«Нужно поговорить. Сейчас. Это важно.»
— Звучит нехорошо, — отмечает Тео, чем зарабатывает себе грозный взгляд от Драко за то, что говорит очевидное. — Может, они всё-таки узнали. Удачи тебе, дружище. Тео хлопает его по плечу, поднимается со скамьи и уходит из Большого зала. Драко продолжает вглядываться в письмо, пока в голове проносится миллион мыслей. «Знают ли они? Если и правда знают, что будут делать с информацией? Она бы сказала им правду или соврала, сохранив наш секрет?» Драко не уверен, как бы ответила Гермиона, если бы двое её лучших друзей спросили о чём-то подобном, но знает, что ему необходимо это выяснить. Он складывает пергамент в квадратик и кладёт во внутренний карман мантии, встаёт из-за стола и покидает Большой зал, направляясь на седьмой этаж.***
Когда Драко заходит в комнату, Гермиона уже ждёт его там. Она неподвижно сидит, выпрямив спину, на диване, сложив сцепленные ладони на колени. И нервно переплетает пальцы. Драко подходит к дивану и молча садится рядом, достаточно близко, чтобы прижаться к её бедру своим. Он заключает её руки в ладони и утешающе сжимает, чтобы она прекратила заламывать пальцы. Гермиона поднимает на него взволнованный взгляд. — Гермиона, что случилось? — Голос Драко звучит спокойно и собранно, но внутри — кричит. У него начинает неприятно сосать под ложечкой. Сердце ускоряет ритм, но не в хорошем смысле, не так, как обычно в её присутствии. — Я знаю, Драко, — чётко сообщает она, не дрогнув ни единым мускулом ни в лице, ни в теле. Драко в замешательстве хмурит брови и смотрит на неё, ища разъяснений. «Я знаю? Не они знают?» — Ты о чём? Знаешь что? Гермиона делает глубокий вдох и садится ещё прямее, что Драко считал невозможным, учитывая, что она и до этого момента нисколько не сутулилась. — Я знаю, какое у тебя задание. — Она не разрывает их зрительного контакта. Её взгляд невозможно истолковать. В отличие от взгляда Драко. В его глазах, будто вспышка молнии на небе, проносится страх и начинает надвигаться буря. Он сразу же отпускает её руки и кладёт ладони на колени, потому что не может вынести мысли о том, чтобы касаться её и врать одновременно. — У меня нет задания. — Как только слова слетают с языка, он понимает, насколько неправдоподобно они звучат. — Драко, — укоризненно говорит Гермиона. — Ты получил метку всего в шестнадцать, ты правда думаешь, что я поверю, что на это не было конкретной причины? Что не было задания, которое он поручил сразу, как только запятнал твою кожу меткой? Ты же на самом деле не считаешь меня такой глупой, правда? Он закрывает глаза, протяжно выдыхает и откидывается на спинку дивана. Учащённое сердцебиение — всё, что Драко может слышать, и он уверен, Гермиона слышит его тоже. «Ну вот и всё, — думает он, пробегая пальцами сквозь волосы и хватая их у корней. — Вот теперь она от меня уйдёт». — Хватит, — шепчет она, и Драко чувствует, как она разжимает его руку. — Не делай этого. Его удивляет, с какой интонацией Гермиона это произносит. Драко ожидал, что она будет, как минимум, разочарована, как максимум, в гневе. Чего он не ожидал совсем, так это сочувствия. Неожиданностью оказывается и то, что она двигается ближе к нему, поворачивается так, чтобы перекинуть ноги через его бёдра, и кладёт его руки к себе на колени, массируя пальцами. Драко медленно открывает глаза и, повернувшись, чтобы взглянуть на неё, обнаруживает смотрящие на него широко раскрытые глаза. — Давно ты знаешь? — бормочет он. Уголок её губ приподнимается в полуулыбке. — Я сопоставляла факты уже некоторое время, — признаётся она. Драко запрокидывает голову назад, смотря теперь в потолок, и в ответ на это она лишь крепче сжимает его руки. — Впервые я заметила, что что-то не так, в прошлом семестре, когда Кэти была проклята. Драко закрывает глаза. «Она знает правду». — Когда это случилось, ты стал рассеянным. Не был так сконцентрирован на проекте, как раньше. В тот момент я не придала этому значения. Я предположила, что, возможно, тебя тревожило что-то семейное. А в прошлом месяце отравили Рона, и ты с трудом смотрел мне в глаза. Ты пытался это скрыть, но я всё равно заметила. Гермиона больше ничего не говорит, но продолжает массировать его руки. Драко не понимает, как осмыслить тот факт, что она не злится на него, не кричит за то, что он вообще согласился на это задание. — Почему ты молчала до сих пор? — он наконец нарушает тишину. — Потому что я на… — она замолкает на полуслове, затем чтобы положить ладонь на его щёку, заставив посмотреть на неё. — Потому что эти два события особо не оставляли места для размышлений и догадок, но я всё равно лелеяла надежду, что ошибалась. Я не хотела верить, что человек, которым ты стал, — человек, в которого я влюбилась — готов пойти на что-то подобное. — Она заканчивает шёпотом, голос её срывается. — Но сейчас ты уже на это не надеешься. Почему? Что изменилось? — спрашивает он. Прежде чем ответить, Гермиона сжимает его руки. — Прошлой ночью, когда ты заснул, я не стала ложиться, хотела немного почитать. И так втянулась в историю, что не заметила, сколько прошло времени. Ты к тому моменту уже крепко спал. И ты начал бормотать во сне, это были какие-то обрывки фраз — про маму, шкаф, Дамблдора… Профессор Слизнорт упоминал, что собирался подарить ту медовуху Дамблдору. Тогда всё и встало на свои места. Драко дёргается, чтобы высвободить руки из её ладоней, оттолкнуть её, чтобы он мог установить между ними дистанцию — стыд накатывает на него волной. Но Гермиона, естественно, не позволяет. — Тебе необязательно это делать, Драко, — умоляет она, теперь её голос звучит громче. Он же в ответ только качает головой, отчего светлая чёлка задевает ресницы. — Нет, я серьёзно, Драко, — настаивает Гермиона. — Я могу помочь. Позволь мне помочь. Мы можем вытащить тебя из этого. — Ты не понимаешь, Гермиона, — угрюмо говорит он на выдохе. — Дело не во мне. Я должен сделать это, чтобы защитить её. — Маму? — уточняет она ласковым шёпотом. Драко утвердительно кивает. — А если мы сможем защитить и её? У Ордена должен быть способ ей помочь. Драко мрачно усмехается. — Твой ненаглядный Орден не станет помогать моей матери и тем более не поможет мне. Ты слишком высокого о них мнения. Гермиона молчит несколько минут, и Драко видит по глазам, что в её голове проносится бесчисленное множество мыслей и эмоций. Он, однако, неверно истолковывает её молчание. — Полагаю, это всё, а, Грейнджер? — холодно говорит он. Окклюменционные стены стремительно возводятся в разуме, и фамилию он использует, чтобы дистанцироваться. Она смотрит на него с недоумением и нахмуренными бровями. — О чём ты? Что «всё»? Драко криво ей улыбается. — Мы. Это конец для нас. — Что ты такое говоришь? — говорит Гермиона, и он слышит в её голосе слёзы. — Ты не останешься в стороне и не дашь мне убить его, а я не смогу остаться в стороне и позволить ему убить мою мать. И я не представляю, как нам выбраться из этого тупика. — Ты хочешь поставить точку? Её голос звучит так тихо, что Драко едва улавливает вопрос. От одной только мысли о расставании в груди расползается холод и сжимается сердце. — Нет, конечно, не хочу. Гермиона с облегчением выдыхает, и по усыпанной веснушками щеке скатывается одинокая слеза. — Тогда это не конец, — настаивает она. — Мы что-нибудь придумаем. Я обещаю. — Гермиона, — вздыхает Драко, он знает, что это практически невозможно, и не хочет её обнадёживать. — Что «Гермиона»? — говорит она немного раздражённо и полностью усаживается к нему на колени, чтобы они оказались лицом к лицу. — Мы что-нибудь придумаем. Я тебе обещаю. — Как ты можешь быть в этом уверена? — спрашивает Драко, кладя руки ей на талию. Он позволяет себе почувствовать, как внутри него пускает ростки крохотная надежда — так отчаянно он хочет верить Гермионе. — Потому что мы команда. Ты и я, — шепчет она, наклоняясь, чтобы прижаться своим лбом к его. — Я люблю тебя, Драко, очень. Я знаю, что мы занимаем разные стороны в этой войне, но это не значит, что мы не можем быть в команде друг друга. Из нас выходит самая лучшая команда, потому что нам хорошо вместе. Вместе мы сильны, потому что мы созданы друг для друга. Мы всегда будем командой. Драко перемещает руки с талии на плечи и притягивает её к себе. Зарывается носом в кудри, каскадом ниспадающие у шеи, и вдыхает цветочный аромат, который действует на него точно успокоительное. Может быть — всего лишь может быть, — они смогут что-нибудь придумать.***
Середина сентября 2001 На следующий день после дня рождения Гермионы они вновь сидят в её кабинете, работая над переводом рун. Перья торопливо царапают пергаменты, когда они делают новые заметки и зачёркивают старые, от которых не будет пользы. Разочарование от мучительно медленно продвигающейся работы зашкаливает у обоих. — Просто бессмыслица какая-то, — фыркает Гермиона, с хлопком кладя перо на стол. — Эти руны не должны быть настолько сложными, а мы должны были уже продвинуться намного дальше. Работа над этим заняла слишком много времени. — Знаю, — соглашается Драко. «Что мы упускаем?» — Он перебирает в памяти все свои исследования древних рун, пытаясь вспомнить каждую, даже самую незначительную деталь, которая могла бы помочь им. И пока он занят этим, разум воскрешает события прошлого вечера. В памяти отпечаталась картина того, как Уизли вёл себя с Гермионой — его ласковые прикосновения, лучезарные улыбки и влюблённые взгляды. Драко очень не хочется это признавать, но он хороший человек, хороший партнёр для Гермионы и, чёрт бы его побрал, отец он тоже хороший. Все эти мысли крутятся у него в голове, затягивая в водоворот страданий, где он утопает в осознании того, что должен принять. Драко делает глубокий вдох и поднимает стены окклюменции, морально готовясь вбить последний гвоздь в крышку собственного гроба. — Грейнджер, — говорит он голосом, который звучит куда увереннее, чем он себя чувствует. — М-м, да? — отвечает она, не отрывая глаз от работы. — Я помню, ты сказала, что это не моё дело, — начинает он, и её рука с пером замирает. Гермиона бросает на него короткий взгляд, но затем тут же упирается им в стол перед собой. Драко продолжает говорить, игнорируя инстинктивный порыв проанализировать эмоции, промелькнувшие в карамельных глазах. — Мне кажется, тебе не стоит откладывать свадьбу. — Его голос звучит уже не так уверенно, как всего секунду назад. Гермиона становится такой неподвижной, что кажется, будто в неё попал Петрификус. — Очевидно, что он влюблён в тебя. Ты заслуживаешь быть любимой, Грейнджер. Заслуживаешь большую счастливую семью, которую он может дать тебе. Не лишай себя этого. Ты заслуживаешь того, чтобы быть счастливой… «Ты заслуживаешь всего того, чего я тебе дать не могу». Последние слова даются Драко с трудом, потому что к горлу подступает ком. Сердце бьётся с таким остервенением, что он удивлён, как оно ещё не выпрыгнуло из груди. Несмотря на окклюменцию, он чувствует силу накрывающей его агонии. Агонии от того, что наконец отпускает её. — Малфой, — Гермиона глубоко вздыхает, отчего её плечи резко опускаются. — Дело не только… — Она вдруг замолкает и смотрит поверх его плеча — на книжную полку. Несмотря на острое желание услышать предложение целиком, Драко поворачивается, чтобы выяснить, что привлекло её внимание, но полки заставлены таким количеством книг, что сделать это ему не удаётся. Гермиона вскакивает с места и быстрым шагом подходит к полке, с которой берёт древний этрусский текст. Теперь-то шансов на то, что она закончит предыдущую мысль, не остаётся. Она пролистывает её по пути к рабочему столу и кладёт рядом с их работой. Её взгляд со скоростью света мечется между пергаментом и текстом. — Боже мой, — изумлённо выдыхает она. — Как я раньше этого не замечала. — Она хватает одну из лежащих рядом книг и принимается торопливо перелистывать страницы, пока не находит нужную. Всё ещё пытаясь разгадать, что она собиралась сказать до этого, Драко не улавливает ход её мысли, но не то чтобы она дала хоть какую-то подсказку к тому, о чём только что догадалась. — Ну конечно! — восклицает она и наконец переводит на Драко полный восторга взгляд. Драко, который за стенами окклюменции до сих пор как в тумане, способен вымолвить только одно: — А? — «Очень остроумно». Гермиона выгибает бровь, прежде чем объяснить. — Мы переводили это как сугубо финикийские руны. В нашем переводе не было ни капли смысла потому, что не все они финикийские. Взгляни! — Она указывает на руну в книге. — Посмотри на угол вот тут. Драко наклоняется, чтобы посмотреть, что она имеет в виду. Как только он видит угол, на который Гермиона показывает пальцем, его осеняет — будто то, что они упускали из виду, вдруг подсветили Люмосом. — Этрусские? — спрашивает Драко и встречается с ней взглядом. Гермиона в ответ ослепительно улыбается. И эта улыбка согревает его достаточно, чтобы он начал опускать окклюменционные стены. — Да! Эти группы очень похожи, и одно из немногих отличий между ними в углах. Мы думали, что эти руны плохо нарисованы, но на самом деле они из совершенно другой рунической системы. Они достаточно похожи для того, чтобы большинство людей приняли их за единое. Она, вероятно, использовала комбинацию двух систем, зная, что это собьёт с толку тех, кто, возможно, попытается это перевести. — Ну что ж, — говорит он, торжествующе улыбаясь, — тогда давай отделим финикийские от этрусских и начнём перевод, Грейнджер.***
После того как они обнаружили, что на пергаменте комбинация двух рунических языков, Драко и Гермиона без труда отделяют одни руны от других и переводят текст. В процессе они переместились так, что теперь работают на одной стороне стола, и когда они тянутся, чтобы взять книгу или лист пергамента, их руки соприкасаются. Пока они работают, кабинет наполняет уютная тишина. И три часа спустя они успешно завершают перевод. Драко откидывается на спинку кресла и проводит рукой по волосам. — Мы знаем, что имя Астерот происходит от финикийской богини плодородия Астарты, и оба имени упоминаются на пергаменте, — рассуждает он вслух, анализируя добытую информацию. — Это может означать, что мы говорим о двух противоположных энергиях: маскулинность и феминность, свет и тьма, смерть и возрождение. Драко наклоняется, чтобы ещё раз взглянуть на листы пергамента, и продолжает мысль: — Исходя из этого, получается, я был прав с заклинанием и движением палочки. Но чего-то всё равно не хватает, иначе последняя порция зелья бы сработала… Может, был второй лист пергамента, который упустили и который дополнял первый… Гермиона забирает у Драко пергамент, согревая его кожу своей магией, и просматривает весь документ, сосредоточенно хмурясь. Он внимательно за ней наблюдает. Спустя некоторое время она опускает пергамент и встречается с Драко взглядом. — А если… — Гермиона задумывается и делает небольшую паузу. — А если нет никакой второй части, которой нам не хватает? Что, если мы всё сделали правильно, просто не до конца? — Что ты имеешь в виду? — уточняет Драко и наклоняется вперёд, ставя локти на колени, отчего становится ближе к ней. — Ты упомянул вероятность противоположности энергий, двойственности. Что, если для создания проклятия было использовано похожее противопоставление двух энергий и, как следствие, чтобы отменить его действие, нужна та же энергетическая двойственность? — Мы должны наложить заклятие вместе, — заключает Драко, смотря на неё. Заправив за ухо локон, Гермиона прикусывает нижнюю губу, смотря куда-то вперёд расфокусированным взглядом. Когда она ни словом не выражает согласие, он объясняет ход своей мысли: — Мы и есть дуальность. Маскулинность и феминность. Тьма и свет. Слизерин и Гриффиндор, — он делает паузу, ухмыляется и добавляет: — Пожиратель смерти и Золотая девочка. Когда Гермиона наконец переводит взгляд на Драко, в её глазах проносится вспышка чего-то. Но Драко не успевает разобраться, чего именно, потому что затем она слабо ему улыбается и говорит шёпотом: — Бывший Пожиратель смерти, ты хотел сказать. — Но сути дела это не меняет, правда ведь? — Он криво улыбается, склоняя голову набок. — Это не отменяет нашей противоположности. Даже если я какое-то время уже не являюсь Пожирателем смерти, это не перечёркивает то, что когда-то я им был. Воздух сгущается по мере того, как Драко и Гермиона, смотря друг на друга, молча раздумывают над этой информацией. В груди поселяется чувство меланхолии, пока Малфой думает, что всё это значит. Он не просто играет важную роль в спасении жизни Уизли и не просто из-за этого находится ближе к Гермионе, теперь он понимает, что нечто большее, чем знание зельеварения и тёмных искусств делает его идеальным напарником для неё для работы над этим. Всё, что их различает, является ключом к успеху — к спасению жизни. Конечно, помочь мог кто угодно из Ордена, даже Поттер, но все они слишком похожи — слишком хорошие — для того, чтобы добиться нужного результата. Это должны быть он и она. Осознание, что эта особая связь между ними, которая делала их прекрасной парой в прошлом, будет тем, что спасёт Уизела, вонзается в него будто нож. Тихий голос Гермионы вырывает его из размышлений. — Значит, мы снова сварим зелье, но на этот раз наложим контрпроклятие вместе? Её преисполненный надежды взгляд одновременно приводит Драко в восторг и угнетает. Он больше всего на свете любит видеть её такой счастливой, но знание, что она счастлива от того, что не потеряет Уизела, его убивает. — Да, Грейнджер. Давай начинать.***
Когда все необходимые ингредиенты уже кипят на медленном огне, а тёмно-синяя жидкость бурлит, Драко и Гермиона встают у котла, вытягивая над ним палочки. Гермиона поворачивает голову, без слов спрашивая, готов ли он. Драко резко кивает, и их взгляды устремляются к зелью. — Экзорсизе Астерот, — голоса — низкий и высокий — звучат в унисон, когда они накладывают контрпроклятие. Они чувствуют, как что-то разносится по комнате, когда из палочек выплёскивается магия и, сливаясь воедино, исчезает в котле. Весь кабинет заливает ярко-голубое свечение. Пока магия Драко и Гермионы работает как единое целое, их окатывает её волной: пульсирующая и покалывающая, она проходит точно сквозь тела обоих. Драко закрывает глаза, растворяясь в ощущении их связанной магии. Сосредотачивается на тепле от неё, на том, как всё тело гудит от возбуждения, на том, насколько правильным это кажется — будто его магия никогда не работала в полную силу, пока не смешалась с её. — Малфой, ты… Гермиона резко останавливается, когда замечает выражение лица Драко: он распахнул серые глаза и впивался в неё взглядом. Картина, которая предстаёт перед ним, выбивает из лёгких весь воздух. Мерцающее золотое свечение исходит от кудрей, озаряя её, точно ангела. «Она такая красивая, когда окутана нашей магией, — думает Драко. — Она должна всегда окружать её». — Почему ты так на меня смотришь? — шепчущий голос Гермионы вытягивает его из грёз. Драко, до этого момента не подозревавший, что у него отвисла челюсть, быстро захлопывает рот. — Чт-что? — заикается он. — Не почему. Я не смотрю, это просто… м-магия… Губы Гермионы трогает улыбка, от которой у него дух захватывает, и её золотой ореол начинает рассеиваться. Она осторожно делает шаг к нему, останавливаясь всего в нескольких дюймах. — Ты когда-нибудь чувствовала что-то подобное? — шепчет Драко, не в силах оторвать взгляд от её улыбающегося лица. Она легонько качает головой и отвечает ещё тише: — Нет, ни разу. Их постепенно рассеивающаяся магия вновь оживает, создавая вокруг них золотые переливы. — Но разве нам стоит этому удивляться? Из нас всегда получалась отличная команда, не так ли? — Гермиона говорит так тихо, что Драко не уверен, правильно ли её расслышал. «Не может же она иметь в виду… или может? Значит ли это?..» Надежда, за которую он цеплялся — та самая, которую ранее сегодня уже настроился отпустить — начинает расцветать вновь. «Наверняка это что-то значит», — думает он. Сердце Драко трепещет, когда его целиком охватывает это чувство. Надежда.***
Три дня спустя Драко стоит над котлом с медленно кипящим зельем и видит, что тёмно-синяя жидкость побледнела до переливающегося бирюзового. Она уже не бурлит, но по поверхности рябью скользит магия. Без лишних слов Драко берёт покрытый серебром ковш и зачерпывает зелье, чтобы смешать с целебной мазью. Когда составляющие должным образом перемешаны, он поворачивается к Уизли и Гермионе и молча передаёт ей банку, а она не медля опускает в неё пальцы. Заранее позаботившись о повязке, Гермиона опускается на колени возле оттоманки, на которой покоится нога Рона, и принимается наносить мазь, от которой комната наполняется запахом мяты, на рану. Как только Гермиона наносит остатки, Рон с облегчением выдыхает. Затем Драко слышит их синхронный удивлённый вздох и подходит ближе, чтобы получше рассмотреть рану. В прошлые два раза, когда они использовали зелье, переход от того, как кровь бурлила и сворачивалась, к тому, что та просто пузырилась, был поэтапным. Сейчас же всё это останавливается мгновенно. Толстые ониксовые нити под кожей не исчезают полностью, однако кое-что и в них заметно меняется — они прекращают извиваться как змеи. — Что-то новенькое, — говорит Уизли пронизанным явным удивлением голосом. — Есть какие-то изменения в ощущениях? — с надеждой спрашивает Гермиона. — Вообще-то, да. Боль почти не чувствуется. — Рон в изумлении таращится на ногу, прежде чем поднимает взгляд, мечущийся между Гермионой и Драко. — Что вы сделали по-другому в этот раз? Это что-то из перевода рун? Драко только открывает рот, чтобы рассказать об их открытии о противоположностях, как Гермиона перебивает его, не дав произнести и слова. — О, всё оказалось очень просто, на самом деле, — говоря это, она взмахивает рукой, подтверждая жестом, что это был пустяк. — Но да, перевод рун помог понять, что движение палочкой, которое совершал Малфой, было не совсем верным. Так что мы просто исправили это, и вот результат. — Она улыбается, когда заканчивает объяснение, но Драко не упускает из внимания то, что она почти не смотрела Рону в глаза, вместо этого сфокусировавшись на ране. «Она соврала Уизелу… Зачем ей это делать?» — Ну, получается, хорошо, что Кингсли поручил тебе это задание, да? — Рон дразняще ухмыляется. Но ухмылка почти сразу стирается с его лица и заменяется выражением ужаса и сожаления, когда Гермиона бросает на него грозный взгляд. Драко приходится сделать вид, что он откашливается, чтобы скрыть вырвавшийся смешок. — Я хотел сказать, э-э, проклятье… нет, я вовсе не хотел это сказать, Гермиона, прости… — говорит Рон, запинаясь, когда она встаёт и поворачивается к Драко. Когда их взгляды пересекаются, он видит, что на её лице начинает расползаться ухмылка, но она пытается это скрыть. А Драко прячет ухмылку в ответ, и они быстро отводят друг от друга взгляд. Рон слишком занят попытками правильно выразить мысль, чтобы заметить их безмолвный диалог. — Думаю, довольно многообещающее начало для этой порции, учитывая, что зелье уже дало положительный эффект, — говорит Драко, поворачиваясь к Рону. Рыжий слабо улыбается и согласно кивает. — Дайте знать, если что-то изменится. На этой ноте он направляется к двери, желая поскорее оказаться дома, чтобы обдумать все те странные моменты, разделённые сегодня с Грейнджер. Он уже собирается шагнуть в дверной проём, когда его зовут низким голосом. — Малфой. Драко неспешно оборачивается, чтобы взглянуть на мужчину. Рон пробегает рукой сквозь уже взлохмаченные волосы и делает глубокий вдох — он так до сих пор и не привык к новоприобретённому перемирию со светловолосым волшебником. — Спасибо тебе. За всё. — Всегда пожалуйста, — отвечает Драко, резко кивая. Он быстро отворачивается и уходит, намеренно не глядя на Гермиону. Его переполняет столько эмоций из-за всего, что сегодня произошло: того, как работала их магия, того, что они были командой, того факта, что она не сказала Уизли правду о том, что они узнали из перевода. Драко понимает, что если посмотрит на неё, то запутается ещё больше, а ему нужно сначала во всём разобраться — попытаться найти всему объяснение.***
Двадцать четыре часа спустя в окно апартаментов Драко стучит длинными когтями большая сипуха. Он распахивает окно, позволяя ей сесть на подоконник. Драко осторожно отвязывает от лапки пергамент, и птица быстро устремляется прочь. Он разворачивает письмо по пути в гостиную. Там он падает на диван, не отрываясь от букв, от которых горят глаза. «Малфой. Мы сделали это. Зелье сработало, и рана полностью затянулась. Рон говорит, что чувствует себя так, будто никакого проклятия и не было. Спасибо тебе огромное. Без твоей помощи, думаю, он бы это не пережил. Спасибо.С л
Ге
Грейнджер»
***
Входя в дом Грейнджер-Уизли, Драко делает последний глубокий вдох, настраиваясь на собрание Ордена, которое назначили после того, как они сварили успешную порцию зелья против проклятия. Только оказавшись внутри, он слышит какофонию звуков, что говорит о том, что собралось уже большинство членов Ордена. Он поворачивает за угол, оказывается в коридоре, ведущем в гостиную и столовую, и осознаёт, что прибыл последним. Он тут же находит взглядом Гермиону: она стоит в дальнем углу гостиной, скрестив на груди руки, погружённая в разговор с Флёр. Ведьмы стоят очень близко друг к другу и перешёптываются, не позволяя кому-либо ещё услышать, о чём они говорят, но Драко видит, что Гермиона чем-то встревожена. Её тело слегка раскачивается из стороны в сторону, пока она переминается с ноги на ногу, двигая губами со скоростью летящего снитча. Флёр ласково кладёт руку Гермионе на плечо, когда произносит что-то в ответ, и выглядит это как попытка её успокоить. Драко видит, как легонько подпрыгивают кудри, когда Гермиона, выслушав Флёр, кивает. «Она, наверное, беспокоится за Уизела, — с горечью думает Драко. — Он теперь здоров, и они наверняка захотят, чтобы он вернулся на поле боя. Конечно, она будет переживать — в последний раз там он чуть не умер». Драко отрывает взгляд от взволнованного выражения и проходит в глубь комнаты в поисках Тео. Своего кудрявого товарища он находит за обеденным столом, увлечённого разговором с Лавгуд. Её круглые голубые глаза сияют, когда она смеётся над какой-то шуткой Тео. Когда светлый волнистый локон падает на глаза, пальцы Тео инстинктивно оказываются у её лица и с нежностью заправляют прядь за ухо. Драко не может сдержать улыбки, когда видит, как Тео, поняв, что только что сделал, начинает покрываться красными пятнами. Желая выручить друга в неловкой ситуации, Драко ускоряет шаг и плюхается на стул рядом с ним. Почувствовав присутствие кого-то ещё, Тео поворачивает голову, и его встречает самодовольная улыбка Драко. Нотт тут же закатывает глаза и, незаметно «отсалютовав» ему одним пальцем (средним, если быть точнее), возвращается к разговору с Луной. Кингсли Бруствер занимает место во главе стола и созывает остальных. Драко наблюдает, как присутствующие стекаются в комнату, отмечая, кто ещё из членов Ордена сегодня здесь: Поттер и его жена, Уизли старшие и МакГонагалл. Когда все рассаживаются по местам, Министр берёт слово, привлекая внимание собравшихся. — Спасибо всем за присутствие. На повестке дня у нас несколько вопросов, касающихся достигнутого прогресса. Как знает большинство из вас, проклятая рана мистера Уизли была исцелена совместными усилиями мисс Грейнджер и мистера Малфоя, они провели бесчисленное количество часов за исследованиями и приготовлениями. Они также добились успеха в переводе рун с пергамента, изъятого в ходе рейда на конспиративную квартиру Морт Нуар несколько недель назад. Спасибо вам обоим за проделанную работу, — говорит он, тёмными глазами глядя то на Драко, то на Гермиону. — Если бы не вы, неизвестно, где бы сейчас был Рон. Также у нас будет возможность сварить запас этого зелья, чтобы мы были подготовлены на случай, если проклятие попадёт в кого-то ещё. Драко отваживается оглядеть комнату и обнаруживает, что почти все смотрят на него с благодарными выражениями лиц — это сильно отличается от той реакции, которую он получал на предыдущих собраниях. Эта перемена, разворот на сто восемьдесят градусов в отношении к нему, почти выбивает из колеи. — У нас есть новости от команд, которые занимаются поиском крестражей. Европейская команда тщательно обыскала места во Франции, Италии, Греции и Албании на предмет нахождения там крестражей. В северной части Италии есть известный клан вампиров. Это один из тех кланов, которые могут поддаться соблазну тёмной магии. Билл уже имел с ними дело, когда выполнял обязанности разрушителя проклятий, так что команда отправилась к этому клану узнать, не владеют ли они полезной для нас информацией. К сожалению, оказалось, они мало знают о том, что происходит за пределами их города. — Дремучие кровопийцы… — фыркает кто-то в комнате. Кингсли выгибает бровь. Но дальнейших комментариев не следует, и Министр, бросив взгляд на лежащие перед ним бумаги, продолжает подведение итогов. — На сегодняшний день мы нисколько не приблизились к тому, чтобы найти здесь, в Европе, крестраж, и, как ни прискорбно мне это сообщать, команда в Америке добилась ещё меньших успехов. Они начали разведку с Соединённых Штатов совместно с МАКУСА, который предложил своих авроров для содействия. Им удалось найти стаю оборотней на северо-западе тихоокеанского побережья, они сообщили, что видели пришлого оборотня, который пытался их завербовать для чего-то, но они не были в этом заинтересованы. Теперь же, ввиду террористической атаки на страну неделю назад, вся деятельность была прекращена и отложена на неопределённый срок. МАКУСА не позволяет волшебникам прибывать в страну или покидать её, так что наша команда там застряла. Комнату заполняет звенящая тишина. Пары глаз мечутся между присутствующими в столовой, обращая внимание на то, кто как воспринял новости. У многих нахмурены брови: у одних от злости, у других — замешательства. Драко наблюдает за реакцией каждого. Молли и Флёр обмениваются встревоженными взглядами, вероятно, касательно длительного отсутствия Билла. Артур Уизли проводит рукой по истомлённому лицу. Поттер таращится на небольшую зарубку на деревянном столе, в зелёных глазах плещется жгучая ярость от того факта, что они до сих пор не нашли крестраж. Тео нервно трясёт ногой, отчего стол слегка покачивается. Он останавливается, только когда Луна осторожно кладёт ладонь на его ногу. По другую сторону стола Гермиона медленно отпивает чай, устремив невидящий взгляд вперёд. Рон, чья рука лежит на спинке её стула, то и дело поглядывает то на Гермиону, то на Драко. Наконец Кингсли нарушает тишину, обращаясь к Драко. — Теперь, когда вы закончили работу с Гермионой, мистер Малфой, вы нужны нам в строю. До сих пор вы единственный, кому успешно давались поиски крестражей. У вас имеются какие-нибудь догадки, где именно в Европе она могла спрятать один из них? — с надеждой спрашивает Бруствер. И кое-что становится для Драко совершенно очевидным: у Ордена без него нет шансов. Он единственный, у кого могут быть представления о том, что творится в голове Беллатрисы Лестрейндж. Он единственный, кто находил и уничтожал её крестражи, причём в одиночку. Эти команды из членов Ордена и авроров были не в состоянии сделать то, что Драко было под силу одному. Он — последний человек, на которого большинству из них хотелось бы полагаться, но он их лучший шанс на успех. Драко обращает взгляд серебристых глаз на Кингсли и отвечает: — Моим первым предположением была Франция. Вы уверены, что ваша команда прочесала страну вдоль и поперёк? Кто-то в комнате снова фыркает, потому что «да как смеет Драко Малфой ставить под сомнение компетентность Ордена?» Бруствер поднимает бровь и удивлённо наклоняет голову. — Да, мистер Малфой, я в этом уверен. Драко сцепляет лежащие на столе руки и, рассеянно крутя кольца на пальцах, принимается размышлять. Он чувствует на себе пристальные взгляды всех присутствующих, но в особенности — взгляд тёплых, карамельных глаз, который вот-вот прожжёт в нём дыру. — Я поговорю со своей матерью завтра, узнаю, есть ли какие-то места, представляющие для Беллы сентиментальную ценность, — наконец говорит он спустя несколько молчаливых мгновений. Кингсли кивает и снова перебирает бумаги. — Замечательно, спасибо. — Министр поднимает взгляд и поочерёдно смотрит на Драко, Гарри и Тео, прежде чем снова слышится его голос. — Как только у нас появится зацепка, где искать, вы втроём отправитесь исследовать местность. Нам нужно привлечь к поиску как можно больше людей. Уизли выпрямляется на стуле, лицо его принимает ярко-красный оттенок. Он сжимает кулак, когда резко спрашивает: — А я? Моя нога уже совершенно здорова. Проклятия будто и не было. Я готов вернуться. Возьмите меня в команду. Я должен сделать хоть что-то. Гермиона невесомо кладёт свою руку поверх его, и это прикосновение вмиг его успокаивает. Уизли смотрит на неё краем глаза, и её улыбка заставляет его обратно прижаться к спинке стула. Драко, наблюдая за этим взаимодействием, прищуривается. — Вы пренебрегли приказами, мистер Уизли, что и привело к попаданию проклятия в вашу ногу. Вы отстранены до тех пор, пока я не буду уверен, что вы не поставите операцию под угрозу. — Голос Кингсли холоден и жёсток, в нём слышится явное разочарование Роном. Рон собирается возразить, но Гермиона сжимает его руку, с лёгкостью заставляя замолчать. Уизел убирает руки со стола и с каменным выражением лица скрещивает их на груди. — Грейнджер, — говорит Драко, тем самым привлекая к себе внимание всех присутствующих, в то время как его взгляд прикован только к ней. Он больше ничего не говорит, поэтому она отвечает тихим: «Хм-м?» Он отрывает от неё взгляд и нехотя переводит на того, кто возглавляет Орден. — Мне нужна Гре… Когда Драко оговаривается, Рон стреляет в него взглядом. Но Малфой, делая вид, что не замечает испепеляющего его взглядом мужчину и что не было никакой оговорки, начинает сначала. — Нам нужна Грейнджер в команде. — Зная, что его предложение будет встречено сопротивлением, Драко сразу переходит к аргументам. — Вы достигли гораздо меньшего прогресса, чем должны были, пока мы с Грейнджер не только создали сложное контрпроклятие-зелье и спасли его жизнь, но и перевели руны, которые вы свалили на неё, хотя у неё и так забот невпроворот. Руны, позвольте добавить, с которыми вам не удалось справиться за несколько недель. Ваша команда неделями сидела над их переводом и никуда не продвинулась, нам с Грейнджер понадобилось всего три дня. Очевидно, дела не стоят на месте, когда мы работаем вместе. Драко не в силах сдержать самодовольство, которое просачивается в голос и отражается на лице, когда он наклоняется вперёд, отчего его поза начинает казаться несколько угрожающей. Тео кашляет в кулак, пытаясь скрыть рвущийся наружу смех — ему отрадно видеть, что к другу вернулась язвительность. Гермиона не отрывает от Драко глаз с момента, как он начал говорить, истолковать выражение её лица невозможно, но она снова переплетает перед собой пальцы. Тишина после его небольшой речи длится всего несколько секунд, прежде чем комната взрывается возмущениями двух людей. — Не… — Уизли толком не удаётся возразить, поскольку его перебивает мать. — Совершенно исключено! — яростно настаивает миссис Уизли. Она поворачивается к Гермионе и обращается непосредственно к ней: — Гермиона, ты не можешь в этом участвовать. Это слишком опасно, и есть и другие люди — более опытные и компетентные. Драко, презрительно фыркнув, отталкивается от стола. Пробегаясь рукой по волосам, он прислоняется к спинке стула и с высокомерной ухмылкой качает головой. — Грейнджер опытнее и компетентнее большинства сидящих за этим столом. Без неё Поттер и Уизли ни за что бы не пережили первый курс в Хогвартсе, не говоря уже о том периоде, когда они охотились за крестражами Волдеморта. Они были бы мертвы, если бы не она. Молли поворачивается к Драко и впивается в него взглядом львицы, защищающей своих детёнышей. — Она теперь мама. Она не будет подвергать себя неоправданному риску. Драко вскакивает со стула, ярость огнём вспыхивает в груди, он резко ставит руки на стол. — От того, что она теперь мама, она каким-то образом перестала быть ценным членом Ордена? Материнство лишило её знаний и навыков, которыми, смею сказать, она превосходит всех за этим столом? В пекло это и в пекло этот старомодный сексистский образ мышления. Он собирается продолжить тираду, но Кингсли поднимает руку, жестом призывая его остановиться. Бруствер смотрит на Драко, на Молли и только затем переводит взгляд на Гермиону, которая снова уставилась на стоящую перед ней кружку чая. Только теперь она ещё и кусает нижнюю губу. — Остановимся пока на Поттере, Малфое и Нотте. Посмотрим, как вы втроём сработаетесь, и тогда уже будем обсуждать, нужно ли добавить к вам кого-то ещё или изменить состав команды. Так устроит? — Министр поворачивается с вопросом к Драко. «Нет, блять, не устроит. Она нужна нам», — думает Драко. Но он понимает, что к доводам сейчас никто прислушиваться не станет, поэтому он сжимает челюсти и резко кивает, садясь обратно на стул. — Вот и славно, — говорит Кингсли, собирая со стола пергаменты и поднимаясь с места. — Буду с нетерпением ждать информации, которую сможет предоставить ваша мать, мистер Малфой. Когда члены Ордена начинают вставать из-за стола и выходить из столовой, Драко позволяет себе посмотреть на Гермиону. Она не собирается уходить и только тихонько попивает свой чай, не поднимая ни на кого взгляда. Драко чувствует, как кто-то наклоняется к нему, хотя не вполне осознаёт, насколько близко, пока не ощущает кожей дыхание Тео, когда тот шепчет ему на ухо: — Ты бы держал себя в руках, Драко. Если продолжишь так себя вести, когда дело касается Грейнджер, Уизли что-нибудь заподозрит. Успокойся. Не отрывая взгляда от ведьмы напротив, Драко едва слышно бормочет: «Мне похуй, что подумает Уизли», чуть шевеля губами, чтобы услышал только Тео. Тео качает головой, выпрямляется и вслед за остальными выходит из комнаты. Драко хочет, чтобы Гермиона подняла на него взгляд, отчаянно нуждается в том, чтобы понять, что она чувствует по поводу разговора, который был сосредоточен вокруг неё, но в котором ей не дали права голоса. Но когда в столовой появляется Рон, чтобы поговорить с ней, а она так и не удостаивает Драко взглядом, он решает, что ему пора уйти. Выходя из камина в своих апартаментах, Малфой преисполняется решимости добиться участия Грейнджер в поиске крестражей вместе с ним. Он знает, что они отличная команда, и во что бы то ни стало докажет это остальным.