***
Второй раз, когда Изуку вернулся в общежитие после того учебного дня, он бросил свой рюкзак на стол и плюхнулся лицом вниз на кровать, не потрудившись даже включить свет. Он не знал почему, но сегодняшний день был особенно утомительным и оставил его с растущей потребностью во сне. Бакуго, вероятно, скоро будет готовить ужин. Все были бы внизу, дурачась или обмениваясь тетрадками с заметками. Пока тем временем он будет здесь, наверху, крепко спав. Как бы он ни хотел быть там, внизу, с ними, большая его часть просто желала закрыть глаза и не открывать их, пока он не отдохнет. Как он и поступил. Он закрыл глаза, глубоко вздохнул и заснул без особых трудностей. Продолжать спать — это совсем другая история. Он видел множество крохотных проблесков другой реальности за весь день, и это было уже слишком. Часть его подумывала рассказать Всемогущему, или Исцеляющей Девочке, или Айзаве, или кому-то еще, но в конце концов он промолчал. Такое он мог и пережить в одиночку. За исключением того, что теперь он снова видел проблески реальности. Но на этот раз в его снах. Он видел своих одноклассников в общей комнате так, как будто стоял и наблюдал из коридора. Атмосфера была напряженной, несмотря на то, что с момента аварии прошло несколько месяцев, и все они выглядели так, как будто хотели что-то сказать, но просто не могли найти слов. Каминари и Киришима пытались играть в карты, но время между их ходами все больше увеличивалась, когда они оба смотрели в пустое место. Урарака и Цую сидели на диване с Ашидо и Яойорозу, потягивая из кружек что-то похожее на горячее какао, но никто из них, казалось, не был доволен. — Ужин должен быть скоро готов, — сообщил Иида, возвращаясь с кухни с Бакуго, который держал голову опущенной. — Ребята, если можете, накройте стол, мы скоро подадим карри. Он снова развернулся и ушел, и медленно Изуку начал чувствовать, как что-то ползет у него в животе. — Кто-нибудь знает, где Тодороки? — спросил Серо, сидя на диване немного ровнее нежели обычно. — И, теперь, когда я думаю об этом, Джиро здесь тоже нет. — Они пошли навестить его, — тихо дала ответ Урарака. Она не стала вдаваться в подробности. Ей это было не нужно. Было странно видеть их всех такими, даже когда прошло так много времени. Но, как предположил Изуку, в проблесках, которые он видел за последние несколько недель (на самом деле, месяцев), некоторые дни были лучше, чем другие. Иногда его одноклассники хорошо проводили время. Иногда они веселились. А в другие разы нет. В других случаях они боролись. В некоторых проблесках они развлекались и играли в игры; в других проблесках они бесцельно сидели, абсолютно ничего не делая. Как сейчас. Сохраняя тишину, замыкаясь в себе, мало что делая. Как будто тишина была на вес золота, и как-либо терять её было недопустимо. Изуку во сне попытался двинуться, но его ноги были приклеены к месту. Когда он попытался заговорить или протянуть руку, он мог пошевелить рукой, но ни слова не слетело с его губ. Никто из его одноклассников не мог услышать его. Все так же, как и раньше… — Ты думал, это конец? Изуку резко обернулся. Не-Он уставился на него в коридоре напротив. Его ухмылка была не такой яркой, как при их первой встрече, но усмешка, которую он носил сейчас — тонкая, обыденная — была почти более злобной. Изуку прикусил губу. Не-Он улыбнулся ярче. — Твоя причуда остается частью тебя, глупыш, — сказал он, два изумрудных омута горели во тьме. — Даже если ты не сможешь использовать его снова, даже если ты уже израсходовал его, она все еще там. Ты все равно можешь видеть это. Мир без тебя. Изуку хотелось плакать. Он только начал отходить от своей настоящей смерти, а теперь… — Почему ты не оставишь меня в покое? — спросил он, и его голос дрогнул, хотя старался, чтобы это прозвучало, как приказ. — Почему ты продолжаешь делать это со мной? Не-Он опустил голову и покачал ею. — Послушай, чувак, я никак в этом не виноват, — сказал он, лениво прислонившись к стене, как будто они обсуждали, что взять на ужин. — Я всего лишь руководство по эксплуатации причуды. Я здесь, чтобы объяснять вещи. Я никак этом не виноват. В этом виновата твоя настоящая причуда. Изуку тяжело сглотнул. — …Я больше не хочу это видеть. — Ну, — на этот раз Не-Он широко улыбнулся, его зубы блеснули в темноте. — У тебя нет никакого выбора. А потом он проснулся, тяжело дыша и сжимая в кулаках простыни. Он резко выпрямился, положив руку на голову, пока та адски пульсировала. Его сердце бешено колотилось. Его дыхание участилось, прерываясь на короткие вдохи. Ощущение было каким-то знакомым. Паника, страх, учащенное сердцебиение, невозможность дышать. Он чувствовал, что он Тонул. В ту ночь он не спал. И в следующую ночь. И ночь после этого.***
Киришима сидел перед группой студентов. Не включая Мидорию, все ученики класса 1-А присутствовали, сидя в кругу на полу студенческой гостиной. — Итак, — Киришима хлопнул в ладоши. — Официальное еженедельное собрание отряда защиты Мидории объявляется открытым. Обсуждение начинается сейчас. — Он будто не спит, — сразу же заговорила Урарака, не поднимая руки. — Я имею в виду, я знаю, что он все еще отходит от случившегося, и иногда ему трудно с этим справиться в любом случае, но…в последнее время все стало намного хуже. Джиро кивнула в знак согласия. — Когда я разговаривала с ним несколько дней назад, — начала она, — Он будто был в другом месте. Это было незаметно, но я все равно увидела это. — Хотя это немного странно, — произнес Токоями, задумчиво потирая подбородок. Его фигура, окутанная тенью, сидела в единственном темном углу в комнате. — В последнее время он рано ложится спать, не так ли? Или, по крайней мере, он не участвовал в групповых мероприятиях после школы. — Подожди секунду, — Сато поднял голову, его глаза слегка расширились. — Когда кто-нибудь из вас в последний раз видел, как он ужинает? Тишина. — Вот дерьмо! — Ашидо зарылась руками в волосы (помня о своих рогах). — Когда он в последний раз ужинал с нами?! — Он обедает, — заговорил Тодороки, прежде чем суматоха могла обостриться. — И он ест завтрак. Он просто ложится спать до того, как ужин полностью готов. — Это немного тревожно, — пробормотал Иида, — особенно если добавить тот факт, что он не выглядит так, будто спал… Каминари на мгновение потянулся вперед, но обратно облокотился на кресло, его зубы впились в нижнюю губу. — Должны ли мы спросить его? То есть, учитывая, что это… ну, знаете, он, я сомневаюсь, что он действительно сказал бы нам, если бы что-то было не так, но… стоит попробовать, верно? — Я полагаю, это лучше, чем ничего, — согласилась Яойорозу, поднимаясь на ноги. — Мы спросим его напрямую. Если это не сработает, мы начнем проявлять больше инициативы. — Не думаю, что это хорошая идея бросаться на него сразу и требовать, чтобы он выложил, что с ним не так, — проговорил Киришима, потирая затылок. — Может быть, только один из нас должен поговорить с ним. Кто-то, кто не заставит его чувствовать себя странно или под давлением. — Я могу поговорить с ним, — легко вызвался Тодороки. — Я не знаю, как много он мне расскажет, но я могу попытаться. — Отлично! — Киришима поднялся на ноги, и вскоре остальные повторили его движение. Как только они все встали, Киришима вытянул руку вперед. Остальные положили свои руки поверх его и своих одноклассников, пока не образовали одну неуклюжую стопку из девятнадцати ладоней. — Планы битвы решены. Эта встреча подошла к концу! Они отпустили руки друг друга с тихим возгласом (тихо, чтобы не спровоцировать учителей) и провели остаток дня, занимаясь своими делами.***
Становилось все хуже. Иногда Изуку обнаруживал, что просиживает целые занятия в другой реальности. Атмосфера была такой неправильной, такой запутанной и извращенной, и тот факт, что он всегда сидел на одном и том же рабочем месте, наводил на мысль, что в той другой реальности оно продолжало пустовать. Он не был заменен. Иногда он задавался вопросом, почему; иногда же он чувствовал, что уже знал. Не-Он появлялся только во сне, когда реальность все равно искажалась. Когда Изуку спал — намеренно или случайно, хотя в основном по последней причине — Не-Ему всегда было что сказать. Всегда было, что показать часть альтернативной реальности. Там всегда было что-то, что Изуку хотел бы, чтобы ему не приходилось переживать. Он стал бояться закрывать глаза. Он мог сказать, остальные стали подозревать — не только его одноклассники, но и его учителя. Всемогущий, в частности, спросил его, все ли в порядке, на что Изуку солгал и сказал «да». Его оценки снижались. Однажды Сущий Мик отвел его в сторону, сказав, что это не имеет смысла, поскольку Изуку всегда был хорош в английском, и Изуку снова солгал и сказал, что в последнее время у него просто проблемы с новым материалом. Сущий Мик купился на это; Изуку все еще не знал, что делать с Всемогущим, но он разберется с этим позже. На данный момент он думал, что у него неплохо получается притворяться. А потом он заснул на уроке. Он не понимал, что произошло, пока Айзава не потряс его за плечо, и его голова не оторвалась от стола. Его одноклассники — все они — обеспокоенно смотрели на него. Обеспокоенно. Айзава стоял у его стола, но он не выглядел раздраженным. Изуку не знал, как описать выражение его лица. Изуку понял все сразу. Он заснул во время утреннего классного часа. Он хорошо скрывал свою бессонницу от одноклассников, говоря, что всегда устает к концу дня, но теперь он не мог лгать об этом. Он заснул во время утреннего классного часа. Утреннего классного часа. В начале дня. — Мидория. Изуку вскинул голову, и его глаза встретились с глазами Айзавы. — Выйди в коридор, — коротко сказал Айзава. — Подожди меня. Тодороки, ты тоже. Подавленный, Изуку поднялся на ноги. За парой столов напротив него он услышал, как стул Тодороки скрипнул по полу, когда он тоже сделал то же самое. Изуку не смотрел ни на Айзаву, ни на Тодороки, ни на кого-либо еще, когда он прошел в переднюю часть комнаты и, наконец, вышел через раздвижную дверь. Тодороки последовал за Айзавой, и Айзава закрыл дверь за ними троими. Изуку не смотрел ни на одного из них. Он был слишком измотан, чтобы чувствовать себя смущенным, но в любом случае, Айзава был самым строгим из их учителей. Он не знал, чего ожидать. Айзава что-то написал в блокноте, вырвал страницу и протянул ему. — Иди к Исцеляющей Девочке, — приказал ему Айзава голосом, который не оставлял места для споров. — Убедись, что он доберется туда, Тодороки. Я поговорю с директором о предоставлении тебе выходных на следующие пару дней, Мидория. Изуку, наконец, поднял голову, его глаза расширились. — Ч-Что? Нет, я не могу… — Если ты не можешь оставаться в сознании, — резко перебил Айзава, — тогда тебе вообще нет смысла здесь находиться. Иди к Исцеляющей Девочке, а затем возвращайтесь в общежитие. Тодороки, вернись в класс, когда он будет там. — Да, сэр, — ответил Тодороки, твердо кивая. — Мидория. Не спорь. Пошли. Даже если бы он хотел — а он хотел — Изуку знал, что это бесполезно. Все, что он делал, это раздражал Айзаву. Он кивнул, развернулся на пятках и ушел с Тодороки. Он услышал, как дверь класса 1-А открылась и закрылась за ними, и когда он оглянулся через плечо, Айзавы на месте уже не было. Он повернулся лицом к коридору, не удостоив Тодороки ни единым взглядом. Тодороки тоже этого не сделал. Тишина была почти подавляющей, и не только это, но это было самое неудобное молчание, от которого Изуку когда-либо страдал. К счастью (или к несчастью — он не был уверен), Тодороки нарушил его. — Мидория. Что происходит? Изуку прикусил губу. Его ногти впились в ладони. — Ничего. — Я знаю, что ты лжешь. Почти каждый видит это. Так что… пожалуйста? Изуку испустил долгий, тяжелый вздох и опустил голову. Он не хотел этого говорить, но часть его знала, что Тодороки был прав. Никто больше не мог поверить в его игру «Я в порядке»; он не был уверен, что они когда-либо действительно купились на это. Он разрывался между желанием быть более убедительным и счастьем, что это не так. — …Я… я-я просто… Он взглянул на Тодороки, что оказалось ужасной идеей. Изображение Тодороки замерцало, стало черно-белым, и в этой противоположной реальности, в этом «что если», глаза Тодороки покраснели, и слезы тихо катились по его лицу. Изуку резко остановился, широко раскрыв глаза. А затем на него неожиданно накатила волна головокружения. По краям его глаз потемнело; его ноги качнулись под ним, а пол закружился; он отшатнулся в сторону, схватившись за голову и упираясь другой рукой в стену. — …Мидория.! Тодороки поймал его за предплечья и удержал в вертикальном положении. Глаза Тодороки были полны паники, а не слез, как в другой реальности, но у Изуку не было много времени, чтобы полностью осознать это, прежде чем тьма полностью завлекла его, и он по спирали полетел вниз. С другой стороны, по крайней мере, Не-Он не преследовал его в бессознательном состоянии.***
Когда он проснулся, он чувствовал себя не более отдохнувшим, чем когда отключился, и его голова все еще неустанно стучала. Он медленно моргнул, глядя на крышу лазарета, ожидая, пока его глаза привыкнут к свету. Он не доверял себе, чтобы сесть, не почувствовав головокружения, поэтому остался на месте. — Мидория. Он медленно повернул голову. Тодороки сидел на табурете у кровати, упершись локтями в бедра и небрежно сплетя пальцы, положив на них подбородок. Изуку моргнул, глядя на него, долго и медленно. — …Что случилось…? — Исцеляющая Девочка сказала, что ты потерял сознание, — коротко ответил Тодороки. — От недосыпа. И недостатка питательных веществ тоже. Изуку снова моргнул, и кусочки начали вставать на свои места. — Так… я… я действительно потерял сознание …? Лицо Тодороки не изменилось. — Мидория, как долго это продолжается? Когда ты в последний раз по-настоящему спал? Изуку не смог ответить. И, возможно, то, что он не мог ответить на этот вопрос, было самым страшным во всем этом. Тодороки откинулся назад, когда тишина затянулась, опустил руки и посмотрел на них. — … Может… ты расскажешь нам, что происходит? — тихо вымолвил Тодороки. Почти нерешительно. — Я имею в виду, если это что-то личное или персональное, мы не ожидаем, что ты это сделаешь, но мы уже давно беспокоимся о тебе. Мы действительно хотим знать, в чем дело. Иначе мы не сможем помочь тебе. Изуку тяжело сглотнул, глаза горели от слез. Он хотел сказать им, он очень хотел. Он хотел рассказать им о побочных эффектах Второго Шанса, он хотел рассказать им правду обо всем этом, но это… это было тяжело. Даже сказать им, что он умер, было довольно тяжело, но он не хочет говорить о том, что происходило сейчас, теперь, когда они двигались дальше, исцелялись и все такое. Он не хотел втягивать их всех обратно в это, когда они только начали всплывать на поверхность. — Мидория. Изуку повернулся и встретился взглядом с Тодороки. Во взгляде Тодороки смешалось отчаяние, беспокойство и печаль. — Пожалуйста, расскажи нам. Мы просто хотим убедиться, что с тобой все в порядке. Изуку снова сглотнул, но комок в горле остался. Он не хотел думать об этом, а тем более говорить об этом, но… — … Хорошо, я расскажу все, — наконец выговорил Изуку, снова сглатывая. — Н-Но я хочу сказать это только один раз. Со всеми. — Ладно, — Тодороки кивнул, затем протянув руку, поколебался и сжал предплечье Изуку. — С тобой все будет в порядке? Изуку обдумал это, прежде чем неуверенно кивнуть. — Я уверен, что я буду в порядке. В конце концов.***
Исцеляющая Девочка дала ему лекарства, чтобы помочь ему уснуть, и отправила его со строгими приказами: а) лучше питаться и б) отдыхать, когда он сможет. Она не казалась слишком расстроенной из-за него; это было больше похоже на «я рассержена, потому что я волнуюсь», что было приятно. Он не хотел иметь дело с ее праведной яростью поверх всего остального. В любом случае, к тому времени, когда она уложила его отдохнуть и принесла ему сытную еду из столовой, было уже поздно, и занятия в школе закончились. Она отправила его обратно в общежитие с бутылкой лекарств, как только солнце начало садиться, и все вернулись домой. Когда Изуку вошел в парадную дверь, первое, что он увидел, были его одноклассники, какими они были бы из альтернативной реальности; хандрящие, молчаливые, совсем не похожие на себя. Когда момент закончился, к Изуку подошел Иида, который выглядел обеспокоенным. Остальные его одноклассники сидели на диванах, на стульях, а в некоторых случаях и на полу; но суть была в том, что все были там. Тодороки тоже. Иида остановился перед ним, посмотрел на группу через плечо, затем повернулся к нему. — Тодороки более или менее ввел нас в курс дела, — произнес он тихо, но достаточно громко, чтобы Изуку услышал. — Он сказал, что ты хочешь поговорить со всеми нами. Если ты не готов сделать это сейчас, тогда в другой раз. Просто скажи слово. Изуку сглотнул. Не было никакой реальной причины откладывать это; в любом случае, ему придется иметь с этим дело в конце концов. Лучше раньше, чем позже. — …Сейчас, — согласился Изуку, кивая и вытирая глаза тыльной стороной ладони. — Д-Да, давайте… давайте поговорим сейчас. Иида кивнул. — Хорошо. Но сначала мы с Бакуго приготовили суп для всех. Мы возьмем тарелки, а затем сядем. Хорошо? Изуку не знал, сколько Тодороки рассказал им, но он предположил, что этого было достаточно, чтобы заставить их волноваться, и, вероятно, это привело к тому, что Иида захотел убедиться, что Изуку действительно поужинал. Изуку кивнул. — Хорошо.***
Вскоре после этого вся группа снова сидела, на этот раз у каждого была своя тарелка дымящегося куриного супа с лапшой. Изуку был уверен, что это было фантастически, учитывая, что Иида и Бакуго приготовили его, но все же. На самом деле он не мог распробовать его очень хорошо. Сам он сидел на диване между Ураракой и Иидой; Тодороки сидел слева от Ииды, а Токоями ненадежно примостился на подлокотнике дивана. Серо сделал то же самое на противоположной стороне дивана, и Цую оказалась зажатой между ним и Ураракой. Остальные заняли диван напротив, а также пол и пару стульев, которые они перетащили. Никто ничего не говорил, что Изуку воспринял как-то, что они ждут, когда он начнет первым. Он сделал вдох, выдохнул и поставил тарелку с супом на кофейный столик. Может быть, он сможет насладиться им, как только избавится от груза на его плечах. — Хорошо, итак, я… — Изуку закусил губу, заламывая руки. Секунду спустя до его внимания дошло, что все остальные тоже перестали есть. — Прежде всего, это связано с тем днем. На горе. Группа дружно кивнула. — Мы вроде как уже догадались об этом, — призналась Цую, — но продолжай. Мы слушаем. — Итак, я… — он правда не знал, как сформулировать это так, чтобы полностью не напугать их — …Я уже говорил вам, что я умер, и моя причуда вернула меня обратно, верно? «Второй шанс». Он не пропустил эмоции, которые вспыхнули на их лицах; вина, боль, обида и все, что между ними. Ответ был невысказанным и единодушным, поэтому Изуку продолжил; — Есть…есть часть, о которой я на самом деле не упоминал. Еще одна странная механика, про которую мне просто не хотелось говорить. Практически …моя причуда вроде как создала эту… эту… — он понятия не имел, как это описать. — Эту странную альтернативную реальность, где я действительно умер. И пока я был без сознания — в течение нескольких минут на вершине горы — я видел ту альтернативную реальность. Мне пришлось жить в мире, где вы горевали, а я — ушел. Он услышал несколько резких вдохов. Пара вздохов. Урарака протянула руку с тихим, неуверенным «Деку …», но он покачал головой и прервал ее. — Это…э-это еще не все. Я хотел бы, чтобы это было так, но нет Они молчали, поэтому он продолжил. — Иногда я все еще вижу это. Другую реальность. В последнее время это происходит все чаще и чаще, и я не могу контролировать, когда это начинается или прекращается, это просто случается. И затем заканчивается. Но… я должен видеть всех вас… расстроенными. Я должен смотреть, как вы, ребята, скорбите, и я должен смотреть, как вы, ребята, проходите через это, в то время как я бессилен. И в моих снах все было хуже. Это случается чаще, т-так что я просто… я подумал, может быть… может быть, если я не буду спать, я смогу избежать худшего из этого. Но на самом деле это тоже не работает. Рука Ииды нашла его плечо и сжала, но он ничего не сказал. Никто ничего не сказал. Изуку сделал прерывистый вдох, затем выдохнул таким же образом. — Вот и все, — закончил он. Во рту у него был горький, неприятный привкус, от которого он не мог избавиться, что бы он ни пытался сделать. — Вот что не так. Вот почему я не спал. — Черт… — глаза Киришимы расширились, и он уставился в пространство. — Ты должен был смотреть как мы… как мы скорбим, это… это так ужасно, мужик. Чем больше он думал об этом, тем больше понимал, что это действительно так. — Ты должен был сказать что-нибудь раньше, — указала Яойорозу, но ее голос был тихим, и в нем не было злости. Во всяком случае, ее голос звучал грустно. — Ты должен был сказать нам. Мы были бы рады помочь тебе пройти через это. Мы бы смогли помочь раньше. Изуку сделал еще один судорожный вдох и выпустил его. — Я-я знаю. Я не… Я не думал об этом. Я не думал о том, что вы, ребята, почувствуете. Я просто… я думал, что смогу справиться с этим, но… я… я ошибался. Урарака протянула руку, поколебавшись, а затем ободряюще накрыла его ладонь своей. — Но теперь мы знаем, — произнесла она. Ее слова, казалось, нарушили транс, и внезапно настроение у всех немного улучшилось. — Она права! — согласился Сато, первым вскочив на ноги. — Мы не могли помочь раньше, но мы здесь, чтобы помочь сейчас, Мидория! Все, что тебе нужно, просто сказать, и мы сделаем все возможное! — Темная Тень и я в основном ведем ночной образ жизни, — сказал ему Токоями, в то время как Ашидо и Хагакурэ присоединились к возгласам и приветствиям Сато, — так что, если тебе нужен кто-то, кто всегда будет с тобой и составит тебе компанию, ты можешь связаться с нами в любое время. — То же самое касается и меня, — согласился Иида, кивая и поправляя очки, и положил руку на плечо Изуку. — Я знаю, что важно хорошо выспаться ночью, но лучше не оставаться одному, если что-то подобное случается. — Я помогу с ночной сменой! — Каминари тоже вызвался добровольцем, и внезапно все поняли и сделали то же самое. — Я действительно хорош в ручных куклах! — Мы могли бы найти какую-нибудь расслабляющую музыку для прослушивания, у меня есть несколько хороших плейлистов. — Мы можем меняться, если будет надо! — Черт возьми, да! — Просто напиши нам, когда мы тебе понадобимся, Мидори-тян! Мы здесь ради тебя! — Аминь этому! — Да, да! Изуку наблюдал, как они веселятся и строят планы, и на этот раз он не видел альтернативной реальности. Все, что он видел, были его друзья, улыбающиеся, подбадривающие, поощряющие его и предлагающие быть рядом с ним, и он не мог не улыбнуться, даже когда слезы наконец вырвались на волю. Урарака крепко обняла его, как только заметила это, и Изуку сначала напрягся, не ожидая этого, но затем он ответил на объятия с такой же яростью. Еще одна пара рук обхватила его и ее, когда Иида присоединился, и Изуку вздохнул и закрыл глаза, довольный ситуацией. Кроме… — Эй! Я тоже хочу его обнять! — Нечестно! Подвинься! — К черту все, я придушу его в объятьях! — П-Подожди, я не думаю, что это лучшая идея…! Было слишком поздно пытаться возражать, и вскоре он, Иида и Урарака были избиты остальными одноклассниками. Только когда они стали не более чем кучей переплетенных конечностей и сжатых дыхательных путей, они поняли, насколько ужасным был этот план, но Изуку не мог удержаться от смеха, даже если он был хриплым. Теперь они знали все, и, хотя это было тяжело, он был рад этому.***
В ту ночь он принял предписанную дозу снотворного перед сном. Его друзья предложили остаться с ним, как и обещали, но он заверил их, что сегодня с ним все будет в порядке, и он хотел посмотреть, насколько хорошо сработали снотворные. Итак, он попрощался с ними, поблагодарил их за все, а затем пошел спать. Он заснул достаточно легко, но снова погрузиться в сон стало проблемой. Он не много что видел, прежде чем снова проснулся, но проблесков альтернативной реальности было достаточно, чтобы встряхнуть его и оставить в сознании. Итак, это было «нет» снотворным. Он возлагал на них большие надежды. Однако ему не хотелось вставать, поэтому он часами без устали ворочался и переворачивался, пытаясь (и безуспешно) найти какое-нибудь удобное положение. Он снова хотел спать — он в самом делен очень устал — но в груди становилось тесно, и всякий раз, когда он закрывал глаза, его переполняло чувство страха и безнадежности. Он вздохнул. Полагаю, что смерть, наконец, начинает сказываться на мне… Он сел, и после минуты или двух мысленной борьбы с самим собой, он потянулся к своему прикроватному столику и нащупал свой телефон. Наконец, его пальцы сомкнулись вокруг него, и он потянул его к себе и включил. Свет телефона ослеплял, и он отвернулся, пока его глаза не привыкли (что не заняло очень много времени). Через мгновение он открыл свой список контактов и пролистал их. Он прокрутил их, нашел того, кого искал, и… Остановился. Его пальцы замерли над экраном. Он долго смотрел на имя контакта. Он хотел этого, но в то же время нет. Он не мог обременять их, даже если они говорили, что не возражают. Он не мог свалить все это на них, не тогда, когда он уже так много на них навалил. Но его друзья сказали ему, чтобы он дал им знать, если ему что-нибудь понадобится. Он знал, что они были обеспокоены; несмотря на то, что он был жив и дышал сейчас, он знал, что они были напуганы, что они все еще были потрясены всем, и он знал, что они предпочли бы, чтобы он пришел к ним за помощью. Их не волновало время дня или ночи. Они сказали, что хотят быть рядом с ним, и он им поверил. Итак, в конце концов, он нажал на контакт и поднес телефон к уху, ожидая. Хотя уже довольно поздно… ...Надеюсь, я его не разбудил… Телефон едва выдержал один полный звонок, прежде чем на него ответили. — Привет? Мидория? — Привет, Иида, — смущенно сказал Изуку, а затем, секунду спустя: — Я-я не разбудил тебя, я…? — Нет, ты ничего не сделал, — последовал ответ Ииды. — На деле, я учился. Что случилось? — Ммм… — Изуку рассеянно провел пальцем по простыне. — … Снотворные не работают. — О, точно. Хмм…хочешь о чем-нибудь поговорить? Есть ли что-то конкретное, что тебя беспокоит, или это просто…в целом? — Н-Наверное, в целом. Обо всем, — хрипло ответил Изуку. — Я-я не знаю. Все просто чувствуется…как будто меня перевернули с ног на голову. С того самого дня… — … Это, наверное, глупый вопрос, но…ты в порядке? Изуку тяжело сглотнул. На этот раз он не солгал. — …Нет. Я ни в каком не в порядке. Иида молчал долгое, казалось бы, целую вечность. А потом, — Встретимся внизу, хорошо? Я посижу с тобой. — Т-Ты не должен… — Мидория. Мы это уже проходили. Просто прими это, хорошо? Изуку резко остановился, и в глубине души он знал, что Иида был прав. Иида был не из тех, кто лжет; если он сказал, что не против остаться с ним, значит, он не возражал. Изуку не нужно было беспокоиться об искренности его слов. Иида это и имел в виду. Поэтому вместо того, чтобы снова спорить, Изуку кивнул. — Хорошо, я так и сделаю… Я встречу тебя там, внизу. — Ладно, хорошо. Принеси одеяло, сегодня ночью должно быть холодно, а общая комната не прогревается быстро. — П-Понял. Увидимся. — Увидимся. Иида прервал звонок, и Изуку встал с кровати, накинул одеяло на плечи и спустился на лифте вниз. Иида был там, когда он прибыл, хотя казалось, что они почти добрались туда одновременно. Иида нес свое одеяло, вместо того, чтобы накинуть его на плечи, и свет в коридоре выдавал его обеспокоенное выражение. Изуку тяжело сглотнул. — Иида, я… Лифт неожиданно зазвенел, Изуку и Иида оба подскочили и посмотрели в его сторону. Двери скользнули в сторону, и вышли Тодороки, Каминари, Киришима, Ашидо и Хагакурэ, каждый со своими одеялами и подушками. — Ч-Что? — удалось выдавить Изуку, глаза расширились, когда они вышли из лифта, и двери закрылись за ними. — Что вы, ребята, здесь делаете …? — Никто из нас не мог уснуть, — коротко ответил Киришима, уже расстилая свое одеяло на полу, — и мы услышали, как вы с Иидой ушли, поэтому решили посмотреть, что происходит. — Кроме того, мы обещали, что будем присматривать за тобой! — вмешалась Хакагурэ, прежде чем Изуку смог возразить. — Мы не могли просто сидеть и гадать, что не так, мы должны были выяснить сами! Иида тяжело вздохнул, но, к удивлению Изуку, он не сделал им выговор. — Хорошо, — сказал он, поправляя очки, — но, пожалуйста… Стрелка на лифте загорелась, и все повернулись посмотреть. — … Он снова поднимается, — заявил Тодороки, как будто это еще не было очевидно. Возвращение лифта не заняло много времени, и когда это произошло, он принес с собой Яойорозу, Серо, Сато, Джиро, Коду и Минету. Им всем пришлось уместиться вплотную, но они каким-то образом справились. — В-Вы, ребята, тоже? — спросил Изуку, что-то в его груди заболело. — В-Вы не должны были… Шаги привлекли его внимание к лестнице, и вниз спустились Аояма, Токоями, Урарака, Цую, Шоджи, Оджиро, а в конце стаи Бакуго. У всех с собой были одеяла и подушки. Изуку уставился, едва веря в это. — Все? Токоями вздохнул и покачал головой. — Что мы можем сказать, Мидория? Мы волновались. — Кроме того, — заявила Урарака, поднимая телефон, — Тодороки сказал, что ты проснулся и что тебе может понадобиться поддержка. Изуку развернулся к нему лицом. Тодороки притворился, что не заметил этого. — Ты не должен быть один, когда переживаешь подобное, — произнесла Яойорозу, и он повернулся к ней, прислушиваясь. — Я знаю, что ты не всегда принимаешь нашу помощь, но мы здесь для вас, и мы глубоко заботимся о тебе. — Черт возьми, да! — немедленно согласился Каминари, кивая. — Нет ничего, чего бы мы не сделали для тебя, чувак. И, как сказала Яойорозу, мы знаем, что тебе, наверно, неловко из-за этого, или, может быть, ты думаешь, что обременяешь нас, но на самом деле это же хорошо! Легче двадцати людям нести что-то, чем одному, верно? Изуку долго не мог обрести дар речи. И затем, когда он это сделал, он улыбнулся. — Спасибо, — выговорил он, глядя себе под ноги. — Я-я знаю, что плох в принятии помощи, но… Я очень ценю это. Спасибо вам всем. — Не надо благодарить! — сказал Серо, показывая ему поднятый большой палец. — Теперь, если мы готовы?! — он бросил два одеяла на пол и встряхнул третье. — Мы должны построить что-то вроде общей крепости! Самую большую, которую мы когда-либо видели! — Это отличная идея! — воскликнула Яойорозу, поворачиваясь к нему. — Я могу построить пару балок. Не думаю, что Айзава-сенсей будет возражать. — Я принесу пару светильников! — предложил Каминари, уже бегущий к лифту. — У меня есть белые рождественские огни с прошлого года, дайте мне секунду! — Хочешь помочь мне приготовить горячее какао, Урарака? — поинтересовался Сато, на что Урарака немедленно кивнула и ушла с ним, Хагакурэ и Ашидо тоже направились на кухню. — Вам нужна помощь? — Спросил Изуку, направляясь к ним. — Я мог бы… Иида схватил его за плечо и удержал. — Нет. Ты сядешь обратно, пока снова не рухнул. Изуку повернулся к нему, чувствуя себя немного преданным. — Но… — Это часть «позволь нам помочь тебе», Мидория, — просто пояснил Токоями (позади него дверь лифта распахнулась, и оттуда выбежал Каминари, держа коробку с лампочками над головой, как трофей). — Садись, мы обо всем позаботимся. Часть Изуку хотела возразить, сказать, что с ним все в порядке и что им не нужно беспокоиться. Но он этого не сделал. Чем дольше он думал об этом, тем меньше ему хотелось говорить что-либо из этого. Поэтому он кивнул и без возражений сел на диван, а его друзья построили вокруг него огромную крепость из одеял. В какой-то момент кто-то накинул ему на голову одеяло; он в ответ слепо замахнулся на них подушкой. Это оказался Киришима, который посмеялся над этим и помог Яойорозу закрепить угол одеяла на металлической балке, которую она соорудила. Ашидо подкралась к Бакуго сзади и уронила ему на спину зефир, но только для того, чтобы отступить, воя и хихикая, а Бакуго кипел от злости позади нее. Каминари запутался в гирлянде, и его пришлось спасать Цую и Урараке (хотя, когда Минета сделал то же самое, никто не пришел ему на помощь). Хагакурэ и Сато помогли разлить горячее какао, и как только форт был завершен и зажегся свет, все собрались внутри. Они играли в карты, несколько раундов «Правда или действие», даже в шарады, когда им было достаточно скучно. Ашидо стащила у Ииды пакет с маршмеллоу и продолжала таскаться повсюду, пополняя запасы людей, даже когда у них закончилось горячее какао. Когда Иида наконец поймал ее, она бросила в него три и убежала. Это было сочетание хаоса и спокойствия одновременно. И это было так просто. Это было так тщательно просто, что Изуку не знал, почему он не понял этого раньше. Однажды он уже осознавал, как сильно его друзья заботились о нем и любили его — он осознал это благодаря Второму Шансу и благодаря реальности без него. Но теперь именно в подобных мелочах он осознал это еще больше. Одно дело было горевать по нему, когда он умер, но совсем другое — накинуть на него одеяло, или бросить пару маршмеллоу в его чашку, или взъерошить его волосы, или обнять его только потому, что он боролся. Это было что-то другое. Что-то более близкое. Именно то, что вызвало в нем чувства, отличные от тех, которые он испытывал раньше, наблюдая за миром без него. Тот факт, что они все еще были здесь с ним, все еще поддерживали его, все еще делали все, что могли — все это поразило его больше всего. — Вот, попробуй это, — пробормотал Тодороки, вкладывая кусочек льда в руку Ашидо. — И ты получила это не от меня. Ашидо усмехнулась, сомкнула пальцы вокруг льда, а затем тихо подкралась к Бакуго сзади. Изуку с легким интересом наблюдал за этим, но через мгновение Тодороки похлопал его по плечу. — У тебя все в порядке? — задал вопрос Тодороки, убирая руку. — У тебя… какое-то странное выражение лица. Изуку резко выдохнул через нос и покачал головой. — Я чувствую себя немного странно, — признался он, еще плотнее натягивая одеяло на плечи. — Будто… Я просто чувствую что-то вроде… света? Имеет ли это смысл? Я не знаю, это…это странно. Тодороки изучал его еще некоторое время. — Это… хороший вид странности? — ЭЙ, КАКОГО ЧЕРТА, Я УБЬЮ ТЕБЯ! Ашидо выбежала из крепости из одеял, преследуемая злым и проклинающим Бакуго, и Изуку слабо улыбнулся. — Это великолепный вид странностей. Тодороки моргнул, но потом тоже улыбнулся.***
Это был один из самых странных случаев, с которыми Айзаве когда-либо приходилось сталкиваться. Никого из учеников не присутствовал на утреннем классном часу. Даже Иида или Яойорозу, которые не пропустили бы занятия, даже если бы физически не могли встать с постели. Тот факт, что здесь никого не было, вызывал беспокойство; что привело к тому, что Айзава отправился в общежитие, чтобы точно выяснить, в чем проблема. Он был встречен фортом из одеял и двадцатью храпящими студентами, свалившиеся в огромную кучу. Айзава вздохнул, не потому, что он был раздражен, а потому, что не было абсолютно никакого способа, которым он мог бы расстроиться из-за них. Он смирился с этим. Они, без сомнения, были здесь ради Мидории. Они, вероятно, не спали с ним всю ночь, просто чтобы убедиться, что с ним все в порядке. Айзава не разбудил их. Он молча покинул общежитие, а когда вернулся в школу, объяснил ситуацию Нэзу, который, разделяя его мысли, дал ученикам выходной. Это не могло продолжаться вечно — они не всегда могли дать ученикам оправдание, но сегодня, хотя бы на данный момент, они сделают исключение.