✦︎✦︎
Было так тихо, что Сатору на какой-то момент впал в трансовое состояние, пытаясь не слушать свое дыхание. Вышло не сразу: как только он переставал думать о своем дыхании, он переставал дышать. Прошла еще минута, прежде чем он наконец смог отвлечься и позволил своему сознанию и дальше контролировать процесс без его вмешательства. Сколько времени он провел в таком состоянии? У него были связаны глаза, поэтому он понятия не имел, что происходит вокруг. Ему ужасно хотелось позвать Тоджи, но он помнил о том, что должен молчать. Понемногу заведенные назад руки затекли и он перестал чувствовать пальцы. Ниже плеч всю кожу словно протыкали маленькими иголками. «Он ведь не будет злится, если я перевернусь?» — Сатору снова прислушался к тишине вокруг, но не заметил никаких признаков чужого присутствия, потому начал свое движение. Тело, некоторое время остававшееся без движения, не сразу послушалось. Связанные вместе ноги неохотно поддались, когда Сатору подтянул колени к себе. С трудом, но ему удалось опереться на них и, глубоко вдохнув, он одним рывком перевернулся на другой бок. Футон, на котором его оставил Тоджи, смягчил падение, но плечо все равно заныло, когда Сатору завалился на него. — Ха-а, — он широко раскрыл рот, пытаясь побороть вырвавшийся звук. Немного придя в себя, Сатору вновь прислушался, но в комнате было все также тихо. Это начинало его беспокоить. Не бросил ли Тоджи его здесь на несколько часов, а сам ушел куда-нибудь пить и развлекаться? Может он хотел так проучить его? Решил, что раз не может совладать с упорствующим старшеклассником, то может напугать его. Сатору вдруг стало не по себе. Что на самом деле он знал о Тоджи? Ему было около двадцати четырех лет, он работал на какого-то мужчину, больше похожего на тех якудза, которых показывали в фильмах… Быть может это на самом деле был борёкудан. Еще Тоджи был гомосексуалистом-мазохистом, любил курить ментоловые сигареты и у него была кошка, которую звали Чиризо. Пожалуй, это все, что Сатору знал о Тоджи. Почему ему до этого момента не приходила в голову очевидная мысль, что не стоит так легко соглашаться на предложенную Тоджи затею. Стоило отнестись внимательнее к словам этого парня, когда он сказал, что даст Сатору шанс, если тот продержится шесть сцен. Тоджи пообещал, что не будет делать ничего, что может причинить настоящий вред Сатору, потому что он понимал — подросток к такому не готов и он не мазохист. Уверенный вид подкупил Сатору, и он согласился провести месяц в роли подчиняющегося партнера, чтобы понять, что именно чувствует тот, над кем доминируют. Кое-как Сатору с помощью такого же любознательного Сугуру и его компьютера выяснил некоторые вещи о БДСМе. Конечно, чаще они встречали странные форумы для извращенцев, где сорокалетние мужики искали себе школьниц для пеггинга или предлагали хорошие деньги симпатичным парням, если те придут на свидание в чулках и сделают им массаж ступнями. Сугуру в какой-то момент даже задумался над тем, чтобы развести какого-нибудь извращугу на деньги, но в итоге ему стало лень ходить в магазин за женскими чулками. И все же среди кучи сомнительных форумов, Сатору сумел найти пару дискуссий с хоть немного полезной информацией. Ему не хотелось так просто отказываться от чувств к Тоджи, потому он продолжал упорно изучать далекий для его понимания мир, пока вдруг не осознал, что волнение и испуг переросли в откровенный интерес. Сатору все еще пугала перспектива физического насилия, после которого оставались следы, но когда он представлял — в теории, разумеется — как будет контролировать неожиданно становящегося покорным Тоджи, в животе зрело приятное щекочущее чувство. Спустя некоторое время он вернулся к Тоджи с уверенным заявлением, что способен заменить Танаку-сана, если Тоджи расскажет ему, что делать. Сатору был уверен, что сможет выполнить любые условия, потому легко согласился, когда Тоджи сказал, что ему необходимо на собственном опыте понять, что значит быть сабом. И вот теперь Сатору лежал на футоне без возможности нормально двигаться и видеть, с приказом не издавать ни единого звука, только если не захочет, чтобы сцена прекратилась незамедлительно. Первые полчаса дались легко. Сатору ожидал от Тоджи чего-то более серьезного и болезненного, потому даже наслаждался своим положением. Его не били, не раздевали, да и веревка, которой его связал Тоджи, была не слишком тугой. Но чем больше времени проходило, тем больше Сатору волновался. Его единственным свободным чувством был слух, но он не давал никакой информации. Волнение все сильнее завладевало Сатору, ему вдруг начало казаться, что из-за положения он не может вдохнуть полной грудью, а воздух, который он вдыхал, как будто не достаточно насыщен кислородом. — Фушигуро-сан? — После долгого молчания голос звучал чужим — слишком сиплым и дрожащим. — Фушигуро-сан, Вы тут? От страха Сатору начал мелко дрожать. Ему никто не отвечал, а конечности так затекли, что даже попытайся он высвободиться, у него ничего бы не вышло. Паника слишком быстро овладела сознанием. Сатору еще раз позвал, но ему не ответили. От волнения он напрочь позабыл слово, которое ему назвал Тоджи. — Ф-Фушигуро-сан? — Сатору задышал чаще, заглатывая воздух, из-за чего казалось, что он икает. — Вы ту-ут? Наконец ему послышался какой-то звук, похожий на шаги, но ничего не произошло. Сатору замер, пытаясь расслышать через собственное сердцебиение хоть что-то. Слух обострился настолько, что он мог разобрать шум проезжавшей машины за окном, а еще… Кажется, чье-то дыхание. — Это Вы? — Сатору с надеждой повернул голову в сторону, откуда, как ему показалось, слышалось дыхание. Неожиданно что-то теплое коснулось его губ, проникая в рот. Сатору попытался избежать этого проникновения, но предмет толкнулся глубже. Лишь когда это что-то согнулось, касаясь его нёба, Сатору понял — это были пальцы. Легким движением они погладили мягкую кожу нёба, а затем спустились к язык, сплетаясь вокруг него. — Кх! — Все еще находящийся в панике Сатору подавился слюной, когда пальцы толкнулись поглубже. — Соси. — Сухой голос, принадлежавший Тоджи, заставил его замереть. Паника, заполнявшая разум, немного отступила, когда Сатору понял, что Тоджи рядом и не бросил его. Несколько секунд Сатору тяжело дышал без движения, а затем, как и потребовал того Тоджи, покорно начал обсасывать его пальцы. Обхватив их губами, Сатору втянул щеки и двинул головой назад так, чтобы влажные пальцы выскользнули на одну фалангу. Язык сквозь плотно сомкнутые губы погладил подушечки пальцев, и через мгновение они снова оказались полностью во рту. Было неудобно: чуть отросшие ногти задевали маленький язычок и кашель все сильнее сдавливал горло. Сатору боролся с этими позывами, громко сглатывая слюну и воздух, давясь чувством неловкости и стыда. Ему казалось, что ничего позорнее он в жизни не делал. Это было ужасно, но тем не менее в груди с каждым движением пальцев во рту разливалось чувство удовлетворения. Стыд никуда не уходил, но рядом с ним появилась радость от мысли, что он может делать то, о чем просит его Тоджи. Благодаря жизни в приюте Сатору хорошо выучил, что если потакать людям, то получишь от них похвалу и сможешь расположить к себе. Особенно это касалось взрослых. Хотя с Тоджи у них была небольшая разница в возрасте, Сатору он казался зрелым и по-настоящему взрослым. И возможность угодить ему вызывала трепетное чувство радости. — Ха-а, — легкий смех Тоджи защекотал слух. — А у тебя отличные задатки. Весь в соплях и слезах, а член стоит. На этих словах Сатору ощутил давление в паху — колено Тоджи навалилось на его возбужденный член. Он продолжал прилежно сосать пальцы, гадая, когда ему скажут, что он хорошо справился, но похвалы все не было. Пальцы все также продолжали толкаться в рот, из-за чего слюна уже текла по шее, а давление в паху только росло. В какой-то момент колено настолько сильно вдавило член в бедро, что Сатору болезненно застонал, выплевывая пальцы изо рта. — Фуши-шигуро-сан, пожалуйста, — Сатору повернул голову, пряча лицо в футоне. — Мне страшно. Давление исчезло. Сатору слышал как Тоджи меняет положение — футон зашуршал сначала сбоку от него, а потом где-то над головой. И вновь вязкое неприятное ощущение ожидания, заставляющее все внутри сжиматься. — Иди сюда, — голос раздался прямо над головой и Сатору непроизвольно вздрогнул, услышав его. — Не торопись, не торопись. Едва с глаз исчезла повязка, Сатору раскрыл их, но тут же зажмурился из-за света, врывающегося в темную спальню из другой комнаты. Ему стоило полежать так пару минут, чтобы привыкнуть к освещению, но Сатору уже не мог терпеть. Жмурясь слезящимися глазами, он смотрел на сидящего в изголовье Тоджи. — Мы закончили. Сейчас я тебя развяжу. Постарайся не делать резких движений, иначе получишь травму, — Тоджи ловко расплел узел на запястьях и тут же взял их в ладони, массирую кожу с впечатавшимся рельефом веревки. — Посмотри на себя. Сатору непонимающе качнул головой. Сейчас ему лишь хотелось свернуться калачиком и прореветься как следует, а не смотреть на то, как выглядело его тело после того, как его связали. Когда Тоджи размял кожу после веревки, Сатору попытался самостоятельно подняться, но мышцы не слушались его. — Иди сюда, — Тоджи аккуратно приманил его к себе. — Ты молодец. Вместо того, чтобы прильнуть к нему, Сатору уперся дрожащими руками в грудь парня. Сейчас абсолютно не хотелось, чтобы этот человек его трогал. — Годжо, — в голосе Тоджи появились железные нотки, но после глубокого вдоха он повторил уже мягче. — Годжо, иди сюда, мне нужно тебя успокоить. — З-зачем Вы так, — у него уже почти не осталось сил на то, чтобы держать злые слезы. — Вы сказали, что не будете… — …Делать тебе по-настоящему больно? Разве я нарушил обещание? Смотри, следы от веревок почти исчезли. Сейчас тебе нужно успокоиться, а потом я отведу тебя в душ. Я же предупреждал — такие отношения не для всех. Сатору упрямо взглянул на Тоджи. Несмотря на дрожащие губы, он все еще держал слезы в себе — даже впился ногтями в ладони, лишь бы не сдаться. Тоджи жадным взглядом ловил каждую эмоцию на его лице, хотя и выглядел бесстрастно в эту минуту. Проведя пальцами по опухшим от предыдущих слез щекам, он улыбнулся. — Это нормально, если ты будешь плакать. Сатору торопливо кивнул и зажмурился. В момент, когда он все же всхлипнул, давая волю чувствам, лба коснулись чужие губы. Тоджи легко сгреб в объятия долговязого подростка. У него были большие теплые руки и такие же теплые губы, которыми он расцеловал все лицо Сатору, заставив наконец смущенно улыбнутся. — Ты хорошо постарался, — похвалил Тоджи, когда слезы отступили и Сатору задышал спокойнее в его руках. — Во сколько у тебя комендантский час? — Им без разницы. В декабре мне исполнилось восемнадцать, я уже должен был покинуть приют. — Но ты еще учишься, — Тоджи нахмурился. — Разве из приютов уходят не когда становятся совершеннолетними? — Нет. У меня хорошая успеваемость и я президент студсовета. За меня полагаются субсидии, поэтому мне позволили остаться до лета. — А потом? — До этого времени я найду подработку и сниму какую-нибудь квартиру. А когда выпущусь, мне должны помочь с трудоустройством на полную ставку. — Погоди, погоди, — Тоджи приложил пальцы к переносице. — Хочешь сказать, что тебе нужно найти работу и начать обеспечивать себя еще до того, как тебе исполнится двадцать? И что потом? — Буду работать. На взрослых редко дают субсидии по учебе, только если не выиграешь какой-нибудь грант. У меня нет талантов, потому мне бесполезно где-то участвовать. Лучше потратить это время на поиски работы. — Почему-то я не удивлен, что государство дерьмово заботится о сиротах. — Что? — Раз у тебя нет определенного времени, когда надо возвращаться, поспи пару часов. Тебе нужно восстановиться после сцены. — Но я чувствую себя нормально. — Теперь да. Иногда важнее то, что случилось после игры, а не в ней… Почему ты не сказал то слово, которое я тебе дал? Тебе ведь стало страшно. Сатору опустил взгляд на пальцы, теребившие штанину Тоджи. — Я забыл. — Я остановился только потому что это твой первый раз. Обычно просьбы прекратить или слова о том, что тебе страшно, не значат ничего, пока не сказано стоп-слово. — Тоджи говорил спокойно, не отчитывая и не поучая подростка. — А теперь пошли в душ. Тебе нужно поменять белье. Только сейчас Сатору понял, что все это время сидел с влажным пятном между ног. Он не помнил, когда это произошло: до того, как закончилась сцена, или, быть может, в момент, когда Тоджи начал развязывать его. Сатору смущенно попытался оттянуть футболку ниже, но поднявшийся на ноги Тоджи уже поднимал его за собой. — Фушигуро-сан. Вы говорили, что если я справлюсь, то Вы наградите меня. — А наглости тебе не занимать. Ладно, — Тоджи махнул рукой. — И чего же ты хочешь? — Поцелуйте меня. С раскрасневшимися щеками, все еще немного шмыгающий, он вызывал желание потрепать по голове, а не поцеловать, но Тоджи все равно сделал шаг на встречу и обнял его за талию. Взглянув в глаза подростку, он мягко коснулся его щеки и отстранился. — Доволен? Сатору собирался возразить, но, увидев выражение лицо Тоджи, коротко кивнул. Ему хотелось во что бы то ни стало доказать этому парню, что он достоин того, чтобы на него смотрели как на равного партнера. Вяло плетясь следом за Тоджи, он взял врученное ему полотенце с чистым бельем и ушел в ванную комнату. После душа Сатору почувствовал себя действительно уставшим. Хотя все, что он делал сегодня, это просто лежал, эмоциональное потрясение, высосало из него все силы. В голове было так пусто и спокойно, что он не стал возражать, когда Тоджи кинул в него плед и сказал ложиться спать в спальне. Сатору впервые ночевал в чьем-то доме. Прежде он не спал на футоне — тот казался жестким и неудобным. Сатору был уверен, то не сможет заснуть, но стоило ему уткнуться носом в простынь и почувствовать запах Тоджи, как его тут же начало клонить в сон.✦︎
С дивана отлично было видно сидящего на полу Кенто. Когда Сатору вернулся из ванной комнаты с чистым графином, он никак не выказал удовлетворения или разочарования предыдущими действиями саба. Лишь небрежно потеребил его по волосам, словно пса, а после ушел в гостиную. На самом деле он успел выпасть из сцены на пару минут, когда в ванной задумался о том, должен ли был написать Мегуми и Тсумики о том, чтобы они не ждали его к ужину. И теперь Сатору ощущал раздражение из-за вырванного из потока сознания. Он попытался вспомнить, как раньше справлялся с подобным. Обычно сцена захватывала его надежно, даже если это была легкая игра. В воспоминаниях всплыли его первые сцены с Тоджи, когда он без опыта и умения хорошо исполнять роль саба, портил буквально каждую игру своим поведением. И за этого его наказывали. — Иди сюда, — негромко подозвал к себе сидевшего посреди кухни мужчину, Сатору. Кенто обернулся к нему через плечо, будто и правда решил исполнять роль пса. Во взгляде читалось сомнение и на какое-то мгновение Сатору показалось, что тот встанет на ноги, но Кенто лишь приподнялся, чтобы скинуть спущенные брюки. Оставшись в одной рубашке, он встал на четвереньки. От вида неуклюже ползущего к нему Кенто внутри все затрепетало. Сытая улыбка появилась на губах Сатору, когда светлая голова опустилась к его ногам, едва Кенто достиг дивана. Он не стал торопиться с новой командой, решив посмотреть, что предпримет Кенто, когда ему разрешают самовольничать. — Расскажи, — Сатору смотрел на то, как Кенто коснулся его ступни чуть дрожащими пальцами. — Как прошла твоя неделя. — Я ждал сегодняшнего вечера. Как всегда короткий и емкий ответ, как если бы они сидели за столом и ужинали. Сатору не подозревал, что ему так будет нравится стойкость Кенто во время сцен. Его тело могло трепетать в руках Сатору, разум гореть от наслаждения, но стоило спросить его о чем-то и Кенто тут же отвечал. — Тебя сегодня что-то тревожит. Больше чем обычно. Сатору остановил его, когда Кенто потянулся к ступне, чтобы поцеловать ее. Взволнованный взгляд тут же устремился вверх. «И вот снова… Как собака, которая разочаровала хозяина», — Сатору провел пальцами по его подбородку, пытаясь решить, какого же продолжения он хочет от Кенто. — Тебе кажется. — Уверен? — Сатору вытянул ногу, которую пытался поцеловать Кенто, и коснулся его члена. — Любой бы уже кончил от такого, а ты толком и не возбудился. Мы ведь уже не в океанариуме. Кенто вновь опустил голову, видимо решив, что его собираются наказывать. — Не играй в покорность. Мы оба занимаемся этим. Кенто не торопился отвечать на это, и Сатору, растопырив пальцы, зацепился за висящий шнурок. Нога потянула его вниз, отчего Кенто прерывисто вздохнул и обнял ногу Сатору обеими руками. — Так уж больно? Ты ведь не возбужден, — Сатору натянул шнурок вниз сильнее, вынуждая бедра Кенто опуститься следом. — Если я потяну еще чуть-чуть, то он и вовсе распутается. Жаль, так старался. Думал ты оценишь. — Я заглажу вину, — Кенто прижался щекой к его колену. — Как же ты собрался заглаживать вину, если толком не включился в процесс. Хочешь, чтобы я развлекал нас обоих, пока сам думаешь о чем-то другом? Сатору с силой оттолкнул его, роняя на пол. Он понял, чего хотел сегодня от Кенто, когда тот с несчастным лицом опустил взгляд вниз. Встав над лежащим на полу мужчиной, Сатору наступил на его бедро, заставляя открыть пах. — Придется тебе напомнить, как нужно себя вести. Похоже, без своей госпожи, ты успел отбиться от рук. Присев между разведенных ног, Сатору взял в кулак свободный край веревки и, протянув его под вторым бедром, довел до щиколотки. Сделав петлю, он слишком резко затянул веревку: едва нога согнулась, на коже остался алых след ссадины. Кенто последний момент одернуть себя, когда потянулся к руке Сатору, чтобы остановить его. Веревка небрежно обхватила бедро еще раз, впиваясь в кожу. Нейлон не годился для плотной и практичной обвязки, но служил отличным инструментом для наказания. Там, где он пробегал змейкой, появились полосы содранной кожи, достаточные, чтобы Кенто усвоил урок. Оттянутый член налился кровью из-за плохого оттока и чуть разбух. Теперь, когда Сатору отводил связанную ногу, член тянуло в ту же сторону, и это вызывало у Кенто болезненный стон. Но такого наказания, разумеется, было мало. Не выпуская оставшийся шнур из ладони, Сатору сел на Кенто сверху и подтянул ногу за собой, чтобы завязать последний узел у плечевого сустава. В этой позе куда бы Кенто не попытался двинуться, веревка только больнее впивалась в бедро и тянула член, поэтому ему пришлось покорно замереть, хотя вес Сатору на его животе не давал глубоко вдохнуть. — Можешь держаться за меня, — разрешил Сатору, беря левой рукой Кенто за подбородок. — Но не смей делать мне больно или сопротивляться. В глазах Кенто читалось волнение, он пытался угадать, как именно его будут наказывать. — Очки придется снять. Взяв их за перекладину на переносице, Сатору аккуратно снял и положил на диван. Теперь Кенто выглядел полностью незащищенным. Подслеповато щурясь, он взглянул на лицо нависшего над ним Сатору. Лишь в момент, когда он увидел как свободная рука поднялась над его лицом, Кенто понял, что его ждет. — Ты принадлежишь мне. — Сатору сделал широкий замах и напряг ладонь, чтобы пальцы в последнюю секунду не ударили Кенто с задержкой. — Повтори. — Я… Ах! — Кенто широко раскрыл рот, когда ладонь ударила по щеке. — Я принадлежу… тебе. — Я хочу, чтобы ты запомнил это. Когда мы наедине, ты не должен думать ни о чем другом. Сожми зубы, — Сатору сделал новый замах, в этот раз фиксируя подбородок Кенто надежнее. — Ты не должен думать ни о других людях, ни о других вещах. Только я. Новый удар пришелся по тому же месту. Кожа вспыхнула красным цветом, а Сатору сделал новый удар. Он знал, что сейчас Кенто ощущает отчетливую пульсацию в левой щеке. Возможно, что он даже повредил ее изнутри, потому что последний шлепок пришелся в момент, когда он приоткрыл рот, чтобы вздохнуть глубже. — Запомни это чувство, — сделал напутствие Сатору, когда размахнулся чуть сильнее; в этот раз удар был коротким и глухим. Кожа приятно зудела. Он любил использовать ладони, потому что мог почувствовать силу удара сполна. В равной степени ему нравилось видеть на чужой коже доказательство своих действий и ощущать щекочущую пульсацию в руке после каждого удара. — Ты действительно не нарушил мой запрет и не трогал себя всю неделю? — Д-да, — тихо выдохнул Кенто. — И ты все равно пытаешься быть где угодно, но не здесь? — Я здесь. — Тогда считай. Еще шесть, — Сатору вновь замахнулся. — Если выдержишь, то я награжу тебя и позволю наконец-то кончить. Он почти без паузы нанес три удара, отчего Кенто под ним задышал еще чаще. Свистящее дыхание больше было похоже на плач, но Сатору видел — это далеко не его предел. Приходилось контролировать силу удара. Если бы Кенто работал в менее престижном месте, Сатору бы с удовольствием избил его так, что синяки сходили неделю. Даже сейчас красная щека выглядела, словно на ней точно останется ссадина. Но на самом деле жизнь этой раны была не больше одного дня. Сатору знал, как правильно подготавливать и бить, чтобы яркие следы во время сцены превращались лишь в воспоминания после нее. Первыми двумя ударами он разогрел кожу, чтобы кровь прилила, сосуды расширились и плоть была готова к нагрузке. Нанеся еще пару ударов с чуть большей силой, он проверил тургор. Если бы у Кенто оказались слабые сосуды, кровоподтеки появились уже тогда. Однако щека лишь покраснела еще сильнее, поэтому после короткой паузы Сатору приступил к настоящему наказанию, отмерив Кенто шесть пощечин. Из них дрожащий голос отсчитал уже три. — Держи рот закрытым, когда я тебя бью. Иначе выглядишь как потаскуха. Начинает создаваться впечатление, что тебе это нравится. Еще один удар. — Четыре, — Кенто едва сдержал свой голос, чтобы не вскрикнуть, когда почувствовал этот удар. Руку жгло огнем, Сатору чувствовал, как этот же жар разливается в паху от вида лежащего под ним Кенто. Новый удар и срывающийся голос посчитал «пять». Сатору пожалел, что отмерил такое маленькое наказание. Когда он смотрел на Кенто, то понимал, что может заниматься этим весь вечер. Но, к его нескрываемому сожалению, после еще одной сильной пощечины, он услышал последнюю цифру: — Шесть. — Ты молодец. Не меняя позы, Сатору развязал узел на локте и потянулся рукой за спину. Он не сводил глаз с лица Кенто и видел, как постепенно тот успокаивается и приходит в себя. Дотронувшись до опухшей щеки, он прикрыл глаза и судорожно втянул воздух через ноздри. В этот момент рука Сатору коснулась его члена, расплетая остатки шнура. Ладонь мягко прошлась по стволу несколько раз, и на лице Кенто появилось привычное выражение удовольствия. — Теперь я начинаю верить, что все эти дни ты держался и думал обо мне, — Сатору сел чуть ниже, касаясь бедрами вставшего члена. Кенто под ним замер, когда увидел, как Сатору погружает пальцы в свой рот, чтобы смочить слюной. — Стоило подготовиться заранее, но я не знал, что мы закончим здесь. Поэтому ты не против, если я подрочу тебе так? — Сатору коснулся влажной ладонью головки. Вместо ответа он услышал протяжный стон. Пальцы медленно прошлись по стволу, размазывая слюну, после чего Сатору сместился еще чуть ниже, вжав член в свои ягодицы. Когда он чуть приподнялся, вместе с этим движением проведя пальцами вверх, руки Кенто обхватили Сатору за талию. Этот жест приятно удивил его: Сатору не думал, что такая слабая имитация секса легко вызовет у Кенто реакцию. «А ведь кто-то утверждал, что легко может обойтись без мастурбации неделю… — Сатору продолжил двигать рукой, пока Кенто тихо постанывал. — Посмотрите-ка, уже на пределе». Пальцы обвили ствол и ускорились. Мошонка все еще была зажата нейлоновой веревкой, потому Кенто потребовалось больше времени перед тем, как кончить. Кульминация наступила как раз в момент, когда Сатору убрал большой палец с головки и резко опустился на пах Кенто. Потираясь бедрами о член, Сатору смотрел как мужчина под ним, еще совсем недавно едва не плакавший от боли, теперь закатил глаза в экстазе. Долгий и бурный оргазм заставил Кенто с силой сжать пальцы на его талии. Сатору готов был поспорить, что такого яркого оргазма у него не было ни разу. По крайней мере не с ним. Он позволил сполна насладиться Кенто оргазмом. Почти три минуты тот дрожал и изливался, пачкая их бедра спермой. Когда Сатору встал с него, то заметил, что капли попали даже на плечо. Он понял масштаб своей ошибки, лишь зайдя в ванную комнату и увидев в зеркало, что весь его свитер со спины испачкан в сперме. Если бы он лично не довел Кенто до такого оргазма, то наверняка засомневался, способен ли один человек на такое. Когда он стягивал с себя испачканный свитер, в нос ударил знакомый запах Кенто. От этого в паху вновь все скрутило в узел предвкушения. — Блять, — тихо пробормотал Сатору, понимая, что сейчас он не может удовлетворить себя — в гостиной на полу его ждал обессиленный Кенто. — Который час? — Почти восемь, — Сатору перевел взгляд на наручные часы Кенто, лежавшие рядом с ними на диване. — Как самочувствие? — Хочется есть и спать. Боже, я не думал, что это так выматывает. — Если бы мы поиграли чуть больше, то ты бы прямо так и уснул лежа на полу. — Я готов сделать это прямо сейчас. — Пока нельзя. Нужно подержать лед еще хотя бы десять минут. Потом я помажу щеку и ноги. Вот тогда можешь идти спать. Кенто, чья голова лежала на коленях у Сатору, отнял пакет льда от щеки и взглянул на него. — Что? — Сатору мягко улыбнулся ему. — Ты точно в порядке? — У кого это еще нужно спрашивать… Я ведь не переусердствовал? Мы не обговорили заранее, что сегодня будет. — Наоборот. Когда ты сидел на мне и замахивался: если бы не бондаж, что я бы кончил уже тогда. Это было… Волнительно. Откровенность и легкость, с которыми Кенто делился с ним своими ощущениями, заставили Сатору почувствовать тепло радости. Обычно это он сыпал комплиментами, откровенно рассказывая о впечатлениях. Похоже, эйфория после оргазма все еще держала разум Кенто в своей власти. — Теперь мне интересно, что же с тобой будет, если я заставлю тебя держаться месяц. — Я не выдержу, — быстро признался Кенто. — Месяц без секса и игр — для меня это слишком. — Вот как, — кивнул Сатору, вспоминая разговор с девушкой из клуба и ее слова, что он появлялся там дважды за месяц. — Но ты точно в порядке? Ты говорил, что не особо ловишь удовольствие от садо-мазо. — Видимо, это зависит от партнера… Тот парень, с которым я был в университете, как раз был больше этой части. — Негативный опыт? — Выходит, что так, — Кенто вновь зашевелился, приподнимаясь на одной руке. — С тобой мне спокойнее. — А твоя госпожа? — У нас не были близкие отношения, чтобы называть ее моей. Мне просто нравился подход Меи Меи. — Так вот как ее зовут, — улыбнулся Сатору. Он был знаком с ней. Меи Меи училась шибари у того же мастера, что и Сатору. — Она тебе нравится? Не как женщина, разумеется. — Пожалуй, — кивнул Кенто. От нее тоже исходит спокойная аура, когда она в сцене. — Могу спросить еще кое-что? — Да. — Почему женщина. Все тот же университетский парень или другая причина? Кенто сел рядом, убрав пакет со льдом в сторону, и вытянул ноги. Лицо приобрело уже более знакомое задумчивое выражение. — Не знаю. Наверное все то же чувство безопасности. С ней действительно было спокойно. Меи Меи умеет убеждать, что с тобой все нормально и нет ничего стыдного в том, чем ты занимаешься. Эти слова удивили Сатору. Конечно, не каждый готов легко признаться окружающим о своих сексуальных девиациях. Но ему казалось, что Кенто не испытывал стыда за свои пристрастия, пусть даже ему и приходилось скрывать их от всех знакомых. Теперь, когда Кенто признался в своих сомнениях, Сатору иначе взглянул на его покорное следование воле матери в поисках жены. Кенто не мог не играть роль правильного члена общества, потому что слишком сильно выбивался за эти рамки. Удивительно, что они проводили столько времени вместе, а Сатору толком ничего не знал о Кенто. Обычно они встречались, чтобы заниматься сексом, удовлетворять потребности друг друга в подчинении и болтать о пустяках за ужином. Именно из-за этих разговоров создалась иллюзия, будто они хорошо знакомы, и он понимает Кенто. — Не хочешь поесть? Я приготовлю что-нибудь на ужин. — Похоже, что откровенный разговор натолкнул Кенто на схожую мысль. Он попытался встать с дивана, чтобы пойти в кухню, но Сатору остановил его. — Мне нужно помазать раны, иначе к понедельнику следы не пройдут. Посиди. Если хочешь поужинать вместе, можем заказать что-то. — Я хотел отплатить тебе за сегодня. Ты ведь сам даже не раздевался. — Если честно, я люблю быть снизу после сцены. Но и ужин сойдет. А теперь — мазь. Кенто окончательно пришел в себя — это легко угадывалось по тому, как он нахмурился от пошлого откровения. Хотя сам Сатору не считал свое признанием таким уж откровенным. Ему нравилось брать Кенто, но и в роли активного партнера он был очень даже хорош. Учтивый, заботливый и даже немного мягкий — это одновременно было так похоже на сдержанного Кенто, каким он был всегда, и совершенно не сочеталось с его откровенной натурой во время игры. И снова в груди разлилось по-детски счастливое чувство. Сатору едва сдержал улыбку, пока садился на столик перед диваном, чтобы обработать ноги Кенто. Почему-то именно сегодня его голову стали посещать нелепые идеи касательно их отношений. Пока он мазал содранную кожу на бедре, эти идеи понемногу оформились в законченную мысль. — Не хочешь сходить куда-нибудь вместе? — спросил он, аккуратно нанося мазь на щеку. — Мы не в тех отношения, чтобы ходить на свидания. — Да я и не зову на свидание. Мы ведь выпивали уже вместе. Не хочешь повторить? Или прогуляться где-нибудь? — Нет. Меня устраивает то, как мы проводим время сейчас. — А что насчет прогулки как Доминант и саб? Кенто выпрямился, кажется, решив, что Сатору предлагает ему новый сценарий для игры. — Я ведь говорил, что хочу купить реквизит. Помнишь? — Да, — плечи Кенто чуть расслабились. — Есть одна мастерская, куда я хотел тебя сводить. Уж на такую прогулку ты согласишься? — Ты прав, нам стоит сделать это вместе. — Чудесно. В основном там кожа и дерево. Если тебе захочется что-то еще — скажи. Я найду магазин с подходящими товарами. — Например? — Зажимы, — Сатору опустил руку на его грудь. — Вибраторы, свечи или масло… Белье и чулки. — Не думаю, что захочу попробовать это. — Не ты ли поставил галочку возле этого пункта? А, — Сатору хитро сощурил глаза. — Хочешь увидеть меня в белье? Он хихикнул, видя, как лицо Кенто снова стало слишком серьезным. Сатору нравилось, как он метался между откровенностью и ханжеством. — Поговорим об этом в следующий раз. Пока я хочу выбрать шлепалку и хлыст. И, может быть, что-нибудь для бондажа. — Мы закончили? — Кенто собрал полы халата вместе и затянул пояс потуже, когда Сатору убрал от него руки. — Останешься на ужин? — Что будешь готовить? Кенто пересек гостиную, открыл холодильник и после осмотра полок, предложил: — Кацудон? — Разве я сегодня так сильно постарался? — Тогда просто омлет. — Врешь. — Сатору переместился за стол. — Ты уже сказал, что это было восхитительно. — Волнительно. — Разве же это стоит только тамагояки? Хотя ты одолжил мне свитер, так что и омлета хватит. — Я все равно приготовлю кацудон. — Тебе нравится готовить. — Это успокаивает. Сатору согласно кивнул, вновь ловя это странное настроение. За сегодня Кенто уже несколько раз говорил о вещах, которые его успокаивали. Он не выглядел подавленным. Усталым — может быть, но это была заслуга сегодняшней игры. Она вымотала даже Сатору. После того как он помог Кенто привести себя в порядок и переоделся, возбуждение сошло на нет и теперь, даже если бы ему предложили заняться сексом, Сатору уже не смог заставить член встать. И Кенто выглядел точно также — он был вялым и вымотанным из-за игры. Его разговоры о вещах, дарящих ощущение спокойствия больше были похожи на разыгравшееся воображение Сатору. Весь вечер он пытался подступиться к Кенто с разговором о границах их отношений. Неудивительно, что его внезапно проснувшаяся чуткость так реагировала на слова Кенто.