообще, я не к этому вела, напомнив о его доброте!        Моракс прикрыл глаза с раздражением вздохнув.        — Я хотела сказать что... Чайльд не пытался сохранить свои рукава чистыми, решив выбрать этот путь. Он ценил дружбу, ценил вас. И убегать от ответственности и от принятия решения — не в его стиле. Кто знает, быть может он вас защитить хотел таким образом.        Моракс усмехнулся, услышав последние слова ведьмы. Он был одним из самых могущественных существ, от кого этот идиот хотел защитить его?        "Баал тоже была одной из сильнейших павших божеств. Но где она сейчас?" — задал сам себе вопрос демон, нахмурив брови. Могло ли быть такое, что Чайльд узнал что-то такое, из-за чего он решил пойти на это? Он... узнал как именно будут уничтожать "зло"?        — Тебе не нужно заниматься своими ведьминскими делами? — спросил Моракс, намекая женщине на то, что ей пора идти. Они оба, несмотря на уважение друг к другу, не могли перенести друг друга и это напряжение, смешанное с недовольством, можно было физически ощутить. Будь их воля, они бы попытались убить друг друга... вот только ведьма все еще была нужна Мораксу, а ей был нужен живой и здоровый Тарталья.        Алиса нахмурилась. Ее взгляд переместился с фигуры демона на сидящего в стеклянной клетке духа.       — Да не трону я его. — Моракс еле подавил в себе желание закатить глаза.        Постояв некоторое время в нерешительности, женщина все же направилась к выходу. Из дома нельзя было телепортироваться из-за специальных заклинаний, что она нанесла в качестве защиты.       Наконец Моракс остался один. Он согнул ноги в коленях и зарылся руками в свои волосы. Тысячу лет... тысячу лет он ненавидел этого человека. Ненавидел за то, что он хотел ему помочь?       Осознать этот факт было очень тяжело. К тому же, оставалось все еще куча вопросов, которые не давали покоя. Мужчина откинул голову и прислонился ею к стеклу. Внутри происходило черт знает что, но желания как-то остро реагировать на это не было... Его как будто покинули силы и он мог лишь просто сидеть на полу с этими мыслями и мерзким комком из чувств. Может от них в самом деле стоит избавиться? это слишком неприятно. Слишком... больно.        Демон слегка повернул голову в бок, желая краем глаза взглянуть на осколок, что испуганно отшатнулся от него пару минут назад. Он ожидал вновь увидеть его сжатое от страха истощенное тело, однако парень сидел почти спиной к спине к нему, облокотившись о стекло. Моракс застыл, глядя на его умиротворённое лицо. У Чайльда были прикрыты веки, он не видел янтарных глаз, что одновременно были так близко и далеко от него. Он просто сидел рядом… совсем как и тогда, когда Его Высочество сидел в своей тюрьме на полу.. Когда чужое присутствие ощущалось так близко. Когда теплота окутывала его и дарило успокоение.       Он стал немой поддержкой, которая, несмотря на то, что его несколько раз ранили, а потом и вовсе перестали обращать внимание, продолжала успокаивать. Он стал поддержкой, которую так ненавидел Моракс и которую он готов был уничтожить, желая избавиться от любого напоминания о Чайльде. Его Высочество так часто выходил из себя в те года, так долго пугал парня, причиняя боль, что тот совсем стал запуганным. Но стоило демону успокоиться, как он все равно лип к нему, несмотря на нанесенные этой злой тварью раны…        Даже если Тарталья и был против него, даже если и заточил, желая избавиться. Этот осколок полностью выдавал все его чувства к Мораксу. Нельзя было отмахиваться теперь от слов ведьмы и от ее предположений, так как доказательства теплых верных чувств все это время на самом деле были рядом с ним.       — Кажется... я все же оказался не прав... — прошептал Моракс, слегка улыбнувшись.