Юстинианов Посох

      Он проснулся в тишине, в спокойствии. В грации роскоши и изящества. Мягкость и нежность белья успокаивали и убаюкивали, балдахины у потолка придавали уют, раннее южное Солнце поблескивало из окна – то не было сновидение, равно как прошлый день. Если раньше, вчера, он был на иголках в попытках понять и принять немыслимый доселе факт, то с нынешним пробуждением наступило смирение. Он в другом мире. В Нортейрионе. То не радовало и не печалило, Тахома просто принял этот факт за данность. Равно как, что спать ему придется с куском холодного металла. Нормальные люди спят со своими половинками, некоторые с ростовыми подушками, дети с игрушками, а он – с Посохом. На смех и улыбку не пробивала такая шутка от судьбы. Спутник по жизни, прилипший как банный лист, в виде обезличенного и безмолвного оружия – не это он ожидал, но с навалившейся напастью в виде неудобства наличия сего спутника нужно будет разобраться. Еще многое было неизвестно Тахоме, что постегивало того к изучению и поиску ответов вместе с решениями.       Если появилась проблема, ее нужно решить.       Освальд принял сидячее положение и привычно заглянул в Статус. Удивительное существо человек – только вчера от комплексности и необычности управления кружилась голова, а сегодня уже были отработаны паттерны и более-менее интуитивное понимание работы второго и неотъемлемого спутника по жизни. Человек чудовищно быстро адаптируется к новому.       В системном Статусе его беспокоили два пункта, которые тот решил оставить на потом. Первый из них был Малый Посох:       ⎡Малый Посох       Требования к открытию: отсутствуют       Бонус к экипировке: Поток маны* (освоен)       Особый эффект: отсутствует⎦       Название врало. Посох был почти два метра длиной и если он считался «малым», то насчет размеров других форм и видов у Тахомы закрадывались неутешительные выводы за будущее качество будничной жизни. Оставлять максимально малый и компактный размер пагубно, ведь каждая форма Оружия имеют свои характеристики, которые выдает своему Герою поверх его «основных» и тут уже прагматизм диктует условия, а не удобство и комфортабельность. Окно с характеристиками и описанием формы мало поменялось за ночь, но таки изменилось – произошло некое освоение бонуса. Тахома «нажал» на него:       ⎡Бонус к экипировке       Дополнительная способность формы Орудия, которую получает Обладатель при экипировке. При открытии формы бонус считается неосвоенным до тех пор, пока Обладатель не выполнит условия освоения. Базовым условием считается определенное время для привыкания к форме, также возможны и другие условия. При освоении бонус вступает в полную силу и может использоваться вне родной формы.⎦       ⎡Поток маны       При активации навыка затрачивается запас маны Обладателя, усиливая ущерб от прямых попаданий Посохом.⎦       «Замечательно. Выходит, способность останется навсегда со мной и ее можно будет использовать и на более мощных формах,» — потолковал с собой Освальд.       — Поток маны, — активировал он голосом навык и Посох подчинился, укутавшись на мгновение свечением от глубокого синего на навершии с постепенным переходом к светло-голубому по всей длине древка Посоха, после чего появилась постоянная слабая пленка вокруг драгоценного камня, оставляющая за собой легкий шлейф при малейшем движении.       Герой быстро переключился на основной экран характеристик, но каких-либо изменений в повышении или, быть может, понижении шкал не наблюдал, несмотря на то что при выводе подробной статистики Статус указывал отдельными долями характеристики тела Освальда и дополнительные от Посоха.       «Точно, тело,» — сообразил он. — «Статус отображает все то, что влияет на мое тело, когда Поток усиливает удар Посохом. Даже не сам Посох. Формулировка штука такая…»       Он взглянул на расход маны и тот был приличным. Числовых обозначений в Статусе не наблюдалось, потому определять приходилось на глазок и тот выдавал значение в одну шестую от всего нетронутого запаса. Но вот уже как половина минуты прошла с момента активации навыка, а пленка не исчезала. Вставать из кровати откровенно не хотелось, а проверять на жестких вещах – портить имущество, потому пора проводить опыты над набивкой подушек и одеял. Сложив несколько подушек башенкой и обернув покрывалом, экспериментатор легонько ударил Посохом и вернул в изначальное положение. Тот все еще был покрыт пленкой. Ударил немного сильнее – оставался покрытым. Еще раз. И еще раз. И еще. Когда размах стал соответствующим, чтобы оставить гематому, удар, наконец, был расценен соответствующим для действия навыка.       — Поток маны, — снова произнес экспериментатор, но Посох не отреагировал.       Заглянув в Статус, он увидел причину: в списке «навыков и умений» подле родного барьера появился Поток маны с обратным отсчетом. Откат навыка после срабатывания, а не после активации. Хотя возможно наоборот и откат у навыка приблизительно три минуты – 30 секунд на гляделки в Статус, две минуты насилия над подушками и еще 22 секунды ожидания до повтора. Проверить необходимо.       В этот раз Тахома решил активировать мысленно, но с первого и со второго раза не получилось. Только когда он ярко представил весь процесс активации, переливания пленки и шлейфа, а также сути работы навыка, тот удосужился активироваться.       «Хлопотно. С барьером возникают трудности, а с параллельными задачами мозг поплывет,» — отказаться от идеи пафосных выкриков он не смог. Пафос прагматичней.       Ударив в последний раз по перьевой жертве, подтвердилась версия с откатом после срабатывания, причем откат был не 30 секунд, как Тахома предположил, а 28. Причину не нашел. Просто изначально 28 секунд отката.       Последний эксперимент он решил провести на себе. Усилив свой барьер до средних значений, маг нанес размашистый удар по руке. Импульс загасился о сверхъестественную работу барьера, но дошел до контакта с конечностью. Боли почти не было. Будь в препятствии одежда, не было бы и вовсе.       — Поток маны.       Удар был расценен соответствующим для действия навыка – синяку быть. Увеличенный урон порадовал Тахому, пускай определить точное значение повышения атаки он не мог. Приблизительно от 15 до 30 процентов от изначальной силы удара, конкретней утвердить пока что не мог – удары не абсолютно одинаковы, а оценивать по боли и оставляемыми гематомами на себе звучало как угодно, но не по-исследовательски. Шкала здоровья при этом не уменьшилась, значит Статус отображает на ней более серьезные повреждения, нежели незначительный синяк, что ставит как еще одну пометку в заметках об устройстве сего механизма, так еще один крест на мазохистких опытах.       После затраты половины магического запаса голова немного потяжелела, как от пинты алкоголя. Некритично, но Освальд сам себе подложил свинью на пустом месте с утра раннего. Зато очередная заметка, уже про расход разных ресурсов и их регенерацию! Во всех ситуациях надо искать плюсы, раз теперь прагматизм во главе угла.       Главное, чтобы плюсы не добили сильней минусов. Второй Нортейрион судьба вряд ли подкинет.       Тахома удосужился вылезти из кровати и одеться, попутно вчитываясь в объяснение последней подстатьи, характерной каждой из форм:       ⎡Особый эффект       Специализированная, мощная способность, доступная только при использовании определенной формы Орудия. При освоении формы способность усиливается.⎦       Описание говорило само за себя, а также давало еще более вескую причину не оставлять неосвоенные формы. Откуда эти новые формы достать – вопрос со звездочкой. Однако про звездочку, равно как про отличие от остальной четверки ответы найдутся в кабинете советника.       Последнее, что удостоилось внимание в Статусе перед выходом в свет из ныне лаборатории, это предрасположенность к магии. ⎡Магия:       Предрасположенности: не выявлены*⎦       ⎡Звездный Посох позволяет Обладателю игнорировать ограничения магического, психического, ментального, псионического и других нефизических аспектов потустороннего потенциала Обладателя, вне зависимости от его истоков, предрасположенностей и последующих влияний. Для Обладателя открыты в использовании любые механизмы и эксплуатируемые для них ритуалы, вошедшие в контакт с Орудием ассимилированными им, вне зависимости от их природы и метода работы.⎦       Будто специально завуалировано и туманно осложнено, но описание давало четкий ответ, что в изучении магии Освальду были открыты все дороги, что логично. Герой-маг немогущий колдовать – нонсенс. Однако узнать свои предрасположенности, раз таковые имеются, стоит.       Тахома подошел к дальнему углу спальни, где стояло метровое зеркало на туалетном столике, плоское и из стекла, с оформлением из драгоценных металлов и красного дерева. Явный показ богатства, равно как и сама спальня, да и вообще – чуть ли не все увиденное во дворце кричало о величии, силе и изобилии. Было ли оно также в столице, в других городах и по всему государству или хотя бы во дворце? Конечно нет. Но впечатления новоприбывшим юнцам создавали как можно благосклонней и радужней.       Кроме одного человека.       Не он сейчас интересовал мага, а содержимое ящичков стола и не прогадал – обнаружилась искомая расческа и несколько бутылочек с парфюмером. Туалетных принадлежностей, кроме полотенца не было, равно как умывальника или хотя бы таза с водой, потому привести в порядок прическу и брызнуть пару раз не особо сильно пахнущим одеколоном было лучшим и, более того, единственным выходом из ситуации.       В зеркале отражалось молодое лицо, вобравшее многое из английских черт, но в то же время восточные корни придавали свой шарм, сглаживали неоднородности и шероховатости исконного туманного альбионца и, наоборот, дополняя их. Черные волосы, ярко выраженные, но тонкие брови в контрасте с белой кожей, тонкие губы, европеоидный разрез глаз, ровный нос, что на удивление не пострадал в рейдах – от родителей он получил хорошие дополнения от западной и азиатской внешностей и обошел мелкие недочеты, а также малый рост, оставшись чуть ниже 180-ти. В чем-то у него было слишком много от матери; сторонние взгляды подмечали некоторую андрогинность, что имей Тахома желание и он мог покорять обложки модного журнала и завоевывать фотостудии в новых линейках одежды. Подтянутый, высокий, смазливое личико, привлекательная и обаятельная внешность – за ним могло бегать несколько модельных агентств, перекрикивая все большие гонорары.       Быть может, выйди он из медкомплекса и суда на своих ногах, те повели бы именно к ступеням медийности, туда, где витают изыски, популярность, деньги и авторитет. Место, о котором он завидует. Однако он даже не покинул стены операционной самостоятельно, да и повозки в морг на лифте не назовешь взбиранием вверх.       Взглянув на себя последний раз, уже причесанного и надушенного, а также захватив с собой парочку пожитков и пальто, аккуратно повешенное служанкой за гардеробной ширмой, Тахома покинул спальню.       Вне ее расположился Мотоясу в современной одежде, сидящий на одном из диванов в гостиной. Кроме него никто не пробудился в рань.       — Йоу, — поднял тот руку в приветствии.       — Утро, — поприветствовал Тахома в ответ. — Когда встал?       — Да полчаса назад, наверное. Часов нет с собой, — он не пытался разговаривать тихо.       — Вот тоже, а вещь полезная, — впрочем, Тахома тоже не собирался продлевать остальной троице наваждения Морфея.       Он переместился на свое вчерашнее место на соседней софе.       — Как погляжу, тебе понравилась местная мода.       — Ох, только не мундир. Тот, кто придумал его явно кончал при асфиксии.       — Пф, — прыснул блондин, — соглашусь. Напомни, — сменил он тон, — зачем тебя отвели тогда?       — Как выяснилось, они заготовили одежду только для дохляков, потому искали и подбирали размерчик отдельно.       — Ну да-а, — окидывающим взгляд осмотрел его японец, — нехило ты накачался и в руках, и в груди, пак хороший, да и спина ничего так…       — Вроде ты у нас ловелас строчного шитья, — вопросительно проговорил Тахома.       — Ты чего имеешь ввид… ой-гх, фу, мерзость! Я вообще не про это! — начал копейщик отнекиваться.       — Да ладно, с начала и так понял.       — Так чего ставишь в неловкое положение?! — Воскликнул потерпевший.       — Шутку опрокинуть.       — Улыбки не вижу.       — Хе-хе, — ухмыльнулся брюнет. — Ничего из ряда вон выходящего не произошло, — вернулся он к разговору, — одели с иголочки и всякую заумность зачитали.       — Тоже самое. Но как-то странно, что принесли столько одежды и гардероба, а тебя – отдельно. За ширмой было трудно разглядеть, но там, вроде как, были размерчики в аккурат под тебя, — повитал в рассуждении Мотоясу.       Освальд пожал плечами.       — Видимо, не подходили.       — Да не можешь ты быть таким… массивным, — отстраненно и больше в воздух произнес блондин.       — Поверь, помахаешь им, — указал тот на Копье, — станешь таким же бугристым и будешь не ты подкатывать, а пассии к тебе. Они любят не только покладистых и прилежных, — оскалил клыки в усмешке Освальд. ​​— Да и не сильно я крупней, даже в сравнении с вами, домоседами.       — Хотел сказать отаку?       Тахома снова пожал плечали.       — Магия имба, потому волшебники тонковаты, — протянул копейщик, — так что сдуешься ты, — теперь он ухмыльнулся.       — Пожалуйста, буду только рад, раз я теперь самый настоящий маг. Прощай махание древком, буду метать огненные шары издалека и в ладошки хлопать аки маленький ребенок. Всегда мечтал бросаться огненными шарами!       Разговор быстро сошел на нет, когда Рен с полуоткрытыми глазами вышиб дверь спальни, известив тем самым свое не очень доброе утреннее пробуждение.       Спустя двадцать минут пятеро были в сборе в гостевой комнате, а еще через полчаса появилась группа служанок, пригласивших Героев к завтраку. Банкетный зал был тот же, что и на вчерашнем ужине: овальной формы с балконами и углублениями по периметру, которые смотрели в ниже прилегающий сад. В отличие от серых тонов стен и темных-синих оттенков крыш окружающих галерей, влитых корпусов зданий и величественных башен, малый открытый зал был выполнен из белого камня и контрастировал, сиял. Выделялся своим видом среди пышущего благоухающими цветами садом, словно он не в застенках замковых стен, а на поляне, где сказочные существа по весне выходят в свет взору человека.       Изыск. Роскошь. В него не тыкали головой, а окунали ее всю.       И Тахоме это нравилось. То вызывало некую зависть в глубине сердца, но лишь подтверждало, что окружение не просто бросает в лицо богатство, выставляя наблюдателей никем в сравнении с владельцем всего вокруг, но и делает это по-красивому. По-эстетически красиво, завораживающе. Архитектура, грациозность, величие – все это напускной фарс, лишь верхушка айсберга и приятное следствие, чего действительно добились здешние люди, государство. Но и фарс дорого стоит. Позволить держать в чистоте и порядке декоративный сад, открытый зал, выстроить этот замок, целый дворец и поддерживать его как часовой механизм, где каждый человек отдельная шестеренка – то лишь гримм, макияж и сцена, без которых замок будет функционировать, а власть править. Героям показывали лишь лицевую сторону, самую красивую и восхищающую. Пусть. Если и давать обманываться, то только с осознанием и наслаждением им, обманом.       Обманываться, что принадлежишь к окружающему. Что выше и лучше.       Прием пищи прошел тихо и мерно. Покидали его по одиночке и своевольно, кто куда соизволит, умыться, принять ванную или отдохнуть перед встречей с новым днем и новыми лицами. Освальд покинул павильон вторым, в аккурат когда одна из служанок практически вышла из сада выполнять свои следующие обязанности.       — Мисс, — деликатно обратился он, подходя из-за спины, — разрешите потратить немного вашего времени.       — Господин, — отпрянула та, но быстро взяла себя в руки и совершила реверанс, — моя обязанность – выполнять ваши пожелания.       «Ну и… словечки,» — замялся на краткий миг Тахома.       — Вы, должно быть, знаете королевского советника, — посмотрел он на нее сверху вниз ввиду разницы роста в целую голову. — Отведите меня к нему.       — Прошу простить меня, господин, — учтиво прошептала девушка, — граф Милдмей занят приготовлениями будущих начи…       — Уверен, он выкроит пару мгновений этим рабочим утром и сможет передать дела в руки своих подчиненных на сей момент, — спокойно парировал ожидаемый отказ. — Веди-те, — надавил он.       — Как прикажите…       Две фигуры в светлых одеяниях шли по осветленным коридорам замка. Он, готический замок, был огромен и воздвигнут на скале, что делало его не просто большим вширь, но и в высоту – или в глубину, и если Героев водили только по узкой, лицевой стороне, то сейчас окружение окрасилось в общую строгость и лаконичность. Там, где пребывали Герои, Тахома мог явственно описать как дворец, когда сейчас он шагал по именно что замковой крепости.       Ведущая знала, куда идти, ни на секунду не останавливалась и совершала повороты по наитию, однако выбранный маршрут был… не коротким. Пустынным и намеренно окольным. Случайные встречные и клерки искоса глядели на нее и некоторые особо высокопоставленные в отличительных одеждах совершали мелкие инстинктивные движения телом или мимикой, будто уже хотели остановить или обронить выговор, но только завидев главную фигуру сопровождения, прерывали себя и, более того, возвращались к своим делам, игнорируя двоицу, словно ту и не видели.       Подойдя к массивной двери в углублении, хрупкая девушка взялась за дверной молоточек в виде простого кольца и постучала им в особом ритме. Открыл юноша в пиджаке, которому служанка сказала пару неслышимых Тахомой фраз, и после менее десяти секунд стояния в проходе Герой Посоха находился в личном кабинете канцлера, рассматривая крыши столичных зданий с более близкого или точнее приземленного ракурса. Квадратный кабинет не пылал ненужной роскошью, создавая рабочую атмосферу рядами книг на полках и писчими принадлежностями на столах, главным эбонитовым и малым письменным в отдаленной части комнаты иже с неуемным порядком на обоих столах. Освальд не смел прикасаться к чему-либо, равно как и сесть в ожидании. Он чужак в помещении, несмотря на то, что был впущен подмастерьем. Позволять себе нахальство еще дальше в столь щепетильной теме, как сейчас, не стоило.       Тем более, когда слышен гулкий шаг двоих поднимающихся людей и треск досок за дверьми. В кабинет вошел советник при короле вместе со своим помощником.       — Граф Милдмей.       — Просто канцлер, господин Освальд, — выждав паузу, произнес Милдмей. — Я ожидал этого разговора и был уверен, что вы станете первым, вошедшим в данный кабинет. Однако не ждал разговор столь рано.       — Признаться честно, и я не ждал. Однако устал быть зажатым в тисках, — показал он жестом на «свободный» стиль запахнутого пальто и рубашки под него, — быть ведомым и направляемым. Иногда воля рвется наружу и вырывается.       Канцлер молча и безэмоционально смотрел на Освальда оценивающим взгляд. Протянув ладонь к столу, он произнес:       — Присаживайтесь, — обогнув стол и сев на свое законное место в кресле, он обратился к своему помощнику, — Раймунд, доведи начатое до конца. Не беспокоить ни при каких обстоятельствах.       Парнишка лет 16-ти оторопело поклонился от взвалившегося на плечи, схватил документы с письменного стола и спешно покинул кабинет. Аристократ коснулся ладонью примечательной куполообразной вещи, лежащей на его столе, и та засияла мягким золотистым светом. На долю мгновения Тахома почувствовал, как сквозь него прошло что-то неосязаемое. Не обладай с рождения своим сверхъестественным барьером, он бы не почувствовал ничего.       — Все никак не вымолвит слово, — низким голосом начал граф. — Без общения ему не сработаться и не пробиться. Не избавится от недостатка – не займет место заведующего канцелярией.       — И все же, вы ему доверили работу, — продолжил Тахома по гостевую сторону стола.       — Без терниев не познать достижения, — напутственно сказал канцлер. — Будет кощунством не вверять следующему поколению дела. Он – третий сын Меривезеров, криштальдтского дома, что на востоке. Мелромаркский неродной, от того робок и в побеге закопался в бумагах. Если он не станет продираться сквозь шипы и окроплять плоть из-за них, то ему нет дела ни в канцелярии, нигде либо еще, что в Мелромарке, что в Криштальдте. — Советник обратил взор на Героя, — что вас интересует пред начинаниями?       — Вы хорошо осведомлены об Оружиях, призыве, Катаклизмах. А также занимаете важный чин в государстве, — расставил свои приоритеты призванный, — я желаю узнать конкретное, например, что держу в руке Звездный Посох, когда остальные – Легендарные Оружия.       — Посох отличен в сути от Легендарной Четверки, — кратко «ответил» канцлер.       — Вчерашняя речь относилась только к Четверке, и ни разу не оговаривался Посох отдельной фигурой.       — Слова и сведения из них распространяются на Звездное Оружие, — снова он отбился окольным высказыванием.       — Оружия, — настоял Тахома. — Их больше.       «Легендарные Орудия отвергают друг друга, если больше одного, Звездные Орудия отвергают, если больше двух,» — вспомнил он вчерашнюю выжимку.       Его собеседник сменил позу в кресле, облокотившись о стол и скрестив руки.       — Верно. Семеро Звездных Ружий и четверо Легендарных. Мы подготовили упрощенную речь, исходя о призыве только Легендарных Оружий в наше королевство, и не ожидали увидеть вас и его в том числе, — аккуратно указал аристократ на Посох.       «Не ожидать – не оправдание.»       — Поэтому не рассказали про Посох, не дополнили картину и… вовсе скрыли? — бросил вызов Освальд.       Граф Милдмей вперился взглядом на Героя.       — Не сочти за упрек или оскорбление, — неизменной интонацией начал он, — но может ли неподготовленный человек прочитать и внять всю глубину философского трактата за первый раз? Богословы и ученые умы тратят свои жизни на познание и толкование как Оружий, так жизней бывших Героев и вскоре теперешних современников. Неполнота и недомолвка для столь сжатых подготовительных речей впервые столкнувшимся с новым и неизвестным лишь неизбежное следствие, и даже с ним – каждое слово и смысл неиносказательно правдивы и без единой толики вложенной лжи. Но теперь вы здесь по своей вырывающейся воли, — сменил он тон, — а значит жаждите продолжения.       Тахома принял оправдание Милдмея, кивнув головой в согласии. Более лучшее и уместнее объяснение от прожженного бюрократа он мог и не ждать.       — И жажду хочу восполнить, — продолжил разговор призванный. — В чем разница между Оружиями?       Канцлер отвернул голову в сторону, постукивая пальцами по столешнице. При ударе средним пальцем в чернильнице рождались мелкие волнистые колебания расслоившейся фракции на долю мгновения. Он тщательно подбирал слова и то значило для его собеседника в пальто, что дело сложней, нежели он предполагал попервой, а истраченный запас маны с тяжелой головой лишь усложнял внимание к деталям.       — Как бы Тройственная Церковь и Церковь Четверых не желали разделить их, возвысить Легендарные над Звездными, даже в наименовании их Священными, — аристократ вернул взгляд на Освальда, — и даже имея зерно истины разделением, но обе ветви Оружий остаются в мире для единой общей цели – оберегание и сохранение оного. Несмотря на мою нелюбовь к доводу о древности, но Церкви Четверых и Семерых зародились единовременно, что влечет в их возникновение единый посыл в раскрытии глубинной, истинной природы скрытой сущности Оружий и окружающего мира через них.       — Но в разделении должна быть причина, — чуя отход от темы, вставил свое слово Герой Посоха. — И исходя из контекста, я могу сказать, что эта ветвь предпочла количество над качеством. Звездная ветвь слабее и дабы не создавать лишнюю окраску, вы решили умолчать этот факт?       — Мыслить такими категориями… несправедливо, юноша — ответил граф, — и опасно в иных кругах общения. Легендарные сильнее, для конкретики я бы указал, что убойней, — уточнил он, — но не смею того утверждать без увиденных в деле заслуг теперешних Героев. Легендарные Оружия есть суть воплощение мира, его Столпы, из которых проистекает мироздание. Сила хлещет в них, мерно и степенно выходя в настоящий мир, являя тому неустанный механизм, который сдерживает напасть во всех слоях. Мир откликается на просьбу его жителей в час рока, неизбежного и неуемного. Но рок – исключение во времени, — выждал он театральную паузу, — Священные Оружия дремлют веками и тысячелетиями, появляясь пред самыми страшными страницами истории. Священные Герои поддерживают, стабилизируют и упрочняют воссозданное за их отсутствие, искореняют скверну и опухоли, чтобы хорошее, нужное и полезное продолжило существовать и после их ухода. Звездные Герои в измерении убойной силы не чета Легендарным. По меньшей мере в достижении оной, однако могущество Ружий не измеряется исключительно ею. Их Обладатели не оставляют Оружие пылиться в небытие дольше века, они куда амбициознее и их достижения общедоступней человеку. Революция в книгопечатании — начал канцлер приводить примеры, — и последующее повышение грамотности произвел фобрейский принц-гений, ныне ставшим Героем Кнута. Рельефы и очертания побережья юга и востока отпечатаны Молотом древнего воителя в уничтожении хтонических монстров, ступавших по земле и морям Нортейриона тысячелетиями, обезопасив тем самым львиную часть материка. Герои Посоха отличились в прогрессии механизмов магии, их доступности, разнообразии, а для двух стран, входящие в Великие державы, включая эту, они стали спасением. — Он снова выждал паузу. — И последний Герой Посоха сыграл важнейшую роль в выживании нынешнего Мелромарка.       Воздух в кабинете застыл, а раннее слышимый малый шум на грани слышимого порога исчез. Время будто остановилось в ожидании главного момента всего дня.       «Вот и достигнут пик,» — утвердился в мысли Освальд.       Граф не спешил дальше рассказывать, лишь смотря на навершие Посоха, прямо в драгоценный камень.       — … Тридцать лет назад Мелромарк представлял из себя жалкое зрелище, — собрался он наконец с мыслями. — Прошлая королева совершила много ошибок и неоднозначных дел, которые казались в то время лучшими или были единственными из возможных. Были растеряны силы, капиталы, союзники, договора и сам Мелромарк был расколот изнутри. Остальные страны и Великие державы оставались безынициативными от долгого мира, когда зверолюдские армии Шильтвельта под предводительством коронованного Героя Когтей начали завоевывать мелромаркские территории и то значило лишь полное истребление государства. До сих пор приграничные аристократичные земли находятся в запустении, ведь их законные наследники мертвы или влекут авантюрную жизнь наемника. Мелромарк и сейчас не смог бы устоять от того натиска, от городов и народа остались бы пепелища и разорванные клыками и когтями трупные массы, не ухмыльнись судьба зловещей улыбкой, и не Избери Посох молодого мелромаркского офицера. И без Посоха его ждала головокружительная быстрая карьера по офицерским чинам, не маячь перед ликом смерть от врага, но оба фактора вместе сложились в важнейшее достояние нынешнего Мелромарка за последний век, если не за всю историю. Великолепный стратег и суровый политик, он разил и громил многочисленные попытки закончить войну крупным сражением по началу, навязывая мелкие битвы и перебои на, казалось бы, незначительных фронтах и лишь после изнурения вражеских войск Мелромарк «пригласил» коронованного Героя Когтей на встречу, от которой было нельзя отказаться. Как вы думаете, насколько чествовали и ликовали люди, когда их ослабленная страна не просто смогла выстоять под натиском давнего врага, но разгромить и развалить гиганта? — Не дождавшись реакции на риторический вопрос, канцлер ответил, — мы торжествовали и шествовали за объединенную и воспрянутую родину. То был по-настоящему апофеоз и возрождение Мелромарка. Герой Посоха стал народным Героем государства, стержнем, вокруг которого воздвигнулся новый, нынешний Мелромарк и за это каждый житель благодарен ему. Он – наш спаситель и защитник.       Граф Милдмей гулко откашлялся, давая гостю уложить информацию в голове и себе дальнейше подготовиться к главной сути разговора.       «То есть эта палка…» — солнечный блик с драгоценного камня на навершии угодил Тахоме в глаз, — «… стала культурным и военным достоянием королевства. Не думал, что когда-нибудь окажусь во второй раз в Британском музее, а меня сам экспонат местного аналога услужливо привел к дверям. Блеск. Действительно героический эпос тянется за Посохом. Вот только отличия имеются…»       — … Он… был офицером, — рублено произнес призванный, — то есть рожденным на Нортейрионе, а не призванным извне. И король Шильтвельта вряд ли заполучил корону, будь он призванным. — Аристократ кивнул. — Звездная ветвь выбирает в носители не только чужаков?       — Верно. То есть одно из немногочисленных различий ветвей Оружий. Звездные охотно Избирают в Обладатели и местных гениев, когда Легендарные – исключительно из других миров. Призванные зациклены на выполнении задачи без особых предрассудков и суждений, когда двигать мир вперед сподручней на родине. Даже если движение – это прямой вооруженный конфликт на выживание. Нортейрион повидал сотни войн, может тысячи, и сколько история не вторилась, результат всегда един – конфликт эффективней мирного сосуществования. Только конфликты, словесные они или вооруженные, личностей или народов, политические и экономические – конфликты сподвигают на движение и заполучению желаемого, — уверенно проговорил Милдмей. — Мои слова безнравственны и бесчеловечны, за что прошу простить, но от того они правдивы. История мне учитель и судья в данном вопросе.       — Можете считать меня изнеженным и не будете не правы, — переменился в позе Тахома. — В моем мире и на моей родине не было давно столь эпохальных кризисов, как описанный вами, а схожий… — облизнул он губы в поисках замены «апокалипсиса», — схожее бедствие, из-за которого мы призваны, обращено на пользу и выгоду. Я понимаю ваши слова и соглашусь с ними. Конфликты – двигатель человечества. Я по-человечески рад, что вы выбрались из краха через самое ужасное, что может предоставить человек против другого человека, будь он хоть неким зверолюдом или вовсе – нечеловеком, — зрачки графа незаметно для гостя сверкнули. — И из краха вы воспрянули, что подвиг достойный чуду. Но кое-что меня беспокоит в вашем рассказе. Всего четыре Легендарных Оружий, и их Обладателя тоже – четыре. Семеро Звездных и разом может быть семеро носителей. И один перед вами.       Оба мужчин замолчали, смотря несмыкающими взглядами друг на друга в ожидании, кто скажет уже известный факт.       — … Именно поэтому меня проверяли? — нарушил тишину Тахома.       Хозяин кабинета громко набрал воздуха в грудь.       — Того требовали предосторожности для подтверждения как вашей личности, так призыва Посоха в мир, — объяснил канцлер. — Или быть точнее перепризыва. Узнав о случившейся Волне Катаклизма в герцогстве Сеавет еще до того, как дошли известия в столицу, Его Величество Олткрей Мелромарк был… в отчаянии. За прошедшую неделю было предпринято несколько попыток взывания к Оружиям, и мы не надеялись на произошедший результат. Призыв всех четверых Легендарных, к тому же единоразово, значит, что рок будет ужасней всех ожиданий. Избрания же вас, Освальд, этот рок подтверждает.       — Бывший Герой Посоха мертв.       — Погиб во время Волны. Я был знаком с ним лично и видел, как война оказала на него влияние последствиями и потерями. Герои – не их Оружия, они остаются людьми до конца. Я считал, что последняя война – самое страшное на веку испытание, и видеть из года в год как тот человек за титулом Героя исчезает в небытие… То был тот же бравый муж, но он лишился души. Я посмею выразить крамольную мысль, но та война стала для него личной местью над Шильтвельтом, которой он не смог упиться и утонул в ней. Я лелею надежду, что спустя прошедшую неделю он все еще жив, когда в глубине сердца понимаю, что он был мертвецом еще до своей окончательной смерти. И я хочу, чтобы вы не повторили его путь, господин Освальд.       — Соболезную утрате народа Мелромарка, — только и мог выдавить из себя нынешний Герой.       — О смерти Героя и переизбрании Посоха не знает обычный люд, даже те, кто пережил катастрофу. Смерть мужа, олицетворяющего Мелромарк, повергнет их в трепет и шок перед будущими гнетущими событиями, и распространяться о вашем появлении мы не можем. Вы знакомы с неким схожим событием, как Катаклизм Волн, и я уверен, что вы понимаете, к какому исходу может прийти массовая паника.       — П-паника? — нервно ухмыльнулся маг. — Результат будет таким, что Волны не потребуются для уничтожения. Под внешней угрозой люди должны, нет, обязаны объединиться, иначе угроза станет последней.       — Вы подкованы в речах, — неожиданно обдал комплиментом граф.       — К сожалению этот факт подтвердился на деле — продолжил собеседник, — и я просто транслирую результат изъедения человеком самого себя. Страшное создание в таком понимании человек, что может горы свернуть и себя загубить, только взглянув на горы. Ему всяко нужна путеводная звезда в делах.       Гость опустил голову в неловкой искривленной ухмылке, осознав для себя подоплеку своих же слов.       «И стать мне заменой посохнувшегося, и звездой, и лидером с воеводой, и скрываться при этом, и срань из Волн уничтожать, не много ли я на себя возлагаю?» — вопрошал себя Тахома. — «Впрочем, плевать. Дают лимоны, делай лимонад. Дают пригретое место – не отказывайся.»       Постучав Посохом от нервов, он вернулся к разговору:       — Насколько… — пытался тот подобрать правильную формулировку, — Оружия и Герои предстают религиозными центрами? Как реагируют люди на них?       На озвученный вопрос граф позволил наклонить голову на бок в изучении гостя по ту сторону стола. Этот диалог становится для него все более комплексным в доходчивости объяснения задающихся тем. И тем разговор ему нравился.       — Должно быть на вашей родине отсутствует схожие миропостроение и мировоззрение. На Нортейрионе связь Оружий с миром и его народами является постулатом и неизменной данностью, а вера вокруг них – неизбежное следствие. Героев и находящиеся в руках Ружия будут почитать, восхвалять, надеяться на вас. Вы, призванные, станете объектом изучения схоластиков в поисках эссенций мира и остальных тягостных дум, к вам будут тянуться толпы сильных сего мира, каждый шаг отразится в летописях историков, вы станете объектом человеческой власти на земле и объектом сверхчеловеческой мощи во всех потенциалах.       «Объектом чьей власти? Своей не дадут, как бы не распинывались передо мною. Но я хочу достойную жизнь, заслуженную. Которую будет желание отстаивать, а не сводить концы с концами в сырых сводах подземелий за гроши.»       — Это очень тяжелая ноша, — продолжил канцлер. — Поймите, что теперь ваша жизнь изменится кардинально. Неважно, кем вы были до этого, Избрание влечет совершенно другие испытания, тяготы и лишения вместе с присущей им наградой. Власть и государство сосредоточены на помощь Героям, мы предрасположены к вам положительно и ожидаем ответную решимость. В вашем личном случае, как вы могли понять из моих изложений истории, Мелромарк оценивает вас сверхлояльно поверх начального кредита доверия. Вверенная вам медаль тому подтверждение.       Тахома достал из внутреннего кармана пальто трехлучевую звезду.       — Немногие удостоены этой награды. Я прошу от лица государства и от себя лично пойти на встречу.       — Я разве убегал? — безголосо произнес Герой. — За счастье нужно бороться. Иначе не получишь, отберут и изобьют. Все это светское и высшее столь отдаленно от житейского и приземленного, что попросту не поддается мне своим видом. И я буду рад принять и познать ее и общество при короне, потребуй это беспрерывного искоренения толп монстров, — он поднял взор на драгоценный камень в навершии Посоха. — Пожалуйста. Рвать и метать, быть грозной или мудрой рукой правителя – пожалуйста. Связать снова могущество и влияние Посоха с Мелромарком – тем более пожалуйста.       — Вы прямолинейней, чем ожидал, — признался канцлер.       — Таковы уж мы, охотники Ассоциации с планеты Земля. Не посчитайте бахвальством, но я пачкал руки кровью, грязью и дерьмом, чтобы пробиться до чего-то сродни этому – не нравилось плыть по течению. Не противно будет снова окунуть руки, чтобы остаться в полученном сейчас статусе. Не этого всего я ожидал день назад, когда был в шаге от получения нечто… — обвел С-ранговый жестом кабинет, — схожего и своей семье в том числе, но раз я тут и, — он снова посмотрел на Посох, — обстоятельства с предложениями вырисовываются в будущем перспективней – пожалуйста. Семье я выбил мирное место под Солнцем, облагораживать его их дело. Мое дело – получить свое. И отстаивать его, — закончил он свой монолог. — Через тернии к звездам.       — Я начинаю понимать, за что Посох Избрал вас, господин Освальд. Вы хорошо и быстро приспособитесь к местной жизни и жизни аристократичной. Добро пожаловать в Мелромарк, — протянул граф правую руку и Тахома ее пожал в ответ. — Через тернии к звездам.       Канцлер позволил себе улыбнуться. Заносчивости и зависти сидящего перед ним юноши можно только поражаться, равно как его находчивости и зарождающейся изворотливости. Такие как он или выбиваются наверх и держатся на плаву очень и очень долго или тонут сразу же под своими амбициями и ревностью. Таких как он Милдмей не любил, ибо личности выходили крайне противными, но именно эта черта для Избранника была личностно-положительной. А в случае творящегося в Мелромарке и касающегося, в частности, Милдмея выбирать не приходится.       Вот он, новоизбранный Герой Посоха.       — Что произошло в Сеавете? — Непринужденно продолжил Тахома.       — … Одиозность, — емко ответил канцлер крайне спокойным голосом. — Малая концентрация боевой силы, причем очень рассредоточенной. Неожиданность стихии, неподготовленность на месте и, буду прямым, непредназначенность местных войск, горожан и крестьян против напасти, — явно намекнул тот на Посох в руках. — Утеряно несколько близлежащих деревень, сметены под гнетом тварей. Город Эйзер на крупной речной артерии разрушен на четверть, малый морской порт Изера-порт, что в сорока милях от Эйзера на восток, как сообщают прибывшие сегодня утром вести, разрушен на треть. По всем предположениям то был второй фланг нападения, что создался стихийно или вовсе собрался из остатков первого. Местное ополчение и феодалы со своими армиями смогли сплотиться достаточно быстро и разбить основной кулак тварей, а также прервать их появление, но они разбредались с самого начала до самого конца. То, что сыграло на руку в победе над напастью – рассредоточенность монстров, стало кошмаром после победы. Окрестности Эйзера и Изера-порта очищены, равно как место появления разлома, но местность по правую руку реки Нетцер надолго останется пристанищем демонов.       «Дело дрянь,» — утвердил охотник. — «Очень похоже на прорыв арок, но гораздо в больших масштабах. И ладно бы место прорыва будет известна, но и его не узнать заранее и подтянуть войска сдерживания. Сорок миль это один пеший день пути по проложенной дороге, диаметр вторичной опасности можно смело установить в сто миль…» — нервно задергал ногой С-ранговый. — «Одна тварь из арок может компостировать мозги непредугадывающим поведением, а тут «случайно» отступили и перегруппировались подальше от солдат целая свора, порушившие, мать его, город. Если начался уже восьмой день с прорыва и более крупных скоплений не предвидится, то диаметр третичной опасности спокойно расширяется до 200 миль. Их больше не извести подчистую.»       — Как я говорил вчера, — подал голос Герой, — в прошлом мире Катаклизм в немного ином виде случился и продолжается. Взамен резких и крупных наводнений разломов мелкие, точечные и постоянные арки, где обитают и бесконечно появляются демоны. И вырывающиеся в мир, конечно. Что в подробностях представляют из себя эти демоны, какой их внешний вид, размер, повадки? Вполне вероятно, что с ними я уже сталкивался или хотя бы имею информации на них.       — Это крайне занимательно. К сожалению, доклады не полны деталями. Точно известно, что разлом открылся на закате, а на юге темнеет рано. Небо окрасилось в винные цвета и светилось вплоть до закрытия разлома, что произошло глубокой ночью. Свет от неба виднелся и в Изера-порте, пускай тот не находился ни в эпицентре, ни даже в зоне поражения.       — Так почему они направились туда?       Милдмей развел руками.       — Не могу сказать. Быть может, демоны бегут на скопления легкой добычи, а может это случайность. Не могу утверждать или опровергнуть, — он откашлялся. — Вертаясь к началу, виды различны, в основной массе псовые разных размеров, от дворовой шавки до роста с человека в холке. Встречались и двуглавые в гораздо меньшем количестве, и один трехглавый, который возвышался на добрый целый чейн. Чем больше выходил пес в размерах, тем менее ловчим и быстрым он оказывался, уповая больше на грубую силу. Встречались некоторые змеевидные монстры и инсектоиды, но они были гораздо в меньшем количестве, чем волчьи стаи. Про них информации почти нет.       — Какой окрас шерстки? — сразу же накинулся Тахома с вопросами по своей части. — Сколько глаз на одной голове и выпирают ли зубы из челюстей?       — Сугубо темное тело и шея, бордовые пасти. Из отчетов оговаривались только несуразно длинные клыки у некоторых двуглавых и явные бугорки на черепах для произрастания рогов, но их самих не отмечали. Про глаза ни слова, потому смею посчитать, что по двое на голову и ничем не отличаются от зрачков обычных псовых.       — … Это орфры и цербер, — обозначил охотник. — С серьезными отличиями, во много раз крупней, не прыткие, но это они. Псы терзаний, как их повелось называть в народе, — разнес Герой толику инопланетного фольклора. — Они выдыхали огонь, клубы яда или когти с клыками были их единственным оружием?       — Двуглавые орфры выдыхали яды. Не смертельные, но половина раненых получили увечья именно от орфров, в частности от ядов. Цербер точно плевался сгустками воспламеняющейся жидкости и по слухам, как и его мелкие собратья, выдыхал пары ядов, а также грыз камень и бетон.       «Этим шавкам всегда не хватало кальция,» — выплюнул в мыслях Тахома, когда на лице не дрогнул ни мускул.       — И как же его ликвидировали?       — Магией, — все также емко ответил граф, — ритуальная и групповая всегда показывала хороший результат после скоплений противников. Цербер был живучим, но не поворотливым, потому погиб в окружении от мстящей длани людей.       — Заклинатели били по городу?       — Лучше потерять часть построек, нежели целый город. Люди были эвакуированы, а в области действия были исключительно монстры. Окажись вы командиром обороны в осажденном городе, у вас не было бы других вариантов.       — Не упрекаю обороняющихся ни в коем случае, сейчас мы можем лишь рассуждать о их поступках и подготовиться к следующей Волне. Сколько всего тварей выходило из разлома? Из вашей вчерашней речи промелькнуло также движение разлома в направлении к земле.       — Разлом был открыт около девяти часов, и очевидцы видели его постоянное мерцание вместе с особо яркими вспышками, в общем числе от восьми до одиннадцати и столько же было волн «подкреплений». Разлом появился на суше, но достаточно быстро начал смещаться ближе к берегу, что дало свою долю преимущества войскам. Часть из «подкреплений» угождала в море, а водные массивы на Нортейрионе славятся дикой и могучей фауной, в том числе и реки, пускай и в меньшей степени.       — Как закрыли разлом? — спросил собеседник последний интересующий вопрос по Волне.       — После разбития кулака во главе с цербером и несколькими орфрами войска отправились по направлению к разлому и сделали то, что могли – ударили по нему убойной силой групповых заклинаний.       «Все гениальное просто,» — воскликнул в мыслях Тахома.       — Потери?       — Крупные, — не стал уходить от ответа граф. — Мирное население пострадало больше всего ввиду сезона пахотных работ и больших деревенских общин на юге страны. Прибрежные деревни смогли сохранить часть населения ввиду некоторой отдаленности от поля брани, деревни же на пахотных землях вместе с крестьянами уничтожены подчистую. В осаде пострадало больше всего рыцарей и авантюристов, а также около двух сотен горожан. Погибших или числившихся пропавшими без вести из деревень от семисот человек, горожан Эйзера от сотни. Военных погибло 53, не включая авантюристов, их потери исчисляются от 30 до 50.       «От тысячи смертей? Описание Волны куда более смертоносно, нежели она выдается в числах. Или общая численность населения столь мало или он замалчивает настоящие данные,» — поразмыслил Герой Посоха. — «Но он выставляет их как большую потерю и откровенен весь разговор.»       — Изера-порт молчит о потерях, — продолжал граф тем временем отчет, — я предугадываю около тысячи – город мал и без крепостных стен. Раненых горожан Эйзера до восемьсот, военных, включая авантюристов две сотни. По примерным подсчетам убито три тысячи демонов только в Эйзере, в других местах подсчет не велся и не стоит на первых позициях на выполнение, потому догадываться о общей численности нету даже смысла, — отмахнулся он от детали.       «Не разносить дальше панику среди народа,» — прочитал собеседник посыл между строк.       — Сколько всего войск отражало Волну?       — 565 рыцарей и стражей, около 300 авантюристов, — отчеканил глава канцелярии.       — Это много, — удивленно проговорил охотник.       — В мирное время это невероятно большая численность и, будем честны, столь быстрое реагирование на непредвиденные обстоятельства и их отражение достойно высшей награды, которую защитники и получат в скором времени, — повысив голос, произнес граф. — Герцогство Сеавет сейчас парализовано и недееспособно, потеря развитых земель и, более того, рождение на их месте малого фронтира это мерзкая рана теле Мелромарка. Солдаты не могут начать охоту на остатки демонов, они нужны для обороны городов, а также для их восстановления. Потребуется около месяца, чтобы залатать все дыры и щели в крепостных стенах, отстроить заново городскую инфраструктуру, — Благо порты функционируют, а значит водное снабжение не прекращено и ни Сеавет с его вассалами, ни другие прилегающие к реке Нетцер графства и виконства не пострадают еще больше от последствий Волны, а восстановление пойдет быстрей. Ожидается умеренный голод в районе, но то меньшее из бед. Это всего лишь одна Волна и, как ожидается, она была самой слабой. Вы все еще желаете сохранить свою клятву? — вызывающе спросил Милдмей.       Изо рта Освальда вылетел смешок.       — Естественно.

***

      — Парни, а это нормально, что мы без Тахомы пошли? Может, дождатьс…       — Да не парься Наофуми, — унял копейщик обеспокоенного, — запропастился он, плескается в ванне с кем-то, сам виноват. Мы лучших отберем и себя в лучшем свете покажем, а он будет в ноги кланяться за свою оплошность.       — Звучит жестко… но, наверное, ты прав, — согласился Наофуми, неловко почесав затылок.       «Никогда бы не подумал, чтобы один бабник обвинял другого бабника за очередную юбку, но и вправду нужно меру знать!» — воскликнул он в мыслях. — «Если, конечно Мотоясу не врет и не говорит о том, что болит.»       Четверо призванных Легендарных Героев вели по знакомым коридорам, пышущими красотой и величием иномирской готики. Вскоре они предстанут перед вратами в тронный зал, где, в отличие от вчерашнего, их встретит не только король, восседающий на одном из двух тронов, но также их будущие спутники и товарищи, которым можно и даже нужно будет вверять свои жизни, равно как они будут вверять свои жизни Героям. Призванные уже предвкушали новые вкусы от столь неожиданного поворота судьбы как оказание в другом мире для поэтичных подвигов и свершений. Не это ли каждый хочет, скрывает за душой? То они узнают, когда откроются массивные двери.