Укрывшись от враждебного мира за кирпичными стенами дома и деревянной входной дверью, двое, мечтавшие отсюда выбраться, развалились на кровати, давая своим ногам небольшой отдых, и, смотря в темнеющий потолок, пытались обдумать план дальнейших действий, разбавляя своими голосами давящую тишину.
− Может, нам надо здесь кого-то найти? Как в игровых квестах? – предположил Женя, даже не замечая, что уже начинает повторяться. Лежать вот так вот без дела напрягало, но парень понимал, что пока у них нет четкой цели, выходить из квартиры и наугад бродить в тумане, в котором водятся не пойми кто, попросту может быть опасной затеей.
− Не исключено, только вот как узнать, кого? Или тут вообще есть какой-то босс, которого нам надо замочить, и тогда откроется проход в наш мир, − ответил Ильдар, добавляя про себя, что если он когда-то и хотел оказаться в игре, то точно уж не в такой скучной хоррор головоломке.
«И надо было так лохануться с монетами, − подумал про себя мужчина, − Если бы не эта глупая ситуация, ничего этого бы не было, сидели бы дома, смотрели что-нибудь прикольное и пили коктейль, а сейчас разгребайся хрен пойми с чем», − он, было, хотел сказать Жене о том, что удачно они тут оказались вдвоем, а не кого-то одного занесло в подобное место, но вместо этого у него сорвалось:
− Это всё ты виноват, − спокойным, ровным голосом, даже не поворачивая головы к лежащему рядом парню, у которого от внезапно услышанной фразы на секунду вылетели все мысли из головы.
− Чего? – думая, что он ослышался, Женя сел на кровать и, развернувшись к продолжавшему лежать Ильдару, сложил ноги по-турецки, внимательно смотря на лицо напротив, выражающее какое-то то ли разочарование, то ли злобу, уточнил, – Прости, что ты сказал?
– Я сказал, что ты во всём виноват, – спокойно, но с появившимися нотками угрозы, по-прежнему не смотря на него, тот, кто еще некоторое время назад источал теплоту и любовь, встал с кровати и подошел к окну, всматриваясь куда-то вдаль, – Ты всегда во всем виноват, – тихое рычание стоявшего теперь спиной к парню Ильдара вызвало по телу Жени табун мурашек от страха. Он не мог вспомнить, чтобы когда-то слышал в свою сторону столько ненависти в его голосе.
«Почему он еще здесь?» – закипавшее внутри негодование отравляло мысли мужчины, разносило яд по телу, заставляя сжимать кулаки.
– Ильдар, – негромко, осторожно начал парень, следя за малейшей реакцией, – Ты о чем? В чем я виноват? – не видя его глаз, было сложно сказать, что за мысли роились сейчас у того в голове.
«Может, это так же, как было со мной?» – успел подумать Женя, прежде чем снова услышал:
– Это ты во всем виноват, – фразу, брошенную всё с той же неприкрытой, рокочущей злобой в голосе стоящего у окна человека.
От такого что-то внутри неприятно кольнуло, но парень лишь отмахнулся, держа у себя в голове, что это не мысли того Ильдара, которого он знает. Шестеренки в его мозге лихорадочно крутились, пытаясь придумать, как заставить прийти в себя единственного находившегося рядом человека. Не желая как-то причинять ему вред, Женя решил, что всё получится разрешить просто разговором.
– Ильдар, хорошо, я виноват, прости, – вставая с кровати, сказал парень, тщательно взвешивая каждое слово.
– Ты всегда во всём виноват, – чётко, с дрожащим от злобы голосом, словно из последних сил сдерживающийся, чтобы не сорваться на крик, произнес мужчина, поворачиваясь и смотря прямо в наполненные смятением глаза некогда любимого человека. Сейчас же, всё, что он чувствовал, это неукротимую ненависть, мечтающую вырваться наружу, жуткое ощущение глухого восторга от тщетно маскируемого испуга в направленном на него взгляде.
– Ильдар, успокойся, давай поговорим, – стараясь держаться плана, с осторожностью сказал Женя, выставляя обе ладони перед собой в большей степени инстинктивном защитном жесте.
– Ты, – четко произнес Ильдар всё тем же жутким, пропитанным ненавистью голосом, – Во всем, – мужчина выдержал паузу, – Виноват, – каждое слово было подобно удару хлыста, бьющему по зеркалу где-то внутри парня, оставляя на нем трещины.
«Это не его мысли, – стараясь держаться, повторял про себя Женя, смотря на стоявшую у окна фигуру, – Он так не думает».
«Ненавижу. Уйти. Раздражение. Бесит. Ненавижу. Виновен. Ненавижу», – на повторе без остановки крутились мысли в голове того, кто уже и не помнил, что когда-то испытывал к человеку напротив совершенно противоположные чувства.
– Эй-эй, ты куда? – взволнованно спросил парень, смотря на то, как Ильдар уверенным шагом направляется к выходу из квартиры, – Стой, – он схватил за руку проходящего мимо него человека и вскрикнул, потому что его почти сразу же резко оттолкнули так, что он отлетел и ударился и без того многострадальной головой об угол кровати. До сих пор находившаяся повязка на голове, о которой Женя успел забыть, немного смягчила удар, но это не особо помогло. Оставалось надеяться, что и в этот раз боль пройдет также быстро.
– Ты во всём виноват, – снова повторил Ильдар и развернулся к выходу, четким шагом направляясь к входной двери.
«Думай! – панически приказывал себе тот, кто понимал, нельзя в таком состоянии пускать мужчину на улицу, – Думай! Заговорить, вопросы, диалог, млять.»
– Почему тебе надо на улицу? – громко спросил Женя первое, что пришло на ум, поднимаясь и догоняя у выхода. Ильдар и правда остановился и снова повернулся к стоящему чуть поодаль, едва дышащему парню, замершему в ожидании, сработал план или нет.
– Ты во всём этом виноват, – сжимая кулаки, также, не повышая голоса, с рокочущей злостью произнес мужчина. Жене хотелось отвести взгляд от т а к о г о Ильдара, но он заставлял себя смотреть прямо в его наполненные ненавистью глаза.
– В чём я виноват? – голос предательски дрогнул. Повторяя про себя, как мантру, что это не настоящий Ильдар, что это не его мысли, что он так не думает, тем не менее, холодные иглы сомнения медленно прорастали где-то в груди, доставляя едва уловимую физическую боль.
– Ты во всём виноват, – произнес по-прежнему дорогой человек, а потом впервые на его лице появился оскал улыбки хищника, а глаза словно засветились каким-то безумным ликованием, как у зверя перед загнанной в угол жертвой. Ильдар сделал шаг вперед, заставляя инстинктивно сделать такой же шаг назад Женю. Потом еще один. И снова парень был вынужден отступить, на всякий случай, сохраняя дистанцию, не зная, чего ожидать.
– Я виноват, прости, – из последних сил сохраняя спокойствие, так и не понимая, как привести в чувство съехавшего с катушек человека без физической силы, Женя всё также продолжал отступать назад, пока не уперся в кухонный подоконник.
Дальше был лишь сумрак враждебного мира. Подступающее отчаяние от сложившейся ситуации душило изнутри, мешая думать. Неотрывный взгляд стоящего уже совсем рядом Ильдара, полный ненависти и странного ликования, обезоруживал.
А потом всё вокруг замерло от отчетливо прозвучавшего:
– Ты мне не нужен. Я тебя ненавижу.
Внутри парня что-то оборвалось. От этого не спасла мысль по типу «это не настоящий Ильдар». Это что-то внутри в этот самый миг умерло, забрав с собой частичку чувств, эмоций, взамен оставив растущее ощущение пустоты и боли. И захлестывающего с головой отчаяния.
Надежда умирает? Нет, наверно, надежду убивают. Безжалостно, страшно. Показательно оставляя истерзанный труп, разъедаемый отчаянием.
– Хватит! – дав волю эмоциям, захватившим разум, Женя замахнулся и ударил по щеке того, от кого никогда не хотел слышать бы подобных слов, – Приди в себя! – еще один удар эхом отозвался в этом жутком сонном мире, покрытым туманом, но не смог согнать холодную ненависть в глазах человека напротив. Человека, готового сейчас на многое...
От возникающих в голове картин прошлого становилось только больнее. Призраки счастья словно насмехались над парнем сейчас, вгоняя в его мозг раскаленными гвоздями мысли, что это всё было ложью, обманом, фальшью.
За отчаянием приходит смирение... Не совсем осознавая свои действия, всё под тем же ледяным взглядом, который, казалось, медленно убивает, путая мысли, тот, кто потерял надежду, обрел её в блеске металла...
Нож.
Одиноко лежащий на полу бывшей когда-то уютной кухни.
Слабо светившийся, словно сам по себе, а не от исходившего тусклого света из окна, за которым стелился всё тот же молочно-белый туман, он манил к себе лучше любого магнита.
Ненавидит...
Всегда ненавидел...
Притворялся...
Словно со стороны парень наблюдал, как его тело медленно наклоняется за холодным металлом. Как деревянные пальцы сжимают такую же ледяную металлическую ручку. Глаза скользнули по внушительному лезвию, без труда способному пронзить насквозь хрупкое человеческое тело, но тело не остановилось, будто превратилось в заводную деревянную игрушку.
Разве может быть больнее, чем уже было?
Он смотрел в горевшие ненавистью глаза, на ощупь вкладывая нож в холодную и бледную руку мужчины, а затем сжал вокруг чужой ладони свою.
Разве может какой-то кусок металла также сильно его поранить, как прозвучавшие слова?
Что-то испугать его сильнее, чем ненависть его человека?
Парень вздрагивает, стоит холоду лезвия прикоснуться к такой тонкой коже на его шее, под которой именно сейчас так бешено билась венка.
«Это конец?» – проносится в голове мысль, едва он ощущает горячую струйку крови, стекающую по его шее, и закрывает веки, не выдерживая молчаливой ненависти ледяных глаз...
