✦︎
Сатору с трудом добрался до ванной. Помимо похмелья его мучили еще и угрызения совести за вчерашнюю пьяную выходку. На трезвую голову он попытался понять, что на него нашло и почему он набросился на Кенто, но в итоге так и не смог найти толковое оправдание. Каждый раз, когда он так голодно и эгоистично пытался использовать партнера, ничем хорошим это не заканчивалось. Ему стоило притормозить и перестать воспринимать Кенто как своего парня. Они ведь обсудили это в самом начале — никому из них не требовались полноценные отношения. Просто хороших секс и возможность немного удовлетворить извращенные наклонности. Хотя и было очевидно, что Сатору начал это все, потому что старая школьная влюбленность начала вновь цвести в душе, напрягать бесполезными чувствами Кенто он не собирался. Вот только почему-то на пьяную голову решил, что все иначе и можно обходиться с ним так, будто у них было что-то глубокое. — Блять, — Сатору зажмурился, когда провел зубной щеткой по языку и вспомнил один из вчерашних поцелуев. Не то от воспоминаний, не то от давления на язык его начало подташнивать и пришлось несколько раз глубоко вдохнуть, прежде чем спазмированный желудок успокоился. Когда он поднял голову, и взглянул на себя в зеркало над раковиной, дверь в ванную открылась. — Ты скоро? — В приоткрытой двери показалось угрюмое лицо Мегуми. — Ты чего не стучишься? — Я же не Тсумики, да и что ты там можешь делать… — Передергивать. — Фу, — Мегуми тут же захлопнул дверь, после чего послышался приглушенный голос. — Занимайся этим, когда никого нет дома. Сатору не удивила реакция Мегуми. Очевидно, что подросток уже был в том возрасте, когда перекидывают друг другу порно и дрочат на него, пока родители на работе. В этом вопросе Сатору не стремился как-то контролировать жизнь Мегуми. В конце концов ему через пару недель должно было стукнуть восемнадцать. Сам Сатору в этом возрасте уже жил с его отцом. Закончив дела в ванной, Сатору спустился вниз и нарочито вежливо постучал по косяку входа в кухню. — Заходи, — ответила Тсумики, и Сатору тут же высунул голову из-за угла. — Правда, немного остыло. — Мегуми сказал, что будут суши, — удивился он. — Да, а еще никудзяга. — Тсумики сделала шаг в сторону от плиты и торжественно развела руки, показав полную кастрюлю. — Надеюсь, если однажды ты выйдешь замуж, ты останешься жить с нами. Сатору подскочил к Тсумики и крепко ее обнял, отчего девушка засмеялась и обняла его в ответ. — Никудзяга готовил Мегуми, я ему только помогала. — Ох, — Сатору убрал одну руку с ее лопаток и потянулся к Мегуми. — Иди сюда! Стоящий с стороне подросток нехотя сделал шаг ближе, хотя по его смущенному лицу было видно, что он рад реакции Сатору. — Не представляете, как я вас двоих люблю. Мне должны завидовать все на свете за то, что вы такие замечательные. Крепко обняв Тсумики и Мегуми, он на секунду оторвал их от пола. Вместе с громкими воплями, подростки вцепились в его плечи и начали просить отпустить их. Упрашивать долго не пришлось, едва Сатору поднял их, как похмелье дало о себе знать, и голова снова заболела. Едва они сели за стол, он сразу же зачерпнул ложкой бульон и попробовал его. Наваристый бульон приятно обволок рот и тут же опустился в желудок. Пары ложек хватило, чтобы Сатору начал шмыгать. Хотя из-за количества жидкости никудзяга был больше похож на хорошо приправленную ингредиентами похлебку, Сатору не постеснялся похвалить блюдо. Мегуми не поверил, но он убедил подростков, что это лучший никудзяга, который ему довелось есть в своей жизни. Когда с горячим было покончено, Сатору принялся за суши, выложенные в квадратное блюдо посередине стола. Из-за похмелья он быстро насытился, но все равно съел на несколько суши больше, чем подростки, чтобы не обидеть Тсумики. С тяжелым сытым вздохом он откинулся на спинку стула, когда на блюде осталось шесть порций риса с кусочками рыбы на нем. — О-ох, я сейчас лопну. Доедайте без меня. — Ты так кряхтишь, будто мы устроили шведский стол. — Это было вкусно. Я просто счастлив. — Рад, что тебе понравилось. — Кстати, вы же не готовили никогда никудзяга. Да и я редко готовил его, — припомнил Сатору. Несмотря на то, что это было его любимое блюдо, он действительно готовил никудзяга редко. Возможно, потому что так и не нашел идеальный рецепт, который бы смог повторить вкус, который он запомнил в старшей школе. — Я попросил старшего брата Юджи научить меня, — сознался Мегуми. — Поблагодари его от меня. Вышло и правда вкусно. — О, это же еще не все! — Тсумики оживилась, когда вспомнила о чем-то. — Идем. Она обогнула стол и потянула Сатору за собой. Когда они вышли из кухни и зашли в гостиную, Тсумики отпустила его локоть. Дождавшись, когда рядом встанет Мегуми, девушка торжественно указала на аквариум, стоявший на столе у окна. Еще вчера его здесь не было. Хотя Сатору не был уверен, что так было и ночью. Когда он вернулся домой, единственное, на чем он был сосредоточен, это желание подняться в спальню и побыстрее уснуть. Неторопливо подойдя к аквариуму, Сатору наклонился ближе к стеклу. В воде плавали цветастые рыбки, их было не много — всего пять штук. Они были такими маленькими, что аквариум казался гигантским. Вид снующих между свежепосаженных водорослей рыбок оказал медитативное действие. Сатору сам не заметил, как сел на корточки и, не моргая, стал наблюдать за ними. Он не имел понятия, как они называются и что с ними делать, но на душе все равно стало тепло от понимания, что Тсумики и Мегуми выбрали, купили и подготовили этот подарок специально для него. Положив подбородок на стол, он повернулся к подросткам и широко улыбнулся. — Спасибо. Сатору хотел пошутить, спросив, не сегодня ли его день рождение раз они сделали такой подарок, но вовремя вспомнил, что это он и был. Он сам был виноват, что решил отметить его с семьей на день позже. Мегуми рассказал, как часто надо кормить рыб, и предупредил, что воздушный фильтр нельзя выключать, даже если дома никого нет. Идея ухаживать за рыбками никогда не посещала Сатору, но теперь он мог по несколько минут сидеть у аквариума и наблюдать, как они плавают в воде, словно каждый раз заново изучая свой дом. Спустя неделю он все-таки задал Мегуми вопрос, почему они с Тсумики решили сделать такой подарок. — В океанариуме Тсумики показалось, что тебе понравились тропические рыбы, и она подкинула мне эту идею, — ответил подросток, едва оторвавшись от чтения сообщений в телефоне. Сатору вспомнил день, когда они ходили в Саншайн. — Там было интересно, — кивнул он. — Скоро ведь твой день рождения тоже. Что хочешь на него? — Не знаю. — А на Рождество? Мегуми поднял глаза и невидящим взглядом уставился на Сатору. Похоже, он был в своих мыслях. Медленно моргнув, подросток снова наклонился к телефону, а потом негромко сказал: — Оплати репетитора. — Репетитора? — Недавно проводили анкетирование, куда мы собираемся поступать. Сказали, что тем, кто хочет поступать в университеты Токио, есть смысл взять дополнительные занятия на курсах при этих университетах. Удивительно, что Мегуми задумался о репетиторах больше, чем за год до выпускных экзаменов. В отличие от молодого Сатору он был настроен решительней. — Давай в январе съездим на подготовительные, выберем подходящие. Но это же не подарок. Подумай, что ты хочешь. Побудь ребенком еще год. Мегуми резко вскинул голову, будто Сатору сказал что-то абсурдное, но тот уже отвернулся и не заметил красноречивый взгляд подростка. Он задумался о словах Мегуми. Впереди был целый год, но он пролетит незаметно. А затем еще один… И Мегуми, и Тсумики необходимо было хорошее образование, чтобы стать достойными людьми. Репетиторы, курсы, учебники, а если им не удастся набрать достаточно баллов, то оплата учебы. Сатору вспомнились слова Соноды о том, что ему пора встать на ноги уверенно, чтобы быть достойным и зрелым человеком. Не хотелось признавать, что это старик был прав. Ему стоило лучше подумать над тем, что он будет делать в будущем. От всех этих размышлений почти болела голова. Все же за столько лет Сатору не привык к этой ответственности. И сейчас, смотря на хмурящегося Мегуми, печатавшего что-то в телефоне, он понимал, что не мог подвести его и Тсумики. Ему стоило воспользоваться предложением Соноды. Но, может быть, позже. После дня рождения Мегуми. После Рождества. После Нового года. Такие начинания лучше было планировать со сменой года. Тем более, что до конца года оставалось всего ничего. Когда Сатору сверился с ежедневником, куда записывал работу, что ему поручали, он понял, что не имел ни малейшего понятия, чем будет заниматься в Рождество и Новый год. Последние года Мегуми и Тсумики проводили рождественские праздники в компании своих друзей, а Сатору, если был один в это время года, пил в каком-нибудь баре. Все же этот праздник отлично подходил парочкам. Подумав об этом, Сатору отложил ежедневник и взял в руки телефон, чтобы написать сообщение Кенто. ►︎У тебя есть планы на Новый год?◄︎Нет
◄︎Поем собу в полночь и лягу спать
►︎Не хочешь встретить Новый год вместе? Не прошло и десяти секунд после того, как Сатору написал это сообщение, а Кенто ему уже звонил. — Ты не будешь отмечать Новый год с семьей? — голос Кенто звучал как будто немного возмущенно. — Буду. Я приглашаю тебя к нам. Компания скромная, но будет повеселее, чем есть собу под какое-нибудь шоу в телевизоре. Что скажешь? Домашний ужин, Теккен на приставке, бенгальские огни, а первого числа можешь съездить с нами в храм. — Ты ездишь в храм? — Тебя это так удивляет? — Немного неожиданно, — признал Кенто. — Ну так что, ты согласен? — Я могу что-нибудь приготовить, раз уж пользуюсь твоим гостеприимством. — Не надо. Я приглашаю тебя не потому что хочу, чтобы ты готовил. — Сатору потер кончик носа, почувствовав непонятно откуда взявшееся смущение. — Я просто хочу, чтобы ты провел Новый год с нами. Кенто согласился с его словами, хотя у Сатору закралось подозрение, что он все равно попытается что-нибудь приготовить. Эта страсть Кенто бросилась в глаза уже давно. Вряд ли это было связано с тем, что когда они учились, он ходил в кулинарный кружок. Но Сатору все равно хотелось думать, что в этом и его заслуга тоже. Они не разговаривали об этом, но когда встретились в следующий раз через пару дней после телефонного разговора, и Кенто снова приготовил ужин, Сатору задал ему вопрос. — Тебе действительно так нравится готовить? — спросил он, когда Кенто складывал грязную посуду в раковину. — Или тебе нравится кормить меня? — Оба варианта. Мне действительно нравится готовить. Но когда я один, особого желания заниматься этим нет. — Может мне приезжать к тебе почаще? Ради ужина. Если до этого Сатору казалось, что Кенто будто немного похудел, то теперь это было отчетливо видно. Не только по скулам, выделявшимся под приглушенным светом кухни. Сатору заметил потерю веса Кенто в первую очередь из-за того, как его икры и бедра плотнее стали прилегать друг к другу во время обвязки веревкой. Сначала он решил, что у Кенто просто улучшилась растяжка, но когда озвучил это предположение, тот не подтвердил его. Напротив, Кенто сказал, что из-за нехватки времени на работе перестал ходить в зал. Теперь его единственные физические нагрузки были, когда они виделись. Не ему было судить, но Сатору считал, что Кенто слишком зациклен на работе. Потому как нехваткой времени он все чаще оправдывал все, что происходило в его жизни. Они познакомились заново только в начале осени, но было несложно заметить педантичность и собранность Кенто. Потому постепенно копящийся беспорядок в доме бросался в глаза. Для того, кто после секса сразу шел в душ и менял простыни, не желая лежать грязным в постели, собирание ношеных рубашек на полу у кровати казалось странным. Задумавшись об этом, Сатору понял, что не знает, как подвести разговор к обеспокоившей его теме. С одной стороны они не были достаточно близки, чтобы лезть в это, с другой он не был каким-то беспринципным ублюдком, чтобы интересоваться только телом партнера, игнорируя его жизнь. Хотя не замечать оказалось лучше всего — это не доставляло неудобств и сохраняло ни к чему не обязывающие отношения на нужном уровне симпатии. И эта мысль не давала Сатору покоя. Оставшаяся половина месяца пролетела незаметно. У Сатору не было особых дел ни дома, ни на «работе», и все же, когда в очередное утро он взглянул в телефон и обнаружил, что сегодня день рождения Мегуми, он удивился. До новогодних праздников оставалась всего неделя. Мегуми так и не сказал, что хочет чего-то конкретного, потому Сатору просто подарил ему деньги. Решение не казалось неправильным: хотя подросток и работал, теперь его расходы увеличились. Даже если все подаренные и заработанные деньги он тратил на свою девушку, Сатору это уже не касалось. Мегуми и не рассказывал, появился ли у него кто-то, а Сатору не стал спрашивать об этом. В конце концов тот был достаточно взрослым для того, чтобы не делиться своей личной жизнью, а о необходимости предохраняться они поговорили еще когда Мегуми был в средней школе. Вторым подарком, который по сути действовал давно, стало разрешение приходить после десяти вечера без необходимости отпрашиваться заранее. Сатору не ставил Тсумики или Мегуми жестких рамок, когда им следовало быть дома, да и сами подростки обычно не задерживались нигде допоздна. Потому он решил сказать четко, что теперь у Мегуми было больше возможностей, чтобы «позависать» где-нибудь с друзьями до поздней ночи. Вряд ли другие подростки в его возрасте обязательно следовали комендантскому часу и приходили домой вовремя. Из-за учебы Тсумики не могла приехать домой до начала каникул, потому они не стали готовить ничего особенного в этот день. Сатору просто купил маленький торт с длинными свечами, потребовав, чтобы Мегуми обязательно загадал что-нибудь, и отпустил на встречу с друзьями. Когда Мегуми ушел, и Сатору остался один, на него вдруг напала хандра. Такое происходило редко и в основном под праздники. Общее настроение торжества, накапливавшееся в воздухе города весь месяц, достигало в эти дни своей кульминации. Люди активно сновали по улицам в поисках магазинов, где они смогут купить подарок близким, либо охотились за лимитированными десертами и кофе. У школьников заканчивался семестр, подогревая градус ожидания Рождества, означавшего, что мучения позади. У тех, кто работал, напряжение и ожидание праздников не имело такого приятного настроения — обычно люди в поте лица пытались закрыть год без долгов по работе и уйти в праздники со спокойной душой. Общий ажиотаж раздражал Сатору, заставляя осознать, что он выбивался из этого единого потока восторженных горожан, стремившихся приблизить праздники любыми способами. Для него ощущение оторванности от остальных никогда не было проблемой. Сатору отличался от других детей внешне и рос в приюте — его детство воспитало в нем безразличие к социальным нормам успешного человека. К этому прибавлялась ориентация и сексуальные предпочтения. Но, похоже, годы брали свое, и иногда мысль, что что-то в его жизни шло не так, посещала Сатору. В этом году желание быть нормальным чуточку больше, чем он был, оказалось особенно острым. Возможно виной тому были слова Соноды, которые все не выходили у него из головы, а может причина была в Кенто. Сатору незаметно для себя все больше проникался его отчаянной преданностью своей работе. По меркам любого японца Кенто представлял собой идеального успешного мужчину. У него была высокооплачиваемая работа, которой он посвящал времени больше, чем положено, он жил в хорошем районе, имел машину — личную, что немаловажно — а еще обладал хорошим вкусом, следил за собой и имел приятную внешность. Единственным его изъяном было отсутствие спутницы жизни. Но в этом они с Сатору не только были похожи, но и имели одни вкусы. И даже с этим изъяном он казался достаточно идеальным, чтобы ему позавидовать. Сатору такая жизнь не прельщала, поэтому зависти он не испытывал. Но чувствовал себя не достаточно хорошим для такого успешного человека. Это была удобная неудовлетворенность, не позволявшая ему взять на себя чуть больше смелости и признать свои сильные чувства к Кенто. С мыслью, что он не достаточно успешен или хорош в жизни, Сатору проще было контролировать свою влюбленность, когда он видел Кенто под собой с выгнутой поясницей и открытым ртом. И все же эта чертова хандра как-то по особенному сильно сегодня накатила на Сатору. И он не мог понять, что с этим можно сделать. Спустя час безделья его вдруг осенило. Набрав номер Кенто, он дождался, когда тот возьмет трубку. — На работе? — Извини, — почему-то сразу извинился Кенто. — Я пробуду тут только до трех. — Надо же как я угадал. Сатору оторвал телефон от уха и взглянул на дату, чтобы убедиться, что сегодня суббота. — Не хочешь сходить куда-нибудь выпить в Рождество? — Не поздно ли? Мне кажется, все сносные места уже давно зарезервированы. — Если смогу найти подходящее, ты согласишься? — Да. Но я сомневаюсь, — Кенто сделал паузу. — Если ты хочешь просто увидеться, то я не против, если это будет сегодня. Мы давно не виделись. — Пару дней назад… — Я не о том. Сатору нахмурился, гадая, правильно ли понимает намеки Кенто. — Не хочешь поиграть? Последний раз мы занимались этим почти месяц назад. — Ой-ей, что я слышу? Наш Нанамин обсуждает такие вещи, пока находится на работе? Что же скажет начальство? — Я вышел на перекур, рядом никого нет. Сатору скуксил лицо, жалея, что не может вогнать Кенто в краску. Немного подумав, он задал вопрос: — Что тебе сегодня хочется? — Веревку. — Ты так сильно ее любишь. — Я не против попробовать что-нибудь новое кроме связывания. А что насчет тебя? — Хочу немного побыть твоим хозяином. Наденешь ошейник, м? Кажется, он смог найти болевую точку. По молчанию Кенто было ясно, что в нем борется его обычная повседневная натура и та, которую он обычно показывал Сатору. — Если согласен, то жди меня с ошейником в зубах и без одежды. Не закрывай дверь на замок, чтобы я мог зайти сам. И подготовься — хорошенько вымой себя, не ешь с этого момента ничего, воду можно, но один стакан. Когда приедешь домой, отправь мне сообщение, чтобы я знал. А я постараюсь подготовить кое-что особенное для тебя. — Ты всегда так легко переключаешься, — в голосе Кенто засквозило восхищение. — С этого момента обращайся ко мне только в уважительной форме. Ты меня понял? — Да. — Я не расслышал. — … Да, я Вас понял, Годжо-сан. — Неплохо, но поработай над манерами. Невоспитанное существо не имеет права на награду. Жду твое сообщение. Сбросив вызов, Сатору обнаружил, что стоит перед открытым шкафом с парой мотков веревки в руках. Взвесив их в ладони, он снял с крючка сумку. Хотя они с Кенто уже купили несколько разных видов веревки, прийти к нему сегодня со своим инструментом было принципиальным делом. Вытащив давно пылившийся скотч, он кинул его в сумку к веревкам, а затем приступил к выбору одежды. Сегодня ему не требовалось много свободы в движениях, потому можно было уделить больше внимания деталям. Лишь когда стал чистить пальто, в котором редко куда-то выходил, Сатору понял, насколько легко Кенто завлек его. А ведь у Сатору и в планах не было сегодня видеться с ним. Не говоря о том, чтобы устроить сцену. В жизни Сатору наступали периоды затишья, когда он не притрагивался к веревке и не примерял на себя роль чьего-то Доминанта. Тяга к подобному удовлетворению своих желаний в нем угасала настолько, что иногда он начинал размышлять, а были ли его отношения с Тоджи обоюдно желанными или он просто пошел на поводу у любви? Быть может, он никогда и не имел тягу к этому и на самом деле лишь потакал своему любовнику, чтобы удержать рядом. Но стоя сейчас у зеркала и поправляя заправленную в брюки рубашку, Сатору понял, что от одной только мысли о том, как Кенто будет держать в зубах подаренный ему ошейник, на него накатывало возбуждение, от которого кружилась голова.