Холодно, а еще очень темно. Рюноске знает, что это. Это его кошмар, что стал его постоянным спутником по ночам. Невидимая рука сжимает горло, и парень закашливается, жадно хватая ртом воздух. Промаргивается, узнавая в очертаниях руку своего наставника, что сжимает его горло все сильнее. В который Акутагава захлебывается в слезах, пытается сказать что-либо, а затем раздается резкий хруст шейных позвонков. Опять.
— Нет! — брюнет резко вскакивает с кровати, хватаясь рукой за горло. Сердце бешено колотится, а глаза застилает пелена слез.
— Моему ангелу приснился кошмар?
Рюноске вздрагивает, резко утирая выступившие слезы и пятится к стене, смотря на Достоевского. В голову разом ударяют события, что были накануне. Мужчина подходит ближе, парень замечает, что его обычный прикид сменился на рубашку с жилеткой. Мафиози прошибает будто толком — плаща на нем нет, как и некоторой одежды, только длинная рубашка с рюшами и нижнее белье. Что за?.. Краем глаза он замечает свою вещь на стуле напротив и резко кидается к ней. Федор со смешком наблюдает, как тот путается в одеяле и перекрывает путь.
— Что же ты так сразу? А поговорить? — насмешливо говорит тот, видя, как парень скалится, отползая от него обратно.
— Нам не о чем говорить, отпустите меня, — Акутагава смещает взгляд, чтобы заприметить хоть что-нибудь, раз он безоружен.
— Прости, мой ангел, но не отпущу, — Достоевский ставит поднос рядом с кроватью и садится на ее край. — Выслушай, а потом подумаешь, чем меня огреть по голове, — мужчина довольно улыбнулся, глядя как тот замер, прижимая голые колени к себе. — Я хочу, чтобы мы узнали друг друга получше, точнее ты, так как я уже все о тебе знаю. Зачем? Ты пробыл с Дазаем и не с теми людьми довольно долго, чтобы смотреть на мир, как они. Я прошу лишь побыть со мной немного, мы же соулмейты, нас в любом случае будет тянуть друг к другу.
— Я не хочу, я порву ее! — воскликнул Рюноске, глядя на нить, сжимая ее в руках и дергая. Тело пробил болезненный спазм и парень охнул.
— Наша связь растет и нить не так просто будет порвать, мой ангел, — Достоевского забавляла возня этого с виду страшного мафиози. — Не хочешь есть?
— Нет, мне ничего от тебя не надо, — хмуро проговорил тот, отвернувшись и потирая запястья. Он не пленник, но и не по доброй воле здесь. — За мной придут, будь уверен. Если ты не дашь мне самому уйти, то меня заберут.
— Да? И кто же? Твой горячо любимый Дазай, а? — Федор в открытую насмехался над выражением лица своей игрушки. И зря Гоголь ворчал, прекрасная игрушка, сломанная, но так отчаянно желающая жить. — Тебя здесь никто не найдет. Думаешь я настолько глуп, чтобы спрятать нас так, чтобы нас нашли?
Акутагава с паникой понимал, что он прав. Потому что он, расемон его дери, такой же блядский гений, как Дазай, даже хуже. Выход тут только на тот свет. Достоевскому не понравилось, что его вопросы проигнорировали и уселся на край кровати, заставляя того вздрогнуть и отодвинуться сильнее.
— Если ты меня тронешь, то я отгрызу тебе руку, — угрожающе прошипел брюнет. — Я убью тебя, обещаю.
— Даже учитывая нашу связь я не смогу освободить тебе первое место среди тех, кто хочет меня убить, — рассмеялся мужчина. — Так что ты меня не убьешь.
— Дост-кун, Гончаров опять упрятал от меня печенье! — в комнату ворвался Гоголь, заставив Акутагаву вздрогнуть от неожиданности. — О, проснулся! — эспер переключил свое внимание на брюнета и подскочил к тому, тянясь через Достоевского, чтобы пожать пленнику руку. — Будем знакомы, я — Николай! Если навредишь Дост-куну, то я вырву тебе руки!
— Гоголь, — прошипел мужчина, убирая со своей головы чужой плащ и отодвигая от себя незваного гостя. — Обидеть его могу только я, заруби себе на носу и передай другим. Понял?
— Разумеется! — Николай улыбнулся еще шире, взяв Достоевского за руки. — Все будет в лучшем виде, ты же меня знаешь!
Рюноске, что все еще сидел молча, зацепился краем глаза за открытую дверь. Вот он шанс. Мысленно досчитав до трех, парень вскочил, толкая Федора на Гоголя со всей силы и выбегая из комнаты. Если он правильно слышал и понял, то способность Гоголя в его плаще, а если его руки будут заняты кем-то или чем-то другим, то он не успеет ей вовремя воспользоваться. Сколько у него есть времени, пока они не погонятся за ним? Сердце колотилось громче обычного, а коридоры все не кончались. Спустившись по лестнице, он наконец остановился.
Ни одного охранника или слуг. Рюноске нервно подумал, что его явно перехитрили. Плевать, он сделает хоть что-то. Он неуверенно ступил с ковра на холодную плитку, надо было хотя бы попытаться плащ забрать, но тогда бы ушло больше времени. У Акутагавы тоже было преимущество — входными вратами для способности была любая ткань, что соприкасается с ним, но…учитывая то, что он в одной рубашке, это будет немного трудно, бегать голым ему не позволит совесть и собственная гордость.
Тем временем Гоголь помог Федору подняться, хохоча себе под нос.
— Мне поймать его?
— Он не так плох, — усмехнулся Достоевский, отряхнувшись. — Да, поймай его. Кажется, я недооценил его, даже слишком. Мне это не нравится.
— Будет сделано в лучшем виде! — Николай улыбнулся и скрылся в своем плаще. Отстранено Федор подумал, что стоило наверное сказать эсперу, что поймать нужно без рукоприкладства.
Акутагава немного заплутал, однако когда вдалеке послышался знакомый смеющийся голос, что обещал не свернуть ему колени, если он сдаться добровольно. Кошки-мышки или же клоуны-мафиози? Брюнет не хотел выяснять что именно, поэтому рванул в обратную сторону. Это, черт возьми, дом или замок? Почему так много пространства? Плевать, бежать, бежать и еще раз бежать. Шанс выбраться есть, пусть и равен едва ли одному проценту.
— Хэй, малыш, не беги так быстро, а то выдохнешься!
Насмешливый голос казалось звучал везде, давил по ослабленному телу, кашель неприятно подступал к горлу. Этого еще не хватало. Рюноске щедро сплюнул откашлянную кровь на пол и продолжил бег. Пара поворотов, затем еще и он видит открытую дверь на улицу. Тут есть сад?
Свежий воздух обжигает легкие, дышать становиться еще труднее, брюнет спотыкается об свои ноги, светлая лента удерживает своего хозяина от падения. Достоевский неспешно прогуливается по коридору, мельком глянув на капли крови на полу. Что ж, если Гоголь ищет его наобум, то он знает, где именно парнишка, поэтому направляется в нужное место, мурлыча придуманную мелодию под нос. Слишком прекрасно чувство превосходства, чтобы его проигнорировать. Беглец нашелся в компании Гоголя, надрывно кашляя и царапая рукой траву.
— Дост-кун, он кажется задыхается, — весело произнес Николай, обернувшись на подошедшего и элегантно отходя в сторону. Достоевский наклонился над парнем, но тот оттолкнул его, отползая подальше.
Акутагава ненавидел, когда его считают слабым и пытаются помочь. Чертов кашель единственный минус способности — чем дольше он не пользуется способностью, тем больше израстается гниль в его легких. Брюнет вздрогнул, когда чужие руки пододвинули его обратно.
— Дыши глубже, — хмуро произнес Достоевский, засучив рукава рубашки. Хлесткая пощечина неприятно обожгла кожу, Рюноске широко открыл глаза, сплюнув на землю сгусток крови. — Это за побег. Я терпеть не могу, когда меня не слушают. Встань.
Акутагава не слушался, лишь немного дернулся. Голова болела, а горло саднило, думать не хотелось. Вторая пощечина. Парень рыкнул, хватая расемоном чужую руку, пришлось пожертвовать рукавом, правда:
— Не смей меня трогать. Никогда.
— Так значит дело вовсе не в плаще, — задумчиво произнес Федор и брюнет поспешил отозвать свою способность. — Выглядит занятно. Что еще я о тебе не знаю?
— Катись к черту, — Рюноске постепенно приподнялся, тряхнув волосами и краем глаза смотря на забор. Проклятый кашель не вовремя сбил его с пути.
— Забор под напряжением, тебе не хватит ткани, — ехидничает Гоголь. — Или ты решил посверкать своим голым задом?
— Гоголь, умолкни, — Федор спокойно достал из кармана упакованный шприц. Мафиози рванул в сторону, но нога Николая придавила его руку к земле, клоун отрицательно мотнул головой, а затем парень почувствовал острую боль в шее.
— Ненавижу, — прошептал тот, отключаясь. Земля приятно холодила щеку, а темнота была действительно пустой и впервые приятной.
===
— Что черт возьми ты сделал?!
Дазай поморщился уже от третьей пощечины, отходя от Чуи подальше. Вероятно, было не очень хорошей идеей рассказывать некоторое своему соулмейту. Рыжий эспер действительно выглядел так, словно порвет его. Осаму потер щеку, подбирая подходящие слова, потому что парень сейчас словно пороховая бочка, но в голову как назло лезли дебильные шутки про маленьких и миленьких чихуахуа.
— Так, успокойся, — начал Осаму, но тут же осекся, завидев гневный взгляд. — Ладно, тогда просто поверь мне? Да, тоже не очень. Просто пойми, что так надо. Акутагава должен сделать выбор сам, он уже не маленький.
— Ты не понимаешь, кретин! Достоевский убьет его, мало ему одного придурка с жаждой манипуляций! — Чуя тер переносицу, шипя под нос проклятия. — Я хотел передать ему, что Гин пропала, Хироцу звонил и сказал, что ее просто схватили и увезли, никто ничего не успел сделать. Я прихожу, а он…с этим. Его испуганные серые глаза я не забуду точно.
— Он большой мальчик, он справится с этим, — тихо произнес шатен, поджав губы и немного хмурясь. Накахара нервно усмехнулся, понимая, что очередной план Дазая пошел иначе.
— Катись к черту, это все из-за тебя, — шипел рыжий. — Акутагава все еще ребенок, обиженный и злой, благодаря одному идиоту, что решил поиграть с ним. Я бы прибил тебя, но ты ведь выживешь, скотина.
— Как всегда, — губы мужчины тронула короткая улыбка. — Есть много вещей, что ты не сможешь понять и которые я не смогу объяснить.
— Лучше скажи, что делать, — фыркнул эспер, тряхнув волосами. — У тебя тысяча и один план в голове, я знаю. Как нам помочь Акутагаве?
— Никак, он сам должен сделать выбор. — Осаму лениво потянулся, зевая. Накахара подавил в себе желание хорошенько треснуть тому ногой по спине, чтоб до хруста костей.
— А что если он будет…не в нашу пользу?
— Тогда кто-то умрет. — улыбка на лице шатена стала немного кривее и Чую это вообще никак не успокоило. — К слову, отчего ты так за него трясешься?
— Есть вещи, которые тебе не понять, — передразнил его тот и отвернулся к окну. Руки нервно нашарили в кармане пачку сигарет и зажигалку.
Что за новые игры и чем это обернется для каждого из них? Пока рыжий эспер обдумывал случившееся, Дазай тихо мычал себе под нос песню о двойном суициде, печатая смс-ку одному своему знакомому. Безвыходных ситуаций не бывает. Верно же?
===
— Не строй такое лицо, как тебе замок Гончарова?
— Оставь надежду всяк сюда входящий, — вздохнул брюнет, не прерывая зрительного контакта с Достоевским, чьи губы растянулись в довольной улыбке. Гоголь удивленно присвистнул. — Что? Если я рос черт пойми где, то это не значит, что я далек от искусства и его проявлений.
— По-твоему библия это искусство? — Федор лениво сделал глоток чая из чашки, выискивая что-то в серых заледенелых глазах.
— А разве нет? В искусстве постоянно кто-то страдает, это неизменно. — Рюноске скрестил руки на груди, стараясь отвлечь свой пустой желудок от явств на столе. — Скажете, что бог не страдал?
Достоевский ничего не ответил, отложив чашку в сторону, Гончаров тут же любезно подлил горячей воды, дабы его хозяин был доволен. Мужчина встал из-за стола и кивнул своему пленнику в сторону, приглашая пройтись. Парень едва ли замешкался, но поднялся следом. Меньше всего ему хочется находится в такой компании, да вообще в принципе здесь находится. Гоголь помахал рукой и принялся за еду, не обращая внимание на недовольный взгляд Ивана, который вообще-то готовил это не для одного сомнительного черно-белого типа.
— Исходя из твоих слов, страдание — это искусство, так? — нарушил тишину Федор, уверенно следуя по коридорам, которые для мафиози были едва ли не одинаковыми. Трюк Гончарова или он так устал? Шея даже не болела после укола, сонливости не чувствовалось, хотя он думал, что вкололи ему именно снотворное.
— Нет, но страдание неотъемлемая часть искусства, да и человеческой жизни в целом, — не хотя отозвался брюнет, ежась от легкого холода. Нормальную одежду ему так и не дали, а проявить способность не позволяет случай. Был бы здесь тигр… К черту его.
— Мне нравится твоя логика, однако это не совсем так, — Достоевский лукаво улыбнулся и посмотрел на Акутагаву. — Страдание и искусство близки, но страдание — это эмоция, а эмоции с искусством тесно связаны. Поэтому это эмоции часть искусства, верно?
Мужчина остановился и изящно открыл перед пленником дверь. Рюноске недоверчиво покосился на него и заглянул в комнату, от увиденного все внутри сжалось. Гин. Девушка лежала на кровати, немного бледная, с кучей проводов и пикающим устройством рядом, что считывало пульс. Парень неуверенно сделал два шага вперед, сомневаясь в том, что это действительно происходит. Она же должна быть на задании.. Неужели Демон так жаждал над ним полного контроля?
— Сукин сын, что ты с ней с делал?! — воскликнул брюнет, обернувшись на улыбающегося Достоевского. В руке сразу же образовалось лезвие из Расемона, обнажая руку.
— Ничего, она же жива. Пока что, — тот спокойно подошел ближе, игнорируя опасность и кладя руку на чужое плечо. Акутагава дернулся, но хватка на плече усилилась до болезненной. Он сейчас убьет его?
— Что тебе нужно? — холодно спросил мафиози, стиснув зубы, ткань привычно вернулась на место.
— Я уже говорил. Ты прекрасное оружие, но еще более прекрасная личность, — проурчал Федор, наклонившись к чужому ухо. — Ты поможешь мне найти Книгу и избавиться от Дазая.
— Что? — парень дернулся в сторону, но эспер держал его достаточно крепко.
— Ты сам убьешь своего мучителя. Я обещаю тебе это.
— Нет, я не… Я не могу! Никто не может! — прошипел Рюноске, вырываясь из хватки и смотря на мужчину дикими глазами. — Ты безумец!
— Безумцы всех умней, — Достоевский склонил голову набок. — Я сделаю тебя сильнее, я дам тебе огромное преимущество. Я не требую от тебя невозможное.
— Но Даз-
— Он так же смертен, как и твоя сестра, к примеру, — тот перевел взгляд на девушку. Акутагава тут же ощетинился, выставив руку вперед, Конец оружия из демона уткнулся в чужую шею, улыбка на лице эспера стала шире. — Так дорожишь ей? Тогда ты уже согласен на мое условие.
— Бесишь, — цокнул брюнет, убирая Расемон. — Дай мне нормальную одежду, я уже замерз в одной рубашке.
— Тогда может мне лучше тебя раздеть? — эспер взглянул на зависшего мафиози, что тут же фыркнул и вышел из комнаты.
— Твой брат постоянно такая заноза в причинном месте? — задал риторический вопрос мужчина, повернув голову в сторону кровати.
— Я все слышу!
Достоевский хмыкнул себе под нос и кивнул. Да, это определенно будет прекрасной партией, но так много всего надо сделать и за такое короткое время. Что ж, это будет презабавно.
