Скажи мне «да»…

      Идея, какая возникла в голове у Тартальи, могла принести очень много проблем. Но сейчас, стоя перед таким выбором, парень с удовольствием готов был окунуться в авантюру, поэтому, как бы опасно это все не звучало, он кивнул. Не так уверенно, как изначально планировал, однако согласился. Согласился и в следующую секунду Барбатос очень ловко переместил их поближе к особняку, но намеренно сохранил определенное расстояние, чтобы о его прибытии не было известно новому хозяину этого места. Стоило им лишь оказаться у обочины дороги перед лесом, как следом за ними объявилось и третье любопытное существо. Чайльд встал подле Аякса, с недоверием сверля взглядом Венти.       — Ай-ай, кажется Моракс хотел держать вас всех подальше от него. Мне за одного лишь Тарталью могло влететь, а тут еще и ты увязался… — задумчиво постучал по подбородку демон, после чего равнодушно пожал плечами, — я сильно рискую ради вас. Надеюсь, когда-нибудь и обо мне так позаботятся. — театрально обнял себя парень, сделав грустное выражение.       Аякс не стал ничего спрашивать у Чайльда. Было очевидно, что он следил за ним и, как только не очень надежное лицо утащило его куда-то, тот сразу верным псом ринулся следом. Радоваться такой компании или печалиться Тарталья пока не знал. Однако, мысль о том, что он не один будет стоять напротив столь организованной расчетливой твари, успокаивала.       — Я подумал, мне все равно что ты решишь делать с ним, но это может в любом случае пригодиться. — Венти достал из кармана какой-то небольшой предмет, какой Тарталья не успел даже разглядеть. Кажется, в его руках на мгновение что-то сверкнуло… но юноша не отступил, хоть в голове и промелькнула мысль, что это мог быть нож.       Почему он так безрассудно сейчас готов был вести себя, он, кажется, сам не до конца понимал. Мысли как будто крутились совершенно в другом месте, и на демона, что представлял куда большую опасность в данный момент, чем кто-либо другой, его не интересовал. Лишь любопытство и злость засели внутри, выворачивая внутренности наружу. Но на кого именно эта злость была направлена? На существо, решившее вернуть Моракса, наплевав на все человечество, живущее спокойной непримечательной жизнью? Или же на самого Его Величество, поступившее так подло с ним?       Честно?       Под внутренним дискомфортом, что вызывало желание как можно быстрее схватить хотя бы одного из ползучих гадов, дабы уменьшить количество ублюдков в жизни Тартальи, на самом деле скрывалось иное. И этим «иным», как бы парень не пытался отмахиваться, было желание отомстить Мораксу. Ударить в живот так сильно, чтобы тварь поперхнулась. И эта мысль подавляла в нем всю рациональность. Он словно маленький обиженный ребенок, просто хотел сделать как можно неприятнее своему обидчику. И плевать, если из-за его действий пострадает сам он, поплатившись чем-то важным. В эту секунду, Тарталья готов был собственными руками изничтожить даже свои осколки, чтобы Моракс не смог заполучить его душу. Чтобы посмотреть на его лицо, в последний свой миг перед смертью. Как оно исказится? Демон будет зол? Расстроен?       Венти вложил в руки потерянного из-за нетерпения юноши небольшую колбу, после чего так близко к нему наклонился, что Чайльд, насторожившись еще больше, сделал шаг вперед, уже желая того отшвырнуть в сторону. Однако демон справился без посторонней помощи: он быстро отстранился с жуткой улыбкой, заглядывая прямо в глаза Тартальи, которые расширились от шока. Пару секунд, он в недоумении хлопал ресницами, а когда опустил взгляд и посмотрел на врученную ему вещь, чуть было не уронил эту колбу.       Чайльд заглянул ему через плечо, желая понять причину такой странной реакции. Он не слышал что именно Барбатос прошептал Тарталье, зато видел содержимое сосуда. Там находился совсем маленький лазурный огонек, что едва горел. Он выглядел жалким, казалось, мог потухнуть из-за любого резкого движения… это была чья-то душа.       Отшагнув назад, Венти подмигнул Тарталье и исчез. Но парень был слишком поглощен этим огоньком, чтобы как-либо отреагировать на столь внезапный уход демона. Кончики его пальцев похолодели и он с трепетом положил колбу себе в карман, страшась ее разбить. Краски с его лица вмиг пропали, он стоял весь бледный и растерянный, пытаясь все еще переварить информацию. Этот пазл, начинающий потихоньку складываться, хотелось оставить как есть, чтобы не видеть конечной картинки.       Сунув одну руку в карман, где находился слабый огонек души, Тарталья двинулся в лес, глядя только себе под ноги. Рассказывать Чайльду что-либо не видел смысла. Тысяча мыслей, проносящихся одна за другой, изнуряли его даже без пустых бесед… теперь он не знал чего хотел больше: взглянуть в глаза ублюдку или развернуться и уйти прочь, чтобы не видеть его лицо.       Удивительно как атмосфера в лесу менялась каждый раз, стоило Тарталье оказаться здесь. Она словно подстраивалась под ситуацию и намеренно нагнетала, заставляя кожу покрываться мурашками. Будучи сейчас дезориентированным из-за эмоций, парень несколько раз останавливался и растерянно оглядывался по сторонам, пытаясь понять куда ему идти. Его мозг, не желая узнавать правды, как будто намеренно решил забыть дорогу, из-за чего юноша лишь сильнее злился. Он пытался взять себя в руки, но это было тяжело. Догадки и обида не позволяли очистить сознание и взять себя в руки.       Остановившись на пару минут, Тарталья прикрыл глаза, нервно облизнув губы. Успокоиться… для начала нужно успокоиться. Чайльд, остановившись сбоку от него, наклонил чуть голову, с интересом глядя на то, как юноша выравнивает дыхание. Он видел, что тот был охвачен противоречивыми эмоциями, с которыми справиться так быстро просто невозможно. Чайльд всегда был эмоциональным, что тысячу лет назад, что сейчас. Лин Гуанмину никогда бы не получилось сделать из него свою маленькую копию, так как у парня на первом месте всегда оставалось сердце. Но его хотя бы научили сдержанности и контролю... Конечно, моменты, когда приходилось заклинателю подавлять свои чувства, чтобы остаться рациональным в опасной ситуации, часто оканчивались для него плохо. Однако, у Чайльда не было выбора. Он должен был оставаться героем. Образцом…       А что насчет Аякса?       Юноша как будто решил полностью отдаться эмоциям, абсолютно наплевав на последствия. Ему не получится взять свое сердце под контроль и унять чувства. Он как будто пытается наоборот искать в них топливо. И подобное может принести много бед. Уж Чайльд в этом был уверен. Если все так и дальше продолжится, отрицательные эмоции поглотят его… и тогда плохо будет всем.       Юноша, чувствуя разъедающее нутро раздражение, двинулся вперед. Теперь, несмотря на то, что ему не удалось очистить свой разум и успокоиться, он выглядел куда увереннее. И заметив это, осколок его души, идущий рядом, сжал нервно губы. Он помнил слова Моракса… тот велел не останавливать парня, если вдруг тот решит сделать глупость. Вот только Чайльду совершенно не нравилось к чему все это могло привести. Игра, какую затеял демон, могла привести к тому, что Тарталья совсем свихнется.       Хотя… может это и к лучшему? Может быть это то, чего на самом деле хотел заклинатель тысячу лет назад, но из-за въевшихся в мозг правил, он просто не мог себе это позволить. Тогда… имеет ли он право указывать на его действия, какие могут вот-вот выйти за рамки? Имеет ли он право останавливать Аякса, когда сам сказал, что смерть, это не то, что желает по-настоящему его душа?       Тарталья понятия не имел какие мысли сейчас крутились в голове его осколка. Вновь оказавшись напротив тяжелых больших дверей особняка, он замер на мгновение, осматривая здание. Молчаливая фигура, идущая все это время за ним, была похожа на верного пса, какой последовал бы за своим хозяином и в бездну. Тот не высказывал особо своего недовольства, не останавливал его и в целом выглядел покладистым… возможно именно из-за этого юноша и не воспринимал его всерьез. Своеобразное верное животное, не наделенное умом. Лишь большим сердцем, какое может любовь дарить даже такому ублюдку, как Моракс…       Открыв дверь, Тарталья, затаив дыхание, вошел тихо внутрь, разглядывая уже знакомые коридоры. Комнат в этом огромном здании было множество, куда идти первым делом он не знал, поэтому принялся аккуратно продвигаться вперед, заглядывая в каждый угол, словно он впервые оказался в заброшенном доме с друзьями. Жаль только, что атмосфера была совсем другой… да и воспоминания уже не позволяли ощутить ту взволнованность, какая была в первый их приход.       Оказавшись в большом зале, где, казалось, совсем недавно он собственными руками прикончил Майкла, в бешенстве уродуя его шею, Тарталья остановился. Пробегаясь взглядом по полу, на котором все еще осталось пятно крови, он невольно воспоминаниями вернулся в тот день, начав проигрывать его у себя в голове снова. Перекошенное от боли лицо, булькающий звук… Юноша ощутил нечто неприятное на своих руках, словно они снова все были в крови. Но стоило ему опустить взгляд на них, как вдруг на плечо легла ладонь Чайльда, вырывая его из этого странного состояния.       Осколок души поднял палец вверх, желая внимание своего товарища обратить на нечто иное, нежели это пятно крови. Тарталья сначала поднял голову, не понимая чего от него хотят, однако он быстро уловил тихий звук, исходящий со второго этажа. Это была мелодия. Та самая, что он услышал в самый первый день. Та самая, из-за которой и поднялся в комнату, где отыскал шкатулку. Однако в этот раз, музыкант, видимо, был не в настроении. Мелодия навевала лишь тоску. Умелые руки этого человека, из-под которых лилась красивая мелодия, несколько раз сфальшивили, издав мерзкий режущий слух звук. Однако несмотря на эти неудачные попытки, тот вновь возобновлял свой маленький концерт, непонятно кому предназначенный.       Переглянувшись с Чайльдом, Тарталья, словно зачарованный, повторил тот же маршрут, что и в свой первый день в этом поместье. Он отыскал одинокую темную лестницу и поднялся по ней бесшумно, чувствуя, как сердце бешено колотится внутри, заглушая почти все звуки. Скрипел пол под его ногами или нет, он не слышал. Слышал лишь печальную мелодию, что осадком оседала где-то в животе. Тарталья протянул ладонь к ручке двери, из которой исходили звуки, и замер всего на секунду, прежде чем аккуратно потянуть ее вниз и войти внутрь комнаты.       Незаметным не получилось бы проникнуть в любом случае. Наверняка существо возвело вокруг особняка барьер, чтобы чувствовать явление нечистой силы, поэтому юноша даже не пытался притаиться.       Дверь скрипнула и музыкант, стоящий к входу спиной, остановился. Остановился и сам Тарталья, глядя нечитаемым взглядом на койку, на которой лежала маленькая девочка со светлыми волосами. В комнате стояла невыносимая вонь разлагающейся плоти… Как бы этот человек не пытался поддерживать жизнь в маленьком тельце своей сестры, та уже давно была холодным бледным трупом. Все эти приборы, разбросанные книги, явно не относящиеся никак к медицине, непонятные сосуды, содержимое которых вызывает лишь мурашки, заставляя кривиться… все это представляло собой тяжелое отчаяние.       Но Тарталья не проникся сочувствием.       Взяв стул около двери, он небрежно протащил его в середину комнаты, не потрудившись даже приподнять. Скрип, от которого уши сворачивались в трубочку, раздался так громко, что человек, стоящий у большого захламленного стола, повел плечом.       — Не ждал я сегодня гостей. — прокомментировал он, разворачиваясь к явившемуся. Светлые волосы по плечи, худое телосложение… Альбедо выглядел старше «своих» лет. Словно, надобности в притворстве и этой глупой игре больше не было, и он предстал в настоящем своем облике, не пытаясь выглядеть моложе. Лицо его почти никак не поменялось: лишь осунулось немного, да черты заострились. Исчезли те детские милые щеки, какие вызывали часто умиление. На вид ему было лет двадцать пять, но Тарталья был уверен, что настоящий возраст давно перевалил за сотню, — Уж прости, Тарталья, сегодня не угощу кофе.       Юноша ничего не ответил на это. Поставив стул напротив, он сел на него, откинувшись на спинку и закинув ногу на ногу, с таким выражением, словно выслушивал подсудимого. Чайльд, вошедший следом, встал по правую сторону от него, со сложным лицом наблюдая за представшем перед ними человеком. Он помнил Альбедо. Помнил его мальчиком, что любил крутиться под ногами с любопытством расспрашивая обо всем… у Чайльда было сложное выражение. Неверие в происходящее перетекало в жалость, от какой даже самому молодому человеку напротив становилось противно. Однако во всем этом было что-то еще… что-то опасное. Несмотря на весь спектр эмоций, какой калейдоскопом сменялся внутри, Чайльд походил на пса, сидящего на поводке. И конец этого поводка был в руках у Аякса. Того гляди и парень отпустит его, отдав команду «фас».       — Тебе стоило бы тщательнее подбирать свой круг общения. Доверять Барбатосу — большая ошибка, это даже я понимал. — холодно заметил Тарталья.       — Доверять? Ты меня обижаешь. Я позволил Барбатосу приблизиться на выгодное для меня расстояние. Как говорится, друзей держи близко, а врагов еще ближе.       — Ну с расстоянием, ты, видимо, все же прогадал. — пожал плечами парень, усмехнувшись.       Они оба замолкли, глядя друг на друга. Атмосфера в комнате была накалена до предела, стоит спичке упасть между ними, как все вспыхнет бы в миг, не оставив от комнаты и дощечки. Чайльд сузил глаза, настороженно следя за каждым движением молодого человека.       — Полагаю, хочешь услышать причину? — сложив руки на груди, хмыкнул Альбедо, облокотившись о стол поясницей.       — Было бы славно. — Тарталья пожал плечами показывая всем своим видом, что эта душераздирающая история его нисколько не заботила на самом деле. Его больше волновал тот факт, что его подобным образом водили за нос, а после, вонзили нож в спину. Что подтолкнуло этого ублюдка к подобным действиям мало его интересовало.       — Не смотри на меня так. Я не раскаиваюсь в содеянном. Единственное, что меня волнует, так это то, что ты до сих пор жив. — покачал головой тот. — Я сделаю все, чтобы Его Величество открыл бездну. Лицемерные люди, считающие себя высшей расой, не должны править этим миром. Пожалуй, роль овец в загоне, им подходит больше. И на этот раз я позабочусь о том, чтобы никто, вроде твоего учителя, не помешал по-настоящему сильным существам одержать победу в этой битве.       — Ну, мой учитель теперь точно не помешает тебе. — хмыкнул Тарталья, переведя взгляд на Кли, — Это все из-за нее?       Альбедо не сразу ответил. Пару секунд он молчал, поджав губы. Для человека, что всеми силами пытается бороться за жизнь своего близкого, эта тема была очень тяжелой. К тому же, было видно, что выходит у него очень скверно.       — Моя мать решила, будто в войне сможет найти иной вариант, не присоединяясь ни к одной из сторон. Этой глупой идеей она заразила и мою сестру, что воодушевленно помогала всем, не щадя своих сил. Но их доброта и неспособность принимать решение их погубили. На «нейтральную сторону», созданную моей матушкой, напали, убив и раненных, и помощников, что заботились о проживающих там. Знаешь кто был инициатором этого нападения? Старейшины заклинательских школ, которых приводило в ярость то, что Алиса посмела заботиться не только о людях и совершенствующихся, но и за тварями, недостойными и крупицы той доброты. Да, среди напавших были и демоны, вот только куда больше там было именно обиженных людей, думающих, будто только они одни на свете могут получать заботу. Шайка заклинателей спланировали резню. А демоны, возмущенные их действиями, в отместку вырезали раненных там людей.       Тарталья слушал молча. На его лице и на секунду не проскользнуло сочувствие или жалость. Он оставался холоден, сидя со сложенными в замок руками, спокойно покоившимися у него на коленях. Его нервозность выдавали лишь большие пальцы ладоней, которые с силой поглаживали тыльную сторону.       — Я узнал о недовольствах среди старейшин от Лин Гаунмина. Он не попытался их остановить… ему было плевать, что станет с моей семьей, так как они не были ни союзниками, ни врагами. Как только эта информация дошла до меня, я сразу же отправился за сестрой, желая вытащить ее оттуда. Матушку не было смысла даже пытаться переубедить, я это понял уже давно. А ее… ее я мог спасти. По крайней мере я так думал. Вот только, когда приехал, там меня ждала Алиса с холодным трупом моей сестры.       Чайльд нахмурил брови, положив ладонь на плечо Аяксу. Он явно был с чем-то не согласен и попытался привлечь внимание парня.       — Если бы Лин Гаунмину было плевать, сказал бы он тебе о нависшей над твоими родными угрозе? — спросил Тарталья, как будто зная чем именно осколок был недоволен. Отчего-то ему тоже стало неприятно слышать такие обвинения в сторону своего бывшего учителя. Конечно тот был не самым лучшим человеком, однако юноша предпочел бы слушать конструктивную критику его действий.       Его собственный вопрос и это недовольство вдруг показались самому Аяксу странными. Внешне его лицо не изменилось, но вот внутренне парень весь напрягся. По всей видимости, воспоминания о своем детстве и учителе, которые он вернул совсем недавно, давали о себе знать. Как будто не желая говорить на эту тему и упоминать еще Лин Гаунмина, он решил задать другой вопрос:       — Чего же ты заклинателям не пошел мстить тогда? Целых тысячу лет сидел, притаившись, как крыса.       Альбедо печально улыбнулся, качая головой.       — Думаешь, я из-за одного лишь случая разочаровался так в людях? Воспитанный ведьмой, что только и делала, что учила меня помогать всем существам… я не мог так резко отвернуться от них. Мой взгляд на все это менялся в течении всех лет, которые я провел среди простых людей. Лин Гаунмин велел вернуть тебя к жизни и этим занялся Дотторе. Я был его помощником. Учился, наблюдал… не хотелось так же втаптывать в грязь ее душу, как это делал с тобой Дотторе. Я хотел сохранить ее чистой… и мне удалось это сделать. Все же, по сравнению с тобой, ее душа была целой и сильной. Мне удалось вернуть ее к жизни. — Альбедо сделал небольшую паузу, глядя на лежащую на койке сестру, — но ненадолго. Она умерла от рук своего же мужа, представляешь. — усмехнулся он обреченно, — а потом я ее снова вернул. И она снова умерла от рук человека. И потом снова, снова и снова… Я ее возвращал, а судьба как будто мне в наказание, отнимала год ее жизни. А душа ее тем временем становилась все слабее… Если бы ты на протяжении тысячи лет наблюдал, как родной тебе человек умирает не от рук демонов и прочих тварей, а именно от человеческих. Разве ты не усомнился бы в своих убеждениях, какие с детства тебе внушали?       Тарталья предпочел не отвечать на последний вопрос.       — А ты не думал, что своим эгоизмом портишь ей жизнь? Не отпуская ее в мир иной, одержимый идеей держать ее всегда рядом, ты сделал из нее ошибку, которой вообще на земле существовать не должно. Поэтому судьба и отнимает каждый год ее жизни, а душа превращается в использованную дырявую тряпку, какой ты вечно себе сопли подтираешь. Отпусти ты ее в круг перерождения, она бы очистилась, прошла забвение и начала новую жизнь.       — И я бы потерял ее навсегда. — прервал его Альбедо.       — Моракс пометил мою душу, тем самым предоставив себе возможность отыскать даже после перерождения. Я не уважаю подобное, однако это меньшее из зол, что ты совершил.       — Эта техника считается давно потерянной. К тому же, не тебе упрекать меня в эгоизме. Разве отпустил ты Тевкра? Позволил умереть и войти в круг перерождения? Нет. Ты душу дьяволу продал, лишь бы его не потерять.       — Это… другое. — Тихо пробормотал Тарталья, опустив глаза в пол.       — Это другая сторона одной и той же медали. — скрестив руки на груди, заявил Альбедо.       — Ладно, знаешь, ты прав. — махнул рукой Тарталья, прерывая его речи. Его злость и негодование не могли позволить сейчас беседовать на такие темы. — Я эгоист, которому плевать на твои проблемы. Которому плевать на то, как ты с ними пытался справиться. Я, в целом, на многое мог бы положить огромный болт. Однако семья и ее благополучие мне не были безразличны никогда. И вот какое дело, — Тарталья оторвался от спинки стула и облокотился локтями о свои колени, разведя в сторону руками, — она пострадала из-за твоего вмешательства. Смекаешь о чем я? Из-за тебя. Из-за твоих гребаных приказов, пострадал мой младший брат.       — Я не виноват в его травме. Я велел убрать тебя. А какими методами грязными решили отбросы сделать это — меня не волнует.       Тарталья театрально закивал, делая вид, будто его понимает, после чего наклонил голову, внезапно замерев.       — Я вот о чем подумал сейчас. Ты ведь отдаешь приказы и вампирам, да?.. мне интересно, а семью Кэйи убрать тоже ты велел?       — В их смерти я невиновен. Паймон была очень недовольна тем, что охотники убивают ее «детей», а Кэйа сам всегда твердил, что хотел бы их смерти. Я считаю, обе стороны получили желаемое.       — Ты сейчас смеешься? То есть, тебе в открытую сказали, что собираются напасть на охотников и отомстить им, а ты даже бровью не повел? Не попытался остановить их? И ты говоришь, что ты не причастен к их смертям? — Тарталья начал закипать. Спокойствие и искренняя вера в правильность своих поступков этого идиота, выводили из себя ужасно. — Какой же ты мудак. Ладно я… но он тебя другом считал. К Кли все время заглядывал, искренне надеясь на ее поправку.       — Ты сам сказал, нужно тщательнее выбирать себе круг общения. — нисколько не раскаиваясь, ответил спокойно Альбедо, — поверь мне, Тарталья, в этом мире выживут только «мудаки». И если ты хочешь выбить место под солнцем в новом будущем, тебе стоит стать таким же мерзким и скользким гадом.        Аякс пару минут сидел молча, внимательно вглядываясь в чужие черты лица.       — Да. Может ты и прав. — пожав плечами, ответил юноша, снова откинувшись на спинку стула. — тогда, позволь мне начать сейчас. — он полез в карман и достал оттуда сосуд с лазурным огоньком, осветившем половину комнаты, что была все это время погружена во мрак. Демонстративно ее приподняв, Тарталья слегка потряс ее, не сводя взгляда с Альбедо, с лица которого сошли все краски. — Кажется это твое, нет?       Молодой человек испуганно прошелся ладонями по своему телу, пытаясь нащупать колбу. Он даже развернулся к захламленному столу, пробегаясь в панике по его поверхности взглядом. Однако нигде рядом не оказалось души сестры, а это значило, что в руках Тартальи прямо сейчас…       — Кли… Бедная девочка. Если бы она узнала чем занимается ее брат, должно быть она стала бы такой несчастной. — протянул юноша, взглянув на огонек.       — Верни мне ее сейчас же. — процедил сквозь зубы Альбедо, делая шаг в сторону Тартальи.       Однако стоило ему немного приблизиться, как Чайльд, все это время тихо стоящий рядом, угрожающе шагнул ему навстречу, заведя руки за спину. Как охранник он замер в таком положении, глядя на Альбедо холодно.       — Не-а. — покачал пальцем Тарталья, словно родитель непослушному ребенку, потянувшемуся за конфеткой, — Лучше тебе остаться на своем же месте, если не хочешь проблем. Ты ведь хороший брат и не станешь рисковать сестренкой.       Альбедо послушно вернулся к столу, злобно сверля взглядом рыжеволосого.       — Чего ты хочешь?       — Честно? Твоей смерти. Но, думаю, с тобой будет выгоднее сейчас сотрудничать, поэтому, ограничимся пока этим. — ответил Тарталья, убрав сосуд обратно в карман, — Раз Моракс нашел в тебе замену Алисе, значит именно ты и будешь доносить мне о всех его передвижениях и действиях. До тех пор, пока я не верну себе силы, ты будешь служить мне верным песиком.       — Я не замена. Если ты думаешь, что Его Величество хотел, чтобы я сшивал твои души, ты глубоко ошибаешься. Он не позволит мне подойти к тебе и на метр, потому что прекрасно осведомлен о моих попытках устранить тебя. — Альбедо был не очень доволен предложением Тартальи. Он скрестил руки на груди, сжав челюсть. Попытка мальчишки ввязать в грязную игру со своим любовником еще и его, казалась абсурдной. Маг терпеть не мог рисковать, а Аякс хотел его впихнуть в самый центр событий. — к тому же… это самоубийство. Если Его Величество узнает, что я…       — Так сделай так, чтобы он не узнал. — с нажимом в голосе сказал Аякс, исподлобья взглянув на молодого человека.       Альбедо замолк. Он словно разговаривал с обиженным ребенком, который пытался всячески «поднасрать» объекту своих влажных фантазий. Глупо, опасно и так смешно… вот только вместо смеха из горла вырвался отчаянный скулеж. Хотелось головой биться об стенку, из-за столь абсурдных желаний этого идиота! Альбедо верил, что преследует высшие цели, играя с жизнями людей. А этот рыжеволосый ублюдок просто мается дурью, не задумываясь о будущем. И что ужаснее всего, дурак почувствовал власть! Тарталья знал, что Альбедо не сможет отказаться, какую бы глупую идею он не придумал.       Отчаяние, раздражение и смятение сменяли друг друга с необычайной скоростью. И Аякс наблюдал за этим спектром эмоций на чужом лице с неприкрытым удовольствием. Было приятно видеть в такой безвыходной ситуации человека, по вине которого, сам Тарталья когда-то ощущал столь мерзкие чувства, отравляющие его душу.       Но внезапно раздавшийся шум где-то вдалеке, заставил их обоих озадаченно обернуться в сторону окна, притаив дыхание. Из глубин леса ввысь поднялось огромное количество птиц, в спешке пытающихся спасти свои жизни. В этот же миг все погрузилось в гнетущую тишину. Не было больше слышно песен соловьев и других звуков природы.       Тарталья свел к переносице брови, взглянув на Альбедо.       — Он здесь. — Подтвердил опасение маг, сжимая губы.       Тарталья почему-то был уверен, что «третья сторона», вернувшая Его Величество и планирующая распахнуть пасть бездны, будет очень высокомерной. Настолько высокомерной, что поставит себя выше Бога Проклятых, так как именно благодаря его вмешательству, тот и смог выйти из своей клетки. Однако, видя побледневшее лицо Альбедо, парень понял, что каким бы не считал себя маг великим стратегом, как бы не ставил себя выше остальных людей, играя с жизнями… он почти панически боится Моракса.       Вполне возможно, что встретившись с демоном впервые, Альбедо и пытался преподнести себя, как спасителя, какому Его Величество теперь за свое освобождение был обязан жизнью. Однако с самолюбием Моракса и его гордостью никто не мог состязаться. Этот гад наверняка уже успел напомнить своему верному последователю, что тот лишь маленькая шавка, которую раздавить не составит труда, даже после всего, что он сделал для Павшего Бога.       — Тебе лучше быть полезным. — желая закончить их разговор, сказал парень, поднимаясь со стула.       Альбедо от этой фразы аж передернуло.       — Не надейся на мою жалость. Это качество, благодаря вашим с Мораксом усилиям, сгнило. Если хочешь, чтобы душа твоей сестры вернулась к тебе в сохранности, придется постараться.       Тарталья уже приблизился к двери, однако в самую последнюю секунду замер.       — Чуть не забыл. — он достал телефон Ху Тао и показал его Альбедо. Не зря ведь Венти отдал эту вещичку ему прямо перед тем, как отправить к магу… наверняка они были как-то связаны, — Что с Ху Тао?       — Умерла. — безразлично ответил светловолосый, нацепив маску равнодушия, — она не смогла скрыться от охотников. Ну, а я просто воспользовался ее телефоном, чтобы рассказать тебе о том, как можно отделаться от компании Моракса.       Тарталья с озадаченным лицом посмотрел на пол, как вдруг на его лице появилась улыбка.       — Та деревня с вампирами и жертвоприношением — твоих рук дело.       — Конечно. Жаль, только, что рюкзак с небольшим «оберегом» оказался не на тебе в этот момент. Все сложилось бы куда лучше, если бы ты остался в церкви с остальными жителями деревни…       Сказав это, светловолосый приблизился к окну, со сложным выражением глядя вдаль.       — Да, жаль что твои планы полетели коту под хвост. — усмехнулся Тарталья, выходя из комнаты. Слушать и дальше Альбедо он не хотел, так как с каждой секундой желание придушить его лишь возрастало. Но ведь нельзя было так безрассудно поступать, когда в твоих руках появился прелестный информатор, которого можно использовать в своих целях.       Скрепя зубами, парень двинулся на выход, сопровождаемый Чайльдом. Осадок в душе после разговора оказался очень неприятным. И что больше всего раздражало, так это то, что их так внезапно прервали. Тарталья не чувствовал удовлетворения от этого «разоблачения». Даже себе в удовольствие, он не успел в полной мере поиздеваться над ублюдком. Над ублюдком, что так много лет улыбался ему, притворяясь товарищем. Что игрался с его жизнью и воспринимал лишь за инструмент, с помощью которого можно было достичь желаемого, а после, выбросить, как ненужную вещь. Он все время был где-то поблизости… игрался с ними.       Это осознание начало приходить лишь когда Тарталья замер у входной двери, желая уже покинуть поместье. Он остановился и устало коснулся своего лба, чувствуя, как разбаливалась сильнее голова. Та власть, что он ощутил, показав Альбедо сосуд с душой, буквально посадив его на цепь таким образом, опьяняла. Хотелось как можно сильнее унизить этого человека, ударить побольнее в самое уязвимое место, чтобы наконец вылить свою обиду и злость. Вот только увлекаться нельзя. Стоит расслабиться, как ничтожный контроль ситуации, который ему удалось взять в свои руки, тут же рассыплется в прах.       Адреналин, вырабатываемый во время каких-то стычек, всегда приносил удовольствие юноше. До того как он вляпался во всю эту историю с демонами и прочими существами, он был самым настоящим наркоманом. Конечно он не был задирой и не ввязывался намеренно в какие-то проблемы, лишь бы подраться, однако, если все же такое случалось, он с удовольствием закатывал рукава. Вот только сейчас все сильно отличалось от тех времен. Манипулирование и хитроумные планы, которые приходилось строить, пытаясь вылезти из ямы, ужасно выматывали. Конечно те чувства, что ощутил Тарталья, увидев безысходность на чужом лице, были куда приятнее, чем тот адреналин, подскакивающий в крови, во время драк. Словно особый вид героина, эти ощущения ударяли в голову. Но… Тарталья почувствовал себя неправильно, примерив на себя эту роль. Пожалуй, куда удобнее и приятнее было оставаться грубой силой. Может быть, Алиса была права, он солдат, подчиняющий приказам, а не раздающий их?       В любом случае, сейчас отступать нельзя. Тарталья готов вцепиться мертвой хваткой в эту возможность. Лишь бы рыбка не сорвалась с крючка. Необходимо тщательнее приглядывать за душой Кли, ведь Альбедо наверняка попытается вернуть себе свободу, забрав сосуд обратно. Следовало бы отдать должное Барбатосу и его раздражающей привычке влезать не в свое дело, ведь если бы не он, Тарталье пришлось не сладко. Может быть, он даже поблагодарит его когда-нибудь. Отплатит той же монетой, как того и желал демон. Главное, чтобы Альбедо не отказался от своей сестры, решив действовать исключительно во благо демонов, отдавая себя без остатка служению Его Величества. Хотя такой исход был маловероятен. Душа Кли в самом деле выглядела очень жалкой… навряд ли еще одно искусственное оживление в теле человека, пойдет ей на пользу. Вполне возможно, что Альбедо смирился и решил все же очернить ее душу, чтобы сделать иное существо. Именно поэтому он и собирается создать с помощью рук Моракса, новый мир, в котором демоны будут чувствовать себя комфортно. Маг готовит благоприятные условия для взращивания своего драгоценного цветка.       Встряхнув руками, как будто желая снять мерзкое напряжение во всем теле, Тарталья сунул одну ладонь в карман, крепко вцепившись в сосуд. Свободной же рукой он распахнул входную дверь, делая шаг во двор. Во двор, где прямо перед особняком у врат стояла фигура, объятая подавляющей темной энергией. Моракс не скрывал сейчас своего демонического облика, демонстрируя свои роскошные драконьи рога, что от черного переходили к насыщенному янтарному, и длинный хвост.       Кажется, в этом облике он выглядел крупнее…       Моракс держал что-то непонятное в руках, из-за чего его лица Тарталья не видел. Однако стоило демону бросить на пол это кровавое «нечто», как холодные янтарные глаза уставились на него. В брошенной так небрежно охапке, присмотревшись, парень узнал в ней крылья Барбатоса. Не успел Тарталья поднять взгляд вновь на мужчину, как прямо рядом на землю упала еще и чья-то оторванная рука. От кисти, до предплечья видны были зеленого цвета узоры…       Эта рука принадлежала его ученику. Сяо.       Юноша замер, ощущая каждой частичкой своего тела опасность, исходящую от демона. Моракс был не в духе и эта энергия, окутавшая его тело, заставляла на затылке волосы становиться дыбом. Такого ужаса перед этим существом парень уже давно не ощущал…       Чайльд, тихо стоящий рядом, тоже напрягся всем телом, поглядывая в сторону Его Величества, как провинившийся пес. И пожалуй, сейчас бы в самом деле стоило бы покорно опустить голову, чтобы не навлечь на себя ненароком беду. Вот только Тарталья все равно умудрялся смотреть на него исподлобья, готовый наброситься на мужчину, если вдруг тот сделает к нему шаг.       — И что это? Запугать решил? — Еле сглотнув ком в горле, поинтересовался парень, придав своему голосу как можно больше недовольства, чтобы скрыть страх.       — Нет. — из-за такого тона Моракса, хотелось упасть на колени и начать просить прощения, даже если виноват ни в чем ты не был… — это предупреждение не для тебя.       Его взгляд метнулся куда-то вверх и, обернувшись к особняку, Тарталья увидел в окнах на втором этаже Альбедо.       — Можешь идти. — это было не просто разрешение покинуть их, а настоящий приказ, отданный Чайльду. Повернувшись обратно в сторону мужчины, парень обнаружил, что он уже стоял в шаге от них, глядя свысока.       Осколок души, несмотря на сказанное демоном, не сдвинулся с места. Он озадаченно смотрел ему прямо в глаза, немного хмуря брови. Молодой человек даже сделал шаг вперед, закрывая собой Тарталью, что совершенно не понимал происходящего.       — В чем дело? Не доверяешь мне? — хмыкнул Моракс.       Было видно, что слова Моракса и его голос, каким все это было сказано, сильно укололи Чайльда. Тот изменился сразу же в лице и, нахмурившись сильнее, все же отступил в сторону. Бросив последний раз взгляд на Моракса, что не сводил с него до последнего глаз, бывший заклинатель исчез, оставив их одних. Тарталья готов был орать во всю глотку: «придурок, это самая тупая манипуляция, на какую ты мог клюнуть!» однако уже было поздно что-либо говорить…       — А можно я за ним следом уйду? — пробубнил юноша, попытавшись ловко нырнуть в сторонку, чтобы не стоять так близко сейчас к демону лицом. Вот только его поймали за шкирку раньше, чем он успел даже сделать шаг.       — Если не хочешь остаться без ног, лучше остановись. Я сейчас не в настроении.