Прим. Автора
Для христиан терновый венец является напоминанием о двух вещах.
Во-первых, Иисус на самом деле был и остается Царем. Придёт время и вся вселенная склонится пред Ним, ибо Он - "Царь царей и Господь господствующих" (Откровение Святого Иоанна Богослова 19:16).
То, что римские солдаты задумывали как издевательство , на самом деле продемонстрировало две роли Христа: мученика-раба: "Раб не имеет "ни вида, ни величия", "презрен и умален пред людьми". "Он взял на Себя наши немощи"... "изъязвлен был за грехи наши... истязуем был, и не открывал уст Своих... как агнец пред стригущим его". "На подвиг души Своей Он будет смотреть с довольством"... "к злодеям причтен был, Он понес на Себе грех многих". (Книга Пророка Исаии) и победительного Мессии-Царя (Откровение Святого Иоанна Богослова 19).
Во-вторых, Иисус ради нас был готов терпеть боль, обиды и поругание. Терновый венец и страдания, что его сопровождали, уже давно в прошлом, и теперь Он получил венец, которого действительно достоин.
"Но видим, что за претерпение смерти увенчан славою и честию Иисус, Который немного был унижен пред Ангелами, дабы Ему, по благодати Божией, вкусить смерть за всех"
(Послание к Евреям Святого Апостола Павла 2:9).
В терновом венце кроется ещё один символ.
Когда Адам и Ева согрешили и привнесли зло в мир, часть проклятия человечества состояла в следующем: " ...проклята земля за тебя [Адама]; со скорбию будешь питаться от неё во все дни жизни твоей. Терние и волчцы произрастит она тебе..." (Первая Книга Моисеева: Бытие 3:17-18).
Римские солдаты, не осознавая этого, превратили объект проклятия на "корону" для Того, Кто должен был избавить нас от этого проклятия. "Христос искупил нас от клятвы закона, сделавшись за нас клятвою, - ибо написано: "проклят всяк, висящий на древе" (Послание к Галатам Святого Апостола Павла 3:13).
Терновый венец стал отличным символом того, кем является Иисус и что он осуществил ради нас.
Сквозь сон к слуху доносился звонок входящего вызова телефона. Николь лениво перевернулась и открыла глаза. Незнакомая обстановка на секунды заставила запаниковать, но воспоминания возвращались быстро, накатывая теплыми волнами и отзываясь приятным нытьём мышц по всему телу. Чей-то из их телефонов не стихал, а Алексей вообще никак не реагировал на внешние раздражители, лишь уткнулся лицом в подушку и сладко сопел. Она встала с постели, прикрыв мужчину одеялом, подняла с пола его рубашку и накинула прямо на обнаженное тело. Её сразу же окутал терпкий аромат его парфюма. Так романтично, что и не верилось вовсе. Тихо, чтобы не разбудить, ибо время было ещё ранним, Николь отправилась на поиски раздражающего звука. Телефон нашёлся на кухне, и трезвонил сейчас именно Лёшин – на экране чётко обозначалось имя «Михаил Подоляк». Вот же ж блять. Миша теперь точно от неё не отстанет. - Алло, - голос всё ещё был немного хриплым после ночных… разговоров. - Доброе утро. Вы не могли бы передать трубку Алексею? Это очень срочно, по работе. – Вот же ж блять, дубль номер два. Николь тяжело вздохнула. - Миш, это я, Ника. Что случилось? - Тааак, - напыщенность Подоляка в голосе тут же исчезла. – И как вам там спалось этой ночью, мм? Ты вообще в курсе, что ещё и на работу нужно приходить? Ну, или хотя бы на звонки отвечать? О, подожди, я знаю, вы были слишком заняты и не слышали, да? – Господь, он же теперь не отцепится от неё. Изведёт своими подколами и шуточками. - Миша, седьмой час, раннее утро, только ты бы припёрся в офис в такое время. Говори, что случилось или я ложу трубку. - Передай Лёше, я думаю, тебе это сделать будет несложно, что совещание перенесли на девять часов. Чтоб был как штык. Ермак рвёт и мечет. Зафиксирована утечка информации, незначительная, сотрудники службы безопасности успели перехватить, но ситуация серьёзная. Думал, что Арестович в курсе уже, следил ночью, но, оказывается, его знатно отвлекали… - Миша, прекрати! – Николь рыкнула слишком громко и побоялась, что сейчас в их утренний променад влезет ещё и Лёша. Хотя, это лишь вопрос времени, когда Подоляк их достанет. – Информация моего профиля? - Нет, это касается другого отдела, - Николь облегчённо выдохнула. Вот, что значит никому до конца не доверять. - Если вдруг что, все мои документы у меня на столе. В пятницу я ничего не забирала и не пересылала для доработок. - Потому что дорабатывала с Арестовичем другие важные вопросы? – Миша только хмыкнул в ответ. - Миша, твою мать, просто заткнись. Увидимся в офисе. Хотя не сказать, что я прям очень этого хочу. - А я очень хочу вас увидеть, слышишь?! – она просто бросила трубку. Самая настоящая заноза, а не друг. Нужно было идти и будить Лёшу. Никакой романтики, похоже, не намечалось, ему нужно было знать об этом прямо сейчас. Вернувшись в комнату, она присела на кровать, всё ещё не выпуская телефон из рук. Легонько провела пальцами по лицу мужчины и опустилась к предплечью. Обнажила горячую кожу и, наконец, детально рассмотрела татуировки. Их было две – странный узорчатый герб с ярко красными элементами, а под ним руку обвивал терновый венец с алыми каплями ягод. Или же крови. Она коснулась контуров поцелуем. - Лёш, вставай, - ещё один поцелуй, затем снова и снова, следуя за узором. Мужчина глубоко вдохнул и, наконец, открыл глаза. Сфокусировал взгляд на её лице и счастливо улыбнулся. - Доброе утро, - он широко зевнул и, уже было потянулся за поцелуем к её губам, но она вместо ответа протянула ему телефон. Алексей лишь вопросительно на неё посмотрел. - Миша звонил, обрывал все линии. Утечка информации. Твой профиль. Совещание у Ермака перенесли на девять утра, - Алексей сразу нахмурился и взял телефон. Просматривая и вчитываясь в текст на экране, лицо его становилось всё более и более обеспокоенным. - Не буду отвлекать, я в душ, - Лёша лишь кивнул, набирая чей-то номер. Голосов за шумом воды она не слышала, сути разговора тоже и, честно говоря, впервые не хотелось быть в курсе или подслушивать. Было ясно – если пошли такие кибератаки, если сливают информацию, враг начал работать по них. А значит, тот самый враг чувствует их борьбу и перешёл к угрозам непосредственно к действиям. Волнение подкатывало тошнотой к горлу, и Николь уже продумывала в голове, как защитить свою конфиденциальную информацию, ведь она владела едва ли не наибольшим её количеством. Даже странно, что под удар попала не она. Домой у неё времени заехать не было, даже если её на совещание не позовут, она должна быть под рукой на всякий случай. Пришлось выкручиваться из ситуации подручными средствами, благо, у неё в сумочке нашлось пару шпилек, тушь для ресниц и помада. Собрав мокрые волосы в пучок и закрепив шпильками, она накрасила глаза и осмотрела себя в зеркале. Слава Богу, на шее не было никаких следов прошлой ночи, ей было достаточно и тех слухов, что ходили по Офису о ней и Мише. Полностью одевшись, Николь посмотрела на часы. У них было ещё немного времени. Когда она покинула ванную, Алексей всё ещё говорил с кем-то по телефону. Она не прислушивалась, сразу отправившись на кухню – нужно было приготовить хоть какой-то незначительный завтрак, чем она и займётся. Но она уловила интонации – спокойные, тихие и одновременно такие угрожающие, что кровь стыла в венах. Арестович лишь казался спокойным и таким, что не причинит вреда, но это было далеко не так. И решал он все вопросы не так, как Миша, на повышенных тонах, нет, он даже не напрягался, звуча вкрадчиво, но чётко и именно этим уже вселял страх. Когда Лёша договорил и вышел из душа, она уже приготовила еду. Ника ждала его, сидя за столом и просматривая свои рабочие заметки. Действительно, утечка информации её не касалась, кроме пропущенных вызовов от Миши (наверное, скучно было, потому что не мог дозвониться к Арестовичу) её больше никто не беспокоил. Алексей замер в коридоре, раздумывая, есть ли у него время поесть или сразу нужно мчаться в офис и параллельно выгонять её из квартиры. - Сядь и поешь, - Николь даже не оторвалась от телефона. – Это не отнимет у тебя больше чем лишних пятнадцать минут времени, а голодным сидеть на совещании, которое точно затянется не на один час – точно не самая лучшая идея. К тому же, - она посмотрела на него, - я поеду с тобой. Уже полчаса спустя они ехали заснеженным Киевом в офис. Лёша был не слишком разговорчивым, видно было, что анализировал и размышлял, а Николь и не думала его отвлекать. - Какая-то тварь сливает информацию прямо у нас под носом, - зло прошипел он. - Об это я и сама догадалась, - серьёзно кивнула Николь. – Осталось только вычислить, кто это. - Твои данные защищены? – он внимательно на неё посмотрел и взгляд его стал теплее; он так и не уделил её должного внимания, а она даже и ухом не повела. Действительно, щёлкала переключателем ума и сердца чрезвычайно мастерски. - Всеми возможными способами. Я уже давно избавилась от удовольствия таскать бумажные копии отдельных важных документов на доработки и просто обмениваюсь электронными копиями между своим рабочим и домашним компьютером. Системы защищены, пароли, коды – всё, что пожелаешь. Я позаботилась об этом давно. А помощников, как ты уже знаешь, у меня вообще нет, - она серьёзно описывала ситуацию и не заметила, как быстро они заехали на офисную парковку. Она уже открыла дверь, но тёплая рука её остановила. - Подожди, - карие глаза были очень близко к её собственным. – Я ведь так и не пожелал тебе доброго утра, - он прошептал эти слова в её губы и сладко поцеловал. Она легко обхватила руками его шею и притянула ближе. Николь уже начинала чувствовать некую зависимость от их поцелуев и вряд ли это было позитивной новостью в такое время. Напоследок, легко прикусив её нижнюю губу, Лёша отстранился. - Эта ночь была особенной для меня. Просто хочу, чтобы ты знала. - Для меня тоже, Лёш. Но нам пора работать. Полдня Николь провела в других отделах, мотаясь с отчетностью, в том числе и несколько часов в отделе электронной защиты и обеспечения. У айтишников, короче. Приказ поступил сверху, и Николь досталось как и всегда, она оперировала достаточным объёмом информации, чтоб враг начал лупить по них в ту же ночь, если бы пронюхал это. Следы проверяли и искали, но так ничего и не нашли. Было интересно одно: не догадались вообще, какую роль она играет или же просто затишье перед бурей? Ей переписали полностью защиту, настроили новые пароли и запретили работать из дому со стационарного компьютера. С одной стороны, это было разумным решением, но с другой - это лишь значило то, что в Офисе она теперь буквально будет жить. И безопасно, и проблематично. Что ж, она была к этому готова. Александр Годзинский – специалист, который теперь писал её защиту, выдал ей все необходимые пароли и подчеркнул, чтобы она ничего не меняла, а ввела всё так, как есть. Это показалось ей странным, но она со всем согласилась. Но, уже пребывая наедине с самой собой и работая, она решила изменить собственный код доступа для входа на рабочий стол на более сложный, записав его себе в телефон. Позднее, вечером, детально взвешивая свои последующие действия, она изменила основной код, который ей дал Саша. Лишь одну букву. «Увидим, что с этого получится», - подумала она тогда. Советников и самого Ермака не было слышно до самого вечера. Она не получала сообщений, а с кабинета, время от времени, кто-то выходил, но её никто не беспокоил. Атмосфера отдавала некой бондовостью: хотелось подозревать всех и каждого. Ей спокойно совсем не работалось, вот как могло быть по-другому, если в этих стенах, рядом с ними разгуливает предатель? А если он не один? И вот, в качестве изюминки этого вечера, её ещё и вызвали к Президенту. Она шла, а сердце выстукивало бешеный ритм от волнения: их встреча не была внесена в регламент, так что это будет либо дофига секретно, либо дофига лично. Вова был взволнован и повторил тот же текст, который она выслушала от айтишников днём: никакой работы из дому, никаких публичных разглашений и посоветовал нанять охрану, дабы домой добираться не одной. К последнему изречению она отнеслась скептически, но виду не подала. Прошлая размеренная спокойная жизнь утекала песком сквозь пальцы - а она упрямо не хотела её отпускать. - У меня к тебе предложение, - Вова выглядел так, будто уже наперёд знал, что она ему ответит и смотрел устало и обречённо. - Какое? Я внимательно слушаю. - Мы можем обеспечить некоторым специалистам отдалённую работу. На территории Западной Украины, например. Я хотел бы, что бы ты подумала об этом. - Хочешь отправить меня куда подальше? Это ситуацию не изменит. Или думаешь, при всём желании, они меня там не найдут? - Николь, речь идёт о безопасности наших и твоей жизней, - Владимир взвешивал каждое слово, - я волнуюсь за неё, ты же знаешь. Я хочу, чтобы ты поразмыслила над этим. Потому что может случиться так… - он тяжело вздохнул и продолжил, - настанет такой день, когда у Офиса выбора не останется. - Я не соглашусь на эвакуацию. Лучше уж сразу увольняй. - Николь – это слова спешки. Я хочу, чтобы ты подумала ещё раз, - голос звучал твёрдо, хотел переубедить. - У меня было достаточно времени, чтобы это обдумать, Владимир Александрович. И это моё официальное заявление, если хотите. Я не буду никуда переезжать. Ни в Западную Украину, ни во Францию, ни в Швейцарию, даже на Мадагаскар не поеду. Не тронусь с места, пока я здесь состою в штатном списке работников. - Ты не знаешь, на что идёшь. Не понимаешь, на что подписываешься, - Вова не отрывал от неё взгляда и злился. - Ты так же отвечаешь нашим партнёрам, когда они тебе предлагают то же самое? - Николь! – Вова ударил кулаком по столу. Ей тут же привиделся стиль Миши. Интересно, это они переобщались друг с другом или как? - Ты можешь мне говорить, можешь меня уговаривать, можешь кричать столько сколько захочешь. Но я никуда отсюда не уеду. По своей воле так уж точно. - И вот почему ты такая упёртая, - он обессиленно опустил голову и вздохнул. - Мы все должны здесь остаться. Только так мы сможем не только качественно организовать работу Офиса, но и обеспечить друг другу достойную поддержку. Неужели ты не понимаешь? Конец придёт намного быстрее, если все куда-то разбежатся. Я готова встречать любые последствия, у меня было время всё обдумать и настроиться на решение. Вова в ответ на её искренние слова лишь кивнул. - Я тебя услышал. Уговаривать тебя смысла нет. - Я ценю твою заботу и я за неё тебе благодарна, правда. Но я не приму того решения, о котором ты меня просишь и которого так ждёшь. - Тогда у меня всё. Можешь идти и продолжать работать, - Вова посмотрел на часы, - или ты уже домой? - Да нет, ещё немного поработаю, - Николь только устало улыбнулась. – Спасибо, Вов. Он лишь махнул рукой. – Не благодари. Мои надежды всё равно успехом не увенчались, а я так на это надеялся, - он откинулся в кресле, измучено улыбаясь. – Иди уже. Она ответила ему улыбкой и быстро выскочила за дверь, пока он не передумал и не завёл свою шарманку вновь. У неё было странное предчувствие, что это лишь начало таких разговоров и уговоров. И это раздражало. Покой она не нашла и в собственном кабинете, потому что откуда, блять, не возьмись! – там по-хозяйски расселся Подоляк. Прямо за её рабочим столом, читал её бумаги и хитренько так ухмылялся собственным мыслям. Николь успела пожалеть, что Ермак отпустил советническое стадо до того, как она бы успела покинуть офис. Ибо верховный искатель сплетен всея украинской журналистики теперь точно от неё не отстанет, пока всю душу из неё не вытрясет. Она лишь тихо вздохнула, прикрыла дверь и подошла к стеллажам с документами. - Мне показалось, или ты, Мишенька, перепутал кабинеты? - О, знаешь, хотел уже уезжать домой, да вспомнил, что не смогу уснуть без сказочки на ночь, - он мило улыбнулся в ответ на её сарказм. Она ответила ему ядовитой усмешкой. - То же мне, нашёл Шахерезаду. Может, сначала ты расскажешь мне историю о сегодняшнем переполохе? Уступаю первенство старшим. Миша нахмурился. – В том то и дело, что нечего рассказывать. Никто ничего так и не понял. Утечка произошла из документов касаемо координат размещения нашей военной базы, но следов, откуда это могло начаться, пока найти не могут. Все на взводе, все по сто раз переругались, Ермак предупредил, что снесёт голову любому, если узнает, кто за этим стоит. - А в общем – обычный наш понедельник, не так ли? – Николь присела на диванчик, сбросив туфли и откинувшись на спинку. Миша вздохнул, встал с кресла и удобно разместился рядом с ней. С любопытством посмотрел ей в глаза. Николь на это не купилась. - Слушай, я тут тебя хотела предупредить. Измени свои пароли и никому их не показывай. Даже мне. И не работай из дому стационарно, мне сегодня все, кому не лень, об этом говорили. Будто бы ребёнку малому. Поскольку мы не знаем, кто за этим стоит, мы должны быть максимально осторожными. - Я этим займусь, - заверил её Миша. – Но всё же, меня интересует совсем иная секретная информация, - он загадочно сверкнул глазами. – Так что, расскажи мне, что произошло между вами с Арестовичем? Потому что у меня в голове с самого утра крутится одна мысль… - И я очень надеюсь, что эта мысль о том, что мы лишь работали вместе, засиделись до поздней ночи и он, как истинный джентльмен, не отпустил меня в ночь одну, а щедрым жестом предложил мне свой диван, одеяло и подушку, - Николь измучено закрыла глаза, проговаривая эти слова. Ага, так он и поверит. Эти две советнические занозы, хоть и время от времени ругаются, но уже давно стали хорошими друзьями, на совещаниях сидят рядом друг с другом, и нужно быть слепым, чтобы не увидеть у Лёши на шее её следы вчерашней страсти. А этот остолоп даже не догадался одеть водолазку сегодня и припёрся на работу в рубашке и костюме. Как же невовремя Арестович решил покорить всех своим отменным вкусом в одежде. - Странно, вы наверное никак не могли найти согласие в некоторых вопросах, - вальяжно протянул Миша. Ника бросила ему резкий взгляд. – Потому что, ну, знаешь, у него следы какие-то неоднозначные… прямо вот здесь, - он указал рукой на собственную шею. – Я волновался, чтобы у вас не дошло до рукоприкладства. Так отстаивать собственную точку зрения и опровергать чужие взгляды… - вот зараза, да он же еле сдерживает смех! Николь раздраженно закатила глаза и не выдержала. – Ох, ну хорошо-хорошо, мы переспали, всё, теперь ты от меня отстанешь? – она сердито пихнула Мишу по рёбра локтем. Он сдавлено ойкнул и рассмеялся. Девушка в ответ лишь злостно зашипела. – Представь себе, переспали, и знаешь что? Мне понравилось. И ещё, знаешь что? Я не против всё повторить, - Миша наиграно вытянул губы в удивлённое «о» и хлопнул руками. - О, дети мои, я так за вас рад. - Миша, отправляйся к черту. А Мише было по барабану, он веселился на полную катушку. Конечно же, адреналин бурлил, а тут ещё парочка хороших друзей у него под самым носом решили устроить весеннее обострение. Николь откровенно волновалась, хоть бы его сердце выдержало все эти страсти. Всё-таки, возраст уже не тот. - Глупая, я же всего лишь радуюсь за тебя! – он чуть коснулся её руки. – Я на протяжении года не видел и не слышал, чтобы ты хоть с кем-то сходила выпить кофе, вечно только дома у меня пропадаешь да на работе. - Миша, между нами двадцать лет разницы. Ты правда наивно полагаешь, что у нас получится что-то большее, чем офисный секс? - Ох, хоть сама себе не ври. То, о чём ты сейчас говоришь – лишь завуалированная попытка скрыть от меня тот факт, что он тебя зацепил. Блять, а ведь Миша попал в цель с первой попытки. Она удивлённо на него посмотрела и вздохнула. Миша улыбался так тепло, та по-дружески, так понимающе, что хотелось дать ему по зубам. Но злость та возникала только из-за его обезоруживающей правоты. Только из-за того, что когда мысли о работе затихали и она позволяла себе слышать голос сердца – сразу же понимала, к Алексею Арестовичу она не безразлична. И это пугало. Но, как оказалось, не настолько, чтобы ему не удалось затянуть её в свою постель. - Кстати, он ждал тебя, - Миша смотрел ей прямо в глаза, считывая реакции. – Но потом Ермак поймал его на бездельничестве и куда-то отправил, подальше от греха. - Вот и хорошо. Хоть высплюсь сегодня, - она снова едко хмыкнула. - Ну, погоди, я считаю, что тебе и сегодня неплохо так спалось, разве нет? - Миша, я уже говорила, куда тебе нужно сходить со своими комментариями. А Лёша пускай простит мне, что променяла его персону на встречу с Президентом. - О, так ты у Владимира была так долго? Что-то серьёзное? – Миша заинтересовано выгнул бровь. - Ничего такого. Обсуждали безопасность моей работы. В тысячный раз за сегодня, - она не хотела прибегать к подробностям, потому что чувствовала, Михаил будет заодно с идеей Зеленского отправить её куда подальше. Спорить об этом ещё и с ним она точно не собиралась. Миша тихонько вздохнул и сжал её руку, поддерживая. - Мне осталось написать ещё пару отчётов и вычитать тексты докладов. А потом можем поехать домой вместе. Ты ведь сегодня в офис, наверное, на метро добиралась? – он весело подмигнул. - Да, на белом внедорожном шведском метро, конечно, - она снова ткнула ему локтем между рёбер. – У самой ещё осталось немного работы. Поэтому, от твоего предложения не откажусь, если ты взамен пообещаешь не говорить больше про Лёшу. - Ой, ну если уж про «Лёшу», то тогда точно не буду, - саркастически скривился мужчина и засмеялся. - Миша, блять, прекрати, я Богом тебя прошу! Когда, через два часа она уже лежала в постели и напоследок, перед сном, решила всё-таки просмотреть мессенджеры, среди нескольких сообщений от знакомых и рабочих оповещений, нашёлся одинокий диалог от абонента «Алексей Арестович». Она коснулась и открыла текст.18:04 «Ты сильно занята? Я подожду тебя.»
18:57 «У меня встреча, Борисович поймал и припахал. Если освободишься раньше – не жди.»
23:48 «Спокойной ночи, Николь.»
Она быстро напечатала на клавиатуре ответное: «Спокойной ночи, Лёша» и уже хотела заблокировать телефон, как он тут же завибрировал входящим вызовом. - А я уже подумал, что тебя украли потусторонние силы Офиса Президента и ответа от тебя не дождусь, - голос был уставшим и прерывчатым, будто Арестович курил. - Я и есть та потусторонняя сила, а своих они не трогают, - она улыбнулась. – Тяжелый день? - Случалось и хуже, - он вздохнул. – Звоню, потому что хочу уведомить – ты оставила у меня свою помаду. Это, конечно, не зубная щётка, но я надеюсь на лучшее. - Оставь себе на память. Ну или завтра привези, как хочешь. - О, нет, дорогая, хочешь её вернуть – приедешь и сама заберёшь, - он удовлетворённо хмыкнул, - и я не против, чтобы ты снова осталась. - Как на счёт того, чтобы ты сам привёз её мне домой и остался? Я же всё-таки, леди, - она кокетливо прошептала в ответ. - Я запомню эти слова, девочка, - снова прерывчатый вздох сквозь зубы. Она представила, как Лёша затягивается сизым дымом, немного запрокидывает голову и выдыхает тот туман в тёмную ночь. То, что она видела, однозначно ей нравилось. – В постели без тебя холодно. И аромат твоих духов повсюду. Как мне теперь уснуть? - Арестович, у тебя в квартире тридцать градусов плюс, а сон на свежем постельном белье всегда приятней, нежели на вчерашнем. Я решила обе твои проблемы, так что брось мне льстить и ложись спать, - она легко засмеялась в трубку. - Интересно, а куда же мне воспоминания о тебе прикажешь подевать? – на мгновение между ними повисла тишина. Она ждала, что Алексей скажет ещё что-нибудь, но он лишь легко выдохнул. – Спокойной ночи, Николь. - Добрых снов, Лёша. Ох, да если бы и вправду были добрыми те сны. В тёмном-тёмном лесу, где не бродит даже хитрый лис, не было видно ни звёзд, ни месяца, такими густыми были верхушки деревьев. Так что, нельзя было точно утверждать, была ли ночь месячной, звёздной, ясной или наоборот. Здесь она была тёмной, такой, которая касалась незаметно ветками лица, а листьями запутывалась в волосах. Николь шла куда-то вперёд, медленно ступая по мягкой влажной от росы, траве босыми ногами. Деревья что-то нашёптывали, содрогаясь, но их языка она не понимала. Ника лишь хотела найти выход, ибо было что-то жуткое в том лесу, в тех голосах, в траве, что цеплялась в пальцы ног. Жутко от того, что насколько хватало глаз, не было там ни единой живой души вокруг. Только шепот голосов. Она всё шла и шла по мокрой земле, как вдруг сзади разлилось на небосводе огненное зарево. Небо вмиг стало кроваво-красным, раздался треск веток и стволов деревьев. Огонь. Безумное пламя пожирало края леса и тянулся ядовитый дым. Чаща тут же ожила всеми местными жителями: свою жизнь пытались спасти все, от мала до велика: благородные олени и лоси грациозно пролетали могущественными стрелами, цепляясь тяжелыми рогами за ветви, волки и лисицы, серыми и рыжими пятнами спасали своё потомство, белки и зайцы, обгоняли прыжками друг друга по земле и по деревьям, и птицы: различные, разномастные, разноцветные, проносились мимо, разрезая крыльями воздух и криком пробуждая и прогоняя ночь. Деревья снова пытались докричаться до Николь, но из-за массивного шума беготни, она вновь не смогла расслышать, а огонь пожирал и уничтожал тех, кто ещё мог говорить ей. Побежала и сама Николь, со всех ног, застревая в мокрой траве, падая, царапаясь о ветки, вставая и снова сбегая от того огня. Когда деревьев стало меньше и она выбежала почти на опушку леса, то ещё сильнее ужаснулась: всё поле впереди было покрыто телами людей. Она побежала меж ними, лихорадочно выискивая признаки жизни хоть у кого-нибудь – огонь сзади взрывался и приближался. Ника уже вся была в чужой крови и слёзы лились по её лицу – все, кто здесь был, все до единого были мертвы. Покалеченными, жестоко убитыми, изуродованными. Огромные шары огненного зарева разорвались за её спиной, окончательно сжигая лес. И красный свет озарил землю поля, посреди которого суетилась Николь, и девушка, в конце-концов увидела, что та земля была не чёрной – вся она пропиталась багровым цветом человеческой крови. Она в ужасе закрыла рот рукой, когда увидела знакомые лица – лица людей, которых знала, людей, с которыми она встречалась мимоходом несколько раз, людей, с которыми работала… Миша! – Николь упала на колени рядом, но он не подавал никаких признаков сознания, лежал среди всех этих мёртвых людей, тихий, бледный, с чёрными тенями под глазами, глубокими ранами и одеждой, пропитанной кровью, и она почувствовала, как паника подкатывает горьким отчаянием, оседает на руках кровавыми следами, охватывает ледяными когтями, такими же холодными, как и её друг… - Миша, Мишенька, ну ты чего? Вставай, слышишь? – она понимала, что уже слишком поздно, но что ей ещё оставалось делать? Она же не могла его здесь бросить, она хотела надеяться, что он её ещё слышит, что ещё есть надежда… - Господи… - она с ужасом снова посмотрела на все те тела. Бабушка, Миша, Вова, все, с кем она работала в Офисе, не незнакомцы, все, кого она знала, все были здесь и все были мертвы. А она смотрела на весь этот хаос из человеческих тел, что когда-то были живы, которых она любила, знала, уважала, общалась, спорила… «Это ты виновата…», «Ты сделала недостаточно…», «Их кровь на твоих руках…» - наконец она расслышала голос леса, который в агонии пылал в огне и от этого кричал ей те слова. - Нет, господи, нет… - она не отпускала Мишину руку из своей, а другой потянулась к лицу бабушки и рыдала слезами скорби и горя, от боли за всех этих людей, ведь они были мертвы, все мертвы, все из-за неё… Крепкая рука опустилась на её плечо и с силой сжала. Николь повернула голову и столкнулась со взглядом Алексея, что был так близко к ней. Он выглядел совсем по-другому – измученный, обессиленный, с неглубокими царапинами на руках и лице, одет в военную форму, которая вся была запятнана кровью. - Ты ничего не сможешь сделать. Это не твоя вина, - прошептал он прямо ей в лицо и заставлял отвернуться от мертвецов. - Нет, нет, нет! Неужели ты не видишь? Они все мертвы из-за меня! Я виновата, это моя вина! – Николь задыхалась от рыданий, не желая терять из вида хоть кого-то, чтобы не забыть, чтобы помнить, что она натворила. – Что мне делать, Лёш? Как мне всё исправить? – она изо всех сил закрыла глаза, чтобы больше ничего не видеть. Забыться. Не чувствовать. - Бороться. Мы должны бороться дальше, - голос всё отдалялся и она слышала его будто бы сквозь толщу воды. Её ударила в грудь накатывающая реальность и с резким вдохом она схватилась в постели и открыла глаза. Кошмар отступил.* *Сны с понедельника на вторник служат предупреждением о возможной опасности. Это связано в первую очередь с тем, что вторник находится под покровительством огненной планеты Марс, а Марс – олицетворение борьбы, войны и конфликтов. Сон с понедельника на вторник имеет две основные задачи: он подскажет, чего опасаться сновидцу и предостережет от ситуаций с подвохом. Сон предсказывает возможные прямые угрозы и нужно быть к ним готовыми. Наступает момент борьбы за личные ценности, придется их отстаивать. Нужно приготовиться к нелегкому жизненному периоду. Быть внимательным и осторожным, не доверять, а проверять всех, а особенно малознакомых людей своего окружения.