Мертвый рассвет

      Старый склад навевает болезненные воспоминания. Акутагава медленно меряет шагами постройку, словно это поможет ему. Здесь никогда не было того, что ему могло бы помочь. Иногда он заставал своего коллегу — Чую, тот любезно молча покидал тренировочную площадку. Рюноске не нравилось, что эспер знал о его пристрастиях, поэтому стал приходить еще позже, когда луна видна в окне, что на крыше.       На этом складе он пролил большего всего крови. Своей. Дазай был хорошим учителем и очень жестоким во всех смыслах. Прекрасен, хитер и до безумия странный — к таким людям тянет, словно пчел на сладкое. И Акутагава не был исключением, более того, судьба решила тоже жестоко над ним поиздеваться.       Прикрыв глаза, парень нахмурился, не хотя вспоминая то, что он желал бы забыть.       Рюноске никогда не верив во всех этих глупых соулмейтов. Гин верила, ей простительно, да и сам парень желал, чтобы ей досталась самая лучшая родственная душа. А вот в себя он не верил и не хотел. Глупости это все и бред, а не соулмейство.       Все перевернулось с ног на голову, когда во время одного из занятий с Дазай-саном Рюноске почувствовал зуд в руке. Он замер, глядя на красную нить, что обвивала его запястье, он проследил за ней и с ужасом обнаружил ее конец, обмотанным вокруг запястья Дазая.       Сердце пропустило удар. Дышать становилось еще труднее. Связано ли это с этой нитью, что пульсирует, словно живая? — Вот оно как, — задумчиво проговорил Осаму, хмурясь и смотря на нить. Акутагава ждал чего угодно, удара, криков, но мафиози просто стоял. — Как отвратительно.       Рюноске, как в замедленной съемке, смотрел на действия своего семпая. Достав нож из кармана, Дазай легким движением разорвал красную нить, словно она ничего для него не значила. Хотя…так и было. Осаму не из тех людей, кому нужно такое дерьмо. — Будь добр, приведи себя в порядок, — холодно произнес тот и пошел мимо.       Да, для него это сущий пустяк, а вот для Акутагавы… Его жизнь вновь разрушилась на маленькие кусочки. Сам виноват, что позволил проявить чувства, теперь надо собрать себя по частям. Дазай ошибается, он не слабый. Но он просто ушел. Из мафии и из его жизни.

***

      Солнце слепит ярко, аж тошно.       После истории с директором Агентства, Рюноске сам взял на себя ответственность следить за Мори, чтобы быть на чеку. И дураку ясно, что одним главой Фукудзавой не ограничатся. Акутагава стиснул зубы, высматривая с крыши домов подозрительных типов, пока Ринтаро вместе с Элис гуляли по магазинам. Догадывался ли Огай? Вероятно, но Рю все равно, он хочет быть благодарным, показать боссу, что сам хорошо справляется без предателя Осаму.       Взрыв заставляет его вздрогнуть. Как же так? Он не видел, чтобы к машине кто-либо подходил. Значит ли это, что взрывчатка была подложена изначально? Акутагава хмурится, подбираясь ближе. Расталкивать толпу неудобно, создавать еще большую панику своей способностью тоже, но нужно попытаться. Он не выпускает босса из зон видимости, замечает незнакомца, чьи пальцы так любезно воткнули нож в бок босса портовой мафии. Как же так? Он облажался. — Не сегодня, — шипит себе под нос парень и раскидывает людей, рванув следом за незнакомцем. Опытный, сильный, видно сразу и это бесит — битва будет долгой.       На мгновение он теряет его из виду, останавливается, чтобы осмотреться. Чертов смертник, Акутагава недовольно дергает щекой, а потом он слышит выстрел. Бегом туда, не думая. Серый переулок и… Рюноске замирает, ошарашенно глядя на Дазая, что держится за окровавленный бок. Незнакомец тоже тут, величественно водружает на свою голову шапку. — Уходи, — шипит Осаму, заметив того, и брюнет рад бы, но не может. Его взгляд прикован к еще одному мужчине, чьи фиолетовые глаза выглядят несколько ядовито. Федор Достоевский. Только ребенок о нем не слышал. — Похоже, у нас незваные гости, — тянет тот и Акутагава рефлекторно активирует способность, останавливая еще одну пулю, выпущенную снайпером. Федор улыбается, хлопнув в ладоши.       Запястье резко жжет и Рюноске обращает на него внимание, думая, что бы это могло быть, ведь пулю он остановил. Красная нить, оплетающая его запястье, тянется вперед, чтобы обвиться вокруг запястья главы Крыс мертвого дома. Судьба настолько его ненавидит? С губ срывается нервный смешок. Дазай хмурится, но молчит, медленно поднимаясь. — Надо же, столько подарков за один день, — восхищенно произносит Достоевский, смотря на свое запястье. — Рви! — кричит Осаму своему бывшему кохаю.       Акутагава призывает Расемон для защиты, тянет за нить, чтобы порвать ее, но чужая рука успевает быстрее дотянуться до него, сжимая запястье и останавливая. Как он только так смог так быстро? Рюноске, кажется, умер от переизбытка ощущений. Холодная на вид рука оказалась теплой. Расемон угрожающе прошелестел за спиной, готовый защитить хозяина. — Отзови его, моя способность может убить тебя сразу, а я не хочу потерять такой драгоценный подарок судьбы, — ласково шепчет на ухо змей-искуситель. — Акутагава, не слушай его! Уходи! — рассерженно кричит Дазай, пошатываясь. Мафиози на периферии сознания думает, что ему нравится вид такого потрепанного предателя. — Только посмотри, как твой бывший наставник цепляется за тебя. Ты настолько ему дорог? — взгляд фиолетовых глаз выцепляет, как сжимаются губы его новой игрушки. — Вот оно что. Тогда он точно не будет против, если я заберу тебя себе. — Нет, оставь… Оставьте меня все в покое! — шипит Акутагава, выдернув руку и отходя в сторону. Все то же легкое головокружение, как тогда, тело не слушается и мыслить здраво трудно — типичные симптомы, когда сталкиваешься с родственной душой впервые. Рюноске очень нехорошо, чужое давление ощущается сильнее, словно передается через эту нить. Он прикрывает рот рукой, не понимая, что именно происходит. — Не переживай, я заберу тебя, обещаю, — Достоевский машет рукой на прощание и удаляется как раз в тот момент, когда слышатся крики людей с детективного агенства. Вовремя.       Дазай молчит, оперевшись о мусорный бак, придерживает раненый бок. Акутагава не может видеть, зол тот или расстроен, раньше он мог ощущать настроение своего наставника, но теперь… Живот скручивает в неприятных позывах и Рюноске медленно оседает на землю. Фоном он слышит возгласы, обращенные к Осаму. Все же хорошо быть незаметным. — Акутагава?       Иногда хорошо. — Меня нет, — морщась произносит тот, хмуро глянув на тигра, что недоуменно хлопал своими бесячими разноцветными глазами. Выколоть бы и подарить сестрички в качестве сережек. — Ему нужна помощь, — произносит Дазай, морщась от временной повязки, что накладывала Кека, недоверчиво косясь на мафиози. — Нет. Мне ничего от тебя не нужно, — фыркает брюнет, поднимаясь и едва ли морщась. В этот раз его разносит сильнее, чем на складе, это не хорошо. Дернув плечом и сунув руки в карманы, Акутагава проходит мимо троицы, собираясь уйти. — Ты думаешь, что он так просто тебя оставит? — Осаму вздыхает, потерев переносицу. — Он придет за тобой. — Тогда я убью его, — проговорил тот, хмыкнув. — Родственную душу нельзя убить, как бы ты не хотел, — произносит неполноценный и Рюноске резко останавливается, внезапно осмысливая кое-что. — Что ты будешь делать тогда? — Вас это не касается. Однако…последний вопрос, это Чуя-сан? — Что ты- — Я понял. Всего доброго.       Акутагава использовал Расемон прежде, чем Осаму сказал бы ему что-то еще. Сейчас он не настроен на лекции и манипуляциями, которые так любит бывший мафиози. Скорее домой, в единственное безопасное для него место. Пусть это место, где есть только он и его демоны, Гин благополучно жила в месте получше и это грело душу.       Плащ был скинут на ближайший стул, как и остальные вещи. Ему жизненно необходима теплая ванна и что-нибудь поесть. Наделав кучу пены, как в старые добрые времена, Рюноске смог хоть немного расслабиться, вытянув ноги и прикрыв глаза. Думать не хотелось, но проанализировать ситуацию требовалось.       Раньше он охотился за головой тигра, а теперь сам Демон охотится за его головой. Расскажи Мори, не поверит. Стоп… Боссу нельзя рассказывать, никому нельзя, иначе навлечет опасность и на других. Рюноске поморщился, он терпеть не мог, когда не знал, что делать. Как вариант, договориться с Достоевским. С самим Демоном. Нет, не вариант, они с Дазаем друг друга стоят и Акутагава будет втянут в игры похлеще, чем то, что могло быть.       Мозг уставал, день вышел слишком напряжённым, поэтому мафиози сам не понял, как задремал в горячей воде.       Уже утром обнимая подушку руками, парень вдруг вскочил, озираясь по сторонам. Он точно помнил, что был в ванной. Может проснулся и сам дошел до кровати?.. Вздохнув и списав все на усталость от прошлого дня, Акутагава привел себя в порядок и двинулся в сторону главного здания мафии. Все-таки босс пострадал, а он даже не удосужился узнать, что с ним.       Встретил его Чуя, было видно, что ждал. Эспер поправил на голове шляпу и, изящно взяв того под руку, молча завел в свой кабинет. Рюноске знал эту схему «скажи-угадай что будет». — Ты вчера был возле Мори-сана, — начал тот, гравитацией толкнув парня на кожаный диван. — Что ты видел? Не делай только вид, что ты ничего не знаешь. — Не собирался, — фыркнул Аку, хмурясь. — За кого ты меня принимаешь? Я был там, но я не видел лица нападавшего, это только Мори-сан знает. Что с ним? — Лежит ни жив, ни мертв, — Накахара нахмурился, переведя взгляд со стены на своего коллегу. — Почему ты был там и оказался бесполезен? — недовольно произнес тот, однако заметив, как тот нервно дернул плечом, смягчился. Нет, он не второй Дазай. — Расскажи мне как все было. — Я следил за нашим боссом, чтобы быть уверенным, что его не тронут. Меня отвлек взрыв, машина босса, которую он взял на прокат взорвалась. Я не видел, чтобы к ней до этого кто-либо подходил, значит взрывчатка была изначально в машине. После… Я не могу вспомнить точно, но к нему кто-то подошел, я заметил лишь нож. Нападавший смешался с народом, я пытался его найти, но…сами понимаете, куча гражданских. — Ты не мог использовать способность, — понимающе кивнул Чуя, вздохнув и махнув рукой. — Ладно, спасибо и на этом. Свободен. Мы проверим компанию, что выдала «бракованную» машину. Будь на связи, мало ли.       Рюноске поклонился и ушел. Было плохо, что что-то непонятное происходит с боссом. А еще он соврал, еще один трюк, которому его научил Дазай — втирать ерунду с умным видом. В целом он не соврал, просто не договорил. Осаму тоже не выгодно его сдавать, это плюс.       Акутагава не собирается шарахаться от каждого шороха, но и умирать тоже. Хуже всего, что он не имеет понятия, что ему делать и совета спросить не у кого. Он ненавидит быть беспомощным. Есть, конечно, Дазай, однако тот ничего нового не скажет, кроме как того, что надо нить разорвать. Ему легко говорить. Но, чтобы нить разорвать, надо приблизиться к своей родственной душе. Акутагава чертовски не уверен, что хочет встречаться с Федором и сможет ему противостоять: преимущество врага в моральной силе. Может у его бывшего наставника есть еще идеи, но…       Он не хочет видеть ни того, ни другого. Судьба действительно его ненавидит, навязывая двух почти одинаковых людей.       Брюнета отвлекло легкое урчание живота, он так и не поел со вчера. Вздохнув и отправляясь в ближайший кафетерий, дабы просто попить вкусное кофе, Аку решил пустить все на самотек, пока что. Но, видимо, жизнь решает иначе, потому что на самом видном месте в кафешке заседает Дазай, уговаривая очередную официантку стать жертвой его безрассудства. Мафиози честно бы развернулся и ушел, потому что в такие совпадения он не верит, но Дазай никогда не появляется просто так, поэтому Акутагава с самым невозмутимым видом подходит к официантке, игнорируя Осаму и делает заказ, после усаживаясь на диван и сложив ногу на ногу. Ему не нравится, что бывший наставник выглядит воодушевленным, садясь напротив него. Они молчат до тех пор, пока им не приносят заказ. — Чем обязан? — нарушает тишину Рюноске, беря свой кофе и делая глоток, слегка морщась. Сладкий, терпеть не может такой. — Да так, хотел поинтересоваться, как тебе живется, — мужчина сложил руки за голову и облокотился о спинку дивана, ехидно щурясь. — Давно ли это начало интересовать вас? — Акутагава смело взглянул в карие глаза. — Я стал вам интересен, как только взгляд Достоевского упал на меня. Будь это кто-то другой, вы бы и к нему побежали. — Почему ты так считаешь? — Дазай выгнул бровь, но все еще улыбался. Сложно сказать, что он вечно прячет за этой улыбкой. — Потому что ребенок не любит старые игрушки, но как только чужой ребенок играет с ней, то в нем просыпается чувство собственничества, пусть эта игрушка ему и не нужна, — парень ставит чашку на поднос, сложив руки на коленях. — Зачем вы пришли? — Мм, а мальчик-то вырос, — Осаму довольно хлопнул в ладоши. — Но вот знаешь ли ты что дальше делать? Федор объявится со дня на день за тобой, это в лучшем случае. В худшем — уже поджидает тебя за углом. — Я не хочу ничего слышать об этом, — нахмурился Рюноске, вздохнув. — Я не знаю, что делать, но и нить разорвать я не смогу. — Такой слабак или его лживые речи тебе приглянулись? — холодно произнес мужчина. Смена голоса бывшего мафиози заставила поежиться. Уже записал его в предатели? — Вас не касается. Это моя проблема, — Акутагава встал с дивана. Настроение было испорчено, даже кофе не лезло. — Ошибаешься, это наша проблема, — Дазай схватил его за руку. — Ты поставишь под угрозу весь мир, если не всю Йокогаму, ты это понимаешь? — Да, но я не знаю, что делать. Я не смогу сопротивляться достаточно долго, — тихо проговорил брюнет, поджав губы. — Ты ломал меня столько раз, что я со счету сбился. Он сильнее тебя, он сломает меня быстрее и тогда я сделаю все, что он горел во аду вместе со мной. — Глупец, — цокнул Осаму, тяня парня к себе и заключая в объятья. — Я тебе не помощник, но иди до конца. Помни, что тебя всегда ждут.       Акутагава едва дышал, неуверенно прижимаясь и чувствуя чужое тепло. Это правда происходит? Ему все равно, что на них возможно смотрят, но он хочет побыть так еще немного, запомнить бывшего наставника таким. Рука гладит по голове, но Рюноске отстраняется первым. Нельзя, а то вновь станет зависимым. А еще точно грохнется в обморок, сердцу слишком больно. — Я пойду, — тихо произносит тот и уходит.       Дазай смотрит ему в след несколько минут, а затем получает на телефон сообщение, из-за которого улыбка на лице ставиться еще шире. «Как трогательно, но мало стараешься.»       Путь до тренировочной площадки происходит в тишине, Акутагава старается не выдавать себя, но ощущение, что за ним следят, довольно сильное. Он все же пару раз оборачивается, но ничего не видит, кроме белого цилиндра, что явно перемещается следом за ним. Эспер какой-то, Рюноске хмурится, продолжая свой путь и заворачивая на очередной заброшенный склад. Мафия имеет право тренироваться в любых заброшенных зданиях, что не принадлежат государству.       Он делает вид, что не замечает слежку за собой, лениво обходя стоящие не просто так пустые железные бочки. Чуя недавно тут тренировался, что ж, построенное им поможет брюнету в его тренировке. Однако с нерадивым шпионом надо что-то сделать. Не стоит недооценивать врага, даже если он не прячется толком. — Выходи, я тебя видел, — решается на блеф Акутагава и, сунув руки в карманы, лениво осматривается. Тишина. Не может быть, что он оши- — Приветики-пистолетики!       Рюноске кидается в сторону, потому что из пространства появляется пистолет, Расемон успевает остановить пулю. Брюнета передергивает, он терпеть не может огнестрельное оружие. Противник не показывается до сих пор, это раздражает. А потом он слышит его. — Прекрасный день, не так ли?       Акутагава оборачивается на голос, а плащ угрожающе шевелится, готовый к бою. Достоевский склоняет голову набок, улыбаясь, рассматривает. Рюноске неуютно от этого взгляда, словно тот постепенно раздевает его, добираясь до его прогнившего нутра. — Проваливай! — хмурится эспер, подавляя дрожь в руках, когда мужчина подходит ближе. Красная нить не заставляет себя ждать. Вот он шанс. — Не делай того, что задумал, — спокойно произносит Федор, слишком спокойно, а потом Акутагава чувствует дуло пистолета, что упирается ему в затылок. Как он… — Дост-кун, здесь не весело, ты обещал мне веселье, — раздается сзади наигранно жалостливый голос. — Будет тебе веселье, Гоголь, — русский небрежно машет рукой, возвращая свое внимание к мафиози. — Что за выражение лица? Понимаю, неприятно находиться в безысходном положении. Мой ангел, но я не намерен больше ждать. — Что вы задумали? — интересуется брюнет, решая не выдавать своей нервозности и скрестив руки на груди, словно это не его жизни тут угрожают. Если он успеет, то, наверное, сможет убить или ранить противника со спины, а значит стоит рискнуть. — Не советовал бы, — ласково тянет мужчина, сверкнув своими необычными глазами. — Если хоть немного активируешь свою способность, Гоголь тут же выстрелит тебе в затылок. Пуля может пройти на вылет или остаться в мягких тканях, но это все равно приведет к угнетению мозговой деятельности за считанные секунды. — Что вам нужно? — прошипел мафиози, мельком думая о том, что смерть все же штука не страшная. — Мне нужен ты, Рюноске, — Федор улыбнулся шире, подходя вплотную и окончательно отрубая все пути отступления. Эспер вздрогнул, услышав свое имя. — Я знаю о тебе все, даже то, какое у тебя милое личико, когда ты спишь. — Это были вы! — возмущенно воскликнул брюнет, вспоминая свое мистическое перемещение на кровать. — Черта с два, я с вами не пойду! Разорву нить и катитесь куда хотите! — Нет, мой ангел, — рука мужчины больно вцепилась в чужие челюсти, заставляя замолчать. — Ты нужен мне. Я дам тебе то, что ты так хочешь, что так жаждешь. — Мне не нужна слава, деньги и власть, за которой ты гонишься, — прошипел Акутагава. — А кто сказал, что я за этим гонюсь? — Достоевский склонил голову набок, словно высматривая в стали чужих глаз ответ на свой риторический вопрос. — Я дам тебе нечто большее, чем то жалкое признание, за которым ты гонишься. — Я не- — Я знаю, как ты жаждешь его от Дазая, желаешь, чтобы его внимание было приковано к тебе, — продолжал тот, вертя пальцами хмурое личико мафиози, чувствуя, как злость в его новой игрушке чуть ли не льет через край. Он боится дернуться, потому что думает, что его убьют. Так цепляется за жизнь, что даже похвально. — Дазай может когда-нибудь и сподобиться, но надо ли тогда оно будет тебе? Он причинял и причиняет тебе лишь боль. Я изучил твое досье в мафии, столько путевок в больничное крыло… — Вы не могли видеть мое досье, оно- — Засекречено? Да, мне пришлось повозиться с вашей системой безопасности, но я не жалею о том, что потратил это время на тебя, — Федор отпустил парня, задумчиво подперев подбородок рукой. — Зачем он тебе? Дазай всем несет лишь боль, ты это знал? Сама смерть следует за ним по пятам, поэтому тебе светит тот же путь, коль так рвешься за ним в тьму.       Мафиози едва вздрогнул. Ему знакома тьма, ему знакомо, какого это задыхаться во тьме. Он дергает головой, сжав руки в кулаки, и отрицательно мотает головой. — Я не предатель и никогда не встану на вашу сторону, -процедил брюнет. — Мне не нужно ваше признание, внимание и все прочее. — Неужели? — Федор то ли на самом деле удивился, вскинув брови, то ли вновь играл свою роль. Жесткая пощечина встретила Рюноске, он стиснул зубы. — Неблагодарный. Я хочу вытащить тебя из этой тьмы, ты способный, а я ценю способных. В конце концов, твоему обожаемому Дазаю ты нужен в качестве пса, что с легкостью выполняет его приказы. Мне ты нужен, потому что мне интересен, у тебя появится свобода. — У меня есть свобода, — криво усмехнулся брюнет, рукой коснувшись саднящей щеки. — Тебе нечего предложить мне. — Я говорю не о той свободе, из-за которой ты числишься на первом месте в розыске, — Федор лукаво улыбнулся, беря своего соулмейта за руку и оставляя легкий поцелуй на костяшках, замечая, что рука несильно дрогнула — не боится, хотел ударить. — Я говорю о свободе без обязательств. Пойдем со мной, тебе больше никогда не будет больно, мой ангел. — Не хочу прерывать вашу «Ромео и Джульетту», но мне птичка напела, что скоро здесь будут другие мафиози, — радостно пролепетал Николай, заставив Рюноске вздрогнуть. Чуя. — Тогда прошу дать свой ответ прямо сейчас, — Достоевский посерьезнел, отходя в сторону. — Я… не могу, — вздохнул брюнет, прикрыв рот рукой и кашлянув. — Я не могу все бросить, я даже черт возьми не могу тебе доверять! Ты чуть не убил моего босса! Ты опасность, от которой надо избавиться, — прошипел парень, скалясь. — Замечательно, но ты просто пока не понимаешь моих планов, — мужчина вновь улыбнулся. — Время идет, сомневаюсь, что мне стоит спускать Гоголя с поводка, когда твои друзья объявятся. — Мой ответ отрицательный. Ты ничуть меня не убедил, — фыркнул Акутагава, вздрогнув от скрипа железной двери. — Неправильный ответ, — усмехнулся Федор и резко притянул своего соулмейта к себе, крепко обнимая, как раз в тот момент, когда на пороге показался рыжий эспер. — Николай.       Все, что смог увидеть брюнет, так это удивленные голубые глаза, а затем их накрыло плащом. Вцепившись руками в одежду Достоевского, парень вырубился, когда перед глазами поплыли странные цветные круги. — Акутагава? — неверяще произнес Чуя, а затем его рука метнулась к телефону, набирая один из ненавистных номеров, который в списке контактов не значился, но который Накахара как на зло помнил наизусть. — Дазай! Акутагаву забрал Достоевский!