Небесное Число

      Вы, наверное, слышали подобное довольно часто: «Женщина выбирает себе в партнеры человека похожего на своего отца». Подтвердить или опровергнуть это утверждение Джугён не могла. Отца у нее не было. Единственным смутным воспоминанием были полные злости выкрики матери и фигура, что кричала в ответ, занося руку для удара. И то, это она вспомнила только после того, как увидела драку матери с новым сожителем лет в пятнадцать. До того момента маленькая Джугён все еще верила в счастье, ей мечталось, что вот сейчас отец придет и заберет ее, подарит красивое платье и куклу, купит конфет и будет ласково гладить по волосам. Особенно ей хотелось убежать от ненависных сравнений матери, когда та, заходясь в приступах неконтролируемой ярости, выкрикивала оскорбления: «Копия своего отца! Такая же сучья натура!».       Познакомившись с Мин Юнги, она думала, что обманула судьбу. В нем Джугён подсознательно видела фигуру отца, того каким он был в ее воображении в далеком детстве. Она рисовала себе долгую и счастливую жизнь с ним, упивалась этими мечтами и подгоняла неровные края реальности под свою кальку и представления. А если что-то ее задевало, то реагировала, как ребенок на допустившего ошибки родителя. Ребенок недолюбленный, ранимый, ждущий… слабый. Она закрывала на все глаза, вздыхала и успокаивала себя тем, что никому не легко в этой жизни, а ей никто и не обещал ничего, все в пределах нормы, всякое бывает, и все пройдет. Переложив ответственность за свою жизнь в чужие руки, она окончательно попала в ситуацию тотальной зависимости, из которой потом выходила еще долгие годы. Внешне взрослая девушка, а на самом деле маленькая потерянная девочка. Джугён так и не выросла. Она искала тепла, заботы, понимания, защиты и любви, того чего была лишена, в очередной раз идеализируя партнера.       Юнги в своей жизни не работал ни разу в привычном нам понимании, не имел образования, прибился к местной банде и кормился с рук тех, кто зарабатывал не вполне легальными способами. Воспитанный улицей, переживший свою мать, умершую от передозировки, видевший детскую проституцию и испытавший подобное на себе, Юнги был обычным циничным бандюганом, но Джугён все это казалось незначимым. По крупицам собирая информацию о его прошлом, она не могла не влюбиться в образ всеми отвергнутого и брошенного мужчины, с суровым взглядом. Казалось, что своей любовью она могла его изменить. Ребенку внутри нее хотелось пожалеть и обнять подобного «злодея» со схожей судьбой. Это заблуждение впоследствии будет ей дорого стоить, но в тот день она смотрела на него своими большими карими глазами и видела ауру загадочности и неприступности. Его отросшие волосы, зачесанные назад, открытый лоб и длинную полоску шрама на правой стороне лица… Все это было необычным для нее, как и его манера держаться.       Мин Юнги был старше лет на десять и выглядел так, будто собирался купить все в этом районе, а заодно и Джугён. На тот момент он неплохо зарабатывал, ездил на хорошей машине и одевал костюмы. Уверенная, расслабленная походка и режущий серьезностью взгляд. В нем ощущалась суровая безэмоциональность, и Джугён удивилась появлению такого человека в дешевеньком и захудалом магазине. Мужчина обвел взглядом все помещение, от потолка до пола, поправил ворот темно-синего пиджака и только потом остановился на ней. Он взял с полки лапшу быстрого приготовления, пачку сигарет и неспешно подошел к ней. — Хозяин здесь?       Джугён почему-то не смогла открыть рта, просто отрицательно мотнув головой. Он ей понравился с первого взгляда. Тяжело было понять почему именно. Скорее всего чувствовавшаяся сила, уверенность и властность в этом человеке так ее привлекли. Ей подумалось, что такой, как Юнги смог бы позаботиться о ней. Подсознательное желание Джугён быть слабой и беззащитной, так же привлекли внимание Юнги. Джугён источала запах слабости, доступности, который подавал сигналы хищникам, таким как он. — Ясно.       Пока она пробивала товары, Юнги смотрел на нее в упор, прожигая насквозь. В его взгляде не было любопытства, теплоты, зато сквозила неподдельная заинтересованность. Он не был многословен, но его сдержанность очень сильно контрастировала с той хорошо знакомой болтливостью других мужчин, настолько сильно, что Джугён нерешительно взглянула в ответ. От Юнги веяло надежностью. Внутри все говорило ей, что такие как он не бросают на ветер пустых обещаний. И это в действительности оказалось именно так. Если он обещал помочь ей, то помогал. Так же было и с угрозами. В этом Юнги был особенно хорош и умел.       Он расплатился наличкой и пошел на выход, все так же неспешно. А на следующий день, когда Джугён должна была выйти в ночную смену, в магазине случился погром. Витрины и стеллажи были разбиты, товар разбросан по полу. Она не видела всего этого зрелища, но последующее увольнение не заставило себя долго ждать. Джугён не была к этому готова. Без образования, дипломов и специальности она имела очень короткий список мест для работы. Сэкономленных денег на счету должно было хватить только на аренду комнаты и то, всего на один месяц. Без постоянной работы она в скором времени могла стать бездомной.       Возможно для Джугён было бы намного лучше оказаться на улице, чем повстречать Мин Юнги во второй раз, но я склоняюсь к тому, что для нее все последующие события были неизбежны. Ей нужно было понять и увидеть дно, чтобы оттолкнувшись от него же, суметь выплыть на поверхность.       В следующий раз Юнги и Джугён встретились в закусочной. На улице было холодно и она доедала кибимпаб, запивая соджу. Он был не один, но, заметив и узнав ее, подсел. Джугён будет видеть этот холод во взгляде еще много лет, просыпаясь от кошмаров, но в тот момент она достаточно быстро дала свой номер телефона. Мин Юнги расспрашивал ее о жизни и работе, планах на будущее, которых у Джугён не было совершенно. Узнав, что она так и не нашла работу и живет в ужасных условиях, он предложил свою помощь. Спустя пару дней ее взяли уборщицей в один отель для парочек и дали вполне приличную комнату для проживания. Казалось, Юнги искренне сопереживал, об этом говорили его действия и поступки. Джугён не понимала, как ей могло так повезти в жизни!       Секс с Юнги не был хорош, только потому, что он обычно был озабочен собою и своим удовольствием, не даря даже призрачной возможности своей партнерше также получить оргазм. Но обязательно, каждый раз он спрашивал было ли Джугён хорошо. Она всегда лгала, не хотела задеть его чувство собственного достоинства и боялась обидеть. Каждый раз имитируя оргазм, она занималась никому не нужной жертвенностью, убивая свое либидо и все больше приближая неотвратимое чувство разочарования. Желание близости в конце вообще сошло на нет, и она заставляла себя ложиться с ним в постель, внутри умирая от отвращения к себе, чувства ущербности и вытирая тайком в темноте слезы. Но Джугён готова была с этим мириться, ради той призрачной стабильности, которую мог ей дать Юнги в необозримом будущем. В то время она даже хотела от него ребенка…       Юнги понадобилось буквально пара месяцев, чтобы Джугён согласилась переехать жить к нему, а еще через некоторое время уволиться, уступив его заверениям в состоятельности. Как только она осталась без работы, он забрал ее банковскую карту, объясняя это своим беспокойством о ней. Ведь, если Джугён не получает больше зарплату, то и карта ей ни к чему. Юнги позаботиться обо всем сам… И на первых порах он действительно заботился. Давал деньги, оплачивал все счета и продукты, но со временем Джугён все чаще стала слышать «нет» на свои просьбы купить что-то для собственных нужд, стала ловить его на лжи. Она очень быстро была поставлена в позицию смиренного просителя. Так Юнги стал ее хозяином, а Джугён зависящей от его милости рабыней без личных средств к существованию.       Он множество раз говорил ей, что любит, но ни разу не извинился и не признал своей вины. В первые месяцы их бурно развивающихся отношений она чувствовала себя в относительной безопасности, в ее жизни наступила светлая полоса, она расслабленно плыла по течению. Отступил страх потерять жилье, не было больше переживаний о еде и предметах первой необходимости, никто не считал деньги, не нужно было на всем экономить, собирать купоны для скидки. Было много объятий, поцелуев. Внешняя отстраненность и холодность Юнги воспринимались, как достоинства, и она все больше старалась заслужить его одобрение. Подпитываемая рассказами о том, насколько хорошей женой Джугён стала бы, заверяемая каждый раз в том, насколько она незаменима, не заметила, как стала жить потребностями и жизнью Мин Юнги, пытаясь соответствовать его идеалам. Словно собачка, выполняющая одни и те же команды ради похвалы и доброго слова хозяина, Джугён старалась изо всех сил радовать и удовлетворять Юнги. К концу их отношений подобное поведение стало простой необходимостью, продиктованной инстинктом выживания.       Вскоре дела у Юнги начали катится вниз. Очевидно, что он где-то прокололся, и верхушка была им недовольна. Денег стало не хватать. Джугён это чувствовала интуитивно, видела насколько раздражительным и злобным он становился с ней, вымещая свою неудовлетворенность собою на ней. Юнги теперь все чаще стал придираться. Жаля ее, ему становилось легче. Отыгрываясь на слабом, он пытался сам себе доказать, что он чего-то стоит и многое может. Он не бесполезен…       Если в самом начале, он мог высказаться о ее внешности в нейтральном ключе, то через время она совершенно перестала его устраивать. Юнги запрещал ей самой покупать одежду, все делалось только с его одобрения, открыто говорил, что стоит говорить его друзьям, а что нет, как себя вести. Часто в приказном тоне затыкал рот при посторонних, мог насмехаться, делая вид, что Джугён совершенно точно не стояла сейчас рядом, что ее не существовало, стал полностью игнорировать просьбы. И таких «мелочей» набиралось все больше. Джугён пыталась уйти от него несколько раз, предпринимала жалкие попытки освободиться, но с каждым возвращением становилось только хуже. Глупая вера в то, что Юнги мог измениться, а также воспоминания о том, как было хорошо в начале их отношений, возвращали ее в начальную точку отсчета. К несчастью, Джугён не понимала, что такие люди не способны на любовь, сопереживания, сожаления, у них нет совести.       Джугён прекрасно помнила, как однажды начала спорить с ним, и он ударил ее наотмашь с невероятной силой и жестокостью, разбив нос. Причины ссоры она уже не помнила, впрочем, скорее всего это был какой-то очередной пустяк, вроде не размешанного в чашке с чаем сахара или не отглаженой как следует футболки. Итог был один, она, прижимающая руку к носу, из которого капала кровь, и Юнги, выкрикивающий ей в лицо обвинения. Конечно, ведь она сама виновата, не стоило его доводить до подобного. Поначалу Джугён еще слепо верила ему, действительно старалась меньше спорить, ведь мужчина главный в семье, а она не работала и жила за его счет постоянно. У бедняжки совсем вылетело из головы из-за кого она попала в такое положение, почему не работала и от чего не имела никакого права голоса в их паре. Подобные происшествия стали происходить все чаще. Юнги уже не требовалась причина, чтобы быть грубым, толкнуть или ударить. Сила его ударов стала варьироваться от степени тяжести ее проступков, а Джугён все больше загоняла сама себя в угол, где не было выхода. Образ жертвы намертво приклеился к ней, а страх перед Юнги держал в подчинении и выбивал все умение критически мыслить.       Однажды она узнала, во время очередного скандала, что до нее Юнги жил с другой женщиной, и та была точь-в-точь похожа на нее. Такая же мерзкая, болтливая сука, которой он, Юнги, в конце концов отрезал язык и вспорол живот. Которая подохла, как собака, и никто не знает, где ее могила… Было ли это правдой или нет, у Джугён не было ни малейшего желания выяснять, она ему верила на слово, как и все чаще появлявшемуся ножу в руках при малейшей стычке. Любовь, понимание и прощение сменились отчаянием и животным страхом.       После года совместной жизни откровенные насмешки и издевательства, унижения и оскорбления, упреки в лености, нерадивости, бесполезности не воспринимались как что-то страшное. Они скорее были меньшим из зол в ее жизни. Юнги же откровенно кайфовал и заводился, когда видел ее слезы, когда она умирала от стыда, унижения и обиды, после того, как он обозвал ее шлюхой в магазине, или когда заставил терпеть приставания и отвратительные домогательства своих товарищей по банде, после чего жестоко избил за развратность и готовность ложиться под каждого встречного. Стоит ли говорить какое отвращение теперь вызывала у нее только одна мысль о сексе? Это стало ее каждодневной повинностью и мукой. Ублажать, подчиняться, молчать и терпеть.       Спустя два года отношений Юнги стал совершенно не узнаваем, а Джугён, потерявшая всякую связь с реальностью, все больше замыкалась в себе. Она перестала появляться на людях. За закрытыми же дверьми никто не слышал ее всхлипов и никто не видел синяков. Никто не мог ей помочь и спасти. Она в свою очередь винила Юнги во всем происходящем, жалела себя, много плакала и не видела выхода. Превратившись в заложницу жестокого зверя, раздиравшего ее тело и душу на кусочки, Джугён существовала, давно позабыв, что спасти себя может только она одна, а принцы на белых скакунах остались на страницах детской книжки.       Не успевал один синяк сойти, как рядом появлялся новый. Юнги становился все разнузданнее и свободнее от безнаказанности и власти над ней. Поводами для вымещения агрессии становились сущие пустяки, а иногда и плохое настроение. Чтобы Джугён не могла ни к кому обратиться за помощью или сбежать, он забрал ее телефон и документы. Я уверена, в скором времени Юнги заставил бы ее торговать своим телом или просто убил, нечаянно вложив больше силы в удар. Это было делом времени. Тотальный контроль и страх уже стали каждодневными спутниками Джугён. Она боялась любого шороха, взгляда, знала все жесты, мимику, вкусы и возможные ответы на вопросы своего мучителя наизусть, дергалась даже от своего имени, произнесенного с порога. Но и эти знания не гарантировали, что сегодня Юнги не запустит в нее ботинком или ножом. Боязнь умереть была пожалуй самой пугающей поначалу. Потом Джугён уже стала бояться не смерти, а той боли, которую может испытать перед этим. Ее жизнь напрямую зависела от Юнги, и чем хуже шли дела у него, чем меньше денег стал он приносить, тем отчаяннее становилось и ее положение.       Самым страшным ее воспоминанием был и остается последний их совместный вечер. Юнги не понравилось, как Джугён на него посмотрела, и он сначала опрокинул стол, потом ударил по лицу с такой силой, что Джугён упала на пол, не сумев удержаться. Его удары всегда были слишком неожиданны, избежать их было невозможно. Лежа на полу, она получила еще несколько пинков в живот, после чего попыталась отползти в сторону, но Юнги ей не дал этого сделать. Говоря о том, что она годится только для того чтоб ее имели, Юнги начал стягивать штаны. Дальнейший ужас и боль невозможно описать. Он избивал ее и насиловал довольно долго, когда она теряла сознание, наступали минуты облегчения, но Юнги возвращал ее обратно, принимаясь терзать вновь. Джугён превратилась для него в бесполезную игрушку, в какой-то момент ему, как и любому мальчишке лет трех, захотелось сломать ее окончательно, распотрошить. Когда она могла только мычать и глаза почти ничего не видели, Юнги взял пустую пивную бутылку со стола…       Джугён очнулась на следующий день. Было больно дышать, правая рука доставляла ужасную боль, весь пол был забрызган ее кровью, ее страшно мутило. Встать не удалось. Она чудом доползла до двери, оставляя после себя разводы. К счастью, кричать она все еще могла, и вскоре соседка, разозленная криками и шумом, вызвала полицию. Так Джугён оказалась в больнице.       Множественные разрывы влагалища, выкидыш, переломы ребер, правой руки и нижней челюсти, сотрясение мозга, ушибы и гематомы а также следы удушения… Именно с этим багажом она и ушла окончательно от Юнги.