***
История картины «Тёмного ангела» в кабинете Михаила Подоляка была очень интересной. Начиная с её появления во владении Миши и заканчивая местом, где она размещалась. Это был подарок Николь на его 49-летие и тут важно было очертить один важный факт. Николь была помешана на числах. Она верила в «счастливую семёрку», магическую тринадцатку с её постоянным негативным хайпом вне времени и веков и имела глупую, ничем необоснованную привычку везде и всегда подбивать в сумму многозначные числа. Так что, получив в сумме возраста Подоляка число тринадцать, она поняла, что это уж точно неспроста и решила подарить что-то такое же, мистическое и уникальное. Миша обожал искусство во всех его проявлениях: от картин классиков до хороших книг, от архитектуры до уличного арта. Так что выбор упал именно на картину. Оставалось лишь выбрать направление. Николь витала в постоянных раздумьях и уже всю голову себе сломала, пока придумывала то самое «уникальное», пока ей не приснился сон. Черный ворон кружил рядом с ней в пространстве, громко крича, а потом и вовсе сел на руку и ластился. Смотрел своими умными черными глазами и будто бы хотел что-то сказать. А глаза были Мишины. Николь проснулась резко, среди ночи и записала весь сон, дабы не забыть детали, а на следующее утро уже раздумывала над тем, как всё это соединить в единое целое. И в конце концов вышло: сотворить автопортрет Миши, за спиной у которого будут черные крылья, будто у темного ангела. Её личного ангела хранителя. Мишин характер точно не подходил под трактовку ангела светлого и белого, а вот такой образ – чего-то тёмного, потустороннего, но всё же праведного, сошёлся на нём подобно истинной ипостаси. Миша был на седьмом небе от счастья. Миша носился с той картиной, не выпуская из рук и не знал, куда же воздвигнуть такую красоту. Вышло и вправду красиво: серьёзное и спокойное выражение лица, темный костюм-тройка, строгий силуэт и черные ангельские крылья ворона, что возвышались над его головой и обвивали тело. Миша и слов не нашёлся, чтобы описать восхищение, только улыбался и бросался обниматься время от времени. А картина, как и Миша, оказалась с характером. Когда он собственноручно принялся вбивать гвоздь в стену, чтобы её повесить, трижды отбил себе палец. Когда же наконец, ему это удалось – картина непослушно кривилась углами и не хотела висеть ровно. Когда же Миша, ценой своих пальцев, множественных ругательств и душевного покоя Николь, которая имела честь всё это выслушивать, наконец её примостил, она на следующий же день могуче прилетела прямо ему на голову. Да и ладно бы только это, так ещё и Ермаку посчастливилось зайти к Михаилу именно в этот момент. Андрей Борисович так ржал, что забыл, зачем вообще приходил. Бедный Миша снова подался со своим ангелом в трагические поиски обители: и на подоконнике тому не нравилось, картина попросту сползала (ну чего ты, Миш, ему просто не нравится стоять спиной к улице и ничего не видеть!), и на сейфе тот опочивать не хотел (наверное, не нравилось смотреть на всех снизу) и падал со всех шкафов. Миша, скрипя зубами, еле сдерживался, чтобы не начать, в прямом смысле, скандалить с картиной, за место под солнцем. Да ангел просто смотрел своими безразличными глазами и будто бы насмехался над своим живым воплощением. Всё, как и всегда, решил случай. Просто однажды Миша давал очередное интервью очередному украинскому таблоиду. Журналистка заинтересовалась картиной, а Миша самодовольно засиял, как и всегда, когда речь заходила о его высокопочтённой персоне. Она предложила ему сделать фотографию чёрного ангела для журнала, Миша, конечно же, согласился, но на вопрос, где такую красоту взял – скромно умолчал. И просто поставил картину на маленькую тумбочку возле телефона, на хорошо освещаемом, выгодном месте. Как раз, совсем рядом с собой и своим рабочим местом. То место было уникальным: с Мишей они взглядами не пересекались, хоть ангел и стоял рядом очень близко, но для всех остальных вошедших его взгляд был первым приветствием. Где бы гость не сел или где бы не стоял – ангел всегда хоть чуточку да смотрел и видел его. Когда Миша сидел у себя за столом и работал, когда принимал гостей за другим, белым и круглым – неважно, ангел подобно Моне Лизе из Лувра не сводил взгляд с каждого. Кое-кто картину побаивался даже больше самого Миши, такая была в того энергетика и так тот смотрел в душу. И то было единственным местом, которое пришлось по душе той картине. Ангел взошёл на свой пьедестал. Готовьте подношения, простые смертные.***
- Та картина действительно немного странная, - Даша даже говорила о ней приглушенным голосом. – У того ангела такой взгляд… у меня мурашки по коже от него. – Они уже вернулись в кабинет и уселись за свои рабочие места. Парочка базарных баб остались пить кофе. Ну, или бросаться друг в друга посудой, тут как повезёт. - Разве в Мишином кабинете есть что-то не странное или обычное? Я рассказывала тебе об его уникальной организации рабочего пространства. Думаю, если очень захотеть, из Мишиного кабинета можно связаться и с самим сатаной, - Николь рассмеялась. – Картину Арестовичу он точно не уступит. Знаешь, что? – Даша вопросительно кивнула. – Ты можешь работать у меня, если наши прекрасные соседи будут часто выяснять свои отношения. Работу ты должна исполнять качественно, лишний шум тебе во вред. К тому же, сама видишь, какие тут стены. Ты всегда будешь в курсе всех событий. - Я не откажусь. Большое спасибо, Николь. Ника лишь тепло усмехнулась. Ей не помешает иметь под рукой ходячую энциклопедию Алексея Арестовича. Так, на всякий случай. - …И вот поэтому я считаю, что в абзаце три, восемь и одиннадцать ты немного перегнул, - Николь деловито указала на соответствующие абзацы карандашом, который мгновение назад вытянула из саморобной прически. – Свои правки я сбросила тебе на электронную почту, распечатай и скажи, что ты думаешь. Субботний вечер они вчетвером встречали в Мишином кабинете, уже в десятый раз прогоняя его будущее выступление на одном из политических телешоу. Николь уселась прямо на стол, посреди бумаг и грызла карандаш, иногда посматривая на того самого многострадального ангела с картины. Ей казалось – он одобрял её работу. Что было странным – всё проходило без криков, наверное Миша решил взять передышку на некоторое время, либо же они все слишком устали. Даже у Арестовича не осталось сил посматривать на неё как раньше – он совсем растерял весь свой пыл. Миша задремал прямо за столом. - Эй, сонное царство! – Ника бросила в мужчину ластиком. – Ты слышал, что я сказала? - А? – Миша резко поднял голову и осмотрелся по сторонам. – Да, да, - широко зевнул, - мне не стоит вступать в конфронтацию с другими и называть их тупыми лентяями. Но ведь это правда… зачем врать? - Так, понятно. Я перепишу все твои документы и завтра в обед сброшу тебе на почту. Ко вторнику ты успеешь всё вычитать. А теперь поехали по домам, вам нужно выспаться. Всю пятницу Михаил и Алексей пропадали в кабинете Ермака с другими советниками. Николь краем уха слышала, что речь шла об информационной безопасности, наверное, тот их отчитывал в очередной раз, чтобы много не пиздели. Но всего она тоже не знала, поэтому решила действовать на опережение и максимально усилила мониторинг всех информационных заявлений, которые озвучивал Офис. Очевидно, что сидели они допоздна – она уехала домой одна и с советниками встретилась уже только на следующее утро, в субботу. Они были уставшими и зашуганными, а Николь с Дашей наоборот сияли красотой и новыми силами. Сегодня Николь на работе задерживаться не собиралась, у неё ещё были свои планы. Так что она ловко спрыгнула со стола и стала собирать и сортировать бумаги. Даша бросилась ей помогать, а вот Алексей даже ухом не повёл. Кстати, его телефон вёл себя в точности как и Дашин: оповещения приходили ему с бешеной скоростью и хотелось хотя бы одним глазком посмотреть, что ж там за военная тайна такая пряталась. Возможно, ей бы это удалось, но не сегодня. - Я тебя подвезу, - Мише еле разлепил глаза и опять широко зевнул. - Кто бы тебя подвёз! Даже не вздумай сегодня садиться за руль! Вы вообще спали сегодня? - В перспективе, - философски ответил Алексей и повторил Мишин фокус с зевком. - Я никак сегодня не смогу, у меня другие планы, - вздохнула Николь. - Всё хорошо, я позабочусь о них, - Дарина спасла ситуацию и драгоценные нервы Ники. - А куда это ты намылилась? – Миша разминал шею и заинтересовано на неё глядел. - Пообещала Вове заехать на ужин. Ещё до Италии дала обещание, не могу же я отказать, м? – Миша только понимающе кивнул, Даша, наверное, ещё не успела понять, что за Вова такой, а вот Алексей… Николь снова получила в дар его очередной заинтересовано-изучающий взгляд. Ей бы следовало подумать хорошенько ещё раз над тем, сколько ещё информации ему не доверяют и почему так делают. Возможно, им вовсе не стоит работать здесь вместе? А что, если?.. Нет, ну вот снова это её «а что, если?». Она же уже говорила себе об этом. Недоверие существует, недоверие – это её паранойя, но она все равно сама с этим не справится. С Арестовичем всё было не так однозначно, но понятно. Его взяли к ним за исключительные навыки, наличие боевого опыта, длинный подвешенный язык… Он не мог быть предателем, Ермак таких сканировал насквозь и вычислял. Да и, в конце концов, она не может брать на себя такую ответственность, у неё валом своей работы, а предателей пускай служба безопасности вычисляет. Так что, она отмахнулась от этих безрадостных мыслей и быстро со всеми попрощалась, ещё раз напомнив, чтобы оба советника не садились сегодня за руль. - Ужин? С Президентом? – тихий, бархатный голос, немного удивлённый, немного впечатлённый. - А чему ты удивляешься? Они достаточно близки, - голос собеседника уставший и немного хриплый. - Но ведь Ника пришла сюда всего лишь два года назад. И такое доверие… - Владимир знает Николь с самого детства. Можно сказать, она выросла на его глазах. Он даже заменил ей родителей в какой-то мере. - Оу… - Николь Терещук – сирота, Лёш. - Николь! Николь приехала!!! – на неё налетели, чуть не сбивая с ног два ураганы детских голосов. Она заключила в объятия сразу обоих. - Мои хорошие, как же я соскучилась! Ну, рассказывайте, как у вас дела? – она улыбалась, всматриваясь в счастливые, детские личика. Александра, старшая из детей семейства Зеленских, всегда была ей за младшую сестру. Она даже хотела поступать на юридический, наследуя её. Николь не слишком её отговаривала, обещала взять в помощницы и выучить как надо. Как её учили. Саша была способной, умной, целеустремлённой – копией своего отца – и по уму, и внешне на него похожей. Младшему Кириллу было всего лишь восемь – и он был самым милым братиком, которого она всегда хотела, но никогда не имела. Она любила их одинаково сильно и сейчас понимала, как сильно соскучилась. Дети провели её на кухню, где Елена, жена Вовы уже заканчивала приготовления к ужину. - Привет, - она тепло улыбнулась и крепко её обняла. – Хорошо выглядишь, как и всегда, Николь. - Спасибо. Нужна моя помощь? - Да, вытащи уже главу нашего семейства из рабочего кабинета, а то он и забыл совсем, что у нас запланирован ужин. Тихо постучав в дверь, Николь заглянула внутрь. Вова что-то читал с планшета. - О, ты уже здесь! – он подошёл, легко приобнимая её. - До сих пор работаешь? Что-то случилось? – она насторожено всмотрелась в его лицо. - Дела накапливаются, я уже еле выкраиваю по шесть часов для сна, - Николь предусмотрительно прикрыла дверь и присела на диванчик. - Да, нам всем сейчас нелегко, - она серьёзно кивнула. Николь кинула взгляд на входные двери и снова повернулась к мужчине. – Лена уже знает? - Да. Не смог скрывать, - он виновато покачал головой. – Теперь чувствую всю тяжесть ответственности ещё и за её переживания. Но она сильная… и меня этим вдохновляет. – Николь тепло и понимающе улыбнулась. – А ты как? Справляешься? - У меня нет причин жаловаться. - А я бы хотел выслушать парочку жалоб, как твоё непосредственное начальство. - Их не будет. Я услышала тебя ещё вовремя нашего прошлого разговора. Я сделала выводы из своей командировки. Да и в целом. Мы здесь собрались не ради этого. Вся работа осталась в офисе и если у тебя нет ко мне вопросов по моим непосредственным заданиям, пошли уже к столу, не будем расстраивать твою жену. Ужин был уютным и семейным. Они беседовали о планах, новых событиях, слушали детей, об их новых интересах, увлечениях и успехах в учёбе. Саша снова начала разговор об вступлении на юридический, а Николь советовала, куда поступать и с чего начинать. Вечер истлел так быстро привкусом вкусного ужина и теплотой родных ей людей. Тех, кто стали ей семьей. Они настаивали остаться, но Николь решила ночевать у себя. И поскольку в офис в воскресенье ей ехать не было надобности, планировала поработать дома. Насколько хватит сил. На электронных часах приборной панели такси отображались цифры 2:14. Николь уже въехала в Киев из межгорода. Водитель попался молчаливый и это радовало, на разговоры она сейчас была точно не способна. Она снова не знала, хочет ли возвращаться домой или ей страшно услышать эту тишину. Слишком больно по ней ударило чувство всего того семейного, тёплого и уютного, того, чего она никогда не имела. Хотелось выкинуть что-то безумное, что-то, что ей было бы совсем не свойственно, а она никак не могла придумать, что. Интересно, это в ней играл адреналин целого дня как единого или случилось безумное затмение рассудка? Дождь бил по лобовому стеклу, а автомобилей будто бы и не осталось в целом городе. Она снова была одна. Мишу тревожить не хотелось, он ещё вечером, пока она гостила у Зеленских, сбросил ей фото со стаканом виски и своим домашним камином, что служило подтверждением, что он был дома и отдыхал. Ему было также тяжело, как и ей, и не хотелось по новому кругу переговаривать те разговоры и информацию. Пусть хотя бы на день от неё и от себя отдохнёт. - Прошу прощения… я выйду здесь, спасибо, - у Николь уже не было сил сидеть в замкнутом пространстве авто. Хотелось подышать свежим воздухом полной грудью и пройтись пешком. И пусть дождь. Водитель молча остановился и принял оплату. Она вышла прямо под холодный дождь, подставляя ему своё лицо. Стояла и целовала дождь, не понимая на самом деле, что ей делать и куда идти. Зазвонил телефон. Ну и кому так поздно не спится? Она не станет отвечать. Пусть подождут до завтра. Она провела по лицу руками, растирая дождевую воду. Телефон не стихал. Может, случилось что? Нужно ответить, не та у неё работа, чтоб иметь право игнорировать звонки, чтоб давать себе волю пропасть с радаров. Ника нашла в сумке телефон и всмотрелась в экран, который сразу стал покрываться капельками дождя. Неизвестный абонент. Почему-то она почувствовала, что знает, кто ей звонит. Провела рукой по сенсорному экрану и приняла вызов. - Слушаю. - Привет. Я знаю, уже поздно, но… - Не поздно. Никогда не поздно. - У тебя всё хорошо? - Если честно – нет. - Где ты? - Институтская. Возле нацбанка. - Сейчас буду. Никуда не уходи. Связь прервалась. Господи, что она делает? Николь спрятала телефон и обхватила себя руками, пытаясь немного согреться. Хотелось опуститься прямо на мокрый асфальт, хотелось раствориться в этом дожде, превратиться в целебные капли, которые завтра просто исчезнут в круговороте воды в природе. Да, хотелось просто исчезнуть. Знакомый автомобиль притормозил совсем рядом. Ослепил фарами, которые сразу же погасли. Она чувствовала, как вода на её лице стала тёплой. И закрыла глаза. Тёплые, горячие ладони обхватили её плечи. Она встретилась с обеспокоенными карими глазами Алексея Арестовича, которые отчаянно смотрели в её, зелёные. - Почему?.. - Потому что мне отчаянно одиноко. Он зажмурился, будто бы от боли. Сжал её плечи ещё крепче. Дыхание сбивалось и слёзы всё ещё скользили по её лицу. Они безумно быстро намокли под осенним дождём и молчали. Дышали одним дыханием на двоих. Он, будто бы побаиваясь, коснулся её щеки и отвёл прядки волос. Смотрел глазами, цвета красного дерева и не смел отвести взгляд. - Мы пожалеем об этом. - Я знаю. Горячие губы впились в её собственные с отчаянной нежностью. Он целовал, выпивая её боль, задыхаясь от переизбытка чувств. Она отвечала, касаясь ладонями его лица, стирая капли дождя. Она не могли оторваться друг от друга, не могли отпустить, будто бы стояли на краю пропасти. Отпусти – и упадёшь. Не отпускай меня. Только не сегодня. Она изо всех сил прижалась к его телу и отдала всю себя на исстерзание тем губам: таким опьяняющим, таким сладким, единственным во всём мире. Грелась от его жара и сгорала. Задыхалась от недостатка воздуха, но не смела его отпустить. Проводила дрожащими пальцами по волосам, лицу и плечам, впивалась ими в мокрую ткань пальто. Притягивала к себе ближе, хотя между ними совсем не осталось и сантиметра свободного пространства. Тяжело дышали, еле оторвавшись друг от друга. Он коснулся её рук на своём лице и взял в свои, целуя, нежно касаясь губами сантиметров кожи. Сжал их, согревая дыханием. - Скажи мне, это на самом деле? – всё ещё задыхаясь, прошептал он. - Если ты захочешь, чтобы это было на самом деле – так и будет, - еле слышно, в ответ. Дождь понемногу исчезал с их рук и улиц. Но они так и не исчезли. Им ещё долго мучиться под этим небом. Одним на двоих.