Небесное Число

      Свой тридцатый день рождения Джугён встретила на полу ванной комнаты в снимаемой на черте Сеула квартиры. Ее подташнивало по-прежнему, липкий пот холодил затылок и руки тряслись, держа тест на беременность. Страх. Этот страх, казалось, никогда не оставит ее в покое. Сделав над собой усилие, она все же поднялась на ноги. Коротко остриженные волосы не доставали до плеч. Уставший и затравленный взгляд, большие глаза, смотревшие на бледное и болезненное отражение в зеркале. Похожа на мертвеца.       Джугён было не просто все это время. Она так до конца и не оправилась после того ужасного дня, а недавние события и вовсе постоянно возвращали ее назад во времени, заставляя переживать произошедшее заново, раз за разом.       Вспоминать о Юнги было невозможно без слез и паники. Ни о каких отношениях с кем-то другим речи быть не могло, поэтому она сторонилась мужчин. Сексуальная близость вызывала в ней отвращение вперемешку с тем же страхом. Ночные кошмары, бессонница, закрытость и отстраненность полностью изменили ее до неузнаваемости. Джугён сильно похудела. Она и не вспомнила бы сейчас, когда в последний раз ела с удовольствием хоть что-то.       Первые месяцы после выписки из больницы, страх перед Юнги был настолько велик, что она отказалась писать на него заявление, и в первые сутки упорно настаивала на том, что он не виноват в случившемся. И даже хотела вернутся к нему, как только выпишут. Однако после нескольких месяцев без Юнги, к ней пришло понимание — если она войдет туда, то назад дороги не будет. Из той проклятой квартиры смогут вынести только ее труп…       После выписки, она ходила к психологу, которого ей бесплатно предоставили после допросов и подачи заявления. Попыток суицида или навредить себе не было, но мысли об этом часто забегали в ее голову. Психолог возможно и помог ей чем-то, но эта помощь была настолько незначительной и несущественной, что спустя пол года, она перестала появлятся у него в кабинете, полностью разуверившись в возможности помочь себе таким образом.       Джугён снова пришлось менять место жительства. С этим помогла одна женская организация, название которой она не запомнила. Первый год жить в огромной комнате, где стояло с десяток кроватей, с такими же как и она было почти невыносимо. Но случай, в некотором роде, помог ей устроится на работу, а благодаря работе удалось поднакопить достаточно, чтобы внести деньги для аренды квартиры. А как только она сменила обстановку, то смогла действительно почувствовать, как становится легче с каждым днем. Конечно, до полного восстановления ей было далеко, как до луны, но первые шаги она сделала. Джугён хотя бы не видела и не слышала стенаний или плача несчастных женщин, испытавших на собственной шкуре всякого рода насилие. Одно это позволяло и ей не мучаться каждую минуту воспоминаниями.       Рыбный рынок отлично ей подходил. Трупы рыбы, осминогов, скатов и других морских гадов делал ее как будто бы чуточку живее на их фоне. Не настолько мертвой. Сначала она просто помогала продавать. В ее обязанности входили разкладка товара, сортировка и упаковка. Через некоторое время хозяйка доверила оптовые продажи и закупки, затем научила вести документацию. Джугён стала кем-то вроде бухгалтера-продавца-заместителя, три в одном, а работала за десятерых.       Это заметно облегчило ее существование. Работа помогала. Возвращаясь домой, она замертво падала от усталости, редко ее мучили кошмары, в основном она спала без сновидений, либо не помнила ничего из приснившегося. Через три года такого темпа она смогла полностью распрощаться с паническими атаками и кошмарами. Джугён больше не вспоминала о прошлом, хотя оно несомненно стояло поблизости неосязаемой и нависшей тенью, принимала антидепрессанты и старалась набрать вес.       Однако она все равно пребывала на грани, не думая о завтра. Ощущение было такое, будто она лежала на краю кровати. Повернись на спину — и тело упадет в бездну. Поэтому она сохраняла то безопастное положение, не шевелясь.       Хозяйка любила ее за молчаливость, покладистость, трудолюбие, однако все, что было получено с таким трудом, лопнуло достаточно быстро. Джугён поставили перед выбором довольно непростым. Либо увольнение и новые поиски себя, своего места, либо работа под начальством совершенно другого человека. Что-то менять было страшно, та безопастность в которой она пребывала и нежелание падать в бездну болезненной неизвестности, вынудила ее выбрать второй вариант. Даже при том, что новым начальником был мужчина.       Ким Сокджин был старше, лет сорока пяти или старше, примерный семьянин, всегда супер вежлив, привлекателен даже для своих лет и с виду вовсе не походил на психа. Он скупил несколько точек на рынке и создал целую сеть мелких фирм по продаже морепродуктов. В общем человек он был не совсем бедный, умный, обходительный и предприимчивый. Джугён не видела в нем опасности. Вернее ее глаза и разум ничего не видели, а внутренний страх и чувства были подавлены. Ведь нельзя же всю жизнь прожить, сторонясь каждого мужчины.       Красивый фасад Ким Сокджина держался долго, прямо до празднования годовщины открытия фирмы, на которую теперь и работала Джугён.       Ресторанчик, десятка два сотрудников разных должностей и положения, много выпивки и закусок, шум и гадкая паника, сжавшая и лишавшая возможности дышать, в тот момент, когда директор коснулся ее ноги под столом. Его рука огладила бедро, сжав у коленки, в то время, как он сам улыбался сотрудникам напротив, произнося тост. Оттолкнуть его она не смогла. Страх сковал, обездвижил и мешал сопротивляться. А когда эта же гадкая рука стала скользить выше к промежности, Джугён подкинуло вверх и алкоголь пролился на ее футболку. Это дало возможность выйти из-за стола, в туалет. Когда она шла, то почти физически ощущала взгляд, направленный себе в спину.       Места, где он косался ее, нетерпелось помыть, настолько гадко Джугён было. Но уйти просто так с «вечеринки» она не смела, поэтому так и продолжала сидеть рядом с директором, сцепив зубы. Ожидая словно смертной казни. Скажи она кому, что он вытворял, никто бы не поверил, над ней посмеялись, а все, что она сказала, сочли бы пьяными бреднями.       К ее несчастью, Сокджин не прекратил своих домогательств, скорее наоборот. Уверившись в том, что она не могла дать ему отпор, что она беззащитна, Сокджин пришел на точку, когда Джугён уже завершала рабочий день и вела подсчеты в своей небольшой коморке позади склада. Был позний вечер, и его появление, стало полной неожиданностью для нее. Сокджин зашел внутрь и закрыл дверь на замок… Она помнила как что-то спросила его, внутренне уже замирая, а он ответил нечто настолько обыденное, что ее всю прошил ужас наближающегося.       В память врезался его шепот, когда он хаотично выцеловывал ее оцепеневшее тело: «Ты же сама этого хочешь… Я видел, как ты смотрела на меня». Молнией в голове промелькнуло, что если бы она закричала громко, то кто-то точно пришел к ней на помощь. Что если бы она ударила его со всей дури, то возможно успела добежать и открыть двери. Но это были секундные вспышки. Глядя на мощную и тяжелую мужскую фигуру директора она быстро вспоминала Юнги.       Она слабая.       Джугён сделает себе только хуже, если будет сопротивляться. Нужно удовлетворить его и тогда она уйдет целой и невридимой отсюда, сможет прожить еще чуточку дольше…       Обездвиженая страхом, Джугён не могла ничего ответить, выдавая молчание за согласие, которого и добивался Сокджин. Ужасный опыт жизни с Юнги не оставил ее в покое, наоборот сжал в тиски и не позволял себя спасти. Почувствовав опасность, она тогда замерла, будто маленькая мышка. Притворилась мертвой. В надежде, что хищник ее не съест. Джугён винила себя за это, испытывала чувство стыда, отвращения и вины, в то время как он, казалось, наслаждался ее беспомощностью и доступностью.       Грубость и простое удовлетворение сексуального желания, а еще обстановка, напомнили ей Чонгука. Те же стелажи, только с документацией и папками, спертый пыльный воздух, как в подсобке его семейного магазина. А застаревший страх, поселившийся в теле, возрождал жизнь с Юнги. Боязнь пошевелиться и сделать что-то неправильно. Красивое лицо Сокджина напоминало лицо Чимина. Использование ее молчаливого согласия и двойственность на публике — Хосока. Ее словно каждый раз окунали в грязь, погружая с каждым разом глубже. Выплыть она бы никогда не смогла самостоятельно.       С той недели Джугён словно действительно умерла. В ее голове казалось было совершенно пусто, до того момента, когда не случилась задержка. Месячные не начались в срок, вдобавок ее еще и стошнило на работе. Мысль о беременности казалось сведет ее сума. Как? Как это могло сново ее найти? Почему все дерьмо мира случалось именно с ней?!       Вечером этого дня Джугён еще раз стошнило прямо на кафельный холодный пол ванной. Вывернуло пустотой наизнанку и скрючило пополам. На полу теперь вонючей массой лежал ее недоужин, а Джугён казалось, что это ее внутренности. Она заплакала, не тихо и смирно, а громко и навзрыд. Но не помогло. Тонкий писк разнесся по ванной от ее попыток сдержаться. Полегчало только после того, как она выпила таблетку. На тест, который купила, Джугён не отважилась посмотреть. Сначала убралась и только потом взяла его с полки над раковиной. Одна полоска ярко виднелась на белом фоне. Второй не было, и словно невидимый кто-то гадко прошептал о том, что случись это еще раз, и, возможно, удача уже не будет на ее стороне.       Ведь этот ублюдок не будет предохраняться…       Еще вчера утром, натянув на себя дождевик и резиновые сапоги, Джугён лениво думала о том, что делать, если Сокджин приедет опять? Она ненавидила себя за слабость и одновременно с этим сильно жалела, пыталась смирится с существующим положением вещей. Принять эти посещения, как погодные условия, как данность. Джугён думалось, что она разделена на две части. Или даже на миллион разных частей. Они все зависли в воздухе и ей себя уже не собрать.       Но что она могла сделать? К кому могла обратится? Не было никого, кому она могла бы открыться в этой постыдной связи. Да и не факт, что она осмелилась бы рассказать обо всем. Изнасилованием это вряд ли можно было бы назвать. Она ведь не сопротивлялась… В полицию точно с таким не пойдешь. С матерью она не поддерживала никаких отношений уже много лет. Друзья? Их не было. Разве что коллеги или знакомые по лестничной клетке. Сколько бы она не билась — выхода не было.       А теперь она беспокоилась о вещах, которые были намного сложнее и хуже.       Ребенок…       Нет, не просто ребенок. НЕЖЕЛАТЕЛЬНЫЙ ребенок. Ребенок, которого она никогда не сможет полюбить. Которому будет желать смерти… Она будет желать смерти себе…       В момент слезы опять застыли в глазах, а губы затряслись. За что с ней так? Все кого она любила, делали ей больно. С каждым разом хуже и хуже. Это был замкнутый круг. Безостановочная череда жестоких издевательств, с самого ее рождения. Никто и никогда не любил ее по-настоящему, не заботился и не понимал. Выхода действительно не было. Все повторится опять, хотела она этого или нет…       Вдруг постоянная цикличность событий бросилась ей вглаза и разрезала пелену слишком резко. Все что с ней происходило все эти годы, все насилие, принуждение, обман доверия и разрушение. Одно и тоже, только с разными людьми. Почему они появлялись в ее жизни? Не потому ли, что она сама их выбирала из тысяч других? Не она ли сама делала этот выбор, наступая на одни и те же грабли?       Виновником всех ее насчастий, была ОНА САМА…       А сейчас Джугён, сидя на кровати и держа в руках негативный тест на беременность, вдруг поняла, что забеременей она от Сокджина, то это был бы конец. Она бы точно выпрыгнула из окна. Если хочет жить, то нужно что-то кардинально менять! Рука сама потянулась к телефону… Через несколько долгих секунд ожидания на той стороне ответили:       «Служба психологической поддержки. Слушаю вас…»